Доктор Джонс против Третьего рейха Тюрин Александр

После таких зловещих слов мисс Кэмден вырвалась из страшных эсэсовских рук и, слабо визгнув, укрылась за спиной Ренара. Хорхер тем временем скинул плащ на руки помощникам и достал из кармана нечто железное, с цепями. У Лилиан сдавило горло. Однако железное приспособление не имело отношения к пыткам, а оказалось всего лишь вешалкой, предназначенной для верхней одежды.

Хорхер уселся за стол и проговорил будничным голосом:

— В ближайшее время мы с вами, фройляйн, будем тесно общаться. Я знаю, что вы расскажете мне все. И вы знаете. Еще когда вы находились в пределах рейха, я настаивал, чтобы вас подвергли особо эффективным методам дознания и нарушили в какой-то степени вашу целостность. Но мое чрезмерно гуманное начальство посчитало, что вы будете полезнее в неразъятом виде, якобы для вербовки отца и сына Джонсов. Большие чины из Управления имперской безопасности не поняли простой вещи — оба Джонса неуправляемы. В силу того, что младший из них является мишлингом, а старший обладает склонностью к женщинам низших рас, оба они — безусловные дегенераты.

Ренар попробовал вмешаться, ибо перед его глазами до сих пор маячили талия и попка мадмуазель Кэмден.

— Может быть, Хорхер, оставим это дело до утра?

Лицо штурмбанфюрера расплылось, а голос сделался сладким.

— Такое дело не терпит отлагательства. Ночь, как известно, нежна, — затем специалист из Берлина взял весомую паузу, во время которой посуровел и насупился. — Вам известно, кто обязал нас сотрудничать и определил наши полномочия. Я ведь не лезу в вашу работу, зачем тогда вы пытаетесь вредить мне?

— Ладно, ладно, — быстро сник Ренар. — Я ухожу.

И он действительно покинул палатку. Светало. Головной убор приходилось придерживать рукой, потому что свежий ветер задувал с той стороны, где бушевала гроза, столь необычная для этого времени года. На севере будто стояла темная стена.

Из своей палатки выбрался позевывающий Мюллер и собрался было промаршировать бодрым шагом в сортир, но, заметив Ренара, направился к нему. Чтобы утешить — по-своему, по-солдатски.

— Ну, не дуйтесь, дружище, от девчонки теперь будет хоть какая-то польза. Она ведь в руках мастера.

— Вы, штандартенфюрер, во всем такой прямолинейный, — с неудовольствием заметил Ренар. — И в археологии вы так же норовите использовать бульдозер, чтобы найти фарфоровую чашку.

— А вы любите щеголять своими слабостями, господин археолог. Невооруженным глазом видно, что эта слегка заплесневевшая фройляйн Лилиан вам весьма по вкусу.

Ренар хотел возразить, но вместо этого вдруг вперился в даль.

— Взгляните, Мюллер, — он интенсивно потыкал пальцем. — На холме, том, которого сейчас коснулось солнце, какое-то мельтешение.

Офицер рванулся в свою палатку и вернулся через мгновение с биноклем.

— Действительно, там люди… Ага, чернозадые что-то копают! Может, бедуины роют могилу своему товарищу?

— А мне кажется, это роют могилу нам. Вы забыли о конкурентах. — Ренар осунулся на глазах. — Ну, что стоите, Мюллер, как памятник? Это ваша ведь обязанность голосить: «В ружье!»

10. ЯДОВИТАЯ ТЬМА

Когда Индиана Джонс съезжал вниз по канату, то с каждым футом, сближающим его с рептилиями, испытывал все более пронзительный страх. Он не любил этого противного чувства и на протяжении своей жизни самоотверженно боролся с ним. Он научился не бояться высоты и глубины, пули и ножа, извержения вулкана и наводнения, носорога и льва, каракурта и сколопендры. Но змеи безошибочно находили в его мозгу кнопочку «Ой, боюсь».

Несмотря на напряжение всех душевных и физических сил, Джонс приземлился неудачно, на четвереньки. Ближайшая кобра моментально встала перед ним в классическую стойку, шипя и раздувая воротник, похожий на физиономию бодренького черта.

Археолог лихорадочно подпрыгнул и задрожавшими руками взялся за работу — вместе с ним спустилась канистра с керосином и маленький насос.

Пшик, пшик — хиленькие струйки огнеопасной жидкости окропили население подземелья.

Затем доктор Джонс бросил горящую спичку.

Ему сразу захотелось закрыть глаза и уши. Горящие змеи надрывно шипели, бешено крутились и извивались, раскидывая песок. Происходящее напоминало какие-то пиротехнические фокусы. Доктору Джонсу казалось, что вся рептильная орава вот-вот скопом бросится на него и дружно вопьется в тело. Однако не тронутые огнем аспиды с гадюками предпочли расползтись по темным углам и попрятаться до поры до времени в щели.

— Салех, спускайся. Вдвоем здесь будет веселее.

— Ты думаешь, Инди? Ладно, если ты очень хочешь, чтобы нас похоронили вместе…

Вдвоем исследователи прошлись на цыпочках по дорожке, устланной печеным змеиным мясом и остановились перед стеной, в центре которой выделялся камень-гематит.

— Там Ковчег, за этой стеночкой, — уверенно проговорил Индиана.

Он надавил на краеугольный камень, что дало нулевой результат.

— Тогда надо так, — профессор взял ломик и ударил по гематиту десять раз, что соответствовало количеству Божьих Заповедей.

И действительно стена стала утопать в полу. А когда препятствие самоустранилось, Салех с Индианой разглядели в порывистом свете факелов каменный саркофаг.

Оба метнулись к прикрывающей его плите и, поддев фомками, сбросили на пол.

— Я думаю, это нам простится, — медитативно, сразу забыв о каких-то там змеях, пробормотал Индиана, потому что глаза его уже уловили золотой блеск.

В саркофаге покоился не слишком большой ящик. Сделанный, очевидно, из очень крепкого и правильно обработанного дерева, которое было к тому же покрыто золотыми пластинами и опоясано венцом, кованным из золота. А сверху ящик украшали и будто возносили два херувима с сокрытыми лицами. По четырем же его углам имелись кольца. Также золотые.

— С их помощью переносили Ковчег левиты. И мы будем действовать по той же схеме. Хотя наши шесты отнюдь не из дерева ситтим.

Сброшенные сверху две жерди были продеты через приспособления. Затем компаньоны оторвали Ковчег от днища саркофага, причем, реликвия оказалась куда легче, чем представлялось на вид. Археологи без особой натуги извлекли ее из саркофага и гордо прошествовали под отверстие в своде, оснащенное бледнеющими звездами. Сверху упали канаты, Индиана и Салех протянули их через кольца, и рабочие стали потихоньку вытягивать Ковчег из подземелья. Лишь в тот момент, когда золоченый ящик опустился на поверхность пустыни, напряжение отпустило Индиану. Однако сил оно успело высосать немало — слабость и испарина поползли по спине.

Следующим был выужен из подземного храма Салех.

— Вы только не подумайте, что мне тут очень нравится, — волновался внизу профессор, пытаясь подстегнуть своих помощников. — Факелы почти сдохли, а рептилии ведут себя, как болельщики перед финальным свистком футбольного матча.

Несмотря на жгучий интерес к хранилищу скрижалей Завета, он не собирался задерживаться здесь даже лишнюю минуту.

Но вдруг канаты целиком упали вниз, а в дыре, уже подмазанной рассветом, появилась голова… Ренара!

— Ау, мистер Джонс! Что вы делаете в столь ранний час в таком откровенно ужасном месте? — Голос врага трепетал от ликования.

Индиану поразил легкий столбняк, в то время как некая упитанная гадюка с превеликим вниманием елозила жалом по его ботинку. Правда, уже через десять секунд доктор Джонс нашел что предложить удачливому сопернику.

— Спускайтесь, все расскажу и покажу.

— Спасибо за приглашение, но мне и отсюда видно.

— А не передумаете, Ренар?

— Нет, нет, спасибо, мне нравится наблюдать за вами сверху. Вы такой маленький, как на ладони. С одной стороны, сочувствую горю, мистер Джонс, ведь то, что недавно казалось вашей находкой, стало моим открытием… — Счастливчик или поперхнулся, или попытался совладать с нахлынувшими чувствами. — Но с другой стороны, есть чем утешиться. Я с благодарностью сохраню ваш светлый образ в своем сердце. Кроме того, вам предстоит включиться в антураж этого древнего храма и стать достоянием истории. Да, да, согласно моей теории, через тысячу, нет, спустя пятьсот лет вы приобретете археологическую ценность. Постарайтесь сохранить улыбку на лице, и потомки поймут, что мы были веселыми, добрыми людьми.

Следом в дыре появился еще один «веселый и добрый» — Хорхер. Вернее, его голова.

— О, змеи! Аспиды, гадюки! Яркие представители местной фауны, — образцовый нацист не смог удержаться от потирания ладошек. — Это мне подходит… Извините, доктор Джонс, нам срочно нужно улетать, нас ждут не дождутся в Берлине. Свой шанс вы упустили. И все-таки, руководствуясь соображениями гуманности, мы решили не оставлять вас в одиночестве.

В конце его реплики на краю дыры появилась Лилиан, которую подручные Хорхера тут же спихнули в подземелье. Женщина упала не отвесно вниз, а вначале зацепилась за нос змеиного изваяния, потом скользнула по его изгибам и наконец, оторвавшись от Урея, угодила прямо в руки Индианы. Однако тут же рванулась из объятий.

— А ну, отвали от меня, Джонс! Убери руки, кобель!

Мужчина послушно разжал руки, Лилиан рухнула на пол и встретилась с немигающим взглядом оказавшейся рядом кобры.

— Видишь, на этот раз тебе действительно стоит искать близости со мной, — пробормотал Джонс.

Женщина поняла это очень буквально и, когда кобра сделала предупредительный выпад, запрыгнула на профессора.

Процедура сбрасывания жертвы в подземелье завершилась огорченным замечанием Ренара:

— Вы превысили свои полномочия, штурмбанфюрер.

Хорхер хихикнул — как мальчонка, углядевший что-то неприличное в замочную скважину.

— Ну, полноте. Крутить любовь с фройляйн Лилиан тоже не входит в число ваших обязанностей… Как представитель имперской безопасности, здесь я определяю, какой человек полезен для рейха, а какой вреден. Эта бабенка нам больше не нужна.

Ренар ненадолго смутился, но потом направил свою неприязнь в более правильное и безопасное русло.

— Да, коллега Джонс, вам везло. Но везет всегда до определенного предела. Вам явно не доставало таких немецких качеств, как аккуратность и четкость.

— Ренар, вы же сам «лягушатник», французик из Бордо, — напомнил Индиана. — Причем тут немецкие качества?

— Я не французик, хотя неплохо изъясняюсь, бывая на Пляс-Пигаль и в «Мулен-Руж», — неожиданно объявил тот, кто до последнего момента считался Ренаром. — Это всего лишь маска. Я — Райнгольд фон Урбах, член партии с 1933 года, начальник отдела археологии института Аненэрбе, который замыкается лично на нашего фюрера.

— Урбах? — вскинулся Индиана.

— Приятно было познакомиться.

— Надо же, всех провел — и в Вашингтоне, и в Чикаго… Какая же ты зараза!

— Благодарю за комплимент, коллега.

— Так что ж ты, Урбах-ублюдок, если такой великий и ужасный, позволил Хорхеру швырнуть меня в эту змеиную яму?! — завизжала Лилиан.

— Гораздо выше чувств и прочих слабостей стоит партийная и государственная дисциплина, — объяснил Урбах. — Если я в чем-то ошибся, товарищи по партии всегда могут поправить меня, указать на ошибки, — и закончил разговор напутственными словами: — Всех загробных благ, коллеги.

Под неумные, чисто немецкие сальности Хорхера подземелье было закупорено массивной плитой. Раз — и перерезан последний солнечный луч. Наверху ликующие нацисты купались в море света, внизу приговоренные к смерти пытались хоть немножко разогнать факелом густую тьму.

— Возьми мой факел и прижигай любую тварь, которая направится к тебе, пусть с самым добрым выражением лица, — предложил доктор Джонс. Но заметив, что женщина метнулась к нему, добавил: — Прошу внимания, мисс Кэмден! То, что болтается у меня на боку — это всего лишь кнутовище.

Пока Лилиан суетливо отмахивалась факелом от наглеющих гадов, Индиана пытался что-нибудь разглядеть в окрестностях и давал инструкции.

— Змеи нападают первыми лишь в трех случаях — когда вы можете на них наступить, потревожить кладку яиц или застанете во время гона.

— Джонс, нам этих трех случаев вполне хватит.

Пытаясь немного разрядить обстановку, мужчина поинтересовался:

— Платьице-то кто подарил?

— Можешь не беспокоиться, явно не ты.

— Неужели Ренар? Тот самый, что в девичестве Урбах? Странный у тебя поклонник.

— Помолчал бы, Джонс! Ведь из-за тебя приходится здесь пропадать. Оставил меня, понимаешь, на привязи, и отправился ковыряться в змеюшнике.

Индиана не стал оправдываться, вместо этого оторвал подол платья у Лилиан. Женщина целомудренно взвизгнула, но потом поняла, что поступок был совершен не в эротических целях, а для того, чтобы убрать лишние удобства для змей. Впрочем, даже в такой обстановке Индиана зафиксировал, что ножки у мисс Кэмден по-прежнему отменные.

— По-моему, нам еще есть над чем помозговать, — ободряюще произнес он. — Вот, например, из дырок в левой стене рептилии прут одна за другой. Почему?

Индиана зацепился кнутовищем за зуб змеиного изваяния и начал карабкаться вверх, как заправский скалолаз.

— В темном месте не принято даму оставлять одну, ты всегда был невежей! — упрекнула вдогонку Лилиан.

Двигаться приходилось фактически под змеепадом, Индиана то и дело отшвыривал руками валящихся на него гадов. Брезгливо, но деловито. Спасало лишь то, что и змеи не ожидали встретить археолога. Одна из отброшенных рептилий угодила на шею Лилиан, вызвав визги и дикий вакханский танец. Впрочем, на макушке Урея повстречалась весьма боеготовная кобра, видимо, отложившая только-только кладку яиц. Унять злую наседку удалось с помощью знаменитой фетровой шляпы.

Джонс постучал по стене и та показалась достаточно хлипкой. Вдобавок изваяние Урея было как раз вделано в эту глинобитную переборку. Тогда археолог уперся плечами и головой в свод, а ногами стал отжимать скульптурного гада. Несколько толчков — и никакого отклика. А потом Урей отозвался скрипом, показав, что все-таки не железный! Тогда доктор Джонс попытался взорваться. В точке высшего напряжения древняя и ценная скульптура медленно, без особого желания вывалилась из стены, попутно ее раскурочив. Тело профессора рухнуло в груду щебенки.

Лилиан пошла куда-то, чихая и кашляя в густой пыли, которая заволокла подземелье. Что-то попалось ей под руку, а затем упало в объятия. Когда пыль немного рассеялась, женщина поняла, что обниматься к ней полезла стоячая мумия. Слабо всхлипнув, она отшвырнула назойливого мертвеца. Но за этим «беспокойником» как на ниточках потянулась целая вереница мумий разной сохранности. Они плотно обступили мисс Кэмден, словно поклонники знаменитую певицу, и все пытались пообщаться. Причем изо рта самого рослого и красивого мертвеца на манер языка потянулась к Лилиан упитанная бледная змея.

Тут уж женщина зашлась криком и в результате быстро охрипла. По счастью для ее психического здоровья, к ней, расшвыривая настырных мертвецов, пробился Индиана и схватил за руку.

— Я нашел ход, который, правда, ведет невесть куда. Но это лучше, чем торчать на месте. Потому что место чересчур пыльное и ядовитое.

Действительно, в проломе за горой обломков начинался тоннель.

— Ты уверен, Инди? Это то, что нам нужно? — засомневалась женщина.

— В любом случае, погулять мы можем только там. Постарайся внушить себе профессиональный интерес, ведь ты находишься в святилище Ра-подземного, анти-Солнца. Значит, тут много чего занимательного найдется для археолога и просто любознательной личности…

* * *

Шагов примерно через тридцать коридор разветвился.

У одного хода занимала свой пост бараноголовая глазастая статуя Амона-Ра, у другого — сияющий обезьяньей красотой Тот, у третьего — изваяние Пта-Озириса с головой тельца. У четвертого хода, самого узкого и невзрачного, ничего интересного выставлено не было.

— Ну и куда теперь? — своевременно спросила Лилиан.

— Да, перед нами кое-кто поставил проблему выбора. И это хорошо. Но если мы решим ее неверно, то нам устроят веселую жизнь.

— Ты хочешь сказать, быструю смерть? — поправила женщина.

Джонс не отозвался, он как раз ворошил свою безразмерную память в поисках чего-нибудь полезного. Ворошил недолго — подхватив спутницу, он увлек ее в четвертый коридор.

— Ну, почему сюда?

— «Да не будет у вас других богов, кроме Меня». Заповедь первая. Поэтому мы выбрали ход без изваяний, — кратко пояснил археолог.

— Несмотря на соблюдение заповеди, факел гаснет, Индиана, — унылым голосом напомнила Лилиан.

Еще шагов двадцать впотьмах — и оказалось, что дальше путь отсутствует. Мужчина и женщина оказались в тупиковой комнате, где при каждом движении приходилось на что-то натыкаться.

— Хочу не хочу, а придется расходовать неприкосновенный запас, — Индиана подсветил свою керосиновую зажигалку, больше напоминавшую паяльную лампу.

Выяснилось, что застряли они в помещении неописуемой красы, забитом археологическим и всяким прочим богатством.

Статуи богов и священных животных — разноцветные, усыпанные камнями от изумрудов до алмазов, целиком выполненные из малахита и лазурита, окованные и увитые золотом. Священные скарабеи — знаки Ра, — сработанные из рубинов и оникса. Сосуды и светильники из платины, красного золота и сплава электрона. Папирусы, шуршащие от древних изначальных знаний, в круглых футлярах из эбенового дерева. Золотые посмертные маски для отпугивания демонов. Ларцы из слоновой кости, в которых таились баночки и бутылочки цветного стекла с лекарствами, а может, с парфюмерией. На стенах яркие фрески, изображающие культовые мистерии — отверзание уст у нетленных останков фараона, священный брак с крокодилом, скитания души в загробье. И спеленутые мумии, не меньше двух десятков, отлично сохранившиеся, с довольно радостными физиономиями.

Похоже, комната использовалась в качестве кладовки для целой цивилизации.

— Здесь все, чем может похвастать Египет и вообще древние культуры, — с нарастающим душевным жаром заговорил Индиана Джонс. — Это добро стоит такую кучу долларов, что у меня просто позеленело в глазах. Здесь неизвестных нам сведений о древности больше, чем пыли. Вот они, ворохи знаний — пропущенные главы историй, фармакологические секреты, мистические кладези. Здесь истоки многих мировых религий. Я просто снимаю шляпу…

— Что-то сыплется на голову, — отрезвляюще сказала Лилиан.

— Штукатурка, наверное… или погоди.

Из щелей в потолке нарастали потоки песка и трухи. Не прошло и минуты, как мусора стало уже по щиколотку.

— Надо бы вынести какие-нибудь ценности в коридор! — археолога залихорадило.

— По-моему, ты собрался организовать здесь музей. Ну, ладно, давай попробуем, — согласилась Лилиан, которая не разделяла всех восторгов по поводу знаний, однако с благоговением отнеслась к драгоценностям. — Давай выносить только самое дорогое. Договорились?

Индиана подхватил выполненную из золота и сапфиров ладью Ра, а Лилиан — две симпатичные статуэтки жены и мужа, Исиды и Озириса, — золотые, с агатовыми глазками. Но уже на пороге комнаты Джонс застыл с возгласом прозрения:

— «Не сотвори себе кумира»! Вторая заповедь. То есть, бросаем все и удираем. Да не тем путем, которым пришли сюда… — он мучительно заозирался. — Вижу щель под самым потолком, размером с голову.

— Джонс, ты обалдел? — в грубой форме возмутилась мисс Кэмден. — Какая щель «с голову»? У меня, например, кроме башки много чего другого имеется.

А мужчина с содроганиями сердца, правда, затухающими, уже сваливал в кучу статуи, шкафчики, ларцы, мумии — все более стервенея, стремясь поскорее воздвигнуть холм и добраться до потолка. Строительство возвышенности было завершено в сжатые сроки, заодно и сокровищница оказалась целиком порушенной.

— Лилиан, давай сюда порезвее. Я тебя подсажу.

Мисс Кэмден в страхе перед ситуацией взлетела по холму из непреходящих ценностей, подпрыгнула, уцепилась за что-то и стала протискиваться в щель. А археолог тем временем прикладывал усилие к ее задней части (кстати, по-прежнему мягкой, несмотря на все передряги).

— Не получается, Инди… Да не толкай меня так сильно в это место, ведь неприлично!

— Выбрось скарабеев, они мешают.

Растерявшую богатства женщину удалось пропихнуть в узкий лаз.

— Как там, Лилиан?

В дыру с трудом протиснулись слова мисс Кэмден:

— Я выбралась, Инди. Не знаю, куда… Здесь как-то странно звенит.

Груда под ногами Индианы неожиданно стала разъезжаться, мумии принялись предательски рассыпаться, и археолог понял, что не успевает. Оставалось последнее.

— Лили, держи рукоятку кнута, зацепишь ее там за что-нибудь подходящее.

Рука произвела метание, а уши приняли ответ женщины.

— Зацепила, Инди. Надеюсь, это пойдет тебе на пользу.

Спасительная рукоятка была засунута в пасть огромного хрустального крокодила. Ноги археолога заболтались в воздухе, а сам он стал подтягиваться, пытаясь пройти сквозь «игольное ушко». Комната утопала в песке и обваливалась, когда Индиана, карабкаясь по веревке, наконец одолел щель. А чтобы это удалось, пришлось скинуть кобуру вместе с неуспевшим проявить себя кольтом.

Оказались путешественники в стеклянном зале. Пол, стены, занавеси, изваяния, шкафчики, чаши, вазы на полках — все стеклянные. Стекло и хрусталь были разноцветными — желтыми, зелеными, красными, ультрамариновыми. Откуда-то проходил свет, насыщая их, преломляясь и распадаясь на пестрые букеты пятен, которые снова преломлялись и распадались.

— До чего красиво, Господи, — произнесла мисс Кэмден взволнованным голосом, и сразу зал откликнулся, задребезжал, резонируя, задрожало все, от стен до статуэток.

Индиана резвым и ловким движением запечатал ей рот мозолистой дланью. Тихо!

«Сейчас стекло рухнет и превратит нас в красную кашу с блестками», — кричали ее глаза.

«Не произноси имя Господа своего напрасно», — билось в его мозгу. Третья заповедь. Здесь очередная ловушка…

— Туфли сними, — прошелестел он, воткнув губы в ее ухо. Отчего она скривила лицо, то ли щекотно стало, то ли задета была эрогенная зона. А доктор Джонс еще показал жестом, как надо двигаться — плавно, крадучись, по-кошачьи.

Пространство каверзной комнаты покрывалось на цыпочках, с обильным потоотделением. Индиана даже внутри вспотел. От каждого неосторожного шага весь интерьер не просто сотрясался, но и входил в резонанс. От каждого мелодичного звяканья тревожно екало сердце.

Неприятность случилась только у самого выхода, где Лилиан поскользнулась от нетерпения. Индиана едва успел вытащить ее из ловушки, где, устрашая слушателей звоном и грохотом, начался стеклопад.

Дальше была лестница, которая вела вверх футов на шесть.

— Похоже, переходим на другой уровень, где нас с нетерпением ждут новые заготовки древних мастеров, — вздохнул привычный к сюрпризам археолог.

— Слышишь, шуршит, Инди, — сказала Лилиан, когда они поднялись, и довольно-таки судорожно сжала его руку.

Индиана вновь затеплил зажигалку, после чего разобрался с источниками подозрительных звуков.

— А вот и местное население, радостно встречающее заморских гостей. Мыши и крысы, нелучшие представители семейства грызунов.

— Всего-то грызуны, — Лилиан расслабилась, шумно вдыхая и выдыхая.

В отличие от фройляйн Шнайдер, мисс Кэмден не питала особых чувств к этим зверькам. На мгновение в спинном мозгу Индианы воскресли чувства, которые он испытал, когда мокрое тело Эльзы прижалось к нему в подземелье базилики…

Мышей и крыс было действительно изрядно, хотя вели они себя весьма робко, стараясь бегать не по открытому месту, а вдоль стеночки. При этом некоторые крысиные экземпляры достигали преогромных размеров, чуть ли не двух футов в длину.

— Значит, змеям есть что покушать. Подполз и выбирай крысу пожирнее. — Индиана поставил себя на место рептилии и оттого враждебность к пресмыкающимся тварям почти испарилась. — Не зря тут Микки-Маусы какие-то запуганные.

— Местным грызунам надо не только трусить да бояться, но и иметь что пожевать, — здраво высказалась Лилиан.

— Во-первых, можно друг друга кушать. Благодаря бесконечным дракам и естественному отбору вон какие здоровяки появились. А во-вторых…

Индиана наклонился и отколупнул что-то от пола.

— Ты чего там нашел, Инди? Крысиное дерьмо для коллекции фекалий в Художественном институте?

— Нет, пара соломинок и шелуха от зернышек. Похоже, зверьки кормятся зерном, которое…

— Кто-то засыпает через щели сверху, с поверхности, — проявила догадливость Лилиан. — Немцы, что ли, стараются?

— Скорее, в роли кормильцев выступают местные жители. Приносят как бы жертвы, чтобы змеи, довольные количеством мышей и крыс, не вылезали на поверхность для отхожего промысла.

Вскоре скитальцы уткнулись в массивные двери, а то и ворота. Индиана задумался, даже присел на корточки.

— Чего мы ждем, Джонс? Торжественного приглашения?

— Просто вспомнилось. «Чти субботу» — заповедь четвертая. То есть надо отдохнуть телом и поразмыслить о вечном.

Минут через пятнадцать он все-таки попробовал распахнуть устрашающего вида створки. Двери оказались незапертыми, может, щеколду расковыряло время, может, они заманивали визитеров.

Немного пройдясь по переходу, украшенному гематитовыми изваяниями змей, посетители подземного храма повстречали что-то, напоминающее…

— Ветхий кожаный сапог, — предположила Лилиан.

— Или старую змеиную кожу. А змея-то немаленькая была. И кожу свою она сбросила недавно. Так что мой отдых у двери был необходим, хотя и не достаточен, для сохранения наших собственных шкурок.

* * *

Тем временем, неподалеку от места, где находились Индиана и Лилиан, только гораздо ближе к небу, беседовали Урбах и Мюллер.

— В чем дело, старина? — спрашивал штандартенфюрер у личного археолога Гитлера. — Ковчег в наших руках. Через три часа самолет будет готов ко взлету. К сожалению, мы все-таки в пустыне, и бензин придется перефильтровывать, да и кое-какие самолетные узлы почистить надо от песочка и пыли.

Ученый в ответ выплескивал свой невроз.

— Меня беспокоит то, что я не видел трупа доктора Джонса! Эта хитрозадая бестия чрезвычайно живуча, а главное — везуча. Я уверен, что эти Джонсы — масоны. И не последних степеней.

— Масоны? — Мюллер даже оглянулся по сторонам, услышав название страшных осквернителей германского духа.

— А также коммунисты, — добавил гущи Урбах.

— Ком… коммунисты?!!

— А вы как думали, штандартенфюрер, если жена старого Джонса и мать молодого Джонса — это русская по фамилии Орлофф? Я предлагаю повторно вскрыть Обитель Умерших Душ и убедиться в том, что этот человек действительно обезврежен… или, если потребуется, добить его.

— Если честно, я не вижу в этом никакой необходимости. Похоже, дело в вашей мнительности. А может, вы надеетесь, что фройляйн хорошо сохранилась в этом змеюшнике и хотите выудить ее, пока Хорхер дрыхнет в своей палатке после ночной работы? — Офицер хохотнул в лицо археологу с непосредственностью городских низов. — Ладно, так и быть, выделю вам отделение во главе с обершарфюрером Кемпке, он у нас не боится рептилий. Лично при мне поймал живую гадюку, кажется, гюрзу. Более того, закусал ее до смерти и слопал, как сосиску.

И вот плита, которая, казалось, навечно отгородила от мира Обитель Умерших Душ, была поднята снова. Первый же солдат, который спустился вниз, сообщил, что гадов полно, но свежих трупов не видно, к тому же статуя большого змея рухнула, а в стене зияет внушительный пролом.

— За ними! — отчаянно затрубил Урбах. — Прикончить!

Несмотря на кирпичного цвета загар, его щеки обесцветила бледность, смахивающая на плесень.

— Да никуда они не денутся в этом подземелье, — досадливо поморщился Мюллер. — Будь они хоть трижды масоны, все равно сдохнут от голода или змеиных поцелуев… Ну, ладно, давайте для очистки совести поищем ваших друзей.

У развилки с четырьмя ходами Кемпке направил по два солдата в каждую щель. Остальных оставил пока с собой. Из коридоров, перед которыми установлены были изваяния языческих богов, вскоре донеслись душещипательные вскрики. Или просто — ни ответа ни привета. Явились обратно только те двое, что отправились по коридору, не предваренному божественным изваянием. Эта пара эсэсовцев добралась до глухого завала и на том их путешествие закончилось.

Когда раздосадованный обершарфюрер сунул голову в коридор, находящийся под покровительством бараноголового божества, то в пяти шагах от себя заметил тело своего солдата, нанизанное на что-то, напоминающее большой рог.

— Вот дерьмо, — отпрянул командир и, особо не ломая голову, принял решение. — Ребятки, слушай меня. Мы посидим здесь немного, покурим, а потом вернемся и доложим Мюллеру, что все тщательно обшарили и лично видели этих американцев в трупном виде. Ну, в самом деле, сохранить себе жизнь и здоровье здесь может только пресмыкающийся гад.

Пятеро оставшихся эсэсовских ребяток рады были повиноваться столь мудрому распоряжению.

* * *

Индиана и Лилиан между тем добрались до камеры, в которой ничего не имелось, кроме трех больших саркофагов да фресок весьма устрашающего содержания. Две емкости для тел были пусты и как будто кого-то ожидали.

— Лет через двадцать я от такого ящика не отказался бы, — мрачно пошутил доктор Джонс и сковырнул крышку со среднего саркофага.

И тут же откатился назад со всей возможной скоростью. С каменного ложа поднималась змея невообразимых размеров. Причем, ядовитая. Кобра, чье тело было толщиной с канализационную трубу, а шипение достойно паровозного свистка. Размеры быстро раздувшегося воротника превышали габариты зонта, две пары верхнечелюстных зубов по длине тянули на хорошие эсэсовские кинжалы. Окрас же аспида-монстра был грязновато-белым.

Ужас жаркой тяжелой волной прокатился по всему телу закаленного археолога, что уж говорить о бедной женщине. Змея потрепетала раздвоенным языком и, уловив запах страха, источаемый людьми, отвела назад голову для нанесения удара.

— Так вот кто здесь питается крысами, мышами и рептилиями послабже. А нажравшись отдыхает в саркофаге, — прошептал Индиана.

Успокоившись от своих же бодрых слов, он заметил, что змея отказалась от немедленного броска и даже решила присмотреться щелевидным зрачком к столь странным посетителям.

— Остается пожелать себе недолгих мучений, — закончил он мысль. — Эх, имелась бы дудочка под рукой…

Как-то вдруг доктор Джонс оказался не то, что под гипнозом, но, по крайней мере, лишенным воли. Белое нескончаемое тело, струящееся из саркофага, отупляюще действовало на все двигательно-решительные центры мозга.

— А может, она и не кусает ядом вовсе, а просто душит кольцами, — понадеялась Лилиан, которая явно была не в себе.

Кобра не торопилась, она явно желала произвести впечатление; наверное, оттого, что была сыта. Возможно, у нее даже имелись творческие наклонности. По-крайней мере, свое тело она укладывала в незаурядный орнамент.

Индиана всячески пытался разогнать сгущающийся в мозгу туман и очень кстати вспомнил первую заповедь. Это неожиданно помогло. Он понял — цветок благоговейного ужаса распускается по той причине, что гадина-переросток играет в его округлившихся глазах роль божества. Он поклоняется ее величине, диковинности, смертоносности. Но ведь ее рептильные мозги представляют собой довольно примитивную машинку…

Доктор Джонс воспрял и осмотрелся.

С противоположной стороны камеры имелся выход, однако бдительное животное не пропустило бы людей туда. Если так, остается отступать по прежней дороге, находясь в зоне досягаемости с одного броска.

— Надеюсь, Лилиан, мы настолько приглянулись хозяйке салона, что она всё-таки не станет душить нас кольцами, а угостит хорошей порцией яда. Если у нее в слюнке преобладают нейротоксины, то смерть будет легкой и даже приятной. Но мое утверждение еще нуждается в опытной проверке. Правда, хороший экспериментатор старается опыты ставить не на себе… — лопотал Индиана успокоительную ерунду и заодно давал инструкции: — Не делай резких движений, не психуй, перебирай ногами к выходу…

Когда Лилиан собралась последовать этому совету, кобра слегка возбудилась. Джонс не растерялся — успел закурить и выпустить струйку дыма в сторону рептилии. Та насторожилась, активно заработала жалом, покрутила мордой, на которой выделялись терморецепторы (позади ноздрей). Небольшой паузы хватило, чтобы шмыгнуть обратно в коридор и захлопнуть дверь за собой. Засов, сохраненный благоволением времени, легко встал на место.

Едва беглецы отгородились дверью, как голова змеи ударила в преграду, которая содрогнулась, несмотря на очевидную крепкость.

Индиана скинул куртку, потом рубаху и снова облачился в куртку. С освободившимся предметом гардероба он сбегал в Палату Битых Стекол и вернулся через десять секунд с импровизированным мешком, полным битого стекла. Голова змеи (или змея?) уже вышибла несколько двухдюймовых досок, передние зубы-кинжалы кромсали дерево. Очередной удар — и сплюснутая башка проникла в образовавшуюся дыру, попутно разевая пасть — влажную, полную слизи, смрадно и мокро дышащую.

Тут и археолог подоспел.

Он бросился вперед, как вооруженный гранатой боец бросается на танк, и зашвырнул в разверстую глотку стеклянную бомбу. Затем резво отдернул руку, потому что челюсти мигом захлопнулись. После чего голова твари конвульсивно спряталась в дыру. Из комнаты с саркофагами донесся шум бросков и ударов мощного тела. Змее было больно.

— Скоро ей конец, а нам, значит, зеленый свет, проход свободен, — оптимистически выразился археолог. Но тут некая благая сила посоветовала ему обернуться. Индиана послушался и увидел, что с противоположной стороны коридора направляется к людям еще одна рептилия. И поздоровее, чем первая, — двадцати футов в длину — вдобавок, белее снега. Скорее всего, она спустилась через какую-то трещину в потолке, привлеченная аппетитным ароматом человеческих организмов.

Лилиан захрипела, как простуженный петух, да еще растопырила перед лицом пальцы. Индиана стал аккуратно разворачивать ее за плечи в сторону камеры с саркофагами.

— Спокойно, мы сейчас поменяем здоровую кобру на очень больную. — Он лязгнул засовом и распахнул дверь.

Зрелище было жутковатым. Змея прыгала, билась о потолок и валилась вниз.

— Когда я скажу «три», мы бежим вперед. Я — вплотную к первому саркофагу, ты — рядом с третьим.

Сказать было легко, но уже на полпути Индиана догадался, что не суждено ему успеть. Он оттолкнулся от пола, пытаясь перемахнуть через змеиное тело, работающее, как скакалка, и попал прямо в белое кольцо. Тяжелы и судорожны были тиски. Профессор оценил, что, несмотря на все свои усилия, он секунды через три будет задушен. Или наколот на зуб… Голова гада уже повернулась к нему, обиженный взгляд животного протыкал почти вещественной яростью, с клыков брызгала смертельная слюна. Змея сделала еще бросок вверх, а потом пасть ее метнулась в сторону Индианы…

Страницы: «« ... 2122232425262728 »»

Читать бесплатно другие книги:

В начале XXI века было изобретено новое технологическое развлечение – контролируемые сны, в которых ...
1919 год. Войска Деникина как волны захлестывают Украину, рвутся к Харькову, Киеву, Орлу… И в это вр...
Москвичка Таня Садовникова, умница и красавица, однажды получает невероятное письмо из Парижа. Двоюр...
 Майор Громов зря слов на ветер не бросает. Если обещал выполнить задание – выполнит не колеблясь. Е...
Римская колония на берегах Свевского моря – Северная Пальмира…...
«Эдселю хотелось кого-нибудь убить. Вот уже три недели работал он с Парком и Факсоном в этой мертвой...