Глубина в небе Виндж Вернор
На востоке. Справа. А стекло с этой стороны его шлема затуманилось, и была только неясно видна линия гребня. Они действовали в четырех милях от побережья. На этом гребне была бы ясно видна линия горизонта. Этот свет либо совсем близко, либо очень далеко. Да! Вот он, свет, бледное сияние, распространяющееся в стороны и вверх. Полярное сияние? Шерканер подавил любопытство, продолжая переставлять ноги одну за другой. Но видит Бог в Глубине, как ему хотелось бы забраться на гребень и глянуть на замерзшее море!
Но до самой следующей остановки Шерканер оставался добросовестным и дисциплинированным членом группы. Он заправлял контейнер Хэвена светящейся смесью экзотерма, горючего и замерзшего воздуха, когда случилось это. В западное небо взметнулись пять крошечных огоньков, оставляя там и сям светящиеся зигзаги, как медленные молнии. Один из них быстро погас, но остальные сошлись вместе и тут – свет запылал, так ярко, что перед верхними глазами Шерканера все расплылось от боли. Но боковыми он видел. Свет разгорался все ярче, в тысячу раз ярче вылинявшего солнечного диска. Резко заплясали вокруг тени. И еще ярче разгорелись четыре огня, пока Шерканер не ощутил, как проникает тепло сквозь его скафандр, прикрывающий панцирь. Снег взметнулся вверх по всему полю белыми пылающими снежинками, тепло усилилось, почти обжигая – и резко спало, оставив в спине ощущение, которое бывает, когда войдешь в тень летним днем Средних Годов.
Вокруг заклубился туман, создавая первый по-настоящему ощутимый ветер с той минуты, как группа вышла из подлодки. Вдруг стало очень холодно – туман высасывал тепло из скафандров: на погружение в снег были рассчитаны только сапоги. Андерхилл рискнул сфокусировать верхние глаза. Точки беспощадного света расплылись в светящиеся диски, угасая на глазах. Когда они перекрыли друг друга, появились складки, как в полярном сиянии. Значит, они локализованы по расстоянию, как и по углу. Четыре близко расставленных – вершины правильного тетраэдра? Так красиво… но каково же расстояние? Это что-то вроде шаровой молнии, на высоте всего несколько сот ярдов?
Через несколько минут они угасли почти полностью. Но теперь появились другие огни, яркие вспышки за восточной грядой. На западе несколько световых точек все быстрее и быстрее поднимались к зениту. За ними тянулся дрожащий световой шлейф.
Четверо застыли неподвижно. На миг солдатская сущность Аннерби исчезла, и остался только благоговейный восторг. Он тяжело отступил от саней и положил одну руку на спину Шерканера. По глуховатой связи донесся его голос:
– Шерканер, что это?
– Не знаю. – Он чувствовал, что рука Аннерби дрожит. – Но когда-нибудь мы и это поймем. Давайте двигаться, сержант.
Как начинают вдруг двигаться заводные куклы, так и группа вернулась к прерванной заправке контейнеров и продолжала путь. А над головой продолжалось представление, и хотя ничего подобного четырем пылающим солнцам больше не было видно, игра света была сильнее и красивее любого полярного сияния. Две движущихся звезды летели по небу все быстрее и быстрее. Призрачные занавесы их шлейфов распустились до самого западного горизонта. А звезды, высоко в восточной части неба, горели ярко, как миниатюрные копии тех, первых огней. Они стали тускнеть и расплываться, световые столбы поползли от точки их исчезновения, вспыхивая ярче там, где встречались с прежним свечением.
Самое захватывающее было позади, но медленно призрачное движение света продолжалось. Если это было на высоте сотен миль, как настоящее полярное сияние, то где-то там есть мощнейший источник энергии. Если это точно над головой, то, может быть, это аналог летних молний в период Глубокой Тьмы. Как бы там ни было, а это зрелище стоило любого риска.
Наконец они дошли до границы лагеря тиферов. Когда они начали спускаться по входному пандусу, странное полярное сияние все еще было видно.
Насчет целей никогда особых вопросов не было. Это были именно те цели, которые Андерхилл представлял себе изначально, те, которые назвала Виктория Смит в тот первый день в Ставке. Если кто-то сможет добраться сквозь Пик Тьмы, четверо солдат с некоторым количеством взрывчатки могут в разной степени повредить склады горючего, глубины ближнего залегания личного состава, может быть, даже генеральный штаб Тифштадта. Но даже эти цели не оправдали бы колоссальных вложений, которых требовал Андерхилл.
Однако была очевидная возможность удушить противника полностью. Современная военная машина получает преимущество в начале Тьмы, если может сражаться дольше, чтобы переиграть впавшего в спячку противника. Точно так же и в начале Нового Солнца армия, которая первой может возобновить действия в поле, получает решающее преимущество.
На это время обе стороны запасали большие склады, но со стратегией, полностью отличной от стратегии Лет Увядания и начала Тьмы. Насколько могла судить наука, Новое Солнце за первые дни, если не часы, достигает неимоверной яркости. И первые дни это сжигающий огонь, более чем в сотни раз горячий, чем в Средние Года и Года Увядания. И вот эта вспышка света – а не холод Тьмы – уничтожала все конструкции каждого поколения, кроме самых стойких.
Пандус вел в дальний склад тиферов. Вдоль фронта были и другие, но именно этот должен был снабжать маневренные силы. Если его не будет, отборные войска Тифштадта окажутся выведенными из боя, и передовые силы тиферов в пункте наступления Короны останутся без поддержки. Ставка рассчитывала, что уничтожение этого склада форсирует заключение почетного мира – или серию легких побед для армий Короны. И для всего этого может оказаться достаточно четырех солдат и точно рассчитанной диверсии.
