Жемчужина фейри. Книга 1 Чередий Галина

Глава 6

Вернувшись спустя несколько часов, я застал архонта, комфортно развалившимся в огромном кресле перед камином в главном зале дома, и был слегка удивлен. Странно, что он покинул постель своей супруги задолго до рассвета. Да и выражение его лица не излучало той привычной хищной сытости, которая там отражалась обычно после бурной ночи. Оно было скорее таким, как у меня – будто тебя и не оставили совсем уж голодным, но полного насыщения не наступило. Блондинка, которую я «склеил», выражаясь подобно местным, почти моментально, лишь с мизерным применением магии соблазнения, была горяча и готова на все, вот только количество моих потребностей оказалось внезапно не слишком обширным. Быстрого перепиха прямо в одежде в VIP-комнате клуба мне вдруг стало более чем достаточно. Ни продолжить, ни даже раздеть ее у меня желания не возникло. Уверен, что покладистая кошечка пошла бы со мной куда угодно и без всякого ментального воздействия, но после неудачи с моей девушкой-призраком, мне неожиданно захотелось проверить, не растерял ли я по какой-то причине своих способностей возбуждать в женщине дикую похоть силой мысли. Нет, конечно же, не растерял, ни в малейшей степени. Когда я уходил, милашка, имени которой я даже не спросил перед тем, как засунуть в нее член, цеплялась за меня, убеждала еще повеселиться и клялась в любви до гроба. Но она не была той, кого я желал на самом деле, и замена и отвлечение из нее вышло не ахти какое. Не то. Вся любовь, естественно, развеется до завтра, как только внушение прекратит действовать, а вот приятные воспоминания я ей о себе, безусловно, оставил. Но разве могло быть иначе? Даже случайный трах с таким любовником, как я, особи противоположного пола не забывают. Теперь, ложась под другого, она всегда будет закрывать глаза и представлять на его месте меня. И никогда не получит тех же ощущений. Печально… для нее и многих прочих. Но что я могу поделать с этим?

– Проблемы в раю? – пробормотал, дивясь странной для меня мысли. Охарактеризовать женщину как «не то» – как-то совсем не мое. Что значит, вообще, «не то»? Любая, готовая кувыркаться со мной, тем более такая сексапильная и легко заводимая, должна быть «то». И какая, к дварфовой матери, разница, что она не ка-хог!

– Эдне сейчас полноценный сон важнее плотских удовольствий, – немного нахмурившись, ответил деспот, поглаживая тяжелый меч из своей коллекции, собранной во время пребывания в мире Младших.

– Эдне, значит, важнее, – ухмыльнулся я, усаживаясь напротив. – А тебе, мой повелитель?

– А что мне? Разве я живу последний день, чтобы переживать из-за отложенного удовольствия? – пожал он плечами. – Какие-то жалкие месяцы, и моя женщина снова станет безраздельно моей. Вот тогда и отведу душу.

Я бы мог сказать своему другу и господину, что с рождением младенца во многом все только начинается, а не заканчивается, и не стоит ему ожидать, что все внимание и время Эдны сразу станут принадлежать только ему. Что-то мне подсказывает, что эта женщина не сбросит заботы о своем ребенке на хоть и надежных, но посторонних фейри. Так что Грегордиану придется ждать возвращения Эдны в его единоличное обладание гораздо дольше, чем он рассчитывает. Но лучше промолчу и предоставлю архонту Приграничья самостоятельно постигать все радости отцовства. У него от такой радужной перспективы может случиться приступ дурного настроения, а это бывает чревато для моего общего самочувствия.

– Мне кажется, тебя что-то тревожит, Грегордиан.

– Так и есть, – кивнул он. – Сегодня среди просителей был немолодой асраи. Их семейство на протяжении очень многих лет занимается торговлей и обменом с миром Младших.

– Растрис?

– Да, вроде бы так его и звали. Так вот, сам он уже давно сквозь Завесу с караванами не ходит, передал эту обязанность своему сыну. Но юноша ушел в последний раз в мир Младших и так и не вернулся. Растрис ожидал его еще шесть недель назад по местному летоисчислению, но нет ни каравана с сыном, ни новостей о них.

– А если, парень открыл для себя простоту и доступность для фейри человеческих прелестниц, по сравнению с нашими заносчивыми и расчетливыми моннами, и слегка забыл о времени? – предположил самое очевидное.

– Я бы тоже так подумал, – кивнул Грегордиан, продолжая хмуриться, – но тут вспомнил, что с точно такой же жалобой ко мне обращался несколько дней назад хийс Зибор. Его брат, изменив облик при помощи манны, также ушел за Завесу по каким-то своим надобностям около трех месяцев назад, но так по сей день и не вернулся, хотя обещал сделать это всего неделю спустя.

– Хочешь, чтобы я занялся их поисками здесь, мой повелитель? – Я оживился – все же веселье какое-то.

– Я хочу, чтобы ты не сводил глаз с Эдны и начал носить с собой оружие. Много оружия. Поиски я найду кому поручить, если, вернувшись и опросив больше фейри, сочту нужным вообще этим заниматься. Причина пропажи этих двоих действительно может быть прозаической, учитывая похотливость наших мужчин. Но все же будь на всякий случай настороже. Я бы с удовольствием просто взял и утащил Эдну домой, но никаких доказательств, что существует для этого разумная причина, у меня пока нет, а без этого она придет в настоящую ярость и обвинит меня в отказе от собственных обещаний.

Да уж, выходит, не так и не правы человеческие идиотские пророки, вопящие о надвигающемся Армагеддоне. Архонт Приграничья Грегордиан говорит о том, что ему нужны какие-то веские аргументы для супруги, чтобы вернуть ее домой. Аргументы. Ему. Для Эдны!

– Мы все точно умрем, – пробормотал я себе под нос.

– Что?

– А? – натянул я дежурную ухмылку. – Говорю, что отныне монна Эдна станет центром моего внимания, хотя так было и до этого, но я обещаю удвоить свои усилия. Да чего уж там, утроить. Но ведь на самом деле ты хочешь меня попросить совсем не об этом, Грегордиан.

Деспот нахмурился, покосился на вход в зал, кивнул и тут же метнул тяжеленный меч, заставив его воткнуться в стену в том самом месте, где он, казалось бы, целую вечность назад, пришпилил болтливого королевского гоета. Эх, были же денечки! Кровища, пытки, безудержный разврат в любом уголке этого дома… Это ли не счастье?

– Мне догадаться самому, или ты озвучишь прямой приказ?

Я, естественно, всегда готов угождать любой прихоти моего повелителя, но все эти внутрисемейные интриги – штука настолько скользкая, что участие и помощь легко может выйти мне боком. Супруги всегда найдут способ помириться и договориться, как там ни пойди, а вот мне виноватым хоть для одной стороны становиться не хочется. Потому как если это сторона архонта, то будет очень больно, а если сторона Эдны, то… нет, совесть меня не замучает, глупости какие. Просто обиженная женщина при власти, читай: возлюбленная супруга друга и господина, будет также равняться боли, причем при каждом удобном случае, и вылиться это рискует в гораздо более долгие проблемы, чем быстропроходящие вспышки гнева деспота. Короче, злить Эдну в мои планы не входит… что делает меня весьма в этом похожим на Грегордиана.

– Нужно сделать так, чтобы Эдна вернулась домой, желательно быстрее, – приказным тоном, но, однако, шепотом сказал деспот.

– Напугать?

– Она беременна, идиот!

– Как насчет устранения самой причины ее тут пребывания?

Никакого чувства вины, между прочим. Эта сосулька с глазами мне ни капли даже не нравилась никогда. Да ее вообще стоило бы пристукнуть в целях гуманизма за непроходящий синий цвет яиц драконеныша. То, что мне нет до него никакого дела, идею межрасовой и межмировой мужской солидарности никак не отменяло.

– Еще совсем недавно я бы и сам не то что два, а и один раз бы не подумал, а сразу избавился бы от Илвы, – недовольно скривился архонт, – но просто исчезнуть ей не вариант. Эдна мне всю душу вымотает, требуя перевернуть оба мира. Убивать девку – опять же Эдна горевать будет, вбила себе в голову, что они сестры почти. Да и не дура моя жена, догадается, откуда ноги растут. Надо придумать что-то потоньше. Как бы внушить им обеим желание вернуться в мир Старших и больше и не помышлять о длительных визитах сюда?

– Я хорошо знаю, как внушать женщинам желания того порядка, который нам тут не поможет, – с прискорбием констатировал я. – Нужно подумать. Дай больше времени, Грегордиан. Что-то должно найтись.

Глава 7

– Никогда не понимал, почему ты продолжаешь ездить к этим, – проворчал Кокс, помогая мне загружать коробки с провизией в багажник моей машины. Ее мы уже на всякий случай выставили на продажу, готовясь к возможной экстренной эвакуации, хотя были у нас моменты, когда транспорт, купленный по очередным фальшивым документам, приходилось просто бросать, благо заработки позволяли купить новый, не особо напрягаясь.

– Снежка, хочешь я с тобой поеду? – наморщил лоб друг, и на его лице прекрасно читалось, насколько он «горит желанием» проехаться к пункту моего сегодняшнего назначения, так что я уверенно покачала головой. – Если эти опять тебя раздергают, приступ же может долбануть!

«Этими» Кокс называл мою мать и младшую сестру, живущих на данный момент в деревне в двухстах километрах от города, где мы квартировались пока. Родители самого Кокса были из соседней «пырловки» того же района, поэтому в свое время мы попали и в единственный существовавший там центр социальной защиты детства, или как он там звался, и позже в детдом. «Сироты при живых родителях» – вот как принято называть таких, как мы. Между прочим, самая нелюбимая категория для других детдомовцев, по крайней мере, там, где мы жили. Мы среди них считались вроде как ненастоящими сиротами, у нас же где-то все же были родители, а выходит, и постоянная надежда, что однажды они «одумаются и возьмутся за ум» и решат побороться за право вернуть нас домой. Только мы одни и ведали, что бухло и собственное беспроблемное существование нашим, с позволения сказать, родственникам, были гораздо дороже, чем какие-то дети, которые у них зачем-то рождались, мешая им ужасно. Что бы там ни думали о нас другие ребята, сами мы знали, что никто не придет забрать нас, и в отличие от них, у нас даже не было шанса на фантазию, что где-то там есть потерянные близкие, которые однажды явятся и скажут, что мы любимы ими и необходимы им больше всего на свете. Нет, реальность для нас всегда была неприглядна – никаких иллюзий. Поэтому мечтали мы об иных невозможных вещах: вырасти, заработать кучу бабла, стать успешными и свободными, и никогда больше ни в ком и ни в чем не нуждаться. Ни в средствах, ни в красивых дорогих вещах, ни в любви. Это нас с Коксом изначально и сблизило.

– Обещай мне, что если хоть чуть накрывать начнет, ты остановишься и позвонишь мне, – напутствовал меня друг. – Не вздумай терпеть или продолжать вести в таком состоянии. Поняла? Я серьезно, Снежка, лучше сам тебе башку откручу, чем позволю ею рисковать! Не кивай мне, словами говори!

– Да, мамочка, обещаю остановиться, даже если просто покажется прос, что плохеет, и вызвать моего героя-спасителя. Доволен?

– Не доволен! Была бы моя воля, я бы тебя вообще туда не пустил! – огрызнулся Кокс, и я, махнув ему напоследок, тронулась. Он к своим не ездил никогда. И не писал. Совершенно не интересовался жизнью людей, променявших его на водку.

А я вот так не смогла. При любой возможности моталась к матери, к которой после детдома вернулась жить моя младшая сестра, возила коробками и ящиками жратву, хотя и не давала ни копейки, как бы они ни просили и ни проклинали после многочисленных отказов. Каждый раз обещала себе больше не возвращаться, не в силах смотреть на этих двух опустившихся, всегда нетрезвых женщин, связанных со мной одной кровью, вечно сменяющихся такого же сорта мужиков в некогда родном доме, но все равно вскоре опять собиралась в путь. Что же, если в ближайшие дни нам с Коксом не повезет с жирным заказом, то это наверняка мой последний выматывающий душу визит.

Все не заладилось с той минуты, как я только открыла дверцу, высматривая, как бы не врюхаться в лужу по колено, выбираясь из машины.

– О, дефективная опять приперлась, мам! – послышался слишком громкий голос моей сестры Катьки из-за низкого, чудом стоявшего еще забора, зияющего массой прорех. – Слышь, ты, благодетельница, если ты опять только жрачку привезла, а не деньги, можешь сразу поворачивать отсюда! Нам твои подачки с барского плеча не нужны! Не голодаем небось!

Конечно это было наглым враньем, как и всегда. О еде здесь вспоминали в последнюю очередь, даже холодильник, купленный мною, давно пропили, и поэтому я больше не привозила ничего скоропортящегося.

– И тебе здравствуй, Катя, – спокойно ответила я. – Не поможешь багажник разгрузить?

– Если у тебя там нет беленькой или пива на опохмел, то сама и корячься! – презрительно фыркнула сестра и, шатаясь, скрылась в стареньком доме.

Ладно, я ведь не ожидала, что мне хотя бы улыбнутся или спросят, как мои дела, правда? Этого не было никогда. Большую часть моего пребывания мать меня вообще игнорировала, ровно до того момента, как доходила до определенной кондиции и у нее начиналось «время воспоминаний». Точнее будет сказать, время припоминаний, каким уродом и козлом был мой отец, обрюхативший ее и бросивший, и какой дрянью оказалась я, не пожелавшая как-то испариться из ее утробы и тем самым пустившая под откос всю ее жизнь. При всем этом по сей день я так и не знала даже имени донора спермы, зачавшего меня, всего-то и информации – был он красавчиком, каких больше нет, и разбил бедное сердце матери, которое она с тех пор только бухлом и склеивала.

Выгрузив все до единой коробки из багажника на обочину, я спрятала под сиденье сумку с кошельком и картами, не оставив в карманах даже мелочи, закрыла все двери и заблокировала их. Плавали, знаем. Сама потащила первую партию в дом и привычно скривилась от царившей там вонищи какой-то кислятиной и дешевым табаком. Раньше я еще и субботники тут себе устраивала, стремясь отдраить все, что можно успеть за день. Но потом забила.

– Ма-а-ам! – позвала в дверном проеме.

– Денег привезла? – Родительница сидела за заваленным плесневелыми объедками и окурками столом и потягивала мятую сигарету с видом как минимум императрицы в изгнании. В который уже раз всмотрелась в ее некогда редкой красоты лицо и уже мутные от вечного дурмана светло-голубые глаза, и сердце заболело.

– Я консервы привезла. Много. Меня, наверное, теперь долго еще не будет. – Может, уже никогда.

Пожалуйста, спроси, хоть раз в жизни, спроси, в порядке ли я! Как же я хочу знать, как это – поделиться своей болью и страхом со своей матерью! Поплакать на ее плече, чтобы все самое страшное таким больше не казалось!

– Дались мне твои жестянки! Сама небось такой гадостью не питаешься, а мать с сестрой – нате, жрите! Дрянь неблагодарная! Зачем только тебя мучилась рожала! Чего в роддоме не бросила, уродину дефективную, погань бесцветную!

Слушать такое мне приходилось с малых лет, давно и обижать перестало, но сегодня вскипело.

– Не бросила, потому что надеялась, что мой долбаный папаша одумается и вернется, а тут ты меня ему и предъявишь! А он весь такой проникнется и замуж тебя, страдалицу, возьмет, и будет тебе жизнь в шоколаде! – выпалила на одном дыхании и тут же пожалела. Словно полыни полный рот набила. Зачем эта злость? Кому от нее легче?

– В общем так, коробки с продуктами на обочине перед двором! – отчеканила, давая себе обещание, что больше сюда ни ногой. Как бы там ни пошло, хватит с меня. – Захотите – сами заберете. Нет – пусть местные растащат, все хоть кому-то пользой обернется!

Я только собиралась развернуться, как получила мощный толчок в спину и, потеряв равновесие, с маху воткнулась левой стороной лица прямо в помойку, по ошибке считающуюся здесь столом. И сразу же правую руку заломили до искр в глазах и сверху навалилась пыхтящая и жутко воняющая перегаром тяжесть.

– Держи эту суку холеную, Ванек, крепче держи! – прошипела Катька, бросаясь шарить по карманам моей куртки. – У нее ключи от тачки где-то тут должны быть, а там бабок наверняка навалом!

Попытки воровства, конечно, уже пережить мне случалось, обижаться на такое, учитывая собственное ремесло, грешно, но вот открытое насилие и нападение – это нечто новенькое. Обманчиво расслабившись под удерживающим меня бугаем, я быстро сориентировалась и, схватив свободной рукой пустую бутылку со стола, шарахнула от души его, скорее всего, по виску, тут уж как пришлось. Он взвыл и отскочил от меня, Катька с матерью тоже заорали, я, не теряя времени, уложила идиота еще одним ударом, оставившим в моей руке одно лишь горлышко водочной тары. Отшвырнув его, подошла к сестре, отвесила смачную пощечину и убралась наконец к чертям из этого дома навсегда, держась за полыхающую огнем ушибленную скулу и разминая плечо.

Естественно, как бы себе ни внушала, что ничего нигде и не шелохнулось и не больно мне ни капельки, обмануть собственный организм не удалось. Приступом накрывать стало, едва выехала за пределы поселения, но я упрямо тянула со звонком Коксу, пока шел незагруженный участок дороги, но вскоре сдалась. Я в таком состоянии угроза не только для себя, но и для других людей. Нашарив в бардачке таблетки, заглотив и запив их, набрала номер друга, а после перебралась на заднее сиденье, накрываясь с головой валявшимся там пледом. Все, что помнила позже, – злобное рычание Кокса, обещавшего прибить всех к хренам, и поглаживание моего лица. Проснулась я уже в своей постели, как всегда, голодная до тошноты.

– Короче, Снежка, тянуть больше смысла не вижу, – встретил мое появление на кухне Кокс. – Мы беремся за дельце с этим похищением и летим тебя лечить. И мне похер на любые твои возражения, я – главный, я и решаю!

Спорить с ним, когда он выглядел так и говорил таким тоном, – бесполезно. Проверено неоднократно. Временами милый Зайчик мог становиться деспотичным альфой, и хоть убейся об него – не сдвинешь и на миллиметр.

– Ладно, – смирившись, махнула я рукой. – Какие там у нас вводные? Кого хоть воруем, узнал?

– Давно, вообще-то. Между прочим, презанимательный такой дядька, чисто внешне реально выглядит крутым. Посмотришь? – постучав по клавишам, он развернул ко мне экран ноутбука.

– Да ты издеваешься надо мной! – пробормотала я, едва не выронив свой стакан с водой, уставившись на лицо преследовавшего меня красавчика-блондина, он же чертовски пугающий громила.

Глава 8

Если я думал, что в Тахейн Глиффе после победы над дварфами и свадьбы стало скучно, то в последние дни я должен был взять свои слова обратно, ибо постиг новый уровень этого чувства. Целыми днями таскался за двумя вздорными ба… слегка увлеченными моннами, одна из которых превозносила любую ерунду в мире Младших как нечто необыкновенное, то и дело сыпала историями из прошлой жизни, а вторая внимала ей с таким видом, словно каждая из этих историй была великим откровением. И ладно Илва, но и драконий принц развешивал уши, будто пропустить что-то важное для его Единственной фригидной куклы смерти подобно. Ну просто слов нет, как занимательно постигать процесс покупок продуктов в супермаркете, особенно учитывая, что все можно заказать прямо на дом и причем в готовом виде. Я им еще и конспектировать за Эдной посоветовал бы, да боюсь, так и делают, бестолочи. Даже язвить тут было бесполезно. Какой смысл изощренно подкалывать и виртуозно оскорблять кого-то, если это не задевает одних или совершенно непонятно другим? А я, кажется, стал стремительно тупеть от невольного познания ежедневной людской бытовухи. А вдруг это виноваты проклятые гормоны Эдны, лишающие способности к острому мышлению всех беременных? Интересно, они, случайно, по воздуху не передаются? Мне пора носить респиратор или лучше сразу костюмом химзащиты подстраховаться? Потому как эта подлая женская феромоновая атака, похоже, еще влияла и на мужское либидо, если судить по деспоту, а теперь и по мне. Каждую вторую ночь на этой неделе Грегордиан являлся к своей супруге (редкая глупость, поскольку большую часть ночи он проводил вне пределов ее постели), и я отправлялся за сладким в местные клубы, но ни разу мои приключения не переросли в настоящее разнузданное непотребство. Женщины вокруг – прекрасные, доступные, на все готовые даже без усилий с моей стороны – вдруг стали казаться на одно лицо, вкус, цвет и аромат. А я терпеть не могу однообразие. Однообразие – это как если бы каждый день есть одно и то же и спать с одной и той же. И, во имя Богини, это не преувеличение с моей стороны. Еще несколько лет назад все не выглядело настолько уныло в этом смысле в мире Младших. Сейчас же? Одинаковые скулы, брови, надутые губы, ресницы, заставляющие подумать о мохнатых ползучих тварях, прилипших к их векам. Как по одному лекалу сиськи, задницы, тряпки, мимика, манера говорить и сами фразы. Как, пожри их взбесившийся ноггл, я должен чувствовать разнообразие и развлечение, если едва могу отличать этих чокнутых, подражающих друг другу или какому-то общепринятому стандарту баб? Я даже не мог с абсолютной достоверностью сказать, кого из них я имел, а кого еще только собирался. А еще этот странный отталкивающий запах ненатуральности, который появлялся у прелестниц, помещавших в себя то, чего в их теле не должно находиться от рождения. Краски и яды в кожу, нечто омерзительно искусственное в губы, груди, ягодицы… Человеческим мужчинам его не уловить, не распознать, но я его ощущал сразу же, и никакими духами он не маскировался. Такого даже моя тотальная неразборчивость не выдерживала. Можно было, конечно, поохотиться в других местах, в тех же магазинах, по которым Эдна таскала Илву, просто на улице, но после предупреждения Грегордиана смешивать дело и развлечения я не хотел. Впрочем, столкнись я снова с моей призрачной леди, нашел бы способ и возможность совместить приятное с полезным. Когда есть достаточное количество желания, лазейка найдется всегда. Итак, какой из этого вывод? Правильно, виновата Эдна и ее летучие гормоны, обеспечивавшие мне клятую химическую кастрацию!

Сегодня был вечер «без Грегордиана», и после ужина мне ничего не светило, кроме идиотских посиделок у камина или телевизора, на покупке которого настояла супруга архонта, поэтому настроение у меня было хуже некуда. Так и до депрессии с нервным расстройством недалеко. Долго никто не засиделся, и все расползлись по своим спальням, я же обошел весь дом, проверив окна, двери, замки, тревожные и охранные заклятия, и тщательно запер и запечатал тяжеленную дверь в подвал, где был один из небольших разрывов в Завесе. Деспот сегодня приходить не собирался, а внезапные незваные гости мне в центре дома ни к чему – мало ли. Поднявшись на плоскую крышу, осмотрел двор и окрестности сверху и вдруг засек тишайший жужжащий звук. Нечто размером с крупное насекомое летело в мою сторону, однозначно нарушая границы территории. Непорядок. Сотворив клинок из магического железа, метнул его, сбивая то, что, как мне подсказывало фейринское чутье, не было живым объектом. Перебравшись через парапет, спрыгнул прямо на камни двора, отыскал летучего шпиона, которых здесь зовут дронами, и, сунув в карман, без проблем влез обратно и направился спать.

Негромкий, но уверенный стук в дверь застал меня, когда уже снимал рубашку.

– Не заперто.

На пороге стояла Илва, крепко сжимая руки по бокам и глядя на меня решительно, а может, и зло.

– Монна Илва? – приподнял я бровь, выглядывая за ее спиной дракона.

Но вечно ходящего за этой сосулькой принца там не обнаружилось, а девица еще и закрыла дверь, делая ситуацию совсем уж щекотливой. Для себя, ясное дело.

– Чем могу…

– Ты должен научить меня быть хорошей любовницей. Я хочу не просто допустить принца в свою постель, а потрясти его и свести с ума, – не дав мне договорить, заявила Илва. Я был бы меньше ошарашен, если бы она кинула мне в лоб тяжелый булыжник. А потом, не сдержавшись, расхохотался.

– Во имя Богини, монна Илва, если Раффис узнает, что ты явилась ночью ко мне в спальню, это и так уже потрясет его и сведет с ума. Да он с катушек слетит! О чем ты вообще думала, приходя к мужчине с моей репутацией без свидетелей?

– О том, что узнаю все о мужском удовольствии у лучшего учителя, – нисколько не смутившись, ответила она, вот только комплиментом это в ее устах совсем не прозвучало. Будто меня волновало, насколько распутным она меня считает!

Я утер увлажнившиеся уголки глаз и уставился на девицу с новым интересом, размышляя, как же мог просмотреть в ней такие вот внутренние порывы. Старею, что ли? Хватку теряю?

– Если уж мне грозит подставиться из-за тебя под возможные неприятности, монна Илва, то не будешь ли ты со мной достаточно откровенна и не скажешь ли: это твое стремление поразить принца до глубины души… оно имеет под собой чувственно-романтическую почву, или же ты подобным образом желаешь как-то укрепить свои будущие позиции рядом с ним.

– Я всегда буду и останусь его Единственной, тут моим позициям ничего не угрожает, – с легкой заносчивостью ответила девушка, но при этом смотреть стала в угол за моим правым плечом. Не поддалась, вот и правильно. С таким, как я, выдавать свои истинные мотивы чревато. Я же их использую в своих эгоистичных целях. Впрочем, не в этот раз. Так-то я бы не упустил случая позубоскалить и устроить потеху, но после просьбы-приказа деспота придется положить все на алтарь преданного и бескорыстного служения своему повелителю. Ничего себе, разве что такую малость, как ошарашенное выражение лица Эдны, когда псевдосестренка заявит о немедленном возвращении домой. Надо обязательно не пропустить это зрелище.

– Я думаю, ты уже достаточно изучила вопрос, чтобы понимать, что таких, как ты, правильнее называть Первой у дракона, но не Единственной. – Да-да-да, раздувшиеся и носящиеся со своими принципами и требованиями к кристальной чистоте избранницы рептилии не чурались держать гаремы из «недостойных уважения шлюх» любых других рас. Об этом, естественно, распространяться было не принято, как и о том, что ни о какой добровольности для женщин речи там не шло. Они же недостойные, чего их мнением интересоваться? Ну да, были эти гаремы далеко не у всех драконов и не в открытую. Штука эта вроде грязного секретика расы, но Раффис так-то у нас аж целый принц, так что…

– Как только ящереныш освободится от девственной печати, ничто не будет мешать ему полноценно погрузиться в пучины разврата с массой окружающих женщин, – невозмутимо продолжил накручивать я. – А он у нас парнишка привлекательный, и однозначно будет востребован.

Ой, как глазки-то сверкнули, хоть на лице ни единый мускул не дрогнул. Браво, девочка! Алево тобой уже прямо слегка заворожен. Внутри сосульки настоящая лава, вот только не каждому до нее добраться светит.

– На самом деле, монна Илва, уже сейчас наш принц, будь он умнее и раскованней, занялся бы постижением некоторых доступных ему аспектов постельных игр. Благодаря твоему появлению, возбуждаться он теперь способен, ну без возможности финала, что слегка печально, но удовольствия достаточно и в процессе. Да он вообще мог бы прослыть уже живой фак-машиной и великим удовлетворителем в определенных кругах. Тут даже клубы специфические есть, к нему бы с его вечным стояком очереди бы вставали! – Так, что-то огонек в глазах у девы погас. Не перегнул ли я со сгущением красок?

– Какое это имеет отношение к той просьбе, с которой я к тебе пришла, асраи? – ледяным голосом спросила Илва.

Самое прямое, дурочка. Грегордиан желает, чтобы Эдна как можно скорее развернула стопы домой. А ты причина, из-за коей она тут торчит. Спорить с Эдной и убеждать ее в чем-либо, все равно что лбом в стену долбиться, когда она решает упереться. А вот путем намеков и манипуляций убедить тебя, что валить нужно из мира Младших, где кругом одни охотницы на твое чешуйчатое членоносное сокровище, – сама Богиня велела. И ты сама пришла, я даже не инициатор, все практически честно!

– В принципе, никакого. – Пусть теперь сама варится и доходит до кондиции. – Только, я вот думаю, прежде чем начинать тебе постигать мастерство в утехах плоти, сначала, может, поработать над твоим внешним видом и умением общения?

Илва недоуменно посмотрела на свое несуразное платье. Естественно, Эдна водила ее по местным магазинам, но она и тут выбирала одежду подобную своей прежней – какие-то бесформенные балахоны унылых и невзрачных цветов. Улыбки и хоть намек на флирт? Не-а, не слышали о таком.

– При чем здесь мои наряды и манеры? – моргнула она непонимающе. В чем-то эта дева искушена и прекрасно подкована, например, как усыпить, на свою голову, самого архонта Приграничья или ослепить меня и сбросить в море, но в некоторых вещах наивна.

– Работы-то тут непочатый край. Но прямо сейчас мы сделать что-либо не в силах, так что отложим шмоточно-поведенческий вопрос на потом, – вздохнул я, усаживаясь за стол и открывая личный ноутбук. – А не посмотреть ли нам с тобой действительно интересное кино, а не те розовые соп… романтические сказки, далекие от реальности, что так любит наша монна Эдна. Присаживайся, это явно надолго.

Ага-ага, если ты, конечно, уже после первых пяти минут просмотра с моими учительскими комментариями не сбежишь.

Глава 9

– Нет-нет-нет! – замотала я головой, провоцируя головокружение. – Это какая-то чистой воды подстава, мне кажется! Нельзя за это браться, Кокс! Нас, как пить дать, или кинут, или заманят и за задницы возьмут!

– Не возьмут, Снежка! Я все предусмотрел и даже задаток без всяких проблем с заказчика стряс, – уперся друг.

– У тебя что, совсем чутье отказало? Да это сто пудов нас с тобой и заказали за этот задаток! Сами себя им на блюде и поднесем! Я в совпадения не верю! С какого такого перепугу сначала незнакомый дуболом здоровый за мной по торговому центру гоняется, а потом – опачки! – и он же и наша цель? Под-ста-ва!

– Ты не доверяешь мне, Снежка? Я давал тебе когда-нибудь повод усомниться в том, что все просчитал и вынюхал? Я, между прочим, времени ни минуты тут не терял, пока ты в отключке валялась.

– Да я тебе больше себя самой доверяю, родненький, – попыталась уже перейти с категоричных заявлений на увещевания. – Я в вот такие совпадения и странности не верю. Давай еще чего поищем, миленький, только не это. Верни к чертям этот задаток и забудь.

– Так, хорош! – рявкнул парень и рубанул по воздуху ребром ладони. – Меня твой последний приступ доконал, Снежа! Услышь и ты меня! Я сейчас за любое дерьмо возьмусь, лишь бы срочно, и отправить тебя к докторам как можно быстрее, понимаешь?

– Мы не встрянем в такое из-за меня, не-а! – прищурилась я упрямо.

– Да как скажешь, солнце, – сделав каменное лицо, пожал он плечами и развернулся, чтобы уйти. – Я и сам справлюсь. Делов-то: подсяду к этому типу в клубе, по которым он шатается постоянно, подсыплю в выпивку кой-чего интересного и выведу под белы ручки до тачки!

– Ты больной? Если бы это было так просто, то на черта бы нас нанимали! Ты не подумал, что он тебя знает в лицо, и это тебя в ту тачку загрузят, а не его? – От психа у меня опять стало мутиться в голове и плыть перед глазами, и я схватилась за переносицу, массируя в бесполезной попытке отогнать неизбежное.

– Тш-ш-ш-ш, Снежа-Снежа-Снежа, – голос Сашки сразу стал тише и нежнее, – ну-ка тормози и успокойся! Вдох-выдох, детка, вдох-выдох! Давай рассудим логично и исходя из реальных фактов. Никто, вот своими яйцами клянусь, никто нас в лицо не знает. Почему бы тебе просто не поверить, что этот блондинчик повелся на тебя тогда как на женщину? Очень привлекательную, я бы даже сказал, единственную в своем роде и потрясающе завораживающую женщину…

– Да перестань ты…

– Нет, блин! Это ты перестань! Когда, мля, уже из своих комплексов детских вырастешь?! Только ты одна в упор и не видишь, что мужики перед тобой прям цепенеют.

– Вот тут верю. И даже знаю почему, – огрызнулась раздраженно.

– Потому что ты охрененно красива, хоть и звиздец как необычна. Но это не недостаток, это гребаный магнит, намертво вшитый в тебя матушкой-природой, зараза ты твердолобая.

– Мы собираемся опять спорить о моей внешности?

Ценю, конечно, эти бесконечные попытки Кокса повлиять на мою самооценку, и на самом деле все с ней в порядке. Я смотрю на себя адекватно, а не как он, считающий, как однажды выяснилось в изрядном подпитии, что, по его авторитетному мнению, никто для меня достаточно хорош. Комплекс гиперопекающего старшего братца и вся присущая ему фигня. Короче, сейчас для этого совсем не время.

– Нет, спорить об очевидном, установленном факте мы не будем. Мы говорим об огромной вероятности того, что наш «клиент», встретившись с тобой совершенно случайно, совсем не случайно, а абсолютно закономерно, запал на тебя.

– Я не…

– Стоп! Я говорю! Так вот, с людьми такие вещи, как внезапное непреодолимое сексуальное влечение, происходят постоянно! Уж поверь тому, кто в этом профи! – Я снова открыла рот, но Кокс наклонился и прикрыл мне его ладонью. – Но все это в нашей ситуации вообще не важно, потому что лично ты с ним на этом деле не столкнешься, будешь просто помогать мне с отслеживанием, страховкой и техническими вопросами. Остальное я сделаю сам. Идет?

– Не идет, – заупрямилась теперь я. – Деньги нужны мне…

– Нам.

– Мне. И хватит спорить! Детский сад какой-то! И твой план с наркотой и выведением из клуба – херня. Там камер туева куча, и ты засветишься во всех ракурсах. Плюс прорва всяких левых факторов, помех для связи, людей, что могут его знать и засечь странное поведение. Не пойдет.

– А что тогда пойдет? – закатил он свои шлюшьи очи небесного цвета и такой же красоты.

– Мы ему покажем меня как приманку.

– Ха-ха, очень смешно, Снежка!

– Я не шучу. Я нарисуюсь в его поле зрения издали, и по реакции станет понятно, хочет он действительно поймать меня или же прав ты – мужик повелся на мою красоту неземную в другом смысле. В первом случае – ты прикроешь меня, а в клубе в толпе и полутьме слинять и скинуть его с хвоста проще простого. После разработаем еще какой-нибудь план. При втором варианте – я позволю ему «как бы невзначай и совсем не сразу» склеить меня и, мотивируя тем, что к малознакомым парням не езжу – я вся такая-не такая – заманю на хату, которую мы заранее снимем. Вот там уже можно спокойно опаивать, грузить и все такое. Как тебе?

– Я не в восторге, конечно, – недовольно поджал губы Кокс.

– Это потому, что всегда мозг у нас ты и мы следуем твоим гениальным планам, – указала я на очевидное, – но не в этот раз. Все это напрямую касается в первую очередь меня, мне и решать.