Пророчество Пятой скрижали Александрова Наталья

Смуглый худощавый мужчина неопределенного возраста с узкими немигающими глазами шел по кривой торговой улочке шумного южного города. Вокруг него текла непрерывная толпа туристов, а из окружающих лавчонок доносились зазывные голоса продавцов, предлагавших ковры и духи, восточные лакомства и сувениры.

Вдруг сильная рука схватила мужчину за плечо и втащила в открытые двери сувенирной лавки. Он попытался вырваться, хотел позвать на помощь, но к его губам поднесли платок, смоченный остро пахнущей жидкостью. В глазах потемнело, и мужчина потерял сознание.

Пришел он в себя довольно скоро. Впрочем, может быть, времени прошло и много – он не мог об этом судить.

Он находился в глубоком кресле перед длинным столом в большой полутемной комнате, по обе стороны от которого сидели люди, очень странные люди. Все они были облачены в яркие восточные одежды, а их лица скрывали маски: зверей и птиц, фантастических сказочных чудовищ – маски древних богов.

– Где я? – проговорил мужчина хриплым, чужим голосом. – Кто вы? Что вам от меня нужно?

Ему ответил человек в маске хищной птицы:

– Ты среди друзей. Точнее, среди соотечественников, соплеменников. Мы, как и ты, принадлежим к великому древнему народу. Когда-то наш народ обладал славой и могуществом, но боги отвернулись от нас, и сегодня о нас мало кто знает. Мы – члены верховного храмового совета, служители древних богов. Сегодня звезды расположились благоприятным образом, судьба благосклонна к нам. Мы можем вернуть нашему народу его былую утраченную славу…

Он замолчал, но тут же заговорил другой человек – в маске шакала:

– Ты избран. Звезды указали на тебя. Ты должен найти нашу древнюю священную реликвию. И если тебе это удастся – ты станешь одним из нас, одним из членов совета, одним из вершителей судеб всего человечества. Для этого тебе придется немало потрудиться, возможно, нарушить человеческие законы, но цель оправдывает средства. Запоминай все, что мы тебе скажем…

Смуглый мужчина с узкими холодными глазами снова оказался посреди шумной улицы. Толпа туристов обтекала его, кто-то недовольно ворчал то ли по-шведски, то ли по-норвежски. Он пытался понять, что с ним только что произошло. Было ли это на самом деле, или от жары и усталости случился короткий обморок? В последнее время у него часто случались такие обмороки. Иногда они сопровождались галлюцинациями. Но никогда эти галлюцинации не были такими яркими, такими достоверными и правдоподобными.

Он слишком отчетливо помнил темную комнату и людей в масках древних богов. Помнил их слова и какое важное дело они доверили ему.

И он понял, что выполнит порученное ему. Выполнит, чего бы это ни стоило…

* * *

Марина вышла из маршрутки и плюхнула чемодан прямо в лужу. Господи, скорей бы домой – принять душ, отдохнуть хоть немного. Она представила, как сидит с чашкой кофе в гостиной перед открытым балконом и теплый ветерок слегка колышет легкие шелковые занавески.

Утром в городе шел дождь – частое явление, хоть и лето на дворе. И сейчас над асфальтом вился легкий прозрачный парок, сквозь облака просвечивало неяркое солнце, и опасные темно-фиолетовые тучи спешно уходили далеко, на запад.

Поездка была ужасной. И зачем только она согласилась ехать в купе маминого соседа Валерки? Когда он узнал, что Марина едет дневным, расшумелся: «Зачем тебе столько времени тратить, да столько денег за билет платить? Поедешь у меня в купе, всего одну ночь поспишь, как королева». И мама его поддержала – нехорошо, мол, человека обижать, он к нам со всей душой. Опять же, в дороге не одна будешь.

Марина и согласилась. Ну, конечно, Валерка парень свой и приставать к ней ночью и не собирался. Но ходок он был еще тот и, как выяснилось, водил шашни с разбитной проводницей из соседнего вагона. Очень, сказал, удобно, далеко ходить не надо, и при этом нагло хохотнул. Марине стало ужас как стыдно, потому что она хорошо знала Валеркину жену – тихую безвредную Катю. Теперь придется за собой следить, чтобы не проболтаться.

Валерка устроил ее в купе и ушел до утра, а ей велел сидеть тихо и не отзываться на стук. Верно знал, что пассажиры будут скандалить. И правда, сначала в вагоне шумела пьяная компания, и совались они в купе то за стаканами, то за полотенцами, а после, когда те уже окончательно распоясались, стали стучаться и остальные пассажиры. Так что ночка у Марины выдалась беспокойная. А утром явился Валерка, как сытый кот, еще и денег с нее взял не так чтобы мало за такую, с позволения сказать, поездочку.

Так что сейчас она мечтала только о покое. Хорошо, что впереди длинный, свободный день. Антон ее ждет только к вечеру, так что она и звонить ему не будет.

Марина вытащила чемодан из лужи, при этом забрызгав новые кроссовки, но не обратила внимания на такой пустяк.

Можно было бы пройти между домами – так будет быстрее, однако там что-то копали, и теперь, после дождя, земля превратилась в грязное месиво… Марина вытянула шею и тут же непроизвольно метнулась за угол: на улице резвился пекинес Зои Петровны по кличке Дюша – их с Тимкой кошмар.

Дюша терпеть не мог детей, причем всех, от младенцев грудного возраста до четырнадцатилетних оболтусов, что тусуются во дворе. Не имело значения, пытался ли ребенок его погладить или просто проходил мимо. Дюша кидался на детские коляски, самокаты и велосипеды, сбивал с ног девчушек на роликах, прыгал с лаем на мамочек, которые хватали своих детей на руки. Надо сказать, что обычно дело кончалось перепачканной одеждой и порванными колготками: по причине малых размеров Дюша не мог нанести взрослым большой урон, но детей мог напугать.

