Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер! Молокин Алексей

Ночка. Нижний Шанхай. Химера. Кощей

Когда сталкер был рядом, она оставалась человеком. Это было несложно – оставаться человеком рядом с ним. Это не требовало никаких усилий. Но сталкер, к сожалению, часто уходил. Работать, как он говорил. Она догадывалась, что это за работа. Да что там догадывалась, она же сама видела его в деле. Конечно же, он спасал тварей Зоны от человеческих тварей, спасал таких, как она. Ей и в голову не приходило, что все могло обстоять как раз наоборот. И спросить тоже не приходило в голову, потому что зачем спрашивать, если и так все ясно?

Когда сталкер уходил, она начинала тосковать, в ней просыпалась тварь Зоны, и эта тварь, спасенная Беретом, тосковала так, как умеют тосковать только прирученные звери. Да еще некоторые женщины, но с женщинами такая тоска случается редко, а с прирученными зверями – почти всегда. Кроме того, человеческие женщины знают кучу способов справляться со своей тоской по любимому мужчине, а вот тварям это недоступно. Твари – они верные навсегда, и это их слабое место.

После Сергиева Посада Ночка так и не вернулась в снятую квартиру, не вернулась даже для того, чтобы забрать вещи. Хотя, собственно говоря, что такое там осталось, ради чего стоило бы возвращаться? Несколько тряпок, недорогой ноутбук, что еще? Если разобраться, то ничего… Банковские карточки и документы сгинули там, в недоброй памяти гостинице, по ним ее могли отыскать, так что и о деньгах и о документах следовало забыть. Берет, правда, обещал поговорить на эту тему с каким-то Кощеем, но, наверное, этому самому Кощею, при одном имени которого по спине девушки почему-то пробегала зябкая волна, было недосуг заниматься такими проблемами. А может, просто у сталкера не случилось с ним переговорить. Во всяком случае, теперь она жила у Берета и, по просьбе сталкера, из квартиры почти не выходила. Разве что в недалекий супермаркет за продуктами. Что будет дальше, ее практически не интересовало, потому что прежней Ночки уже не было. Прежняя Ночка, мечтавшая жить в огромном, распахнутом во все концы мире, осталась там, в старинном русском городе, хотя нет, скорее даже не там, а еще дальше, в чернобыльском небе, в Зоне Отчуждения. А здесь уже была другая Ночка, отчасти человек, отчасти тварь Зоны. Красивая тварь, рыжая химера. И опасная, хотя и привязанная к человеку. У женщин это называется любовью, а тварям и названия не нужно.

Когда сталкер уходил, тварь выбиралась из Ночкиного подсознания и тосковала. Зона по-своему защитила Ночку от жестокого внешнего мира, сделав ее одной из своих подданных, сильной, быстрой и, при случае, безжалостной, но оставив по возможности человеком, женщиной. Но только по возможности. Потому что химера, навсегда поселившаяся в Ночке, тоже требовала свой кусок жизни. Однажды вырвавшись на волю, она почувствовала вкус мира и не желала оставаться в темных глубинах подсознания. Она рвалась наружу. И только присутствие сталкера делало ее покорной, потому что при Берете химера и девушка становились единым целым, и никому не надо было брать верх. Они обе принадлежали Берету, и это было счастье. Эх, женщины…

Но сейчас сталкера не было.

Его не было уже третьи сутки, и это было неправильно. Ночка чувствовала, что со сталкером что-то случилось. Чувствовала обеими своими сущностями – и человеческой, и химерьей.

На исходе третьих суток Ночка ощутила, что кто-то появился неподалеку от дома, где она жила вместе с Беретом. Кто-то чужой и опасный. Этот кто-то был, как и она, впрочем, как и сталкер, только отчасти человеком, а отчасти тварью Зоны, только не такой, как она сама, а другой, смертельно опасной для нее и для Берета. Очень сильной тварью.

Женщины вообще очень чуткие существа, но чувство опасности у них в обыденной жизни притуплено. Хотя бы потому, что женщин во все времена должны были защищать мужчины, но у химер чувство опасности присутствует в полной мере, и Ночкина химера словно взбесилась. Ночка не смогла удержать ее, и Зона внутри нее как будто взорвалась. Так уже было, там, в Сергиевом Посаде, когда Лавра обрушилась на нее всей своей безжалостной, намоленной мощью, но тогда это было реакцией на чужую силу, а теперь опасность была знакомой и потому еще более страшной.

Ночкина сущность словно расплавилась, на долю секунды превратившись в горячую живую ртуть, чтобы вновь отлиться уже в другую форму, ту, которая больше соответствовала вырвавшейся на свободу твари. Соответствовала химере, одной из самых опасных и прекрасных дочерей Зоны. Внешне девушка не изменилась. Почти. Но теперь у нее были реакция и скорость химеры, она видела как химера, она регенерировала как истинная тварь Зоны, она много чего могла по сравнению с обычным человеком. Хотя кто знает, что он может на самом-то деле, обычный человек? Ведь если он осознает свои возможности, то сразу перестанет быть обычным.

Ночка-химера, мгновенно оценив ситуацию, ощутив своим нечеловеческим чутьем силу незваного гостя, поняла, что встреча с ним скорее всего означает для нее только одно – смерть. Для нее и для девушки, которой она только что была. И еще, поймав обрывки мыслей приближающегося нечеловека, она поняла, что Берет больше не придет и что он скорее всего жив. А если жив, то его следует просто найти, и тогда снова все станет правильно. Она непременно отыщет своего сталкера, это не так уж и сложно, хотя искать придется, выпустив на волю тварь Зоны, но это даже хорошо, потому что вместе с ней она сильнее и быстрее, а кроме того, способна почувствовать Берета за много километров.

Стремительное рыжее существо рванулось в окно. Шестой этаж, обычный человек скорее всего разбился бы, но сейчас Ночка не была обычным человеком. Впрочем, женщиной она оставалась, потому что успела-таки перед прыжком разглядеть свое отражение в оконном стекле. Отражение ей понравилось.

Через мгновение стекло брызнуло наружу.

Кощей догадывался, что сталкер не убил контрабандистку, и отнесся бы к этому спокойно и даже с пониманием, если бы не пришлось утрясать проблемы, связанные с появлением дурной девчонки неподалеку от Лавры. А их, этих проблем, возникло немало.

Церковь получила еще одно доказательство существования опасных мутантов вне Зоны, доказательство неоспоримое, еще бы, несколько паломников получили серьезные ранения, был задействован монастырский спецназ, а самое главное – то, что тварь сбежала. Впрочем, церковные иерархи и раньше знали о том, что человечество стремительно изменяется. Знали и принимали меры, не случайно же в Зоне последнее время появились странные сталкеры-черноризцы, которые не пили, не курили, не участвовали в обычных разборках и конфликтах, хотя стреляли отменно, а еще – никогда не сдавали найденный хабар перекупщикам. Экипированы сталкеры были дай бог каждому. Впрочем, каждому бог такую экипировку, наверное, не дал бы. Каждый не достоин!

Если бы не церковь, Кощей скорее всего оставил бы Ночку и Берета в покое и даже нашел бы какое-нибудь занятие бывшей контрабандистке. Простодушный сталкер был ему симпатичен, но Берет, как назло, пропал. Отправился, дурень, страховать смертника Карапета – и сгинул. И хорошо бы, если бы его просто убили, но Кощей почему-то был совершенно уверен, что сталкер жив, хотя пси-метка, некогда поставленная на его сознание, пропала. Если сталкер погиб – это было, конечно, досадно, но вполне приемлемо, а вот если нет – очень и очень скверно. Потому что теперь из орудия Кощея Берет вполне мог стать его врагом. Конечно, из отдельно взятого сталкера Берета получился бы не слишком опасный враг, но если он примкнул к настоящим врагам… А такие враги, к сожалению, были.

Конечно, процесс мутаций уже запущен, и не им, горстке прекраснодушных сталкеров, тоже, кстати, мутантов, было его остановить, но вот управлять мутировавшими жителями столицы они Кощею могли и не позволить. Потому что та Зона, которая жила в этих сталкерах, хотела полной свободы. Откуда же знать неискушенной в людских порядках Зоне, что полной свободы не бывает? Уничтожив контроль за мутациями, сталкеры-идеалисты сделают процесс неуправляемым, и тогда…

Почувствовав, что Ночка выпустила химеру на волю, Кощей грави-ударом вышиб дверь в квартиру сталкера, но было поздно. Тварь успела сбежать.

Впрочем, не все было потеряно. В конце концов, Нижний Шанхай своим существованием обязан холдингу, а значит, и ему, Кощею.

Александр Борисович достал из кармана изящный мобильник и нажал кнопку.

«Вот ведь, – посетовал он про себя, – приходится пользоваться человеческими изобретениями, чтобы поднять сталкеров по тревоге. Насколько все было бы проще, если бы все они воспринимали ментальные команды!»

Кощей был очень сильным контролером, но даже он мог «держать» одновременно не более пяти-шести существ, а для облавы требовалось намного больше людей.

В домах Нижнего Шанхая взревели сигналы тревоги. Никто, кроме сталкеров, состоящих на службе холдинга, их не услышал, да это и не требовалось. Пока не требовалось. Ничего, настанет время, когда Кощей сможет поднять по тревоге всех мутантов Москвы. И тогда настанет новая эра человечества.

Но пока речь шла всего-навсего о том, чтобы поймать рыжую девчонку, подцепившую мутацию во время полетов над Чернобыльской Зоной и, на свою беду, оказавшуюся в закрытом для посторонних спальном районе столицы. А для этого хватит и тех сил, которые есть, даже если эта девчонка обладает некоторыми способностями химеры. Все равно до настоящей, истинной химеры ей далеко. Впрочем, истинной химере тоже не близко до загнанной в угол человеческой женщины, так что получившаяся из Ночки тварь была способна на многое. Только вот сталкеры, поднятые по тревоге, этого не знали.

– Не убивать, – приказал Кощей.

Твари Зоны обладают удивительным пространственным чутьем и способны отыскать нужного им человека практически где угодно. А эта тварь, кроме всего прочего, была еще и влюбленной женщиной. В том, что с помощью Ночки удастся отыскать пропавшего Берета, Кощей не сомневался.

Что ж… Если Берет умер – хорошо. Если сталкера захватили его враги – в конце концов, тоже годится. С врагами, пока их немного и они относительно слабы, Кощей надеялся справиться. На биостанции под Нижним Новгородом недавно удалось получить линию боевых мутантов, полностью подчиняющихся лидеру и при этом способных действовать самостоятельно. Их было пока что немного, этих мутантов, всего-то с десяток, но этого должно было хватить. А еще есть прикормленные сталкеры из гетто, в качестве расходного материала они вполне сгодятся.

Химера. Москва. Нижний Шанхай. Неудачная облава

Двор качнулся навстречу, надвинулся, прыжок из окна шестого этажа в восприятии твари Зоны, химеры, показался растянутым во времени и чем-то напоминал пологое пикирование «Совушки» на стоянку сталкеров где-нибудь на Кордоне. Ночка спускалась на землю в облаке сверкающих в лучах низкого вечернего солнца мелких стекляшек и, пока летела, успела охватить территорию внизу цепким химерьим взглядом. Сигнал тревоги, посланный Кощеем, она услышала, когда приземлилась на мягко спружинившие лапы и полупрозрачной рыжей тенью метнулась к замеченным еще в полете гаражам.

Для того чтобы почувствовать хотя бы направление, в котором следует искать Берета, ей необходимо было бросить свой полузвериный разум в пространство, растворить его в нем и нащупать сталкера, выделить его среди тысяч и тысяч живых существ, формирующих в ее сознании множество мельтешащих отметок. Для этого нужно было время, секунды или даже минуты. Много времени.

Ночка-химера замерла в проходе между отвратительно вонявшими ржавым железом, бензином, мочой, прелыми тряпками и еще какой-то человеческой дрянью гаражными боксами и попыталась сосредоточиться. В эти минуты она была совершенно беззащитной.

Прежде чем из окрестных домов стали выбегать вооруженные люди, угловатая фигура выметнулась из окна квартиры, где жили Берет с Ночкой, на миг припала к асфальту, блеснула голым черепом, нащупала тренированным сознанием сжавшуюся в комок девушку, замерла и ударила. Пси-удар был страшен. Он с презрительной легкостью смял человеческий разум Ночки-химеры, скомкал его и брезгливо отшвырнул во тьму, где не было ничего. Словно огонь задул, сшиб, словно взрывом, оставив слабо тлеющие угольки сознания, уже почти беспомощные. И Ночки-человека не стало.

Только вот на химеру пси-излучение действовало слабо, удар, в который Кощей вложил почти всю свою силу, смог разозлить тварь Зоны, угнездившуюся в теле контрабандистки, но причинить ей серьезный вред не сумел. И пускай химера осталась одна в слабом и хрупком, почти человеческом теле, но она была сильной и почти разумной тварью, да и человеческое сознание теперь не сковывало ее своими нелепыми моральными нормами. Химера умела выживать и умела убивать для этого.

Тварь прекрасно понимала, что против Кощея и десятка вооруженных сталкеров ей в одиночку не выстоять, а значит, следовало вырваться из западни, в которую превратился двор, а уж после решать остальные проблемы. Мертвой химере возлюбленный хозяин не нужен, да и она ему тоже. Но если придется умереть, она постарается сделать это в подходящей компании. Компанию Кощея тварь считала вполне подходящей, а неуклюже выбирающихся из подъездов сталкеров и вовсе в расчет не принимала. Медлительные они были, эти твари. И слабые. Хотя и в них опасно мерцала Зона.

Пси-удар хотя и был направлен на девушку, но точным не мог быть просто потому, что мозг даже такого уникального мутанта, как Кощей, не способен к абсолютной точности. Умники-мастдайны из лабораторий, занимающиеся исследованиями мутантов, прекрасно знали, что пси-излучение, генерируемое мозгом контролера, имеет лепестковую диаграмму направленности. А вот сталкеры этого, увы, не знали, поэтому большинство из тех, кто выбежал во двор с оружием наготове, сейчас корчились на газоне в зародышевых позах и к осмысленным действиям были не способны. Они еще какое-то время не смогут не то что стрелять, а даже сообразить, на какой крючок надо нажать, чтобы автомат выстрелил. И хорошо, что не смогут, а то скорее всего перебили бы друг друга. Так что погорячился господин Кощей, немного не рассчитал.

Теперь он остался один на один с Ночкой.

Тварь-человек против просто твари. И если Кощею требовалось восстановиться после нанесения пси-удара, то химере этого не требовалось. Да и Кощей был химере совершенно не нужен, ни живой, ни мертвый. Поэтому тварь не стала ждать, пока противник восстановится, перестала тратить время на поиски в пси-пространстве пропавшего Берета – все потом, – а просто метнулась прочь, по пути, казалось бы, играючи зацепив лапой сверкающую на вечернем солнышке лысину Александра Борисовича. Вошла в стеллс, размазалась среди приткнутых к обочинам автомобилей, да и потерялась в закатной солнечной пыли среди домов спального района.

Кощей, пошатываясь и матерясь хриплым шепотком, поднялся на ноги. Регенерация регенерацией, но ободранная шустрой девкой лысина кровила изрядно, и он наскоро обмотал голову белым платком, став похожим на красного командира Щорса, кутилу и бандита, разве что революционного знамени над головой не хватало. Да еще соответствующего песняка. На сталкеров в плане песняка рассчитывать не стоило. Не до песняка им было пока что, ох, не до песняка! Сталкеры, попавшие под пси-удар, понемногу приходили в себя, те, которым повезло запоздать и не попасть под излучение, покрутили головами, выискивая противника, потом стали подтягиваться к окровавленному Кощею. За руководящими указаниями, наверное.

– Всё, – хрипло сказал Кощей, с сожалением оглядывая разодранный, некогда элегантный костюм. – Тревога отменяется. Можно не торопиться. Просрали парафию[14]! Чего уставились? Просрали, говорю, теперь можно по домам… Сбежала, зараза!

Ухмыльнулся мертво и добавил с уважением:

– Вот сволочь, чуть скальп не сорвала, ай да девка! Огонь!

Хмыкнул, вроде бы даже и одобрительно, и сплюнул кровью в стриженую траву.

– Ладно, пойду переоденусь, а то выгляжу как долбаный либерал после Болотной…

Ночка сбежала. Сталкеры были бесполезны, по крайней мере пока он не отыщет ее в городских лабиринтах. Сами они не смогут. Да и убьет она их, если, не дай им бог, найдут.

Хотя, судя по всему, в городе тварь надолго задерживаться не станет, нечего ей в городе делать. Она все-таки человек, пусть и провинциалка, но сориентироваться в городе сможет и выбираться из него будет человеческими путями, потому что удобных путей для зверя в городе нет. Так что отыскать ее будет несложно, отметка четкая, никто ее не прикрывает, а сама девчонка недостаточно опытна, чтобы закрыться от такого мастера, как Кощей. Да и не догадается она закрыться, а подсказать некому. В общем, просчитать такого человечка-нечеловечка несложно. И пусть она бежит себе к своему Берету, пусть торопится со всех ног или лап, пусть… мешать не будем. Пока. А вот когда добежит, тут мы их всех скопом и накроем. И девку эту бешеную, и неблагодарного сталкера, и его новых друзей.

Хотя скорее всего как раз и не новых, а старых… Старых, в том-то и дело! Надо же, не догадался, лысый дурак, что это за сталкеры-мутанты такие, с которыми его прикормленная гвардия справиться не может! Растяпа! Стареешь, Кощей Борисович, ох, стареешь, хотя это тебе, как универсальному мутанту, будущему хозяину Зоны Отчуждения под названием Москва, вроде бы и не положено!

Кощей не знал, что преследуемое им существо перестало быть человеком, что женщину по прозванию Ночка он почти убил своим пси-ударом, что осталась одна только тварь Зоны. Он не знал, что большинство человеческих дорог недоступны для этой твари. У людей и тварей разные дороги, даже если ведут они к одной цели. Если бы он это понял, то действовал бы по-другому, и скорее всего намного успешней.

Так что напрасно он распорядился перекрыть дороги, ведущие на восток из Москвы. Тварь Зоны будет чураться автомобильных дорог, для нее это такие же смертоносные аномалии, как для обычного человека «гравии» или разломы. Тварь Зоны пойдет там, где удобных для человеческого транспорта и вообще цивилизованного человека дорог нет. Через опустевшие моногорода, по территориям расформированных воинских частей, по заросшим бурьяном полигонам, мимо убитых ракетных шахт, слабо сочащихся остаточной радиацией. Она пойдет по тем местам российской глубинки, которые теперь так похожи на Зону Отчуждения. Много нынче вокруг столицы таких мест.

Поэтому тварь Зоны сможет добраться до цели без особых проблем.

Сами виноваты, люди. Вот вам и «Зона снаружи»!

Милости просим!

Москва. Химера. Чужая Зона

Долго держать стеллс было тяжело даже для истинной химеры, это ведь боевой режим, а бои в Зоне, как правило, скоротечны. А уж для такой неполноценной твари с почти человеческим телом, какой была Ночка-химера, сколько-нибудь продолжительный боевой режим был и вовсе невозможен. Сгорит человеческий организм в два счета. Особенно здесь, в этой странной чужой Зоне, до предела насыщенной непригодной для твари энергией. Нет здесь ни гравитационных аномалий, ни веселых «трамплинов» и «каруселей», в которых можно кувыркаться, одновременно восстанавливая собственную энергетику. Радиоактивные поляны, правда, имеются, и много, но радиация в них слабенькая, так, слегка освежиться хватит, а чтобы восстановиться как следует – нет. Еще имелось электромагнитное поле, довольно сильное, только до предела насыщенное отвратительным информационным мусором. Никакого сравнения с чистой энергией, скажем, «электры»!

Конечно, химера не знала человеческих названий аномалий Зоны, но что-то от Ночки-человека в ней все-таки осталось, и поэтому к знакомым образам аномалий и артефактов родной Зоны непроизвольно приклеивались их человеческие обозначения.

Ночка-химера замерла и напряглась.

Вон там, на северо-востоке этой чужой и неприятной Зоны, не очень далеко, маячил мощный источник энергии, но туда не добраться, источник стерегут. Об этом Ночка-химера узнала, когда Кощей ударил ее своим сознанием. Ударил «пси». Каждый излучатель является одновременно и приемником, и наоборот. Элементарная физика! Хотя… кто из сильных мира сего или претендующих на это место может похвастаться, что помнит элементарную физику[15]?

Источник был живым и разумным. Источник был частью Чернобыльской Зоны Отчуждения.

Именно с помощью этого источника Александр Борисович, добровольный мутант, пасынок Чернобыльской Зоны Отчуждения, восстанавливал свою чудовищную энергетику. Если бы этого источника энергии Зоны внезапно не стало, Кощей продержался бы от силы неделю или две, и то большую часть времени существуя в экономном, полусонном режиме. А потом… Может быть, впал бы в спячку, медленно приспосабливаясь к чуждой и ему тоже энергетике мегаполиса, чтобы когда-нибудь возродиться одним из многочисленных мутантов. Может быть, успел бы добраться до Зоны-мачехи, чтобы восстановиться и навсегда превратиться в одного из ее обитателей. Может быть, попытался бы жить, как обычный человек, хотя скорее всего это у него бы не получилось. Может… Кто знает…

Александр Борисович был пасынком Зоны, а пасынкам никогда не достается столько любви, сколько достается сыновьям. И неужели недобрая сила Зоны тоже есть любовь? А может быть, она не недобрая, эта сила, может быть, она просто слепая?

Впрочем, твари размышляют недолго, а решения принимают быстро. Это касалось и Ночки-химеры, вышедшей из стеллса на обычной московской улице, где-то в районе Нахимовского проспекта.

Неподалеку от ирландского паба «Конор Мак Несса» на глазах изумленных прохожих прямо из воздуха появилась очень бледная рыжая девушка в изодранных джинсах и окровавленной футболке. Кровь сочилась из носа и ушей невесть откуда вынырнувшего создания, глаза у девушки были совершенно рысьи, а губы черные, словно у какой-нибудь готки или эмо. Хотя ни на поклонницу готики, ни тем более на эмо-малолетку девушка похожа не была. От нее попятились, обезьяны в людях чувствуют хищника и инстинктивно боятся его. Двигалось странное существо совсем не так, как нормальный человек, какими-то короткими рывками, словно изображение с плохой видеокамеры, и тем не менее необыкновенно быстро, хотя и несколько бестолково, словно не знало, куда ей направиться.

Впрочем, мало ли ненормальных, мало ли обколотых и просто от природы безумных, и даже не просто безумных, а безумных осознанно, можно встретить на улицах Москвы! Главное – держаться от них подальше, и тогда все может обойтись. Хотя, может, и нет…

Девушка обвела куривших у входа в паб футбольных фанатов желтым, дурным взглядом, на миг опустилась на четвереньки, словно бы принюхиваясь к чему-то, сориентировалась, выпрямилась и огромными скачками умчалась в направлении метро «Профсоюзная».

– Упоротая, мля… – прокомментировал какой-то дюжий фанат, трясущимися руками вытаскивая из пачки очередную сигарету.

– Ламия… ламия… – испуганно загалдели студенты-арабы. – Ламия… Женщина ночи с черными губами.

Губы у девушки и в самом деле казались совершенно черными. Может быть, от запекшейся на них крови, а может быть, потому, что у всех химер такие губы. Но откуда же москвичам это знать?

А таджики-гастарбайтеры, словно воробьи обсевшие поручни ограждения вокруг свежевырытой канавы, подумали, что, наверное, лучше поскорее убраться восвояси туда, где пусть и голодно, но по крайней мере не бегают по улицам страшные женщины-дэвы с окровавленными губами.

Ночка бежала по улицам Москвы. По чужой для нее человеческой аномалии. На юго-западе, далеко-далеко, чуть светилась аура родной для химеры Зоны, Чернобыльской. Химере очень хотелось побежать туда, там так хорошо и сытно, там дом, там множество источников энергии, там опасно, но привычно опасно. В Зоне Отчуждения редко встретишь людей, а если они и есть, то они уже почти и не люди, они почти свои, потому что тех, кто не смог стать своим, милосердная Зона убивает, забирая их сущность и их силу. Зона умеет забирать чужую жизнь, чужую сущность и чужую силу. Умеет переплавлять в свою и наделять этой силой собственных созданий. В Чернобыльской Зоне хорошо и спокойно, и она, химера, дочь Зоны, когда-нибудь обязательно туда вернется. Только вот сначала надо отыскать сталкера-хозяина, сталкера-возлюбленного, а уж потом вместе с ним отправляться в Чернобыль. Хотя со сталкером было хорошо и здесь, в Москве, так что возвращаться в Чернобыль, может быть, и не обязательно, потому что с этим сталкером хорошо везде.

Все-таки сейчас Ночка была тварью, пусть и полуразумной, а звериные мысли коротки и конкретны, не то что человеческие.

Сталкер находился где-то там, на востоке, у нее не было времени, чтобы сосредоточиться и точно локализовать его местонахождение, но общее направление она для себя обозначила.

Беда была в том, что в мегаполисе нельзя двигаться по кратчайшему пути, то есть по прямой. Будь ты хоть танком Т-95 с массой пятьдесят две тонны – все равно не получится. А Ночка-химера танком отнюдь не была. Каких там пятьдесят две тонны, в ней и пятидесяти двух килограмм не было, это даже если считать вместе с разбитыми и окровавленными кроссовками.

В Москве нет прямых дорог. Ни в каком смысле и ни для кого.

Ночка-химера ныряла в переулки, карабкалась на стены, срывалась и падала, кружилась на месте в поисках выхода из тупика и снова бежала, пересекая московские магистрали по крышам автомобилей.

Один раз, под какой-то недостроенной многоярусной развязкой, ей встретился молодой кровосос. Довольно странно было встретить кровососа здесь, посреди чужой Зоны. Химера было обрадовалась, но дурной кровосос сразу же напал, и Ночка его убила. В кровососе еще оставалось немного энергии, и она взяла ее. Сил заметно прибавилось, и химера побежала еще быстрей.

Наконец, уже глубокой ночью, она вышла к кольцевой дороге.

Она спряталась за строительной бытовкой и стала наблюдать. Кольцевая дорога была серьезной преградой на ее пути, кроме того, химера не понимала, что это за странная аномалия. Хотя то, что это именно аномалия, было очевидно.

Непонятное всегда пугает, но и притягивает тоже.

Химера. МКАД. Выход за кольцо

По МКАД, словно по чудовищной обмотке гигантского соленоида, текли потоки человеческих сознаний, заключенные в хрупкие металлические корпуса автомобилей. Невидимое людям, для химеры поле, создаваемое этим огромным соленоидом, было вполне зримым. Оно взаимодействовало с рваным и неоднородным ментальным полем мегаполиса, сжимало его в жгут, и казалось, в небо над городом хлещет поток чего-то такого, чему названия не было в человеческом языке, а химеру и вовсе не беспокоило, есть имя этому явлению или нет. Главное, что это неведомое излучение, чем-то по вкусу похожее на «пси», было для твари Зоны вполне безопасным и даже приятным. Долго находиться рядом с МКАД химера не могла, но и губительным излучение города, свитое кольцом МКАД в возносящийся в небеса жгут, тоже не было. В отличие от плотных автомобильных потоков, несущихся по кольцевой дороге в обе стороны.

А от поля, создаваемого кружением человеческих сознаний по МКАД, тварь Зоны просто пьянела, как старшеклассница-выпускница от стакана доброго портвейна. Или что там пьют современные гимназистки? Да не важно в общем-то, что пьют. Важно, что они потом делают, а делают они, как правило, глупости. И Ночка-химера исключением из этого правила, увы, не стала.

Утром Интернет, телевидение и газеты будут наперебой кричать о страшной катастрофе, случившейся ночью на внешнем и внутреннем кольцах МКАД. Десятки автомобилей были буквально скомканы и вбиты друг в друга неподалеку от поворота на шоссе Москва – Нижний Новгород. Движение по МКАД встало на несколько часов, и долго еще над окраинами Москвы разносился натужный вой сирен «Скорой помощи» да заполошно клохтали винты вертолетов МЧС. В аварии, конечно же, поначалу обвинили террористов, потом русских фашистов, что, кстати, не противоречило одно другому. Потом речь пошла об исламских фундаменталистах, не то ваххабитах, не то салафитах. Русские фашисты с ваххабитами и салафитами сочетались плохо, что, впрочем, совершенно не смущало журналистов.

Но на некоторых роликах, во множестве появившихся на «ю-тубе» сразу после аварии, можно было различить тоненькую фигурку со странно светящимися глазами, пересекающую полосу кольцевой автодороги прямо перед бамперами отчаянно пытающихся затормозить автомобилей. Иногда существо вскакивало на капот или крышу несущейся со скоростью больше сотни километров в час машины и продолжало свой путь через МКАД уже по крышам. Существо двигалось с нечеловеческой быстротой, поэтому изображения, полученные в основном низкоскоростными камерами видеорегистраторов, были нечеткими. Да и не могло это быть живым человеком, тем более женщиной. Но чем-то же это было!

И социальные сети вскипели слухами и домыслами.

О террористах-смертницах, «черных вдовах», инопланетянках, агентах госдепа и прочей цивилизационной нечисти.

О верных последователях скандалисток из некогда знаменитой своей бесшабашной непристойностью панк-группы, сбежавших из тюрьмы и устроивших очередную безумную, а теперь еще и кровавую инсталляцию на Московской кольцевой автодороге.

И немного о мутантах. Но о мутантах было не интересно. Что такое эти мутанты по сравнению с теми же «Пусси»? Жалкие дилетанты! А потом, откуда в Москве мутанты, что здесь, своих уродов мало? Вон их сколько, не будем перечислять, потому что не толерантно. Над блогерами, писавшими о мутантах, смеялись, их троллили все, кому не лень, и называли тупыми сталкероидами.

Зря смеялись, как потом выяснилось. Но до этого «потом» дожили не многие из сетевых весельчаков.

Конечно, Ночка-химера была целиком и полностью виновата в случившемся на МКАД. И если бы она просто пересекла кольцевую, может быть, ничего из ряда вон выходящего и не произошло бы. Но дело в том, что опьяневшей от излучения кольцевой химере понравилось прыгать с машины на машину, ей показалось жутко забавным, как легко сминаются кузова, как дико кричат раздавленные люди, как ярко вспыхивают, перед тем как погаснуть навсегда, человеческие сознанья. Пьяная химера играла. Развлекалась. Кошки вообще любят играть, и игры их, как правило, жестоки. Жаль, что этого не замечают их хозяева. А химера была пусть и немного, но все-таки кошкой. И женщиной. А женщины порой тоже не прочь поиграть в жестокие игры. А уж пьяные и вовсе.

Наконец тварь утомилась и оставила озаренное синими сполохами полицейских машин, забитое словно надкусанными пирожками с кровавой начинкой автомобилями дорожное кольцо в покое. Впереди распростерлось темное замкадье, так похожее на привычную Чернобыльскую Зону!

Химера пробежала еще несколько километров на восток, постепенно отдаляясь от Москвы, проскользнула на охраняемую сонными солдатиками территорию воинской части и расположилась на отдых в запретной зоне, неподалеку от радара противоракетной обороны. Боковые лепестки мощного излучения СОЦ[16] радара спалили бы человека за долю секунды, но для химеры это излучение было родным. Ничего, кроме тепла и уюта, она не чувствовала, а люди под радар не совались, и это ее вполне устраивало.

И химера уснула.

На следующий день тварь продолжила свой путь на восток.

Она бежала по заросшим одичавшим люпином фиолетовым полям, обходя многочисленные чистенькие и кокетливые, похожие на сборища трансвеститов, дачные поселки, выросшие на месте деревень. Она вплавь пересекала неширокие реки Нечерноземья. Пекша, Колокша, Нерль… Ядовитая вода в некоторых из них была похожа на воду Припяти, вот только радиоактивности немного добавить, а так – один в один. Она старательно избегала больших городов – хватит с нее этих человеческих аномалий. Обходила заброшенные, полуразрушенные церкви, в которых еще оставалась древняя намоленная сила, огибала стены заново отстроенных монастырей. Во многих из них было мало веры, но много людей, а с людьми химере встречаться не хотелось.

Если удавалось, спать химера устраивалась в заброшенных ракетных шахтах, там было уютно и слегка фонило, ей была необходима радиация в небольших дозах, впрочем, для человека и эти дозы были бы смертельными. Для ночлега годились и заброшенные заводы, и охраняемые склады оружия, и просто безлюдные места. Почему-то людей убивать не хотелось. Точнее, химере это было безразлично, но что-то в ее сознании запрещало убивать людей. Разве что в крайнем случае.

Наконец она добралась до огромного, вытянутого вдоль могучей реки конгломерата городов. Откуда-то она знала, что это место называется у людей «Нижний Новгород», «Дзержинск», «Бор», «Кстово»… Города срослись в многокилометровую изогнутую вдоль реки гроздь, и, чтобы добраться до сталкера, эту гроздь следовало пересечь в направлении северо-востока. Чтобы обойти ее, требовалось сделать огромный крюк, а на это у химеры не было ни времени, ни желания. Кроме того, она понемногу слабела. То есть через пару-другую недель ее химерья сущность никакими возможностями, кроме возможностей слабого человеческого тела, обладать не будет. Но и человеческой личности в ней теперь нет, ее почти уничтожили там, в московском дворе. А тварь, пускай даже и полуразумная, не обладая особыми способностями, которые дает Зона, в человеческом теле проживет недолго. Выследят, поймают, и хорошо, если просто убьют.

Она свернула в сторону недалекой реки и побежала через техническую территорию действующего полигона. День был стрельбовый, и на огневой то и дело раздавалось тяжкое шипение пусковых установок «Хризантемы» и вой управляемых противотанковых ракет. Испуганная химера решила, что это стреляют по ней, и помчалась со всех ног прочь от опасности.

Молоденький старлей, наблюдающий за мишенями в бинокуляр, изумленно ахнул и заорал благим матом:

– Девка на стрельбовой! Прекратить огонь!

И ошалело добавил, видно, вспомнив что-то личное:

– Вот стервы, и сюда пролезли! Эх и вздрючат сегодня кое-кого!

– Человек на директрисе[17]! – взревел динамик на наблюдательной вышке. – Отбой!

Протяжно и немного фальшиво запел горн, играя «отбой».

Ночка из последних сил, проскочив редкое оцепление, выбралась наконец к реке. Там, где находился сейчас Берет, тоже была река, а значит, по реке вполне можно было добраться до нужного места.

По широкой, иссеченной солнечными бликами воде неторопливо двигалась дряхлая самоходная баржа. Это было некрупное дизельное судно, скорее всего оно шло с грузом каких-нибудь железяк для Чебоксарской ГЭС. Химера понятия не имела о том, что такое ГЭС, как и о том, что капитан этой баржи уже немолод и нынешняя навигация для него скорее всего последняя. Да и для его баржи тоже. Но, коснувшись сознания человека, командовавшего баржей, химера обнаружила, что путь его пролегает совсем рядом с тем местом, где сейчас находился ее сталкер. Кроме того, неподалеку от сталкерской стоянки имелось что-то вроде небольшой Зоны Отчуждения, маленький рукотворный аналог Чернобыльской Зоны. Эта Зона еще не успела развиться в полноценную аномалию, но нужная химере энергия там была.

И Ночка-химера решила рискнуть.

Она вошла в покрытую радужными пятнами воду и как могла быстро поплыла наперерез судну.

Вряд ли химере удалось бы вскарабкаться на борт, из воды особенно не прыгнешь, да и уцепиться на покрытом многолетними слоями шелушащейся краски борту было не за что, так что она и не пыталась. Но судно было маленьким, неторопливым и старым. И команда на нем соответствовала судну. А поэтому следом за баржей на буксире болталась обшарпанная дюралевая лодка-казанка с треугольными булями на боках и повернутым вбок древним мотором «Ветерок» на транце.

Лень было команде каждый раз, когда требовалось сгонять в прибрежный магазин, чтобы пополнить запасы горючего для измученных странствиями организмов, спускать лодку на воду, вот и оставили так, на буксире. Трос выбрал, дернул за пускач – и двигай себе, хочешь в магазин, хочешь на рыбалку. Маленькое, а удобство!

В эту лодку Ночка-химера и забралась.

Было холодно, она свернулась угловатым клубком на решетчатых стланях, под которыми дрожала радужная от пролитого бензина и масла остро и невкусно пахнущая вода, и попробовала уснуть.

Лодку крутило и покачивало в пенной струе, зеленоватым горбом вырывавшейся из-под круглой кормы баржи, дюралевый гулкий корпус резонировал в такт хриплому звуку старого корабельного дизеля, отчаянно воняло бензином, но в целом все обстояло неплохо. Она медленно, но неуклонно приближалась к цели своего похода.

Ночка-химера вспомнила тепло, исходящее от любимого сталкера, и совершенно по-кошачьи заурчала. И наконец уснула.

Наверное, ей снился ее потерянный сталкер, а может быть, родимая Зона. А может быть, что она не тварь, а человек, женщина…

Откуда нам знать, что видят во сне звери?

И пускай сталкеры, мобилизованные Александром Борисовичем на поиски Ночки, потеряли ее след у реки, Кощею теперь было ясно, куда направляется тварь.

Что ж, это вполне совпадало с его планами. Так что до встречи, ребятки. До скорой встречи!

Волга. Баржа «Stardust». Инопланетянка на буксире

Володя Полуэктов был давним любителем фантастики. Нет, не любителем… Слово «любитель» – несерьезное слово и обозначает оно нечто несерьезное, поверхностное. Он страстно и самозабвенно любил фантастику, вот это будет правильно! Конечно, можно было бы обозвать его дурацким словечком «фанат», только вот почему-то не хочется, неловко как-то, неуважительно. Фанаты – они на футболе или на лавочке под окнами поющего, по собственному признанию, в том числе и яйцами, хрипатого мачо-мутанта Лепса. Пусть они там и остаются, фанаты всех цветов и размеров, пусть кричат свое «оле-оле-оле» на полупустых стадионах, пусть стерегут своих кумиров у подъездов, пусть… Нет, стрелять не надо! У нас и так не осталось ни одного Джона Леннона!

Володя Полуэктов не был фанатом фантастики. Он был ее рыцарем. Нет, скорее даже не рыцарем, для рыцаря у него спеси маловато было, а преданным оруженосцем. Безбытным и безземельным, вечно странствующим вместе со своим господином, как и полагается настоящему оруженосцу. По мирам вымышленным и мирам реальным.

Фантастика щедра, и для каждого оруженосца она находит свой подвиг и своего рыцаря.

Володе Полуэктову было много за шестьдесят. И все годы своей наполовину придуманной, наполовину реальной, безгрешной жизни он служил фантастике. Совершенно бескорыстно. И благодарная фантастика сыскала для него подходящего героя, рыцаря, служению которому Володя отдавал все свое свободное время. Имя этому герою было Перри Родан.

Многие поклонники благородной социальной и прочей претендующей на интеллектуальность фантастики поморщатся: «Перри Родан! Ха! Дешевые покетбуки в бумажных переплетах, бластеры-шмастеры, фотонно-кварковые звездолеты, прекрасные инопланетянки-арконидки и жестокие, но дружелюбные бестии и подлые, но наивные злодеи… Старье из дремучих шестидесятых! Отряхните мои эльфийские уши от книжной пыли!»

Позвольте, господа искушенные читатели, вечные гости разгульной «Флибусты» и беспристрастного «Фантлаба», позвольте вас спросить: а чем, собственно, хуже бластер-шмастер, скажем, танка «Абрамс» в Химках, например? Или восьмидюймовок парового бронедирижабля государя-императора Николая Второго, того самого, которого воспитывал некий российский десантник, нечаянно угодивший из фонтана в парке Горького прямехонько в Зимний дворец?

Впрочем, танк «Абрамс» в отличие от парового дирижабля в Подмосковье, кажется, существует. И стоит он в музее бронетанковой техники на территории воинской части в поселке Кубинка Московской области. Пробитый от борта до борта подкалиберным снарядом отечественной семьдесятдвойки.

Или нет, это не «Абрамс», а М60-А1. И пробит он не подкалиберным снарядом, а старым советским ПТУРСом «Малютка». И не от борта до борта – не получилось, да и нужды не было. Кумулятивный снаряд попал в поручень башни, прожег броню, прожег наводчика-башнера, прожег заряжающего… В общем, любителям World of Tanks лучше бы этого не видеть, а то владельцы игрового контента, чего доброго, обанкротятся. Хотя в танке прибрали, так что теперь там не пахнет ни гарью, ни мертвечиной. А как же «Абрамс»? Ничего, в музее найдется место и для «Абрамса» в случае чего! И чем «от борта до борта» тоже найдется.

Так чем хуже шеф-пилот Американского космического отряда, герой межпланетных войн Перри Родан[18] со своим неразлучным бластером прыщавого недоросля-некромансера, неумело колдующего в мрачных подземельях какого-нибудь Мордора самиздатовского розлива?

А может быть, гордая собственной инфантильностью недоучка-ведьма с юношескими скобками на зубах вам милей ослепительно прекрасной бирюзовокожей инопланетянки в бронескафандре-бикини?

Лично я выбираю инопланетянку. Володя Полуэктов тоже.

А что касается дремучих 60-х, так ведь именно тогда мы породнились с Америкой. Породнились через общий космос! А что нас роднит сейчас? Общий кризис? Ну-ну…

А вот по жизни Володя был судовым механиком, а попросту мотористом на старой барже, которая в молодые годы даже названия собственного не имела, а только номер. Когда-то это было танкодесантное судно Волжской флотилии проекта Т-36, но потом оказалось, что танкодесантные суда такого типа армии уже не нужны, баржу списали и продали. Нынешний капитан, Сидоркин Валерий Михайлович, дед Сидоркин, как его называли все четыре члена экипажа, судно выкупил, пользуясь своими старыми связями, и теперь промышлял мелким грузовым фрахтом на Оке и Волге, заходя и в малые реки тоже. Благо, осадка позволяла. Честно говоря, речной транспортный бизнес себя почти не окупал, но команду баржи это не слишком смущало. Подумаешь, бизнес! Сказано ведь древними «Navigare necesse est, vivere non est necesse»[19]. Впрочем, для старого капитана и его бессменного моториста Володи Полуэктова «плыть» и «жить» означало одно и то же.

По настоянию судового механика судно получило название «Stardust», «Звездная пыль», хотя вроде бы для бывшей танкодесантной баржи такое название звучало как-то уж слишком… фантастично, что ли? Вот именно, фантастично! А значит, по мнению Володи Полуэктова, являлось вполне подходящим.

Впрочем, сам капитан был большим любителем джазовой музыки и поэтому предложенное мотористом название воспринял вполне благосклонно, хотя трактовал его по-своему[20].

Остальные члены команды не возражали, да и не положено им было возражать, поскольку в отличие от капитана и судового механика работали сезонно, а стало быть, права голоса не имели.

Итак, ранним утром, когда баржа пересекла стрелку Нижнего Новгорода и неторопливо двинулась вверх по матушке по Волге, Владимир Полуэктов выбрался из машинного отделения и устроился на корме с томиком приключений знаменитого космического майора.

Справа по борту медленно проплывали величественные волжские откосы, слева тянулись низкие песчаные отмели. День понемногу разгорался, небо сияло традиционной для летнего неба голубизной, совершенно безразличной к потугам интернет-пошляков ее изгадить. В мощном и ровном движении великой реки присутствовало нечто воистину космическое.

Впрочем, кто сказал, что в космосе нет рек? Не верьте этому человеку! В космосе есть и реки, и океаны, есть судовые механики и старые капитаны космических барж. «Stardust» же вот он, чего вам еще?

Возможно, очередная часть сериала про Перри Родана называлась «Космическая западня», а может, это была «Бестии должны умереть», собственно, это совершенно не важно. На мгновение оторвавшись от книги, чтобы глотнуть кваску из фляжки, механик краешком глаза заметил, что в болтающейся за кормой баржи лодке кто-то есть. Присмотревшись, он увидел сидящую на деревянной банке женщину с ослепительно сияющими не то желтыми, не то оранжевыми глазами. Женщина была скорее худа, чем стройна, одежда на ней была изорвана, словом, выглядела она именно так, как должна выглядеть инопланетянка, чудом вырвавшаяся из грязных лап космических работорговцев.

– Эй, на лодке! – взволнованно крикнул механик. – Помощь нужна?

Инопланетянка ничего не ответила, только странно оскалилась и вроде бы даже зарычала, хотя за звуком судового дизеля рычание расслышать было непросто.

«Непривычное окружение, чужая планета, конечно же, стресс! – подумал бессменный член КЛФ Нижнего Новгорода и одновременно судовой механик Полуэктов. – Надо помочь!»

– Есть-пить хочешь? – снова прокричал он, одновременно указывая пальцем себе в рот.

Инопланетянка снова оскалилась, из чего Володя сделал вывод, что хочет, да еще как! Впрочем, оно и так видно, что голодная, вон как отощала!

И пусть судовой механик и понятия не имел, чем следует кормить инопланетян, неведомо как оказавшихся на буксируемой баржей лодке, но внешний вид незнакомки, совершенно человеческий, позволял с большой вероятностью предполагать, что обычная пища им вполне подойдет. Кроме того, во многих фантастических книгах инопланетяне за милую душу лопали земные деликатесы и даже употребляли земные спиртные напитки. Впрочем, земляне, попав на какой-нибудь астероид с одним-единственным баром на всю округу, делали то же самое, и, что характерно, без малейшего вреда для своих организмов. Разве что голова поутру побаливала. Поэтому моторист сходил на камбуз, добыл из холодильника круг колбасы, батон и флягу с квасом, упаковал съестное в прочный полиэтиленовый пакет и ловко забросил в мотающуюся за кормой баржи «казанку».

Инопланетянка сначала было шарахнулась от пакета, потом разорвала его, вытащила колбасу и стала есть. Конечно, вела она себя для разумного существа довольно странно, но Полуэктов прекрасно понимал, что даже сам он, оказавшись в такой предельно стрессовой ситуации, вряд ли смог бы продемонстрировать хорошие манеры.

«Ничего, главное – не торопить события и не спугнуть инопланетное существо, а там привыкнет. Может быть, даже еще и подружимся, – думал Полуэктов, спускаясь в машинное отделение к некстати засбоившему дизелю. – Главное – первый контакт установлен. Вон как колбасу-то кушает, любо-дорого посмотреть!»

Химера. Волга. Последнее плавание Володи Полуэктова

Ночка-химера уже почти привыкла к лопотанию воды за бортом, привыкла к странному, но неопасному человеку, который ее не боялся и считал каким-то необычным, но безвредным существом. Этот человек еще и подкармливал ее, человеческому телу этой еды было вполне достаточно, но химера требовала другой пищи. Тварь Зоны слабела день ото дня. Ей нужна была энергия Зоны, и если эта энергия в ближайшее время не найдется, то в теле, некогда принадлежавшем контрабандистке, а потом химере, не останется никого, хотя само тело будет жить. Жить, как живут полные идиоты. Пусто и мертво.

Если бы ментальный удар Кощея не искалечил Ночку-человека, не отключил бы человеческое сознание, то в симбиозе они могли бы выжить. Более того, скорее всего через недолгое время они стали бы единым существом, возможно, потому, что, находясь в одном теле, любили одного и того же человека. Ну, пусть не совсем человека, но любовь-то от этого не стала чем-нибудь другим. А любовь – это тоже энергия, некоторые всерьез считают, что она сильнее смерти, хотя скорее всего это просто слова. Люди любят слова, словами они украшают свою убогую жизнь. А потом забывают, что это всего лишь украшения, а основа так и осталась убогой и хлипкой.

Наконец химера почувствовала, что сталкер где-то совсем рядом. Последние дни плавания она лежала на дне лодки и бездумно смотрела в небо. Обессилевшим людям легко смотреть в небо, так уж устроено человеческое тело, а вот звери умирают мордой в землю.

И хотя веки химеры были закрыты, хотя время от времени она выпадала из реальности, она чувствовала, что сталкер уже недалеко, что стоит еще немного потерпеть, и она найдет его.

– Эх, похоже, умирает моя инопланетянка, – сокрушался судовой механик, подтягивая лодку к борту и вглядываясь в почти прозрачное лицо девушки. – Давай я тебя хоть в каюту занесу, девонька, а то ты что-то совсем квелая стала.

Но когда он пытался дотронуться до химеры рукой, та оскаливалась и слабо рычала. Старый моторист не боялся, откуда-то он точно знал, что каюта ничего не изменит и что лучше все оставить как есть.

Полуэктов вздыхал и отправлялся в машинное отделение. Возня со старым дизелем его успокаивала.

Когда она почувствовала, что сталкер совсем рядом, она собрала оставшиеся силы, перевалилась через низкий борт лодки и тяжело поплыла к берегу.

База сталкеров находилась неподалеку от устья реки Керженец. Чуть ниже по Волге стоит Свято-Троице-Макарьево-Желтоводский монастырь. Этим летом подпор воды с Чебоксарского водохранилища был как никогда высок, и поэтому монастырские стены, казалось, поднимаются прямо из воды. Сталкеры, однако, выбрали для своей базы берег Керженца не из-за природных красот. Дело в том, что неподалеку, вверх по Керженцу, располагался полигон НИРФИ[21], на котором еще в 70-е годы была смонтирована уникальная СВЧ-установка, располагавшая к тому же автономной атомной энергетической системой.

Моторист самоходной баржи Володя Полуэктов поднялся из моторного отделения и выбрался на корму своего судна. Он сразу почувствовал, что в дюралевой лодке, мотающейся в кильватерной струе, никого нет. Моторист подтянул «казанку» к борту и внимательно осмотрел кокпит. Спрятаться в старой дюральке было негде, разве что под носовым настилом. Все еще на что-то надеясь, он нагнулся и заглянул в низкий отсек. Никого. Он обшарил взглядом темную воду вокруг лодки. Бесполезно, инопланетянки, ни живой, ни мертвой, нигде не наблюдалось. А ведь аркониды, да и прочие космические пришельцы – это вам не эльфы какие-нибудь туманные. И в лунный свет после кончины превращаться отнюдь не склонны.

Хотя бы потому, что «космическая опера» пусть и не считается полноценной научной фантастикой, но и антинаучными чудесиями, свойственными безответственной фэнтези, тоже не грешит. Впрочем…

Он посмотрел на надпись, аккуратно выведенную белыми буквами на пробковом спасательном круге – «Stardust». Ну, конечно же! Разве может бросить в беде свою соратницу космический герой Перри? Да никогда в жизни!

Значит, все в порядке.

Хотя, по правде говоря, было немного обидно, что его кумир исчез, не оставив хоть какой-нибудь космической чепуховины на память о своем явлении. Впрочем, герои – они такие, вечно им некогда, они спешат совершать свои подвиги. Конечно, их можно понять.

И все-таки…

Старая баржа неторопливо поднималась вверх по великой реке, мерцающие звездные пылинки нежно ластились к ее изъеденным ржавчиной бортам и тихо шуршали под плоским днищем… А корабль, окутанный мягко сияющим облаком, поднимался все выше и выше, и вместе с ним уходил к звездам судовой механик и теперь уже посвященный паладин фантастики Володя Полуэктов.

И кто-то невидимый импровизировал на скрипке на тему мелодии Кармайкла, и скоро все растворилось в звездном небе, и осталось только маленькое серебряное пятнышко, которое и не различить было на Млечном Пути, да счастливые всхлипы скрипки, непонятным образом слышимые сквозь высокую пустоту космоса.

А может быть, ему все это только приснилось. Бывает.

Ночью на реке и не такое случается.

…Though i dream in vain,

In my heart it will remain,

My star dust melody…

Химера. Волга. Мутанты не плачут

Химера выползла на низкий берег и попыталась встать. Нескладное человеческое тело плохо слушалось ее. Некоторое время она просто лежала, ощущая под щекой плотный и холодный песок и вдыхая горящими от усталости легкими пахнущий рыбой и гниющей древесиной воздух. Потом все-таки встала на четвереньки и поднялась на невысокий обрыв. Сталкер был где-то совсем неподалеку. И еще неподалеку была Зона. Совсем маленькая по сравнению с Чернобыльской, но тем не менее настоящая. Вкус настоящей Зоны не спутаешь ни с чем, особенно если ты ее порождение. А где есть Зона – там есть жизнь. По крайней мере для мутантов. Смерти там тоже достаточно, но где ее только нет – смерти!

Что-то маленькое, слабое и тихоголосое внутри химеры подсказывало, что сначала следует отыскать сталкера, а уж потом отправляться в Зону. Потому что если она прямо сейчас туда отправится, то снова станет быстрой и сильной, но сталкера своего позабудет навсегда. Сталкера забывать химере не хотелось, и она решила немного потерпеть. В конце концов, он, ее сталкер, умный и непременно придумает, что им делать. Конечно же, он поделится с химерой своей силой, однажды поделился, поделится и сейчас. Химера попыталась вспомнить, когда и где это было, но не смогла. Ощущение такое, что тогда со сталкером была не совсем она. Точнее, она, но какая-то другая. А та, которая делала ее другой, сейчас почти не чувствовалась. Умерла или уснула так крепко, что все равно что умерла.

В ее нынешнем теле идти было неудобно. Кажется, в этом теле следует идти на двух ногах, но так ей трудно удерживать равновесие. Химеры, как известно, на двух ногах не бегают, хотя совсем недавно у нее это неплохо получалось. Ничего, она сейчас отыщет сталкера, и они вместе пойдут в Зону. А уж Зона найдет способ дать ей подходящее тело. Стремительное, смертоносное для всех, кроме ее сталкера. Четвероногое.

Ночка-химера уже не была Ночкой, но и химерой окончательно не стала. Хотя до химеры ей оставалось совсем немного.

Двое сталкеров сидели на берегу Керженца. Ночь пришла и заполнила собой все пространство, рассыпала над миром звездную пыль так щедро, что казалось, и недалекий лес, и небо, и река тихо сияют. В реке плеснула рыба, по лесу прокатился ветер, ненадолго стало шумно, и снова все стихло.

Только там, на западе, вверх по реке, низко и опасно гудела рукотворная Зона. Сталкеры видели стоящее над ней марево, хотя видели – неподходящее слово, увидеть это было нельзя, только почувствовать. И то если ты сталкер, и не просто сталкер, а сталкер-мутант, не тварь, но человек Зоны.

– Работает, – сказал Ведьмак. – Тридцать лет назад запустили систему резонансных СВЧ-излучателей, а они все работают. И ведь не выключишь теперь.

– Не выключишь, – эхом отозвался Берет. В радиофизике он не разбирался, просто так сказал, чтобы поддержать разговор. И добавил: – Скоро уха готова будет.

Поднялся, сдвинул закопченный до черноты котелок на край поперечины, поближе к рогульке, подальше от огня.

– А Бей-Болт скоро придет?

– Когда придет, тогда и придет. Здесь пробой нестабильный, Зона-то слабенькая. И хорошо, что слабенькая, и без нее неприятностей хватает.

– А у американцев на Аляске?

– Там пробой четкий, да и Зона тамошняя мощнее. И охраняют ее не так, как здешнюю, – сказал Ведьмак.

– А ты был на Аляске?

– Был.

– И как там?

Ведьмак пожал плечами:

– Нормально. Во всяком случае, я не замерз. В общем, на Аляске почти как у нас, только американцев больше.

– А в Москву отсюда попасть можно? – спросил Берет. – Мне в Москву позарез надо, у меня там девушка осталась. Ну, ты же знаешь, я же тебе рассказывал.

– Можно, – ответил Ведьмак. – До Нижнего автомобилем или по реке, а дальше – либо тоже автомобилем, либо поездом. Там старенький «Сапсан» ходит четыре раза в сутки. Еще самолетом можно. Или просто пешком.

– Смеешься, – огорченно сказал Берет, – а если через пробой? Ты же говорил, что Москва – это тоже Зона Отчуждения.

– Через пробой можно попасть в Чернобыльскую Зону, а оттуда в американскую. Московская Зона пока еще не сформировалась, но, чувствую, недолго осталось ждать. Да и не то беда, что там будет Зона. Чему быть, того не миновать, засиделось человечество в недорослях. А то беда, что Зоной этой намереваются управлять, и наш с тобой знакомец приложил к этому немало усилий. И ведь берет откуда-то энергию, и какую! Не в Чернобыль же он мотается каждую неделю. Если бы мотался, мы бы знали. А он в Чернобыле после того, как вышел из Зоны, ни разу не был. Да уж, не случайно Александр Борисыч получил свое прозвище! Вон на что замахнулся! На саму матушку-эволюцию! А в Зоне казался вполне приличным сталкером.

– А что плохого в том, что Зоной будут управлять? – спросил Берет.