Наследие Робертс Нора
– Проживу и без него.
– Окей, значит… – Гектор обошел террасу по кругу, прикидывая ракурсы. – А можем типа порепетировать, один сегмент? Чтобы почувствовать как следует?
– Конечно. Только мне переодеться надо, работать в этом я не могу.
– Давай тогда ты этим и займись? – предложила Тиша. – Мы с Гектором мебель сдвинем, а Лорен пусть сходит колы принесет.
– Внизу прямо в вестибюле есть магазин, если хочешь. – Эдриен подошла к своему рюкзаку, достала десять долларов. – Я угощаю.
– Отлично.
Когда Эдриен переоделась в штаны и майку для йоги, Гектор и Тиша уже сдвинули два стола, два дивана и стул на дальнюю сторону террасы.
Эдриен принесла коврик для йоги, сориентировала его так, чтобы смотреть на юго-запад.
– Я это однажды проверяла. Ты сможешь взять в кадр меня, реку и восход.
– Я сейчас буду снимать на свою камеру, просто посмотреть, как будет. Потому что свет будет другой и вообще все, но можем прикинуть тайминг и ракурсы, и мне проще будет планировать.
– Класс. – Она оглянулась на открывшуюся дверь лифта. Лорен положил ключ-карту на ее рюкзак, потом поставил пакет на стол в кухне.
– Кола, чипсы и всякое такое.
Эдриен подумала о матери и не могла не засмеяться:
– Впервые с момента нашего переезда что-то подобное пересекло порог дома.
– Господи, а что же вы едите?
– В смысле, чем перекусываем? – Эдриен улыбнулась Лорену, раздающему колу. – Фрукты, сырые овощи, хумус, миндаль и жареный батат иногда допустимы. Не так оно все плохо, я привыкла.
– Строгая у тебя мать.
– Фитнес и диета – это ее религия. Она сама выполняет то, что проповедует, так что трудно слишком на это злиться. Ладно. – Она вышла и встала перед ковриком. – Значит, я говорила, что это я хочу сделать без звукозаписи, а потом наложить закадровый голос.
– Пятнадцать? – Тиша вытащила телефон. – Буду отмечать время.
Эдриен эту программу отрабатывала без конца, подстраивала, пока не почувствовала, что именно теперь она отвечает поставленной цели. Мягкое, вежливое и… да, красивое – приветствие восходящему солнцу.
Она отключила мысли.
Поскольку к камере и операторам она привыкла, снимая видео с матерью, Гектор и его друзья ее не отвлекали. Закончив с шавасаной, она заговорила под запись:
– Я буду здесь говорить, так что вы не думайте, будто я просто заснула. Закадровый голос будет учить, как дышать, как разгрузить разум, сделать его пустым, полностью дав свободу телу. От пальцев ног, потом лодыжки, голени и вверх, как визуализировать мягкие цветные переливы света на вдохах, изгнать тьму и стресс на выдохах.
– У тебя осталось девяносто секунд, – сказала Тиша.
– Так и должно быть. Я останусь в шавасане столько, сколько они захотят, а потом…
Она вытянулась, руки над головой, потом повернулась на бок, подтянула колени, плавно перекатилась в позу со скрещенными ногами в середине коврика.
– Позиция медитации, – сказала она, кладя правую руку поверх левой так, чтобы большие пальцы соприкасались. – Вдох, выдох, прочее ля-ля. – Она сложила руки на животе, наклонилась вперед. – Благодарность себе за сделанное упражнение, за то, что продолжаешь упражняться, а потом…
Она снова села ровно, сложила руки ладонями вместе, склонила голову:
– Намасте. Вот и все.
– Пятнадцать минут четыре секунды. – Тиша, поджав губы, кивнула: – Вот это класс.
– Ну ты и гибкая. – Лорен боком, по стеночке выбрался на террасу, сел на диван и жевал чипсы. – Я даже до носков ботинок достать не могу.
– Гибкость – вещь важная. Но прикол в том, что гибкому приходится тянуться гораздо сильнее, чем негибкому, чтобы хоть какого-то эффекта добиться. «Я могу ему помочь», – снова подумала Эдриен. – Встань, попробуй дотянуться до стоп.
– Да ну, неловко.
– Неловко, только если не пытаться.
Он посмотрел на нее неуверенно, но согнулся в поясе, опустив руки. Пальцы не доставали до носков дюймов на шесть.
– Ты чувствуешь напряжение.
– Черт, еще бы!
Она повторила его позу.
– А я нет. Совсем ничего, пока до конца не согнусь. – Она потянулась, положила ладони на пол, носом уперлась в колени. – А эффект у нас один и тот же. Вставай, теперь вдохни. Нет, когда вдыхаешь, надо шарик надувать. Заполняй легкие, расправляй живот.
– У меня он и так расправлен двадцать четыре на семь.
Он засмеялся, остальные подхватили. Эдриен только улыбнулась:
– Ты попробуй. Вдыхай, наполняй шар. Теперь ты его будешь сдувать, притягивая живот к спине, одновременно сгибаясь, чтобы достать носки.
Он попробовал, она кивнула:
– И уже на целый дюйм ближе. Дыхание, тут вся штука в дыхании.
Она оглянулась и увидела, что Гектор, прислонившись к стене, рассматривает дисплей камеры.
– Как смотрится?
– Окей. Изучу эту штуку и определю ракурсы. Поговорю с отцом, чтобы дал мне кое-какую аппаратуру. Тебе же надо будет еще и звук записывать для всего этого, и что-то еще вроде интродукции или предисловия?
– Да, я над этим работаю. О, спасибо!
Она взяла колу, протянутую Тишей, машинально отпила. Остановилась, закрыв глаза. – Ох ты, до чего ж чертовски здорово!
– У меня еще минут двадцать до того, как мне надо будет домой. – Гектор выключил видео. – Может быть, можем поработать над вступлением и над переходами между сегментами?
– Можем завтра устроить мозговой штурм. – Лорен еще раз попробовал достать носки. – В перерыве на ланч, если ты рискнешь сесть с нами второй день подряд.
– Рискну.
Когда они ушли и Эдриен выбросила пустые бутылочки из-под колы и пакеты от чипсов, она поняла, что не просто нашла производственную команду для своего проекта.
Она нашла свое племя.
Они устраивали мозговой штурм за ланчем, репетировали и уточняли подробности после школы.
В пятницу вечером Эдриен заказала пиццу и напитки. Помогла своей команде установить аппаратуру, которую раздобыл Гектор. Стойки светильников, шторки и гель для вечерних съемок, отражатель, зонтик для дневных съемок, микрофон, кабели.
Из того, что выпросил или одолжил Гектор, они сделали самодельную студию.
Они ели пиццу в столовой главного уровня под Лоренов плей-лист из хитов восьмидесятых. Когда «Wham!» потребовал пробуждения, Эдриен в конце концов должна была спросить:
– Почему восьмидесятые?
– А почему бы и нет?
– Потому что никто из нас еще не родился тогда?
Он покачал пальцем:
– Это причина типа «почему», а не «почему нет». Чуваки, это история – история музыки. Я подумываю составить следующий, на девяностые. Знаешь, проанализировать социальную ткань – где игралась эта музыка – в десятилетие нашего рождения.
– Затея истинного фрика.
– Согласен. – Он откусил еще кусок пиццы. – В музыке я шарю, люди.
– «Музыкант», – сказала Тиша, прожевывая пиццу. – Роберт Престон, Ширли Джонс – киноверсия 1962 года. Престо еще играл главную роль в бродвейской постановке пятьдесят седьмого с Барбарой Кук в роли Мэриан.
– Откуда ты это знаешь? – удивленно уставилась Эдриен. – И зачем?
– Читает и запоминает, – ответил Гектор.
– А вот надо бы мне сделать плей-лист бродвейских мюзиклов. Вот это будет по-настоящему, по-ботански.
– Тут ты прав, сынок. – Гектор огляделся. – Вот это пространство впечатляет.
– Это говорит деточка, которая неделю живет в особняке и неделю в пентхаусе, очень похожем на вот этот вот.
Тиша глотнула колы.
Гектор пожал плечами:
– Родители развелись, и я между ними болтаюсь. Отчим с мачехой пока что вполне себе. От отца у меня завелся маленький братик, от матери – сестрица. Классные.
– Я когда-то хотела брата или сестру. Но пришлось перехотеть, потому что этого никогда не могло случиться. А у тебя?
– Два старших брата, и родители держатся вместе, как приклеенные, – ответила Тиша. – Братья, в общем, ничего, кроме тех случаев, когда сильно достают.
– Сестра. – Лорен отделил от пиццы пепперони, сунул в рот. – Десять лет. Когда-то родители разъехались на полгодика, проработали ситуацию, съехались снова и вот – принцесса Розалинда. Несколько трудноватый ребенок.
– Несколько? – засмеялась Тиша.
– Ладно, законченная зараза. Но она дико избалована, так что это не ее вина. А ты вот – единственное дитя, – сказал он Эдриен. – Все внимание – тебе.
– Все внимание у матери отбирает работа, мне – что останется. Но меня устраивает, – быстро добавила она. – Это значит, что она не воспитывает меня каждую минуту. И я хочу начать собственную карьеру. Вот вы мне в этом и помогаете.
– А когда ты станешь звездой Ютуба… – Тиша преувеличенно глубоко вздохнула, – мы так и останемся тремя ботанами, а ты уйдешь сидеть за столом с крутыми ребятами.
– Исключено. Ботанский стол для меня теперь надолго, но я должна быть почетным ботаном.
– Не почетным, а вполне реальным, – возразил Гектор. – Ты пьешь морковный сок и гранолу ешь по собственной воле. У тебя мать уехала на пару недель, а ты работаешь вместо того, чтобы с цепи сорваться. Ты – ботан фитнеса.
Она никогда не считала себя ботаном ни по каким стандартам, но перед сном, закончив упражнения йоги и накрывшись одеялом в десять, она поняла, что термин ей подходит.
И ей было на это наплевать.
Глава 5
Они начали работать в субботу до рассвета. Эдриен уставила столики, которые называла «крафт-сервисы», соками, бубликами, свежими фруктами и еще, зная теперь, что все трое ее друзей любят кофе с добавками, поставила кофеварку с этими самыми добавками.
Ей придется потом хранить это у себя в комнате, потому что у Лины строгое правило: дом без кофеина.
Удовлетворенная первой частью – свет оказался идеальным, – она пошла переодеться и, может быть, поправить волосы перед началом следующего.
Тиша пошла с ней как помощница по гардеробу.
Если Тиша и не ожидала, что Эдриен разденется догола, ни капли не покраснев, как только закроется дверь спальни, то постаралась этого не выдать.
– Я хотела посмотреть, смогу ли заколоть волосы сзади, но, если только бетоном не сбрызнуть, вряд ли они выдержат пятнадцать минут кардиотанца.
Тиша поджала губы, глядя, как Эдриен влезает в узкие и тесные легинсы до середины икры.
– А почему не заплести косы с боков и не заколоть их сзади?
– Косы? – Эдриен натянула синий спортивный лифчик. – С такими вот волосами?
– Ну и что? У меня волосы африканские, а видишь эти косы? Я сделаю. У тебя есть какие-нибудь фиксаторы?
Эдриен натянула ярко-розовую майку. И поскольку записывала программу с мотивами хип-хопа, то завязала клетчатую худи вокруг пояса и надела хай-топы.
– Разве что только отчаяние и надежда.
– Садись, подруга. Сейчас сделаю.
И она сделала.
Эдриен уставилась в зеркало, потрясенная результатами.
– Не могу поверить. Это чудо. Выглядит симпатично и модно, что ли, но сдержанно. Тебе придется меня этому научить.
– Могу. – Тиша улыбнулась в зеркало. – Приятно, знаешь ли, когда еще одна девушка приходит в компанию. Мне это придает равновесия. Знаешь, Рицц, может, ты меня немножко научишь йоге? Похоже, это интересно.
– Так и есть. И я тебя научу.
И сегмент с кардиотанцем тоже получился интересный. Пришлось сделать три дубля, пока все согласились одобрить работу Лорена со звуком, Гектора с камерой и Тишу, что металась от одного к другому.
Когда прибыл заказанный Эдриен ланч, были готовы три сегмента. До ужина успели сделать еще два и закончили день вечерней йогой на закате.
– Я не думала, что мы так много успеем за один день. Теперь остается только сеанс работы для всего тела, закадровый голос и введение. – Эдриен плюхнулась на стоящий на террасе диван. – Может, я еще сделаю десятиминутный бонус.
– Я прожгу одну копию, – решил Гектор. – Хочу немного с ней поиграть.
– В смысле?
– В смысле кое-что попробовать. Если не получится – не страшно, у нас есть оригинал. А не начать ли нам завтра в десять примерно? Если будем держать такой темп, справимся за день-два. Этапы производства, редактирования, ла-ди-да, и готово будет к концу недели. Если надо будет что-то переснять, включим и это, но я думаю, что все у нас в порядке.
– Это будет восхитительно.
Когда они ушли, подметя все остатки обеда и ужина, дело было к полуночи. Эдриен вытянулась на кровати и улыбнулась в темноту.
У нее были друзья, была работа, был путь, и она точно знала, куда именно хочет по нему прийти.
Съемки продолжались вечером. Эдриен сперва записала введение, чтобы не вспотеть и не переодеваться лишний раз. Глядя в камеру на фоне города, она заговорила:
– Здравствуйте! Я – Эдриен Риццо, а это – «Самое время».
И она стала читать рекламный текст, подчеркивая достоинства каждого сегмента, напирая на продолжительность в пятнадцать минут, возможности воспроизвести их по одному или в сочетаниях.
– А ты хороша, – сказал ей Гектор. – Я иногда болтаюсь возле своего старика, когда он снимает. Актеры не могут – ну, и вряд ли когда-нибудь смогут, – сделать это за один прием.
– Я тренировалась, и много.
– Получилось отлично, но давай сделаем еще дубль, просто как резерв. И можешь больше ходить, я за тобой успею.
Видео закончили к полудню. Еще нужно было поставить мебель на место, а потом нашли самое тихое место в триплексе: гардеробную матери.
– Вау! – Тиша, вытаращив глаза, побрела по беспощадно организованной комнате. – У твоей матушки потрясающие шмотки. Я думала, что моя – щеголиха, но твоя ее одной левой. Это как… – Глаза ее забегали из стороны в сторону. – Сотня пар туфель. Двадцать шесть – спортивной обуви. Цвета отличные.
– Так было, когда она делала видео или выступала, – ей давали одежду для выступлений и туфли. Производители упоминались в титрах на дисках, а одежда оставалась ей. Сейчас у нее своя линия.
И у меня будет, подумала Эдриен. Когда-нибудь.
Она встала в центре комнаты. Ноут Гектора стоял перед ней открытый на полке, включен был первый сегмент йоги.
– Микрофон с поп-фильтром, – сказал Гектор, закрепляя его на стойке. – Так что тебе не надо следить, как говорить «п», и вообще заморачиваться. Мне отец разрешил его взять. И наушники тоже. Каждый надевает пару наушников и молчит как рыба. Кому приспичит пукнуть – держись, хоть лопни. Лорен на звукозаписи. Когда начнет, я даю тебе сигнал, запускаю видео, и ты начинаешь говорить.
– Ясно.
Она надела наушники, сделала медленный расслабленный вдох. Когда Гектор взмахнул в воздухе пальцем, она начала.
– Приветствуем утреннее солнце. Становимся на коврик.
Когда она закончила, сделав «намасте», Гектор выждал секунду и дал Лорену сигнал «стоп».
– Офигительно хорошо. Лорен, скажи, что ты все записал, потому что было просто офигительно!
– Звук хорош. Тут по-настоящему тихо. Все внутри стен. А она – в смысле, ты, Эдриен – звучала… ну, типа, успокаивающе.
– Значит, получилось. Можем тогда работать дальше и сделать сейчас закатный, раз мы разогнались?
– Это пять, блин! – сказал Гектор и стал настраивать аппаратуру.
В конце работы Лорен стащил с себя наушники и вскинул вверх большие пальцы:
– Чуваки, мы сделали золото!
– Надо проиграть, проверить, что все сработало так, как отец мне обещал. Он сказал, что если где какая накладка, чтобы я к нему обратился, и он нам поможет.
– Звучит хорошо, – сказала Эдриен.
– Ага, он вообще ничего мужик.
– Отнесем это вниз. – Выдохнув, Эдриен согнула плечи. – Сядем, расслабимся и все проверим.
– И пиццу закажем.
Она глянула на Лорена:
– Пиццу мы заказывали в пятницу.
Тиша, поднявшись со своего сиденья на полу, склонила голову набок:
– И что ты этим хочешь сказать?
– Окей, закажу пиццу.
Она запаслась банками колы и знала, что от них и следа не должно остаться в квартире к возвращению матери. И слегка опасалась, как бы у нее не выработалась привычка к ним, от которой избавиться будет труднее.
Но сейчас, хлопнувшись на диван рядом с Тишей, пока Гектор настраивал видео, она решила, что оно того стоит. Все это того стоит.
– Ты уверен, что я говорю нормально? Не занудно?
– Спокойно говоришь, – сказала Тиша. – Успокойся, Рицц.
– Успокаивающе, – уточнил в тот же момент Гектор.
– А метки точно работают? Постойте! Сейчас узнаем. Я принесу пару ковриков, а Тиша и Лорен будут выполнять упражнения.
– Чего? Я этого не умею.
Эдриен бросила взгляд на Лорена, убегая к лестнице.
– Откуда ты знаешь? А я тебе покажу, как их модифицировать. Потом мы с Гектором будем делать закатный сегмент.
Гектор хотел было возразить, но она уже взбегала на третий этаж.
– Я этого не умею, – повторил Лорен, и его взгляд маятником мотался между друзьями. – Меня вырвет, или я чего-нибудь сломаю.
– Да все ты умеешь.
Тиша встала, и тут Эдриен прибежала с ковриками.
– Самое то, что нам нужно, чтобы удостовериться. Проверить наши сегменты. Мне бы раньше надо было подумать. Вытаскиваем на террасу. Свежий воздух, и места хватает.
– Я в игре. – Тиша подошла и открыла дверь на террасу главного уровня. – Пошли, Лорен. Не будь такой мямлей.
– Если меня стошнит, я не виноват. И от высоты у меня может быть головокружение.
– «Головокружение», 1958. Классика Альфреда Хичкока с Джимми Стюартом и Ким Новак в главных ролях. – Тиша пожала плечами. – По телевизору видела.
Лорена не стошнило, но пыхтел он очень много. И мучительно краснел, когда Эдриен подходила и руками поправляла его стойку или положение бедер или плеч.
– Получается, – тихо сказала Эдриен Гектору. – Я вижу, что получается. Оба полные новички, но следуют рекомендациям. Им нужно только помочь, нужна практика. Но на то она и йога. Это постоянная практика, так что… ага, пицца. Я возьму.
Увлеченная работой, Эдриен схватила деньги, которые оставила на столе внутри, и подбежала, танцуя, к двери.
Открыв ее, застыла.
– Вечеринка с пиццей?
Две коробки с пиццей держал Гарри Риз, директор по рекламе у Лины. Левая бровь у него выгнулась вверх, как бывало у него от сарказма или веселья – или того и другого сразу. Как всегда, он выглядел подтянутым и стильным в черных джинсах, черном кожаном пиджаке на светло-серую футболку и невысоких черных ботинках.
– Гарри. Я не думала, что ты вернешься, пока…
Он склонил голову набок:
– Пока это тебе ничем не будет грозить?
– Нет, не в этом дело. И это не вечеринка, это работа.
– Ну да, ну да. – Он вошел в фойе – шесть футов красоты, идеально уложенные русые волосы, умные карие глаза и лицо, про которое бабушка говорила, что его вырезали искусные в волшебстве эльфы.
– Правда работа! Можешь сам убедиться. – Она взяла у него коробки пиццы. – Мои друзья и сотрудники.
Она показала на стеклянные двери, за которыми Тиша и Лорен все еще пытались повторить упражнения, а Гектор скалился, глядя на них.
Еще она увидела – и Гарри тоже – бутылки из-под колы, пакеты чипсов, пары кроссовок, чью-то худи, все это разбросанное по жилой части.
– Это она тебя послала меня проверить?
– Нет. Я на пару дней приехал домой, потому что у Лины весь сегодняшний день и завтрашний выходные, а я хотел тут кое с чем разобраться. И повидаться с Маршем. Разносчика пиццы я встретил внизу и взял заказ на себя.
– Спасибо.
Маршалл Таккер и Гарри были вместе уже три года, и, хотя Эдриен обожала их обоих, все равно про себя выругалась, что так не вовремя.
– Ты меня представишь своим друзьям?
– Конечно. Гарри, послушай…
– Я тебя не заложу, что у тебя друзья собрались. Если не окажется, что вы тут устроили оргию, а меня не пригласили.
– Если бы. Нет, мы работаем, честно. У меня есть проект, а они мне помогают его сделать.
Может, под ложечкой и сосало, когда она прошла в двери, но Эдриен изо всех сил старалась излучать уверенность.
– Ребята, остановимся. Это Гарри, директор по рекламе у моей матери.
Может, они могли бы сделать более виноватый вид, но Гарри подумалось, что это им стоило бы немалых трудов.
– И как оно? Заниматься йогой на свежем воздухе и заедать ее пиццей. Звучит отлично.
– Гарри, это Гектор, Тиша и Лорен. Мы вместе учимся.
Значит, она уже завела друзей, что он считал положительным – что и говорил, отстаивая ее интересы, когда Лина решила ее перевести в предпоследнем классе.
– Мы делаем видео, – продолжала Эдриен. – Гектор – оператор. Его отец нам одолжил кое-какую аппаратуру.
– О как? – Гарри подошел к компу. – И что за видео?
– Фитнес-ролик из семи сегментов. Потом выложим на Ютуб.
– Для школы?
– Нет. Не для школы.
– Можно мне пока перестать, если так? – Лорен отвел волосы назад. – Я вспотел.
Гарри обошел вокруг стола посмотреть на экран ноутбука, где Эдриен на паузе держала позу воина-II на фоне реки и восходящего солнца.
– Ух ты. Свет потрясающий.
– Это первый пятнадцатиминутный сегмент. Приветствие Утреннему Солнцу. Мы сейчас как раз его пробуем.
– Ни в коем случае не позволяйте мне вам мешать. Гектор?
Читать бесплатно другие книги:
