Охотник на ангелов Градов Игорь

Глава девятая

Зимой в горах очень холодно, особенно когда дует северный ветер. В небольшой долине, где находится селение ангелов, он не особо чувствуется, но вот выше, на скалах… Ангелам-то хорошо — им так легче взлетать, а вот нам, людям, приходится несладко: сильные порывы сбивают с ног и затрудняют дыхание. В горах воздух и так и разреженный, а тут еще почти ураган в лицо! Да еще с пригоршнями колючего, льдистого снега…

Мы, люди, обычно высоко вверх, в горы, не залазим — живем в небольшой долине, но если приходится идти на перевал, то дело плохо. К счастью, случается это нечасто, всего два-три раза в месяц, когда охота оказывается особенно удачной. Если летунам удается добыть большого горного барана (а то и двух), то они дотаскивают тушу до перевала и ждут нас. Через перевал ангелам с такой ношей не перелететь — тяжелый груз мешает подняться на высоту, а сильный ветер сбивает с крыла. Барана несут по воздуху, как правило, трое-четверо, и неверное движение одного может обернуться гибелью для всех. Потеряют ангелы высоту, бросит их вбок, на скалы, ударит об острый выступ, и все…

Поэтому тушу обычно разделывают прямо на перевале и по частям доставляют вниз, в деревню. И этим занимаемся мы, люди. Куски мяса доставляют на главную площадь, где глава племени, храбрый Ларс, или кто-нибудь из старейшин честно делит их между всеми семьями.

Нам с Тиа также достается кусок, ведь мы с ней семья. Маленькая, но все же. Когда я появился в селении, точнее, когда меня доставили туда Тиа и Лея, разговоров и споров было много. Жених Тиа, молодой Рей, а также некоторые из старейшин были резко против моего присутствия среди летунов. Мол, не может бескрылый мужчина (да еще охотник!) жить среди ангелов. Но решающее слово сказал Ларс, отец Тиа.

— Наши законы не запрещают летунам жениться на бескрылых женщинах, как и летуньям выходить замуж за обычных мужчин. И они сами делают свой выбор, таков наш обычай. Мне, как и вам, странен поступок моей дочери, но я уважаю ее выбор. Значит, должны уважать и вы.

— Но сможет ли этот человек добывать еду? — засомневался один из старейшин. — По нашим законам, каждый охотник обязан хотя бы раз в месяц доставить горного барана или хотя бы козу к общему столу. А как он? Сможет это сделать?

— Зимой охотиться буду я, — вступила в разговор Тиа. — Я стреляю не хуже мужчин, вы это знаете. Мой лук бьет без промаха, а в умении находить добычу я могу поспорить с самыми опытными охотниками. Так что мясом я нашу семью, а также племя обеспечу. А когда потеплеет, мой муж будет охотиться внизу, в лесах, и тоже внесет свой вклад в общий котел. Это честно и справедливо, и никто из нас не будет жить за счет другого.

Ангелы загудели — всем казалось странно, что главной добытчицей в семье станет женщина.

— А сумеет этот бескрылый подстрелить козу? — громко и с насмешкой спросил Рей. — Думаю, он даже с двух шагов в спящего медведя не попадает!

Молодые ангелы, сгрудившиеся вокруг Рея, с охотой заржали. Им тоже очень не понравилось, когда их летунья (к тому же дочь вождя!) выбрала себе в качестве мужа обычного мужчину. Это оскорбляло их и лишало возможности свысока смотреть на бескрылых людей — мол, мы имеем право пользоваться вашими женщинами, а вы нашими — нет.

— А ты проверь! — улыбнулся я Рею. — Давай устроим небольшое состязание на меткость. Прямо здесь и сейчас. И посмотрим, кто из нас лучше стреляет. Я уверен, что легко обставлю тебя.

— Да я тебя сейчас… — вспыхнул Рей.

— Хочешь подраться? — усмехнулся я. — Давай, я опять же готов. Один на один, на кулаках. Или на ножах, как хочешь.

С этими словами я скинул мешок, снял лук и колчан и положил руку на нож, висящий на поясе. И посмотрел прямо в лицо Рею. Он, как все мужчины-ангелы, был выше меня, но заметно тоньше в талии и уже в плечах. Я был сильнее, весил больше, крепче стоял на ногах и в ближнем бою мог легко свалить его. Крылья не дают заметного преимущества ангелу в драке или борьбе, скорее даже мешают — не позволяют развернуться и провести прием.

Рей это прекрасно понимал, поэтому в драку не лез. Он отступил на шаг и начал осыпать меня оскорблениями. Но начинать бой, судя по всему, не собирался.

Наконец Ларс поднял руку и громко произнес:

— Замечание старейшин справедливо. Мы не знаем, насколько метко стреляет этот юноша. Пусть он покажет себя, и тогда мы увидим, какой он охотник. И узнаем, сможет ли прокормить свою семью, а также помочь нашему племени, если это потребуется.

Я пожал плечами, поднял свой лук и стрелы. Через мгновение я был уже готов к стрельбе.

— Сможешь ли ты, Трой, попасть вон в ту мишень? — показал Ларс на тощее, кривое деревце, растущее в шагах ста от меня.

В обычных условиях это не составило бы для меня труда, но здесь, в горах, все было не так просто. Следовало учитывать силу и направление ветра, постоянно дующего с вершин. Кроме того, воздух в горах был не такой плотный, как в наших лесах…

Впрочем, если вспомнить уроки мудрого Вару, подумал я, можно справиться и не с такой задачей. Я прикинул направление и силу ветра, учел прочие условия и кивнул. Ангелы расступились, образуя широкий полукруг.

Я выступил вперед, не спеша прицелился и послал одну за другой три стрелы. Все они достигли цели. И с каждым моим попаданием лицо Рея становилось все мрачнее и мрачнее, как и у его юных дружков. Ларс и все прочие ангелы одобрительно кивали. Тиа улыбалась все радостнее и даже хлопала в ладоши при каждом моем удачном выстреле.

— Неплохо для бескрылого, молодец, — похвалил меня Ларс по окончанию стрельбы, — а если усложнить задачу?

Он снял с шеи необычное украшение — большой медвежий коготь на тонкой цепочке — и приказал одному их мальчишек, стоявших поодаль и с любопытством смотревших на меня:

— Крон, повесь-ка это на дереве, на любою ветку, куда захочешь.

Мальчишка взял украшение, легко взмахнул крыльями и через пару мгновений оказался на месте. Он повесил коготь на самой верхней, тонкой ветке, и ветер тут же стал его раскачивать. Да, попасть в такую маленькую и подвижную мишень… Впрочем, терять мне было нечего.

Итак, учтем силу бокового ветра, возьмем чуть левее… Нет, все равно не получится — порывы швыряли украшение из стороны в сторону, то приподнимая, то опуская его, то вообще унося куда-то вбок. Угадать, где оно окажется через мгновение, было невозможно…

Ангелы молча наблюдали за мной. Все понимали, насколько это трудная, практически невыполнимая задача. Тиа хотела что-то сказать, но Ларс остановил ее жестом:

— Если этот юноша хочет взять тебя в жены, пусть докажет, что достоин этой высокой чести. Все-таки ты дочь вождя… Тогда больше не будет никаких споров и возражений. Так, Рей?

Тот нехотя кивнул.

Значит, я должен во что бы то ни стало попасть в коготь. Но как это сделать? На таком расстоянии, при таком ветре…

И тут мне в голову пришла спасительная идея. Я еще чуть-чуть приподнял кончик стрелы и плавно спустил тетиву. Выстрел оказался точным — стрела воткнулась прямо в ветку и перебила цепочку, медвежий коготь тут же упал на землю.

— Промахнулся! — радостно завопил Рей.

— Нет, — спокойно возразил я, обращаясь к Ларсу, — попал куда нужно. Я не стал портить ваш талисман — ведь это талисман, верно? — и всего лишь перебил цепочку. Но если вы настаиваете…

И снова поднял лук.

— Достаточно, — улыбнулся Ларс, — ты убедил меня и доказал, что стреляешь метко. И, хотя это мне не совсем по душе, но я вынужден признать, что ты достоин моей дочери. Все с этим согласны?

Ларс обвел взглядом сородичей, те закивали. Вождь задержал взгляд на Рее, тот отвел глаза. Ему не хотелось признавать свое поражение.

В тот же вечер мы с Тиа стали мужем и женой. Ларс привел нас в святилище, произнес слова свадебного обряда и капнул свежей бараньей крови на каменный жертвенник. Все просто и без затей. Никакого долгого сватовства, уговоров, особых приготовлений, как у нас…

И свадебного пира так такового тоже не было — пришло лишь несколько старых друзей Ларса да подруги Тиа. Последних, кажется, больше привлекал я сам, чем наша свадьба — их просто распирало от любопытства: впервые так близко увидеть бескрылого мужчину… Я чувствовал, как на кончиках их языков так и вертятся не совсем приличные вопросы.

Присутствовала, разумеется, и Лея — ближайшая подруга и названная сестра. С моей стороны никого не было. Да и откуда бы взяться? В селении проживало несколько бескрылых женщин, навсегда связавших свою жизнь с ангелами, но ни одна из них не была моей родственницей или хотя бы соплеменницей. Так что друга жениха вынужден был изображал двоюродный брат Тиа — Дар. Что в некотором смысле было справедливо — ведь именно из-за него (точнее, из-за его желания заполучить бескрылую жену) все и началось. Тиа сопровождала Дара в том полете, я ее ранил, потом нашел в пещере, и тогда все завертелось…

Вечер прошел весьма скромно. Жена одного из старейшин приготовила нехитрые блюда (в основном из мяса горных баранов с пряностями), мы выпили душистый настой из укрепляющих и возбуждающих трав, немного поели, поговорили. Я рассказал историю своего знакомства с Тиа, она, смеясь, показала, как нежно и преданно я ее лечил. Затем гости спели несколько традиционных свадебных песен и начали потихоньку расходиться. В качестве свадебных подарков нам достались три хорошо выделанные бараньи шкуры, которые и стали нашей брачной постелью.

Отец Тиа ушел ночевать к своему старинному другу, оставив дом в полном нашем распоряжении. Мы решили, что пока будем жить в комнатушке Тиа — до тех пор, пока не построим собственную хижину, где заживем долго и счастливо. По крайне мере, я очень на это надеялся.

Мои семейные обязанности определились довольно быстро — я отвечал за ведение домашнего хозяйства. Ларс и Тиа почти все дни проводили в небе, охотясь на коз и баранов, а я собирал хворост на горных кручах и таскал воду из речушки, протекающей внизу, в расщелине. Не сказать, чтобы эти дела были особо тяжелыми, но и слишком легкими их не назвать нельзя. Попробуйте-ка с полным кувшином воды на плечах подняться по обледенелым камням на крутую гору! Или собрать охапку хвороста среди колючих, густых кустарников, покрывающих соседние склоны. Но главным было даже не это. Больше всего меня доставали насмешки Рея и его юных друзей.

Дело в том, что заботы по дому традиционно считались у ангелов делом женским, и их выполняли жены, в основном бескрылые. Я же был мужчиной, к тому же охотником… Рей и его свора (а как иначе назвать этих прилипал и подпевал?) не упускали случая, чтобы не позубоскалить по этому поводу.

— Эй, Трой, — кричали они, когда я, нагруженный большим кувшином, карабкался по узкой тропинке наверх, — подбери платье, а то оступишься!

Или еще обиднее:

— Трой, детка, как ты себя чувствуешь? Не беременный еще?

Пару раз я не выдерживал и хватался за нож, который постоянно носил на поясе, но каждый раз они, смеясь, срывались с места и улетали.

— Я с женщинами не дерусь, — высокомерно заявлял Рей, паря в небе над моей головой, — тем более с бескрылыми.

А дружки поддерживали его радостным гоготом.

Я кричал, что они трусы, что недостойны называться мужчинами, что готов драться с каждым из них и со всеми вместе, но все бесполезно. При моем приближении Рой и приятели разлетались в разные стороны, чтобы с безопасного расстояния издеваться надо мной.

Вступить в прямую схватку со мной никто из них не рисковал — им было понятно, что так просто меня не одолеть. К тому же закон ангелов был на моей стороне — я являлся полноправным членом племени и пользовался всеми правами. В том числе правом защищать свою честь с оружием в руках. Следовательно, я мог вызвать на поединок любого летуна.

Но для боя требовалось, чтобы вызов одобрил совет старейшин, а там большинство было не на моей стороне. Да чего скрывать — почти все ангелы, особенно молодые, считали меня чужаком в селении и рады были бы рады избавиться от меня. Или хотя бы сделать мою жизнь невыносимой, чтобы я поскорее убрался сам.

Лишь страх за свою жизнь останавливал слишком ретивых летунов от крайних мер. Прими мой вызов — и пришлось бы реально рискнуть своей жизнью. Я был очень опасен — ловок, силен, быстр и зол. И одно дело — издеваться сверху, находясь в безопасности, и совсем другое — биться на ножах на земле. Да еще с таким умелым противником, как я.

Рей и его друзья надеясь, что я когда-нибудь сорвусь и прилюдно ударю кого-нибудь из них. И тогда совет племени может принять решение о моем изгнании. Поэтому при всех дружки Рея старались меня не задевать, и мне, в свою очередь, приходилось скрывать свою злость и делать вид, что все нормально. А поймать и как следует отколошмать в укромном месте кого-нибудь из них не получалось — они были слишком осторожными и при первой же опасности взмывали вверх. Мне оставалось лишь грозить кулаком им вслед и скрипеть зубами от злости.

Одна отрада — моя Тиа. Мы проводили вместе все долгие зимние вечера. Тиа рассказывала мне историю своего племени, а я пел наши песни и старинные баллады. Часто на наших посиделках присутствовала Лея.

С ней я вообще очень сблизился в последнее время — между нами возникло настоящее чувство, как между родными братом и сестрой. Лея нередко расспрашивала меня о нашей матери, я рассказывал ей. Я видел, что ей иногда было очень тяжело и больно слышать о том, как хорошо и счастливо мы живем в нашей семье, как мать трогательно заботится о нас, детях, как преданно любит своего мужа, Каса… Но я ничем не мог ей помочь — наша мать не захотела с ней встречаться, и это было ее право.

Лея, разумеется, не была ни в чем виновата — ни в том, что Лану похитил ее отец, Тор, что насильно взял ее замуж, что родилась она, красивая крылатая девочка. Лее очень хотелось материнской ласки, тепла, заботы или хотя бы слов участия и одобрения, но ничего этого не было. Она росла при суровом, немногословном отце, а после его гибели — при властном и строгом вожде племени. И лишь Тиа была ее верной, преданной подругой, всегда и во всем поддерживающей и все понимающей.

Тиа часто защищала Лею от нападок своего отца, особенно когда тому казалось, что девочка ведет себя слишком дерзко. «Она же сирота! — напоминала Тиа, — у меня есть хотя бы ты, а у нее — вообще никого!» И храбрый Ларс отступал и прощал Лее почти все.

По умолчанию считалось, что мать Леи как бы мертва — ведь за все прошедшие годы после возвращения к людям она так и не сделала ни одной попытки узнать что-то о свое дочери или встретиться с ней. Лея росла, интуитивно понимая, что безразлична своей матери, и это было очень тяжело и обидно… Поэтому она часто, особенно в подростковом возрасте, была резкой, дерзкой, грубой, часто ссорилась с другими крылатыми девушками и даже грубила старшим. Но на это все, как правило, закрывали глаза.

Когда Лея подросла и стала охотницей, Ларс построил для нее отдельный дом — в надежде, что она выйдет замуж и родит много ангелочков. К Лее действительно уже сватались крылатые парни, но она каждый раз отвечала отказом — мол, мне рано еще, хочу полетать, погулять, поохотиться. На самом же деле она давно и безнадежно любила Рея, но тот был равнодушен к ней. Молодого и честолюбивого ангела интересовала только Тиа — как одна из самых красивых девушек в племени и как дочь вождя. Став ее мужем, он получал право со временем возглавить племя. А ему очень уж того хотелось…

Рей упорно шел к своей цели и почти ее добился — уговорил храброго Ларса отдать Тиа ему в жены, доказал, что достоин быть мужем дочери вождя, добился согласия и от самой Тиа — насколько я понял, просто взял ее измором. Все шло к свадьбе, и даже дата уже была назначена…

Но тут появился я, и все его планы внезапно рухнули. Понятно, что он люто возненавидел меня. Зато весьма обрадовалась Лея — у нее появился шанс заполучить своего любимого Рея. Раньше она не могла на это рассчитывать — не хотела мешать счастью своей названой сестры, но тут ситуация резко изменилась. И Лея активно занялась обхаживанием Рея. Правда, без особых успехов — тот не обращал на нее почти никакого внимания. Он все еще надеялся получить вожделенную Тиа — когда избавится от меня.

Вот так мы и жили — в любви и ненависти.

Вечером, как я говорил, мы любили посидеть у очага. Огонь весело плясал между камнями, над ним обычно жарилась на вертеле баранья туша или висел котелок с душистым отваром из местных трав.

Травяной отвар был очень полезен в горах — снимал усталость и согревал в холодную пору. А также придавал силы — как физические, так и духовные. Считалось, что после него голова проясняется и беседа течет лучше. Легче идет разговор, складнее и поэтичнее выходят легенды.

Надо сказать пару слов о быте ангелов. Летуны домашний скот, как правило, не держат, живут лишь охотой, но в некоторых семьях, особенно там, где жены — бескрылые женщины, за домом имеется небольшой загончик, в котором живут горные козочки. Их разводят ради молока, которым поят маленьких детей.

Женщины, оставшиеся в селении после рождения малышей, стараются по возможности обустроить суровый горный быт: заводят коз, выращивают не огородах зелень, даже пытаются сеять хлеб. Правда, в небольших количествах, так как пригодной земли вокруг селения очень мало. Кругом — почти одни камни и колючие кустарники, и лишь изредка попадаются крошечные полянки, где можно хоть что-то вырастить. Сами ангелы огородами и посевами не занимаются, считают, что это удел обычных людей.

Летуны питаются мясными блюдами, обильно приправленными дикими травами, очень душистыми и чуть горьковатыми. Приправы придают мясу необычный вкус, зато спасают от многих болезней. Из зерна же и диких злаков бескрылые женщины пекут лепешки, очень ароматные и вкусные, и их обычно летуны берут с собой на охоту — чтобы подкрепиться прямо в полете. Еще ангелы пьют много травяных отваров — для восстановления сил и здоровья.

Летуны живут не дольше обычных людей, даже меньше — часто погибают во время охоты. Полеты среди скал опасны, особенно осенью и зимой. Ветер бросает крылатых людей на скалы, и они гибнут. К тому же в горах водятся грозные хищники, медведи и барсы, и встреча с ними не сулит ничего хорошего. Нередко бывает, что подраненный баран становится добычей дикой кошки, и тогда приходится ее отгонять, чтобы забрать тушу. А кошке это, естественно, очень не нравится, и она согласна драться за добычу. Одна такая киса в свое время серьезно поранила Тиа…

Барсы также часто охотятся на молодых козочек, которых разводят женщины, и приходится быть настороже, чтобы вовремя заметить их и убить его. У многих ангелов на теле имеются страшные рубцы — следы поединков с хищниками. Шрамы есть на теле главы племени Ларса (их оставил огромный медведь, чей коготь теперь украшает его грудь), а также на ноге Тиа — от дикой кошки.

Если ангел получает в сватке страшные увечья и не может больше летать или со временем становится слишком слабым для охоты, то он выбирает смерть. Таков древний обычай летунов. Пожилых и тем более стариков среди них нет, ведь самое страшное для ангела — стать обузой для своей семьи и племени. Когда уходят последние силы, уходит и сама жизнь.

Я вначале очень удивлялся этому странному обычаю (у нас, людей, старики живут вместе с семьями до самой смерти), но потом понял, что это по-своему справедливо и правильно. Достойная жизнь должна завершаться достойной смертью. И, чтобы вовремя уйти, требуется большое мужество.

Жизнь в горах трудна и опасна, а содержать старых и немощных у летунов нет возможности, вот они и облегчают свою участь и жизнь своих семей. Да, это жестоко, непривычно, может быть, даже дико, но по-своему честно и логично. И никто вправе осуждать летунов…

Обряд прощания, как я узнал, проходит очень торжественно и печально — все племя поднимается на крыло и сопровождает ангела в его последний полет. Если летун больше не в силах сам взлететь, то его несут по воздуху ближайшие родственники, как правило, сыновья. И возле вершины священной горы Санг, самой высокой и красивой в округе, его отпускают.

Ангел, расправив крылья, совершает свой последний полет, а потом падает на скалы. Все племя в это время поет прощальные гимны, провожая своего собрата в последний путь. Тело поотом поднимают и хоронят на кладбище за селением — в небольшой могилке, вырытой между камней. Сверху ставят особый знак — несколько обломком черной скалы, как символ вечной скорби и печали.

У ангелов приято дважды в год, ранней весной и в конце лета, навещать могилы своих родственников и приносить дары. Считается, что души погибших навсегда остаются в горах и время от времени прилетают в селение, чтобы навестить родных и, если нужно, помочь им. Поэтому умерших у летунов почитают и приносят им на могилы ценные дары — обычно красивые, дорогие талисманы из когтей убитых хищников. И чем большим почетом пользовался ангел при жизни, тем больше подношений бывает на его могиле. Женщины-ангелы, кстати, также исполняют последний полет, но, как правило, гораздо позже, чем их крылатые мужья. Они все же реже бывают на охоте, значит, и реже калечатся. Да и вообще летуньи лучше сохраняются и живут намного дольше летунов…

Ангелы часто сочиняют про своих предков красочные истории, которые со временем становятся легендами. И вечером их рассказывают у очага всей семье. Как правило, в тот благодатный момент, когда ужин уже съеден и все наслаждаются ароматным, горячим напитком из трав.

Ларс, отец Тиа, знает множество легенд и любит (а главное — умеет) их рассказывать. Мы собираемся у огня всей нашей небольшой семьей (он, Тиа, я, Лея) и слушаем эти древние сказания. Вот одна из них, наиболее мне запомнившаяся.

Да, кстати: ангелы произносят свои легенды, закрыв глава, нараспев, будто поют, и это придает им особую, неповторимую прелесть. Голос у Ларса низкий, красивый, и он буквально очаровывает своими рассказами-пениями.

Вот эта легенда.

Глава десятая Легенда о Падшем ангеле

«Некогда на земле жили одни ангелы, а бескрылых людей не было.

Ангелы летали очень высоко и смотрели сверху вниз на все, что было под ними. На леса, луга, реки, горы, на животных и даже на птиц.

Птицы тоже летали в небесах, но они не могли сравниться с крылатыми людьми ни в силе, ни в красоте, ни в дальности полета. Ангелам не было равных в воздухе, и они могли подниматься выше облаков и долетать почти до самых вершин гор.

И жил в племени ангелов один юноша, по имени Дин. Он был самым смелым, самым отважным среди молодых летунов и часто поднимался так высоко, что парил, казалось, у самых звезд. Дин был очень сильным, ловким и красивым, и никто не мог сравниться с ним ни в храбрости, ни в отваге, ни в силе.

Все ангелы в племени говорили: „Посмотрите на нашего Дина! Как красиво он летает, как легко поднимается в небо! Взгляните на его белоснежные крылья, как они чудесно переливаются на солнце!“ Родители очень гордились необыкновенным сыном и считали, что его ждет особая судьба. А все девушки в племени были просто без ума от Дина и мечтали выйти за него замуж…

Но это восхищение привело к тому, что Дин стал очень гордым, заносчивым и грубым. Он начал ставить себя выше всех остальных в племени, не считаться со старшими и не прислушиваться к их советам. Он даже отца с матерью перестал уважать и лишь отмахивался от их мудрых слов и наставлений.

Родители часто говорили Дину: „Послушай, сынок, не поднимайся так высоко в небо, не гневи Бога. Он рассердится, если ты будешь вторгаться в его владения, и непременно накажет тебя. А вместе с тобой и все наше племя“. Но Дин отвечал им со смехом: „Глупцы, чего вы боитесь? В небе никого нет, кроме нас, ангелов, да и еще птиц. Кто накажет меня? Какой Бог? Нет его! Да я сам, если захочу, стану Богом. Вот увидите!“

Таким был гордым и самоуверенным юношей этот Дин. Родители осуждающе качали головами и уговаривали его не гневить Бога, но ничего не могли с ним поделать, ибо он никого не слушал и поступал только по-своему.

И была среди ангелов одна девушка, по имени Лада. Она была тоже очень красивой: высокая, стройная, с длинными белокурыми волосами и большими голубыми глазами. К ней сватались многие молодые летуны, но она всем отказывала. Она говорила: „Я выйду замуж только за того, кто будет достоин меня, кто совершит что-то такое, что прославит его имя, а вместе с ним — и мое. Если уж выходить замуж, то только за лучшего!“

Юноши, опьяненные любовью, совершали ради Лады всякие подвиги — приносили редкие драгоценные камни из далеких гор, собирали прекрасные цветы на крутых, отвесных склонах и даже с риском для жизни убивали огромных, страшных зверей, чтобы бросить к ее ногам их шкуры. Но Лада только смеялась и качала головой: „Нет, это не все то, это слишком просто, это могут все!“

Посватался к ней и Дин. Но Лада также отвергла его. Она сказала: „Ты, конечно, очень красивый и храбрый юноша и наверняка стал бы для меня хорошим мужем, но правило одно для всех: чтобы получить мою руку, надо совершить что-то необычное. Такое, что никто никогда раньше не совершал. Сможешь — и я с радостью стану твоей женой, нет — значит, ты самый обыкновенный юноша, каких тысячи, и не достоин моей руки“.

Эти слова очень задели честолюбивого Дина. „Хорошо, — ответил он, — я сделаю то, о чем ты просишь. Я поднимусь на вершину священной горы Санг и подергаю за бороду самого Бога!“ Лада громко рассмеялась: „Глупец, разве это возможно? Кто рискнет потревожить Бога и тем более коснуться его?“ Девушка была уверена, что Дин только хвастается, ведь еще никому не удавалось подняться на священную гору Санг или хотя бы приблизиться к ее белоснежной вершине.

Но Дин, задетый словами Лады, решил во что бы то ни стало добиться своего. Родные, близкие, соплеменники — все стали отговаривать его от этой безумной затеи. Родители на коленях просили его не совершать столь безрассудный поступок. „Сынок, — убеждал Дина отец, — не стоит дерзить Богу. Хотя мы и не видим его, но знаем, что он есть. Бог любит нас, ангелов, и позволяет летать в небесах, подобно птицам. Он помогает нам во всех наших начинаниях и оберегает наши семьи от многих опасностей. Все любят и глубоко почитают Бога, а ты задумал оскорбить его!“ „Подумай, — вторила ему мать, — что будет с нами, если Бог покарает тебя? Кто поможет нам в старости, кто подарит нам прелестных внуков и скрасит наши последние дни? Как мы будем жить без тебя?“

Но Дин был непреклонен: „Я все равно поднимусь на вершину священной горы Санг и брошу вызов самому Богу. Если он есть, то путь покажется или хотя бы подаст знак. Тогда я склонюсь перед ним и признаю его величие. А если нет, то я сам стану Богом и буду повелевать ангелами и всем миром!“

Ну что было делать! Все осуждающе качали головами, но никто не мог остановить его. А родители заранее оплакивали своего непутевого сына, так как были уверены, что он никогда не вернется.

Рано утром Дин пришел к Ладе: „Смотри сегодня в полдень на вершину священной горы Санг, там ты увидишь меня в божественном сиянье!“ Лада снова рассмеялась — она не верила, что Дин все же решится выполнить то, что задумал. Все знали, что путь к вершине Санг очень тяжел и опасен — горный воздух не держит крылья и приходится идти пешком, увязая по колено, а то и по пояс в глубоком снегу. А с вершины в лицо постоянно дует сильный ветер, сбивая с ног и не давая свободно вздохнуть. Никто из летунов не смог еще подняться на Санг, зато многие навсегда остались на ее склонах. Летунам не хватало сил, чтобы вернуться назад, и их тела до сих пор покоятся в ее вечных снегах. Но Дин был упорен, кроме того, его гнала наверх любовь. А также непомерное честолюбие — он всегда и во всем хотел быть только первым. Поэтому он быстро простился с Ладой и отправился в путь.

Дерзкий юноша долго и упорно летел вверх, а когда воздух перестал держать его крылья, пошел пешком. Он сильно замерз, а его одежда покрылась коркой льда, но он все шел и шел по обледенелым камням, медленно, но верно поднимаясь к самой вершине. Наконец он достиг своей цели.

На вершине горы сидел Бог. Он внимательно посмотрел на Дина и спросил:

— Зачем ты пришел ко мне, юноша?

— Я хотел убедиться, что ты есть! — дерзко ответил ему Дин.

— Ну вот, — усмехнулся Бог, — ты в этом убедился. Я, как видишь, существую, хочешь ты этого или нет. Ты только зря потратил свои силы, добираясь сюда, зря совершил это трудное и опасное восхождение. Но я ценю твое упорство и твою храбрость. Раз ты не побоялся подняться на самую вершину горы Санг, то, бесспорно, достоин награды. Можешь попросить меня, о чем хочешь. Например, я могу сделать так, что сегодня же красавица Лада станет твоей женой.

Дин подумал и ответил:

— Нет, этого слишком мало, я и так по возвращении получу Ладу, ведь я выполнил ее условие — совершил то, что еще не удавалось никому. Я достоин большей награды. И раз я достиг вершины горы Санг, то теперь, полагаю, сравнялся с тобой в величии. Поэтому я также хочу быть Богом и повелевать ангелами и всем миром!

— Ты и впрямь очень дерзкий юноша, — покачал головой Бог, — не зря о тебе так говорят в племени. Неужели ты в самом деле думаешь, что можешь сравниться со мной? Глупец! Ангел не может быть равным Господу! Ты поставил себя выше всех и посмел бросить вызов мне, Богу. За эту неслыханную дерзость я навсегда лишаю тебя крыльев. С этого мгновения ты будешь ходить только по земле и никогда больше не поднимешься в небо. И очень скоро ты горько пожалеешь о своей дерзости и глупых словах!

Бог взмахнул рукой, невидимая сила подхватила Дина и понесла прочь. От страха он потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что у него больше нет его прекрасных, белоснежных крыльев. Дин очутился у подножия гор, неподалеку от своего племени.

Горько заплакал он, моля Бога о прощении, плакал день, плакал ночь, но Бог был непреклонен. И тогда понял Дин, что навсегда утратил расположение Господа. Зарыдал он громко и пошел прочь.

Через некоторое время Дин разыскал родителей и стал просить принять его обратно в племя, но они гневно отвергли его: „Ты рассердил Бога, наш непослушный сын, и понес за это заслуженное наказание. Мы не хотим жить с тобой, не хотим даже видеть тебя. Ходи теперь по земле и заботься сам о себе. Нам бескрылый сын не нужен!“

Еще горше заплакал Дин и побрел, куда глаза глядят. Но вскоре ему захотелось есть, он сделал лук, изготовил стрелы и подстрелил лесного зверя. А потом построил шалаш, развел костер и поджарил добычу. Так он стал первым земным охотником.

Когда красавица Лада узнала, что случилось с Дином, то закричала от отчаянья. „Что я наделала, ведь это все из-за меня, из-за моей непомерной гордости!“ На самом деле она давно любила Дина и была согласна выйти за него замуж даже без всякого условия, но ее себялюбие не позволило сделать шаг ему навстречу и принять предложение. „Теперь мы разлучены навеки. Как мне жить без Дина?“ — убивалась девушка. Ее пытались утешить, уговаривали, предлагали других женихов, но Лада лишь качала головой:

— Нет, это я во всем виновата, значит, я и должна все исправить!

— Но как? — удивлялись в племени. — Что ты можешь сделать?

— Я что-нибудь придумаю! — отвечала девушка.

Лада долго думала и наконец решила подняться на священную гору Санг и вымолить у Бога прощение для Дина. Решила — и тут же отправилась в путь, и даже никому ничего не сказала, чтобы никто не пытался ее отговорить или остановить силой.

Лада долго летела вверх, потом упорно шла по камням и снегу, падала, замерзала, едва не погибла, но все же достигла своей цели.

Бог очень удивился, увидев девушку.

— Чего ты хочешь, Лада? — спросил он. — Зачем проделал столь долгий и опасный путь? Неужели и ты тоже хочешь стать Богом и повелевать всеми англами и миром?

— Нет, Господь, мне ничего не нужно, — упала на колени Лада, — молю тебя лишь об одном: прости Дина. Да, он был дерзок, груб, совершил большую глупость, но это все из-за меня, из-за моего себялюбия! Верни ему, пожалуйста, крылья и позволь снова жить среди нас, ангелов! Я стану его женой и никуда больше не отпущу.

Бог задумался, потом посмотрел на Ладу и спросил:

— Скажи, красавица, насколько сильно ты любишь Дина и на что готова ради него?

— На все! — ответила девушка.

— Ладно, — кивнул Бог, — тогда сделаем так. Я не могу простить Дина и вернуть ему крылья, ибо он очень сильно обидел меня. Но я могу сделать так, что ты навсегда останешься с ним. Согласна?

— Да! — с радостью кивнула Лада.

Бог взмахнул рукой, и девушка оказалась прямо у шалаша Дина. У нее исчезли крылья, но зато теперь она навсегда была с ним…

Дин, увидев Ладу, обнял ее и попросил стать женой. И она тут же согласилась. Они поженились и зажили счастливо, а вскоре у них родились дети. Дин построил большой дом и стал пахать землю, а Лада занялась огородом и хозяйством. Вот так на земле появились первые бескрылые люди, охотники и землепашцы.

А Дина со временем стали называть Падшим ангелом, потому что он упал с самой вершины священной горы Санг, но не разбился, а выжил и даже обрел свою любовь. А любовь всегда стоит того, чтобы пожертвовать ради нее всем, даже своими белоснежными крыльями и бескрайним небом».

— Вот такая легенда о Падшем ангеле, — закончил Ларс свой рассказ.

— Это весьма интересно, хотя верится с трудом, — сказал я. — Мой учитель, мудрый Вару, говорил, что ангелы произошли от людей и что это якобы результат какой-то древней мутации…

— Может быть, оно и так, — усмехнулся Ларс, — однако наши легенды говорят об этом несколько по-другому. И мне почему-то больше хочется верить им.

— Да какая разница, кто от кого произошел, — вмешалась в наш спор Лея, — главное, что есть мы, ангелы, и есть вы, люди, и мы должны как-то жить по-соседски, и желательно — мирно.

— А лучше еще — любить друг друга! — засмеялась Тиа и поцеловала меня в щеку, и я тут же ответил ей тем же.

Ларс улыбнулся и погрозил нам пальцем — мол, ведите себя прилично, вы не у себя в комнате. А Лея сделала вид, что хочет закрыть нас от посторонних глаз. Она вообще всегда защищает нас с Тиа — и перед Ларсом, и другими ангелами. Не только потому, что является моей сводной сестрой, но главным образом потому, как мне кажется, что считает наш с Тиа союз началом чего-то нового и волнующего.

— Ты пойми, — втолковывала она мне, — очень необычно, что летунья полюбила бескрылого юношу и вышла за него замуж. Я думаю, в этом есть особый смысл, даже особый знак. Вы можете положить начало новым отношениям между двумя нашими народами, и мы наконец-то сможем жить мирно, не воевать друг с другом. Если наши старейшины договорятся, то ангелам не придется похищать ваших женщин, а людям — убивать их. Браки между летунами и бескрылыми станут свободными, только по взаимной симпатии и любви, и это изменит многое. Мы перестанем вымирать, а вы, люди, обретете новые возможности…

К сожалению, далеко не все в племени разделяли взгляды Леи. Рей и его дружки ненавидели меня и не упускали случая, чтобы не задеть и не унизить. Причем часто — прямо на глазах у Тиа или Леи. И особенно усердствовал в этом Гай, младший брат Рея.

Он был моложе Рея, но более честолюбив и заносчив. И то, что Тиа вышла за меня замуж, задевало его даже больше, чем бывшего жениха.

Еще бы, ведь он лишался возможности быть братом вождя племени! Раньше он мог претендовать на особое положение среди юношей-ангелов и, следовательно, рассчитывать на благосклонность одной из летуний, а теперь ему ничего не светило. Гаю, скорее всего, придется, как большинству его сверстников, жениться на бескрылой девушке…

К слову, молодых незамужних летуний в племени было действительно очень мало, всего пять, включая Лею. И на каждую приходилось по несколько женихов. Так что шансы заполучить жену-ангела у Гая были очень малы, к тому же он был еще слишком молодым, чтобы серьезно претендовать на руку одной из крылатых красавиц.

Гаю исполнилось всего шестнадцать, и к тому времени, когда он достигнет брачного возраста (18–19 лет), все подходящие девушки-ангелы окажутся, скорее всего, уже замужем. А ему придется заняться охотой на бескрылую невесту. Но если бы он был братом вождя…

Я своим появлением и женитьбой неожиданно разрушил все его честолюбивые планы, как и надежды Рея стать когда-нибудь вождем племени. Теперь нового главу, скорее всего, выберут на совете старейшин, и не факт, что это будет именно Рей. Претендентов уже сейчас немало — по крайней мере, пять-шесть ангелов могут претендовать на роль вождя, а со временем подрастут и другие…

Конечно, выбор нового главы племени произойдет только в том случае, если Ларс сам откажется от своих прав, но это, судя по всему, будет еще нескоро. Отец Тиа достаточно крепок телом и силен духом и может как минимум десять лет возглавлять ангелов. А к тому времени, когда он состарится и вынужден будет все же передать бразды правления другому летуну, появится еще несколько претендентов. И среди них, несомненно, будут свои желающие побороться за власть. Поэтому шансы Рея стать вождем тают прямо на глазах… И это прямо-таки бесит Гая.

Поэтому сам бывший жених Тиа, и его младший брат не испытывают ко мне никакой симпатии. Они, прямо скажем, ненавидят меня и считают само мое пребывание в их племени позором для себя и вообще для всех крылатых.

Я сидел во дворе дома и чистил большую глиняную миску, в которой мы обычно готовим мясо. Это не совсем приятная обязанность (попробуйте-ка оттереть стенки на холоде!) тоже легла в основном на мои плечи, поскольку нельзя было допустить, чтобы руки Тиа огрубели и потеряли чувствительность. Она же охотник, и от удачного выстрела зависит пропитание нашей семьи и пропитание всего племени. А при стрельбе из лука пальцы не менее важны, чем точный глаз. Вот я и наяривал песком бока злополучной миски, чтобы порадовать Тиа, когда она вечером вернется с очередной бараньей тушей.

Моя жена охотилась вместе с Леей и несколькими молодыми англами (в том числе и Реем), а Ларс был дома — ему со вчерашнего дня нездоровилось. Продуло сильно в прошлый раз, вот он и сидел у огня, лечился разными травяными отварами да настоями.

Я занимался хозяйством: принес воды, наломал хвороста, чтобы было чем топить очаг, приготовил приправы к ужину. И, поскольку до вечера еще было далеко, решил привести в порядок посуду. Работа шла довольно споро и я уже заканчивал последнюю миску, когда услышал позади себя насмешливый голос:

— Трой, красотка, что ты делаешь сегодня вечером? Может, заглянешь ко мне в гости, я найду, чем тебя развлечь…