Восемь обезьян Александрова Наталья

– То есть как это не знаете? – Надежда мгновенно вскипела от возмущения. Главное же – она представила, что выскажет ей муж, когда узнает, что его счастливый костюм не готов. Сам посадил пятно на лацкане, вот как он умудрился? И сам же будет ругаться!

Приемщица смотрела сердито, видно, что приготовилась стоять насмерть. Они не пройдут, за нами Москва, врагу не сдается наш гордый «Варяг» и так далее.

– Безобразие! – воскликнула Надежда. – Где ваш заведующий? – и, не дожидаясь ответа, она протиснулась за стойку.

– Она занята! – Приемщица попыталась оттеснить Надежду, но это ей не удалось: Надежда уже проскользнула за дверь с надписью: «Только для персонала».

За этой дверью оказалась хромированная стойка, на которой висели аккуратные ряды вычищенной одежды, а за этой стойкой – еще одна дверь. Хотя на этой двери не было никакой таблички, Надежда Николаевна уверенно толкнула ее – и действительно оказалась в кабинете заведующей. Приемщица что-то кричала ей вслед, но побоялась, видно, оставить рабочее место.

Заведующая химчисткой была плотная коренастая брюнетка с короткой стрижкой и узкими малиновыми губами. Как ни странно, она не сидела за своим столом, а стояла перед ним на коленях и что-то вытаскивала из-под его левой тумбы. Тут же на полу валялись какие-то обрывки и осколки.

– Вы кто? – пропыхтела она, повернувшись к Надежде. – Вы почему? Вы по какому вопросу?

– А что вы там делаете? – удивленно проговорила Надежда. – То есть, извините, это не мое дело… я вам позавчера сдала в чистку одежду, и один костюм мне обещали вернуть сегодня. Мне это очень важно, мужу этот костюм завтра с утра понадобится… И вообще, я доплатила за срочность, а теперь…

Заведующая вытащила из-под левой тумбы письменного стола треснутую табличку и поставила ее на стол.

«Зав. предприятием Преснякова И.В.», – машинально прочитала Надежда. Заведующая, тяжело дыша, поднялась на ноги, отряхнулась, расправила юбку и протянула руку. Надежда отдала ей квитанцию и показала на приписку:

– Вот видите, здесь стоит пометка с сегодняшней датой… понимаете, остальные вещи мне не скоро понадобятся, но вот этот костюм обязательно нужен к завтрашнему утру…

– Понимаю… – Заведующая вздохнула. – Но и вы тоже поймите… у нас случилось ЧП… кто-то ночью вломился в офис… поэтому все буквально на взводе…

– А что – разве у вас нет сигнализации?

– В том-то и дело, что есть!

– И что – она не помогла?

– В том-то и дело, что не помогла! – Заведующая сокрушенно развела руками. – Тот человек, который устанавливал сигнализацию, клялся, что ее очень трудно отключить. Почти невозможно. Тем не менее воры отключили сигнализацию и устроили здесь форменный погром… вы же видите, я до сих пор не привела все в порядок.

– А что у вас украли?

– В том-то и дело, что ничего. Видно, какие-то подростки нахулиганили. Все поломали, порвали, побили, все документы выкинули из ящиков. Поэтому мы запутались в документации и задержали некоторые заказы. Господи, хорошо, что одежду не тронули, а то вовек бы не рассчитаться с клиентами было!

– Но мне очень, очень нужно получить свой костюм, то есть костюм мужа, к завтрашнему дню! У него назначена важная встреча, он хочет пойти на нее непременно в этом костюме. Так что вы понимаете – если костюм не будет готов, мне от мужа здорово влетит! В общем, жизни не будет!

– Я вас понимаю, женщина, – вздохнула заведующая, и Надежда действительно увидела в ее глазах сочувствие и понимание. – Я вас понимаю как женщина женщину. Мужчины – они такие требовательные… Подождите здесь несколько минут, я поговорю с мастером – может быть, удастся что-нибудь сделать.

Она вышла из кабинета, оставив Надежду одну.

Надежда сидела на стуле, сложив руки, и от нечего делать оглядывала кабинет.

Кабинет как кабинет, только и правда повсюду следы погрома. Мятые и рваные бумаги, керамические осколки…

Один осколок чем-то заинтересовал Надежду. Она наклонилась и подняла его.

Осколок был довольно большой, и, повернув его к свету, Надежда поняла, что это осколок керамической статуэтки.

Сморщенная обезьянья мордочка с черной челочкой и ярко-красными губами.

Приглядевшись, Надежда Николаевна заметила в обезьянке едва уловимое, но несомненное сходство с заведующей химчисткой.