Дом у них был относительно новый, люди поселились в нем приличные, поэтому никто мерзкую собачонку не прибил, все жаловались исключительно словесно. Зоя же Петровна, обычно вполне вменяемая тетка, становясь на защиту своей собаки, совершенно теряла человеческий облик.

У Марины с ней тоже случился конфликт, когда Дюшка с лаем выскочил из-за угла и Тимка от неожиданности упал с самоката. Разодрал ногу до крови, испачкал новые джинсы. Марина не любила ругаться, но тогда они с Зоей крупно поговорили.

Все же многочисленные жалобы подействовали, и теперь Зоя Петровна выгуливала свое мохнатое чудовище в стороне от дорожки и детской площадки. И все равно встречаться с ней не хотелось.

Марина обошла дом с другой стороны и вышла прямо к своему подъезду. У лифта ей никто не встретился.

Она долго копалась, доставая ключи, потом открыла дверь и вкатила чемодан. Прихожая у них была маленькая – помещались только вешалка да стойка для обуви. На этом Марина настояла, когда ремонт делали: чтобы, как войдешь, сразу снять все уличное и в квартиру идти уже в чистых тапочках. Тимка тогда был маленький совсем, по полу ползал, все в рот тянул. И дверь из прихожей закрывалась плотно, чтобы он туда и не совался.

Марина перевела дух – наконец-то она дома, скинула легкую куртку, расшнуровала кроссовки и босиком шагнула в маленький коридор перед кухней.

На кухне было грязновато, в раковине кисла грязная посуда, причем не вчерашняя, как машинально отметила Марина. Ну да, ее не было три дня, вот как раз… Она подавила привычное удивление – неужели ему лень даже посудомойку заправить, но радость от возвращения домой все перевесила. С этим она разберется потом.

Между кухней и гостиной двери не было, только полукруглая арка, поэтому, войдя на кухню, Марина услышала странные звуки: кто-то ахал, охал и визжал. Еще был какой-то ритмичный скрип и стук. Сердце мгновенно остановилось, а потом покатилось вниз. Что это? Кто здесь, в пустой квартире? Воры? Их грабят?

Но тут визг перешел в крик, которому вторил мужской голос. Голос ее мужа Антона. Все ясно. Неясно только, отчего такой стук и грохот.

Здравомыслящая часть натуры приказывала Марине немедленно уйти из квартиры, причем как можно тише, чтобы ее не заметили: ну нет ее здесь, не вернулась еще от мамы, поезд прибудет только к вечеру. И все забыть – не была, не слышала, не видела.

Но кто в такой ситуации слушается здравого смысла? Кляня себя, Марина сделала несколько шагов в сторону арки и увидела голого Антона: его мускулистую спину, покрытую потом, и все, что ниже. Вот как. Стало быть, в семейную постель свою девку постеснялся привести. Устроились в гостиной на диване.

Она спохватилась, что эти двое могут ее увидеть, но куда там! Они были так увлечены процессом! Лица его партнерши не было видно, и Марина снова приказала себе немедленно уйти, чтобы не допустить скандала. Однако ноги сами шагнули в ту сторону, откуда в зеркальной дверце шкафа можно было увидеть все, что происходит на диване. И в частности лицо этой девки.

А когда она увидела это лицо – запрокинутое, искаженное, с закушенной губой, но все же невероятно знакомое, – Марине показалось, что пол уходит у нее из-под ног, как на корабле при сильной качке. Кроме того, было ощущение, что ее с размаху ударили под дых, хотя ее никогда не били. Дыхание перехватило, и Марина шлепнулась бы на пол, если бы не оперлась о стену.

Комната перестала кружиться перед глазами, и шум в ушах пропал, потому что Марина неосознанно заблокировала все чувства. Теперь в голове стучала только одна мысль: бежать! Бежать отсюда как можно быстрее и незаметнее.

Она сделала несколько шагов назад и даже порадовалась, что босиком: эти двое ничего не услышат. И дверь в прихожую сумела прикрыть за собой неслышно.

На миг сознание покинуло ее, и она очнулась, сидя на полу. Нет, нужно взять себя в руки, она подумает обо всем этом потом, в безопасном месте. Только вот где оно, это безопасное место?

Торопясь, натянула носки и кроссовки, сдернула с вешалки куртку. Взяла чемодан в руки, чтобы колеса не стучали по плитке. Так, вроде бы в прихожей все как было. Хотя они ничего не заметят: муж – потому что мужчина, они вообще мелочей не замечают, а эта… эта слишком самоуверенна, ей наплевать на всех людей ниже ее.

Марина не стала ждать лифта, а спустилась по лестнице, не замечая тяжести чемодана. Внизу в подъезде имелась небольшая кладовка, где держали коляски, детские велосипеды, а также ящик с всевозможными песочными принадлежностями, чтобы не таскать грязь в квартиры.

Открыла дверцу своим ключом, отодвинула пластмассовый грузовик и сломаный самокат, протиснулась мимо детских колясок и запихнула свой чемодан за клетку соседей Барабановых. Клетка – шикарная, двухэтажная, с разными прибамбасами – была куплена для попугая, но он прошлой осенью улетел на улицу, и безутешные хозяева пристроили клетку сюда. Дескать, смотреть на нее – сердце разрывается, а вещь дорогая, выбросить жалко.

Во дворе ей никто не встретился, и Марина усмехнулась: повезло, хотя врагу лютому не пожелаешь такого везения! Села в первую попавшуюся маршрутку – все равно куда, лишь бы подальше отсюда, и через некоторое время оказалась в незнакомом месте. Она проехала еще немного и вышла возле парка. Погода была хорошая, в парке гуляли молодые мамы с детками – их было не очень много, так как все на лето потихоньку разъезжались из города.

Марина села на пустую скамейку и закрыла лицо руками. Вот, оказывается, как все обстоит. Как в плохом анекдоте – приезжает жена не вовремя и застает мужа с любовницей. Все бы ладно, в конце концов, со всяким может случиться. Хотя… они были женаты семь лет, и ни разу Антон не давал ей повода сомневаться…

Вранье, тут же поняла Марина, все это вранье, просто она ему доверяла. Ну не ревнивая она женщина, спокойная в этом плане. Не принюхивалась к мужу, вернувшемуся поздно, не обшаривала его карманы, не рылась в телефонных сообщениях. Успокаивала себя мыслью, что вся его жизнь на виду.

У него были друзья. Старые, школьные друзья. «А у кого их нет? – говорят люди. – Все мы в школе учились». Так да не так. Обычно бывшие одноклассники встречаются сначала часто – каждый год, потом через пять лет, потом через десять. Соберутся в ресторане, выпьют, похвастаются своими успехами и достижениями – и разойдутся, чтобы забыть друг друга до следующего раза.

Компания ее мужа была особенной – они дружили всегда: трое мальчишек и две девчонки. Как пришли в пятый класс в новую школу, так и образовали свой круг, в который никого не пускали, исключая, конечно, жен и мужей. «Ну, – притворно вздыхал Антон, – от вас-то куда денешься?»

С окончания школы прошло без малого двадцать лет. Ну да, им сейчас по тридцать пять, как раз недавно отмечали день рождения Рябоконей. И всегда эти пятеро были вместе. «Ты это не тронь, – говорил Антон, – это у нас навсегда, я с ними познакомился, когда тебя еще и знать не знал. И вообще, жен много, а друзей мало». Ну, шутил он так.

Точнее, Марина думала, что шутит. До сегодняшнего дня.

Кроме Антона в компании были Костя Рябоконь и Женька Плавунец, которому, разумеется, сразу же дали кличку Жук. Жук Плавунец – очень подходит. Костик, по словам Антона, как сел в пятом классе за одну парту с Верочкой, так и просидел до окончания школы. А через год они поженились, едва восемнадцати лет дождались. С тех пор вместе. И даже кличка у них была одна на двоих: Веру зовут Ряба, а его – Конь. Это Жук такой остроумец, а Камилла ему подпевала. Впрочем, нет. Она никому никогда не подпевала, это у нее все по струнке ходили.

Вот и к делу подошли. Дошли до Камиллы.

Имя по тем временам было редкое. В школе она всем говорила, что бабушка у нее родом из Франции, вот и назвала внучку по-своему. Врала, конечно, но эти дурачки до сих пор верят, хоть и зовут между собой Милкой.

«Милка особенная, – говорил Антон, когда они ехали с каких-то общих посиделок, – она, знаешь, от всех вас, женщин, отличается. У нее аура».

Марина не стала спрашивать, что он имеет в виду, не хотелось Камиллу обсуждать, а муж все не мог остановиться: «Камилла в нашей компании просто бриллиант. Она удачу и счастье привлекает, как магнит. Далеко пойдет, большим человеком станет рано или поздно». Тогда Марина не выдержала и сказала, что лучше, мол, попозже. Антон здорово на нее разозлился, обиделся всерьез. «Ты, – сказал, – этого не тронь, я с ней знаком в три раза дольше, чем с тобой. А дружба – это надолго».

И она, дура, поверила про дружбу-то. Ясно теперь, какая у них дружба – на диване в ее гостиной. И устраивают они это не в первый раз. Уж больно по-хозяйски эта дрянь там разлеглась.

Перед глазами снова предстала ужасная сцена, и Марина застонала в голос. Хорошо, что рядом никого не было.

Она отняла руки от лица и попыталась успокоиться. Хотелось упасть на дорожку и кататься по ней с воем. Или биться головой о скамейку. Или вон об то дерево.

Что делают люди в таких случаях? Рыдают, рвут на себе волосы, бьют посуду? Наверное, хорошо бы покурить, но Марина не курила. И не пила ничего крепче вина, да и то редко. Такая вся из себя положительная, верная жена и хорошая мать, хозяйка опять же замечательная. Поэтому муж и умирал с ней от скуки и завел себе отличную любовницу. У которой аура. И что там еще… Она умна, красива и во время секса орет, как мартовская кошка. Вот поэтому он с ней и…

«Не может быть, – заговорил здравый внутренний голос, – ты заметила бы, когда их роман только начинался. Такие вещи женщина замечает раньше мужчины: когда он влюблен, то меняется».

«А ничего и не было», – тут же возразила она самой себе. Не было никаких особенных перемен, потому что с этой Камиллой был давно знаком. И спали они наверняка тоже давно, еще когда он Марину и не встретил. С тех пор и продолжали это делать – старые друзья, с позволения сказать.

И дальше будут продолжать в том же духе. Всем хорошо, все довольны, жена-дура ничего не узнает. А если и узнает, что может сделать? «Ты это не тронь, – скажет муж, – я с ней знаком в три раза дольше, чем с тобой…»

Вот что он в ней нашел, хотелось бы знать? Ну, интересная, конечно, эффектная, успешная, как теперь говорят. Хотя какой уж там особенный успех? Работает на заштатном канале, ведет пару передач. Или у мужиков от баб в телевизоре совсем крышу сносит? Все на нее только в телевизоре любуются, а он с ней спит… Тьфу, гадость какая!

«Это ты из зависти, – тут же услышала Марина внутренний голос, – что Камилла – хозяйка жизни, все у нее есть, все мужчины у ее ног, любого она может заполучить, и работа у нее, и внешность, энергия через край бьет, всего она добивается. А у тебя – только семья, ребенок, квартира… на работу и то эта Камилла устроила. На тот же телеканал старшим помощником младшего дворника».