…Если только они не замерзнут, пытаясь спуститься по пандусу. На ступенях лежали снежные наметы, кое-где между флагами остатки кустов – но это и все. Теперь при остановках приходилось передавать вперед контейнеры ила с экзотермами с саней, которые тащили Аннерби с Нижнимор. Темнота плотно сомкнулась вокруг них, разгоняемая лишь случайным блеском пролитого экзотерма. По данным разведки, длина пандуса была меньше двухсот ярдов…
Впереди замаячил овал света – конец туннеля. Шатающаяся от усталости группа ступила на поле, которое когда-то было открытым, но сейчас закрыто от неба серебристыми солнечными экранами. Вокруг торчал лес палаточных шестов. Кое-где экраны были порваны обрушившимся снегом, но в основном конструкция осталась цела. В тусклых полосках света можно было разглядеть силуэты паровых локомотивов, рельсоукладчиков, пулеметных вагонов и бронированных автомобилей. Даже в полутьме сквозь снег поблескивала серебристая краска. Когда зажжется Новое Солнце, техника будет готова. Когда растает и испарится лед и бурные потоки стекут по паутине каналов, покрывающих поле, тогда из ближайших глубин выйдут боевые силы тиферов и бросятся под защиту своих машин. Воду отведут в водяные баки и начнется охлаждающее разбрызгивание. Несколько часов лихорадочной проверки снаряжения и техники, еще несколько часов на ремонт того, что не выдержало двух столетий тьмы и нескольких часов нового жара. Потом они выступят по рельсовому пути, который их командование выберет как дорогу к победе. Это был результат многолетних усилий изучения природы Тьмы и Нового Солнца. По оценкам разведки, противник по многим направлениям продвинулся в нем дальше, чем собственная наука Короны.
Хранкнер собрал всех вместе, чтобы все его слышали.
– Я ручаюсь, что примерно за час до Нового Солнца у них будет тут передовое охранение, но сейчас это место наше… Так, значит, заправляем контейнеры и разделяемся согласно плану. Джил, ты готов?
Джил Хэвен проделал спуск как пьяница с переломанными ногами. Шерканер решил, что повреждение скафандра Джила распространилось назад на ходильные ноги. Но при словах Аннерби он выпрямился, и голос его звучал почти нормально.
– Сержант, я не для того тащился сюда всю дорогу, чтобы сидеть и смотреть на вас, ребята. Свою часть я сделаю.
Это был решающий пункт всего предприятия. Они расцепили звуковые тросы, и каждый взял назначенную ему взрывчатку и черный краситель. Это уже много раз отрабатывалось. Если они быстро пробегутся между всеми намеченными точками, не переломают ноги в дренажной канаве, если заученные наизусть карты точны – тогда будет время все выполнить и при этом не замерзнуть.
Группа разошлась в четыре стороны. Устанавливаемая под солнечными экранами взрывчатка была ненамного сильнее ручной гранаты. Они бесшумно вспыхнули – и критически важная часть навеса упала. Тут же пошли в ход распылители черной краски, абсолютно не производящие впечатления, но сработавшие именно так, как прогнозировал отдел материаловедения. Во всю длину и ширину дальний склад покрылся черной краской, ожидая поцелуя Нового Солнца.
Через три часа они уже были в миле к северу от склада. Аннерби понукал их изо всей силы после ухода со склада, понукал, чтобы выполнить последнюю, дополнительную часть задания: выжить.
И они почти это сделали. Почти.
Когда закончили работу на складе, Джил повел себя будто в горячке. Он хотел уйти со склада сам по себе.
– Надо найти место, где закопаться!
Он повторял это снова и снова, отбиваясь от Аннерби и Нижнимор, когда они привязывали его тросами на его место в цепи.
– Туда мы сейчас и идем, Джил. Держись.
Аннерби отцепил от себя Хэвена, пристегивая его к Эмбер, и в этот момент Хранкнер и Шерк слышали только друг друга.
– У него духу еще больше, чем раньше, – сказал Шерканер. Хэвен прыгал вокруг, как коббер на деревянных ногах.
– Думаю, он больше не чувствует боли, – ответил Хранк тихо, но внятно. – Меня не это волнует. Боюсь, он скатывается в тягу глубины.
Тяга глубины. Та бешеная паника, которая охватывает коббера, когда ядро разума соображает, что его владелец застрял снаружи. Верх берет разум животного, который гонит свою жертву искать укрытие, любое укрытие, которое может послужить глубиной.
– Проклятие!
Слово это прозвучало приглушено, когда Аннерби прервал связь и попытался заставить группу двигаться. Они всего в нескольких часах от вероятного спасения. И все же… вид борющегося Джила Хэвена пробудил первобытные рефлексы в каждом. Инстинкт – прекрасная вещь, но если сейчас дать ему волю, он приведет к верной смерти.
За два часа пути они еле добрались до холмов. Дважды Джил вырывался на волю, каждый раз все более отчаянно, чтобы бежать к обманчиво многообещающим крутым склонам вдоль дороги. Каждый раз Эмбер подтаскивала его назад, пытаясь урезонить. Но Джил уже не понимал, где он, а вырываясь, порвал скафандр в нескольких местах. Его тело местами окоченело и замерзло.