В коридоре послышались торопливо приближающиеся шаги. Надежда машинально сунула керамический осколок в свою сумку.

Дверь кабинета открылась, и вошла заведующая. Лицо ее выражало удовлетворение. При этом Надежда заметила в ней отчетливое сходство с разбитой керамической обезьянкой…

– Ну, все в порядке, женщина! – заявила заведующая победным тоном. – Мастер почистит ваш костюм, то есть костюм вашего мужа, в первую очередь. Вы сможете зайти часа в четыре? Он тогда уже точно будет готов.

– Обязательно зайду! – обрадовалась Надежда. – И большое вам спасибо!

– Не за что! Мы, замужние женщины, должны поддерживать друг друга!

На этой мажорной ноте Надежда покинула химчистку.

Она шла по улице к дому и думала о том, что только что услышала.

Какие-то неизвестные воры вломились в офис этой химчистки, но ничего ценного там не взяли. Вообще ничего не взяли. Тогда какие же это воры? Ну да, заведующая и уточнила, что это не воры, а хулиганистые подростки…

Но, однако, они сумели каким-то образом отключить сигнализацию… на малолетних хулиганов не похоже, скорее смахивает на работу профессионалов. С другой стороны, дети сейчас такие шустрые. В том, что касается техники, сто очков взрослым дадут, а уж про компьютеры и говорить нечего…

Но у Надежды в голове никак не укладывалось, что подростки, сумевшие профессионально отключить сигнализацию, сделали это только для того, чтобы нахулиганить.

Стало быть, все же работали люди взрослые. Но профессионалы не стали бы стараться за просто так.

Нет, что-то здесь не сходится.

А к тому же среди следов погрома Надежда нашла осколок керамической обезьянки, похожей на заведующую.

Она вспомнила то, что рассказала ей Элла Тихоструева.

Элла рассказала о мастерской, где можно заказать керамическую игрушку, похожую на конкретного человека. Ее ученицы заказали в этой мастерской обезьянку, похожую на Эллу.

И эту обезьянку кто-то несколько дней назад украл.

А в кабинет заведующей химчисткой накануне влезли неизвестные, ничего не взяли, но разнесли все, в частности, разбили керамическую обезьянку, очень похожую на заведующую.

Наверняка эту обезьянку заказали в той же самой мастерской…

А вот это уже подозрительно. Особенно если добавить к этим двум случаям третий. Точнее, первый. Во всяком случае, первый, о котором узнала Надежда.

«Ну, подумаешь, совпадение!» – прозвучал внутренний голос Надежды. Этот ее внутренний голос был очень рассудительный и благонамеренный, он чем-то был очень похож на голос мужа и, как и муж, всегда старался удержать Надежду от рискованных и опасных шагов. К сожалению, Надежда к нему очень редко прислушивалась.

Вот и сейчас она немедленно возразила:

– Не бывает таких совпадений! Еще два случая – куда ни шло, но три – это ни в какие ворота! К тому же… к тому же…

Надежда хотела добавить, что снова чувствует знакомое покалывание в корнях волос, но это был уже совсем несерьезный аргумент, и она его опустила.

«Ну и что? – не сдавался внутренний голос. – Даже если это не совпадение – тебя-то это никак не касается! Ну, обезьянки! Ну, керамические! Какое тебе до них дело? У тебя голодный кот дома, а вечером муж вернется. Вот о чем тебе нужно думать!»

– А я и думаю! – ответила Надежда. – Я, между прочим, за костюмом для него пошла, и не моя вина, что костюм еще не готов! Так я своего добилась, костюм почистят к четырем часам, а до того у меня есть свободное время!

«Да ты даже не знаешь, где находится та мастерская, где сделали трех обезьянок!»

Надежда хотела достойно ответить своему внутреннему надзирателю, но тут она перехватила удивленный взгляд встречного мужчины и поняла, что разговаривает вслух.

Конечно, сейчас это не выглядит такой странностью и патологией, как десять – пятнадцать лет назад, сейчас разговаривающий сам с собой человек, скорее всего, просто говорит по мобильному телефону с гарнитурой, но все равно это непорядок.

Поэтому Надежда замолчала, неодобрительно зыркнув на встречного мужчину, и тут же перевела взгляд на витрину, мимо которой в данный момент проходила.

И застыла на месте.

Потому что в этой витрине сидели и стояли дружными рядами керамические собаки и собачки самых разных пород – овчарки и бульдоги, хаски и кокер-спаниели, фокстерьеры и левретки, йоркширские терьеры и ньюфаундленды.

Причем эти собаки не просто стояли и сидели – овчарка сидела в кресле с газетой в руках, фокстерьер размахивал бело-голубым шарфом, явно болея за любимую команду, толстый английский бульдог уплетал гамбургер, левретка вязала крючком детский носочек – словом, собачки занимались исключительно человеческими делами и были очень похожи на людей.

Надежда сообразила, что если выбрать собаку соответствующей породы и занятую соответствующим делом, можно, немного пройдясь по ней кистью и краской, придать ей сходство с определенным человеком, с тем, кому ты хочешь сделать подарок…

И тут же она вспомнила о трех злополучных обезьянках.

Наверняка они были заказаны в этой самой мастерской. Говорила же Элка, что мастерская возле метро, так вон оно, метро-то. Просто тогда, когда заказывали приматов, наступал год Обезьяны по восточному календарю, а теперь скоро придет год Собаки, вот хозяин мастерской и выставил соответствующий ассортимент.

Не додумав эту мысль до конца, Надежда толкнула дверь и вошла в мастерскую.

При этом дверной колокольчик мелодично звякнул, и человек, который сидел за прилавком, поднял глаза на Надежду.

Это был пожилой мужчина, чем-то похожий на грустную овцу.

– Здравствуйте, – проговорил он блеющим голосом. – Чем я могу вам помочь?

В голове Надежды промелькнула совершенно несвоевременная мысль, что год Овцы еще не скоро. А затем она задумалась над более насущным предметом – как объяснить свой интерес к этой мастерской? Ведь нельзя же прямо сказать ее хозяину, что она столкнулась с подозрительной историей, касающейся трех керамических обезьянок. И тем более нельзя сослаться на покалывание в корнях волос…

Надежда еще обдумывала, с чего начать, а ее голос уже произносил первую фразу:

– Понимаете, я хочу сделать подарок своей старой подруге… оригинальный подарок…

– Понимаю, – кивнул мужчина, – все наши клиенты приходят именно за этим. Тогда ответьте на первый и очень важный вопрос: какой породы ваша подруга?

– Что, простите? – удивленно переспросила Надежда, подумав, что ослышалась.

– Ну, на собаку какой породы она больше всего похожа?

Надежда задумалась.

Сказав, что хочет сделать подарок подруге, она никого конкретно не имела в виду, но сейчас уже поняла, что если уж кому-то делать такой подарок – так Алке Тимофеевой.

Алка была ее самая старая и верная подруга, они с ней дружили с первого класса школы. Сейчас Алка преподавала русский язык и литературу и была завучем старших классов, у нее был замечательный муж Петюнчик, очень крупный ученый-химик. Были еще у Алки два взрослых сына, один женатый, и, кажется, внук там уже на подходе, кошка Марфа и говорящий попугай Кеша. А еще у нее была замечательная собака – немецкая овчарка по кличке Дик.

Однажды Надежда с Алкой вместе пережили удивительные и опасные приключения, выручая Петюнчика из неприятностей. Словом, дружили они так давно и так близко, что Надежда уж и не помнила, как она жила без Алки.

А еще у Алки было весьма специфическое чувство юмора (в школе без этого нельзя), так что она, несомненно, оценит такой забавный подарок. Но если выбирать породу собаки, которую дарить Тимофеевой, то тут возникают сомнения.

С одной стороны, Алкин любимый пес Дик – немецкая овчарка, но, с другой стороны, Алка на него совсем не похожа ни комплекцией, ни характером, ни привычками…

– Да, задали вы мне задачу… – пробормотала Надежда, незаметно оглядываясь по сторонам, в конце концов, она не только за подарком сюда пришла.

Хозяин магазина заметил Надеждины колебания и вытащил из-под прилавка толстую книгу, точнее, альбом с фотографиями в старом бархатном переплете:

– Посмотрите, вот здесь приведены образцы наших изделий. Может быть, вам что-то понравится.

Действительно, Надежда увидела в альбоме сотни фотографий самых разных керамических собак – куда больше, чем было выставлено в магазине. Она переворачивала страницу за страницей и вдруг на очередной странице увидела Алку.

Вообще-то это был американский бульдог, но выражение лица, точнее, морды у него было точно такое, какое было у Алки Тимофеевой, когда она распекала у себя в кабинете Веню Сеточкина из шестого «А» класса, который устроил взрыв на уроке химии. Так и казалось, что бульдог сейчас пролает: «Без родителей не приходи!»

Мало того, бульдог был сфотографирован в нескольких вариантах оформления: в черном смокинге с бабочкой, в спортивном адидасовском костюме и в клетчатом пиджаке, так вот этот клетчатый пиджак был очень похож на любимый Алкин пиджак, в котором Тимофеева чаще всего ходила на работу.

Вообще-то Алка больше всего любила одежду в ярких и крупных цветах, но все же понимала, что завучу школы такая расцветка не всегда подходит, иногда она может негативно сказаться на педагогическом авторитете, поэтому и надевала пиджак в клеточку. Когда Надежда пыталась ей намекнуть, что этот пиджак ей не слишком идет и подчеркивает ее внушительные габариты, Тимофеева только отмахивалась – вечно тебе все не нравится, вечно ты все критикуешь! И вообще, это ты дома сидишь, так что у тебя времени навалом, а мне на сон и то не хватает! Одних тетрадей сколько проверить надо! Так что не могу я по магазинам бегать!

После таких слов Надежда обижалась, но долго сердиться на Алку не могла. Так что пиджак в клеточку продолжал нервировать всех, кроме самой Алки.

– Вот, вот это! – проговорила Надежда, показав хозяину магазина клетчатого бульдога.

– Понятно! – Тот вытащил из-под прилавка толстую амбарную книгу, перелистал ее и записал на чистой странице номер, под которым этот бульдог значился в каталоге. – А какие у вас будут дополнительные пожелания? За каким занятием изобразить вашу подругу? Какой ей сделать макияж, какие аксессуары?

– Макияж – поярче, – ответила Надежда не задумываясь, – помаду ярко-красную, и румянец во всю щеку, он у нее такой от природы… а вот занятие…

Она подумала, что чаще всего Алка занимается проверкой тетрадей своих учеников. А еще она читает классическую русскую литературу для подготовки к урокам – ведь она преподает в своей школе русский язык и литературу и, как сама утверждает, и Надежда ей верит, никогда в жизни не пришла на урок неподготовленной.

– Можно изобразить ее с томом Пушкина в руках.

– Отлично! – Хозяин магазина сделал в амбарной книге соответствующие пометки.

– Что это вы по старинке работаете? – поинтересовалась Надежда. – Все уже давно компьютерами обзавелись, а вы от руки записываете. Неудобно же и хлопотно.

– Ох, не спрашивайте! – вздохнул хозяин. – Я вовсе не ретроград, я тоже шел в ногу с прогрессом, весь учет у меня был в компьютере, так что вы думаете?

– Что? – переспросила Надежда, чтобы продемонстрировать свой интерес к предмету разговора.

– Украли у меня тот компьютер! Хорошо, Алевтина Дмитриевна параллельно с компьютером все в эти книги записывала, так что у меня отчетность сохранилась.

– Украли… – протянула Надежда.

Все это показалось ей очень подозрительным.

– Ну да, украли… влезла какая-то шпана и утащила… хорошо, больше ничего не взяли…

Влезли… не взяли ничего, кроме компьютера…

Это очень напоминало историю с кражей в химчистке. Там, правда, вообще ничего не взяли, только разбили злополучную керамическую обезьянку…

– Сейчас, – продолжал хозяин мастерской, – сейчас вот новый компьютер купил, только программы на него установят, и буду снова, как люди, в электронной форме учет вести. Только вот не знаю, что с этими книгами делать – их ведь надо тоже в компьютер ввести, а кто этим будет заниматься?

– А хотите – я это сделаю? – выпалила Надежда неожиданно для себя самой. – Введу ваши книги в компьютер…

– Что, вы это серьезно? – Хозяин уставился на нее недоверчиво. – А вы умеете?

– Уж как-нибудь, – обиделась Надежда, – у меня вообще-то высшее техническое образование, двадцать пять лет инженером проработала на режимном предприятии! У нас там знаете, когда компьютеризация началась? Страшно сказать, в каком году! Обычные люди про компьютеры еще и не слышали…

В данном случае Надежда, возможно, немного преувеличила, но слова «режимное предприятие» произвели на хозяина мастерской сильное впечатление.

– Только я вам много заплатить не смогу… – протянул он жалостно.

– Да можете ничего мне не платить. Я сейчас не работаю, у меня много свободного времени, а вы мне в качестве гонорара сделаете эту собаку. Подарок для подруги. Вот мы с вами и будем в расчете. А я вам свои паспортные данные оставлю и все телефоны, чтобы вы не волновались за свою отчетность.

– Ну, если так – тогда я вам очень благодарен… – И хозяин магазина, пока она не передумала, вытащил из-под прилавка несколько толстых амбарных книг.

Внутренний голос Надежды всячески стыдил ее, пытался отговорить, но она его не слушала. Она схватила амбарные книги, крепко зажала их под мышкой и поскорее ушла, пока хозяин мастерской не передумал. Все же в его глазах читалось легкое подозрение. Хорошо еще, что в мастерской в данное время не было неизвестной Алевтины Дмитриевны, она бы точно не доверила Надежде ничего. Просто так, из врожденной женской подозрительности.

«Что это было? – возмущенно проговорил внутренний голос, когда Надежда вышла из магазина. – Взяла на себя такую обузу, как будто у тебя мало дел! Главное зачем?»

– Затем, чтобы изучить эти книги! Узнать, здесь ли заказывали тех трех обезьянок, с которыми в последние дни случились неприятности. И кто еще заказывал таких же.

Видимо, такое объяснение удовлетворило внутренний голос. Во всяком случае, он на какое-то время замолчал. А скорее всего, понял, что бесполезно призывать Надежду к благоразумию. Ну да, горбатого могила исправит!

У подъезда, как всегда, маячила Антонина Васильевна, и Надежда похвалила себя, что убрала амбарные книги в большой непрозрачный пакет, не то Антонина непременно бы заинтересовалась. Однако соседке, судя по всему, было в данный момент не до этого. Она разговаривала по телефону и Надежде только кивнула.

Надежда задержалась еще у почтовых ящиков, когда Антонина, пыхтя, протиснулась в двери.

– Ох, Надя, ну и история! – выдохнула она.

– Да что опять случилось, вы здоровы ли?

– Да я-то ничего, а вот Люська… – Антонина тяжело вздохнула, – звонит утром – плачет-заливается. Жених-то ее бросил!

– Да что вы? – Надежда едва не выронила пакет. – А с чего это вдруг? Вроде бы все хорошо у них было…

– Да это Люська так говорила, а я-то сомнения имела, но при себе держала, чтобы не сглазить. И вот, она говорит, пришли они как раз от меня, а он нервный какой-то, дерганый. Люське бы промолчать, оставить мужика в покое, а она лезет к нему со всякими разговорами. Он сперва отмалчивался, потом рявкнул на нее, она в ванную ушла обижаться, а как вернулась – его и нету. Люська было испугалась, а тут он возвращается. Выходил, говорит, покурить, воздухом подышать, а то у тетки твоей так душно… И с чего это у меня душно, все форточки открыты хоть зимой, хоть летом!

Это было верно, Антонина Васильевна известна была в доме удивительной любовью к свежему воздуху. Мало того, что она вечно отиралась во дворе возле подъезда, так еще и дома балкон у нее всегда был открыт.

– Ну, Люська-то со своим спорить не стала, хоть на это ума хватило, – продолжала Антонина, – а утром просыпается она, а женишок уже и чемодан собрал. Мы, говорит, с тобой, Людмила, характерами не сошлись, мне, говорит, с тобой скучно и неинтересно. Ты, говорит, все о семейной жизни толкуешь, а я – птица вольная, перелетная, не создан я для семейной жизни. Ты, говорит, не обижайся, ты женщина неплохая, может, еще найдешь свое счастье.

– М-да-а… – протянула Надежда, – в общем, напрасны ваши совершенства, их вовсе не достоин я.

– Точно, – вздохнула Антонина Васильевна, – так примерно все и изложил, как поэт сказал. И ушел, пока эта дуреха глазами хлопала и понять его слова пыталась.

– Она хоть проверила, может, что ценное пропало?

– Да что у нее ценного? – отмахнулась Антонина. – Бедновато они с матерью жили, ничего не нажили. Но вроде деньги какие-то на месте, пара колечек, сережки, бабкины еще, на месте остались… Да… – снова вздохнула Антонина, – они, Сельдереевы-то, все в этом плане невезучие. У бабки Люськиной муж был, но рано погиб. Замерз по пьяни, так в сугробе его и нашли. Мать Люськина и замуж не успела выйти – как хахаль ее узнал, что она беременна, так сразу и слинял в неизвестном направлении. Люська вот никак не могла себе мужика найти, а ведь и квартира есть собственная, и зарабатывает что-то. Но вот выросла без мужика в доме, так и понятия не имеет, как себя с ними вести надо. Ой, Надя, что-то у меня сердце не на месте, пойду еще ей позвоню, а то как бы она чего с собой не сделала от горя-то. Уж так убивается, как будто муж с фронта не вернулся и ее с тремя детьми оставил… Тьфу на мужиков этих, не стоят они того!

Надежда попрощалась и пошла к себе.

Бросив тяжеленный пакет на пол в прихожей, она уселась на пуфик и задумалась. Хватит отмахиваться от очевидного и спорить с внутренним голосом. Ясно же, что с этими обезьянами что-то нечисто. Кто-то за ними охотится, а для чего? Чтобы разбить. Вот не нравятся ему эти приматы, хочет он их уничтожить. Всех.

Ерунда, такое только в фильмах ужасов бывает, тут же возразила себе Надежда. На самом деле для любого действия всегда есть причина. Ну, почти всегда. Значит, допустим, что разбивает он этих обезьян, чтобы оттуда что-то достать.

Надежда тут же вспомнила рассказ Конан Дойля. Как он назывался – «Шесть Наполеонов», кажется? Там в бюсты Наполеона преступник положил украденный бриллиант. А потом сбежал и забыл, в который бюст. Вот и бегал по заказчикам и разбивал бюсты молотком, пока Шерлок Холмс не догадался и не успел раньше.

Так и тут, сунул в заготовку обезьяны какую-то мелкую, но ценную вещь (вряд ли бриллиант), а потом не успел забрать, обезьян уже отдали заказчикам.

Непонятно только, где он был три года, что только сейчас спохватился. Нынче уж год Собаки, Лошадь и Петух пролетели. Ну, может, ему пришлось срочно уехать.

Теперь вопрос: кто такой он? Это, конечно, не может быть работник сувенирной мастерской, он бы точно знал, в какую обезьяну положил нужную вещь. Значит, это человек посторонний. А что такого, хозяин мастерской – немолодой рассеянный человек, он мог ничего не заметить.

Значит, возвращается этот тип и начинает искать обезьян. С этой целью влезает в мастерскую и уносит компьютер, в котором записаны все заказчики. Имя, фамилия, мобильный или домашний телефон. И бодренько так начинает этих людей обходить.

Обезьяну Элки Тихоструевой достает без всякого труда – она стоит на самом видном месте, никто не смотрит, заходи кто угодно – и бери. Что он и сделал.

Дальше – химчистка.

Тут сложнее, потому что обезьяна находится в кабинете заведующей, опять же везде сигнализация. Но у человека стимул есть, так что он отключает сигнализацию, находит обезьяну, тут же ее разбивает и уходит, убедившись, что обезьяна не та.

Дальше – невезучая племянница Люська.

Пришлось этому типу за ней поухаживать, втереться в доверие, дома побывать. Люська ума небольшого, да еще болтушка, мигом выложила ему все про родственников. Он ее убедил в своих серьезных намерениях, напросился в гости к тетке, там похитил обезьяну, потому что стояла она у Антонины на самом видном месте.

Потом нервничал, еле дождался, когда один останется, вышел на улицу, разбил обезьяну, выяснил, что там ничего нет, и все, зачем ему после этого Люська? Как поется в старой песне: мы странно встретились и странно разойдемся!..

Интересно, что же это за тип? Антонина говорила, звать Витей, так небось и паспорт фальшивый…

Снизу донеслось изумленное «мурм». Это кот Бейсик удивлялся, отчего это хозяйка вот уже минут двадцать сидит на пуфике в пальто и в одном сапоге. Сидит неподвижно, только губами шевелит. Нет, людей все-таки не всегда понять можно…

Надежда погладила кота, переоделась и заварила себе кофе, затем уселась за стол в кухне, разложив перед собой амбарные книги из мастерской.

– И думать не смей! – строго сказала она оживившемуся коту. – Это же документы!

Кот очень любил рвать старую бумагу. Найдя на шкафу старые газеты, он откусывал маленькие кусочки и плевался ими вниз, следя сверху, как клочки планируют на пол. Такое было у кота развлечение, которое Надежда очень не одобряла, выбросив все старые газеты.

Раскрыв первую из амбарных книг, Надежда Николаевна очень скоро поняла, что взвалила на себя непосильную задачу. Во-первых, записей в книгах было очень много. Во-вторых, все они были сделаны удивительно неразборчивым почерком. Буквы были очень крупными, однако это ничуть не помогало их разобрать, они словно спотыкались, наползали друг на друга, строчки то шли вверх, то сползали вниз, словно утомившись от долгого подъема.

Надежда долго смотрела на первую страницу, пока ей не пришла в голову неожиданная идея. Книгу заполнял явно человек с плохим зрением, скорее всего – с небольшой дальнозоркостью, так, может, нужно наложить минус на минус, чтобы в результате получился плюс?

Надежда редко носила очки. Она считала, что очки ей не идут, и просто их стеснялась. Да они и нужны ей были нечасто – только для того, чтобы смотреть вдаль. Поэтому надевала их Надежда только в зале кинотеатра, и то когда погасят свет. Но теперь она их надела и посмотрела в амбарную книгу.

Страницы книги стали нечеткими, расплывчатыми, но, как ни странно, ей теперь удалось разобрать записи. Так бывает с некоторыми картинами, которые вблизи кажутся бессмысленным нагромождением разноцветных мазков, а когда отходишь от них подальше, из этого хаоса возникает какое-то осмысленное изображение – человеческое лицо или натюрморт с букетом цветов.

Во всяком случае, Надежда Николаевна быстро поняла, что первая книга заполнена совсем недавно, в этом году. А ей были нужны записи за позапозапрошлый год – когда приближался год Обезьяны по восточному календарю.

Перебрав амбарные книги, Надежда нашла нужную.

И вот, с немалым трудом разбирая записи, она увидела на странице, в графе «заказчик», знакомую фамилию: Л. Сельдереева.

Ну да, это же Люська, бестолковая племянница Антонины Васильевны! Три года назад она заказала в мастерской сувенирную обезьянку в подарок своей любимой тете. Лучше бы она этого не делала, потому что из-за обезьяны познакомилась с тем роковым типом, который внушил ей несбыточные надежды, а потом бросил. Но кто может заранее знать, что выйдет из наших поступков? В конце концов Люська эту драму переживет. Не в первый раз.

Отлично, первая обезьянка есть. Теперь, если Надежда не ошибается, где-то поблизости должны быть остальные.

Она просмотрела соседние записи – и через несколько строчек от первой обезьянки нашла вторую. Правда, в графе «заказчик» стояла незнакомая фамилия, но зато рядом, в графе «особые пометки», Надежда прочитала: «Надпись на подставке: Ираиде Витальевне Пресняковой – от коллег и подчиненных».

Надежда вспомнила, что заведующую химчисткой звали И.В. Преснякова, так было написано на треснутой табличке.

Ага, значит, она не ошиблась, и в химчистке была вторая обезьянка, заказанная в этой же мастерской…

Надежда положила рядом с амбарной книгой чистый лист бумаги и аккуратно выписала на него всех обезьянок, заказанных примерно в то же время.

Всего таких заказов оказалось восемь. Кроме обезьян, были еще фигурки Дедов Морозов и Снегурочек, а также ангелы, керамические елочки и подсвечники. В общем – всякая мура, на которую Надежда решила не отвлекаться.

Итак, если от восьми отнять три, то получается пять. То есть тот тип должен найти еще пять обезьян. И теперь вероятность находки будет не один к восьми, а один к пяти, то есть повысится.

Против трех оставшихся обезьянок были записаны мобильные телефоны, против двух – городские. С них-то Надежда и решила начать, здраво рассудив, что это, скорее всего, служебные телефоны каких-то организаций или учреждений и в таком случае легче аккуратно что-нибудь выведать. А если по мобильному звонить, то, если честно, и сказать нечего. Простите, это не вы три года назад заказывали в мастерской керамическую обезьяну? Какая будет реакция человека на такой вопрос? Тут же нажать кнопку отключения. Хорошо еще, если не обругают.

А если попадется памятливый индивидуум, который вспомнит, что да, была такая обезьяна, но тут же задаст встречный вопрос: зачем она Надежде-то нужна? Это же все равно что искать даже не прошлогодний снег, а третьего года выпуска. И никакого разумного ответа Надежда пока на этот вопрос не придумала. Ладно, все еще впереди.

Набрав первый городской номер, Надежда услышала жизнерадостный и приветливый женский голос:

– Вы позвонили в офис компании «Мертвомор»! Вам ответит первый же освободившийся оператор! Подождите, не вешайте трубку, ваш звонок очень важен для нас!

После этого заиграла музыка, в которой Надежда с трудом узнала весьма необычную аранжировку «Болеро» Равеля. Надежда всегда считала эту мелодию чрезвычайно заунывной, но в новой аранжировке она побила все рекорды.

Некоторое время из трубки лилась заунывная мелодия, затем другой голос – не такой приветливый – сообщил Надежде, что в целях улучшения качества обслуживания все разговоры могут быть записаны. Затем ее попросили еще немного подождать, и снова заиграла музыка. Скоро Надежду начало клонить в сон, но тут, к счастью, музыка оборвалась и в трубке зазвучали сигналы отбоя.

Надежда на всякий случай повторила эксперимент, но результат был точно такой же: жизнерадостное приветствие, просьба подождать и заунывная мелодия Равеля.

– Куда же они все подевались? – пробормотала Надежда, ни к кому не обращаясь.

Однако в ответ на эти слова возле ее кресла материализовался кот и громко мурлыкнул. Причем в этом мурлыканье можно было без труда расслышать слово «мрак».

– Да, Бейсик, ты прав, – проговорила Надежда. – Действительно мрак! Одно название чего стоит – «Мертвомор»! Интересно, кому пришло в голову дать фирме такое жизнеутверждающее название? И чем такая фирма может заниматься? Разве что похоронами… Но даже похоронные компании избегают таких мрачных названий, они предпочитают что-нибудь вроде «Тихой гавани» или «Кипарисового покоя»…

Из чистого любопытства Надежда залезла в Интернет и без труда нашла там сайт соответствующей компании.

К ее немалому удивлению, на главной странице были изображены не обитые бархатом гробы и могильные плиты, а загорелые красотки в открытых купальниках.

Недоумение Надежды стало еще больше, но очень скоро все разъяснилось.

Тут же, на главной странице сайта, сообщалось, что компания «Мертвомор» распространяет косметику, изготовленную на основе натуральных солей Мертвого моря.

– И тем более мне непонятно, кто додумался назвать косметическую фирму таким мрачным названием! Кроме общепохоронных ассоциаций в нем слышится что-то созвучное Мордору, царству зла из «Властелина колец», или Волан-де-Морту…

Но самым интересным было то, что офис компании располагался буквально в двух шагах от Надеждиного дома.

– Вот как… – протянула Надежда. – А мне как раз нужно купить хлеба…

Бейсик взглянул на нее очень недоверчиво, так что Надежда пообещала еще заглянуть в кошачий мини-маркет и принести ему какую-нибудь игрушку.

Выйдя из дома, Надежда честно направилась в сторону пекарни, где она часто покупала свежий хлеб. Там она купила буханку свежего зернового хлеба, испеченного по особому рецепту, какой любит Сан Саныч, и не удержалась – взяла еще две булочки, одну с маком, другую – с кленовым сиропом. Слаб человек. Ладно, вечером чай несладкий попьет.

Из пекарни она вроде бы собралась домой, но по какой-то непонятной причине через две минуты оказалась возле двухэтажного здания, где, судя по сайту, размещался офис компании «Мертвомор». Мелькнула последняя спасительная мысль развернуться и пойти в зоомаркет, раз обещала коту, а после уж домой, но Надежда от этой мысли просто отмахнулась.

Она оглядела вывески на фасаде здания.

«„Саня“ – инженерная сантехника».

«„Стройный тополек“. Йога и пилатес».

«„Ганг“. Индийские продукты и сопутствующие товары для здорового образа жизни».

И наконец – «„Мертвомор“. Косметика и парфюмерия из солей Мертвого моря».

Надежда вошла в двери и поднялась на второй этаж, где, судя по вывеске на фасаде, находилась фирма с двусмысленным названием. Никто ее не остановил, двери были раскрыты, в холле не было никакой охраны, из чего Надежда сделала вывод, что все фирмы, находящиеся в здании, какие-то несолидные и проникнуть в этот самый «Мертвомор» будет нетрудно.

Однако, найдя офис под нужным номером, она увидела перед ним двух бравых парней в аккуратных голубых комбинезонах, которые привинчивали над дверью голубую вывеску, на которой буквами из белых пузырьков было написано: «„Аква-вива“. Доставка артезианской питьевой воды и сопутствующих товаров».

– Простите, ребята! – обратилась Надежда к рабочим. – А здесь ведь раньше была фирма «Мертвомор».

– Была да сплыла, – ответил один из парней.

– Момент – и в море! – подхватил второй. – Теперь здесь будет наша компания. Вам, женщина, не нужна питьевая вода?

– Артезианская! – добавил первый. – Самая что ни на есть природная! С доставкой!

– Надо подумать… – неуверенно ответила Надежда. – А куда делась фирма «Мертвомор»?

– Чего не знаем, того не знаем! Они съехали, нам велели их вывеску демонтировать, вот мы и выполняем, – парень в комбинезоне показал на прислоненную к стене вывеску с прежним названием.

– А куда же они съехали? – не отставала Надежда.

– Чего не знаем, того не знаем! – повторил монтажник. – А на вашем месте, женщина, я бы поостерегся обращаться в фирму с таким подозрительным названием.

– И вообще, они, кажется, совсем закрылись, – добавил второй. – Во всяком случае, все барахло, что от них осталось, наш начальник велел отправить на помойку.

С этими словами монтажник показал на двух ребят в таких же комбинезонах, которые выносили из офиса картонные коробки, наполненные какими-то мелочами.

– Ребята с самого утра коробки носят и все еще не могут закончить!

– Барахло… – задумчиво повторила Надежда, провожая взглядом коробки.

– Именно барахло! Не представляете, сколько у них его накопилось! Всякие каталоги, буклеты, сувениры…