Возвращение в Эдем Гаррисон Гарри

1

С тех пор, как потрепанный грузовой корабль пересек орбиту Марса, он шел на твердотопливном двигателе. Он был нацелен на Землю, точнее, на то место, в которое Земле предстояло придти через несколько часов. Вся электронная аппаратура была либо отключена, либо работала на абсолютном минимуме выдачи, да и то за надежной защитой. Чем ближе подходили они к Земле, тем больше становилось шансов их обнаружения. И мгновенного уничтожения.

– Мы несем им войну, – сказал комиссар. До революции он был профессором экономики в маленьком университете на дальней планете: настоятельная необходимость меняет все.

– Не надо меня убеждать, – сказал Блэйкни. – Я был в комитете, который отдал приказ об этом нападении.

– Я не убеждаю. Я просто наслаждаюсь этой мыслью. У меня была семья на Торанте.

– Ее больше нет. И планеты нет. Тебе надо бы об этом забыть.

– Нет. Я не хочу забывать. И я убежден, что эта атака почтит их память. И почтит память всех, кого мучила и убивала Земля в течение столетий. Наконец-то мы даем ответный бой. Несем им войну.

– Я все же считаю, что это надо делать помягче.

– Ты слишком много беспокоишься. Надо бросить одну-единственную бомбу на Австралию. Как можно не попасть в такой большой остров, целый континент?

– Я точно тебе скажу, как. Когда мы отправим разведкорабль, у него будет наша скорость, и он ее еще нарастит. Компьютер не должен ошибиться, потому что времени у нас будет только на один заход. Представляешь, какова будет скорость сближения? Огромная. – Он извлек калькулятор и стал нажимать на кнопки. Командир корабля поднял руку.

– Хватит. Только математики мне сейчас не хватало. Я знаю одно: разведкорабль усовершенствовали для атаки наши лучшие люди. Вирус на основе ДНК способен сожрать и погубить любой урожай. Ты сам подготовил программу для пилота корабля, для нахождения мишени, для бомбосбрасывания. Они узнают, что такое война.

– Поэтому-то я и не уверен, что работал над программой. Слишком много вариантов. Я намерен сделать еще один прикидочный расчет.

– Давай. Я-то совершенно спокоен, но ты развлекись. Не следи за временем. Остались какие-то часы. Как только мы пересечем сеть обнаружения, надо будет бить и бежать, некогда будет смотреть на результаты.

– Это недолго, – сказал Блэйкни, повернулся и покинул мостик.

– Все проверено и перепроверено, – думал он, шагая по пустым корабельным коридорам. Даже экипаж. Безоружный грузовоз осмелился ударить в самое сердце Земного Благосостояния. Но план был достаточно безумен. Они наращивали скорость, едва заглушили пространственный двигатель, миновав орбиту Марса. Корабль должен был проскочить возле Земли и благополучно скрыться, прежде чем защитники организуют контратаку. Но перед этим им предстоит послать маленький разведкорабль с компьютерным управлением, принайтованный к корпусу снаружи. Все схемы на нем были отлажены и подогнаны, чтобы сработать один лишь раз. Если разведчик не справится, потеряет смысл вся экспедиция. Надо было произвести все проверки в последний раз.

Крошечный космолет, меньше даже обычной спасательной шлюпки, был прикреплен к корпусу стальными обручами со взрывными винтами. Установлен был временный шлюз, так что большой корабль делился воздухом с меньшим, что делало более удобным его обслуживание и осмотр. Блэйкни проскользнул через шлюз внутрь и там нахмурился при виде электроники и аппаратуры, привинченной к стенам маленькой кабины. Он повернулся к экрану, вывел «инспекционную сетку» и приступил к тестированию.

На мостике хрипло зазвучала тревога, и по экрану дежурного оператора побежали серии чисел. Подошел комиссар и заглянул через его плечо.

– Что это значит? – спросил он.

– Мы проходим сеть обнаружения – вероятно, самую дальнюю от Земли.

– Выходит, они узнали о нас?

– Не обязательно. Мы на плоскости эклиптики...

– Переведи.

– На воображаемой плоскости, в которой вращаются все планеты Солнечной системы. А также метеоритные обломки. Мы слишком далеко, чтобы с корабля можно было уловить какие-нибудь излучения на Земле, поэтому мы для них всего лишь кусок космического хлама, железистый метеорит. Но все же сеть потревожена, и в нашу сторону ориентировано уже больше аппаратуры. Лазер, радар, что еще у них там есть. Так, во всяком случае должно быть. Скоро узнаем. Мы записываем все их сигналы. По возвращении мы получим полную запись, а, проанализировав ее, многое узнаем об их защите.

"Когда, – подумал комиссар, – а не если."

С моралью все в порядке. Но была и вторая половина его миссии. Вирусная атака. Он взглянул на электронные часы и связался с разведкораблем.

– Входим в красную зону. До отделения меньше получаса. Как там у тебя?

– Заканчиваю. Как только проверю программу, сразу выйду.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты...

– Нас запеленговал пульсирующий радар! – крикнул вахтенный оператор. – Они знают, что мы здесь. – Возле его локтя вспыхнул вспомогательный экран, и он указал на него. – Включены наши отражатели. Теперь у них вместо одного следа на экране полдюжины, и все разбегаются в разных направлениях.

– Они не знают, который из них – настоящий корабль?

– Сейчас – нет. Но они наверняка догадываются о том, что нам нужно, и будут анализировать курс. Они выделят настоящий корабль. Но пока их компьютер будет разбираться с этим трюком, мы предпримем новые защитные меры. Это хорошая программа. Ее составили лучшие физики и компьютерщики...

