Московский вектор Ладлэм Роберт

Глава 19

Берлин

Бундескриминальамт (БКА) – федеральное управление уголовной полиции Германии – аналог ФБР в Америке. Подобно агентам Бюро, несколько тысяч сотрудников БКА оказывают содействие и регулируют деятельность полицейских подразделений в шестнадцати немецких федеральных землях. А также распутывают наиболее сложные преступления, в том числе связанные с международной торговлей наркотиками и оружием, и террористические акты.

Шла глобальная реорганизация. Основную часть работников БКА постепенно переводили в Берлин, работа в неразберихе замедлила привычный ход.

Переживал суматошные времена и отдел госбезопасности – он расследовал серьезные политические правонарушения, представлявшие угрозу для всей Федеративной Республики. В Берлине работники отдела занимали пятиэтажное здание в Николаифиртель – районе святого Николая, лабиринте людных улиц с аллеями, ресторанами и музеями, уютно расположившимися вдоль берегов реки Шпрее. В Средние века здание заселяли торговцы и ремесленники, теперь, недавно отреставрированное, оно отвечало всем требованиям современного человека.

Отто Фромм сидел за длинной конторкой, едва заступив в тоскливую ночную смену. Бульварная газета, которую он купил, чтобы не заскучать, тотчас нагнала на него тоску. Фромм поступил на службу в БКА по окончании школы простым охранником, надеясь на то, что в один прекрасный день исключительно за старание его назначат главным инспектором сыскной полиции. Прошло двадцать лет, а он до сих пор занимал прежнюю должность, только получал теперь намного большую зарплату и имел право на отпуск в шесть недель.

Открылась входная дверь, впуская внутрь волну свежего холодного воздуха.

Фромм оторвал глаза от газеты. Вестибюль пересекала, направляясь прямо к конторке, высокая, длинноногая молодая женщина, с очень короткими красновато-коричневыми волосами, прямым носом, твердым подбородком и блестящими темно-голубыми глазами. На ходу она расстегивала длинное зимнее пальто, представляя на обозрение стройную фигуру с небольшой, но высокой грудью, взглянув на которую, Фромм разволновался как мальчишка.

С появлением красавицы он даже посветлел, особенно когда заметил, что на безымянном пальце левой руки у нее нет кольца. Полгода назад бывшая подруга выставила его вон из своей квартиры, и дружки, в компании которых Фромм выпивал, настойчиво советовали ему заняться поисками новой. Почти бессознательно охранник распрямил спину и провел рукой по непослушным редеющим волосам.

– Чем могу помочь? – спросил он вежливо.

Ослепительно улыбаясь, незнакомка предъявила удостоверение личности БКА.

– Меня зовут Фогель. Петра Фогель. Я из Висбаденского отдела информационных технологий. – Она положила на стол кожаный портфельчик, раскрыла его и показала несколько компакт-дисков в отдельных коробочках. – Приехала "делать апгрейд.

Фромм взглянул на нее с нескрываемым изумлением.

– Так поздно? Почти все разошлись по домам.

– Вот и замечательно, – ответила женщина, продолжая приветливо улыбаться. – Возможно, мне придется на некоторое время частично отключить систему. Как раз никому не помешаю, никого не оторву от дел.

– Но официального распоряжения не поступало, – пробормотал Фромм, бегло просматривая бумаги на столе, сложенные в стопку. – Меня бы предупредили. И потом герр Центнер, наш специалист по информационным технологиям, в отпуске. Разгуливает сейчас по пляжу где-нибудь в Таиланде.

– Счастливчик, – с завистью произнесла рыжеволосая. – И я с удовольствием понежилась бы на теплом песочке. – Она вздохнула. – Послушайте, я понятия не имею, почему у вас с документами такая путаница. Видимо, кто-то работает спустя рукава. Из Висбадена бумагу отправили сюда по факсу еще вчера.

Она извлекла из портфеля сложенный вдвое лист.

– Вот моя копия. Взгляните.

Нервно покусывая нижнюю губу, охранник встал со стула. И быстро пробежал глазами по строчкам в документе. Отпечатанный на фирменном бланке и заверенный подписью главы отдела по информационным технологиям, он предписывал специалисту по вычислительной технике Петре Фогель произвести модернизацию программного обеспечения в офисе Бундескриминальамт в Николаифиртель.

У Фромма просияли глаза, когда его взгляд упал на цифры вверху листа.

– А-а, вот в чем дело! Бумагу отправили в другое место. Номер нашего факса заканчивается на 46-46. А у вас написано 46-47. Это булочная или цветочный или что-нибудь еще тут поблизости.

Петра Фогель наклонила голову, чтобы лучше рассмотреть цифры, приблизив лицо к физиономии Фромма на расстояние считанных дюймов. Тот сглотнул, внезапно почувствовав, что воротничок рубашки и галстук сдавливают ему горло. Свежий цветочный запах женских духов настойчиво проникал сквозь расширившиеся ноздри.

– Невероятно, – пробормотала Фогель. – Какая глупая ошибка! Офис в Висбадене уже закрыт. – Она вздохнула. – И что мне теперь делать? Возвращаться в отель и валять дурака до тех пор, пока бестолковая секретарша моего босса не исправит оплошность?

Фромм беспомощно пожал плечами.

– Сочувствую, – сказал он. – Но другого выхода не вижу.

Рыжеволосая еще раз сокрушенно вздохнула.

– Ужас. – Слегка надув губы, она принялась закрывать портфель. – Понимаете, я хотела сегодня же справиться с заданием, чтобы завтра спокойно погулять по Берлину.

Фромм кашлянул.

– У вас здесь друзья или родственники?

– Нет. – Фогель многозначительно посмотрела на него из-под длинных полуопущенных ресниц. – Я надеялась с кем-нибудь познакомиться. С человеком, который хорошо знает Берлин и мог бы показать мне все самое интересное… может, даже сводить в какой-нибудь модный клуб. – Вздох. – Мне же придется проторчать весь завтрашний день тут, а вечером у меня поезд…

– Нет-нет, – задыхаясь, выдал Фромм. – Давайте что-нибудь придумаем. – Он взял ее бумагу – Проблема ведь пустячная. Я сейчас напечатаю копию с вашего документа, и мы сделаем вид, будто он пришел по факсу, как и должен был. Тогда вы спокойно пойдете и займетесь делом – сегодня, как и планировали.

– Вы на это отважитесь? Нарушите ради меня правила? – спросила красотка.

– Конечно, – с подъемом воскликнул Фромм, выпячивая грудь. – Я начальник охраны и сегодня дежурю. Все устрою, ни о чем не переживайте.

– Как здорово, – радостно произнесла рыжая, улыбнулась и посмотрела Фромму прямо в глаза, лишая его остатков рассудка.

Двадцатью минутами позднее женщина, представившаяся Петрой Фогель, стояла на лестничной площадке безлюдного шестого этажа и наблюдала за тяжело спускающимся вниз Фроммом. Когда он исчез из вида, офицер ЦРУ Рэнди Рассел с отвращением наморщила нос и пробормотала:

– Ну и болван. Впрочем, оно и к лучшему.

Она набрала полные легкие воздуха, морально готовясь к предстоящей опасной работе. Войти в ворота замка получилось с легкостью, наступало время взять штурмом наиболее укрепленную часть центральной башни. Рэнди достала из кармана пальто пару хирургических перчаток.

Надела их, повернулась и вошла в кабинет, который открыл для нее услужливый Отто Фромм. Вообще-то она обошлась бы и без него – воспользовалась бы отмычками, – но лучше было не прибегать к их помощи. Даже самые замысловатые отмычки царапают замок; царапины при тщательном осмотре легко обнаружить. В задачи Рэнди Рассел входило оставить после себя как можно меньше следов, чтобы никто не узнал о принадлежности обманщицы Петры Фогель к Центральному разведывательному управлению.

