Ревизор: возвращение в СССР 16 Винтеркей Серж

– Ну и что? – ответила та. – Все взрослые люди. Понравился он ей. Ты ж сама видела.

– Ну, зачем это? Мы только вселились, с соседями только знакомимся, – озабоченно проговорила Ида. – Вы уедете, а нам тут жить.

– Да ладно тебе, – возразила ей сестра. – Мишка у меня красавец, ему давно пора в Москву перебираться. Видела, какими глазами эта Лина на него смотрела? Может, он ещё соседом твоим станет.

Только этого не хватало, – подумала с досадой Ида и вышла с кухни.

***

Подмосковная деревня Коростово.

Уложив вчера детей спать, взрослые устроили совещание по поводу происшествия у магазина. Пришли к выводу, что ругать Родьку нельзя, он ещё слишком молод, не сказать, что наивен, но говорить «нет» не каждый взрослый умеет, что уж с ребёнка взять. Ругать его не стали, но провели серьёзную беседу на эту тему. А парней этих решили найти и наказать. Чтобы неповадно было у малолеток деньги отнимать. Трофим, как старожил поселения, знающий всех соседей, предложил с утра порасспрашивать Родьку об этих парнях. Вчера было бесполезно с ним говорить, он очень расстроился и в конце уже откровенно ревел.

После завтрака Ахмад и Трофим хотели уже взять Родьку и пройтись по домам, где есть старшеклассники. Малец нужен был для опознания мошенников. Когда ему сказали об этом, бедный пацан побелел с лица и, чуть дыша, едва стоял на ногах растерянный и перепуганный.

Но, пока они собирались, к дому подошёл чужой парень лет пятнадцати на вид, и робко остановился у калитки. Заметив Родьку, он стал оживленно махать ему рукой, подзывая.

Родька подошёл к калитке, и сразу повеселел. Это оказался тот самый вчерашний парень с магазина, что и завел с ним разговор про деньги. Дружески поздоровавшись, он буднично сунул ему две пятёрки, сказав: «Спасибо большое, пацан, здорово вчера выручил», потрепал его по плечу и ушёл.

Родька вернулся к Ахмаду с Трофимом, удивлённо наблюдавшим за происходящим со стороны, и протянул им деньги на вспотевшей ладошке.

– Ты смотри, вернули, – потрясённо проговорил Ахмад.

– Ну, иди, бабушке Ане отдай, – подтолкнул его к крыльцу Трофим. – Обрадуй всех.

Малый убежал в дом. А мужчины многозначительно переглянулись и молча закурили.

– Это деревня потому что, – сказал Трофим, – тут у нас люди порядочные.

– Что же ты так города не любишь? – улыбнулся Ахмад, – порядочных людей везде много. Мы все же в СССР живем, а не на Манхэттене!

***

Воскресенье провели дома. Звонил Сатчану доложить о вчерашнем визите на фабрику. Естественно, ничего что может показаться подозрительным, мы друг другу по телефону не говорили.

– По монтажу новых очистных решили вопрос, – рассказывал я, – нужно будет денег немного выделить на строительство корпуса под них. А насчёт производства, мне хочется с технологом пообщаться. Так-то мне Воздвиженский оборудование показал, вообще, он толковый хозяин, должен тебе сказать, всё оборудование древнее, но ухоженное. Но буду с технологами говорить, чтобы узнать, будет с него еще толк или точно нужно менять. И ещё. Надо будет смотреть, в каком виде им план спускается. Если там поартикульно расписывается, то фиг мы так слёту, по своему желанию, ассортимент поменяем. Но это всё я тебе позднее скажу.

– Давай, не затягивай, – согласился Сатчан и попрощался.

Заходил Брагин, спрашивал, в какой квартире артисты из «Ромэна» живут. Мол, он поговорил и с отцом, и с родителями Жени, все идею одобрили. Коллектив известный, отзывы только хорошие, да и престиж свадьбе обеспечат высокий. Их вон и по телевизору время от времени показывают! Сегодня отец хочет приехать, договориться с ними.

Спросил его, разговаривал ли он со своей невестой по поводу жизненных трудностей. На что Костян с большим уважением к ней ответил, что она, конечно, ещё очень молодая и настоящей жизни не знает, но она хорошая.

Вот тебе и раз. Интересно, как он это разглядел? Но факт остаётся фактом: я понял, что с этой минуты говорить при нём о Женьке плохо очень чревато. Можем и поссориться…

Глава 3

г. Москва, квартира Ивлевых.

Теперь, что бы ни случилось, вмешиваться нельзя, только, если Костян сам за советом придёт насчёт своей семейной жизни.

– Я рад за тебя, – постарался сказать я как можно искренней.

Может, мы неправильно всё поняли, и из неё выйдет прекрасная жена-соратница, которая за мужа и в огонь, и в воду пойдет? Не уверен я что-то… Галия все же поработала с людьми по линии комсомола, какой-то опыт имеет, и ей эта Женя совсем не понравилась. Ну ладно, время покажет.

Объяснил ему, как артистов найти, и он ушёл.

А вечером позвонил капитан Румянцев. Прямо домой. Ну, этому я не удивился, КГБ знает все телефоны советских граждан, но то, что он звонит в воскресенье и домой, меня немного напрягло.

– Добрый вечер, Олег Петрович, – настороженно проговорил я. – Чем обязан?

– Мне поручили согласовать с тобой лекцию у нас.

– Опять? – удивился я.

– Не опять, а снова, – нравоучительным тоном поправил он меня. – Лекция по поводу визита Никсона. Польза и последствия для СССР. Сможешь?

– Смогу.

– А ко вторнику сможешь?

– Смогу.

– И завтра текст на согласование привезёшь? – хитро спросил Румянцев.

– А что за спешка? – почувствовал я подвох. Опять яму мне роют? – Визит уже неделю, как закончился.

– Вот, о чём и речь: уже целую неделю! А мы до сих пор не знаем, чем это нам грозит, – хмыкнул он.

– Хорошо. Только завтра с утра у меня экзамен. Во второй половине дня привезу, – пообещал я и попрощался.

И что это всё такое? На слабо меня хотел взять? И время ещё так ограничил. Чтобы текст больше спонтанных мыслей содержал? Чтобы потом с ним психологические изыскания проводить? Или почерк будут анализировать? Типа, я не успею отпечатать до завтра. Ну-ну.

У нас ребята в одной конторе детектор лжи обманули, выпив пару стопариков. А тут заочный анализ. Подумаешь… Налил себе бокальчик вина и сел за доклад.

Как это всё не вовремя. Экзамен завтра, потом на Лубянку доклад на проверку отвезти, потом на Камвольную фабрику с технологом знакомиться.

Но безопасность страны – это важно. Первым делом написал, что все инициативы по разоружению – это хорошо. Но самим США доверять нельзя, для них СССР как был геополитическим конкурентом, так и остался. А в борьбе за мировое господство все средства хороши.

США всё используют как оружие. Нельзя идти им на уступки, с ними, как в той поговорке: дашь пальчик, всю руку откусят. Особо отметил, что, по правам человека, вообще, не надо с ними разговаривать. Имея в виду, что американцы нам это будут в ближайшее время навязывать, а закончится все это Хельсинскими соглашениями в 1975 году, после которых СССР начнут прессовать за нарушения прав человека на основании нами же подписанного соглашения. Сами себя и накажем, таким образом.

Напряжённость в мире нарастает, а если посмотреть, кому это выгодно, то все вопросы отпадут сами собой: за большинством конфликтов на Земле торчат уши американцев. США шулер, а с шулером по определению невозможно играть честно. Все это понимают, но всегда есть кто-то, кто ведется на их предложения, а получает по лбу в ответ, заметьте, в одиночку.

Закончил доклад, сложил листки в нужном порядке и положил сразу в портфель, чтобы не забыть завтра взять с собой. Теперь вернёмся к нашим баранам, в смысле, к подготовке к экзамену.

С самого утра заехал в библиотеку имени Ленина, получил пропуск в спецхран. Обрастаю корочками, – подумал я, разглядывая его.

Хорошо, всё по пути, приехал на экзамен «История народного хозяйства СССР» вовремя, даже, пробился на сдачу в первой пятёрке. Ответил билет легко и полно. Но преподаватель у нас был очень строгий.

– За ответ на билет могу поставить тебе только четвёрку, – заявил доцент Сивушкин. – На «отлично» надо ответить ещё и на дополнительные вопросы.

– Ну, давайте, попробую ответить, – согласился я, усмехнувшись про себя. Поле чудес, блин. Только Якубовича не хватает. Отличный ответ на билет – это всего лишь четыре? И он, возможно, надеется, что меня дополнительными вопросами сейчас до трояка опустит.

Но, зря я на него бочку мысленно катил. Все дополнительные вопросы были адекватные. Ответил на все, эрудиции хватило, получил свою пятёрку и к половине двенадцатого уже был свободен до следующего экзамена в четверг.

Вышел из аудитории. Меня обступили одногруппники с расспросами, все волнуются. Сивушкин недавно на кафедру пришел, никто ему ничего не сдавал с других курсов, спросить не у кого, как и что. Успокоил их как мог, и отозвал Лёху в сторонку.

– Что у вас с работами для стройотряда? – поинтересовался я. – Нашли что-нибудь?

– Ничего такого, ради чего стоит каникул лишаться, – понуро ответил друг. – Крохи, а не нормальные деньги…

– Буду сегодня на одном предприятии, договорюсь о встрече для тебя с главным инженером, – пообещал я ему. – Позвоню вечером, когда и куда тебе подъехать.

– Спасибо, – обрадовался он.

Потом заехал на Лубянку, через дежурного на входе вызвал капитана Румянцева и вручил ему доклад.

– Хочу уточнить насчёт завтрашней лекции, – сразу приступил к делу я. – Мне по-любому приезжать? Или вы позвоните по результатам согласования доклада?

– Позвоню, – отстранённо ответил он, листая мои записки, потом опомнился и протянул мне руку на прощанье.

И что он там высматривал?

Поехал на фабрику на Яузе, предварительно позвонив от метро Воздвиженскому, что буду у него примерно через час.

Он познакомил меня со скромной женщиной лет сорока. Старший технолог фабрики, Леся Алексеевна, в белом халате. Невысокая, светло-русая, средней длины волосы собраны в хвост, всё время держала руки в карманах своего халата. Правой рукой непрерывно перебирала ключи в кармане, слышно было, как они позвякивают. Разнервничалась что-то. Наверное, боится, что новое начальство весь коллектив заменит.

– Леся Алексеевна, давно вы на этой фабрике работаете? – поинтересовался я.

– Как пришла девчонкой после университета, так и работаю, – настороженно ответила она.

– О, вы с Глебом Николаевичем здесь старожилы, – заметил я, – костяк производства. На вас все процессы опираются. Администрацию можно легко заменить, а вот специалистов, да ещё хороших, днём с огнём не сыщешь.

Специально так сказал, чтобы она успокоилась. Но вместо этого, она ещё больше разволновалась.

– Новая метла по-новому метёт, – ответила она, с опаской взглянув на меня. – Директор новый пришёл, сразу главбуха уволил, своего привёл.

– Ну, привыкли люди в одной команде работать, – развёл я руками. – Не пропадёт ваш главбух, не переживайте. Его старый директор за собой на новое место потянет, если у них отношения были хорошие.

На этом страхи старшего технолога закончились, сумел ее успокоить, и мы спокойно занялись делом. Во-первых, мы выяснили, как им спускается план. Оказалось, очень удачно спускается: по видам тканей без конкретики.

– Отлично! – обрадовался я. – Внутри каждого вида у вас уже развязаны руки, можете развивать выпуск ходовых позиций.

Очень повезло, что каждая советская женщина или сама шьёт, или к портнихе ходит. К нам присоединилась, типа случайно, Валентина Петровна, председатель профкома. Пригласила старший технолог и двух своих сотрудниц, девчонок недавно после университета, которые молчали, как партизаны на допросе, почему-то меня испугавшись. Махнул на них рукой, слишком молодые, буду взаимодействовать с Лесей Алексеевной. Авось, сами оттают, и начнут принимать участие в наших делах.

Мы вшестером закрылись в кабинете у главного инженера и прошлись по текущему плану. Что выгодно выпускать, что не выгодно, что пользуется спросом, что нет. Женщины откровенно сказали, что ткани из ассортимента фабрики годятся, в лучшем случае, на домашние халаты.

– Дамы, – обратился я к ним в конце концов. – Мы будем пытаться пробить финансирование новых технологических линий. Но, в свете возможного перехода фабрики на хозрасчёт, вы можете инициировать изменения в будущем плане. От каких позиций вам следует отказаться ввиду их нерентабельности?

Они указали мне две позиции, очень трудоёмких, а главное, из-за изношенности оборудования было невозможно их сделать качественно. Но план есть, надо выпускать, вот и гонит фабрика туфту.

Потом мы с ними прикинули, какую ходовую ткань можно было бы выпускать на имеющемся оборудовании, но её нет в плане. По словам Леси Алексеевны, перейти с одного вида ткани на другой технологически не так просто.

Попросил отвести меня на склад готовой продукции. Ходили между рулонами различных тканей. То, что в плане называлось плательной тканью, было удручающего вида. Правильно женщины сказали, только на халаты. И то, я Галие такой бы не купил.

Стоял, стоял, думал, думал.

– Есть технологическая возможность ширину увеличить с девяноста сантиметров до полутора метров? – спросил я Лесю.

– Есть, – пожала она плечами.

– Дамы, скажите мне, – обратился я к своим спутницам и кладовщице, ходившей за нами следом. – Представьте себе, что здесь не эта лабуда на ткани, а простая однотонная ткань, светло-голубая, например. Пойдёт она на постельное бельё?

– Пойдёт, – кивнула Валентина Петровна.

– Но у нас простынной ткани в плане нет, – возразила Леся.

– Пока нет, – многозначительно взглянул я на неё. – В один цвет красить и проще, и быстрее. И продукцию на выходе будем иметь ходовую.

Глаза Леси Алексеевны сверкнули пониманием.

– Короче, – начал я подводить итоги совещания. – Для начала, надо добиться внесения изменений в план. Начать выпускать ходовую продукцию на том оборудовании, что есть. И думать, как модернизировать производство. Глобальной замены всего оборудования сразу вряд ли удастся добиться, вам хоть бы одну новую линию поставить, желательно импортную, – взглянул я на Воздвиженского. – Начнёте на ней выпускать ходовую качественную продукцию, перейдёте на хозрасчёт и будете копить денежки на следующую линию. Так, глядишь, и всё оборудование постепенно замените. А может, новую линию сразу в новом корпусе разместить? – предложил я, глядя на Воздвиженского. – Сделать новое помещение с запасом, чтобы ещё несколько линий со временем туда воткнуть. Постепенно фабрика в новый корпус переедет. А, Глеб Николаевич?

– Ну, это слишком много согласований надо, один проект года два будут делать, – недовольно скривился он.

– Что тогда? Будете перестраивать под новые линии имеющиеся здания?

– Это быстрее и проще. Да, и может, особо и перестраивать ничего не надо. Посмотреть надо, на это новое оборудование.

– А вы не смотрели ещё?

– Да мы даже не мечтали о нём! – воскликнула эмоционально Леся.

– Ну, давайте, смотрите, выбирайте, – улыбнулся я в ответ. – Ни в чём себе не отказывайте. Подберите всё желаемое оборудование и оформите как справку по несколько вариантов для разных видов тканей: подороже, подешевле, чем они отличаются. А люди, – показал я глазами наверх, – уже посмотрят и решат, на что именно они смогут выбить фонды. Вдруг, вам повезёт, и вам всё сразу закупят, что вы просите.

Потом мы вернулись в кабинет главного инженера и коллективными усилиями переписали план в том виде, в каком хотелось бы его видеть. Новый вариант я забрал себе. На этом мы совещание завершили и я, любезно со всеми попрощавшись, поехал домой. С Воздвиженским договорился, что приеду завтра с командиром студенческого стройотряда из МГУ.

***

Лубянка.

Капитан Румянцев сидел в кабинете начальника и ждал, пока полковник дочитает рукописный текст доклада, который привёз сегодня Ивлев.

– Какую литературу он брал в спецхране? – наконец спросил он, положив доклад на стол.

– Никакую, Павел Евгеньевич, – ответил Румянцев. – Он пропуск только сегодня получил. В самом хранилище, даже, не был ещё ни разу.

– О как, не торопится, – удивлённо посмотрел на подчинённого полковник. – И что ты обо всём этом думаешь?

– Так-то интересный доклад, и не скажешь, что за вечер написал. Тем более, у него экзамен сегодня был.

– То есть, горячка его с толку не сбивает и на качестве анализа не сказывается.

– Так точно.

– Можно рекомендовать его аналитикам. Не хочет агентом работать на постоянной основе, ладно, надо тогда придумать, как его дополнительно мотивировать на периодическое сотрудничество. Прикинь варианты, посовещайся еще с мозголомом. Пусть предложит, что ему может быть интересно.

***

Добравшись до метро, позвонил Сатчану. Он был ещё на работе.

– Есть новости с Яузы, – сказал я, поздоровавшись.

– Отлично! – обрадовался он. – Подъедешь или я к тебе?

– Давай, лучше ты ко мне. У тебя же рабочий день заканчивается, – попросил я. – Пока доедешь, я уже до дома доберусь.

И пообедать успею. А то в животе урчит.

Мы попрощались, договорившись, что он, перед самым выездом, наберёт мне домой.

Через час двадцать я сидел у него в машине.

– Не знаю, хватит ли вашего ресурса на такой подвиг, – поздоровался я с ним и протянул откорректированный план, который мы составили в виде таблицы с двумя вариантами цифровых значений: «есть» и «надо».

– Что это?

– Это план, спущенный из министерства, – пояснил я. – Перед тем, как перейти на хозрасчёт, нужно добиться изменений в планы на будущее.

– А, я понял, – взял он у меня таблицу. – А по реконструкции и оборудованию что?

– Обсуждали сегодня, как раз, этот вопрос с технологом и главным инженером. Попросил их составить список всего, что требует замены. Они, даже не рассматривали вариант с заменой производственных линий и не были готовы к разговору. Они подготовят свои предложения, а вы уже прикинете, что из этого можете себе позволить.

– Что ещё? – вопросительно взглянул на меня Сатчан.

– Работы там будет много, – честно ответил я. – Но не всё сразу. Главное, людей там заинтересовать, и они сами всё сделают. Там что главный инженер, что старший технолог много лет на фабрике, всё про неё знают. И в работе заинтересованы. Такие кадры беречь надо.

– Это хорошо, что заинтересованы, будем беречь, – улыбнулся он. – С очистными что?

– У Воздвиженского проблема с людьми. Была. Организую сейчас своих парней из МГУ поработать в стройотряде на фабрике. Завтра командира стройотряда буду с Воздвиженским знакомить. Территорию под новый корпус наши парни ему расчистят, фундамент зальют. Глеб Николаевич, оказывается, сам инженер-строитель, будет направлять молодёжь и контролировать.

– Это вы здорово придумали!

– Да, и парни мои заработают за лето, и монтаж очистных с мёртвой точки сдвинется.

– Ну, молодцы.

– Вы, главное, с оплатой студентам вопрос порешайте. Потому, что Воздвиженскому на демонтаж старых помещений средства не выделялись. А только на строительство нового корпуса.

– Не боись за своих, – ткнул он меня с улыбкой в плечо кулаком. – Не обидим студентов.

– Ловлю на слове, – улыбнулся я, попрощался и вылез из машины.

Позвонил сразу Лёхе, когда домой вернулся. Договорились встретиться с ним завтра в одиннадцать в метро.

Только положил трубку, телефон зазвонил. Думал, Лёха что-то уточнить решил, а это оказался капитан Румянцев с Лубянки.

– Павел Тарасович? – спросил он на мое «Алле» явно для проформы, потому что, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ждём вас завтра без пятнадцати четыре. Ваш доклад согласован.

– Хорошо, буду, – ответил я, а он быстро свернул разговор, попрощался и положил трубку, не дождавшись от меня ответа.

Глава 4

г. Москва, квартира Ивлевых.

Во вторник с самого утра позвонил Василий, автомеханик с приборостроительного завода. И пригласил заехать к нему, как будет время.

– Судя по голосу, у тебя всё получилось? – с надеждой спросил я.

– Приезжай, сам посмотри, – ответил он, весьма довольный собой. Это радует. Договорились, что заеду к нему сегодня, если успею. Если нет, завтра буду прямо с утра.

Около одиннадцати встретились в метро с Лёхой и я повёл его на фабрику.

– Запоминай дорогу, – сказал я ему. – Дальше сам будешь с главным инженером взаимодействовать.

– А ты все же не сможешь с нами поработать?

– А у меня другая работа есть. Мне придется летом лекции читать по городам и весям Подмосковья.

Лёха уважительно посмотрел на меня.

– Ты говорил как-то, что какому-то другу из Брянска в Москву перевестись помогаешь, – заговорил он вдруг.

– Есть такое дело, – взглянул я на него вопросительно.

– Свету надо в Москву переводить, – смущаясь, объяснил он. – Мы твердо решили уже, что тоже пожениться хотим. Как вы с Галией. Чего тянуть-то? И смысл нам тогда отдельно жить? И мама со мной согласна…

– О, здорово! – воскликнул я, про планы пожениться я уже знал, но раньше они не были настолько определёнными. – Это я про Мишу Кузнецова рассказывал. Он, кстати, наш со Светой одноклассник, она его знает. Он сейчас будет переводится в МИИТ. Пусть Света к нему подойдёт, всё узнает и с ним вместе переводится. Я Мишке всё подробно написал. Я так понял, после первого курса там полно студентов отчисляют, много балбесов не туда поступило, так что места должны быть. Да им и легче будет вместе учиться…

– Спасибо, – оживился Лёха.

– Когда свадьба-то?

– Вот, денег заработаю и сразу женюсь, – улыбнулся Лёха.

Вскоре мы уже ходили по территории фабрики в сопровождении Воздвиженского. Намекнул ему, что оплата работы студентов согласована с райкомом и чтобы он не стеснялся, и обращался к ним за финансированием.

– Начальство, в первую очередь, заинтересовано в том, чтобы вопрос с очистными сооружениями был решён как можно скорее, – многозначительно посмотрел я на него.

Глеб Николаевич с энтузиазмом начал показывать Лёхе, что нужно будет сделать. Я молча ходил за ними, не вмешиваясь. Лёха пару раз оглянулся на меня, вопросительно глядя, но, наткнувшись на мою хитрую улыбку, вздохнул и начал сам расспрашивать Воздвиженского об оплате и условиях работы. Основные вопросы он сам решил, и, на удивление, довольно уверенно разговаривал. Периодически поглядывал на меня, и я одобрительно кивал головой, чтобы его подбодрить. Единственное, что пришлось подсказать ему, чтобы сразу договорились, где ребята будут переодеваться, мыться после работы и обедать. В предыдущие разы мы с заказчиками не вышли на конкретные договоренности и не было смысла это обсуждать.

Воздвиженский был очень доволен, пока ходили по территории, у него ещё несколько идей родилось, где наш стройотряд можно использовать по мелочи. Думаю, если ребята себя хорошо проявят, он им и ещё работу найдёт. А уж если переоборудование производства начнётся, там работы будет немерено, можно весь год по выходным или вечерами подрабатывать. Но при главном инженере я Лёхе это говорить не стал. Успею ещё.

Они вдвоём остались обсуждать конкретные рабочие моменты, дату начала работы, оформление пропусков к этому моменту. А я попрощался с ними и поехал на Лубянку.

Прибыл, даже, немного раньше. Капитан Румянцев одобрительно посмотрел на меня, пожимая руку при встрече.

– Сильно доклад доработали? – поинтересовался я. – Мне бы прочитать, что получилось, перед выступлением.

– Время есть, успеешь. – ответил он, привёл меня в свой кабинет и положил передо мной отпечатанные листы. Пробежался по тексту: ну, добавили несколько фраз о направляющей роли компартии в начале и конце доклада, а по сути всё осталось в моём варианте. Это радует.

Без пяти четыре пошли с Румянцевым в актовый зал. Опять всех сотрудников заставили надеть марлевые повязки. Опять я зачитал по бумажке согласованный текст.

– У меня всё, товарищи. Пожалуйста, вопросы? – посмотрел я в зал.

– А как вы считаете, искренен ли американский президент в отношении разрядки с СССР? – тут же спросили меня с первого ряда.

– Любой американский президент является выразителем интересов элит, которые контролируют американское государство и отстаивают национальные интересы США. Другого человека просто на эту позицию не допустят. Ясное дело, те, кто контролирует американские богатства, живут очень хорошо, и не хотят умереть в ядерном взрыве. Так что в этом плане можно рассчитывать на его искренность. Но она базируется сугубо на понимании американской элитой силы и мощи СССР. Это то, что они уважают. Язык силы – единственный язык, который они понимают. Горе той стране, которая не может им противопоставить такие козыри, что есть у СССР, но вызывает у них раздражение.

– А выгодно ли нам идти Никсону навстречу? По вашему докладу следует, что да, но нельзя ли уточнить, почему именно?

Этот с залысиной и глазами, как у рыбы, уже второй вопрос мне задаёт, достаточно бесцеремонно. И все, терпят, главное. Кто он такой, интересно?

– Разрядка означает для СССР возможность меньше расходовать на военные нужды, и больше в интересах людей. Наше население стремительно растет, нуждаясь в большем количестве квартир, легковых машин, мебели, да и в той же колбасе, в конце концов. Наши, советские, люди – главный приоритет для нас, я думаю, тут со мной все согласятся по этому моменту. Так что да – никаких иллюзий, что США станут для нас менее опасны, иметь нельзя, но и передышка в гонке вооружений нам не помешает, чтобы лучше удовлетворить нужды населения.

Следующий вопрос задал самый, пожалуй, возрастной человек в зале, по внешнему виду лет так за пятьдесят пять:

– А почему вы так против любых переговоров по правам человека? Настолько все серьезно, вы считаете?

– Американцы стремятся доминировать во всем. И для этого используют стратегию, хм… можно назвать ее «стратегией работы по секторам». Также, как артиллерия работает на поле боя – не бьет куда попало, а стремится нанести наибольший ущерб в самых уязвимых местах противника. Риторика в области прав человека – одно из главных средств американцев на мировой арене против их противников с другой идеологией. Они в этом очень сильны. Неудивительно, если учесть, что все крупнейшие мировые СМИ, помимо советских и китайских, находятся под полным контролем американцев. И у них в области прав человека, и обвинительной риторики, огромный опыт. Надо ли нам сотрудничать с ними в этой области, принимая хотя бы часть тех правил игры, что они хотят нам навязать? Все равно же обманут, и не будут соблюдать никакие договорённости в этой сфере. Это не противостояние в сфере ядерного оружия, тут у них намного более сильные позиции, чем у нас. Тем более, что советские и китайские СМИ уже давно работают не рука об руку, и США это тоже будут использовать.

Услышав про китайцев, тут же возбудился другой мужик в возрасте, сидевший рядом с тем. Небось, подумал я, услышав его вопрос, какой-то доклад готовит по китайцам, а тут я что-то, возможно, смогу ему подсказать:

– И как США будут использовать китайцев против нас, вы считаете?

– Их главная задача – всячески возбуждать вражду между нами. Они уверены, и правильно, с моей точки зрения, что то, что две крупнейшие социалистические страны враждуют, очень сильно бьет по престижу социалистической идеологии в целом. Их мечта усугубить ситуацию, вплоть до вооруженных столкновений между нами. Чтобы этого достичь, они будут всячески обхаживать Китай, вплоть до предоставления полного доступа китайских товаров на свой рынок. В ответ будут требовать возможности работы крупных американских корпораций на рынке Китая. Это логично – там очень дешевая рабочая сила и выгодное географическое положение. Ну и логично для них, что, чтобы наладить связи с Пекином, будут использоваться наработанные связи в китайских диаспорах в капиталистических странах – от Сингапура и Индонезии до собственно мощной китайской диаспоры в самих США.

Наконец, после еще девяти вопросов, меня отпустили. Капитан Румянцев проводил меня на первый этаж. И как-то даже уважительно пожал мне руку на прощание.

Правда, этим все и ограничилось. По линии «Знания» меня в этот раз не оформляли, так что даже десятки не будет. Ладно, переживу. Не та организация, чтобы права качать. Даже рассмеялся, представив, как оторопел бы, если бы Румянцев стал бы мне вдруг какой-то пакет с собой совать. Тут тебе не «Дары природы». Тут вам не там!

***

Лубянка.

Капитан Румянцев поднялся к себе в кабинет, проводив Ивлева до выхода. У кабинета его уже ждал психолог.

– Ну, что скажите, Денис Дмитриевич? – обратился к нему капитан, отпирая дверь своего кабинета.

– Ну, не знаю… Для чего конкретно он вам нужен? – спросил Левин, проходя за капитаном в кабинет.

– Воронин не хочет его из рук выпускать. Говорит, пусть, хоть, на аналитиков работает. Да вы же сами видели, как бойко он чешет по всем вопросам, что ни спроси…

– Не только бойко, но, видимо, и разбирается хорошо, я так понимаю? Это, все же, не моя сфера интересов…

– Поверьте, так оно и есть. Очень грамотный дает расклад. Неожиданный по каким-то моментам даже, что особенно ценно. Мы же должны любые точки зрения учитывать в своей работе.

– Да уж. Тогда, конечно, отпускать его не хочется, – согласился подполковник. – Но, кстати, насчёт аналитиков: а вы не пробовали, просто, предложить ему на благо Родины поработать? Он зрелый человек, мишурой зарубежной его не соблазнить, живёт по принципу «где родился, там и пригодился».

– Вы же сами в отчёте писали: «прагматичен и расчётлив». Нафига ему на нас работать, если ему и так неплохо? Чем мне его замотивировать? Он же может вместо толкового начать всякую фигню писать, чтобы мы отцепились поскорее. А фигня нам ни к чему, сами понимаете…

– Ну, предложи ему что-нибудь полезное для семьи. Там же в материалах написано, что он отказался ехать на учебу за рубеж, потому что жена беременна. Вот они и его ценности, его уязвимое место – семья.

– Например?

– Путёвку в Ялту предложи за счёт профсоюза, – потянулся за печеньем на подоконнике за шторой подполковник, – для всей семьи. Со временем, если докажет свою ценность, еще что-нибудь подкиньте, что нам ничего стоить не будет, а ему полезным окажется. Участок под дачу, машину без очереди, гаражный кооператив какой. Парень хозяйственный, оценит.

– Ладно, спасибо, Денис Дмитриевич. Пойду к Воронину докладывать.

Румянцев проводил психолога из кабинета и вернулся к себе. Ну, что-то уже становится ясно. Семья, значит, на первом месте. Как оформить нужную путевку, он прекрасно знал. Были способы. Да даже через тот же профсоюз Верховного Совета через наших людей можно аккуратно оформить, чтоб никто в Верховном Совете и не знал, что она вообще была туда выделена. Главное Ивлеву сказать, чтобы не трепался. Ну, он точно не тупой, должен понять, что это в его интересах…

***

До конца рабочего дня остался всего час, пока обещанный магарыч куплю, пока доберусь до приборостроительного завода, Василий уже домой свалит. Поеду к нему завтра, поговорим с ним без спешки и горячки.

Поехал домой. От метро к дому шёл на некотором расстоянии за артистом из «Ромэна», который на Лину глаз положил. У них, похоже, всё сложилось, он шёл с цветами и с какой-то коробкой. Когда я вошёл в подъезд, он уже успел уехать на лифте. Я ещё сомневался, вдруг, он на восьмой этаж поедет, к своим коллегам из театра. Но нет, на шестом вышел. Слышал, как Лина радостно взвизгнула, открыв дверь. Ну, дай-то бог. Главное, чтобы она хоть с ним поладила. До сих пор не могу понять, как она могла упустить Ивана и Гришу. Все же у мужиков есть при себе, оба основательные и серьёзные.

Жены ещё дома не было. Вторник, она на работе. Взялся за ужин. Тут зашёл Брагин. Впустил его и вернулся к плите.

– Слушай, я же не москвич, – смущаясь, начал он.

– Как не москвич? Уже москвич, – улыбнулся я.

– А где ты обручальные кольца покупал? – спросил он с любопытством, наблюдая, как я отваренные уже пельмени вылавливаю из кипятка шумовкой и выкладываю на сковороду обжаривать на сливочном масле, пока они не разварились. Пельмени из натурального мяса, натуральное масло, тесто такое же, без семи добавок «Е» – ммм, вкуснятина.

– В ГУМе, – ответил я. – Там хорошая ювелирная секция. Лучше вдвоём сразу ехать. Кольца мерить надо… Ты что, голодный?

– Нет, с чего ты взял?

– Ну, ты так смотришь на пельмени.

– А, интересно просто. Первый раз вижу жареные пельмени.

– Учись, пригодится, – улыбнулся я и положил ему полную шумовку пельменей на пробу.

– Здорово, – стрескал он их стоя, торопливо жуя.

– Вкусно-оо! Спасибо! Побегу, а то Женя ждёт.

Страницы: «« 1234 »»