Марина как вышла замуж семь лет назад, так почти сразу и забеременела. Эти, в компании, ее еще и жалели. Мужики, хлопая Антона по плечу, похохатывали: ну, мол, старик, ты даешь! Женщины тоже индифферентно держались. У Рябоконей детей нет было, они науку двигали. С Лидой, тогдашней женой Женьки Плавунца, и познакомиться толком не успели, она вскоре с Женькой развелась и больше не появлялась. Камилла ничего не сказала, она вообще Марину не замечала. А зачем? Марина ведь ничего из себя не представляет, а значит, и не стоит внимания.

У самой Камиллы детей не было – она карьеру строила, хотела больших успехов добиться. Ага, если не споткнется. С большой высоты и падать опасно, это все знают. Но никакой особой высоты Камилла не достигла.

В общем, не дождалась Марина поздравлений, а отношения этой компании к детям никогда не понимала – дескать, они только жить мешают, ни к чему это все. У Лиды, кажется, был ребенок, девочка, но Женька никогда о ней не говорил, и было непонятно, видится он с ней или нет.

Родила Марина в двадцать шесть лет – не в восемнадцать же. До этого работала в небольшой фирме менеджером, но пока в декрете сидела, фирма разорилась, и всех уволили. Отсидела дома, как положено, три года. Потом Тимка в садик пошел – вечно то насморк, то кашель, куда уж тут на работу устраиваться? Потом квартиру купили, нужно было ремонтом заниматься. А год назад Марина сунулась в пару мест – либо фирма подозрительная, либо оклад мизерный. Вот и пришлось к Камилле обратиться: она на своем канале словечко замолвила, Марину и взяли на должность помощника звукооператора. На самом деле ею все дыры затыкали: микрофоны на гостей повесить, стулья принести, воды там… и так далее. В общем, девочка на побегушках. С Камиллой они редко сталкивались: она – звезда, ей с Мариной и говорить-то не пристало.

И что теперь делать? Как дальше жить? Сделать вид, что ничего не было?

Снова перед глазами встала та ужасная, отвратительная сцена на диване, и Марина вздрогнула, а потом затряслась в ознобе, так что проходящая мимо старушка взглянула на нее с подозрением и на всякий случай ускорила шаг.

– Я не смогу, – сказала Марина вслух, – я не смогу этого забыть никогда!

Развод? Но что это даст? У нее нет приличной работы, и Тимке на будущий год в школу, а мама далеко. Кто будет его водить, если она станет гробиться в каком-нибудь магазине по двенадцать часов, терпя придирки начальства и хамство покупателей?

Квартиру придется делить, и уж тут Антоша покажет себя во всей красе. Что-то ей подсказывало, что он не сильно расстроится от ее решения. Муж не слишком был привязан к Тимке, так что разлуку с сыном переживет, а ее, судя по всему, вообще никогда не любил и не ценил. Но все же следовало признать: все это время он их содержал, и жили они безбедно. Квартира была куплена на деньги мужа, так что он постарается выделить ей какую-нибудь однушку на краю света, еще и скажет, чтобы была довольна. А он без них заживет припеваючи… Вон, того же Женьку Плавунца взять: после развода девиц меняет, как перчатки, по четыре раза в год ездит на отдых.

Опять же, Камилла при Антоше останется, можно будет не скрываться. Куда ж она денется, если они с пятого класса дружат?

Получалось, что развод для Марины не выход. И отвадить эту дрянь от дома тоже никак не получится – они ведь компанией все время вместе. Каждую неделю встречаются, а уж летом и подавно: то за город на шашлычки, то в ресторан, то еще куда-нибудь. Антон поэтому и велит ей на все лето Тимку к бабушке отвозить, чтобы никто не мешал развлекаться на всю катушку.

И сколько же женщин из-за детей и денег терпят измены мужа? Нужно успокоиться и смириться.

На скамейку уселась толстая старуха и злобно покосилась на Марину. Потом достала мобильный телефон и заговорила с какой-то Люсей, причем орала так, что с соседнего дерева испуганно вспорхнула стайка воробьев. Марина, сгорбившись и волоча ноги, побрела по аллее, вышла на улицу и пошла куда глаза глядят. Люди обходили ее стороной, пока какой-то подвыпивший мужик не налетел с ходу и не обругал неприличными словами.

Марина очнулась, отступила в сторону… и оказалась перед витриной магазина, в которой отразилось что-то уж совсем несусветное – потертые джинсы, грязные кроссовки, куртка, хотя на улице тепло и все одеты по-летнему, да еще рукав чем-то измазан… Как бомжиха. Да еще физиономия жуткая. Волосы растрепаны, глаза ненакрашены – ужас. Стало ясно, отчего люди косятся.

Она торопливо дошла до торгового центра, умылась там в туалете, слегка подкрасилась и, глядя на себя в зеркало, решила, что пустить это дело на самотек никак не может.

«Ты такая успешная и самоуверенная? Мужчины падают вокруг тебя пачками? У тебя впереди большое светлое будущее? Ну-ну, это мы еще посмотрим. На самом деле ты просто жадная, наглая и самоуверенная стерва. Ты хочешь забрать себе все – успех, деньги, даже чужих мужей. Как бы не подавиться».

Марина вдруг осознала, что ужасно хочет есть, просто до одури. На часах без малого двенадцать, а она только рано утром выпила в поезде чашку отвратительного чая. Валерка, подлец, даже печенья не дал, а в чай, наверно, соду добавляет, чтобы темный был. Ох и жулик!

Она поднялась наверх, нашла относительно приличное кафе и заказала омлет с грибами, большую чашку кофе с молоком и слоеную булочку с маком. К омлету принесли теплый багет и розеточку масла с укропом. Марина ела и продолжала мысленный диалог.

«Я не стану бороться с тобой за своего мужа, это ни к чему не приведет, да и смысла большого в этом нет. Я отвечу тебе твоим же оружием. Раз ты отобрала у меня моего мужа, то я отберу твоего. Так будет справедливо. Я вообще отберу у тебя все – работу, успех, удачу. А стало быть, и деньги. И вот тогда посмотрим, что станет с твоей замечательной аурой и будут ли мужчины смотреть на тебя с вожделением. И кому ты вообще будешь нужна».

Мимо стеклянных дверей кафе прошла женщина, чем-то похожая на Камиллу, – высокая яркая шатенка, и Марина словно воочию увидела, как ненавистная Камилла презрительно щурится: что ты, серая мышка, можешь мне сделать? Да тебя никто вообще в упор не видит!

«Это мы посмотрим, – мысленно ответила Марина. – Иногда очень полезно быть невидимой, незаметной. Никто меня всерьез не принимает, никто не опасается».

Допивая кофе, она утвердилась в своих планах. На работе надо действовать по обстоятельствам: уж если будет возможность подгадить Камилле, ни за что не упустит. А вот как быть с ее мужем?

Он у нее вроде второй, во всяком случае, никто в компании его толком не знал: тихий, незаметный. Марина не могла даже вспомнить, разговаривала с ним когда-нибудь или нет. Женушка-то его всегда в центре внимания, а он смирно сидел в уголке, книгу читал или в ноутбуке что-то смотрел. В общих разговорах участие не всегда принимал. Кто же он по профессии?

Марина задумалась. Вроде книгу какую-то пишет или работу научную. Надо думать, денег мало получает, сидит на шее обеспеченной жены… Однако тут что-то не вязалось. Не такой человек Камилла, чтобы вот так просто посадить себе на шею никчемного мужа. В нем очевидно что-то было. Марина вспомнила, что Камилла держалась с ним не нагло, подшучивала, говорила слегка покровительственно, но не унижала при посторонних. Стало быть, сумел человек себя поставить. Это любопытно. Кто же он такой, что законченную стерву сумел как-то обуздать? То есть рога-то она ему наставляет, это Марина своими глазами видела. А вот интересно, он знает? Нет, наверное. Мужчины ничего не замечают.

Впрочем, вздохнула она, не ей об этом говорить. Сама в этой ситуации выглядела полной дурой. Если бы не застала своего муженька с этой… стервой, то сейчас готовила бы ему борщ и котлеты. Чтоб ему теми котлетами подавиться!

Итак, как можно соблазнить мужа Камиллы? Да не просто в постель заманить пару раз, а сделать так, чтобы он о своей женушке и думать забыл. Хотя бы на время.

Что-то Марине подсказывало, что он человек непростой, и если она с ним станет кокетничать и глазки строить, не поведется. Не тот случай, да и у нее вряд ли получится. Не привыкла она так себя вести, нет соответствующего опыта. Стало быть, нужно для начала заинтересовать его разговорами. А о чем мужчина может говорить бесконечно? О себе, любимом. А этот, надо думать, о своей работе.

– Еще что-нибудь? – Официантка подошла неслышно.

– А? – Марина взглянула на часы: оказывается уже час здесь просидела. – Спасибо, ничего не нужно.

«Что я делаю? – думала она, ожидая счет. – Собираюсь соблазнить совершенно постороннего мужчину, которого знать не знаю и который мне совсем не нравится! Это ужасно, нужно оставить эту затею, это… это аморально».

И тут же возмутилась. А спать с чужим мужем морально? А приводить в семейный дом чужую бабу морально? Или, может быть, морально трахаться с ней на диване в гостиной?

«Это чтобы постель ее духами не пропахла! – догадалась Марина. – А не потому, что мужу стыдно семейное ложе осквернять». Так что ни о какой морали не может быть и речи. Она не сможет забыть эту сцену, если не попытается отомстить. Раз они так, то и у нее руки развязаны.

Значит, с чего начать? Мужа Камиллы звали Георгием. Она называет его Гошиком, а мужская часть компании – Жорой. Марина вспомнила: Жук как-то хлопнул его по плечу и обозвал Жоржиком, а тот едва заметно поморщился, но не стал заедаться. Значит, человек спокойный и умный, потому что Женька тогда здорово набрался.

Обстоятельства складывались удачно: Женька вернулся из очередной поездки и послезавтра приглашал всю компанию в ресторан за городом. «Вот там и познакомимся с Георгием поближе и для начала выясним, какое же уменьшительное имя ему подходит».

Был такой старый шпионский фильм «Как вас теперь называть?». Да уж, усмехнулась Марина, выходя из торгового центра, теперь у нее самой на работе будет шпионский фильм.

Она прошаталась по городу до четырех часов, а потом так устала, что решила все же идти домой. Муж все равно на работе, не узнает, когда она явилась.

Выходя из чулана под лестницей, она столкнулась с Зоей Петровной, которая удивленно вытаращилась на чемодан. Марина буркнула что-то нелюбезное, но тут пекинес Дюша залился лаем, и Зоя сосредоточилась на собаке.

Дома был обычный кавардак, как всегда бывало, когда Марина находилась в отъезде. Муж и порядок – две вещи несовместные.

На кухне в раковине по-прежнему кисла грязная посуда. Не удосужился помыть, стало быть, совестью не мучается. Ясно, привык уже к полной безнаказанности. В ванной она нашла темный волос этой стервы, и диван пахнул ее отвратительными терпкими духами. Нет, ну совершенно обнаглели!

Антон нарочно явился с работы поздно, чтобы она успела прибраться и приготовить ужин. Рассеянно потрепал ее по плечу и сказал, что много работы, с утра до вечера был в офисе. Марина поскорее отвернулась, чтобы он не видел ее лица.

Они поели в молчании, потом муж отправился в интернет, а она пошла спать, от души желая, чтобы этот ужасный день кончился как можно быстрее.

На работе был постоянно действующий сумасшедший дом.

Записывали утреннее ток-шоу. Рейтинги были невысокие, так что начальство давно уже подумывало о том, чтобы его закрыть, но заменить было нечем, так что пока кое-как держались.

Марина с трудом закрепила микрофон на талии очередной гостьи. Собственно, талии как таковой не было, оттого простое дело шло с таким трудом.

– Ну, готовы? – прибежала редактор Соня. – Раз, два, три, четыре… слушай, а где пятый гость?

– Не знаю, только эти тут были…

– Такая тетка беспокойная… все ей не так… – Соня оглядывалась по сторонам.

– У нее грим потек, – встряла в разговор та самая полная гостья, – она сказала, что в таком виде ни за что не появится.

– Мариночка! – взмолилась Соня. – Мне еще инструктаж проводить, сбегай, поищи тетку эту! Ты тут вроде закончила.

– Ладно…

Марине и самой хотелось пробежаться по коридорам, узнать новости. Кроме того, теперь у нее была главная задача – навредить Камилле. Так что поход в гримерку пришелся очень кстати.

Камилла сидела в кресле перед зеркалом, до подбородка укрытая розовым фартуком. Над ней колдовала Инга Альбертовна, худощавая подтянутая светлоглазая эстонка неопределенного возраста. Из всех гримеров только Инга с ее невозмутимым прибалтийским характером могла переносить бесконечные придирки Камиллы.

Марина сделала шаг назад. Ясно же, что кроме Камиллы здесь никого больше нет – ни гостей, ни сотрудников, она никого не потерпела бы. Характер у Камиллочки сволочной, ведет себя соответственно своему звездному статусу. Вот и сейчас Камилла, приоткрыв правый глаз, прошипела:

– Что ты возишься? Сколько можно? У меня эфир через десять минут, а ты еще не закончила…

– Не волнуйтесь, Камиллочка, – спокойно ответила Инга, методично работая пуховкой. – Вот здесь еще немножко припудрим, и все будет отлично… глазки прикройте, а то пудра попадет!

Камилла прикрыла глаза, а Инга Альбертовна склонилась над ней, сосредоточенная на своей работе. И тут Марина увидела брошенную на стуле раскрытую сумку Камиллы, в которой на самом виду лежал белый пластиковый пузырек. Лекарство от аллергии, с которым Камилла никогда не расставалась.

Аллергия у нее была на пыльцу растений, на кошачью шерсть, на цитрусовые, на шоколад и еще на множество других вещей и явлений. Когда наступала весна и зацветали первые цветы, Камилла непрерывно чихала и ходила с красными глазами. Понятно, что при ее профессии такая болезнь очень мешала, и Камилла методом проб и ошибок подобрала какое-то немецкое средство, которое ей очень помогало. Купить его можно было только в Германии, про это все в их компании знали. Как раз недавно Костя Рябоконь ездил в командировку в Мюнхен и привез Камилле несколько упаковок.

Перед каждым выступлением в прямом эфире, особенно в сезон цветения, Камилла непременно закапывала в нос пару капель этого чудодейственного средства, чтобы подстраховаться от неожиданной аллергической реакции.

Марина сделала осторожный шаг в сторону сумки, скосив глаза в зеркало. Камилла по прежнему сидела с закрытыми глазами, Инга тоже была занята и не смотрела по сторонам.

Быстрым незаметным движением Марина вытащила пузырек из сумки, скрутила крышечку и капнула в него несколько капель своих любимых духов (нежный цветочный аромат, самое то). Затем одним движением закрыла пузырек и бросила его в сумку.

Она едва успела вернуться на прежнее место, как Камилла открыла глаза:

– Все, все, мне пора бежать!

– А я как раз закончила! – Инга оглядела ее лицо профессиональным взглядом и сняла фартук. – Все отлично, Камиллочка, выглядите бесподобно!

Камилла что-то недовольно фыркнула, подхватила сумку и вылетела из гримерки. Марину она не заметила, как, впрочем, и Инга Альбертовна, которая склонилась над своими пуховками и кисточками.

Марина тихонько выскользнула из гримерки и увидела растерянную женщину среднего возраста, которая ошалела от шума и беготни и заблудилась в длинных коридорах.

– Вы на утреннее ток-шоу? – коршуном налетела на нее Марина. – Так идемте быстрее, вас там обыскались!

Она протащила гостью по запутанным коридорам, сдала с рук на руки дежурному редактору Соне, а сама побежала в другую студию, где работала Камилла.

Та уже сидела за столом в студии – как всегда, собранная и невозмутимая.

– Сколько осталось до эфира? – спросила она ведущего оператора Андрея.

– Сорок секунд, – ответил тот, сверившись с главным монитором.

Камилла достала из сумки пузырек с лекарством, запрокинула голову, капнула в левую ноздрю, в правую… на ее лице проступило удивление и растерянность, однако она машинально закрыла пузырек, убрала его в сумку и снова выпрямилась.

– Десять секунд, – начал обратный отсчет Андрей, – девять… восемь… семь… шесть…

С лицом Камиллы происходило что-то странное. Глаза покраснели и начали слезиться, рот приоткрылся, на щеках выступили красные пятна, она шумно и часто задышала.

– Пять… четыре… три… два… один… эфир!

Включилась камера, на главном мониторе появилась Камилла. Она вымученно, натянуто улыбнулась и проговорила гнусавым простуженным голосом:

– Здравствуйте! В эфире передача «Главные события дня» и я, Камилла Нежда…

Договорить свою фамилию Камилла не смога – она громко чихнула, и еще раз, и еще…

– Быстро, рекламную паузу! – зашипел у нее за спиной дежурный выпускающий редактор Олег.

Камера моментально переключилась на рекламу, а Олег напустился на Камиллу:

– Ты что, не могла заранее сказать, что простужена? Эфир запорола…

Камилла пыталась что-то ответить, но вместо этого не переставая чихала.

– Быстро приведите Чайкину! – закричал Олег. – Камилла, да выйди наконец из студии!

Камилла, не переставая чихать и кашлять, выбралась из-за стола. Почти не разбирая дороги, пошла к двери – и здесь буквально нос к носу столкнулась с Варей Чайкиной, молодой провинциальной девицей, которая только год как пришла на канал и делала карьеру всеми допустимыми и недопустимыми способами. Надо сказать, выглядела она неплохо – явно поработала с гримером, хотя в ее возрасте гример был без надобности…

Чайкина окинула соперницу торжествующим взглядом, и Камилла отчетливо поняла: теперь ее будет очень трудно оттащить от места ведущей этой передачи! Варя вцепится в него зубами, а хватка у нее почище, чем у бультерьера!

– Твоя работа? – прохрипела Камилла между двумя приступами мучительного кашля.

– О чем это вы, Камилла Сергеевна? – проворковала Чайкина самым невинным голосом. – Ах, вы об этом! Я думаю, это просто возрастное! Рано или поздно со всеми случается!

– Чайкина, быстро на место! – закричал Олег. – До эфира двадцать секунд!

Камилла полным ненависти взглядом окинула наглую провинциалку. Ненависть так переполнила ее, что даже прекратился кашель.

Разумеется, она не заметила Марину, которая внимательно следила за ней из дальнего конца студии. На губах ее играла торжествующая улыбка. Что может быть приятнее мести? Это тебе не с чужим мужем на диване кувыркаться!

Ресторан, куда пригласил их Жук, Марине не очень понравился: добираться от города довольно долго, да и чувствовалось, что место новое, как говорится, не насиженное, не обжитое. Помещение было слишком большое и оттого неуютное.

Назывался ресторан «Сладкий перец». В дверях их приветствовал хозяин заведения – высокий лысоватый мужчина с таким мрачным выражением лица, будто только что узнал, что у него умерла богатая тетя, а наследство оставила другому племяннику. А может, хозяин переел этого самого перца, что упоминался в названии?

С Женькой у них были какие-то особые отношения, потому что тот хлопал его по плечу и называл душой. «Душа моя» – любимое Женькино выражение.

Мрачного хозяина не оживило даже появление Камиллы. Она, как всегда, выглядела отлично, видимо, полностью оправившись от нанесенного ей ущерба. Что ж, это только первый шаг, терпения у Марины хватит надолго.

Антон настоял, чтобы они ехали на машине, – дескать, он пить не будет, но она знала, что все будет не так и за руль придется сесть ей. Марина не любила водить, но поздно вечером, когда машин мало, сможет доехать спокойно.

Когда выпили и поели, компания оживилась. Впрочем, им и так всегда друг с другом было весело и легко.

Так Марина думала раньше. Теперь же, после того, что узнала, она смотрела на всех другими глазами и заметила, что Камилла более нервная, чем обычно. Ну, это естественно: передачу ей теперь не вести. Варвара Чайкина – девушка с характером, и ручки у нее загребущие, что у снегоуборочной машины. Если что схватит – уже не упустит. Кстати, нужно завтра у секретарши Сашеньки выяснить, что шеф по этому поводу думает.

Ее муженек болтал о чем-то с Камиллой, шутил, обнимал ее, в щечку целовал. Они и раньше так себя вели, только Марина думала, что это по дружбе. С другой стороны подскочил Женька Жук и тоже в эту стерву вцепился.

«Вот что они все в ней находят?» – в который раз с тоской подумала Марина. И тут же встрепенулась. Так выходит, что и Женька с этой Камиллой спал? А что? Все может быть. Она теперь всему поверит. Школьные друзья, чтоб их…

Женька привел новую девушку, Леночку, совсем молоденькую. Она как увидела Камиллу, так и не сводила с нее восхищенного взгляда. Еще одна дурочка, обожающая телевизор.

Сначала-то Леночка пыталась с Мариной заговорить. Скучно ей было, никого здесь не знает, а с Верой Рябоконь у нее точно общих тем не найдется. Некрасива Верочка, что и говорить. Может, науку и двигает, а за собой совсем не следит. Волосики жиденькие в хвост едва скреплены, очки вроде бы дорогие, а совсем ей не идут. Ни в салон красоты не ходит, ни на фитнес, ни в СПА. Какие у Леночки могут быть с ней темы для разговора? Ряба что-то рисовала на салфетке, не иначе умные мысли записывала, чтобы не забыть. Даже странно было видеть ее без мужа, они вечно вдвоем, как близнецы.

Наконец и Костя появился: возник в дверях и огляделся. Народу в зале было мало, и только одна их шумная компания. Камилла ненатурально громко смеялась, мужчины ей вторили, и Леночка подхихикивала. Рябоконь уставился на этих четверых, точнее на Камиллу, и такая лютая тоска застыла в его глазах, что впору повеситься.

Вот как. И тут Камилла умудрилась отметиться. Марина скосила глаза на Веру, но та продолжала что-то писать на салфетке, низко склонившись над столом. Все-таки эти ученые чокнутые!

В зале было просторно, но душновато, мощности кондиционера не хватало на такое большое помещение. Марина взяла стакан с водой и вышла подышать на террасу. Вечер был тихий и теплый, на единственной лавочке сидел муж Камиллы. На ловца, как известно, и зверь бежит.

– Присаживайся! – улыбнулся Георгий. – Здесь не так душно.

Марина присела рядом.

– Нравится тут? – спросил он.

– Не очень, – честно ответила Марина, – скучновато как-то.

– Угу, – кивнул Георгий, соглашаясь.

– Все собираюсь спросить, – решилась она, – тебя как вообще уменьшительно звать? Знаю, что имя Жора тебя не нравится.

– Ага, и Гоша тоже, – усмехнулся он и стал серьезным. – Мама Герой называла. И в школе тоже…

Он поморщился, и Марина совершенно правильно поняла, что Георгий не собирается сейчас вдаваться в воспоминания. Школьных друзей тут и так хватает.

«Знал бы он… А может, и знает?» – подумала Марина и искоса взглянула на своего собеседника. Спокойный, приятный мужчина. Вежливый, скромный, обходительный. Казалось бы, что у них с Камиллой общего? А вот, поди ж ты…

– Твои родители живут в Петербурге? – спросила она для продолжения разговора.

– Они умерли, – Георгий отвернулся, – погибли в автокатастрофе, когда мне двенадцать лет было.

– Прости… – Она непроизвольно погладила его по руке. – Я не знала… А как же ты потом?

– Я с дедом жил, – он оживился, – дед у меня академиком был. Академик Георгий Андреевич Успенский, не слышала? У него учебник есть, все студенты по нему учатся.

– Извини, – она опустила глаза, – не слышала.

Георгий вспомнил, что жена этого нагловатого мужика Антона вроде бы вообще без образования. Работает не то секретаршей, не то продавщицей. А он тут дедом-академиком начал хвастаться. Прямо как эти Камилкины друзья, которые только и знают, что выпендриваться, меряться достижениями.

– Мы с дедом неплохо жили, – заговорил Георгий задумчиво, – летом он меня в экспедиции брал. Он ведь историк и археолог. Пока помоложе был, все время ездил, как они говорят, в поле. Потом, как болеть начал, перестал. Но работал много, писал, исследования проводил. Учеников у него было множество, все собирались, из других городов приезжали, почти все время у нас кто-то жил. Квартира большая, одну комнату так и выделили для гостей.

Марина начала кое-что понимать. Пару раз они были дома у Камиллы. Огромная квартира на Мойке, балкон с кариатидами, эркер с видом на реку, и комнат не то четыре, не то пять. Ремонта вроде бы толком не было, но старинная мебель и картины производили впечатление.

– Это та квартира, где мы как-то были? – спросила она как можно равнодушнее.

– Ну да, я там с детства жил, – ответил Георгий, не почувствовав в ее словах подвоха. – С ребятами в прятки играли, места много. Один раз кариатидам этим, что на балконе, усы масляной краской пририсовал, чуть вниз не сорвался. Дед тогда здорово разозлился, в основном за меня испугался, но виду конечно не подал. – Он усмехнулся и добавил: – А кариатиды эти были очень похожи на двух сестер, что у нас на первом этаже жили, так дед их так и звал: Полина Ивановна – та, что справа, и Галина Ивановна – та, что слева.

– Забавно, – улыбнулась Марина и, чтобы беседа не иссякла, задала следующий вопрос: – А где ты побывал с экспедициями?

– Ох, много где! Дед ведь изучал древнюю шумеро-аккадскую культуру. Теперь ее следы находят на территории Ирака. Еще мы были на Дильмуне, это остров такой в Персидском заливе.

– Интересно…

Открылась дверь, и на террасу выкатилась шумная компания школьных друзей. Но прежде чем Камилла обратила свой взгляд на Георгия, Марина успела встать и отойти на приличное расстояние. Так, на всякий случай, чтобы никто их вместе не видел. Антон-то ничего не заметит, да и остальные мужики тоже, они только на Камиллу пялятся, а вот у этой глаз острый, она все замечает.

Но нет – в сторону мужа даже не посмотрела, а ее, Марину, вообще не заметила. Нельзя быть такой самонадеянной, это чревато серьезными последствиями.

В дверях туалета Марина столкнулась с Верой. Та прошла мимо, не сказав ни слова. Тоже ее не замечает. Скажите пожалуйста, какие мы все из себя высокомерные! Хоть бы губы накрасила. Впрочем, ей это не поможет.

Марина вымыла руки, а когда выбрасывала бумажное полотенце, заметила в корзинке скомканную салфетку из ресторана – по краям хоровод из веселых красненьких перчиков – и вспомнила, как эта Ряба старательно что-то на ней записывала, не иначе как формулы химические или доказательство теоремы. А теперь вот выбросила за ненадобностью. Не получилось, значит, доказательства. Мозгов не хватило.

Преодолевая брезгливость, Марина вытащила салфетку из корзинки, развернула… и от неожиданности выронила. Потому что на салфетке много раз твердой рукой было выведено одно слово: «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

«Ясно, что Камилла в своем муже нашла, – думала она, ведя машину по пустому городу, – огромную квартиру в центре. И даже ремонт толком не сделала, ничего не вложила. А Георгий неужели такой же тщеславный, как все они, что польстился на знаменитость? И вот еще интересно: кого это Вера Рябоконь так сильно ненавидит? Мужа своего или Камиллу? Потому что больше некого. Неужели эта дрянь и с Костиком спала? Да что же это такое? Никак ее не остановить…»

Антон спокойно похрапывал на заднем сиденье, и Марина решила выбросить из головы всю эту компанию школьных друзей и сосредоточиться на дороге.

За полчаса до обеденного перерыва Марина заглянула в приемную босса, а по дороге чуть нос к носу не столкнулась с Камиллой. Та шла к выходу со студии вместе с незнакомым мужчиной. Крупный, представительный мужик с густыми, слегка вьющимися светлыми волосами. Все ясно, окучивает очередного спонсора. Все на канале знали, что шеф Камиллу за это и держит, что она спонсоров умеет находить. Не то чтобы их очаровывает, а привлекает своей энергией и напором. Хотя кто ее знает, какие у нее методы.

Марину Камилла, конечно, не заметила. Кто она такая – копошащееся где-то внизу насекомое!

Но некоторые насекомые очень больно жалят… Марина опустила глаза и отступила в сторону, чтобы эти двое не смели ее напрочь.

Секретарша босса Саша сидела зеленая, как листовой салат, со страдальческим выражением лица, а в приемной невыносимо пахло краской.

– Представляешь, босс велел срочно перекрасить коридор и холл, – пожаловалась секретарша. – К нему сегодня приезжает Назимов, а ему кто-то сказал, что Назимов не выносит любые оттенки красного, он от них буквально звереет, выходит из себя, вот босс и велел срочно перекрасить все в зеленый цвет… Говорят, у Назимова все в офисе зеленое, даже компьютеры…

Страницы: