Ветер и крылья. Новые дороги Гончарова Галина

– Я молилась, – вещала она. – И мне привиделась женщина, которая рассказала об этих чудовищах. Она сказала, сие есть порождение Дьявола. И раны не заживут, пока их не вскроют серебряным клинком и не промоют святой водой. А если рана слишком глубока, ее надо прижечь. С молитвой.

– Святая вода? – пробормотал дан Виталис. – Н-ну…

– Святая вода, серебро и огонь, – четко озвучила Адриенна услышанное от Морганы. А что? Она даже не лгала. Она молилась. Она получила ответ. А кого вы там себе вообразили, ваши личные трудности.

Мужчины переглянулись.

С одной стороны… о беременных бабах у них было примерно то же мнение, что и у кардинала.

С другой… а что такого невероятного говорит королева? Леверранское чудовище видели оба, и оба считали, что такая тварь сама по себе не вырастет. А раз это не Божье творение, то дьявольское. Это понятно.

Если волки той же природы… а ведь могут! Мужчины их хоть и не осматривали, но… то-то и оно, что но! Святой водой раны никто не промывал. А если действительно попробовать? Да с молитвой?

Может оно навредить?

Знаете, ситуация такова, что навредить там уже вряд ли что-то сможет. Раны хорошо заживают разве что у Делука, но там не совсем рана. Там клыки размозжили плечо, но в тело-то клыки не вонзались! Потому и заживает…

А вот у остальных…

Да, стоит попробовать!

Мужчины переглянулись, и падре Ваккаро решился.

– Я… мне нужна вода и соль. И я освящу воду…[2]

– А я пока найду клинок, – вздохнул дан Виталис. – Серебром мы мало пользуемся, металл мягкий, не заточить…

– Нужно серебро, – развела руками Адриенна. – Не посеребрение, а именно что серебро.

– Я понял. Будет. И жаровня… но начнем мы не с его величества.

Падре согласно кивнул.

Адриенна пожала плечами.

– Как хотите. Я могу присутствовать?

– Да, конечно, ваше величество, – ответил за двоих лекарь. Адриенну он оценил по достоинству: эта не будет кричать, плакать, падать в обморок… в крайнем случае сядет в уголочке и посидит спокойно.

– Еще одно. Это будет чем-то сродни экзорцизму. Человека будет корежить, он будет кричать, корчиться…

– От святой воды? – серьезно посмотрел падре.

– Сами увидите. Поэтому до начала очищения бедняг надо будет привязать.

Мужчины закивали.

Ладно, это и при других процедурах рекомендуется. А с остальным… посмотрим.

К служанкам эданны Франчески Мия подойти не рискнула. Девушки выглядели такими… злобно-зашуганными. Сразу было видно, что им достается от хозяйки.

Но и сами они смотрели на мир нежными взглядами голодных гадюк. По себе, что ли, подбирала?

У таких ничего не выспросишь…

План пришлось менять на ходу.

Таверна – место бойкое, оживленное, и никто из конюхов, решивших пропустить чарочку после тяжелого дня, не удивился, когда хозяин, кланяясь и извиняясь, попросил разрешения подсадить им за стол парнишку.

Поест да и уйдет… уж пожалуйста, ньоры, не гоните? Мальчишка хороший… коней любит…

Ньоры гнать и не стали.

Парнишка сидел, жевал кашу из большой миски, потом как-то вставил слово в разговор, потом второе…

Конюхи и не поняли, что примерно через полчаса рассказывали парню об арайцах, которые стоят в конюшне эданны.

И такие они, и сякие, и красавцы, и умницы…

Мия кивала, поддакивала. Да, арайцы – они такие! Не конь – чудо! Просто чудо! Небось эданна и на корма не скупится? Как же можно на такую красоту – и жалеть?

Нет, не скупится. При всех недостатках эданны Франчески к своему имуществу она относилась очень трепетно и нежно. Лошадь – это имущество. Оно ценное, важное, нужное…

Кстати, как и карета.

И паланкин.

Вот носильщики… тех она не слишком берегла: новых найти всегда можно. А паланкин жалко! Там отделка из жемчуга! И полог из бархата! Пурпурного!

Вот об этом и говорили конюхи. Мия слушала, поддакивала, и быстро выяснила, что эданну Франческу частенько так отвозили в один и тот же дом. На одно и то же место.

Ивовая улица называется.

И домик описали, зелененький такой, уютненький, там еще шесть ив рядом, хотя они там везде, но вокруг этого дома – особенно. Там даже маленький фонтан во дворе есть.

А все равно неуютно.

Казалось бы!

Ивы шелестят, фонтанчик журчит – расслабляйся! Ан нет!

У всех, у всех, кто появлялся в этом доме, у всех портилось настроение, всем хотелось сбежать, а лошади…

А эданна туда вообще никогда верхом не ездила.

Мия едва не вскинула руку, сжатую в кулак. Есть! И кто это у нас такой хороший в домике обитает, что его лошади не любят?

Она собиралась разобраться с этим вопросом в ближайшее время…

Дану Габриэлле Казини было уже все равно.

День, ночь, люди, нелюди…

Добили бы уже, что ли?

Он лежал в горячке и бредил, бредил, бредил… не особо разбирая, что вокруг и где он сам. С него и решили начать, как с самого тяжелого.

Привязали веревками поперек тела, на всякий случай зафиксировали руки и ноги, и дан Виталис недрогнувшей рукой вскрыл первую рану. Серебряным ножом.

– Матерь Божия…

– Господи Святой Иисусе Христе, Сын Божий. Обращаюсь к тебе с молитвой… – Падре Ваккаро едва не подавился святыми словами, потому что…

Не почудилось ему! Ни разу!

От раны словно бы черный дымок поднимался. Едва заметный, истаивающий на серебряном лезвии, но был же он! Был!!!

Падре схватился за крест на груди и принялся проговаривать молитву, вкладывая в каждое слово всю свою веру. А было ее немало…

Тем временем дан Виталис вскрыл рану и принялся промывать ее святой водой.

Вой был оглушающим. Падре думал, стекла вылетят… ее величество зажала уши и едва не выскочила из комнаты. Все же удержалась. А на кровати действительно творилось что-то жуткое.

Мужчину крутило и корчило, из раны лился поток желтоватого гноя, а падре видел, как в нем проскакивают черные точки. Словно частички тьмы…

И это не прекращалось.

Падре видел, как в рану вливалась святая вода, светлая, чистая, а обратно… обратно лилось что-то мутное и грязное. Даже два кувшина спустя…

Дан Виталис махнул рукой и накалил нож в пламени жаровни.

Раньше был вой?

Не-ет, раньше была разминка. А вот теперь…

Адриенна таки выскочила из комнаты.

Одно из стекол лопнуло. Но дымок от раны… он исчез! Воняло паленой плотью, но и только. Кровью, гноем… падре умел врачевать, и это были обычные запахи. А в остальном…

Ее величество была права?

Безусловно!

Это что-то нечистое. Что-то страшное, жуткое… Вот, мужчина сейчас лежит и спокоен. И не бредит уже даже… Падре закончил молитву, перекрестил несчастного и только потом поглядел на лекаря.

– Он бы скоро умер, – сухо ответил дан Виталис. – Может, еще и умрет.

– Если выживет… жизнью будет обязан ее величеству. И почему никто не подумал, что это могли быть не обычные волки, а порождение тьмы?

Дан Виталис развел руками.

– Да кто ж их знает? Как-то странно даже… хорошо еще, ее величеству откровение было. Не то погибли бы все… падре, а вы не хотите еще вечером сюда прийти?

Падре склонил голову, глядя на лекаря. Мол, зачем?

– Я еще раз рану проверю, а вы помолитесь.

– Хорошо, чадо.

– И вот… посмотрите…

Падре посмотрел и поежился. Серебряный кинжал, ранее гладкий и чистый, был словно временем изъеден. Такие характерные выщербинки, сколы, впадинки…

За пять минут?

Не может такого быть!

Но это было, было… потому и серебряный, а не посеребренный? Да, наверное…

– Господи, спаси и сохрани…

– Можно войти? – в дверь просунула нос Адриенна. – Как он? В порядке?

– Да, ваше величество, – кивнул дан Виталис. – Я обработал рану и могу сказать, что вы были правы. Может, сейчас он и выживет, но раньше у него шансов не было.

Адриенна кивнула.

Она-то этому совершенно не удивлялась. И задала только один вопрос:

– Идем к следующему больному или к королю?

Ответ был единогласным:

– К его величеству.

Время было самое подходящее: попали они аккурат на тот момент, когда у его величества была эданна Франческа.

– Выйди, – жестко приказала Адриенна.

Эданна посмотрела на падре, на лекаря…

И загородила собой кровать.

– Не дам!!!

Адриенна подозревала, что на тот момент у всех троих была одна общая мысль: «Она дура?!» Ответа не требовалось, ответ они и так знали.

Точно дура…

Адриенна закатила глаза.

– Только из сочувствия к вам, эданна, я разъясню. Рану надо вскрыть и промыть святой водой. В противном случае мой муж умрет.

Эданна Франческа хоть и чувствовала себя дурой, но… Адриенне было даже обидно иногда! Мозги есть, а не на пользу делу! Вот как тут не погрустить?

– Я… я останусь.

Адриенна разве что плечами не пожала.

– Да на здоровье, эданна.

Франческа вспомнила о приличиях и сверкнула глазами.

– С вашего позволения, ваше величество.

Адриенна отошла к открытому окну и устроилась в кресле.

– Эданна, расположитесь так, чтобы не мешать падре и дану Виталису. Это будет сложно…

– Ради любимого я все вытерплю!

Мужчины переглянулись и принялись привязывать короля к кровати.

Ага, куда там! Эданна раскудахталась так, что затмила бы целый птичник.

– Зачем?! Не надо так делать!!!

– Поверьте, эданна, это необходимость. Его величество может дернуть рукой или ногой…

– Я подержу его за руки. И он не причинит мне вреда, Филиппо меня любит… – Франческа бросила торжествующий взгляд в сторону Адриенны.

Ответом ей был равнодушный взгляд. А ехидную улыбочку лекаря она и вовсе не заметила, была слишком занята своим торжеством над соперницей.

– Если вы так решили, эданна…

– Да!

А сколько пафоса! Какой вид! Впрочем, комментировать и отговаривать Адриенна не стала. Вместо этого поднесла к носу надушенный платочек: воняло в комнате далеко не розами.

Лекарь взялся за скальпель. Падре Ваккаро крепче стиснул молитвенник.

Чувства – прекрасно, но рефлексы у его величества работали вообще замечательно. Так что руки дернулись непроизвольно. Эданна Франческа отлетела на метр в сторону и грузно шлепнулась на задницу.

Адриенна смотрела на это с чувством глубокого внутреннего удовлетворения. Самой давно хотелось, да вот не получилось. А тут прямо прелесть!

Под глазом у эданны наливался лиловым цветом потрясающий синяк. И кажется, второй удар пришелся ей в грудь, потому что дышала она тоже как-то неуверенно…

Не померла?

Значит, оклемается. Такую заразу и поленом не прибьешь…

Падре навалился на одну руку, дан Виталис на вторую, веревка только мелькнула в воздухе. Действовали мужчины так согласованно, словно всю жизнь кого-то увязывали.

И – по второму кругу.

Только теперь его величество дергаться не мог.

А вот выть…

Адриенна только головой покачала. Вопли были такие, что уши закладывало. Впрочем, она сидела в удачном месте, да и корпию ей лекарь презентовал – уши заткнуть.

А еще Филиппо вопил тише предыдущего пациента. У него и ран было меньше, и воспаление не так далеко зашло… Адриенна подозревала, что это ее заслуга.

Если Сибеллины – свет своей земли… она же больше всего времени проводила рядом с супругом. Вот ему и досталось меньше всего заразы. К остальным она только заходила, но это позволило мужчинам продержаться до прихода помощи.

Что ж.

Даже если никто об этом не узнает, не важно! Главное, живы и здоровы. Будут здоровы.

А эданна Франческа…

Адриенна просто любовалась. Даже тем, как эданна, вскочив с ковра, кинулась к громадному зеркалу в спальне короля, посмотрела в него…

– О боже!!!

Адриенна даже ехидничать не стала. И так приятно было.

Эданна Франческа вылетела из спальни быстрее ветра. А что по дворцу к вечеру поползли слухи… а при чем тут Адриенна?

Она пришла лечить короля, которому к вечеру стало лучше. Там была эданна Франческа.

А вот что эданна кидалась на королеву, и ее величество той глаз подбила и нос расквасила…

Ой, ну вот уж это точно вранье! И не ее величество, и не нос, и вообще… Франческа на нее не кидалась. Но когда сплетников интересовали такие мелочи?