Кукушонок Лэкберг Камилла

Мартин проводил ее долгим взглядом. Иногда чужого горя бывает больше, чем можно вынести. У него была Тува, которая слишком напоминала о Пие. Он унаследовал дом своей мечты, а всего пару месяцев назад они с Метте узнали, что ждут первого общего ребенка. Но встречи вроде этой, с Вивиан, напоминали, как легко смерть может все разрушить.

– Что скажете?

Патрик следовал за Фариде Мирзой, которая быстро возвращалась к своей машине, на ходу снимая перчатки.

Подойдя к машине, она занялась защитным костюмом, который нужно было аккуратно сложить в сумку. Фариде не торопилась и как будто не обращала внимания на нетерпение Патрика, переминавшегося рядом с ноги на ногу.

– Кто-то выстрелил Рольфу Стенкло в затылок из пистолета для забивания гвоздей, – наконец ответила она. – Мы обнаружили на рукоятке волокна ткани.

– Сколько времени займет анализ?

Ответ на этот вопрос был предсказуем:

– Трудно сказать. Лаборатория сейчас перегружена.

– Еще следы были?

– Немного. Конечно, в зале полно отпечатков, как и в любом общедоступном месте. Нам предстоит искать иголку в стоге сена, но мы сделаем все возможное.

Патрик раздраженно посмотрел на толпу любопытных за заградительной лентой. Стервятники… Но со стороны площади к галерее быстро приближалась подруга Эрики Луиза. Патрик дал знак коллегам в форме ее пропустить. Луиза помахала ему рукой и побежала к отелю.

– Можете сказать хотя бы приблизительно, когда умер Рольф Стенкло? – спросил он Фариде.

Та пожала плечами.

– Окончательный ответ будет позже. Но если вас интересует предварительная оценка судмедэксперта, то где-то около полуночи, плюс-минус час.

– То есть позже судмедэксперт сможет сказать более точно?

Хедстрём смотрел на окна гостиницы. Получается, Рольф был убит, когда сам Патрик находился всего в нескольких метрах от него…

– Позже, не сейчас.

– Что ж, будем довольствоваться тем, что имеем.

Патрик коротко кивнул. Он ничего не имел против Фариде лично, но к манере Торнбьёрна общаться на месте преступления привык за долгие годы совместной работы. То, что происходило сейчас, было… просто ново.

– Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Торнбьёрн передает вам привет из Торревьехи, – сказала Фариде, как будто услышав его мысли. – Моим коллегам понадобится еще пара часов, чтобы закончить.

– Дайте знать, если найдете еще что-нибудь.

Патрик взмахом руки позвал Йосту и Мартина и, когда они подошли, показал на окна «Большого отеля».

– Возможно, Рольфа убили в самый разгар вечеринки. Я был там. Мы должны опросить гостей. Если в нужный момент кто-то из них вышел покурить или посмотрел в окно… он мог увидеть что-нибудь интересное. Мартин, ты говорил с его женой. Есть что-нибудь?

– Фотографии, которые Рольф собирался выставить, представляют собой большую ценность. То есть это могла быть неудачная попытка ограбления. Пятнадцать снимков, каждый по несколько сотен тысяч крон. Куча денег.

– Продать такое непросто. Но мы можем иметь дело с неопытным или глупым грабителем, что бывало не раз. Наконец есть черный рынок, где покупатели не задают слишком много вопросов. Хорошая идея, Мартин. Здесь есть от чего оттолкнуться. Я поговорю с Луизой Бауэр, организатором праздника. Попрошу список гостей с номерами телефонов. Нам придется обзвонить их всех, только так и можно управиться в разумные сроки.

– Мы с Йостой возвращаемся в отделение. Ты придешь, когда получишь список? – спросил Мартин, поднимаясь по Галербакену к своей машине, припаркованной возле церкви.

Но Патрик только поднял вверх большой палец. Он уже входил в отель.

– Элизабет? Хеннинг? Вы уже встали?

Луиза тяжело дышала перед дверью гостиничного номера Бауэров. Задержала воздух в легких, чтобы успокоить дыхание. Снова постучала. За дверью послышались шаги, а потом появился Хеннинг.

– В чем дело? – недовольно спросил он, завязывая пояс гостиничного халата.

По его мокрым волосам Луиза поняла, что Хеннинг только из душа. За его спиной стояла Элизабет, тоже с мокрыми волосами. Похоже, Луиза прервала совместное купание супругов в бирюзовой спа-ванне, какие, насколько она знала, имелись в номерах «люкс».

– В чем дело? – повторила за мужем Элизабет.

Бауэры удивленно смотрели на Луизу. Та сделала еще несколько глубоких вдохов, а затем сказала:

– Рольф мертв. Убит.

Элизабет громко охнула. Лицо Хеннинга потеряло всякий цвет. Он жестом пригласил Луизу войти и запер за ней дверь. Луиза опустилась на маленькую кушетку под лестницей. Хеннинг и Элизабет остались стоять. Вокруг Хеннинга уже образовывалась небольшая лужа, но он как будто ничего не замечал.

– Я сама только что узнала. Полиция уже там.

– В галерее? – Элизабет подошла к окну и, вытянув шею, посмотрела вправо.

– То есть он был убит в галерее? – эхом повторил Хеннинг.

– Да, похоже, – ответила Луиза.

Она разглядывала свои руки, все еще красные от холода после прогулки, и была удивлена, что они не тряслись. Они должны были трястись, потому что изнутри Луизу как будто била лихорадка.

– Я оденусь, – Хеннинг направился к лестнице.

Элизабет медлила и встретилась взглядом с Луизой, как будто хотела что-то сказать. Но потом поплотней закуталась в халат и последовала за мужем наверх.

– Луиза! – закричал Патрик.

– О, здравствуй, Патрик. – Луиза быстро спустилась к нему в холл. – Я слышала про Рольфа… Эрика рассказала.

Она смутилась, как будто боялась подставить Эрику, которая, возможно, не должна была делиться с ней тайнами следствия. Но Патрик успокаивающе улыбнулся.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал он, показывая на зал.

Они устроились за столиком у стены.

– Подумать только, они уже успели всё убрать, – вздохнув, заметил Патрик. – Кстати, спасибо за вчерашний вечер.

– Это вам с Эрикой спасибо, – механически отозвалась Луиза. – Так о чем ты хотел со мной поговорить?

Она решительно перешла к делу, но Патрик видел, что Луиза в шоке.

– О списке гостей. Мы полагаем, что Рольфа убили во время праздника. Поэтому придется связаться со всеми гостями, чтобы узнать, не видел ли кто-нибудь из них что-нибудь интересное.

– Ясно. Дай мне свой электронный адрес. Я отправлю тебе список, как только доберусь до компьютера.

– Номера их телефонов нам тоже понадобятся.

– В списке есть не только номера телефонов, но и домашние адреса, и электронная почта каждого гостя.

– Отлично! Это то, что нам нужно.

Он заметил кофейник на барной стойке, но тот, к разочарованию Патрика, оказался пуст. Хедстрём промерз до костей и уже чувствовал боль в суставах. Он надеялся, что это не более чем игра воображения, недаром Эрика называла мужа ипохондриком. А если все-таки возраст?

– Что тебе еще известно об этом? – Луиза с надеждой смотрела на Патрика.

Он покачал головой.

– Я не могу комментировать расследование. Скажу только, что мы пока в самом начале. Так что мне известно немногим больше, чем тебе.

– Рольф был хорошим человеком, – задумчиво проговорила Луиза. – Он и его покойная жена Эстер тесно общались с Элизабет и Хеннингом. Я не знала Эстер, она умерла много лет тому назад от рака. Но Вивиан мне очень нравится. Как она? Ты говорил с ней?

Луиза провела рукой по столешнице, смахнув крошки, оставшиеся после завтрака.

– Мы говорили, – кивнул Мартин. – Конечно, она в шоке.

– Да, – прошептала Луиза и замолчала.

Группа немецких туристов вошла в зал, громко разговаривая, но, увидев пустые столы, снова направилась к выходу. До Патрика долетело слово polizei.

Когда у Луизы зазвонил телефон, оба от неожиданности подскочили.

– Ничего, если я отвечу? – Она запустила руку в карман спортивной куртки.

– Ответь, конечно.

– Луиза Бауэр. Да… Нет, комментариев не будет… Нет. Я сама только узнала… Да, понимаю, но единственное, что я могу сказать на данный момент, – «без комментариев».

Она дала отбой и сердито покачала головой.

– Пресса? – равнодушно спросил Патрик.

– Да, «Гётеборг постен». Как они могли так быстро пронюхать? Хотя иногда люди звонят им, чтобы получить деньги за информацию…

– И не обязательно деньги. Некоторым достаточно увидеть в газете заметку, состряпанную с их подачи… – Патрик пожал плечами. – Странно все-таки.

Как полицейский, он давно перестал возмущаться бесчувственностью публики. Сострадание нынче не в моде, если оно, конечно, вообще когда-нибудь было в моде. Оставалось надеяться, что команда Фариде управится раньше, чем журналисты прорвутся за заградительную ленту. Никогда не знаешь, чего он них ожидать.

– С Элизабет и Хеннингом я тоже хотел бы поговорить. – Патрик как мог смягчил интонацию, и все-таки сумел сделать так, чтобы это прозвучало скорее как приказ, чем просьба. Бауэры много общались с Рольфом и могли вместе с Вивиан предоставить важные сведения.

Луиза кивнула.

– Они еще в отеле, собирают вещи. Я им позвоню.

– Спасибо, – Патрик поднялся.

Они направлялись к выходу, когда в зал вносили полный кофейник. Типичная для него ситуация.

– Журналисты с ума посходили!

Анника, секретарь полицейского отделения, показывала на телефон. На ее лице выступили красные пятна.

– Говори, что на данный момент без комментариев, но мы обязательно созовем пресс-конференцию. – Мартин оглянулся на Йосту, как бы в надежде получить одобрение коллеги. – Где Мельберг?

– Едет сюда. Они с Ритой и внуками были в сауне в Стрёмстаде, но он сказал, что выезжает срочно. Паула здесь, она в своем кабинете.

– Спасибо.

Опережая Йосту, Мартин зашагал по коридору. С его точки зрения, они не много потеряли бы, если б Мельберг оставался в бассейне в Стрёмстаде. Удивительно только, как его вернули в кресло начальника отделения после фиаско в Танумсхеде чуть меньше года назад[10]. Похоже, в Гётеборге он нужен еще меньше. Это единственно возможное разумное объяснение.

– Здравствуй, Паула.

Мартин встал в дверях кабинета Паулы Моралес, а Йоста пошел дальше, к себе. У Паулы по-прежнему был самый маленький кабинет, какие обычно дают недавно поступившим сотрудникам. Но она не жаловалась и сумела навести у себя порядок, в отличие от Мартина, чей кабинет всегда выглядел как после хорошей кражи со взломом.

– Здравствуй, Мартин. Как Метте?

Мартин поморщился. Сегодня утром Метте бросилась к туалету, как только он включил кофеварку.

– Так себе. Ее рвало как теленка весь день и большую часть ночи. Если это продолжится, придется ставить капельницу.

– Вот черт… – Паула озадаченно нахмурила лоб. – Кстати, почему говорят «рвет как теленка»? Разве телята страдают рвотой?

Мартин задумался и покачал головой. У него не было ответа на этот вопрос.

– Понятия не имею. Просто так говорят.

– Поскольку мне больше нечем было заняться, я стала читать о Рольфе Стенкло, – сказала Паула. – У тебя есть что-нибудь для меня? Когда приедет Патрик?

– Скоро должен быть. Нам нужно получить список гостей, это наши потенциальные свидетели. Да и пресса уже наседает. Анника отбивается от них на ресепшне.

– Да, я слышала. Быстро они пронюхали…

– Кстати, Торнбьёрн вышел на пенсию.

– Торнбьёрн, криминалист? И как это пережил Патрик?

В последнее время Хедстрём все болезненнее воспринимал любые изменения, и это стало предметом шуток между Паулой и Мартином.

– Тяжело, полагаю. Теперь вместо Торнбьёрна женщина, относительно молодая. Фариде, кажется.

– Относительно молодая – это как? – Паула рассмеялась.

Мартин покраснел:

– Ну, лет тридцать пять – сорок.

– То есть я, по-твоему, относительно молодая?

– Д-да… ты молодая, – Мартин покраснел еще больше. – Я вот, ыходит… тоже молодой.

Улыбка Паулы стала шире.

– Ты никогда не состаришься, Мартин.

Он понял, что она имела в виду – его рыжие, вечно взлохмаченные волосы и веснушки, делавшие Мартина похожим на мальчика с тюбика «Каллес кавиар»[11]. Иногда это работало на него, но чаще против, поскольку плохо сочеталось с общепринятым представлением о серьезном, авторитетном полицейском.

Засигналил мобильный – эсэмэска от Патрика. Мартин прочитал ее и поднял глаза на Паулу:

– Патрик приедет, как только переговорит с виновниками вчерашнего торжества. Это ближайшие друзья жертвы. Но он получил список гостей и переслал нам.

Паула кивнула и включила компьютер.

– Да, список уже висит у меня в почте.

– Отлично. Можешь распределить фамилии между мной, собой и Йостой? Тогда мы сможем начать.

Мартин тяжело вздохнул и направился в свой кабинет. Что там еще скажут с похмелья эти потенциальные свидетели…

Рикард Бауэр проснулся с неприятным чувством, будто забыл что-то важное. Собственно, для него это было обычное чувство, но сегодня оно переживалось особенно тяжело.

Он ощупал правую сторону кровати, где обычно спала Тильда. По какой-то необъяснимой причине Рикард бывал страшно похотлив с похмелья. Тильде ничего не нужно было делать, просто лежать – у него трещала голова и без ее резких движений.

Но ее сторона была пуста.

– Тильда?

Вместо ответа – шум воды в ванной. Она моется. Рикард снова зарылся в подушки. Воспоминания о вчерашнем вечере промелькнули и опять ускользнули из сознания. Ловить их все равно что собирать туман горстями. Рикард услышал, как Тильда вышла из ванной. Отлично. Значит, теперь она ему поможет…

– О, ты проснулся.

Все надежды рухнули, как только он услышал этот тон.

– Да… – медленно ответил Рикард, в надежде получить объяснения.

Наверное, лучше было бы и дальше оставаться в неведении, но такое состояние не может продолжаться вечно. Это все равно что знать, что за углом тебя подстерегает грабитель.

– Ты чем-то расстроена?

Тильда демонстративно вздохнула и вытерла полотенцем волосы. Она была голая. Похотливость Рикарда боролась с отупляющей тяжестью похмелья, но сигналы о том, что что-то не так, похоже, еще не достигли его члена.

– Черт возьми, что ты о себе думаешь?! Ты опозорил вчера всех нас – и себя, и меня, и родителей! Это и в самом деле очень больно, неужели ты не понимаешь? Твои родители празднуют золотую свадьбу, а ты при гостях ругаешь отца… Ты перечислил все свои обиды за эти двадцать минут! И сделал это именно сейчас, когда нам больше всего нужна помощь твоей матери. Думаешь, после этого мы можем на нее рассчитывать, да? И по чьей же милости мы увязли в этом дерьме, как ты считаешь?.. По твоей.

Под потоком брани Тильды член ослаб, и Рикард в отчаянии сел на кровати, прислонившись к спинке.

– В дерьме? – переспросил он. – А как же все твои путешествия – в Дубай, Париж, на Ибицу? Ты так любишь строить из себя великосветскую даму – за чей счет, позволь спросить? Но стоит чуть перемениться ветру – и вот уже я во всем виноват… Это справедливо, ты считаешь?

Тильда молчала. Рикард раздраженно перекинул ноги через край кровати и сунул в гостиничные тапочки. Член определенно получил сообщение и окончательно сник.

– Ладно, вчера это было лишним, но старик все заслужил. И я готов подписаться под каждым своим словом, что бы я там ни говорил. В конце концов, мать – не единственный наш вариант. И я еще сумею на нее налечь, не переживай. Я делал кое-что и похуже вчерашнего, и она всегда прощала. – Он натянул джинсы и футболку. – Я ее любимчик.

– Да, и это самое странное, – пробормотала Тильда, но выражение ее лица смягчилось.

– Меня невозможно не любить, – Рикард улыбнулся самой очаровательной своей улыбкой.

Тильда фыркнула, но просветлела.

Рикард притянул ее к себе, чувствуя, что член снова оживился…

После того как Луиза спешно ушла, Эрика еще оставалась на веранде. Туман снаружи не развеивался, но таблетки уже начали действовать. И по мере того, как отпускала головная боль, Эрика все больше погружалась в размышления о событиях вчерашнего вечера. Что там говорила Вивиан? В прошлом Рольфа есть какое-то загадочное убийство? Полная решимости, Эрика вышла в прохожую, надела куртку от «Хелле Хансен» и шапку. С похмелья она мерзла больше обычного, поэтому, немного подумав, сунула в карман пару перчаток.

Эрика знала этот дом в Сельвике. Ничто не остается не замеченным на их побережье. Через пару сотен метров она стала задыхаться и умерила шаг. Легкие были готовы взорваться. Как видно, прогулки с Луизой еще не возымели должного эффекта.

Наконец впереди показалась маленькая желтая избушка. Отсюда открывался фантастический вид на залив, но только не сегодня, когда весь мир погрузился в мутную, серую жижу.

Неуверенность Эрики росла по мере приближения и достигла пика у двери. Она занесла руку и остановилась в нерешительности, не имея ни малейшего представления ни о самочувствии Вивиан, ни о том, дома ли та вообще. Но рука, как видно, приняла решение за Эрику и уверенно забарабанила по дереву.

Эрика отступила на шаг и стала ждать. Тишина – неужели и в самом деле никого? Потом послышались медленные шаги. Дверь открылась, и на пороге возникла Вивиан.

– Входите, – пригласила она, как будто ждала Эрику, и отошла в сторону.

Притолока была такой низкой, что Эрике пришлось пригнуться, хотя без обуви ее рост был не выше 168 сантиметров.

– Кофе у меня нет. Только чай, – беззвучно сказала Вивиан.

Эрика последовала за ней на крохотную кухню, интерьер которой, похоже, не обновлялся с пятидесятых годов.

– Ройбуш?

– Это было бы хорошо.

Эрика собиралась сесть за шаткий стол с потертой скатертью, но Вивиан остановила ее:

– Идите на веранду. Там светлее. Сейчас я принесу чай.

Эрика села в одно из плетеных кресел на веранде и подумала о том, что этот дом сдается приезжим и нет постоянного хозяина, чтобы заняться им всерьез. Наверняка его скоро продадут – немцам или норвежцам, которые всё здесь обновят и сделают ремонт. Может, Анна получит заказ… Она единственный в округе дизайнер по интерьерам.

Легкий скрип половиц объявил о приближении Вивиан с дымящимся чаем и сахаром в маленькой фарфоровой мисочке, которую она поставила на стол вместе с чашками.

– Возьмите. Может, молока?

– Нет, просто с сахаром будет хорошо.

Эрика дождалась, пока Вивиан сядет, и тихо спросила:

– Как вы?

Вивиан покачала головой.

– Я говорила об этом с полицейским и больше не выдержу, извините. Ни слова о смерти Рольфа. Но я могу рассказать о его жизни. Вы ведь за этим ко мне и пришли, да?

Эрика кивнула.

– Вчера за столом вы упомянули какое-то загадочное убийство, связанное с прошлым Рольфа…

– Признаюсь, я рассчитывала вас этим заинтересовать. Думала сделать дополнительную рекламу выставке Рольфа.

– Мне действительно стало любопытно. Уверены, что можете говорить об этом сейчас?

Эрика сглотнула. Вот опять: она навязалась женщине, только что потерявшей мужа… «Ты умеешь выбрать время» – так говорит об этом Патрик.

Вивиан протянула руку, покрытую возрастными пигментными пятнами, и похлопала Эрику по руке.

– Я действительно не знаю, что должно было быть на этой выставке Рольфа. И то же говорила тому странному молодому полицейскому в отеле. Но несколько лет тому назад, в Стокгольме, я как-то застала Рольфа с фотографией Лолы…

– Кто такая Лола?

Эрика глотнула чая, в котором, помимо ройбуша, чувствовался привкус имбиря. Очень удачно. Она добавила еще кусочек сахара и перемешала.

– Лола – подруга молодости Рольфа. Я не так много о ней знаю. Рольф почти не рассказывал об этом периоде своей жизни. Обмолвился только как-то, что она жила в Васастане с дочерью и будто бы их убили. Они сгорели в своей квартире, а убийцу так и не нашли.

– Ужасно…

Вивиан трогала пальцем свою чашку, но не пила.

– Ужасно, да. Думаю, это событие как-то повлияло на них всех.

– На них?

Вивиан вздрогнула.

– Я имею в виду Рольфа и его друзей – Хеннинга, Элизабет, Уле и Сюзанну. Иногда я спрашиваю себя, не это ли заставило их открыть клуб «Бланш»?.. – Она покачала головой и тихо добавила: – Простите мою старческую болтовню.

– Как фамилия Лолы? – спросила Эрика. – И… о каком времени мы говорим?

Вивиан кивнула.

– Думаю, где-то начало восьмидесятых. Фамилии ее я не знаю. Помню только, Рольф говорил, будто у дочери было прозвище, что-то вроде Мими или Лили… Но я могу показать вам ее фото. Я говорила, что оно висит на стене в нашей спальне?

Вивиан запнулась на слове «нашей» и вся сникла. Сузила глаза и несколько секунд смотрела перед собой. Потом встала.

– У меня есть номер журнала «Красивый дом» с репортажем о нашей квартире. Это то немногое, что я успела сделать для Рольфа. Он знал, сколько сил и времени я положила на обустройство нашего жилища, поэтому и согласился, хотя в глубине души ненавидел все это. Журнал у меня на тумбочке в спальне, сейчас принесу.

Вивиан вошла в дом, а Эрика перевела взгляд на окутанное туманом море и отпустила мысли. В этот момент она почувствовала, что рассказ Вивиан пробудил в ней писателя. Когда половицы снова заскрипели, вскинула голову. Вивиан вернулась на веранду с журналом в руке.

– Вот, здесь можно увидеть этот снимок.

Эрика взяла интерьерный журнал. На одном из снимков спальни Рольфа и Вивиан на стене хорошо просматривалась черно-белая фотография. Совсем небольшая, но Эрика отчетливо видела красивую женщину с длинными распущенными волосами и безупречным макияжем. Прозрачная блузка на ней была расстегнула, так что открывался вышитый бюстгальтер.

Эрика внимательно разглядывала фотографию. Что-то в облике Лолы ее настораживало. Наконец она увидела, что лифчик был на набивке.

– Лола была мужчиной? – спросила Эрика.

Вивиан пожала плечами и села.

– Она была красивой. По крайней мере, судя по этому снимку, на котором я ее только и видела. «Невинность» – так Рольф назвал эту свою работу.

– То есть больше вы о ней ничего не знаете, кроме того, что ее звали Лола и она жила в Васастане? И что она и дочь были убиты… – понизив голос, добавила Эрика.

– Да, к сожалению. Рольф никогда об этом не говорил, но я видела, что эта смерть не прошла для него даром. Мы прожили вместе почти двадцать лет и научились читать друг друга. Лола много для него значила.

– Как вы думаете, почему он назвал этот снимок «Невинность»?

Эрика продолжала внимательно разглядывать Лолу. Писательница в ней оживилась. Она ухватила историю – с этого начинались почти все ее книги. С человеческой судьбы, желания узнать, что произошло, и вникнуть в это глубже… Женщина и ее дочь были убиты, преступники остались безнаказанными – эту несправедливость Эрике нужно было исправить.

– Не знаю, – ответила на ее вопрос Вивиан. – Как я уже сказала, Рольф не особенно делился со мной своими секретами.

– И вы его не расспрашивали?

Вивиан криво улыбнулась.

– Он был художник. Творец. Я приучилась мириться с его капризами. Много времени прошло с тех пор, как я перестала задавать вопросы. Но всегда думала о Лоле.

– Вы и меня ею заинтересовали, – сказала Вивиан. – Посмотрю, что еще можно узнать о Лоле и обстоятельствах ее смерти. Могу я позвонить вам или зайти, если откроется еще что-нибудь интересное? Вы еще долго здесь пробудете?

Женщина в кресле напротив вдруг будто ссохлась. Эрика хотела обнять ее, но не была уверена, как Вивиан воспримет этот жест.

– Я… не знаю. Мы сняли этот дом на месяц, но я не останусь здесь так долго. Хотя… мне нужно знать, когда мне отдадут Рольфа… – Ее голос дрогнул.

– У вас есть кто-нибудь, кто мог бы побыть это время с вами?

Вивиан медленно кивнула.

– Хеннинг звонил и сказал, что я могу несколько дней пожить на их острове. Думаю согласиться, пока ситуация не прояснится.

– Звучит разумно. – Эрика поднялась со стула, довольная, что Вивиан не останется наедине со своим горем. – Спасибо. А я намерена узнать больше о Лоле.

– Держите меня в курсе, – хрипло напутствовала ее Вивиан. – Конечно, я не могу знать этого наверняка, но что-то мне подсказывает: это именно то, чего хотел бы Рольф.

Эрика возвращалась домой в глубокой задумчивости. Поднимаясь по склону, она обернулась. Вивиан все еще стояла на веранде маленького желтого дома и смотрела в туман.

– Я вызвала морское такси, – сказала Элизабет. – Нас заберут от туристического бюро через четверть часа.