Песни сирен Макдермид Вэл
— Прошу вас, Тони, не ходите за ограждение, — произнес Брендон. — У оперативной группы еще очень много работы, им вовсе не нужно, чтобы мы наследили на месте происшествия.
Кэрол открыла ворота и жестом предложила мужчинам пройти. Напрасно Тони надеялся, что ее рассказ подготовил его к тому, что его ожидало. Картина была гротескная: никаких следов крови, просто дикость какая-то! Логика подсказывала, что изломанное тело должно напоминать кубик льда в стакане «Кровавой Мэри». Он видел такие чистые тела лишь в похоронном бюро. Но вместо того чтобы лежать спокойно, как мраморная статуя, это тело было скручено и напоминало пародию на человеческую плоть, марионетку с разъятыми членами, которую оставили лежать там, куда она упала, когда перерезали бечевки.
Когда двое мужчин вошли во двор, полицейский фотограф перестал щелкать и кивнул Джону Брендону.
— Продолжай, Гарри, — сказал Брендон, не утративший присутствия духа. Никто не видел, что он крепко сжал кулаки в карманах куртки.
— Я сделал все снимки с дальнего и близкого расстояния, мистер Брендон. Теперь нужно снять все вблизи, — сказал фотограф. — На нем много ран и синяков, я хочу проверить, все ли снял.
— Молодец, — похвалил Брендон.
Кэрол добавила:
— Гарри, когда все сделаете, можете снять все машины, стоящие поблизости?
Фотограф поднял брови.
— Все?
— Все, — кивнула Кэрол.
— Хорошая мысль, Кэрол, — заметил Брендон, прежде чем помрачневший фотограф успел запротестовать. — Всегда есть шанс, что наш миляга убрался отсюда пешком или в машине жертвы. А свою он мог оставить здесь, чтобы забрать ее позже. А с фотографиями защитнику гораздо труднее спорить, чем с записной книжкой.
Фотограф фыркнул и снова повернулся к телу. Эта короткая перепалка дала Тони время, чтобы обуздать взбунтовавшийся желудок. Он подошел ближе к телу, пытаясь хотя бы приблизительно представить себе человека, способного на подобную жестокость.
«Во что ты играешь? — мысленно спросил он. — Что это для тебя значит? Какой обмен происходит между этой изломанной плотью и твоим желаньем? Я считал, что умею соединять несоединимое, но ты — мистер X., да? Ты совершенно особенный. Ты изощрен в извращенности, ты настоящий монстр самообладания. Ты станешь одним из тех, о ком пишут книги. Добро пожаловать в большую игру!»
Поняв, что почти готов восхититься умом преступника, Тони заставил себя сосредоточиться на реальности. Глубокий порез на шее практически обезглавил жертву, голова вывернулась назад, как на шарнирах. Тони глубоко вздохнул и сказал:
— В «Сентинел Таймс» говорится, что всем жертвам перерезали горло. Так?
— Да, — кивнула Кэрол. — Всех их мучили, и всех убили, перерезав горло.
— Все раны такие же глубокие?
Кэрол покачала головой.
— Я хорошо изучила только второй случай, там рана была далеко не такая страшная. Но я видела фотографии.
«Слава богу, — подумал Тони, — это похоже на сведения». Он отошел на пару шагов и осмотрел место. Если не считать тела, там не было ничего, что отличало бы этот задний двор от всякого другого. У стены сложены ящики с тарой, крышки больших мусорных контейнеров на колесиках плотно закрыты. Очевидно, что отсюда ничего не было взято и ничего не оставлено… кроме тела.
Брендон откашлялся.
— Ну что же, Кэрол, здесь, кажется, все под контролем. Я, пожалуй, пойду поговорю с журналистами. Когда мы подъехали, я видел, что Пенни Берджесс пыталась оторвать рукав из вашего плаща. Можно не сомневаться, остальная свора явилась следом. Увидимся в Главном управлении. Загляните в мой кабинет. Я хочу поговорить с вами насчет участия в работе доктора Хилла. Тони, я оставляю вас в нежных руках Кэрол. Когда вы здесь закончите, может, устроите совещание с Кэрол, чтобы она показала всем досье.
Тони кивнул.
— Звучит неплохо. Спасибо, Джон.
— Я буду поблизости. И еще раз спасибо.
Брендон ушел, закрыв за собой ворота.
— Значит, вы создаете психологические профили? — спросила Кэрол.
— Пытаюсь, — небрежно бросил он.
— Слава богу, лед тронулся, — сухо сказала она. — А то я боялась, что начальство никогда не признает душегуба серийным убийцей.
— Я тоже, — подхватил Тони. — После первого случая я встревожился, а после второго убийства сомнений не осталось.
— Полагаю, вашим мнением никто не поинтересовался, — устало сказала Кэрол. — Чертовы бюрократы.
— Это больное место. Даже когда у нас будет спецподразделение, подозреваю, все равно придется ждать, пока наберут пригодных сотрудников.
Кэрол не успела ответить — лязгнули ворота. Они резко обернулись. Тони увидел перед собой гиганта — пивное брюхо, глаза как две крыжовины. Да, детектива-суперинтенданта Тома Кросса не зря прозвали Пучеглазом… Мышиного цвета волосы обрамляли плешь, как монашескую тонзуру.
— Сэр… — Кэрол поприветствовала начальника.
Светлые брови нахмурились, придав лицу раздраженное выражение. Судя по глубоким морщинам между бровями, это выражение было обычным для него.
— Кто вы, черт побери, такой? — спросил он, наставив на Тони толстый короткий палец.
Тони автоматически отметил обкусанный ноготь. Не дав ему ответить, Кэрол быстро сказала:
— Сэр, это доктор Тони Хилл из Министерства внутренних дел. Он изучает возможность создания специализированного подразделения по разработке психологических профилей преступников. Доктор Хилл, это детектив-суперинтендант Том Кросс. Он руководит всеми нашими расследованиями.
Вторая часть представления Кэрол потонула в грохоте ответных слов Кросса.
— О чем это вы, милочка? Здесь произошло преступление. Нельзя позволять околачиваться тут всяким там Томам, Дикам или чинушам из Министерства.
Кэрол на мгновение закрыла глаза и сказала, безмерно удивив Тони веселостью тона:
— Сэр, доктора Хилла привез с собой мистер Брендон. Он полагает, что доктор Хилл сумеет помочь нам в создании психологического профиля убийцы.
— Убийцы? Что вы хотите сказать? Сколько раз вам повторять? В Брэдфилде вовсе не гуляет на свободе серийный убийца. У нас кучка мерзких извращенцев, подражающих друг другу. Знаете, почему так трудно работать с вами, торопыгами-выпускниками? — вопросил Кросс, наклонившись к Кэрол.
— Уверена, вы мне скажете, сэр, — сладким голосом ответила она.
Кросс замолчал, вид у него был озадаченный, как у собаки, которая слышит жужжание мухи, но не видит ее. Наконец он произнес:
— Все вы жаждете славы. Хотите роскоши и газетных заголовков, а не копания в грязи. Вы не дураки, вам неохота корпеть над расследованием трех убийств, поэтому вы пытаетесь свалить их в одну кучу, чтобы свести к минимуму усилия и раздуть с помощью журналюг собственную значимость. А вы, — добавил он, разворачиваясь к Тони, — можете убираться сию же минуту с моего места преступления. Меньше всего нам нужны либералы с обливающимся кровью сердцем, которые говорят нам, что мы ищем беднягу-гомика, которому в детстве не купили игрушечного медвежонка. Злодеев ищут не трепачи. Это дело полиции.
Тони улыбнулся.
— Я совершенно с вами согласен, суперинтендант. Но, кажется, ваш помощник считает, что я могу помочь вам сориентироваться.
Кросс был слишком опытен, чтобы попасться на удочку вежливости.
— Я возглавляю самую эффективную группу в городской полиции, — возразил он. — И мне не нужно, чтобы какой-то там доктор указывал мне, как поймать кучку гомиков, одержимых манией убийства. — Он снова повернулся к Кэрол. — Инспектор, проводите доктора Хилла за ограждение. — Ему удалось произнести чин Кэрол так, что он прозвучал как оскорбление. — А когда сделаете это, вернитесь обратно и сообщите мне все, что вам удалось узнать о нашем последнем убийце.
— Очень хорошо, сэр. Кстати, вам, вероятно, захочется присоединиться к мистеру Брендону? Он экспромтом дает пресс-конференцию за углом, перед домом. — На сей раз к елею в ее голосе примешался яд.
Кросс взглянул на тело, распростертое на земле.
— Ладно, он-то уж никуда не денется, а? Хорошо, инспектор, я буду ждать доклада, как только покончу с прессой. — И он исчез так же шумно, как появился.
Кэрол положила руку на локоть Тони и вывела его за ворота.
— На это стоит посмотреть, — шепнула она на ухо Тони, ведя его по проулку вслед за Кроссом.
С полдюжины репортеров присоединились к Пенни Берджесс: они толпились за желтыми лентами ограждения. Джон Брендон стоял к ним лицом. Когда Кэрол и Тони подошли ближе, им стала слышна какофония журналистских вопросов. Они остановились в сторонке, а Кросс протиснулся мимо констебля, стоявшего рядом с Брендоном, и крикнул:
— По очереди, леди и джентльмены. Тогда всех будет слышно.
Брендон повернулся к Кроссу с безмятежным видом.
— Благодарю вас, суперинтендант Кросс.
— Гуляет ли в Брэдфилде на свободе серийный убийца? — спросила Пенни Берджесс, воспользовавшись мгновением тишины. Ее голос прозвучал как крик птицы — вестницы несчастья.
— Нет никаких причин предполагать… — начал Кросс.
Брендон с ледяным видом оборвал его.
— Оставьте это мне, Том, — почти приказал он. — Как я только что заявил, сегодня во второй половине дня мы нашли тело белого мужчины в возрасте около тридцати лет или чуть старше. Пока рано утверждать окончательно, но есть некоторые признаки, что это убийство связано с тремя предыдущими, имевшими место в Брэдфилде за последние девять месяцев.
— Значит ли это, что вы считаете эти убийства работой одного убийцы? — спросил молодой журналист, выставивший микрофон вперед, как электрошокер для скота.
— Да, мы рассматриваем такую возможность.
Кросс выглядел человеком, мечтающим кому-нибудь врезать. Он сжал руки в кулаки, кустистые брови нависли над глазами.
— На данной стадии это не более чем предположение, — произнес он с вызовом.
Пенни снова вмешалась. Она явно взяла на себя роль вожака банды.
— Как это повлияет на ваш подход к расследованию, мистер Брендон?
— Мы объединим расследования убийств в руках специальной комиссии. Мы воспользуемся Главной компьютерной системой Министерства внутренних дел, чтобы проанализировать имеющиеся там данные, и мы уверены, — это поможет нам найти новые подходы, — сказал Брендон. Мрачное выражение его лица не вязалось с оптимизмом тона.
— Давай-давай, — тихо пробормотала Кэрол.
— А вы не слишком с этим задержались? Не получил ли убийца фору, потому что вы не соглашались признать серийность? — прозвучал сердитый голос из задних рядов.
Брендон расправил плечи и бросил в толпу суровый взгляд.
— Мы полицейские, а не ясновидящие. Мы не строим теорий, не имея фактов. Будьте уверены, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы убийца предстал перед судом как можно скорее.
— Вы воспользуетесь помощью психолога-криминалиста? — Это снова была Пенни Берджесс.
Том Кросс бросил на Тони полный ненависти взгляд.
Брендон улыбнулся.
— Пока это все, леди и джентльмены. Позже наша пресс-служба сделает заявление. А теперь извините — у нас очень много работы. — И он милостиво кивнул журналистам, повернулся, крепко взял Кросса за локоть, и они пошли обратно.
Спина у Кросса одеревенела от возмущения. Кэрол и Тони шли следом, отстав на несколько шагов.
— Инспектор Джордан, кто этот новичок?
— Господи, от этой женщины никуда не денешься, — пробормотала Кэрол.
— Тогда мне лучше держаться от нее подальше, — заметил Тони. — Быть последней новостью на первой полосе опасно для здоровья.
Кэрол замерла на месте.
— Вы хотите сказать, что убийца может вычислить вас?
Тони усмехнулся.
— Нет. Я хочу сказать, что у вашего начальника может случиться апоплексический удар.
Неудержимое желание улыбнуться в ответ охватило Кэрол. Этот человек не похож ни на одного из блатных, присланных Министерством. У него не только есть чувство юмора, — он явно из тех, кого ее подруга Люси называет «сразу не разжуешь». Судя по некоторым признакам, Тони Хилл — самый интересный человек из всех, кого она встречала в профессиональном кругу.
— Может, вы и правы, — только и сказала она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали уклончиво.
Они дошли до угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Том Кросс кинулся на Брендона.
— Не сочтите за дерзость, сэр, но все, что вы сказали, идет вразрез со всем, что я говорил этим типам.
— Пора изменить подход, Том, — сдержанно произнес в ответ Брендон.
— Тогда почему было не обсудить это со мной заранее и не выставлять меня перед этой сворой полным идиотом? Не говоря уж о моих людях. — И Кросс воинственно двинулся на Брендона, наставив указательный палец ему в грудь. Но здравый смысл карьериста взял верх, и рука опустилась.
— Хотите сказать, что, если бы я пригласил вас к себе в кабинет и предложил изменить подход, вы бы согласились? — В голосе Брендона зазвенела сталь, и Кросс это почувствовал.
Его нижняя челюсть выдвинулась вперед.
— К концу дня, — сказал он, — я получу выводы оперативников.
Слушая его задиристые слова, Тони видел маленького мальчика, агрессивного задиру, обижающегося на взрослых, имеющих над ним власть.
— Я помощник начальника уголовной полиции. Я принимаю решения, и я только что принял одно, которое повлияет на вашу работу. С этого момента вы возглавляете общее расследование одного дела. Ясно, Том? Или мне повторить?
Впервые Кэрол поняла, как высоко поднялся Джон Брендон по служебной лестнице. Угроза в его голосе не была пустой. Он был явно готов сделать все, что потребуется, чтобы достичь своей цели, и действовал с уверенностью человека, привыкшего побеждать. Деваться Тому Кроссу было некуда.
И он отыгрался на Кэрол.
— Вам что, больше нечего делать, инспектор Джордан?
— Я выполняю ваше приказание, сэр, — ответила она. — Вы велели мне подождать, когда закончится пресс-конференция.
— Прежде чем вы этим займетесь… Том, разрешите познакомить вас с доктором Тони Хиллом, — сказал Брендон, жестом подзывая Тони.
— Мы знакомы, — ответил Кросс, надувшись, как школьник.
— Доктор Хилл согласился работать с нами в этом расследовании. У него больше опыта в составлении психологических профилей серийных преступников, чем у любого другого психолога в стране. Он согласился засекретить свое участие.
Тони улыбнулся, как дипломат, делая вид, что осуждает себя.
— Меньше всего мне бы хотелось превращать ваше расследование в спектакль. Когда мы схватим этого ублюдка, я хочу, чтобы вся честь досталась вашей группе. В конце концов, всю работу проделают полицейские.
— Тут вы правы, — пробормотал Кросс. — Я не хочу, чтобы вы вертелись у нас под ногами.
— Никто этого не хочет, Том, — сказал Брендон. — Вот почему я попросил Кэрол осуществлять связь между Тони и нами.
— Я не могу позволить себе лишиться старшего офицера, — возразил Кросс.
— Вы не потеряете инспектора Джордан, — пообещал Брендон. — В вашем распоряжении окажется полицейский, знающий все четыре дела, Том. — Он взглянул на часы. — Мне нужно ехать. Шеф хочет устроить брифинг. Держите меня в курсе, Тони.
Брендон махнул рукой, вышел на улицу и исчез.
Кросс вынул пачку сигарет из кармана и закурил.
— Знаете, с чем у вас нелады, инспектор? — спросил он. — Вы не так умны, как думаете. Один неверный шаг, леди, и я вас в порошок сотру.
Он затянулся и выпустил дым в сторону Кэрол. Усилия его пропали зря — порывом ветра дым отнесло в сторону. С отвращением на лице Кросс круто развернулся и отправился на место преступления.
— Вы познакомились с замечательным персонажем, — прокомментировала Кэрол.
— Теперь я хотя бы знаю, откуда ветер дует, — отозвался Тони. На лицо ему упали первые капли дождя.
— Вот черт! — воскликнула Кэрол. — Только этого нам не хватало! Слушайте, мы можем встретиться завтра? Вечером я возьму папки и заранее просмотрю их. А потом вы сможете порыться в них.
— Хорошо. В моем офисе, в десять часов?
— Прекрасно. Давайте адрес.
Тони смотрел вслед Кэрол. Интересная женщина, очень умная. Да еще и привлекательная, с этим согласится большинство мужчин. Когда-то ему почти хотелось увлечься именно такой женщиной. Но он давно понял, что лучше даже не пытаться.
Был восьмой час, когда Кэрол наконец вернулась в Главное полицейское управление. Позвонив Джону Брендону, она приятно удивилась, когда он ответил.
— Поднимитесь ко мне, — велел он.
Войдя в его кабинет, она удивилась еще больше: Брендон разливал в две кружки кофе из кофеварки.
— Молоко и сахар? — спросил он.
— Ни то, ни другое, — ответила она. — Приятный сюрприз, сэр!
— Я бросил курить пять лет назад, — сообщил Брендон. — Теперь только на кофеине и держусь. Садитесь.