Плотно закрыв за собой дверь, Рэнди внимательно рассмотрела кабинет. Обвела изучающим взглядом расставленное у стен компактное электронное оборудование – центральные компьютеры сети, модульный концентратор, роутеры, – оплетенное путаницей проводов. Это было сердце компьютерной системы в берлинском отделе госбезопасности. Все сетевые компьютеры и прочая аппаратура в здании, на которой работали сотрудники, объединялись сосредоточенным в этом кабинете оборудованием. Отсюда же обеспечивалась высокоскоростная, тщательно защищенная связь каждого офиса с главными компьютерными системами, базами и архивами в висбаденском центре БКА.

Рэнди удовлетворенно кивнула. Именно сюда ей и надлежало проникнуть. Карл Центнер, местный специалист по информационным технологиям, отдыхал в Таиланде. Вряд ли кто-нибудь из прочих сотрудников в его отсутствие часто сюда заглядывал. Возможность провернуть задуманную операцию благодаря фальшивому удостоверению, документу и сексуальной озабоченности Фромма представлялась великолепная.

Она посмотрела на часы. До перерыва, во время которого лысеющий начальник охраны мог явиться и предложить ей кофейку, оставался примерно час. Следовало немедленно приступить к делу. Рэнди прошла к рабочей станции в углу. Стол был завален руководствами по работе с программным и аппаратным обеспечением, тут и там желтели самоклеющиеся листочки бумаги с записями. По всей вероятности, большую часть времени Центнер проводил именно за этим столом. Рэнди придвинула ближайший вращающийся стул, села и открыла портфель.

На трех из компакт-дисков действительно хранились примерно те же программы по поиску информации и доступу к ней, какими пользовался Бундескриминальамт. Два были чистые. Шестой же содержал сверхсовременное программное обеспечение, созданное отделом исследований и разработок ЦРУ.

Тихонько напевая себе под нос, Рэнди вывела плоский компьютерный монитор из режима ожидания. На экране появился символ БКА – немецкий геральдический орел с расправленными крыльями, – приглашая пользователя войти в местную сеть отдела госбезопасности. Рэнди вставила диск. Компьютер приглушенно засвистел, быстро перекидывая информацию на винчестер.

С минуту Рэнди сидела, затаив в ожидании дыхание. Внезапно на экране высветилось текстовое окно:

ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА. СИСТЕМА ГОТОВА.

Рэнди внутренне напряглась. Сузила глаза. Подумала: сейчас мы проверим, достойны ли программисты Управления гораздо большего, чем весьма скромное правительственное жалованье и пенсия. Если нет, тогда то, что она сейчас сделает, переполошит все защитные системы здесь и в Висбадене.

Сконцентрировавшись, она нахмурила брови чуть наклонилась вперед и ввела команду:

АКТИВИЗИРОВАТЬ ЯНУС.

Программа «Янус», названная именем римского божества дверей, входа, выхода и всякого начала, была предназначена для взлома и обхода защитных компьютерных систем. Проникая в систему, она должна была определить, расшифровать все сведения о пользователях и пароли. И открыть доступ к документам, к любому, даже тщательно засекреченному архиву.

Во всяком случае, так говорили ее создатели.

Рэнди Рассел взяла на себя ответственность впервые проверить программу в действии. Прекрасно зная: если в «Янусе» обнаружатся изъяны, за это придется здорово поплатиться.

Машина тихо гудела и пощелкивала, будто разговаривая сама с собой. «Янус» распространялся по всей компьютерной системе БКА – сначала в Берлине, затем в Бонне и в главном управлении Висбадена.

Рэнди все сильнее волновалась. Ее так и подмывало встать со стула и начать ходить туда-сюда по кабинету, чтобы усмирить тревогу. Следовало довериться компетентности программистов ЦРУ, но чувство зависимости от чужих расчетов ее сильно тяготило. Она ненавидела операции, в которых не могла положиться исключительно на себя. В личном деле Рэнди с бюрократической косностью была отмечена и ее склонность действовать в одиночку, и страсть идти наперекор установкам и правилам, когда, по ее мнению, это было необходимо.

На экране появилось другое текстовое окно:

ПРОЦЕСС ПРОНИКНОВЕНИЯ ЗАВЕРШЕН. ВСЕ ФАЙЛЫ ДОСТУПНЫ. СИГНАЛОВ ТРЕВОГИ НЕ ЗАФИКСИРОВАНО.

Рэнди со вздохом облегчения откинулась на спинку стула, чувствуя разливающееся по плечам и шее приятное расслабление. Войти в систему БКА ей удалось беспрепятственно. Мгновение спустя она снова подалась вперед и, пробежав по клавиатуре пальцами, задала «Янусу» очередные команды. Следовало отыскать все отчеты, досье и письма, в которых упоминалось имя Вольфа Ренке.

Пришлось еще немного подождать – «Янус» принялся проверять сотни тысяч файлов, в том числе и оцифрованные статьи из газет, выпущенных около тридцати лет назад. Экран с возрастающей скоростью стали заполнять строки – краткое содержание подходящих документов. Большинство и не выходили за пределы БКА, другие после воссоединения поступили от бывшего правительства Восточной Германии.

Рэнди дождалась, пока длиннющий список закончился, и ввела следующую команду:

СКОПИРОВАТЬ ВСЕ НА ДИСК.

Компьютерная система Бундескриминальамт повиновалась: отправила на первый, потом на второй чистые диски, которые Рэнди последовательно вставила в дисковод, копию каждого требуемого документа. Завершилась операция заложенной в шпионской программе чисткой: удалением из компьютерной системы всех возможных следов вторжения.

Когда на экране снова появился геральдический орел, Рэнди поднялась, убрала диски в портфель и направилась к двери, намереваясь, как только выйдет из здания, поехать в конспиративную квартиру ЦРУ и вернуть себе нормальный вид. Навек уничтожить кокетку Петру Фогель, к великому разочарованию несчастного Отто Фромма.

Ей следовало отвезти диски на базу Управления в Берлине, где к их изучению готовились приступить разведаналитики. В их задачи входило найти объяснение тому, как загадочный Вольф Ренке умудрялся до сих пор скрываться от немецких властей.

По прошествии часа крошечная подпрограмма, спрятанная глубоко внутри программного обеспечения в компьютерной системе Бундескриминальамт, приступила к каждодневному сканированию определенной группы файлов, проверяя, не пытался ли кто-нибудь посторонний их просмотреть и не получил ли доступ к их содержимому. Значительные несоответствия выявились моментально. Записанные данные активизировали в подпрограмме ранее не используемые коды, посылая по электронной почте сигнал тревоги на персональный компьютер за пределами сети БКА.

Зашифрованное сообщение полетело на восток, прошло сквозь цепочку интернет-серверов и благополучно прибыло в место назначения – московский офис «Группы Брандта».

Герхард Ланге пробежал глазами отчет в сильном волнении. Закусил тонкую губу и стал обдумывать последствия, к которым могли привести непредвиденные события. Дело было поздно вечером, после неудачной попытки Брандта захватить Джона Смита и Фиону Девин.

Взяв телефонную трубку, бывший офицер «Штази» набрал номер сотового.

– Да? – ответил после первого гудка Эрих Брандт. – Что там еще?

– Кто-то копается в документах Ренке, – осторожно сообщил Ланге.

– Кто?

Ланге вздохнул.

– Трудно сказать. Согласно защитной подпрограмме, которую мы установили в компьютерной системе БКА, буквально за десять минут несколько сотен отдельных файлов, в которых упоминается имя профессора Ренке, просмотрели более двадцати пользователей, в том числе и сам директор. Запрошены документы были с одной рабочей станции – системного администратора, ответственного за работу местной сети в Берлине.

Несколько мгновений трубка молчала.

– Это невозможно, – проревел наконец Брандт.

– И я так считаю, – приглушенно отозвался Ланге.

– По-твоему, это дело рук американцев? – спросил Брандт.

– Скорее всего, – ответил Ланге. – У ЦРУ и АНБ достаточно технологических средств, чтобы проникнуть в архивы Бундескриминальамт.

– И есть на то веская причина, – медленно и с неохотой произнес Брандт.

Ланге кивнул.

– Да. Боюсь, безопасность ГИДРЫ под гораздо более серьезной угрозой, чем мы думали.

– По-видимому, да, – процедил Брандт. – Остается лишь надеяться, что о последней новости не узнают россияне.

Следующие слова Ланге подбирал с особой тщательностью.

– Если американцы в самом деле ворошат прошлое Ренке, они могут выйти на наши тайные источники в правительстве Германии…

– Прекрасно понимаю, – перебил его Брандт. – Послушай внимательно, Герхард. Собери группу ликвидаторов и лети с ними в Берлин. Если получится, сегодня же.

– Какова наша задача?

– Разыщите брешь и ликвидируйте, – холодно велел Брандт. – Любой ценой.

Глава 20

Вашингтон, округ Колумбия

Расположенный на площади Лафайет напротив Белого дома отель «Хэй-Адамс» служит в Вашингтоне одним из главных ориентиров. Его восхитительно декорированные комнаты, рестораны и залы влекут к себе влиятельных политиков, известных актеров, богатых управляющих корпорациями и прочих знаменитостей вот уже почти восемьдесят лет.

Главный ресторан «Лафайет-Рум» славился отмеченной наградами кухней и изысканными винами. И был излюбленным местом для встреч высших госслужащих из Белого дома, сенатской комиссии по разведке и командующих вооруженными силами. Раз в неделю они, аналитики и советники из Пентагона, ЦРУ и Госдепартамента, непременно являлись в «Лафайет-Рум» на бизнес-ланч. Собрания рассматривали как возможность обменяться информацией, обсудить наболевшие вопросы и сгладить случайные конфликты в более свободной и дружеской обстановке, в стороне от привычного места для политических дебатов – Капитолийского холма.

Новый шеф-повар, иммигрант из Румынии Драгос Братиану, ловко работал в идеально чистой кухне, смешивая в большой неглубокой тарелке спаржу с бобами, мелко нарезанным чесноком и эстрагоном. Салат, заказанный одним из экспертов по российской внешней политике из Госдепартамента, был почти готов.

Братиану осмелился взглянуть через плечо на сотрудников. Облаченные в белые одежды, они корпели каждый над своим блюдом. На румына никто не обращал особого внимания. Возможность выдавалась чудесная.

С пересохшими от волнения губами невысокий плотный иммигрант опустил руку в карман передника, достал прозрачный стеклянный пузырек. Решительным движением откупорил его, вылил бесцветную жидкость в только что приготовленный салат. Заправил блюдо ореховым маслом, еще раз перемешал ингредиенты и нажал на кнопку звонка.

По вызову незамедлительно явилась официантка.

– Слушаю, сэр?

– Салат «Весенний», пятый столик, – спокойно произнес Братиану.

Девушка поставила тарелку на серебряный поднос и понесла его в обеденный зал. Румын с облегчением вздохнул. Он только что заработал еще двадцать тысяч американских долларов – как только об успешном выполнении задания узнает оператор, денежки перечислят на личный банковский счет иммигранта. А смертоносный вариант ГИДРЫ спокойно проникнет в очередную жертву.

Москва

Водоотводный канал отделяет от основной территории северную и северо-восточную части района Замоскворечье – места, где в последние годы поселяется все больше иностранцев, в основном европейских и американских бизнесменов с семьями. Южный берег канала украшает шеренга бледно-желтых трех– и четырехэтажных зданий. Построенные изначально как роскошные особняки, позднее дома были разделены на несколько более скромных квартир.

В гостиной одной из них стоял у окна подполковник Джонатан Смит. Час был поздний, почти полночь, улицы практически безмолвствовали. Проехавшая мимо сине-белая милицейская машина свернула налево и направилась по мосту в сторону Кремля. Вскоре красный свет ее задних габаритных огней поглотила кромешная зимняя тьма. Смит отпустил тяжелую штору, повернул голову и с прищуром взглянул на Кирова.

– Вы уверены, что здесь мы в полной безопасности?

Русский пожал плечами.

– В полной? Нет, этого я гарантировать не могу. Но более надежного убежища за столь короткий срок, клянусь, я при всем своем желании не нашел бы. – Он улыбнулся. – Владелец дома – мой давний приятель, обязан мне многим, в частности свободой и жизнью. Но главное, что он сдает квартиры в основном бизнесменам, которые приезжают в Москву на короткий срок. Вы с Фионой ни у кого не вызовете подозрений.

Смит кивнул. Киров был прав. В столь огромном городе, как Москва, жильцы особо пристально следили за соседями и, если замечали за ними какую-либо странность, могли тут же обратиться к властям. В этом же доме все задерживались ненадолго, поэтому никто не должен был сосредоточить на американцах внимание.

– Как долго мы можем здесь пробыть, не причиняя ни вам, ни владельцу неприятностей?

– Два-три дня – точно, – ответил Киров. – Может, дольше. А потом вам лучше переехать в другое место, я бы посоветовал за пределы города.

– А вы? – негромко спросила Фиона. Бледная, изможденная после кровавой сцены в «Скорой», она сидела на диване, пристально глядя то на Смита, то на Кирова. Записи Елены Веденской лежали перед ней на кофейном столике рядом с блокнотом, в котором они со Смитом записывали примерный перевод неясных медицинских жаргонизмов и терминов. Работу прервал Киров, который ненадолго уходил за продуктами и необходимыми туалетными принадлежностями. Покупку новой одежды пришлось отложить до утра.

– Я? – Киров покачал головой. – Мне бояться нечего. Уверен: охотники за вами мое лицо так и не рассмотрели. – Его глаза ничего не выражали. – Во всяком случае, оставшиеся в живых.

– А «Нива»? По ней нельзя на вас выйти?

– Нет, – уверенно ответил Киров. – Я купил ее за наличные, через нескольких посредников. На меня она никого не выведет.

– Остается еще одна проблема, – сказал Смит.

Киров вскинул бровь.

– Какая?

– В прошлом мы работали вместе, здесь и в Вашингтоне, – напомнил Джон. – Эти люди, кем бы они ни были, знают, как меня зовут и наверняка кое-что из моей биографии. Рано или поздно им придет в голову поинтересоваться, чем занимается теперь Олег Киров, генерал ФСБ в отставке.

– Вряд ли, – просто возразил россиянин. Его зубы блеснули в быстрой кривой улыбке. – Видите ли, перед уходом я позаботился о том, чтобы некие сверхсекретные бумаги… исчезли. Уверяю вас, на Лубянке не сохранилось ни единого документа, в котором упоминалось бы о моем знакомстве со знаменитым подполковником Джонатаном Смитом. – Он пожал широкими плечами. – Если помните, даже в ту пору о нашем временном сотрудничестве не знал почти никто, за исключением избранных.

Смит кивнул, вспоминая.

Внезапно осознав, что и у него почти больше нет сил, он пересек комнату и тяжело опустился в старое кресло напротив Фионы. Волна адреналина, хлынувшая во время борьбы с противниками в кровь, постепенно уходила, наваливались слабость и усталость. Было приятно устроиться в кресле, несмотря на осознание того, что передышка не продлится долго. Джон снова посмотрел на Кирова.

– Ладно, будем считать, что вы пока в безопасности. Замечательно – одной серьезной проблемой меньше. И все же мне хотелось бы знать, какую конкретно роль вы играете во всей этой неразберихе? – Он слабо улыбнулся. – Только не подумайте, что я вас в чем-то подозреваю. Глупо было бы после того, как вы нас обоих спасли от верной гибели. И все же мне интересно: как вы узнали, что происходит? Откуда взялись? С оружием, на машине, по которой вас невозможно вычислить?

– Фиона попросила меня последить за вами с некоторого расстояния во время встречи с доктором Веденской, – сказал россиянин ровным тоном. – Я с удовольствием выполнил ее просьбу.

– У Олега личное консультационно-охранное предприятие, в основном по оказанию помощи людям, которые занимаются в Москве бизнесом, – объяснила Фиона Девин. Впервые с того момента, когда их захватили, ее глаза опять блеснули едва уловимым озорством. – Но у него и множество других клиентов.

– Включая таинственного мистера Клейна, – добавил Киров невозмутимо. Его губы растянулись в широкой улыбке. – В общем, Джон, мы снова коллеги.

Смит медленно кивнул, наконец-то сообразив, как обстоят дела. Российский офицер ФСБ в отставке оказывал Фионе Девин содействие и входил в состав московской команды «Прикрытия». В правительстве у него по сей день сохранялись надежные связи, что играло для операции крайне важную роль. Вот почему Фионе удалось столь скоро проверить, кто из перечисленных в списке Смита врачей был наиболее надежен. Вот почему она была уверена в том, что из дела Елены Веденской, хранившегося в ФСБ, исчезла вся представлявшая опасность информация. Сколько еще документов Киров умудрился уничтожить, прежде чем система Дударева вытеснила его из своих структур?

Смит внимательнее всмотрелся в седоволосого великана, размышляя, как тому удавалось столь долгое время совмещать работу на американскую разведку со службой в российском органе безопасности? Двойственная верность попахивала бедой. Сталкиваясь с проблемой выбора между абстрактными идеалами и национальными, кровными привязанностями, большинство людей, даже самых достойных, ломались. Смит высказал свои мысли вслух.

– Я до сих пор российский патриот, – выпалил Киров. Мышцы его лица, особенно в районе челюсти, заметно напряглись. – Но при этом не слепой и не лишен способности здраво рассуждать. Дударев и его приближенные ведут страну назад, во тьму, по проторенной дорожке тирании, к полному разрушению. Пока ситуация такова и пока сотрудничество с США не представляет для России угрозы, я не вижу в своих связях с вами ничего дурного. – Он взглянул американцу прямо в глаза. – Когда-то мы боролись со злом бок о бок, Джон, и вместе проливали кровь. Поверьте мне еще раз. Неужели это так трудно после всего, на что я ради вас сегодня пошел?

– Нет, разумеется, нет, – ответил Смит, внезапно осознав, что своими подозрениями оскорбляет Кирова. – Простите, Олег. – Он поднялся с кресла и протянул руку. – Напрасно я усомнился в вашей честности и порядочности.

– Будь я на вашем месте, возможно, тоже усомнился бы, – признался россиянин. – Подозрения в наших шпионских играх – безусловное правило.

Оба несколько смущенные, они обменялись рукопожатиями.

– Теперь, когда выяснилось, что и вы и Олег – люди честные, благородные, надежные, словом, воплощения всяческих добродетелей, может, подсобите мне разобраться до конца с записями Веденской? – поинтересовалась Фиона у Смита. Она кивнула на бумаги. – По-русски я говорю свободно. Но в современной медицинской терминологии – почти полный профан. Если вы не объясните мне значения всех этих фраз, я так ничего и не переведу на понятный английский.