Доводы оператора недостаточно убедили комиссара. Ему не по душе была мысль, что жизнь его зависит от организованного движения магнитных зарядов и электронов, на которых основывалась программа. От интеллектуальных игр с вражеским компьютером. Он взглянул на крошечные искорки звезд, на растущий диск Земли, и попытался представить сеть рыскающих вокруг них световых лучей и радиоволн. И не смог. Оставалось принять на веру, что они есть и действуют со скоростями, неизмеримо большими, чем скорость его мысли. Человеческое существо не способно выиграть сражение в космосе. Это под силу машинам. Экипажи – не более, чем пленники – зрители. Он крепко стиснул руки за спиной, думал о том, что ему это раньше было неизвестно.

Последовала серия коротких ударов, скорее ощутимых, чем слышимых, за ними последовал взрыв, встряхнувший палубу под ногами.

– В нас попали! – инстинктивно крикнул но.

– Еще нет, – вахтенный оператор взглянул на экраны. – Включены все оставшиеся отражатели и обманные устройства, приведен в действие разведкорабль. Миссия выполнена, но теперь пора убираться отсюда. Отключаем топливный двигатель... Активируем систему пространственного двигателя. Как только позволят гравитационные поля, мы окажемся в пути...

Внезапно глаза комиссара широко раскрылись; он резко повернулся.

– Где Блэйкни? – крикнул он. Но никто на мостике не слышал его. Все считали секунды, ожидая снарядов, которые, без сомнения, были посланы в их направлении.

Комиссар почувствовал внезапный приступ отчаяния. Он знал, где находится Блэйкни.

Он был прав, совершенно прав! И они зовут себя компьютерщиками! Им не написать программы и для детского компьютера. Орбитальная механика, прекрасная, простая тригонометрия, геометрия и калькуляция! Детская игра. Но сравнительная плоскостная ориентация – это не для них.

Блэйкни, менее секунды назад смотревший, как на поверхности экрана компьютера появляется сильно увеличенное изображение Земли, вдруг застыл при виде огромной, круглой формы, бури над Европой. Он щелкнул переключателем и положил палец на экран, но лишь часть Австралии не была затянута облачным покровом тропической бури. Когда светящийся шарик целеуказателя перескочил на это место, он набрал: «ПОЗИТИВНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ» и убрал палец.

Уже скоро. Гул двигателей изменился с переменой курса несколько мгновений спустя. Хорошо. Он проследил за программой дисплея, затем, когда они приблизились к верхним слоям атмосферы, освободил переключатель, готовый перейти на ручное управление, если возникнут неполадки.

Но их не было. В тот же самый миг, когда на экране появился ноль, с глухим ударом сработал механизм отсоединения. Корабль уходил по дуге прочь, уходя из внешних слоев атмосферы, а гигантский керамический контейнер помчался, переворачиваясь, по направлению к Земле.

Он знал, что будет дальше. По меньшей мере эта штука была сделана хорошо. Слой за слоем разогреваясь об уплотняющийся воздух, будет сгорать оболочка. Медленно опускаясь, контейнер будет раскаляться – а внутри в безопасности находятся замороженные вирусы в криогенном сосуде. Затем отвалится слой керамики, открывая отступ воздуха к барометрическому взрывателю.

На высоте 10769 метров, в центре воздушных течений, взорвется снаряд, освобождая содержимое снаряда.

Ветер разметает вирус над всей Австралией, а может, и на Новую Зеландию – тщательно выверенный вирус, способный уничтожить любой из растительных злаков на Земле.

Блэйкни улыбнулся при этой мысли, и тут взорвался снаряд.

Он был оснащен атомной боеголовкой, поэтому наблюдателям внизу показалось, что в облаках внезапно вспыхнуло новое солнце.

2

Реактивный ТВА покинул Нью-Йорк через несколько часов после заката. Как только он вышел на траекторию постоянного полета, он перешел на сверхзвуковую скорость и с ревом понесся над Соединенными Штатами. Когда они пролетали над Канзасом, небо к западу стало светлеть – они догоняли закат. Солнце вновь оказалось над горизонтом, когда они миновали Аризону, и пассажиры, наблюдавший в Нью-Йорке один закат, в Мохавской пустыне увидели другой, гораздо более красочный.

Сергуд-Смит покосился на сияние, затем затемнил свой иллюминатор. Он просматривал записи чрезвычайного совещания, созванного второпях в ООН и не имел времени на любование закатом или же видом открывшейся под лайнером промышленной зоны Спейс-концерна. На коленях у него лежал атташе-кейс, из кармашка костюма был вытащен видеоэкран. По экрану уверенно маршировали числа, имена, даты, останавливаясь лишь в тех случаях, когда он касался клавиатуры, чтобы исправить ошибки при произнесении, сделанные звукозаписывающим устройством. Оно было запрограммировано на его голос, но все же довольно часто путало слова. Он автоматически вносил поправки, все еще приходя в себя от мгновенных перемен и крайней серьезности ситуации. То, что произошло, было немыслимо, невозможно. Но это случилось.

При соприкосновении с землей последовала встряска, затем его толкнуло вперед, натянулись ремни безопасности. Экран и клавиатура исчезли при касании к кнопке; темное окно прояснилось, и он взглянул на белые башни космического центра, омываемые сияющей охрой солнца. Он был первым пассажиром, покинувшим самолет.

Его уже поджидали два охранника в форме; он кивнул в ответ на краткие салюты. Ничего не было сказано, они не просили у него удостоверения. Они знали, кто он, знали также, что этот непредусмотренный полет произошел из-за него. Клювообразный нос и вытянутые, жесткие черты Сергуда-Смита были знакомы репортерам. В сравнении с длинными волосами, которые были в моде, его коротко остриженные белые выглядели довольно казенно. Он выглядел именно таким, каким и был: облаченный полномочиями.

Огюст Бланк стоял у высокого, под потолок, окна спиной к вошедшему Сергуду-Смиту. Будучи директором космического центра, он, разумеется, имел офис на верхнем этаже высочайшего административного здания. Вид оттуда был впечатляющий: несравненный закат! Все здания и возвышающиеся, как башни, корабли омывались одной и той же огненной краской. Цвет крови... Словно пророчество. Чепуха! Мысли Огюста Бланка прервал кашель, и он повернулся к Сергуду-Смиту.

– Надеюсь, полет прошел хорошо, – сказал он, протягивая руку. Тонкую, деликатную руку, также прекрасно прорисованную, как и его черты. У него был титул, очень хороший французский титул, но он редко пользовался им. Люди, на которых ему хотелось произвести впечатление – такие, как Сергуд-Смит, не обращали внимания на такие вещи. Сергуд-Смит резко кивнул, недовольный, что формальности не дают сразу приступить к делу.

– Но все же это утомительно. Хотите отдохнуть? Выпить, расслабиться?

– Нет, спасибо, Огюст. Впрочем, погодите. Перье, если можно.

Этот сухой воздух в самолете. Не увлажняется, как у нас в космолетах. Прошу, – он поднес бутылку к высоким бокалам, сам разлил арманьяк. Не оборачиваясь, словно стыдясь своих слов, он спросил, глядя на бутылки «коктейль-кабинета»:

– Что, и вправду плохо? Так плохо, как я слышал?

– Я не знаю, что вы слышали, – Сергуд-Смит сделал долгий глоток. – Но я могу вам сказать при соблюдении полной секретности...

– Эта комната надежна.

– ...Что все еще гораздо хуже, чем мы оба думаем. Разгром, – он рухнул в кресло и невидяще уставился в бокал. – Мы проиграли во всем. Ни одной планеты не осталось у нас под контролем...

– Этого не может быть! – велеречивость исчезла, и в голосе Огюста Бланка уже слышался животный ужас. – У нас дальние космические базы, как можно их взять!

– О них я не говорю. Они не играют роли. Все они – безвоздушные спутники с малым притяжением. Они не самообеспечиваемы, нуждаются в постоянном снабжении. Их нельзя штурмовать, но можно взять осадой. Мы их все эвакуируем. Это же наша точка опоры, острие клинка возмездия...

– Это наша ахиллесова пята, если уж вам так нравятся дурацкие эпитеты, – в голосе Сергуда-Смита не было больше ни тени вежливости, ни следа теплоты. – Нам нужен транспорт и нам нужны люди. Это приказ. Он исходит от сети Фосколо – он достал лист бумаги из чемоданчика и протянул его дрожащему директору. – Дебаты закончены. Они длились два дня. Это результирующее решение.

Руки Огюста Бланка тряслись самым трусливым образом, и потому читать бумагу, которую он судорожно схватил, ему было трудно. Но директор был нужен. В своем деле он хорош. По этой причине, и ни по какой другой, Сергуд-Смит заговорил спокойно, вразумительно:

– Решения, конечно, легче выносить, чем выполнять. Я сожалею, Огюст. У нас не осталось шанса. Планеты у них. Все планеты. Они хорошо придумали. Наши люди в плену или убиты. Большая часть нашего флота цела, но до него не добраться, хотя встречается у нас и саботаж и дезертирство. Мы пятимся назад. Стратегический отход. Перегруппировка.

– Отступление, – прозвучало горько. – Тогда мы уже проиграли.

– Нет. Ничуть. У нас есть космолеты – но все они приспособлены для военной цели. У врага грузовозы, буксиры, горстка дезертиров. Большинству же планет уже грозит голод. Пока они ломают голову, как бы выжить, мы перестроим свою оборону. И когда они попытаются напасть, они будут разгромлены. И мы вновь захватим планеты одну за другой. Возможно, мы с вами и не увидим конца, но постепенно этот мятеж будет раздавлен и погашен. Вот что требуется сделать.

– А что я должен сделать? – спросил Огюст Бланк, все еще испуганный.

– Отдать приказ. Это секретная команда: всем командирам изменить коды. Я уверен, что старые коды себя уже не оправдывают.

Огюст Бланк взглянул на непонятные серии букв и чисел, затем кивнул. Шифровка и дешифровка входили в функции компьютеров, и он никогда не вникал, как те действуют. Он просунул листок в паз считывающего устройства, стоящего на поверхности стола, и набрал серию команд на клавиатуре. Через несколько секунд из компьютерных динамиков прозвучал ответ:

– Команда передана всем перечисленным корреспондентам. Ответ получен от всех перечисленных корреспондентов. Код связи изменен.

Услышав это, Сергуд-Смит кивнул и положил второй листок на стол Огюста Бланка.

– Вы заметите, что приказы отдаются в очень вежливой форме. Флоту надо отойти на земную орбиту как можно быстрее, все внешние базы вывести из строя, лунные базы эвакуировать. Как только наберется достаточно транспорта, привезти войска на орбитальные колонии. Занять их силой. Я имею надежную информацию, что колонисты, симпатизирующие мятежникам, а не родному миру, готовы поддержать их. Точно также нужно поступить с орбитальными искусственными станциями. У вас есть вопросы?

– Будет ли ограничение в продуктах? Я слышал, что назревает голод. Я послал жену в большой распределитель за продуктами, но он был неполон. Что это значит?

– Этот человек труслив, да и глуп, – подумал Сергуд-Смит. – Опасается, что не сможет стать укрывателем продуктов. Надо думать, для него эти слова совершенно внове. Да и для многих. Они поймут, что значат эти слова, когда мы кое-кого из них расстреляем. За укрывательство продуктов, да и за распространение пораженческих слухов.

– Я скажу вам правду, – сказал вслух Сергуд-Смит. – Но сначала хочу сделать вам предостережение. Мы воюем, а моральный уровень очень важен в военное время. Поэтому люди, распускающие ложные слухи, а также укрывающие продукты, лишая других их пайков – эти люди объявляются врагами и будут наказаны. Карой будет заключение и казнь. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

– Да, я все хорошо понял. Честное слово, мне жаль. Я и не представлял...

Мужчина опять дрожал, Сергуд-Смит постарался ничем на выразить своей неприязни.

– Очень хорошо. На земле не будет голода, но будут ограничения и пайки. Мы всегда импортировали определенное количество еды для пролов, и я не думаю, что кого-нибудь из нас может беспокоить ограничение в питании. Более важно, что болезнь уничтожила весь урожай в Австралии в этом сезоне.

– Болезнь? Весь урожай... Я не понимаю.

– Вирус-мутант. Распылен бомбой из космоса. Самоуничтожается через несколько месяцев, но полностью сожрал все питательные злаки.

– Вы должны их всех уничтожить! Преступные мятежники! Они хотят уморить нас голодом!

– Не совсем. Они всего лишь послали предупреждение. Похоже, что энтузиазм отмщения привел к тому, что некоторые наши командиры предприняли самостоятельные действия. По меньшей мере две восставшие планеты были эффектно уничтожены. Повстанцы отреагировали, послав этот корабль с бомбой для Австралии. С таким же успехом можно было уничтожить урожай во всем мире. Это было послание. Напавший корабль, конечно, от нас не ушел. Но мы послали ответ, соглашаясь на их условия. Бомбардировка планет только как военных целей.

– Мы должны их всех истребить, всех до последнего, – хрипло произнес Огюст Бланк.

– Так и сделаем. Наш план прост. Мы отводим все наши силы на орбиту Земли, чтобы предотвратить возможность нападения или оккупации земных колоний и спутников. Затем – избирательный захват планет, одна за другой. Все наши космолеты начинены оружием. У врага всего лишь несколько кораблей пригодны для боя. В отдельных боях они, быть может, и победят. Мы же победим в войне...

– Срочное сообщение, – сказал компьютер. Над поверхностью стола появился лист бумаги. Огюст Бланк взял его и тут же протянул Сергуду-Смиту.

– Это вам, – сказал он.

Сергуд-Смит быстро прочитал и улыбнулся.

– Я приказал регистрировать и анализировать все перемещения повстанческих кораблей. Пища им нужна более, чем нам. Они отправили множество кораблей на Халвмерк. Это одна из производительнейших продуктовых планет. Я хочу, чтобы эти корабли сели и загрузились. И отбыли...

– Чтобы мы их захватили! – Огюст Бланк был в восторге, все недавние страхи тут же оказались забыты. – Гениальный план, Сергуд-Смит, я вас могу поздравить! Они сами навлекли на себя войну, и они заплатят за это! Мы заберем еду, а им в обмен дадим голод.

– Именно это я и хотел сказать, Огюст. Именно.

Они улыбнулись друг другу с садистским удовольствием.

– Пусть винят только самих себя, – сказал Сергуд-Смит. – Мы им дали мир, они нам – войну. Теперь они узнают, что это такое – высшая цена за решение. Когда мы покончим с ними, мир в галактике воцарится навеки. Они забыли, что они – дети Земли, что благополучие их планет было создано нами! Они забыли, что стоила терраформа всех этих планет, чтобы сделать их удобными для человечества. Они забыли цену жизней и денег. Они восстали против нашей мягко правящей руки. Но мы сожмем эту руку в кулак и покараем их. Они начали этот мятеж, эту войну – но мы их закончим.

3

– Ты уже уходишь, – сказала Элжбета. Она говорила тихо, почти бесчувственно, но ладони ее были плотно сжаты на руках Яна. Они стояли в тени корпуса огромного зерновоза, одного из огромных металлических цилиндров, что вздымались неподалеку от них. Он взглянул на ее нежные черты и не смог подыскать слов для ответа; он лишь кивнул. Любовь в ее глазах, годы, проведенные здесь – этого было слишком много для него, и он отвернулся.

Ирония судьбы – после этих лет одиночества на сумеречной планете жениться, зачать ребенка, насладиться, наконец, счастьем и покоем, и теперь улетать. Но альтернативы не существовало. Он был единственным, кто мог бороться за право народа это сельскохозяйственной планеты, кто мог добиться того, чтобы однажды здесь появилось совершенное и порядочное общество. Потому что он был единственным на Халвмерке, кто родился на Земле и кто знал реальность существования здесь и во всей сфере Земного Благосостояния. Халвмерк был безнадежным миром, где обитатели являлись сельскохозяйственными рабами и трудились, чтобы кормить другие планеты, ничего не получая взамен, кроме возможности вести скудное существование. Сейчас, в крайнем случае, восставшие планеты могут рассчитывать, что они будут работать, как прежде. Что ж, они будут обслуживать фермы – но только в том случае, если исчезнет сама система заточения на этой планете. Если они смогут участвовать в культуре Общего Благосостояния, если смогут давать детям образование – и в конце концов изменят застойное и искусственное общество, навязанное им Землей. Ян знал, что не может рассчитывать на благодарность, даже на любовь, за то, что он собирался сделать. Но все же делать это надо. У него долг перед поколениями, которым предстоит придти. И также и перед своими детьми.

– Да, мы должны улетать, – сказал он.

– Ты здесь нужен, – она не хотела его умолять, но именно это звучало в ее голосе.

– Попытайся понять. Эта планета, пусть она для нас и велика, на самом деле лишь очень маленькая частица галактики. Очень давно я жил на Земле, очень успешно работал там и был достаточно счастлив, пока не открыл вдруг, на что в действительности похожа жизнь большинства людей. За это меня арестовали, лишили всего и отправили сюда в качестве простого работника. Но пока тянулись здесь эти медленные годы, восстание, в котором я участвовал, добилось успеха. Везде, только не на Земле. На текущий момент моя работа здесь закончена, зерно собрано и будет отправлено на голодающие планеты. Но после того, как мы накормим восставших, я хочу получить гарантию, что мы сможем пользоваться плодами победы. Понимаешь? Я должен лететь. И уже пора. Орбиты рассчитаны, и эти корабли стартуют очень скоро.

Когда Ян говорил, Элжбета завороженно смотрела в его лицо, запоминая эти тонкие, резкие черты. Она сплела руками его худощавое мускулистое тело, крепко прижавшись, чтобы ребенок оказался между ними, под защитой тепла их тел; она прижималась изо всех сил, словно чувствовала, что после того, как отпустит его, этого никогда не произойдет. Эта возможность не осознавалась разумом, хотя все время маячила где-то поблизости. Где-то среди чужих звезд идет война, и он уходит на нее. Но он вернется; это была единственная мысль, которая могла удержаться в ее мозгу.

– Возвращайся ко мне, – прошептала она вслух, затем оторвалась от него и побежала в сторону дома. Не захотела взглянуть на него еще раз, опасаясь, что может сломаться и заставить его устыдиться.

– Десять минут, – раздался с расстояния фут, из наружного громкоговорителя, голос Дебху. – Пора подниматься на борт и пристегиваться.

Ян повернулся и взобрался по трапу. Один из членов команды уже поджидал у воздушного шлюза и закрыл наружный люк, как только он оказался внутри.

– Я иду на мостик, – сказал Дебху. – Если ты не был в космосе, тебе лучше пристегнуться на палубу...

– Я работал в невесомости, – сказал Ян.

На губах Дебху появился вопрос, но он так и не задал его. Халвмерк был планетой-лагерем. Не было никакого основания спрашивать, почему тот или иной человек оказался здесь.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я найду тебе дело. Мы потеряли много обученных людей. Большая часть экипажа ни разу прежде не бывала в космосе. Пошли на мостик.

Ян нашел автоматику очень занятной. Он, должно быть, прилетел на Халвмерк на корабле, очень похожем на этот, но не сохранил об этом воспоминаний. Все, что он помнил, была камера без окон. И еда, начиненная наркотиками, делала его вялым и легко контролируемым. Затем пробуждение и открытие, что корабли ушли, а он высажен. Все это случилось слишком много лет назад.

Но сейчас все было иначе. Корабль, на котором они летели, имел лишь номер, как и все остальные буксиры. Он был груб, построен ради одной лишь мощи, способен поднять массу, в тысячу крат больше его собственной. Как и остальные буксиры, он находился в космосе, на орбите, всегда. Использовали его раз в четыре земных года, когда на этой сумеречной планете менялись сезоны. Затем, прежде чем летом сгорали поля и обитатели отправлялись на другое, зимнее полушарие, приходили за урожаем корабли. Дальнорейсовики, паукообразные корабли, построенные в космосе только для космоса, не предназначенные для входа в планетарную атмосферу. Они могли отключить пространственный двигатель и перейти на орбиту планеты, отсоединив огромные трубы зерновозов, которые они несли. И тогда приходило время для буксиров.

Когда экипажи выходили из спячки, орбитальные корабли были полны жизнью, огнями и теплом – пускалась энергия, выпускался и нагревался воздух. Затем они должны были примкнуть зерновозы и осторожно опустить их с орбиты, снижая скорость, пока те не попадали в атмосферу, и мягко положить их на поверхность.

Зерновозы были уже загружены пищей для голодных восставших планет. Порывистый взлет прошел нормально, компьютер действовал безотказно. Поднимаясь все выше и быстрее, они вышли из атмосферы, в вечный ослепительный свет космоса. Компьютерная программа, управляющая этой операцией, была написана комптехами, умершими уже столетия назад. Сделанное ими пережило их.

Радар прощупывал близлежащее пространство. На орбите вспыхнули газовые струи, огромные металлические цилиндры, каждый весом с тысячи тонн, медленно подплыли друг к другу с микрометрической точностью. Они сблизились, соприкоснулись, соединились, сцепились друг с другом.

– Все стыковки завершены, – сказал компьютер, выводя информацию на экран дисплея. – Можно открываться и переправлять экипажи.

Дебху активировал следующую фазу программы. Один за другим отцепились гигантские крючья, посылая по корпусу буксира дребезжащий звук. Освободившись от своего тяжелого бремени, буксир отплыл в сторону, а затем, включив двигатели, полетел к дальнорейсовику, взявшему теперь на себя груз зерна. Произошел мягкий контакт, и корабли припечатались воздушными шлюзами. Как только завершилась стыковка, автоматически открылась внутренняя дверь.

– Будем переправляться, – сказал Дебху. – Мы обычно ждем, пока буксиры не выйдут на орбиту, и не снизят скорости до орбитальной. На сей раз этого не будет. Если все корабли в порядке, будем уходить. У каждого из них своя цель. Пища жизненно необходима.

На мостике прозвучал громкий сигнал, и вспыхнула лампочка около одного из дисплеев.