Конец наступил после одного из тяжелых подъемов. Сани пришлось оставить; на остальной путь у них будут лишь воздух и экзотермы из тех контейнеров, которые нес каждый. Джил в третий раз сумел сорваться со страховочного троса и побежал странной шатающейся походкой. Нижнимор бросилась за ним. Женщина она была крупная, и до сих пор справлялась с Джилом Хэвеном без особого труда. На этот раз вышло иначе. Тяга глубины пробудила в Джиле последнее отчаяние. Когда Эмбер потянула его на себя, он обернулся к ней и ткнул остриями рук. Нижнимор отшатнулась, отпустив его. Хранк и Шерканер стояли прямо за ней, но было уже поздно. Размахивая руками во все стороны, Хэвен бросился с тропы вниз, в темноту.
Трое оставшихся стояли минуту в оцепенении. Потом Эмбер боком пошла через гребень, нащупывая под снегом опору для ног. Аннерби и Андерхилл схватили ее и вытащили обратно.
– Пустите! У замерзшего еще будет шанс ожить, если мы его понесем!
Андерхилл перегнулся через гребень и пристально посмотрел вниз. Джил в падении задел голые скалы. Тело лежало неподвижно. Если он еще и не умер, обезвоживание и частичное замерзание убьют его раньше, чем они успеют внести его обратно на тропу.
Очевидно, Хранкнер тоже это понял.
– Его уже нет, Эмбер, – мягко сказал он. Потом вернулась сержантская твердость. – А мы должны выполнять задание.
Очень медленно свободные руки Нижнимор снова вернулись к подъему, но она не сказала ни слова. Вернувшись на тропу, она помогла пристегнуть страховку и звуковой трос.
Подъем продолжался, теперь быстрее.
Когда они дошли до цели, у них оставалось только несколько кварт экзотерма. До Тьмы на этих холмах был лес деревьев траум, – часть поместья какого-то тиферского нобля, заказник дичи. У них за спиной была трещина в скалах, вход в естественную глубину. В любой дикой местности, где есть крупная дичь, должны быть глубины для животных. В заселенных землях их обычно занимают и расширяют под убежища для людей – или они остаются заброшенными. Шерканер понятия не имел, как разведка Аккорда узнала об этой глубине – разве что кто-то из тиферов в имении – агент Аккорда. Но это не была подготовленная нора безопасности: у нее был вид дикий и вполне настоящий, как у чего-нибудь в Дальнем Брунларго.
В группе единственным настоящим охотником была Нижнимор. Они с Аннерби прорезали путь в паутинных заграждениях и спустились до самого низа. Шерканер висел сверху, спуская им вниз свет и тепло.
– Вижу пять бассейнов… два взрослых таранта. Дай чуть больше света.
Шерканер спустился ниже, почти весь свой вес перенеся на паутину. Свет в его нижних руках доходил до дна пещеры. Теперь он тоже видел два из пяти бассейнов. Они были почти свободны от снега. Лед типичный для гибернационного бассейна – абсолютно без пузырьков. Подо льдом очертания животного, замерзшие глаза поблескивают на свету. Ну и громадина! Но все равно, это должен быть самец: покрыт дюжинами рубцов от детей.
– Остальные бассейны – склады еды. Свежая добыча, как и следовало ожидать.
В первый год Нового Солнца такая пара тарантов остается в своей глубине, высасывая соки из своих запасов, а дети вырастают до величины, когда можно будет учить их охотиться – после того, как улягутся пожары и бури. Таранты – чистые хищники, и хотя они и вполовину не такие умные, как тракты, выглядят очень похоже на настоящих кобберов. Убить их и присвоить их еду – необходимость, но это казалось не охотой, а бойней.
Работа заняла еще час и потребовала почти всего оставшегося экзотерма. Потом все последний раз вылезли на поверхность – восстановить, насколько возможно, паутинные барьеры. У Андерхилла онемели несколько плечевых суставов, и кончиков левых рук не ощущалось. Скафандрам пришлось за последние несколько часов пережить многое, они были в проколах и заплатах. У Эмбер сгорело несколько запястных сочленений скафандра от слишком тесного контакта с экзотермами и замерзшим воздухом. Пришлось дать этим конечностям замерзнуть. Несколько рук ей, вероятно, придется потерять. И все же они трое еще секунду постояли вместе.
Наконец Эмбер сказала:
– И это вот считается триумфом?
– Да, – ответил Аннерби твердым голосом. – И ты чертовски хорошо знаешь, что Джил был бы согласен.
Они сомкнули конечности в унылом пожатии – почти точная копия статуи «Создание Аккорда». Даже Отсутствующий Товарищ был.
Эмбердон Нижнимор отступила в расщелину скал. Зеленый светящийся туман вышел из паутины, когда она там прошла. Внизу она вольет экзотерм в бассейны. Вода превратится в холодную грязь, но в нее можно будет зарыться. Если открыть скафандры пошире, можно надеяться на равномерное замерзание. А если нет – против этой последней большой опасности у них средств нет.
– Посмотри последний раз, Шерканер. Дело рук твоих.
Из голоса Аннерби исчезла уверенность. Эмбер Нижнимор была солдатом; и с ней сержант Аннерби выполнял свой долг. Теперь он, казалось, отключился от боевого режима, и так устал, что с трудом держал брюхо над снегом.
Андерхилл выглянул. Они стояли в паре сотен футов над уровнем склада тиферов. Полярное сияние погасло – движущиеся световые точки, вспышки в небе – ничего этого давно уже не было. В исчезающем свете склад казался пятном черноты среди залитой серым равнины. Но чернота эта не была тенью. Это был порошковый краситель, который взрывом разметало по всей конструкции.
– Такая мелочь, – сказал Аннерби. – Несколько сотен фунтов черной краски. Ты в самом деле думаешь, что это сработает?
– А как же. Первые часы Нового Солнца – это адское пламя. Черный порошок нагреет всю технику куда выше любого конструкторского допуска. Ты же знаешь, что случится при таких вспышках.
На самом деле сержант Аннерби сам руководил этими испытаниями. Сотни раз свет солнца средней яркости падал на окрашенный черным металл – и за минуты металл расплавлялся, оси приваривались к втулкам, поршни к цилиндрам, колеса к рельсам. Войска противника будут вынуждены отступить под землю, а самый важный для них склад погибнет полностью.
– Это последний раз, когда может сработать твой фокус, Шерканер. Несколько барьеров, несколько минных полей остановили бы нас намертво.
– Конечно. Но изменится и другое. Это последняя Тьмы, когда наш род впадает в спячку. В следующий раз это будет уже не четыре коббера в скафандрах. Вся цивилизация останется бодрствовать. Мы колонизируем Тьму, Хранкнер.
Аннерби рассмеялся, явно не поверив, и махнул Андерхиллу в сторону расщелины и лежащей за ней глубины. Как бы он ни устал, сержант спустится последний, установщик окончательного барьера.
Шерканер бросил последний взгляд на серые равнины и на висящие занавесы невероятного северного сияния.
Время жить и время спать, в мире много надо знать.
9
Детство у Эзра Винжа было в общем защищенным и безопасным. Только однажды подвергалась его жизнь настоящему риску, да и то в результате до преступности глупого случая.
Даже по стандартам Кенг Хо семья Винж. 23 была весьма обширна. Были ветви Семьи, которые не соприкасались годами. Ветви Винж. 23.4 и Винж. 23.1 почти все время были растянуты на половину Людского Космоса, составляя собственные состояния и вырабатывая собственные нравы. И, быть может, после этого времени и лучше было не пытаться синхронизироваться – если бы не благословенный шанс, который свел все три ветви при Старом Кьелле, да еще в одно и то же время. Так что они несколько лет осторожничали, строя времянки, которые более оседлые цивилизации назвали бы дворцами-базами, и пытались выяснить, как изменилась у других их общая основа. Ветвь Винж. 23.1 была консесусной демархией. Это не сказывалось на торговых отношениях, но тетя Филипа была скандализована. Маленький Эзр помнил ее возмущенные слова: «Никто не лишит меня голосованием моих прав собственности!» Винж. 23.4 была с виду куда ближе к тем ветвям, которые знали родители Эзра, хотя их диалект низского был почти непонятен. Семья Винж. 23.4 не заботилась о честном поддержании стандартов вещания. Но стандарты – вещь важная, даже важнее черных списков. На пикнике кто-то проверял детские скафандры, и чья-то автоматика их перепроверяла, но никто не ожидал, что «атмосферо-секунда» означает для твоих кузенов не то, что для тебя. Эзр забрался на камешек, кружащийся на орбите астероида, где был пикник. Он был захвачен тем, как его маленькая планетка смещается, повинуясь движениям рук и ног. Но когда у него кончился воздух, его товарищи по игре уже нашли и себе собственные миры в каменном облаке. Монитор пикника не обращал внимания на призыв скафандра о помощи, пока ребенок в нем почти не задохся.
Эзр только помнил, как проснулся в новой, специально созданной палате, и потом несчетное число килосекунд с ним обращались, как с королем.
Поэтому Эзр всегда выходил из гибернации в хорошем настроении. Он испытывал обычную дезориентацию, обычный физический дискомфорт, но детские воспоминания уверяли его, что где бы он ни был, все будет хорошо.
И в этот раз сначала не было разницы, только все было как-то мягче. Он лежал почти при нулевой гравитации, утопая в теплой кровати. Было впечатление простора, высокого потолка. На стене рядом с кроватью была картина… невероятно тщательно выполненная; возможно, фотография.
Триксии эти картины очень не понравились.
Эта выпрыгнувшая мысль помогла как-то определить контекст пробуждения. Триксия. Триленд. Экспедиция к Мигающей. И это уже не первое пробуждение. Были очень плохие времена, нападение эмергентов. Как же они это победили? Перед засыпанием – что он помнит последнее?
Дрейф во тьме на подбитом посадочном модуле. Уничтоженный флагман Парка. Триксия…
– Кажется, это его вывело из бессознательного состояния, предводитель.
Женский голос.
Почти невольно Эзр повернул голову на звук. Рядом с его кроватью сидела Анне Рейнольт, а рядом с ней – Томас Нау.
– Стажер Винж, я рад видеть вас снова среди живых.
Нау говорил озабоченным и торжественным голосом.
Только со второй попытки Эзр смог произнести что-то членораздельное.
– Ч… что… что произошло? Где я?
– Вы на борту моей главной резиденции. Прошло примерно восемь дней с тех пор, как ваш флот пытался уничтожить мой.
– Как? Мы напали на вас?
Нау испытующе посмотрел на Винжа исподлобья.
– Я хотел присутствовать, когда мы будем вас пробуждать. В детали вас посвятит директор Рейнольт, но я хотел просто заверить вас в моей поддержке. Я назначаю вас менеджером флота – того, что остался от экспедиции Кенг Хо.
Он встал, ласково похлопал Винжа по плечу. Эзр проводил его расплывающимся взглядом. Менеджером флота?
Рейнольт принесла Винжу книгу окон с фактами более тяжелыми, чем он мог переварить. Погибло тысяча четыреста членов Кенг Хо, почти половина личного состава флота. Четыре из семи кораблей Кенг Хо уничтожены. На остальных выведены из строя межзвездные двигатели. Почти все малые корабли уничтожены или серьезно повреждены. Люди Нау заняты расчисткой летающих на орбите остатков боев. Они всерьез намеревались продолжать «совместную операцию». Летучие элементы и руды, поднятые с Арахны, пойдут на снабжение строительства баз в равновесной точке между звездой и планетой, которые строили эмергенты.
Она еще дала ему списки экипажей. «Фам Нювен» уничтожен со всеми, кто был на борту. Погибли капитан Парк и несколько членов Торгового Комитета. На уцелевших кораблях почти все выжили, но старших по званию держали в гибернации.
Убийственная головная боль последних минут в посадочном модуле прошла. Как сказала Рейнольт, Эзра вылечили от «случайной инфекции». Но только искусственная болезнь могла напасть так неожиданно и вовремя. Ложь эмергентов была не более чем данью приличиям. Они планировали нападение с самого начала и до последней секунды.
Анне Рейнольт хотя бы не улыбалась, когда лгала. Она вообще редко улыбалась. Директор по людским ресурсам Рейнольт. Забавно, что даже Триксия не сообразила, что может значить это название. Поначалу Эзр подумал, что Рейнольт превозмогает вполне понятное чувство стыда: она едва ли хоть раз посмотрела ему прямо в глаза. Но постепенно до него дошло, что его лицо вызывает у нее не больше интереса, чем переборка. Она не видела в нем личности, и ей было абсолютно наплевать на погибших.
Эзр тщательно прочитал все отчеты, не фыркнув презрительно, не заплакав, когда узнал, что Сума Дотрана больше нет. Триксия в списке погибших отсутствует. Наконец он добрался до списков оставшихся в живых бодрствующих членов экипажей с указанием их местоположения. Почти триста человек на борту времянки Кенг Хо, также переведенной в точку равновесия между звездой и планетой. Эзр просмотрел имена, запоминая. Все младшие, и почти ни одного трилендера или ученого. Триксии Бонсол нет. Он пролистал вперед… еще один список. Триксия! Вот ее имя, даже включенное под рубрикой «департамент лингвистики».
Эзр оторвался от книги окон, стараясь говорить непринужденно.
– А что это за значки такие возле имен?
Возле имени Триксии.
– Фокусированные.
– А это что значит?
В его голосе прозвучала резкость, которую он не хотел туда вкладывать.
– Они все еще проходят лечение. Не все поправляются так легко, как вы.
Она смотрела тяжелым и бесстрастным взглядом.
На следующий день Нау появился снова.
– Время представить вас вашим новым подчиненным, – сказал он.
Они прошли по длинному прямому коридору к шлюзу для кораблей. Эта база не была банкетным залом. Ощущался легчайший дрейф гравитации, будто она была построена на астероиде. Катер, стоявший за шлюзом, был больше, чем все, привезенные сюда Кенг Хо. В каком-то барочном, примитивном стиле он был роскошен. В нем стояли низкие столы и бар, их обслуживающий. Столы были окружены широкими окнами естественного вида.
Нау дал Эзру возможность на мгновение выглянуть.
Катер поднимался сквозь переплетение несущих конструкций наземной базы. Она была не закончена, но на вид не уступала по размерам представительской базе Кенг Хо. Они уже поднялись выше несущих конструкций, и почва внизу искривлялась нагромождением серых левиафанов. Это были алмазные скалы, собранные все вместе. Эти блоки, что странно, были гладкими, но зато тусклыми, как обычные астероиды. Там и сям слабый свет солнца попадал на содранный слой графита, и там играли радуги. Между двумя горами Эзр заметил бледное поле снега, массивный кусок свежевырезанного камня и льда – очевидно, поднятые с Арахны фрагменты океана и дна. Катер поднялся выше. В небе над горами появились силуэты звездолетов – длиннее шестисот метров, но рядом с горами казались карликовыми. Они были крепко друг к другу пришвартованы – как связывают обломки для утиля. Эзр быстро посчитал, оценивая то, что не мог видеть непосредственно.
– Значит, вы все перевели сюда – в точку Лагранжа? Вы действительно собираетесь придерживаться стратегии тайного наблюдения?
Нау кивнул:
– Боюсь, что да. Я буду с вами откровенен. Наша схватка поставила нас почти на край. У нас достаточно ресурсов, чтобы вернуться домой – но с пустыми руками. Если же мы вместо этого сможем сотрудничать… тогда отсюда, из точки L1, мы будем следить за пауками. Если они действительно вошли в информационную эру, мы сможем в конце концов восстановиться с помощью их ресурсов. В любом случае мы можем многое взять из того, за чем пришли.
Хм! Долгое наблюдение в ожидании, когда Клиент созреет. Стратегия, которой Кенг Хо иногда пользовалась. Бывало даже, что удачно.
– Это может оказаться трудным.
У него за спиной кто-то произнес:
– Для вас – может быть. Но эмергенты умеют жить легко, коробейник.
Винж узнал этот голос, тот, который протестовал против нападения Кенг Хо даже когда уже началась бойня. Ритцер Брюгель. Эзр повернулся. Ему в лицо ухмылялся здоровенный белобрысый мужчина. Без особой тонкости.
– И мы играем на выигрыш. Паукам тоже придется это узнать.
Не так давно Эзр сидел рядом с этим человеком и слушал, как он читает лекцию Фаму Тринли. Белобрысый, конечно, грубиян и хулиган, но тогда это было неважно. Взгляд Винжа перебежал по ковровым стенам к Анне Рейнольт. Она внимательно следила за разговором. Судя по виду, они с Брюгелем могли быть братом и сестрой. Даже оттенок рыжины был у этого белобрысого типа. Но на этом сходство кончалось. Как бы ни был противен Брюгель, его эмоции были ясными и прозрачными. А на лице Анне Рейнольт можно было прочесть только нетерпение. Она смотрела на говорящих, как могла бы смотреть на копающихся в земле насекомых.
– Да ты не волнуйся, коробейник. Ваши помещения вполне безопасны. – Брюгель ткнул в переднее окно. Там виднелась зеленоватая точка, еле заметный диск. Времянка Кенг Хо. – Мы ее поставили на восьмидневную орбиту в самой большой куче.
Томас Нау вежливо поднял руку, чуть ли не прося слова, и Брюгель заткнулся.
– У нас очень мало времени, мистер Винж. Я знаю, что Анне Рейнольт дала вам обзор, но я хочу полностью убедиться, что вы полностью осознаете возложенные на вас обязанности и ответственность.
Он притронулся к манжете, и изображение времянки Кенг Хо выросло в размерах. Винж проглотил слюну пересохшим горлом. Как ни забавно, это была обычная полевая времянка всего метров сто в поперечнике. Глаза Эзра обежали угловатый, будто стеганный, корпус. Он там прожил меньше двух мегасекунд, проклиная тысячу раз его скаредную экономию. Но теперь это из всего, что осталось, больше всего заслуживало названия дома. И внутри еще оставались многие из его уцелевших друзей. Полевую времянку так легко уничтожить… но все ячейки выглядели полностью надутыми, и заплат не было. Капитан Парк разместил ее подальше от своих кораблей, и Нау ее пощадил.
– …так что ваша новая должность имеет очень важное значение. Ваши обязанности как моего менеджера флота сравнимы с обязанностями покойного капитана Парка. Вам будет обеспечена моя постоянная поддержка, и я позабочусь, чтобы мои люди это понимали. – Взгляд в сторону Брюгеля. – Но прошу вас помнить: наш успех – и даже наше выживание – теперь зависят от нашего сотрудничества.
10
Эзр знал, что несколько тормозит, когда дело доходит до работы с кадрами. Что именно хочет Нау, должно было быть совершенно очевидно. Эзр такие вещи даже в школе проходил. Когда они прибыли на времянку, Нау произнес небольшую елейную речь, представив Винжа как «нового менеджера флота Кенг Хо». Он специально отметил тот факт, что Эзр Винж – самый старший по званию из присутствующих представителей Семей-владельцев. Два звездолета Винжей при недавнем нападении остались относительно невредимыми. И если есть легитимный хозяин кораблей Кенг Хо, то это Эзр Винж. А если все будут сотрудничать с легитимными властями, то всем будет хорошо. Потом Эзра вытолкнули вперед, чтобы он промямлил несколько слов о том, как он рад оказаться снова среди друзей и как надеется на их помощь.
В последующие дни он стал понимать, какой клин вбил Нау между долгом и лояльностью. Эзр был дома – и не дома. Каждый день он встречал знакомые лица. Уцелели и Бенни Вен, и Джимми Дьем. Бенни Эзр знал с шести лет, а теперь он был чужим. Чужим, хотя готовым сотрудничать.
А потом однажды, скорее благодаря удаче, нежели умыслу, Эзр встретил Бенни возле катерных шлюзов времянки. Эзр был один. Его эмергентские помощники все меньше и меньше следили за каждым его движением. Доверяют? Или поставили следить за ним жучков? Считают безобидным ничтожеством? Все варианты одинаково мерзкие, но хоть свобода приятна.
Бенни с небольшой группой людей Кенг Хо стоял под самой внешней стеной надувной секции. Здесь возле шлюза не было внешней обивки; и по ткани то и дело пробегали огни пролетающих катеров. Команда Бенни растянулась вдоль стены, осматривая узлы автоматики подхода. Эмергентский надзиратель находился в дальнем конце.
Эзр проплыл по радиальному туннелю, увидел Бенни Вена и легко пропрыгал к нему по стенке.
Вен поднял голову от работы и вежливо кивнул:
– Здравствуйте, менеджер флота.
Эта формальность была уже привычной – и все равно болезненной, как удар ногой в лицо.
– П-привет, Бенни. Как жизнь?
Вен коротко глянул в конец камеры на эмергентского надзирателя. Этот тип откровенно выделялся, одетый в серую робу, резко контрастирующую с вызывающей оригинальностью одежды большинства членов Кенг Хо. Он вел громкий разговор с тремя членами рабочей бригады, но слова его глушила ткань надувной камеры. Бенни поглядел на Эзра и пожал плечами:
– Вполне нормально. Знаешь, что мы тут делаем?
– Заменяете входы связи.
Одним из первых шагов эмергентов была конфискация всех наголовных дисплеев. Скорлупки и связанная с ними электроника входов – классические инструменты свободы.
Вен тихо засмеялся, не отводя глаз от надзирателя.
– Угадал с первого раза, дружище Эзр. Видишь ли, у наших новых… работодателей проблема. Им нужны наши корабли. Наша аппаратура. Ничего из этого без автоматики не работает – а как они могут ей доверять?
Любая эффективная машинерия содержит встроенные контроллеры, а эти контроллеры объединены в сеть, связанные невидимым клеем локальной сети флота, в которой все может работать согласованно.
Программы для этой сети разрабатывались тысячелетиями и оттачивались в Кенг Хо столетиями. Стоит их разрушить – и флот годится, в общем, только в металлолом. С другой стороны, как может завоеватель доверять тому, что туда напихали за все эти столетия? В таких случаях аппаратуру проигравшей стороны обычно попросту уничтожали. Но, как признал Томас Нау, сейчас никто не может себе позволить терять еще ресурсы.
– Ты же знаешь, их собственные бригады прозванивают каждый узел. И не только здесь, а на всех уцелевших кораблях. Вычищают все бит за битом.
– Все это им все равно никак не заменить.
Хотелось бы надеяться. Самые худшие тирании – те, где правление требует установки собственной логики на каждом встроенном узле.
– Ты вряд ли догадаешься, что они заменяют. Я видел их работу. У них компьютерные техники… странные, скажем так. Они выкапывают из систем такое, о чем я даже не подозревал. – Бенни пожал плечами. – Но ты прав, они оставляют то, что встроено на низшем уровне. А выдергивают в основном логику ввода-вывода. Взамен мы получаем самые новейшие фирменные интерфейсы. – Лицо Бенни дернулось в полуулыбке, и он вытащил из-за пояса черный продолговатый предмет – что-то вроде клавиатуры. – Какое-то время мы будем пользоваться только этим.
– Господи, какая древняя штука!
– Не древняя, а простая. Я думаю, это просто дублеры, которые эмергенты всюду вставляют. – Бенни кинул еще один взгляд в сторону надзирателя. – Важно то, что эмергентам известна аппаратура в этих штуках. Тронь ее – и сирены загудят по всей сети. В принципе они могут фильтровать все, что мы делаем.
Бенни повертел коробочку, разглядывая. Он был таким же стажером, как и Эзр, и в технике понимал не намного больше его, но у него был нюх на хорошие сделки.
– Странно, – заметил он. – Технология эмергентов, которую я видел, выглядит достаточно бледно. И все же эти ребята всерьез намереваются выкапывать все и следить за всем. Чего-то в их автоматике мы не понимаем.
Он разговаривал почти сам с собой.
На стене за его спиной свет нарастал, сдвигаясь в сторону. К причальному ангару подходил катер. Свет обогнул изгиб стены, и через секунду раздался приглушенный щелчок. По стене от причального цилиндра разошлась мелкая рябь, заработали насосы шлюза. Здесь их гудение было громче, чем в самом переходе. Эзр заколебался. Этот шум вполне может скрыть их разговор от надзирателя… Ага, а любые жучки слышат сквозь этот шум лучше наших ушей. И потому, когда Эзр заговорил, то не конспиративно, вполголоса, а громко, перекрывая шум насосов.
– Бенни, произошло многое, но я хочу только, чтобы ты знал: я не изменился. Я не…
Чет побери, я не предатель!
Минуту выражение лица Бенни было непроницаемым… и вдруг он улыбнулся.
– Я знаю, Эзр. Знаю.
Бенни проводил его вдоль стены туда, где была остальная бригада.
– Дай я тебе покажу, что мы тут еще должны сделать.
Эзр шел следом, а Бенни показывал туда и сюда, описывая изменения, которые эмергенты вносили в протоколы причала. Внезапно Эзр лучше понял эту игру.
Мы нужны противнику, ему еще годы нужна будет наша работа. И мы многое можем друг другу сказать. Нас не убьют за обмен информацией, необходимый для выполнения порученной работы. И не убьют из-за предположений о том, что происходит.
Гудение насосов стихло. Где-то за пластиковой стеной причального цилиндра началась выгрузка людей и груза.
Вен приблизился к открытому люку кабельного канала.
– Я слышал, они переводят сюда много своих людей.
– Да, где-то человек четыреста, если не больше.
Эта времянка была просто сборкой баллонов, надутых несколькими мегасекундами раньше, после прибытия флота. Но у нее хватало объема для всех экипажей, укомплектованных на перелет от Триленда длиной в пятьдесят световых лет. Было три тысячи человек. Теперь здесь осталось только триста.
Бенни приподнял бровь:
– Я думал, у них есть своя база, и получше этой.
– Я… – Надзиратель был почти в пределах слышимости. Но у нас же не заговор! Бог Всей Торговли, нам надо иметь возможность говорить о работе! – Я думаю, у них потери больше, чем они говорят.
Мы пролетели в сантиметре от победы, хотя нас захватили врасплох, хотя они и нокаутировали нас этим своим медицинским оружием.
Бенни кивнул, и Эзр догадался, что он уже знает. А знает ли он вот это?
– Это освобождает еще больше места. Томас Нау подумывает о том, чтобы поднять еще наших людей из гибернации, может быть, несколько офицеров.
Конечно, люди высокого ранга будут представлять для эмергентов больший риск, но если Нау действительно нужно эффективное сотрудничество… К сожалению, предводитель Нау куда меньше распространялся о «фокусированных».
Триксия.
– В самом деле? – Голос Бенни остался ровным, но взгляд вдруг стал резче. Он отвернулся. – Это может сильно изменить дело, особенно для некоторых… вроде той юной леди, с которой я работаю над этим каналом. – Он просунул голову в люк и крикнул:
– Эй, Чиви, у тебя там готово?
Зараза? После нападения Эзр видел ее только раз или два – знал только, что она не ранена и не в плену. Но она больше других проводила времени с эмергентами. Может быть, такую молодую они не считали угрозой.
Через секунду из канала выскользнула фигурка в робе арлекина.
– Ага, ага! У меня все сделано. Натянула защиту от взлома… – Она увидела Эзра. – Эзр, привет! – Впервые девчонка не стала на него напрыгивать. Только кивнула и вроде как улыбнулась. Может быть, она просто повзрослела. Если так, то очень нелегким путем пришлось ей взрослеть. – Я ее протянула по всем шлюзам, все нормально. Только странно, что они просто не используют шифрование.
Она улыбалась, но под глазами у нее лежали темные тени. Такое лицо могло быть у кого-нибудь постарше. Чиви стояла в свободной позе невесомости, зацепившись ребристым ботинком за упор в стене. Но руки она прижала к телу, охватив локти. Экспансивного и царапучего создания, которое было до нападения, больше не было. Отец Чиви все еще был инфицирован, как и Триксия. Как и Триксия, он, быть может, никогда не вернется. А Кира Пен Лизолет была старшим артиллеристом.
Девочка все говорила об аппаратуре в канале. Она свое дело знала отлично. У детей бывают игрушки, товарищи и игры; домом Чиви был почти пустой звездолет между далеких звезд. Долгое одиночество сделало ее классным специалистом не в одном деле.
Она излагала мысли, как сэкономить время на протяжке кабелей, которых требовали эмергенты. Бенни кивал, кое-что записывая.
Потом Чиви сменила тему.
– Я слыхала, в нашей времянке будут новые люди.
– Да…
– А кто? Кто?
– Эмергенты. А потом еще некоторые из наших, я думаю.
На секунду она просияла, и тут же с заметным усилием подавила эту радость.
– Я… я была в Хаммерфесте. Предводитель Нау хотел, чтобы я проверила аппаратуру гибернации перед тем, как они ее переведут на «Далекое сокровище». Эзр, я видела маму. Ее лицо в иллюминатор. Видела задержанное дыхание.
– Не бойся, детка, – сказал Бенни. – Мы… все будет нормально с твоими мамой и папой.
– Я знаю. Мне предводитель Нау тоже так сказал.
В ее глазах была видна надежда. Значит, Нау давал ей неопределенные обещания, став для бедного ребенка спасательным кругом. Может быть, некоторые из обещаний даже правдивы. Может быть, они даже вылечат ее отца от их проклятой болезни. Но артиллерист вроде Киры Пен Лизолет для любого тирана был бы смертельно опасен. И если не будет восстания, Кира Лизолет может проспать долго, очень долго… Если не будет восстания. Глаза Винжа скользнули в сторону Бенни. Взгляд Вена был абсолютно пуст – вернулась прежняя непроницаемость. И вдруг Эзр понял, что заговор действительно существует. Не больше чем через несколько мегасекунд кто-то из Кенг Хо начнет действовать.
Я могу им помочь, я это знаю.
Официально вся координация приказов эмергентов шла через Винжа. Если он вступит в заговор… Но он был под самым пристальным наблюдением из всех, пусть даже Томас Нау его на самом деле ничуть не уважает. Внутри Эзра вскипела мгновенная ярость. Бенни знает, что он не предатель – но он ничем не может помочь, не выдав заговор.
Времянка Кенг Хо пережила нападение без единой царапины. Даже импульсных повреждений не было. Эмергенты, до того как изуродовать локальную сеть, долго копались в базах данных.
То, что осталось, вполне справлялось с рутинными операциями. Каждые несколько дней к населению времянки добавлялось еще несколько человек. В основном – эмергенты, но освобождали из гибернации и членов Кенг Хо низшего ранга. И эмергенты, и люди Кенг Хо имели вид беженцев от катастрофы. Ущерб и потери аппаратуры, понесенные эмергентами, скрыть было невозможно. И Триксия, быть может, мертва. «Фокусированных» держали в новой базе эмергентов – в Хаммерфесте. Но их никто еще пока не видел.
Тем временем условия во времянке Кенг Хо медленно ухудшались. Население еле достигало трети расчетного, но системы отказывали. Отчасти – из-за изувеченной автоматики. Отчасти – и этот эффект был трудноуловим – оттого, что люди не работали как надо. С одной стороны на людей Кенг Хо давила поврежденная автоматика, с другой – неуклюжесть эмергентов в работе с системой жизнеобеспечения. К счастью для заговорщиков, Чиви проводила почти все время за пределами времянки. Эзр знал, что она могла бы обнаружить вранье немедленно. Его собственным вкладом в заговор было молчание – просто не замечать, что делается. Он переходил от одной срочной мелочи к другой, делая очевидные вещи – и гадая, что же на самом деле задумали его друзья.
Времянка начинала по-настоящему вонять. Эзр со своими эмергентскими сопровождающими спустился в бактериальные к самому ядру времянки – туда, где столько килосекунд провел стажер Винж… до того. Он все отдал бы, чтобы вечно оставаться стажером и торчать здесь, если бы только это могло вернуть капитана Парка и остальных.
Вонь бактериальной была сильнее, чем случалось Эзру чуять даже при неудачном выполнении школьных упражнений. Стены за биоплотинами были покрыты мягкой черной слизью, и она покачивалась в дыхании вентиляторов. Кирет и Марли чуть не сблевали за респираторами. Марли выдохнул:
– Ну и гноище! Я этого терпеть не собираюсь. Мы тебя подождем снаружи.
Они заплюхали по лужам к двери, и она закрылась за ними. Эзр остался наедине с запахами. И минуту стоял неподвижно, вдруг поняв, что если он хочет остаться совсем один, то это можно только здесь!
Он начал искать загрязнения, и тут из грязи вылезла фигура в комбинезоне и респираторе. Подняв руку в призыве к молчанию, она другой рукой просканировала тело Винжа сигнальным устройством.
– М-гм. Ты чист, – прозвучал заглушенный маской голос. – Может, они просто тебе доверяют.
Это был Джимми Дьем. Эзр чуть не обнял его, как есть – во всем бактериальном дерьме. Но в голосе Дьема не было слышно довольного облегчения. Глаза его скрывались за очками, но вся поза выдавала напряжение.
– Зачем ты перед ними лизоблюдствуешь, Эзр!
Читать бесплатно другие книги:
