Возвращение в кафе «Полустанок» Флэгг Фэнни

Руфи и Брукс

Митси Грэм, миловидная пышка в юбке хаки, развалилась в кресле, закинув ноги на подлокотник, и, покуривая «Кент», жаловалась однокурсницам на соседку по комнате:

– Угораздило же меня поселиться с Руфи Тредгуд, первой красавицей универа! Это несправедливо. К моим сиськам да ее бы ноги, я бы правила миром! – Она пыхнула сигаретой. – А эти ее возмутительно длинные ресницы и кожа – умереть и не встать? Нет, честно, я по полчаса крашусь и укладываю волосы, чтоб можно было показаться на люди, а она спрыгнет с кровати, почистит зубы, напялит какое-нибудь старье и выглядит так, словно сошла с обложки журнала мод. – Очередная затяжка. – Хуже всего, что я, как ни стараюсь, не могу ее ненавидеть, потому что она чертовски милая. И, по-моему, даже не сознает, до чего она хороша. Идем на занятия, все парни на нее пялятся, а ей хоть бы хны.

Так оно и было. С годами Руфи Тредгуд превратилась в настоящую красавицу. Она неизменно пользовалась неослабным мужским вниманием, но ко второму курсу чаще отклоняла, чем принимала приглашения на свидание. Молодые люди казались ей слишком напористыми, слишком тупыми либо еще какими-то слишком отталкивающими. Руфи поняла, что будет трудно, а то и невозможно встретить мужчину, столь же интересного и забавного, как ее папа. Пока что ни один из юношей, хоть чуть-чуть ее заинтересовавший, не отвечал меркам человека, который мог бы стать ее мужем. И посему она решила не тратить время зря, но сосредоточиться на карьере. Ее интересовал дизайн интерьеров, прошлым летом она поработала в журнале «Южная жизнь», а нынешним собиралась потрудиться в «Лучших домах и садах». Однако все эти планы строились еще до того, как она повстречала Брукса Ли Колдуэлла.

Одним субботним утром Руфи с полотенцем и мыльницей в руках шла в душевую. Митси плелась следом и канючила:

– Ну пожалуйста, ради меня, а? Если ты пойдешь на свидание с Бруксом, мой брат обещает свести меня с Таббсом Ньюсомом. Они однокурсники.

Руфи скорчила рожицу.

– Ты же знаешь, дорогая, парни из того корпуса не в моем вкусе.

– А что такого? Это лучшая общага универа.

– Ну не знаю, они какие-то спесивые и самовлюбленные.

Митси поперлась за ней в душевую.

– Не все, Брукс не такой, он вправду хороший. Моя мать знает его матушку. Ну одно маленькое свидание, а? Пожалуйста, Руфи. Таббс, он ужасный симпатяшка. Если я упущу свой шанс, то объемся пончиков и умру. И ты будешь казниться.

Руфи засмеялась.

– Ладно, одно свидание. Только ради тебя.

– Ой, спасибо тебе, спасибо, спасибо!

– На здоровье. Теперь я могу принять душ?

Брукс Ли Колдуэлл, специализировавшийся в управлении бизнесом, видел Руфи всего один раз, когда она, опаздывая на занятия, бежала через двор студгородка. Провожая ее взглядом, Брукс локтем пихнул приятеля.

– Кто это?

– Руфи Тредгуд.

– Ты с ней знаком?

– Раз-другой виделись. Они с моей сестрой в одной комнате. Она, по-моему, из Мэриленда. А что?

– Я, кажется, влюбился, вот что. Устроишь свидание с ней?

– Что ж, можно, если одолжишь мне свою машину на выходные. Мы с Алисой хотим прошмыгнуть в вашингтонскую квартиру ее предков.

– Устроишь свидание, и машина твоя на целый месяц. Как же я раньше-то ее не видел?

– Потому что вечно сидишь, уткнувшись в учебник по экономике. Теперь понял, что ты пропускаешь?

В конце недели состоялось свидание двое на двое: Руфи и Брукс, Митси и Таббс. Когда вечером Брукс заехал за Руфи, вид его вполне соответствовал тому, что ожидаешь от недавнего выпускника престижной частной школы: гладко зачесанные волосы, белоснежная рубашка с воротничком на пуговках, мокасины на босу ногу. Хоть явно не ее тип, он бесспорно был хорош собой.

В угоду Митси, весь ужин Руфи старалась быть любезной и обаятельной, но Брукс подметил, что она украдкой поглядывает на часы. В конце вечера, провожая ее до дверей общежития, он сказал:

– Я знаю, что для тебя это было вынужденное свидание, и мы, наверное, больше не встретимся. Позволь обнять тебя на прощание.

Руфи слегка опешила. Обычно при расставании парни хотели иного, но вот когда руки его обвились вокруг нее, она вдруг почувствовала, как растворяется в нем и, что удивительно, уже не может сказать, где чье тело. Они совпали идеально. Точно фрагменты мозаики, занявшие свое место. Объятье было не слишком крепким и не слишком слабым. Оно было таким, как нужно. Внезапно Руфи ощутила себя сказочной принцессой Златовлаской. Да, и пахло от него приятно.

Когда он выпустил ее из объятий и медленно пошел к машине, Руфи услыхала свой голос:

– Эй, Брукс!

– Что?

– Может… как-нибудь повторим?

Брукс облегченно выдохнул и отер взмокший лоб.

– Уф! Слава тебе господи! Идти медленнее я уже не мог. Завтра вечером?

Руфи кивнула.

– Обещаешь, – Брукс накренил голову, – что до той поры не выскочишь замуж?

– Обещаю.

Брукс отбежал к машине и, развернувшись, отвесил поясной поклон. «Однако, – подумала Руфи, – парень не только хорош собой, но и с чувством юмора». Она поняла, что либо угодила в беду, либо стоит на пороге чего-то дивного.

Еженедельник Уимс

Срочная новость. Только что позвонила Пегги Тредгуд: ее дочь Руфи, которой скоро двадцать один год, обручилась с мистером Бруксом Ли Колдуэллом из Атланты, весной они поженятся. Всех поздравляем! Как вам титулы «бабушка» и «дедушка»? Готовьтесь – оглянуться не успеете, как это произойдет.

Кстати, я одна такая или все стали принимать больше лекарств? Нынче утром я оглядела все эти пузырьки с пилюлями для нашего с Уилбуром ежедневного приема: от давления, от сердца, для разжижения крови, кальций, пищевая клетчатка, таблетки для снижения холестерина, слабительное… В общем, ленты, кружева, ботинки – что угодно для души.

Противно сознавать, но я, кажется, старею. Вы знаете, что белки помнят, где запрятали десять тысяч орехов? А я вот не могу отыскать свои очки. Никогда не думала, что я глупее белки, но факт, друзья, остается фактом.

Ваша верная писакаДот

P. S. Недавно где-то прочитала: возможно, на Марсе есть жизнь. Забавно, что люди так озабочены жизнью на других планетах, когда многие не знают даже собственных соседей!

Разные истоки

Руфи Тредгуд не могла дождаться, когда же ей стукнет двадцать один год. Давно мечтая об этом дне, она воображала себя светской дамой – спокойной, невозмутимой, самоуверенной. Но когда наконец день этот настал, возникла легкая тревога.

В прошлом году Руфи влюбилась в расчудесного парня – Брукса Ли Колдуэлла. Состоялась помолвка, вроде как ознаменовавшая самую счастливую пору их жизни.

Руфи знала, что любит суженого, но после знакомства с его семьей абсолютная разница в их истоках стала до боли очевидна. Ее собственную семью никто бы не назвал бедной. Отец зарабатывал вполне прилично. Однако Тредгуды, в отличие от родных Брукса, определенно не были «потомственными богачами». Семейства Ли и Колдуэллов пребывали в верхах финансовой аристократии Атланты. Их впечатляющий особняк за большими коваными воротами регулярно появлялся на страницах журнала «Великие дома Атланты».

Когда Руфи в первый раз провела выходные в доме номер один по Колдуэлл-сёркл, она почувствовала, что вроде бы понравилась отцу Брукса. Другое дело его мать, Марта Ли. Хотя она была исключительно вежлива, Руфи ощутила ее отчужденность и еле заметный флер неодобрения.

Всякий раз в этом доме девушка боялась допустить оплошность – что-нибудь разлить на прекрасный персидский ковер, что-нибудь разбить вдребезги или за обедом взять не ту вилку.

Вдвойне тяжело было узнать, что после свадьбы они с Бруксом поселятся в огромном прекрасном доме номер два по Колдуэлл-сёркл, под боком у свекра и свекрови. Руфи поделилась своим беспокойством с женихом: не лучше ли первое время жить в доме поменьше и подальше от родителей? Но Брукс искренне не понимал, в чем проблема: отказ от дома, сказал он, нанесет смертельную обиду папе с мамой. Руфи любила его безмерно, и что ей оставалось делать? Однако она представляла, как ей будет трудно следить за порядком в огромном доме, обитая вблизи источника своей нервозности. Помимо всего прочего, она обожала животных, в ее семье всегда была какая-нибудь живность, но на Колдуэлл-сёркл кошки и собаки были под категорическим запретом. Марта Ли страдала ужасной аллергией на шерсть.

Вообще-то никакой аллергии у Марты не было, но заявление о недуге немедленно положило конец дискуссии. Маленькая ложь оправдана, когда столько всего поставлено на карту. Коллекция изумительных предметов искусства собиралась долгие годы, и рисковать ею никак нельзя. Невозможно допустить, чтобы какая-то кошка точила когти о дорогие старинные гобелены на стенах или какой-то пес носился по дому, сшибая бесценные китайские вазы. Один из самых изысканных домов Атланты таким и должен оставаться.

Марта Ли Колдуэлл не вышла ростом, но благодаря идеальной осанке казалась выше. Природа не наделила ее красотой, однако высокие скулы и блестящие черные волосы, стянутые в фасонистый пучок на затылке, придавали ей впечатляющую величавость.

Она обладала аурой, которой многие завидуют, но мало кто имеет. В чем секрет? Марта Ли чрезвычайно любила себя.

Как всякий человек, она, конечно, испила свою чашу огорчений, однако всегда умела подняться над невзгодами. Марта одолевала любую жизненную каверзу, напоминая себе, что благодаря прадеду с отцовской стороны она – прямой потомок прекрасной герцогини Каролины Ли, супруги герцога Эдмонда Джеймса Ли, владевшего величественным поместьем в английском Йоркшире, о чем упоминала даже в самой непринужденной беседе с абсолютно незнакомыми людьми. Всех, кто входил в ее гостиную, встречал большой портрет герцогини, висевший над камином. Правда, это была заказная копия с оригинала. Не важно. Все равно она член семьи.

На Колдуэлл-cёркл

Весть о помолвке сына застала Марту Ли Колдуэлл врасплох. Она не поверила своим ушам, когда ликующий Брукс сообщил по телефону, что некая девица из Мэриленда согласилась стать его женой. Одно дело с девушкой проводить время, но жениться на ней? Марта потребовала, чтобы сын немедленно прибыл домой для серьезного разговора.

После беседы с отцом наедине и заверений, что девушка не беременна, Брукс был загнан в библиотеку, где мать засыпала его вопросами. Бедняга всеми силами пытался поведать о множестве прекрасных качеств своей избранницы, но в том не преуспел.

– Даже если она в студенческом совете, мало ли таких девушек, – сказала Марта.

– Мам, Руфи не просто в совете, она его председатель. И еще она победила в университетском конкурсе красоты. Руфи очень популярная личность. И вообще классная девушка. Знаешь, мне дико повезло, что она согласилась выйти за меня. У нее куча поклонников.

– Все это хорошо и даже прекрасно, но мы толком не знаем, из какой она семьи, откуда все они родом.

– Я же тебе рассказал.

– Да, верно, но сам посуди: пусть бы это был Мобил, Монтгомери или даже Бирмингем, это еще туда-сюда. Но Полустанок, Алабама? Страшно подумать, где они жили раньше.

– Мам, не заносись, а? И потом, они уже сто лет там не живут. По-моему, Руфи вообще никогда не бывала в Полустанке. А ее отец – известный в Мэриленде врач.

– Боже мой, он не настоящий врач, он ветеринар! Его пациенты кошки и собаки, что в них проку? Пойми, ты мой единственный сын, и я лишь забочусь о твоем будущем, твоем счастье. – Марта сделала печальное лицо. – Ох, Брукси, неужели в Атланте не найдется милой девушки тебе по нраву? Видит бог, я не кичусь своей фамилией, но – Тредгуд?[8] Похоже на объявление от порт-нихи.

– Мама!

– Ладно, ладно. Однако я не стесняюсь признать, что Колдуэллы и Ли происходят из хороших старинных родов, и мы обязаны соблюдать определенный уровень.

Брукс закатил глаза.

– Я ничего не придумываю, сын, таков закон природы. Ветеринар, которого ты так превозносишь, со мною согласится. Чистокровного рысака не скрещивают с шетлендским пони.

– Господи, ты будто из другого века! Уже никто этим не заморачивается. Вот познакомишься с ними и все поймешь.

Марта поняла, что успеха не добилась. Ошалевший от любви сын настаивал на встрече с родителями невесты.

После знакомства с Бадом и Пегги Тредгудами, специально ради этого приехавшими в Атланту, Марта, ужиная с супругом, вернулась к наболевшей теме.

– Линвуд, пока не поздно, ты должен поговорить с сыном.

– О чем?

– Ты прекрасно понимаешь. Эти Тредгуды весьма милые люди, но…

– Больше никаких «но», Марта. Парень все решил, назад он не сдаст. И не надо. На мой взгляд, девушка просто обалденная.

– Я скажу, кто она такая. Дочь ветеринара из захолустного городишки, о котором никто слыхом не слыхивал.

Линвуд прикрыл глаза и вздохнул.

– Марта, несмотря на все твои или мои сомнения, он женится на этой девушке. И мы должны приложить все усилия, чтобы сблизиться с ней и ее семьей.

– Но, Линвуд…

Он поднял руку.

– Дай мне закончить. Нравится тебе это или нет, надо принять как данность, что когда-нибудь у нас с Тредгудами будут общие внуки. Не понимаю, отчего ты так расстраиваешься. По-моему, они вполне приличные люди. Он показался мне симпатичным, весьма приятным парнем, и жена его тоже очень милая.

Марта, надувшись, помолчала и затем выложила последний козырь.

– Ладно, не хотелось этого говорить… Я попросила Герту навести справки о добром докторе и его жене, которых ты считаешь вполне приличными людьми.

Линвуд отложил вилку.

– Марта, как не стыдно…

– Да, я это сделала. Знаешь ли ты, что его мать держала придорожное кафе, этакую забегаловку? А отец, по сведениям Герты, некий Фрэнк Беннетт из Джорджии, скрылся с глаз долой еще до рождения ребенка. Бросил беременную жену на произвол судьбы. Причем это лишь родословная доктора. Поди знай, что там у его жены. Вполне возможно, родня ее укладывала рельсы или что-нибудь в этом духе.

– Этим они зарабатывали на жизнь. И что такого?

– Что такого? Как же нам сойтись с подобными людьми? У нас совершенно ничего общего. – Марта состроила гримасу. – И еще эта его чудная рука. А с женой его я, разумеется, никогда не покажусь в клубе.

– Почему? По-моему, она очень приятная.

– Почему? Бог ты мой, Линвуд! Эта женщина носит брюки из синтетики и коллекционирует статуэтки лягушек!

– Что?

– Ты не ослышался, лягушек! Собрала уже больше двухсот штук. Рассказывала, что недавно нашла прелестный экземпляр – квакушка в одеянии Бэтмена. Ну что тут скажешь? – Марта испустила глубокий вздох. – Я так надеялась, что Брукс войдет в какое-нибудь семейство «Кока-Колы» или «Джорджия-Пасифик»…[9] Но нет, он выбирает пустышку из никчемной семьи родом из неведомой дыры…

И тут Марта сделала нечто, совершенно ей не свойственное – расплакалась, уткнувшись в белую полотняную салфетку с монограммой.

Линвуд встал из-за стола и обнял ее.

– Ничего, все уладится, вот увидишь.

Марта подняла заплаканное лицо и кивнула.

– Просто я ужсно разочарована.

Вернувшись домой после знакомства с Колдуэллами, Бад сказал дочери одно:

– Милая, мы с мамой обожаем Брукса и необыкновенно рады вашему союзу, только помни, что ты вступаешь в мир богачей.

– Я знаю.

– Думаешь, ты к этому готова?

– Я надеюсь, папа.

– Что ж, от всей души тебя благословляем. Я обещаю прихорошиться и на венчанье выглядеть таким отцом невесты, какого еще не видывал свет.

На свадьбе, состоявшейся через полгода, Марта утешалась тем, что может представлять своего свата как «доктор Тредгуд». И молилась про себя, чтобы никто не вздумал выяснять его специальность. Что до сватьи… Она милая, но подругами им не стать.

Еженедельник Уимс

Маленькое уточнение. Вы, конечно, слышали о моем злосчастье. Виновата я сама. Зачиталась списком покупок и не смотрела, куда иду. Сейчас уже все хорошо. Бедро починили, работает отлично.

Рубрика «Век живи – век учись». Я-то думала, что все знаю, но, оказывается, даже не представляла, насколько все мы зависим друг от друга, покуда на парковке супермаркета меня не сбил грузовик, наградив открытым переломом ноги. В ту же минуту ко мне сбежались совершенно незнакомые люди. Одна дама тотчас вызвала «скорую», другая сидела со мной и держала меня за руку. Мужчина сгонял к своему фургону, принес одеяло и укутал меня, чтоб я не сомлела. Все, как один, оставались со мной до приезда «скорой».

Позже мне сказали, что я, наверное, истекла бы кровью, если б не быстрые действия тех, кто был на парковке, водителя и бригады неотложки. Люди, которых я сроду не знала, вдруг стали самыми главными в моей судьбе. Все они старались спасти мне жизнь, а я даже не знаю их имен, кроме имени того бедолаги, что меня переехал, дай ему бог здоровья. Он ничуть не виноват, но каждый день навещал меня в больнице, удостоверяясь, что я иду на поправку.

Я вот к чему: отныне я не слушаю угрюмых пессимистов, всеми силами старающихся убедить меня, что мир наш ужасен и люди в нем злы. Да, в семье не без урода, но, уж поверьте мне, облик этого старого, пусть не идеального мира гораздо лучше того, каким его представляют.

Кстати, я тут наткнулась на высказывание Уильяма А. Уорда[10] и хочу его привести: «Господь дал тебе 86 400 секунд в каждом дне. Ты потратил хоть одну, чтобы сказать «спасибо»?»

После всего пережитого уж я-то потратила.

Еще хорошая новость: Бад и Пегги Тредгуды сообщили, что их дочь Руфи родила им внучку, которую назвали Каролиной. Господи, как летит время! Кажется, лишь вчера сама Руфи появилась на свет. Сколько же мне лет? И не спрашивайте, не скажу.

В любом случае, наши поздравления маме и малышке!

Всегда вашаДот

P. S. Поделюсь смешной шуткой, присланной Иджи: вас достали родичи? Помните, что и на отменном семейном древе есть капы.

Силвер-Спринг, Мэриленд

Была суббота, в гараже Бад, разложив инструменты на верстаке, починял скворечник, когда из дома донесся истошный вопль Пегги:

– О господи! Боже мой! Бад, скорее сюда!

Схватив молоток, Бад, готовый защитить жену бог знает от чего, кинулся в дом.

– Где ты? – крикнул он.

– Я здесь!

«Здесь» оказалось кухней. Пегги сидела у окна и смотрелась в круглое зеркальце размером с оладью.

– Что случилось? Ты ушиблась?

Пегги послала мужу обвиняющий взгляд.

– Почему ты не сказал, что у меня собачья радость?

– Что у тебя?

– На, смотри. Кожа на подбородке обвисла. Вот здесь, видишь?

Бад подошел ближе и посмотрел.

– Ну что? – Пегги оттянула кожную складочку. – Явная обвислость!

Бад придвинулся вплотную.

– Я ничего не вижу, милая, – сказал он недоуменно. – Разве что маленькую припухлость.

– Никакая это не припухлость! Это обвислость! Что я, припухлость от обвислости не отличу?

Бад понял, что жена уже все решила, и он в безвыходном положении: согласится – огорчит, возразит – опять же огорчит.

Пегги рассматривала себя в зеркальце.

– Как ты раньше-то этого не заметил? Вот, смотри. – Она туда-сюда повертела головой. – Ох, я старею некрасиво.

– Душенька, ты выглядишь прекрасно и совсем не меняешься, все такая же красавица.

– Ты мой муж и смотришь на меня сквозь призму любви. Другие-то все подмечают, это уж точно.