– Не слишком серьезно, – сказал Дебху. – Неполадки с одним из зажимов. Его починят, когда мы отойдем от планеты. Хочешь взглянуть?

– Конечно, – сказал Ян. – Именно такой работой я и занимался с тех пор, как попал на эту планету. Где костюмы?

Ящик с инструментами представлял отдельную часть костюма, которая должна была проводить его непосредственно к разладившейся детали. Костюм под давлением нагнетаемого воздуха захрустел и расправился; затем распахнулся внешний люк.

У Яна не было времени оценить величие звезд, не скрытых более планетарной атмосферой. Полет не начнется, пока он не выполнит эту работу. Он включил указатель направления, потом двинулся вдоль перил в сторону, куда указывала голографическая зеленая стрелка, неожиданно поплывшая перед ним в космосе. Затем вдруг остановился: справа от него возле корпуса вздымался столб ледяных частиц. Всюду кругом была точно такая же картина; он улыбнулся про себя и двинулся дальше. Корабль выжимал воздух из груза. Воздух и водяной пар мгновенно замерзали, превращаясь в крохотные льдинки. Космический вакуум обезвоживал и сохранял кукурузу, облегчая груз и помогая предотвратить распространение микроорганизмов в межпланетном полете.

Морозные перья опадали и уплывали по мере его продвижения к зажиму. С помощью ключа он открыл панель коробки управления и переключил его на ручное. Загудели моторы, он почувствовал вибрацию под ладонью, и массивные челюсти медленно разомкнулись. Не самый сложный ремонт в его практике, подумал он, вновь закрывая коробку.

– Немедленно возвращайся! – заверещало вдруг в ушах радио. И тут же затихло. Никаких объяснений. Он отстегнул страховочный линь и поплыл назад, в сторону воздушного шлюза.

Шлюз был закрыт, заперт. Задраен.

Пока он постигал этот невероятный факт, пытаясь добиться ответа по радио, он увидел причину.

Впереди, по носу, дрейфовал другой дальнорейсовик – мерцали реактивные струи, двигались магнитные захваты, цепляясь за тросы. В резком свете солнца на его борту ясно был виден голубой шар на белом фоне. Флаг Земли.

Долгие секунды Ян так и висел, удары сердца тяжело отдавались в ушах, и он пытался понять, что произошло. Внезапно стало видно, как на этом корабле открывается наружный люк.

Ну конечно! Земные силы не хотят сдаваться так легко. Они были поблизости, они следили. Они дождались, пока будет составлен конвой с пищей, и легко добились цели. А Земле пища нужна не меньше, чем восставшим планетам. Нужна как еда и как оружие, чтобы вынудить голодающего противника сдаться. Этому не бывать!

Гнев Яна вспыхнул сразу, как только первая из фигур в скафандрах, появившихся из люка, оказалась рядом с ним на корпусе. Он полез в ящик с инструментами, вытащил самый крупный бурав и включил его на полную мощность. Бурав с визгом ожил, и противовес инструмента тоже завертелся, чтобы нейтрализовать воздействие инструмента на тело. Ян вытянул перед собой это импровизированное оружие, готовясь встретить приближающегося космонавта.

Внезапность была на его стороне; в тени обшивки корабля он был не виден. Человек полуобернулся при появлении Яна, но было уже поздно. Ян вонзил воющую сталь ему в бок. Вцепился в него, чтобы тот не мог отлететь, увидел, как металл прорвался сквозь прочную материю, и затем появилось перо вырывающегося и замерзающего воздуха. Человек изогнулся, сопротивляясь, затем обмяк. Ян оттолкнул труп и отвернулся, позволив мертвецу лететь прочь. Он был готов вновь пустить в ход свое оружие – рядом с ним был другой человек.

На сей раз было уже нелегко. Человек стал бороться, когда Ян вцепился ему в руку. Они дергались, плыли, вращаясь, пока кто-то не ухватил Яна за ногу, потом за другую.

Это была неравная борьба, и он не мог победить. Они были вооружены, он видел у них в руках ракетные пистолеты, но как только Ян оказался схвачен, пистолеты исчезли в кобурах. Ян прекратил сопротивляться. Они не собирались его убивать, во всяком случае сейчас. Им явно нужны были пленные. Им овладело чувство страшнейшего отчаяния, когда его, при появлении новых атакующих, оттолкнули в сторону и затем потащили в корабль через наружный люк. Как только люк был задраен, с него сорвали костюм, а самого его швырнули на пол. Один из них вышел вперед и сильно пнул его в голову, затем еще и еще раз по ребрам, пока боль не затмила его зрение. Пленники нужны были им живыми, но не обязательно невредимыми. Последнее, что он запомнил, это новый удар башмаком в голову, и он полетел в болезненную тьму.

4

– Некоторых они убили, – сказал Дебху, прижимая влажную ткань к голове Яна. – Но только тех, кто слишком упорно сопротивлялся и был для них опасен. Им нужны пленные. Оставшихся пересчитали и загнали сюда. Как тебе, лучше?

– Такое чувство, будто череп раскалывается.

– Нет, только ссадины. Они их залечат. Доктор сказал, что сломанных ребер нет. Мы нужны им в хорошей форме – когда прилетим на Землю, нас выставят на всеобщее обозрение. До того, как они захватили нас, у них было немного пленных. Не такая была эта война – он чуть помедлил, затем произнес более спокойно: – У тебя есть какие-нибудь записи? Я хочу сказать, могут ли они как-нибудь установить, кто ты такой?

– Зачем тебе нужно это знать?

– Я никогда не был на Земле, никогда не имел непосредственных дел с землянами. На меня могут быть документы, я толком не знаю. Но они всех нас сфотографировали. И тебя, пока ты был без сознания.

Ян кивнул и зажмурил глаза от тут же нахлынувшей боли.

– Думаю, они будут очень счастливы, когда меня узнают, – сказал он. – Сомневаюсь, что это им не удастся.

Образец кровеносных сосудов в глазу более индивидуален, чем любые отпечатки пальцев. Их нельзя было ни свести, ни изменить. У каждого человека на Земле при рождении и далее через регулярные промежутки времени снимаются эти сосуды. Компьютер способен разобраться и биллионами этих снимков в несколько мгновений. С ним разберутся – поможет криминальное досье. Они с большой радостью откроют эти интересные факты.

– Не тревожься об этом слишком сильно, – сказал Дебху, прислоняясь спиной к металлической стене камеры. – В любом случае мы все вне закона. Возможно, сначала устроят процесс-шоу в назидание пролам. А потом... кто знает, что потом. Я уверен, что ничего хорошего. Легкая смерть – лучшее, на что можно надеяться.

– Ну нет, – сказал Ян, преодолевая боль и заставляя себя сесть. – Мы должны бежать.

Дебху сочувственно улыбнулся.

– Да. Я думаю, должны.

– Нечего меня опекать, – сказал Ян зло. – Я знаю, что говорю. Я с Земли, а значит, больше, чем кто-либо в этой комнате понимаю обстановку. Я знаю, как думают и действуют эти люди. Нам все равно умирать, так что мы ничего не потеряем, если попытаемся.

– Если мы и вырвемся отсюда, нам не захватить весь корабль. Они все вооружены.

– Это уже ответ. Мы не станем этого делать. Мы дождемся, когда они сядут. Стража, конечно, останется, но остальной экипаж будет находиться на стоянках. Нам не придется захватывать корабль. Достаточно будет сбежать с него.

– Достаточно просто, – улыбнулся Дебху, – пока я с тобой. Как же ты предлагаешь выбраться из запертой комнаты?

– Выберемся. Я хочу, чтобы ты потихоньку обошел всех. Часы, инструменты, кольца – в общем, все. Когда я увижу, что у нас есть, я скажу тебе, как мы сможем отсюда выбраться.

Ян не стал объяснять, не хотел давать и лишние надежды. Он отдохнул, выпил воды, оглядел голую металлическую комнату, в которую их заточили. На пластиковом полу валялись несколько матрасов, умывальник и унитаз были привинчены к стене. Следящих устройств видно не было, но это отнюдь не означало, что они отсутствовали. Надо было принять меры предосторожности и надеяться, что надзор тюремщиков будет иметь случайный характер.

– Как они нас кормят? – спросил Ян, когда рядом с ним улегся Дебху.

– Передают еду через тот паз в двери. На тонких бесполезных блюдах, вроде той чашки, что у тебя была там. Как оружие их не используешь.

– Я об этом и не думал. Что за дверью?

– Короткий коридор. Затем другая запертая дверь. Обе двери никогда не открываются одновременно.

– Все лучше и лучше. Есть ли охранник в этом коротком коридоре?

– Я его пока не видел. Да он и не нужен. Мы кое-что собрали для тебя...

– Не показывай. Просто скажи.

– В основном, хлам. Кольца, ключи, ногтерез, маленький компьютер...

– Вот это самая лучшая новость. Часы?

– Нет, их отобрали. Компьютер остался случайно. Он встроен в медальон, висевший у нашего парня на шее. Теперь можешь мне сказать, зачем это все?

– Чтобы выбраться отсюда. Думаю, мы имеем достаточно, чтобы делать то, что нам нужно. Прибор на микросхемах. Это моя работа – вернее, это было моей работой до ареста. Лампа здесь когда-нибудь выключается?

– Пока еще не выключалась.

– Тогда нам будет потруднее. В общем, мне нужно все, что ты собрал. Что не пригодится, я верну. Если они везут нас на Землю, сколько времени продлится полет?

– Около двух недель субъективного времени. Половина этого срока по галактическому.

– Хорошо. Не буду торопиться и все сделаю, как надо.

Лампы не гасли, не ослабевали. Ян не думал, что за пленными наблюдают постоянно – надо полагать, у них не было оснований считать, что в камере готовят побег. Он порылся в кармане и наощупь отделил ключи. Потом, улегшись, он разложил их на полу под прикрытием своего тела и тела человека, лежащего рядом. Это были маленькие разноцветные пластиковые трубочки с кольцами на конце. Чтобы открыть дверь, их достаточно было сунуть в отверстие замка. Они были столь обыденными и привычными, люди пользовались им так часто, что никогда не задумывались о заключенных в них механизмах. Скорее всего, многие даже не верили, что в этом твердом пластике вообще может что-либо находиться.

Ян знал, что внутри каждого ключа скрывается сложный механизм. Микроволновый приемник, микропроцессор и крошечная батарейка. Когда ключ вставлялся в замок, передатчик в замке посылал сигнал, который активировал скрытый в ключе механизм. В ответ ключ тоже передавал кодированный сигнал. Если сигнал был верным, дверь открывалась и одновременно с этим кратковременное, но интенсивное магнитное поле подзаряжало батарейку. Если же ключ не подходил и ответный сигнал не соответствовал, замок не только не открывался, но механизм полностью разряжал батарейку, выводя ключ из строя.

Воспользовавшись лезвием ногтереза, Ян аккуратно счистил пластик. Он уже был уверен, что дело может выгореть. У него были инструменты, электроника и источник питания. Спокойно и со сноровкой он сумел сделать то, что ему было нужно. Технология микросхем стала столь обыденной, что люди забывали о том, что эти вездесущие микропроцессоры встроены в любое механическое устройство, которым приходится пользоваться. Ян хорошо это понимал, поскольку сам сконструировал множество подобных устройств. Также хорошо он понимал, как можно приспособить их для иных целей.

Из одного из ключей была извлечены батарейка. С помощью ее двух тонких, как волокна, проводков можно было проверить схемы других ключей. Чтобы закоротить и изменить их проводку, передатчик ключа стал приемником, щупом для раскрытия секрета замка на двери камеры. Когда инструмент был окончательно завершен, Ян обратился к Дебху:

– Теперь ты способен на первый шаг. Я хочу проверить, можно ли прочитать код замка этой двери. Если этот механизм достаточно сложен, то ничего не получится, так что остается надеяться, что этот замок – самый заурядный.

– Думаешь получится?

Ян улыбнулся.

– Скажем так: надеюсь, что получится. Но мне нужна твоя помощь.

– Какая угодно. Чего ты хочешь?

– Слегка отвлечь стражу. Я не знаю, насколько тщательно за нами наблюдают. И не хочу привлекать к себе внимания. Я буду у стены возле двери. Пусть двое твоих людей затеют у дальней стены что-то вроде драки. Отвлекут надзирателей на несколько крайне важных секунд.

Дебху покачал головой.

– Необходимо ли, чтобы это была драка? Мои люди ничего не знают о драках или убийствах. Это не входило в нашу культуру.

Ян был поражен.

– Но эти ружья, которыми вы так потрясали... По мне, так они выглядели вполне реалистично.

– Да, они были настоящие, но незаряженные. Это была игра на публику. Может быть, мы еще что-нибудь сможем сделать? Хайннаукт у нас гимнаст. Он может устроить представление.

– Прекрасно. Все, что угодно, лишь бы хватило времени.

– Я с ним поговорю. Когда нужно начать?

– Сейчас. Как только я подойду к двери. Когда я буду готов, то подниму подбородок вот так.

– Дай мне несколько минут, – сказал Дебху и медленно пошел через комнату.

Хайннаукт был очень хорош и все делал, как надо. Он начал с нескольких упражнений для разогрева, затем встал на руки, потом на лопатки и завершил это гигантским прыжком в воздухе с полным переворотом через голову.

Прежде чем руки акробата коснулись пола, Ян сунул переделанный ключ в отверстие замка и также быстро вытащил его. Он отодвинулся от двери, крепко зажав ключ во влажном кулаке, подняв бессознательно плечи в ожидании тревоги.

Тревоги не было спустя добрых пять минут. Он понял, что первый шаг оказался успешным.

Наиболее важной находкой среди других предметов, собранных у пленников, был микрокомпьютер. Это была игрушка, несомненно подарок. Но все же это был компьютер. Стража его не отобрала, потому что на вид это было личное украшение. Красное каменное сердце на позолоченной цепочке, с золотым инициалом «Дж» на одной из сторон. Но когда Ян положил сердце на ровную поверхность и нажал на «Дж», на игрушке возникла полномасштабная голограмма панели. Несмотря на невещественность образа, это была совершенно действенная панель. Когда ключ коснулся ввода, магнитное поле изменилось и соответствующий набор цифр появился перед оператором, тоже словно плывущий в воздухе. Несмотря на размеры, прибор обладал способностями обычного персонального компьютера, так как память его хранилась на молекулярном, а не на громоздком электронном уровне.

Теперь Ян знал код замка двери камеры. Следующим шагом было изменение еще одного ключа для передачи этого кода. Без компьютера ему бы никогда это не сделать. В основном это был процесс проб и ошибок, который ускорился, когда он ввел в компьютер учебную программу автокорреляции. Это заняло время, но закончилось удачей, и он в конце концов получил ключ, который наверняка мог открыть дверь камеры, не подняв тревоги. Дебху с сомнением взглянул на крошечный пластиковый цилиндр.

– Ты уверен, что это сработает? – спросил он Яна.

– Совершенно уверен. Скажем, на девяносто пять процентов.

– Хороший допуск. Но после того, как мы откроем внутреннюю дверь, что тогда?

– Затем мы тот же ключ применим и для двери в конце прохода. Здесь допуск повысится, возможно, пятьдесят на пятьдесят, что оба замка открываются ключом с одной и той же комбинацией. Если она та же, мы пройдем через дверь. Если нет – что ж, по крайней мере, порадуемся тому, что открылась первая.

– Мы готовы, – сказал Дебху. – Если получится, мы тебя отблагодарим...

– Нечего меня благодарить, – сказал Ян грубо. – Нечего. Не грози нам смертный приговор, я и обдумывать не стал бы этот план. Вы думали о том, что будет, если нам повезет? Если мы выберемся из камеры, а там сумеем бежать с корабля?

– Конечно. Мы будем свободны...

Ян вздохнул.

– Будь это какой-нибудь другой мир, ты, возможно, был бы и прав. Но это Земля. Когда ты выберешься из этого корабля, ты окажешься в самой середине Космического центра. Охраняемого, сложного, изолированного. Каждый, кого ты встретишь, будет врагом. Пролы – потому что ничем не могут помочь тебе, а за тебя пообещают награду. А все остальные враги будут вооружены. В отличие от твоих людей, они знакомы с единоборством, и оно им доставляет радость. Некоторые из них любят также убивать. Мы ничего не меняем, только и всего.

– Это наша беда, – сказал Дебху, положив ладонь на руку Яну. – Мы все добровольцы. Мы знали, чем может закончиться восстание, когда мы его поднимем. Теперь они схватили нас и хотят вести, как баранов, на бойню. Ян Кулозик, спаси нас – и что бы потом не случилось, мы будем в твоем распоряжении.