Ревизор: возвращение в СССР 9 Винтеркей Серж

– Свадьбу играть, – уточнил я. – Родители Галии уже в курсе и готовят банкет, – в ответ тишина. – Мам?

– Да, сынок.

– Я папу на свадьбу пригласил.

– Хорошо.

– С семьёй, с женой и детьми.

– Хорошо.

– Ты Инне скажешь? Она же приедет на выходные? Пригласи ее от меня!

– Хорошо.

– Мам, я побежал. На пару опаздываю. Целую.

– Беги, сынок. Целую. Пока.

Даже не поздравила, – подумал я, мама явно считает, что я тороплюсь со свадьбой. Ну ладно, что тут поделаешь, потихоньку привыкнет к этой мысли. Переключился на предстоящий рейд на трикотажную фабрику.

* * *

Святославль, экономический отдел механического завода.

Апполинария застыла в растерянности с трубкой в руке.

– Поль, что там? – встревоженно спросил Ахмад жену.

Не найдя слов, Апполинария положила, наконец, трубку и развела беспомощно руками.

– Пашка сказал, что женится, – подсказал прибежавший в отдел после разговора с другом Славка. – Думал узнать подробности, а тут такая же ситуация.

– Женится? – переспросил ошарашенный Ахмад. – Почему? Они что, ребенка ждут?

– Говорит, что нет, – опомнилась Апполинария.

– Ещё что говорил? – требовательно спросил Ахмад.

– Свадьба будет на ноябрьские праздники, – начала она вспоминать разговор с сыном. – Праздновать собираются здесь, в Святославле.

– Да, кстати, – вспомнила Поля. – он ещё сказал, что родители Галии уже занимаются банкетом.

– Как так! А мы? – недоуменно спросил Ахмад. – Ещё что говорил?

– Отца пригласил на свадьбу с новой семьёй, – отрешенно произнесла Поля.

– Это проблема? – удивлённо спросил ее муж.

– Не знаю, – подняла она на него глаза. – Как Инна всё это воспримет?

– Ну, ты раньше времени не переживай, может, нормально всё будет, – поспешил успокоить её муж. – Давай-ка, так сделаем, после работы заберем сегодня Аришку из яслей и сразу к родителям Галии поедем. Узнаем, что им известно. И заодно разведаем, что они там готовят и почему без нас…

* * *

Сразу после пар собрались у Самедова, получили фотоаппарат, плёнки у меня ещё оставались. Через без малого час мы уже прошли на территорию трикотажной фабрики. Одно большое трёхэтажное здание и несколько вспомогательных. Одно из них я определил, как гараж.

Нас встретил комсорг со своей помощницей.

– Владимир. А это Лидия, – представился он сам и представил нам свою спутницу. Та, старательно улыбаясь, потащила нас в экспозиционный зал, который располагался тут же за гардеробом направо.

Музей боевой славы, – с улыбкой подумал я, оглядываясь. – На каждом предприятии такой есть.

Нас познакомили с историей и продукцией фабрики. На стенах висели стенды с фотографиями военного времени. На длинной стойке висели на плечиках изделия, выпущенные на фабрике. Похоже, что давно висели, у многих вещей трикотаж сильно растянулся на плечах.

В основном, это были свитера и кофты для взрослых. Было несколько образцов довольно приличных спортивных костюмов, но, как пояснила Лидия, это образцы, в серию они не пошли, что-то там не срослось при запуске.

В углы были выставлены несколько страшненьких плюшевых собачек с декоративными пуговицами вместо глаз и носа, и красной ленточкой, сложенной углом, вместо языка.

– Что это за франкенштейны? – усмехнулся я.

– Пробовали детские игрушки делать, когда решали, куда отходы производства девать… – стесняясь, пояснила Лидия.

Дальше нас проводили к заведующей столовой. Правильно, каков объект, такое и начальство.

Столовая располагалась на первом этаже слева от центрального входа. Заведующая столовой, высокая мощная женщина в белом халате и колпаке на голове, встретила нас с усталым видом, вымученно улыбаясь.

– Хаврушина, – представилась она. – Ольга Павловна.

Подставили женщину под проверку. Теперь, бедной, отдуваться придётся. Предупредили, хоть?

Мы прошли через уютный зал с тюлями на окнах и кустами в кадках в рабочую зону столовой. Нам показывали кладовую, холодильники, плиты, котлы, разделочные столы… Смена уже закончилась, всё было вымыто и вычищено. У сотрудников рабочий день давно закончился, они разошлись по домам.

Всё это, конечно, очень интересно… Мы переглянулись с Борщевским.

– Простите, – обратился я к местному комсоргу, праздно шатающемуся вокруг нас. – Где тут туалет?

– В конце коридора, – махнул он рукой в глухую стену. Отлично. Значит, надо из столовой выйти.

– Я с тобой, – подсуетился Кирилл. – Девчонки, Алексей, проверьте, пока что, состояние запасов и продуктов в холодильнике.

Маша кивнула. А мы вышли в коридор и направились в указанном направлении. Коридор был глухим. Делил здание по центру на две половины. Слева была столовая с просторным залом, значит справа аналогичное помещение, но входа не видно.

Мы дошли до конца коридора и увидели справа не двери, а целые двустворчатые ворота в цех. Ещё на подходе, по гулу работающих механизмов, догадались, что там что-то есть. Заглянув в распахнутые ворота, увидели множество вязальных машин. Народу работало в цеху не сказать, чтобы много. В проходах стояли тележки с высокими бортами из металлической сетки. Туда закидывали готовые детали с вязальных машин. У грузового подъёмника стояли полные тележки. Их должны были поднять наверх. А там, видимо, собирали из отдельных деталей готовые изделия.

Кирилл приподнял из ближайшей тележки одну бесформенную скрученную деталь, посмотрел на меня вопросительно и бросил её назад.

А что я мог ему сказать? Только пожать плечами. Но, взглянув на деталь с краем из другой пряжи контрастного цвета, вспомнил, что в технологии трикотажного производства используется этот технологический провяз для соединения деталей друг с другом за открытые петли. Потом этот провяз из другой ткани снимают с соединённых вместе деталей, и он идёт в отходы.

Был я на одном вязальном производстве, шапки вязали, шарфы, варежки… Как же давно это было. От предпринимателя стали заказчики с давальческой пряжей уходить. Он всё понять не мог, что происходит. С одним заказчиком поговорил, с другим. Те говорят: у вас не выгодно. Что не выгодно-то? Не выгодно и всё.

Стали с ним разбираться. А там, как раз, с этим технологическим провязом история оказалась связана. Ушлые работники, включая технолога, в нормы расхода основной, дорогой, пряжи закладывали и расход на провяз. А там на этот технологический кусок прилично пряжи идёт, сантиметров пять-десять лишних провязывается. Нормальный хозяин приобретал для технических целей самую дешевую пряжу, её и использовали. Мы с хозяином тогда голову ломали, что за фигня? Куда излишек основной пряжи уходит? Ну, не материализуется он нигде.

С помощью камер разобрались. С завидной регулярностью цех гнал брак. И чтобы начальство не беспокоить, они бракованную партию быстренько на помойку волокли, как будто ничего и не было. Бывало и не брак, а программы перепутали, не ту модель запустили. На помойку всю партию! А компенсировать же пряжу надо чем-то. Вот и придумали себе подстраховку. Косячь на здоровье, ничего не будет.

А заказчикам не выгодно. У них на выходе изделий меньше получается. Вот и уходили.

И здесь, Кирилл когда деталь из тележки поднял, провяз очень приличным оказался, сантиметров десять. Пряжа, правда, тонкая, простая х/б-шная… Отходов здесь должно быть море!

– Давай наверх поднимемся, – предложил я Борщевскому.

Мы поднялись на второй этаж. Вдоль коридора стояло несколько огромных мешков, литров на двести, полных тех самых провязов, уже отсоединённых от частей будущих свитеров.

Что-то их маловато будет для такого производства. Помнится, на том производстве, где вязаный полуфабрикат целыми партиями на помойку вывозили, под эти отходы целое помещение было отведено. Его забивали до потолка, вызывали машину и сдавали во вторсырьё за денюжку малую, но регулярную.

Там один небольшой цех был на пять вязальных машин, и то в этих отходах утопал. А тут целая фабрика и всего три неполных мешка?

– Кирюх! Пути эвакуации захламлены, – показал я на эти мешки, в надежде заинтересовать ими Борщевского.

– Так. Непорядок! – ожидаемо заглотил наживку он.

Видимо, хочется ему выслужиться поскорей, реабилитировать себя в глазах Самедова.

– Нас как бы здесь быть не должно, – напомнил я ему, не хочется так откровенно никого подставлять.

– Разберёмся, – ответил он и с деловым видом поспешил вниз. – Сфотографируй.

Сделал пару снимков с разных ракурсов и поспешил за ним. Вернувшись в столовую, мы застали тёплую компанию за одним из столов. Наших трое, комсорг с помощницей и заведующая столовой сидели и пили чай с пирожками.

– Владимир! – сходу схватил пирожок со стола Борщевский. – Искали сортир, заметили, у вас пути эвакуации в цехах захламлены! А вдруг пожар?! А вдруг война?!

Местный комсорг чуть пирожком не подавился. Уставился на Борщевского с набитым ртом. К такому его явно не готовили. Он растерянно огляделся по сторонам. Испуганная заведующая пожала плечами.

Комсорг встал, спешно дожевывая пирожок.

– Это где? – спросил он.

– Пойдём, – велел ему Борщевский.

Глава 5

Москва

Так мы оказались в цехах. В этот раз ломать комедию про студента-задрота с курсовой не стал. Борщевский настоял на полном обходе всех помещений и обследовании «состояния путей эвакуации».

И, кстати, нашёл ещё одну запасную лестницу, которую работники использовали, как место для курения. Под бычки там стояли целые вёдра на каждом этаже! А в самом низу, на выходе, висел замок с улицы. Захочешь, не выйдешь, даже, если очень надо будет.

– Лучше бы дверь внизу оставляли открытой и лавочки под навесом устроили перед выходом, – проговорил я, ужаснувшись состоянию лестницы. – На воздухе всё приятнее курить, чем в этой клоаке.

Больше всего меня поразило, что большая часть фабричного коллектива женщины, а довели место перекура, считай отдыха, до такого состояния.

Но основное внимание я уделял все же отходам производства. Точнее их отсутствию. Ну не может на таком производстве их быть так мало. Мы сунули нос в каждое помещение. Оставалось проверить только подвал и отдельно стоящие гараж и ещё одно небольшое одноэтажное строение.

Если на отходах здесь строится какая-то схема, то нельзя к ним своими вопросами внимание привлекать. Но я, всё же, рискнул.

– Владимир. – обратился я к комсоргу. – Меня, как будущего эколога, интересует вопрос утилизации производственных отходов. Вы не могли бы рассказать, как на вашем предприятии организована работа с отходами.

– Какими? – растерялся тот.

– Ну, производственными… Мы видели на втором этаже в коридоре мешки. – напомнил я. – Куда их потом?

– Вывозят куда-то, наверное, – неуверенно ответил он.

Нет, дорогой. Тут восьмикубового контейнера в неделю не хватит… «Наверное, вывозят куда-то…». Ты бы знал наверняка, если бы вывозили. За всё время работы ни разу не застать, как грузят восьмикубовый контейнер полный двухсотлитровых мешков? Нереально. Что-то тут не то.

– Что-то заметил? – шёпотом спросил у меня Кирилл.

– Так-то, вроде, всё нормально. – ответил я, пожав плечами. – Надо глубоко копать, но я документы не снимал.

– Почему? – удивлённо посмотрел на меня Борщевский.

– Кирюх, ну здесь та же история, что на швейной фабрике: куча моделей этих свитеров и кофт, куча размеров в разных цветах… Здесь штат проверяющих нужен с бухгалтерским образованием и неделя времени. Ты и так тут шороху навёл сегодня. Мы здесь всё облазили. – я многозначительно взглянул на него. – Только вон в тех двух пристройках не были.

– Каких? – Борщевский вытянул голову, как собака, взявшая след.

Я показал ему в окно гараж и второе строение.

– А там что? – требовательно спросил он у комсорга.

Мы спустились вниз и вышли на промозглый ветер. Короткими перебежками заглянули в одно помещение, как я и предполагал из-за больших ворот, это был гараж на два бокса. В одном стоял старенький ПАЗик, в другом бежевая Волга.

– Это директорская. – пояснил мне комсорг, видя, как я хожу вокруг Волги, заглядывая во внутрь.

– Хороша. – протянул я, а сам подумал, не по статусу машинка-то. Или я чего-то не понимаю?

Во втором здании оказался склад. Половину занимали матрасы. Обычные ватные полосатые матрасы. Они лежали скрученные в тугие рулоны, перевязанные толстым шпагатом. Матрасы, как матрасы…

Мы вышли и поспешили в отапливаемые помещения. Нас ещё ждал недопитый чай и столовские пирожки.

– Нафига вам столько матрасов? – спросил я на ходу комсорга.

– Понятия не имею. Я первый раз там сегодня был. Не видел их раньше никогда. У нас несколько лет назад ремонт в подвале делали, может для строителей закупили?

Не стал больше развивать эту тему. Не похоже, что матрасы там несколько лет лежат. На них даже пыли нет. И потом, судя по количеству матрасов, строителей должно было очень много. И почему их не использовали по назначению?

А если это продукция фабрики, то почему в зале боевой славы образца нет? Вопросов больше, чем ответов.

Но левый выпуск матрасов с провязами вместо ваты, многое объяснил бы. Но куда их можно поставлять в таких количествах? Да, куда угодно. В те же общаги. Да, хоть в армию или больницы. В военные училища… Страна большая! Были бы связи.

Подвал, значит… Ну, так Сатчану и доложим.

Закончив на фабрике решили ехать сразу по домам. Находились все сегодня, набегались по этажам, устали. Зенит я Борщевскому вернул и мы разъехались кто куда.

– Где свадьбу гулять будем? – подошёл ко мне Витька. – Кто свидетельница?

– Маша Шадрина из Прожектора. На дне рождения у неё гуляли. – напомнил я.

У Витьки брови поползли вверх. Он растерянно уставился на меня.

– Ты чего? – спросил я его.

– Да… Собирался ей позвонить, а когда узнал, что она уже на третьем курсе…

– На третьем курсе… И дальше что? – спросил я.

– Ну, старше на два года. – как о чём-то ужасном сказал он.

– Вот, дурень. Ты этого даже не понял, когда телефон у неё просил! – усмехнувшись возразил я.

Он недоверчиво смотрел на меня.

Машка милая, хорошая, скромная девушка несмотря то, что происходит из очень непростой семьи. И Витька такой же. Да, они даже внешне похожи, оба невысокие, мелкие. Опять же, по статусу друг другу соответствуют, с предками проблем не будет. Хорошая была бы пара. А разница в возрасте… Её сейчас не особо заметно, а через десять лет и подавно.

– Слушай, я тебе сейчас тайну открою. – заговорщицки зашептал я. – Моя невеста старше меня почти на два года.

– Врёшь! – не поверил он.

– Смотри. Вот. – я достал наши паспорта. – Заявление сегодня подавали. Очень удачно забыл ей паспорт отдать.

Витька взял у меня из рук паспорта и разглядывал их какое-то время.

– И правда, старше. – вернул он мне документы.

– Ну, что ж я врать буду? Так что, иди звони Машке под предлогом того, что ты свидетель с моей стороны и обязательно скажи, что сам вызвался после того, как я сказал, кто свидетельницей будет.

– Зачем?

– Просто, сделай так. – не стал я объяснять, раз он сам не понял.

Собирался ей позвонить… Значит, Маша телефон ему дала, наверняка, звонка ждала, надеялась. А этот дятел разницы в возрасте испугался.

Разве можно так с девчонками? Да ещё хорошими.

Пока я снимал костюм, Витька куда-то пропал. Наверное, звонить помчался. Вот и хорошо.

* * *

В столовой Горного института.

Диана начала переживать, почему Рафаэль только в столовой с ней общается. Нет, это конечно, очень приятно. Они каждый день ходят вместе на обед, девчонки с завистью смотрят им вслед. Но дальше совместного обеда их отношения не двигаются. В чём дело? Вот и сейчас он опять расспрашивает её о семье.

Да, нормальная у меня семья! – чуть не крикнула ему в лицо Диана. – Сколько можно о ней говорить?

Но взяла себя в руки и мило улыбаясь, принялась рассказывать ему о своих братьях. Как они её любят и ценят. Как порвут за неё любого.

Рафаэль, как всегда, был вежлив и предупредителен. После обеда он отнёс оба подноса с грязной посудой, её и свой, и проводил её в группу.

Мне что, самой его в кино приглашать? – недоумевала Диана. – Чего он ждёт?

* * *

Заметив телефоны-автоматы у метро, вспомнил, что не договорился о посещении ЗИЛа на завтра. Время почти шесть. Только бы помощник заводского комсорга не свалил домой пораньше.

Мне повезло. Помощник оказался ещё на рабочем месте, довольно дружелюбно меня проинструктировал, велел завтра подойти ко второй проходной и набрать его по местному телефону. Я всё записал и попрощался с ним до завтра.

В общаге на меня сразу налетел Витька и начал докладывать, какие конкурсы они с Машей придумали на выкуп невесты…

– Постой! Какой выкуп невесты? – опешил я. – Нам в четыре часа уже в Загсе надо быть.

– Не волнуйся, мы всё успеем. – отмахнулся от меня Витька. – Мы её прямо из Горного института после пар выкупать будем! Машина бабушка с твоим отцом уже договорилась. Наши парни считают, что с песней на дне рождения у Маши очень хорошо получилось, хотят ещё одну написать…

– Вы чего устраиваете, вообще!? – поразился я. – Столько народу задействовать собрались, а где я проставляться буду? Вы чего придумали? – я с сожалением подумал, что деньги, отложенные на первый взнос, хотя бы частично придётся пожертвовать на пропой студентам.

Не то, чтобы мне было жалко денег, просто их не было. А те, что были, отложены на кооператив. Чёрт…

– Что ты так переживаешь? Что, мы не найдём где посидеть?! Маша предлагает в ДАСе в столовой. Только на вахте надо будет список гостей оставить.

– Студенческая столовая? А что, как вариант!.. – согласился я. Думаю, и не дорого будет.

– Давай, тогда, мы с Машей займёмся. – сразу предложил Витька.

– Сначала, посчитайте, во что это обойдётся! Потом заказывайте. – попытался я оттянуть неизбежное.

Счастливый Витька ускакал. Можно подумать, свою свадьбу организовывает.

Вот, все заморочились! Хотел тихонько расписаться. Даже, отца припахали… Он-то как согласился? Это же весь его институт в курсе будет, что он сына женит. Или он этого и хочет?

На следующий день между парами меня отловил Борщевский. Он не поленился, сам напечатал в университетской лаборатории фотографии со вчерашнего рейда на трикотажку. Причём фотки уже были сухие. Он что же, вчера их печатал?

Он подсунул мне фотографию с мешками из коридора, с которых всё началось.

– Акт составляю. – доложил он. – Забыл, как ты эти кусочки называл в мешках?

– Это сленговое название, не надо его в официальном документе использовать. – посоветовал я ему. – Лучше напиши: «производственные отходы кеттельного цеха».

Он кивнул и поспешно удалился. Лучше бы записал, а то, пока дойдёт, забудет. – усмехнулся я.

А хорошо, что он фотки уже проявил. Мне сегодня, ну никак, время на них не выкроить.

После пар отзвонился Сатчану, сообщил, что есть кое-какие мысли по трикотажке, договорились с ним, что я подъеду в понедельник. Потом поспешил на встречу с Галиёй на станции метро Автозаводская. Специально договорился с ней встретиться на станции в центре зала, чтобы она не ждала меня на улице. Не май месяц.

На автобусе доехали до Автозаводской улицы и оказались напротив проходной, я, как договаривались, набрал помощника комсорга завода. Ждать пришлось минут двадцать, если не больше. Я уж думал, он забыл про нас. Уже собирался набрать ему ещё раз, но вдруг к нам подошёл парень неопределённого возраста, с серьёзным лицом, но смеющимися глазами. Вроде, молодой, но сильно поседевшие виски и заметная лысина на макушке заставляли усомниться в этом.

– Здравствуйте, ребята. – подошёл он к нам.

– Михаил Аронович? – уточнил я.

– Можно просто Михаил. – протянул он мне руку, с любопытством разглядывая.

Он провёл нас на территорию завода. Она была не большая, а огромная. Мне доводилось слышать, что это город в городе со своими автобусными маршрутами, поликлиникой, службами быта и пожарной частью. Но видел я всё это своими глазами впервые. Надо признаться, масштаб завода меня впечатлил.

– Нам с вами надо сегодня многое успеть. – сказал Михаил. – В фотоателье сделать фотографии на пропуска. Ты, – обратился он ко мне. – после этого останешься в комитете комсомола, секретарь наш Артур Георгиевич хотел лично с тобой хотел побеседовать. А девушку я провожу на рабочее место. Её тоже надо будущему начальству представить.

Мы разделились после фотографирования. Михаил оставил меня в комитете комсомола завода и увёл Галию.

– Проходи, проходи. – вышел из своего кабинета заводской комсорг мне навстречу, и пригласил к себе в кабинет. – Товарищи из райкома тебя очень рекомендовали.

Он был под метр девяносто ростом. Но плечи сутулые, явно чрезмерно занимается кабинетной работой. И глаза были тусклыми, словно давно на природе не был. Засушенный бюрократией потенциальный богатырь.

Он с сомнением и любопытством разглядывал меня. Я прошёл за ним в кабинет.

Артур Георгиевич тянуть не стал. Сразу взял быка за рога:

– Слухи ходят, что ты такие лекции читаешь по линии «Знания», что люди в полном восторге. Что и профессора тебе не конкуренты.

– Врут! – с деланной убеждённостью в голосе сказал я.

Комсорг засмеялся.

– Да, похоже, что слухи не обманывают, за словом ты в карман не лезешь. Что же, меня просили тебя сильно не эксплуатировать, в связи с занятостью на учебе, так что давай сразу определимся, по каким важным идеологическим темам ты готов у нас выступить. Скажем, раз в десять дней тебя устроит?

Меня это вполне устраивало. Тут же сели и обговорили и темы, и даты. Я все занес себе в самодельный ежедневник, который соорудил из обычной толстой тетради.

* * *

Галия шла рядом с Михаилом, периодически ловя на себе его любопытные взгляды.

– Вы не очень похожи на художника. – наконец, сказал он.

– Это почему же? – удивилась Галия.

– Ну, наши художники совсем другие.

– Какие?

– Сейчас сами увидите. – загадочно ухмыльнулся он.

Галия напряглась.

– Только не удивляйтесь ничему. – коротко предупредил он.

Они поднялись на второй этаж небольшого, по сравнению с остальными корпусами, здания. В просторной мастерской Михаил нашёл парня лет тридцати-тридцати пяти, высокого, худого, давно нестриженного. Он недовольно бурча, отвлёкся от своего занятия, Галие не было видно от входа, чем он был так сильно занят.

Они вдвоём подошли, и Михаил представил её.

– Эдуард. – протянул он ей руку, резко став любезным.

Галия тоже протянула руку в ответ, рассчитывая, что Эдуард ограничиться обыкновенным пожатием. Но он вместо этого приложился губами к её ладони. Испуганная Галия отдёрнула руку.

– Я вас предупреждал: ничему не удивляйтесь. – подмигнул ей Михаил. – И не бойтесь, он не опасен. – наклонившись к её уху, добавил он.

Легко сказать, не бойтесь! Галия боялась. Кто его знает, чего можно ожидать от этого Эдуарда после такого начала.

– Эдик, давай, полегче, не пугай девушку. – смеясь, сказал ему Михаил. – Это твой новый сотрудник на полставки, студентка института. Но велено ее не гонять. Она на свободном режиме посещения, пару раз в неделю придет на несколько часов, и ладно. Вот на эти часы ее и озадачивай.

– Прекрасно. – ответил Эдуард и нарочито поклонившись, заявил: – Очень рад. Очень.

– Ну всё. Тогда оставляю вас. – вдруг сказал Михаил и направился к выходу.

– А у меня что, уже рабочий день сегодня? – рванулась за ним Галия.

– Нет. Вам ещё надо будет с бегунком побегать, но это уже завтра. Сегодня у вас ознакомительная экскурсия. Осмотритесь, познакомьтесь с остальным коллективом, сориентируйтесь на территории, чтобы могли самостоятельно рабочее место найти. – посоветовал ей Михаил.

Он ушёл. А Галия осталась один на один с этим странным человеком.

* * *

После собеседования с Артуром Георгиевичем вышел из его кабинета и спросил у помощника комсорга Михаила, куда он дел Галию. Тот дал мне местный телефон оформительского цеха и кивнул на один из аппаратов, стоящих у него на столе.

– Добрый день. – поздоровался я с взявшим на том конце трубку мужчиной. – К вам новенькая сегодня устраиваться приходила?

– Да. Она и устроилась, таки…

– А она ещё у вас? – поинтересовался я.

– У нас. – растягивая слова ответил мужик.

Что за?!.

– Можно её к телефону?

– А кто спрашивает?

Конь, блин!..

– Инструктор комитета комсомола Ивлев Павел Тарасович. – грозно прорычал я в трубку.

– Галечка! Тебя… – послышалась где-то там.

Галечка?!

– Алё? – услышал я родной голос.