Тень дракона. Княжна Черникова Любовь

Глава 7. Серебряный лед и пять медных ледяшек в неделю

Тепло распрощавшись с Кирьяной, я покинула аптеку и отправилась вниз по улице, глазея по сторонам, и радовалась тому, что до сих пор ни разу никто не опустошил ночной горшок мне на голову. Хотелось верить, что здесь у всех в домах есть такие же чудесные отхожие места, как в аптеке. В чем же там загадка кроется?

Мощеные камнем тротуары тоже были относительно чистыми, никаких подозрительных следов, а запахи… Запахи, как и в любом городе, намекали на человеческое жилье. Аромат свежей выпечки смешивался с жареным мясом. Иногда откуда-то приносило острый запах животных, или тянуло дымком. Бывало, что несло помоями, но откровенного и вездесущего зловония не наблюдалось.

До рыночной площади я добралась быстро. Как оказалось, там не торговали, разве что ходили лоточники со сладостями и выпечкой, да гуляли хорошо одетые горожане.

По центру площади располагался самый настоящий фонтан, на удивление изящный среди серых каменных зданий. Пять драконов, стоя друг другу спиной, изрыгали из пастей воду.

А еще тут был столб с указателями, и к своему неудовольствию я поняла, что не могу прочесть, ни одной надписи. Если бы не картинки, которые помогали догадаться, куда ведет какая улица, я бы так и осталась в неведении.

Вечер был в разгаре, и пора было определиться с дальнейшими планами. Потратив медяшку-ледяшку на сахарный крендель, я устроилась на бортике фонтана, где принялась с удовольствием жевать и осматриваться. На рынок решила не ходить, ведь обувь у меня теперь была, а деньги могли понадобиться на ночлег. Я не представляла, как останусь на улице ночью.

Крендель растаял слишком быстро, оставив приятное послевкусие и разгулявшийся аппетит, потому я решила, не откладывая, пойти в «Веселого Песца». Надеюсь, все будет так, как сказала Кирьяна. Может, и там какая работа для меня найдется, если вдруг завтра меня в аптеку не возьмут.

Вот только рядом с площадью такой таверны не было, о ней я спросила лоточника, того самого, у которого приобрела крендель.

– Вон по той улице иди, не промахнешься, – указал тот, с интересом меня рассматривая.

Предстояло пересечь всю площадь, нужная мне улица находилась с западной ее стороны, но не успела я отойти от лоточника, как начался переполох. Сначала появился отряд стражи. Один из них затрубил в рог, привлекая всеобщее внимание. Заинтересованный народ тут же собрался в приличную толпу. Как назло, все сгрудились именно там, куда нужно было мне.

Может, и можно было тихонько мимо протиснуться, все-таки площадь большая, и все же инстинкты мне подсказывали, что любой, кто происходящее столь демонстративно проигнорирует, покажется подозрительным. А я сейчас скорее маргинальный элемент для стражи. Что, если подойдут и потребуют документы?

Интересно, а тут вообще есть что-то вроде паспорта, или нет? Почему-то об этом я не удосужилась спросить ни у Кафизы, ни у Кирьяны.

Чтобы не торчать одиноким тополем у всех на виду, я направилась, куда и все, но расположилась ближе к зданию в тени. Отсюда тоже было все видно и слышно.

Тем временем стражники установили на специальный каменный постамент клетку, и вот тут я снова остро ощутила дыхание средневековья, ведь внутри этой клетки кто-то был!

– За пособничество нирфеатам приговаривается… – принялся поставленным голосом вещать глашатай в пышной одежде, вроде дублета.

Он еще долго и витиевато изъяснялся, но вся его речь сводилась к тому, что несчастной «пособнице» впаяли пять дней позора на площади, а после заключение и казнь!

Казнь! Коротко и ясно, блин!

От этой сцены у меня даже во рту пересохло и стало дурно, а есть, напротив, перехотелось. А, может, еще и от сладкого кренделя? Уже и не знаю. Осадок на душе остался больно гадкий. И мысль нехорошая посетила: «Что если и меня этой самой «пособницей» признают?»

Мне мало что известно о местных реалиях, только те крохи, которые поведала Кафиза. Из-за этого я выгляжу подозрительно по местным меркам. Пришибленная жестокой реальностью я не сразу осмелилась выйти из своего укрытия, даже когда отряд стражи бодро утопал. Постепенно и толпа вокруг клетки рассосалась, налюбовавшись на обвиняемую.

Остался только один патрульный, да и тот предпочел прогуливаться в стороне. Только несколько оборванных мальчишек, пользуясь тем, что взрослые ушли, принялись кричать оскорбления, плеваться в несчастную, а один даже попытался тыкать в клетку палкой. Хорошо хоть широкие металлические пруты не позволяли бросать внутрь камни. Патрульный же не обращал на это безобразие совершенно никакого внимания. Наверное, считал издевательства частью наказания?

Я заставила себя встряхнуться и действовать. Проходя мимо клетки, шуганула пацанов. Патрульный и этого не заметил. Он как раз разговаривал с каким-то мужиком.

– Спасибо!

Голос из клетки оказался неожиданно молодым и женским.

– Не за что… – откликнулась я и замерла на месте, не в силах двигаться дальше.

Покосилась на стражника и, плюнув, подошла ближе. Хрупкие пальчики мелькнули снаружи, когда девушка сделала тоже самое и взялась за решетку. Ее был не слишком хорошо видно, а прутья решетки отбрасывали на грязное лицо полосатые тени, и все же мне кажется, она была довольно симпатичной. Правда, чумазая и одетая в какое-то рванье, но не мудрено. Неизвестно, что ей довелось пережить.

– За что они с тобой так? – спросила я охрипшим голосом, чтобы нарушить повисшее тягостное молчание. – Может, украла что-то особенно ценное или… Убила кого?

Никакое другое преступление на мой взгляд не заслуживало столь сурового наказания, но девушка замотала головой.

– Ты же слышала приговор? Я просто пособница нирфеатов.

Незнакомка горько усмехнулась, и на щеках появились милые ямочки.

– А на самом деле? – зачем-то спросила я.

Почему-то мне казалось, что все это какая-то чудовищная ошибка.

– А на самом деле я просто влюбилась. Приютила под своей крышей того, кого не стоило… Да я и не знала, что он… Он… – По лицу осужденной потекла одинокая слезинка. – Не подозревала, кто он такой на самом деле… Знаешь, я не боюсь умереть! – произнесла она с неожиданной горячностью. – Не боюсь! Пусть мой Линн и нирфеат, но мы были счастливы вместе! Теперь можешь плюнуть мне в лицо, я не обижусь!

Она крепко зажмурилась, гордо подняв подбородок.

– Не стану я плевать!

– Почему? – Часто заморгала девушка.

– Потому что я не плююсь в людей. Это… Это неприлично, – буркнула я. – Так меня воспитывали.

– Ты слишком добрая. – Девушка покачала головой и посмотрела назад через плечо. – Лучше уходи, стражник смотрит. Если заподозрит чего, то и тебя могут пособницей объявить. Пытать станут, пока не признаешься во всем, а потом… Потом будешь сидеть здесь, вместо меня. Здесь всегда кто-то сидит…

– Держись. Может, все еще образуется? Пусть случится чудо, и тебя отпустят!

Хотелось как-то подбодрить девушку, но я не представляла, что говорят людям в подобной ситуации.

– Хорошо бы замок на двери клетки исчез, тогда я бы смогла тихонько улизнуть, и никто бы меня никогда не нашел, – грустно улыбнулась мне несчастная и снова обернулась через плечо. – Уходи же! Нет, стой! Как тебя зовут? Попаду в чертог Дракона Прародителя, поблагодарю его за то, что дал мне несколько минут поговорить с добрым человеком перед смертью.

– Амира, – представилась я.

– Красивое имя…

– А тебя как зовут? – поинтересовалась я.

– Это не важно. Удачи тебе, Амира!

– И тебе. Надеюсь, чудо не заставит долго ждать…

Стражник действительно торопился к нам и уже был довольно близко. Для вида я погрозила пособнице кулаком, на что она понятливо улыбнулась одними уголками губ, и я поспешила по своим делам, не желая сталкиваться с местными правоохранительными органами и не переставая думать об узнице.

Не повезло этой девушке, конечно. Похоже, у них тут инквизиция лютует, или ее местный аналог.

А что? Она мне показалась симпатичной, парень ее наверняка тоже. Может, соседка какая счастью пары позавидовала, вот и навела напраслину? Сколько таких случаев и в нашей истории было, когда людей казнили по наветам злобных соседей? Не думаю, что в Пределах как-то иначе общество устроено.

Я попыталась припомнить, кто такие нирфеаты. Кафиза рассказывала, но тогда я решила, что это народность такая, с которой местные враждуют, а теперь вот склоняюсь, что нирфеаты просто приверженцы иной веры. Когда-то и на христиан гонения шли, а то и сами христиане крестовые походы устраивали. Религия – дело тонкое даже в цивилизованном мире. А мир Пределов мне не кажется таким уж развитым.

Я попыталась припомнить, что сказал глашатай, когда объявлял приговор.

А ничего он толком и не сказал! Только рассыпался в словесных оборотах. Все, что в его речи было важного, легко можно было сократить до «пособничество нирфеатам», и точка. А девочка просто влюбилась в иноверца, не казнить же за это человека?

Так думала я, но здесь в Кирфаронге, похоже, считали иначе. Поэтому и мне стоило быть осторожней и не поддаваться на чары местных красавцев, а то вдруг тоже нирфеатами окажутся.

Я нервно прыснула, ярко представив, как строго спрашиваю у потенциального ухажера: «Веруешь ли ты в Дракона Прародителя и его Тень, отрок?»

Таверну «Веселый Песец» я отыскала сразу. Просто пошла вдоль улицы и через два дома увидела вывеску с узнаваемо нарисованным зверьком, да таким забавным! Я даже остановилась, рассматривая дело рук неизвестного мне художника.

А посмотреть было на что!

Белоснежный песец в фартуке стоял на задних лапах и радушно улыбался гостям клыкастой пастью. В одной лапе он держал большое блюдо, а в другой – деревянную кружку, из которой что-то выплескивалось. При этом песец умудрялся задорно топорщить вверх прямой пушистый хвост приличных размеров.

Не уверена, что нарисовано анатомически верно. Вряд ли настоящий песец смог бы вот так задрать хвост, да еще стоя на задних лапах. Но художник «увидел» именно это, и кто я, чтобы с ним спорить?

Вывеска немного подняла мне настроение, и я открыла дверь таверны с улыбкой. Внутри, как я и ожидала, играла развеселая музыка фольклорной направленности. В зале за грубо сколоченными деревянными столами было полно посетителей. Пахло едой, немного дымом, и сильно чесноком и мясом. Смех, ругань, разговоры. Кто-то требовал подавальщицу, кто-то произносил тост – все это одновременно и перекрикивая друг друга.

Признаться я слегка оторопела и остановилась, но потом решительно направилась к барной стойке, или скорее зоне выдачи заказов, судя по количеству блюд с едой и кружек с выпивкой. Обоняние сраженное запахами пищи и пустой желудок безо всяких намеков советовали мне поскорее найти Мирану.

– Ланка, поторопись! – крикнул кто-то из кухни, дверь в которую располагалась аккурат за выдачей.

– Ланка, где наш заказ? – донеслось уже со стороны столиков.

– Бедная Ланка. Порвут ведь! – пробормотала я, и тут в меня едва не врезалась пышнотелая девушка.

Она была ниже меня почти на целую голову, а две толстые рыжие косищи, свернутые каральками у висков, делали ее лицо шире, чем оно было на деле. Вздернутый нос, густые рыжие брови и веснушки дополняли картину, вызывая у меня ассоциацию с гномочкой.

– Ой, точно ведь порвут! Озверели совсем! – Улыбнулась мне девушка и попыталась прошмыгнуть к выдаче, но я ухватила ее под руку.

– Подскажи, где найти… ньеру Мирану? – припомнила я вежливое обращение к тем, кто выше по положению.

– Кого-кого? Ньеру?! – Девушка подозрительно скривилась, словно тужась вспомнить что-то хорошо забытое. Затем она выпучила глаза и, внимательно осмотрев меня с головы до ног, лихо выгнула одну бровь. Наверное, сделала какие-то выводы, потому что обратилась уже на ты: – Полагаешь, в наше заведение ньеры захаживают?

– Без понятия, – честно ответила я. – Мне просто нужна Мирана, которая здесь работает. Подскажи, где ее найти? – повторила я вопрос, мысленно ругая себя за прокол с обращением.

Видимо, ньеры, это все-таки кто-то покруче хозяйки таверны.

– Ааа, так тебе Миранка нужна? – сообразила подавальщица.

– Угу! – Обрадованно кивнула я.

– Так нет ее. Дней пять, как пропала. Не вышла на работу однажды и все, а в каморке, где она жила, все вещи исчезли. Сбегла, наверное.

– Сбежала? – растерянно протянула я.

Мои планы на вечер лопнули с тонким звоном хрусталя. И что же теперь делать?

– А ты подружка ей, что ль? – прищурилась Ланка.

– Не совсем. Мне сказали, что она… Поможет мне с работой.

Заявить, что Мирана могла бы меня накормить бесплатно, было как-то неудобно. В таверне и так полно голодных, но в отличие от меня, эти люди готовы платить за еду.

– Может, у вас найдется комната на ночь? Самая дешевая сколько стоит? – поинтересовалась я поспешно, пока торопливая и очень занятая подавальщица не улизнула.

Вместо ответа девушка еще раз окинула меня придирчивым взглядом и спросила:

– Значит, работу ищешь?

– Ланка, клиенты ждут! – снова донесся грубый мужской голос.

– Да погодь ты! – огрызнулась подавальщица, раздраженно махнув рукой в сторону кухни.

Помогать в таверне мне не слишком хотелось, но что-то подсказывало: сварливая старуха из аптеки не поддастся на уговоры внучки, или предложенного ею гонорара может не хватить даже на черствую корку хлеба. Расценок-то я не знаю. Если же все получится, то уволиться из таверны никогда не поздно. Не в том я положении, чтобы носом вертеть.

А рисовать… Рисовать смогу по вечерам, к примеру. Или даже по ночам. Тяжеловато будет, ну да мне не впервой. Вспомню студенчество и сессии. Тогда тоже по несколько суток не спала и рисовала, готовясь к экзаменам, а днем подрабатывала в кафе быстрого питания. Еще и поэтому в официантки меня не тянуло совсем.

– Ищу! – согласилась я, наступая на горло своим предпочтениям.

Ланка словно только того и ждала. Радостно подскочив на месте, ухватила меня за рукав и потащила за собой. Обогнув стойку с заказами, мы нырнули в жаркое нутро кухни, где пахло одновременно помоями и свежей пищей.

– Фу! Конор, прикажи, пусть отходы выкинут. Завонялись уже. Жарко у тебя тут сегодня, как никогда! – проорала она вперед, а сама повернула направо от входа в какую-то каморку, увлекая меня за собой. – Надевай! – Девушка сунула мне в руки такой же, как и на ней самой, фартук.

– Вот так сразу? – Слегка опешила я.

Меня приняли на работу без собеседования, проверки знаний в требуемой области и представления начальству? да и руки не предложили помыть! Хотя чего я ждала? Тут же от средневековья вряд ли далеко ушли, и глупо было ждать, что мне принесут договор на подписание, где будет указана зарплата и премия. И все же…

– Мне и правда нужна помощь, – пожаловалась Ланка. – Ты правильно сказала, порвут! Сегодня на площади пособницу нирфов в клетке выставили. Народ посмотреть повалил, вот и в таверне и снежок некуда бросить. Грех жаловаться, но тяжеловато одной всех обслуживать, да и Конор зашивается. Злой.

– Ланка, мать твоя нерпа сивая! Где ходишь? Еда стынет! – проорал из нутра кухни, видимо, тот самый Конор.

Я уже поняла, что это местный повар, которого я до сих пор еще не увидела, зато услышала уже столько раз.

К слову, не слишком-то мне и хотелось его видеть. Конор мне заочно не понравился. Может, не стоило судить о людях исключительно по противности голоса, а в такой напряженной ситуации и крепкое словцо допустимо. И все же…

– Конор, не ругайся! Я нам новую подавальщицу нашла, вместо Мираны! – примирительно крикнула Ланка, выглянув в проем. – Сейчас всех быстренько обнесем, не переживай. Идем! – Ухватила она меня за рукав и потащила обратно к выдаче. – Держи вот разнос.

Разнос был круглый, деревянный и довольно увесистый. Таким от врагов только отбиваться. А уж когда Ланка принялась составлять на него деревянные кружки, я усомнилась, что справлюсь.

– За мной! – скомандовала подавальщица, посчитав, что нагрузила меня достаточно.

Себе она набрала целую гору тарелок и плошек и, умудряясь ловко лавировать по узким проходам между столами и уворачиваться от вскакивающих или размахивающих руками посетителей, принялась разносить заказы. Я старалась от нее не отставать и одновременно не уронить тяжеленный поднос кому-нибудь на голову. Порой Ланка поворачивалась ко мне и забирала кружку эля с моего разноса. Так продолжалось, пока мы все не раздали. А на выдаче ждала новая партия заказов.

– Слушай, а ты эту пособницу видела? – поинтересовалась Ланка у выдачи.

– Видела. – Кивнула я, ставя на свой разнос очередную кружку.

– Страшная?

– Обычная. – Я пожала плечами.

– Жуть как интересно самой на нее посмотреть, да только Конор не отпустит ни на минутку, пока в зале такое творится.

– Да чего на нее смотреть? Девушка как девушка. Таких полно на улице, – пробурчала я.

Мне было жаль приговоренную, которую выставили, точно зверушку, в клетке. Хотя могло быть и хуже. К примеру, привязали бы к позорному столбу, и тогда ее ничто бы не спасло от плевков и камней… Дикость!

Мои фантазии зашли слишком далеко, и я крепко зажмурилась, пытаясь выбросить их из головы.

– Сегодня будем парой работать, пока ты ничего тут не знаешь, а с завтрашнего дня уже сама сможешь столы обслуживать. Поделим зал, – принялась инструктировала меня Ланка, объясняя, что и как в таверне устроено.

Я кивала, стараясь мотать все на ус. И к моменту, когда таверна опустела, а у меня адски ныли спина и ноги, только одно осталось для меня загадкой: сколько мне в итоге заплатят?

– Ну все, теперь и самим поужинать можно! – Вздохнула Ланка, устало опускаясь на стул.

Я поддерживала ее более, чем полностью. Конор, оказавшийся крупным краснолицым мужиком лет пятидесяти, с усами, мясистым носом и волосатыми руками, ужинал вместе с нами. За столом он почти не разговаривал, только буркнул что-то, вроде как меня поприветствовав, быстро уничтожил огромную порцию вкуснейшего рагу и ушел спать.

– А ты ему понравилась, – заметила Ланка.

– С чего бы?

– Ну он же тебя не вытолкал взашей. – Ланка рассмеялась и тут же сморщилась. – Ногу потянула. Помнишь, под конец споткнулась, когда тот жирдяй меня за зад ущипнул?

– Тот, которого ты еще потом подносом огрела? – Усмехнулась я.

– Ага, он! Вот тогда и ступила неловко, а сейчас нога разболелась. Боюсь, до завтра не пройдет. А завтра вечером тут будет то же самое. А, может, и хуже.

– Хуже?!

– Пока пособница сидит на площади, в таверне будет ажиотаж. Особенно первые несколько дней. Оно для прибыли, конечно, хорошо, но тяжко…

– У меня есть особая мазь. Не знаю, правда, от растяжения поможет, или нет, – я полезла в карман под фартуком и выудила на свет стеклянную баночку с зеленой субстанцией, которую мне дала Кирьяна.

– Что за мазь?

– Из аптеки Карифы.

– О! Это самая хорошая, но и самая дорогая аптека в Шаротте! А, может, и во всем Кирфаронге! Но как она оказалась у тебя? Ты ее украла, что ли?

– Нет, конечно! Просто помогла Кафизе донести травы и сбила ноги, вот меня и отблагодарили подарком.

– Так это подарок? Понятно. Хорошо хоть мазь дала, раз не заплатила за помощь нормально. Хотя чему тут удивляться? У Карифы зимой снега в Кирфаронге не выпросишь! Не знаю, есть ли большая скряга на свете?

Ланка оказалась кладезем информации. Стоило краешком зацепить какую-то тему, и на меня тут же вываливались тонны сведений. Я старалась вникать и запоминать.

– Ну вот, поели, пора и на боковую. – Ланка сыто откинулась на спинку стула и зевнула, прикрыв рот рукавом. – Идем, покажу тебе твою каморку.

Я с трудом поднялась и, осоловело моргая, потопала за ней, мечтая поскорее где-нибудь упасть, и чтобы не трогали. Подъем на третий этаж под самую крышу стал для меня тем еще испытанием. Казалось, не старые деревянные ступени крутой лестницы скрипят, а мои колени.– Пришли! Тут живу я, а ты – напротив. – Ланка указала на две низенькие дверцы. – Идем, поделюсь с тобой мылом и постелью. Умыться сможешь тоже у меня. Я еще с утра воды натаскала, но завтра позаботься об этом сама. В твоей комнате тоже есть умывальник. Если будет лень выходить ночью по-маленькому, используй помойное ведро, только не забудь с утра вынести, а то к вечеру тут такой дух будет! – Рассмеялась она.

– Еще бы! – согласилась с ней я, с тоской подумав, что волшебные унитазы как в аптеке все-таки есть не у всех.

Ланка жила в тесной комнатенке со скошенным потолком и круглым маленьким окошком на одной стене. Из мебели здесь была низкая кровать, сундук средних размеров и умывальник в углу. Все.

– Ланка, а вымыться полностью здесь как-то можно? – поинтересовалась я осторожно.

Вдруг у местных простолюдинов мыться принято раз в месяц, и мой вопрос вызовет подозрения?

– Можно. Если в тазу воду на кухне нагреть, но это еще натаскать надо. Лучше уж сходить в общественные бани и помыться там. – Несказанно обрадовала меня моя новая знакомая.

– А где в Шаротте бани? И… Это дорого?

– После пары таких дней, как сегодня, мы сможем себе позволить хороший поход в бани. И не только! Еще и на новое платье и чулки тебе останется. Твои-то никуда не годятся, – принялась перечислять она.

– А когда нам заплатят? – задала я животрепещущий вопрос.

Кров и еда, конечно, хорошо, но все-таки работать за еду – путь в никуда. Хотелось бы иметь некоторый излишек на другие потребности.

– Конор, старый пройдоха, никогда не платит по вечерам. Примета, говорит, плохая – деньги на ночь отдавать, – принялась виновато объяснять Ланка.

Я же едва не прыснула, вспомнив, как делали мы в студенческие годы, если приходилось долг отдавать на ночь глядя: кидали деньги на пол, заявляя: «Ой, потеряла!». А тот, кто давал взаймы, якобы их совершенно случайно находил.

– А утром? Или есть и утренняя примета тоже? – спросила я, иронизируя.

– Есть конечно! – Рассмеялась Ланка. – Если отдать деньги утром, то подавальщица может сбежать, и некому будет обслуживать завтрак. Так что аккурат после завтрака деньги и получим. А потом до обеда у нас будет немного свободного времени.

И тут я поняла, что сходить в аптеку с утра, как я собиралась, не получится.

– Конор, похоже, мудрый мужик, только вот как мне быть, не знаю? Меня Кирьяна утром будет ждать. Э-э-э… По одному важному вопросу. Нехорошо получится, если я не приду. Может, как-то получится быстренько сбегать?

– Так и сбегай. Уж утром-то я как-нибудь и одна справлюсь. Все-таки утро – это не вечер. Но к обеду обязательно возвращайся, тогда и получишь свои денежки.

– А сколько мне заплатят? – задала я главный вопрос.

– Это сколько хозяин решит. – Развела Ланка руками.

– А кто здесь хозяин? – Напряглась я.

Что если я этому хозяину не понравлюсь, и он решит мне не платить?

– Так Коннор же! Это его таверна, – пояснила к моему облегчению Ланка. – Ах да! Ты же не местная, спохватилась она.

Оказывается повар и был хозяином "Веселого песца", а я-то все гадала он, или не он. Не похож он был на владельца заведения, хоть убейте.

Умывшись и прихватив комплект поношенного, но чисто выстиранного постельного, которое выдала мне Ланка, я отправилась к себе.

– Снаружи комната не запирается! Но на ночь закройся, а то мало ли, – посоветовала Ланка, и я услышала характерный щелчок простой щеколды.

Моя каморка была зеркальной копией той, где жила моя новая знакомая. Я тоже заперлась и, быстро заправив кровать, упала на нее не раздеваясь. Если у меня и была до этого мысль, все-таки спуститься на кухню и подогреть воды, чтобы ополоснуться, то от усталости она испарилась.

Утро настало внезапно и слишком рано. Кто-то яростно колотил в дверь.

– Вставай, соня! Завтрак проспишь! – Донесся голос Ланки.

Вставать совсем не хотелось. Длительный пеший поход по горам, а потом несколько часов беготни с тяжеленным подносом сделали свое дело. С непривычки ныла каждая мышца и косточка, а глаза так и норовили закрыться обратно, намекая, что хорошо бы поспать еще час-другой.

– Убейте меня! – пробормотала я в потолок, а вслух откликнулась: – Уже иду!

Все, что я сегодня делала, сопровождалось мысленной мольбой: «Хоть бы меня взяли в аптеку художницей!»

Несмотря на то, о чем мы вчера договорились с Ланкой, мне пришлось остаться и обслуживать завтрак, – того потребовал Конор. Ланка намекнула, что лучше с ним не спорить, не то останусь без вчерашнего заработка и работы вообще.

Таверна с утра была почти пустой, и работы для двоих в зале было мало. Пока я разносила немногочисленные заказы, Ланка натирала столы, посуду и помогала Конору на кухне. Повар тоже был не слишком занят и нашел время постоять за стойкой, наблюдая за моей работой. А после завтрака со мной наконец расплатились.

– За комнату и кормежку я вычел, итого получилось семь ледяшек, повар ссыпал горку мелочи на стол передо мной.

Ланка получила больше, но она и отработала вчера весь день, а я только помогла с ужином. Итого: комната обошлась мне в две ледяшки в сутки, кормежка – одну за прием пищи. Это с «корпоративной» скидкой конечно же, итого три за день. Неплохо! То есть, всего мне требовалось минимум пять ледяшек в день на еду и проживание. Терпимо, если стану зарабатывать десять за утро и день вместе и десять за вечер. Тогда еще пятнадцать ледяшек останется мне.

Я принялась подсчитывать потенциальный доход: пятнадцать ледяшек на семь – это один серебряный лед и пять медных ледяшек в неделю, и четыре серебряных леда и двадцать ледяшек в месяц.

– На эти деньги можно спокойно жить и даже иногда позволять себе лишнее. Особенно если чаевые будут давать. – Ланка улыбнулась и сунула мне несколько монеток в руку. – Твоя доля от чаевых. На теплую одежду за лето точно накопишь, если не будешь транжирить! – заявила она жизнерадостно. – Главное, не поскупись, когда станешь покупать обувь. Обувь зимой – это очень важно.

Я была с ней согласна. Лето на севере короткое и не слишком теплое, и мне нужно успеть позаботиться об имуществе.

– Ладно, мне давно пора в аптеку.

Я сунула мелочь в карман под фартуком и поднялась.

Но прежде чем уйти, принесла в свою каморку воды для умывальника. Она была не слишком холодной, поэтому я кое-как, но ополоснулась по частям. Спасибо Ланке за брусочек травяного мыла, что она мне вчера отрезала от собственного куска.

Помывшись, почувствовала себя намного лучше, только вот старые шмотки хотелось сжечь, а не натягивать обратно. Когда я спустилась на кухню, Конора там не было, только Ланка хозяйничала, перебирая ароматные травы и раскладывая их по трем кучкам.

– Ланка, а можно я с собой бутерброд сделаю? Я заплачу, – попросила я.

– Не наелась? – сочувственно посмотрел на меня девушка. – Можно, конечно! И не надо платы, с Конора не убудет, если ты что-нибудь съешь. Главное, не борзей. Вон там посмотри, – указала она в холодный угол, где лежали продукты.

Большим неудобным ножом я откромсала пластик мяса и взяла с накрытого чистой тряпицей подноса ломтик хлеба, оставшийся от завтрака.

– На вот, заверни. – Ланка протянула мне тряпичную салфетку.

Глава 8. Ой… Он не начальник стражи?

Люди спешили по своим делам, не задерживаясь на площади, и зевак возле пособницы пока не было. Вместо них, вокруг расселись какие-то черные птицы, похожие на ворон, которые не каркали, а издавали противные звуки: будто скрежещет железо по стеклу. Они неохотно, точно делая одолжение, поднялись, когда я их шуганула, направляясь к клетке. Все кроме одной. Кося красным глазом, она так и продолжала расхаживать поблизости.

Стражник, охраняющий порядок на площади, мирно дремал, прислонившись к стене соседнего здания. Ему не мешал даже яркий солнечный луч, бьющий прямо в закрытые глаза.

С подозрением покосившись по сторонам, я проверила, смотрит кто, или нет, я позвала негромко:

– Эй!

– Амира? – тут же откликнулась пособница. – Что ты здесь делаешь?

Вместо ответа я просунла сквозь прутья сверток с завтраком и увидела бледное лицо девушки.

– Зря ты это! – сказала она вместо «спасибо», принимая сверток. – Не делай так больше!

Без сомнений, пособница беспокоилась о моей безопасности, поэтому я уточнила:

– А тебя сегодня кормили?

– Нет. Только воду дали и то… тухлую.

Девушка скривилась.

– Ужас! Я попробую принести тебе попить.

Надо найти неприметный вариант тары, чтобы никто не догадался, что преступнице помогают.

– Ты и так сильно рискуешь, помогая мне, а я все равно недолго буду мучиться, если отравлюсь.

– Это мое дело! – Отчего-то рассердилась на нее я. – Лучше бы просто поблагодарила.

– Спасибо! Я этого не забуду…

На этом мы и расстались.

В аптеку я все-таки опоздала, и вместо Кирьяны за прилавком стояла Карифа.

– Чего приперлась? Попрошайничать?! – Подбоченилась вредная старуха, которая любой бабе Яге дала бы фору.

Нет, я девушка не из робких и за словом в карман лезть не привыкла, но Карифа давила своей тяжелой энергетикой так, что прибивало к земле. Хочешь не хочешь, а растеряешься в первый момент.

– Здравствуйте! – поприветствовала ее я, решив все-таки немного побыть вежливой. – Я пришла узнать, не найдется ли у вас для меня какая-нибудь работа?