Кэрол сгорала от любопытства. Она никогда еще не переступала порог кабинета начальника. Стены выкрашены в кремовый цвет, мебель такая же, как у Кросса, с той лишь разницей, что дерево блестит, нет следов от затушенных о столешницу сигарет и белесых кружков, оставленных горячими чашками. В отличие от большинства старших офицеров, Брендон не украшал стены фотографиями и взятыми в рамочку благодарностями. Он предпочел повесить несколько репродукций картин конца XIX века, с изображениями уличных сценок в Брэдфилде. Единственной вещью в комнате, которая оправдывала ожидания, была фотография жены и детей на письменном столе — увеличенный снимок, сделанный на борту яхты. Брендон, игравший в прямодушного, грубоватого служаку, на самом деле был сложным и умным человек.
Он указал Кэрол на стул, стоящий перед его столом, и тоже сел.
— Хочу внести ясность… — Брендон взял быка за рога. — Вы докладываете о ходе следствия суперинтенданту Кроссу. Он руководит этой операцией. Но я хочу видеть копии донесений — ваших и доктора Хилла, и хочу быть в курсе любой гипотезы, которая у вас появится и которую вы не сочтете возможным доверить бумаге. Как вам такая щекотливая перспектива?
Кэрол подняла брови.
— Есть только один способ узнать, сэр, — ответила она.
Брендон едва заметно улыбнулся. Он всегда предпочитал честность вилянию.
— Ладно. Вы получите доступ ко всем досье всех групп. Если возникнут проблемы, если почувствуете, что кто-то пытается вставлять палки в колеса вам и доктору Хиллу — я должен узнать об этом немедленно, и не важно, от кого это будет исходить. Утром я сам поговорю с группой, дабы убедиться, что все усвоили новые правила игры. Я могу быть вам чем-то полезен?
«Это только начало, — устало подумала Кэрол. — Любовь к трудностям — это прекрасно. Но, кажется, на сей раз любовь станет тяжелым испытанием».
Тони закрыл за собой дверь, бросил кейс и прислонился к стене. Он получил то, что хотел. Теперь это борьба умов, схватка его проницательности с извращенным воображением убийцы. Он должен найти извилистую тропку, ведущую прямо к сердцу преступника. Тони придется пройти по ней, избежать обманчивой игры теней, не заблудиться в предательском подлеске.
Он оттолкнулся от стены, внезапно ощутив крайнюю усталость, и пошел на кухню, стягивая с себя галстук и расстегивая рубашку. Сначала он выпьет холодного пива, а потом займется газетными вырезками по трем предыдущим убийствам. Не успел он открыть холодильник, как зазвонил телефон. Захлопнув дверцу, Тони схватил трубку, пытаясь, не уронить ледяную жестянку.
— Алло?
— Энтони, — произнес голос в трубке.
Тони с трудом сглотнул.
— Мне некогда, — сказал он, перебивая хрипловатое контральто. Поставив жестянку на кухонный стол, он потянул за колечко.
— Делаешь вид, что недосягаем? Ну да, хочешь покобениться! Я думала, что вылечила тебя от попыток избегать меня. Полагала, что все это уже позади. Не говори, что хочешь двинуться в обратном направлении и бросить трубку, не дав мне договорить. Это все, о чем я прошу. — В голосе прозвучали дразнящие интонации. Собеседница Тони готова была рассмеяться.
— Я не делаю вид, — запротестовал он. — Сейчас и правда неподходящий момент. — Он ощутил, как в душе медленно нарастает гнев.
— Конечно. Ты мужчина. Ты босс. А может, хочешь что-нибудь изменить? Понимаешь, куда я клоню? — Голос превратился во вздох, дразня и заводя собеседника. — В конце концов, это ведь строго между нами. Как говорится, только для совершеннолетних…
— Значит, я не могу сказать «нет»? Что, такое право есть только у женщин? — спросил он, уловив в своем голосе напряжение. Его злость росла, как и комок в горле.
— Господи, Энтони, когда ты злишься, голос у тебя становится такой сексуальный! — промурлыкал голос.
Тони в замешательстве отвел трубку от уха, глядя на нее, как на инопланетный артефакт. Иногда он спрашивал себя: те слова, что он произносит, это то, что слышат его собеседники?
С беспристрастием клинициста он отметил, что пальцы, стиснувшие трубку, от напряжения побелели. Мгновение спустя он снова приложил трубку к уху.
— Я растекаюсь, стоит мне только услышать твой голос, Энтони, — продолжала она. — Тебе не хочется узнать, во что я одета, что сейчас делаю? — Она соблазняла, ее дыхание стало учащенным.
— Слушай, у меня был трудный день, у меня уйма работы, и как бы мне ни нравились наши маленькие игры, сегодня вечером я не в настроении. — И Тони в отчаянии оглядел свою кухню, как будто искал пожарный выход.
— Милый, у тебя такой напряженный голос. Позволь мне снять с тебя усталость. Давай поиграем. Подумай обо мне, расслабься. Ты же знаешь, что потом тебе будет лучше работаться. Ты же знаешь, что со мной тебе лучше всего. Ты — жеребец, я — королева секса, для нас нет ничего невозможного. Для начала я заведу с тобой самый грязный, самый сексуальный, самый заводной разговор на свете.
Внезапно его злость вырвалась на свободу.
— Не сегодня! — заорал Тони и бросил трубку с такой силой, что жестянка с пивом подпрыгнула.
Тони с отвращением посмотрел на банку, схватил ее и швырнул в мойку. Жестянка задребезжала, перекатываясь по нержавейке и выплевывая пиво и пену. Тони присел на корточки, опустил голову и закрыл лицо руками. Сегодня, оказавшись лицом к лицу с чужими кошмарами, он не хотел вспоминать собственную неполноценность. Телефон снова зазвонил, но он не шелохнулся, только еще крепче зажмурил глаза. Когда включился автоответчик, звонивший положил трубку.
— Сука, — злобно прошипел он. — Сука.
~~~
Когда мои соседи уходят утром на работу, они спускают свою немецкую овчарку с цепи на заднем дворе. Весь день она без устали бегает, рыщет по залитой бетоном площадке с усердием тюремного стражника, по-настоящему любящего свою работу. Овчарка коренастая, черная с рыжим, лохматая. Стоит кому-то войти в соседний двор, и она начинает лаять: гортанная какофония хуже любого вторжения. Когда позади домов в проулке появляются мусорщики, собака впадает в истерику, встает на задние лапы, а передними без устали скребет о тяжелые деревянные ворота. Я слежу за ней через окно задней спальни. Стоя на задних лапах, она почти достает до верхней перекладины ворот. Превосходная зверюга.
В следующий понедельник я покупаю пару фунтов мяса и нарезаю его кубиками, как советуют лучшие кулинары. Потом делаю в каждом кубике маленький разрез и вкладываю туда по таблетке транквилизатора, который врач упорно мне выписывает. Мне они без надобности, я никогда ими не пользуюсь, но предчувствую, что однажды они могут пригодиться.
Я выхожу через заднюю дверь, и в лицо мне ударяет залп собачьего лая. Я могу позволить себе повеселиться в последний раз. Сую руку в миску с влажным, холодным и липким на ощупь мясом. Потом начинаю горстями бросать его через стену. Вернувшись домой, мою руки и поднимаюсь наверх, на свой наблюдательный пункт у компьютера. Выбираю создающий жестокости и дикости мир Дарксида. Несмотря на поглощенность игрой, то и дело посматриваю в окно. Через некоторое время собака падает на землю, язык вываливается у нее из пасти. Я выхожу из игры и беру бинокль. Она, кажется, еще дышит, но не двигается.
Я сбегаю вниз, беру приготовленную заранее сумку с инструментами и сажусь в джип. Разворачиваюсь в проулке так, что задний борт едва не утыкается в ворота соседского двора. Вырубаю мотор. Тишина. Чувствую гордое удовлетворение. Беру фомку и спрыгиваю на землю. Взломать соседские ворота — дело нескольких мгновений. Распахиваю их и вижу, что собака не шевелится. Я открываю сумку и сажусь рядом с псом на корточки. Засовываю язык ей в пасть и крепко связываю морду хирургической лентой. Связываю лапы, передние и задние, и волоку ее к джипу. Она тяжелая, но я держу себя в форме, и забросить ее в багажник не составляет труда.
Когда мы приезжаем на ферму, пес только коротко пофыркивает, но проблесков сознания нет, даже когда я поднимаю ей веки. Опускаю собаку в тележку, довожу до коттеджа и вываливаю в пролет лестницы. Зажигаю свет и водружаю собаку на дыбу, как мешок с картошкой, потом поворачиваюсь и начинаю рассматривать свои ножи. На стене у меня укреплен магнитный ремень, там они и висят: каждый заточен профессионально. Мясницкий нож для приготовления филе, резцы по дереву, окорочный и сапожный ножи. Я выбираю последний, разрезаю веревки на собачьих лапах и кладу ее на живот. Укрепив ремень вокруг тела, крепко привязываю ее к дыбе. Тут мне становится ясно, что все не так просто.
Несколько минут назад собака перестала дышать. Я припадаю головой к грубой шерсти у нее на груди, пытаясь уловить биение сердца, но уже слишком поздно. С дозой снотворного вышла ошибка, она получила слишком много. Признаюсь, меня охватила ярость. Смерть собаки нисколько не мешала провести испытание аппарата в действии, но мне не терпелось увидеть ее страдания; небольшая месть за то, что сумасшедший лай будил меня десятки раз, особенно после тяжелой ночной смены. Но она умерла, не страдая ни минуты. Последнее сладкое воспоминание собачьей жизни — пара фунтов мяса. Мне не нравится, что она умерла счастливой.
Тут обнаруживается вторая проблема. Приспособленные мной ремни прекрасно подходили для человеческих лодыжек и запястий. Но у собаки нет кистей рук и стоп, которые не позволяли бы выскальзывать лапам.
Я недолго пребываю в недоумении. Решение нахожу неэлегантное, но меня оно устраивает. После ремонта и изменений, произведенных в погребе, у меня остались шестидюймовые гвозди. Я аккуратно кладу левую переднюю лапу так, что она накрывает дыру в брусьях. Нащупав местечко между костями, одним ударом молотка вбиваю под прямым углом гвоздь в лапу, как раз над последним суставом. Закрепив ремень под гвоздем, тяну. Так, продержится долго.
Чтобы закрепить другие лапы, потребовалось пять минут. Когда собака надежно растянута, приступаю к делу. Во мне нарастает предвкушение эксперимента. Почти — так мне показалось — бессознательно моя рука потянулась к рукоятке дыбы. Я смотрю на нее отстранение, как если бы она принадлежала другому человеку. Потрогав зубцы, легко проведя рукой по колесу, я наконец останавливаю руку на рукоятке. Аромат смазочного масла все еще ощущается в воздухе, смешиваясь со слабым запахом краски и затхлой вонью, исходящей от моего помощника по эксперименту. Я втягиваю воздух ноздрями, содрогаюсь от предвкушения и начинаю медленно поворачивать рукоятку.
3
Я не стану утверждать, что всякий, кто совершает убийство, должен неправильно мыслить и иметь ошибочные принципы.
Дон Меррик «облегчал душу» в кабинке туалета. Внезапно дверца распахнулась, и чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо.
— Сержант Меррик. Именно вас я и искал, — прогремел у него за спиной голос Тома Кросса.
— Здравствуйте, сэр, — ответил он, пряча в штаны свое хозяйство.
— Говорила она с вами о своем новом назначении, ваша начальница?
— Да, сэр, упоминала. — И Меррик тоскливо посмотрел на дверь. Спасения не было. Рука Кросса стискивала его плечо.
— Я слышал, вы собираетесь сдавать экзамены на должность инспектора, — заметил Кросс.
Желудок Меррика сжался.
— Это так, сэр.
— Значит, тебе пригодятся все твои связи, особенно те друзья, что повыше рангом?
Меррик с трудом выдавил из себя кривую улыбку.
— Думаю, вы правы, сэр.
— У вас задатки хорошего полицейского, Меррик. Но всегда помните, кому нужно хранить преданность. Я знаю, что инспектор Джордан в ближайшие несколько недель будет очень занята. У нее, наверное, не всегда найдется минута для меня… — с нажимом продолжил Кросс. — Я полагаюсь на вас — будете информировать меня обо всех новостях. Понял, парень?
Меррик кивнул.
— Да, сэр.
Кросс убрал руку и пошел к двери. Открыв ее, он обернулся к Меррику и сказал:
— Особенно если она начнет трахаться с нашим другом доктором.
Дверь за ним закрылась.
— Трах — и яйца всмятку, — пробормотал Меррик себе под нос, направился к раковине и начал энергично мыть руки горячей водой.
Тони с утра сидел за рабочим столом, рассеянно просматривая и снимая копии с форм, разработанных на основе американской концепции и имеющих целью создать стандартную классификацию каждого аспекта преступления. Он сложил аккуратной стопкой свои газетные вырезки и сказал себе, что мало что может сделать, пока Кэрол не приедет с полицейскими досье. Это был всего лишь предлог, оправдание собственной медлительности.
На самом же деле причина, мешавшая ему сосредоточиться, сидела у него в голове. Та таинственная женщина. Поначалу он чувствовал себя беззащитным и не желал принимать участия в ее играх. «Совсем как мои пациенты», — с иронией подумал он. Сколько раз он произносил аксиому о том, что никто не любит докторов? Он сбился со счета, сколько раз бросал трубку в самом начале странного общения, но она была настойчива и терпеливо продолжала свои уговоры, пока он не начал расслабляться и даже отвечать.
Незнакомка совершенно выводила его из равновесия. Кажется, она с самого начала нащупала его ахиллесову пяту, но никогда не целилась в нее. Она была воплощением всего, чего можно пожелать от воображаемой любовницы, нежна и похотлива одновременно. Ключевой вопрос для Тони стоял так: считать ли ему себя жалким потому, что он ухитрился завязать отношения с незнакомкой, ведущей порнографические беседы по телефону, или ему следует поздравить себя с тем, что он осознает, что нуждается в помощи. Тем не менее существовала реальная опасность «подсесть» на эти звонки. Он и так не способен поддерживать нормальные сексуальные отношения, так не ухудшает ли он свое состояние? Или движется к исцелению? Единственный способ проверить, что является истиной, это попытаться перейти от фантазий к реальности. Но он все еще слишком сильно переживал недавно пережитое унижение. Теперь же ему, судя по всему, придется согласиться на помощь таинственной незнакомки, ведь ей удается заставить его чувствовать себя мужчиной так долго, что можно загнать демонов в преисподнюю.
Тони вздохнул и взялся за кружку. Кофе остыл, но он все равно его выпил. Против собственной воли он принялся прокручивать в голове их последний разговор, хотя занимался этим все утро, когда сон сбежал от него, точно брэдфилдский маньяк. Голос этой женщины все время жужжал у Тони в ушах, как навязчивый мотивчик из плеера соседа по купе. Он попытался отнестись к этим звонкам с той объективностью, которую всегда вносил в свою работу, исследуя извращенные фантазии пациентов. У него, слава богу, хватало опыта.
Останови этот голос. Анализируй. Кто она такая? Что ею движет? Может, как и ему, ей просто доставляет удовольствие копаться в извращенных головах? Это по крайней мере объяснило бы, как она преодолела все поставленные им блоки. Она, конечно, отличается от тех штучек, что работают в низкопробных фирмах «секс по телефону». Прежде чем начать работать на Министерство внутренних дел, он занимался изучением таких линий. Многие осужденные преступники, с которыми он имел дело, признавались, что были постоянными клиентами подобных «телефонов доверия», где могли изливать свои сексуальные фантазии — какими бы причудливыми, непристойными или извращенными они ни были — женщинам, чьи боссы поощряют длительные разговоры. Тони и сам звонил по одной линии, решив выяснить «ассортимент», и обнаружил, как далеко можно зайти, прежде чем отвращение пересилит корысть или отчаянную необходимость заработать на жизнь.
Под конец он побеседовал с некоторыми женщинами, работавшими на этих телефонах. У всех было общее ощущение — что их изнасиловали и унизили, хоть они и презирали бесконечно своих клиентов. Не все свои выводы Тони положил на бумагу — одни были ошеломляющими, другие Тони хотелось забыть, потому что слишком многое открыли ему о его собственной душе. Например, то, что мужчины реагируют на грязные телефонные звонки от представителей противоположного пола совершенно иначе, чем женщины. Вместо того чтобы бросить трубку или сообщить о звонке куда следует, большинство мужчин либо развеселятся, либо возбудятся. Но в любом случае захотят продолжить.
Теперь ему остается выяснить одно: почему эта женщина находит секс по телефону с незнакомым мужчиной таким привлекательным? Ему нужно удовлетворить интеллектуальное любопытство, которое, по меньшей мере, так же сильно, как желание исследовать сексуальную игровую площадку, которую она открыла для него. Может, стоит поразмыслить над предложением о встрече? Зазвонил телефон. Тони встрепенулся, рука, машинально протянувшаяся к трубке, замерла на полдороге.
— Ах ты, господи… — раздраженно пробормотал он, тряся головой, как пловец, вынырнувший на поверхность с большой глубины. Потом взял трубку и сказал: — Тони Хилл.
— Доктор Хилл, это Кэрол Джордан.
Тони ничего не ответил, радуясь, что его замысел не удался.
— Инспектор Джордан. Брэдфилдская полиция, — продолжала Кэрол.
— Да, мисс Джордан, простите, что не сразу ответил, здравствуйте. Я пытался… расчистить место на столе, — произнес Тони. Его левая нога дрожала, как стакан с чаем на столике в купе движущегося поезда.
— Мне очень жаль, но я не смогу прийти раньше десяти. Мистер Брендон собирает всю команду на брифинг, я думаю, будет невежливо не пойти.
— Конечно. Я понимаю. — Тони машинально рисовал на листке нарцисс. — Вам будет трудно осуществлять функции посредника, если вы не станете частью группы. Не беспокойтесь.
— Спасибо. Знаете, я думаю, совещание будет коротким. Я приеду, как только смогу. Наверное, в одиннадцать, если это вам подходит.
Читать бесплатно другие книги:
