Прелестная наездница Боумен Валери

Valerie Bowman

Save a Horse, Ride a Viscount

© June Third Enterprises, LLC, 2021

© Издание на русском языке AST Publishers, 2024

Моей подруге и сестре по писательству Анне Беннетт

Глава 1

Загородное имение графа Блэкстоуна, Девон, октябрь 1813

– Я намерена украсть эту лошадь, – сказала леди Теодора Баллард своей камеристке Мэгги, когда та затягивала на ней корсет.

– Вы уверены, что это правильное решение? – отозвалась Мэгги, тяжело вздохнув.

Хозяйка и камеристка были почти ровесницы и близкие подруги с самого детства. Мать Мэгги служила горничной у матери Теи, и девочки вместе росли в этом имении. Матушка Теи – да упокоит Господь ее душу – была дамой, чуждой условностям и формальностям, поэтому только радовалась дружбе дочери с дочкой своей горничной. И самих девочек, несмотря на очевидную и неизбежную разницу в обучении и воспитании, не беспокоила разница в положении в обществе. Когда пришло время, у Теи не было сомнений, кто станет ее камеристкой. В отличие от своей хозяйки и подруги Мэгги никогда не была особенно общительной, уверенной в себе и безрассудно смелой и всегда пыталась отговорить подругу от очередной авантюры, на которые та была мастерица.

– Вообще-то никакое это не воровство, – пояснила Тея, заправляя за ухо непослушный темный локон. – Это же моя лошадь. Ну по крайней мере, так предполагалось.

Тея подняла руки, и Мэгги, надевая на нее платье, заметила:

– Но вы же сказали, что ваш брат не сумел выиграть аукцион.

Мэгги, невысокая светловолосая девушка с пухлыми щечками и темно-карими глазами на миловидном лице, почти всегда улыбалась, если только ее хозяйка не попадала в очередные неприятности. В этих случаях Мэгги хмурилась и пыталась, в точности как сейчас, вразумить подругу.

Тея возвела глаза к потолку.

– Ну да, проиграл, но при чем здесь я? Я предупредила Энтони – только выигрыш. Если бы только на эти проклятые торги допускали женщин, уж я бы точно не проиграла.

Мэгги изогнула бровь и осторожно спросила:

– Может, ваш отец установил для лорда Энтони лимит? Для его кошелька?

Ей ужасно не хотелось затрагивать эту тему, но, возможно, это важно.

– О, я почти не сомневаюсь в этом, – на удивление быстро согласилась Тея. – Именно поэтому я и намерена отправиться на поиски отца сразу же, как ты закончишь меня одевать.

– Тогда вперед – я уже закончила, миледи, – улыбнулась Мэгги и легонько провела рукой по спине девушки, где все пуговки надежно и правильно были застегнуты.

Теодора крутанулась на месте, мельком взглянув на себя в зеркало. Ее никогда особо не волновала собственная внешность. Она больше интересовалась верховой ездой и лошадьми, чем модными туалетами, украшениями и новейшими прическами. В зеркале отразилось совершенно прелестное платье, модистка только что его дошила: атласное, цвета персика, по подолу и рукавам расшито крошечными цветочками. Дополняли его белые чулки, перчатки и расшитые бисером туфельки в тон. Внешний вид вполне подобающий, хотя внутри она просто кипела от досады.

Тея вздернула подбородок.

– Вот бы мне нарядиться мужчиной и явиться на тот аукцион!.. Клянусь, я бы его выиграла.

Мэгги резко втянула воздух и покачала головой.

– О, пожалуйста, только не это! Да у меня бы припадок случился, если бы пришлось одевать вас в мужское платье. Я все-таки камеристка, а не камердинер.

Она фыркнула, а Тея улыбнулась, расправила плечи и громко вздохнула.

– Ну что ж, полагаю, пора. Спасибо за помощь, Мэг, и пожелай мне удачи.

– Всегда пожалуйста, и поможет вам Господь.

– Да, его помощь не будет лишней.

Подхватив юбки, Теодора выпорхнула из спальни и направилась в отцовский кабинет. Граф Блэкстоун нечасто бывал дома: предпочитал проводить время в Лондоне с любовницей. Тея приказала себе не думать об этом: от подобных мыслей гнев ее становился только сильнее. Сейчас отец приехал в имение, чтобы проверить, как идет подготовка к рождественскому балу. Вне всяких сомнений, после того как поговорит с экономкой и дворецким, он вернется в Лондон. Но пока выпала идеальная возможность спросить отца про аукцион лошадей, и Теодора решила ею воспользоваться. В конце концов, именно он виноват в том, что эта лошадь вообще попала на аукцион.

Она прошла по широкому верхнему коридору, спустилась по мраморной лестнице, которая вела в холл, пересекла его и оказалась в другом коридоре, соединявшем основное здание с западным крылом, где и находился отцовский кабинет.

Дверь, как всегда, была слегка приоткрыта: отец должен был знать, кто проходит мимо, а то и окликнуть. Тея сунула нос в щель, прежде чем войти. За письменным столом сидел мужчина средних лет, весьма привлекательный, с легкой сединой на висках. Тея была очень похожа на него – во всяком случае, так всегда говорила мать. Да, темно-каштановые волосы и серые глаза она действительно унаследовала от него, зато темперамент – нет. Может, поэтому они редко приходили к согласию.

– Я тебя вижу, мисс, – послышался голос отца. – И совершенно точно знаю, зачем ты пришла.

Тея решила, что это приглашение войти, широко распахнула дверь и, шагнув внутрь, любезно, но без сюсюканья произнесла:

– Доброе утро, отец.

Они с отцом никогда не были особенно близки и уж тем более на так называемой дружеской ноге. Большую часть ее детства он провел в Лондоне, а как раз перед смертью матери Тея узнала, чем он все эти годы там занимался. Отец всегда был для нее элегантным, хорошо воспитанным незнакомцем, с которым время от времени приходилось разговаривать. Сегодня был как раз тот самый случай. Тея всегда стремилась сделать их встречи короткими и по возможности официальными.

Граф нахмурился.

– Я ждал твоего визита. Энтони вчера вечером вернулся и сообщил, что проиграл аукцион в Лондоне.

Тея подошла к широкому столу красного дерева и заявила:

– Да, именно поэтому я здесь. Тот арабский скакун – мой.

– Это очень дорогая игрушка, Теодора, – жестко парировал Блэкстоун. – Ты даже не представляешь, за какую цену он в конце концов ушел.

Тея сжала губы. Он опять назвал ее «Теодора», как всегда. Никто не зовет ее так, только он. А вот на его замечание по поводу цены лошади ей хочется ответить: «В таком случае, может, не стоило его продавать, чтобы потом не пришлось покупать», – но вместо этого она сказала:

– Я разрешила Энтони взять деньги из моего приданого, если потребуется. Ведь не может же лошадь стоить больше.

Тее огромного труда стоило оставаться спокойной, хотя все в ней кипело и бурлило от обиды и досады.

Граф откинулся на спинку стула и прищурился.

– Отдать твое приданое за лошадь? Прежде всего, я ни под каким видом не одобрил бы подобную сделку. Но что, если я скажу, что за эту лошадь отдали изначально установленную цену плюс твое приданое и все это умножили на два?

У Теи отвисла челюсть, но она быстро пришла в себя, захлопнула рот и выдохнула:

– Этого не может быть! Ни одного арабского скакуна не продавали за такие деньги.

– Поверь, именно за такую цену он и ушел. Я сам был потрясен, когда узнал. Не сомневаюсь, что Энтони сделал все возможное, но я не давал ему разрешения тратить даже половину такой суммы.

– Не могу поверить, чтобы хоть кто-то заплатил так много, – отозвалась Тея, подперев подбородок большим пальцем, и покачала головой, пытаясь переварить поразительную новость. Кто мог заплатить такую цену? Это же абсурд. Животное, конечно, великолепное, почти идеальный образец лошадиного племени, но такие деньги… это просто бред.

– Я подозреваю, что это как-то связано с историей скакуна: прежде он принадлежал герцогу Харлоу, – добавил граф.

Брови Теи сошлись в ниточку.

– Герцог Хар…

Договорить ей не дал Энтони, шагнувший в кабинет. Увидев ее, брат остановился как вкопанный, окинул ее настороженным взглядом и хотел было уйти, но граф его остановил:

– Входи, Энтони, мы как раз говорим о том, что касается нас всех.

– Боюсь, Тея кинется на меня и выцарапает глаза, – отозвался тот, усмехнувшись, но все же вошел в кабинет, хотя и продолжал внимательно наблюдать за сестрой.

Тея же, скрестив руки на груди, уставилась на брата.

– Отец только что сказал, за сколько продали араба.

Энтони вздохнул.

– Поверь, я сделал все, что мог. Мне даже в голову не могло прийти, что кто-нибудь готов предложить такую цену.

– Ты уверен, что ничего не напутал? – уточнила Тея, не в силах поверить услышанному.

Энтони расхохотался и покачал головой.

– Я хоть и старше тебя на пять лет, но глухотой и маразмом пока не страдаю, поэтому совершенно уверен, что араба продали именно за такую астрономическую цену.

– Это каким же надо быть богатым и азартным, чтобы столько заплатить? – воскликнула Тея.

Ее гнев на брата мгновенно переместился на новую цель – на того толстосума, который заплатил целое состояние за ее лошадь!

Энтони потер затылок и пояснил:

– Дело тут не только в родословной и физических данных скакуна: раньше он принадлежал герцогу Харлоу. Вся Англия знает эту печальную историю.

Тея улыбнулась: конечно же, она знает историю герцога Харлоу, или, точнее, бывшего герцога. Мэгги регулярно читала Тее светскую хронику из «Таймс» – эта история была опубликована именно там. Шесть лет назад араба купили у графа Блэкстоуна для младшего брата бывшего герцога, солдата, и тот взял жеребца на войну. Сам молодой человек погиб на континенте, и по приказу Веллингтона лошадь со всеми предосторожностями привезли обратно в Англию и вернули герцогу Харлоу.

Разумеется, скакун не мог заменить герцогу брата, но погибший обожал жеребца, который стоил целое состояние еще до того, как его продали на аукционе за умопомрачительную сумму.

Однако печальная история герцога Харлоу на этом не заканчивалась. Не прошло и двух месяцев после возвращения жеребца, как герцог неожиданно умер во сне. Поскольку жениться он не успел, а его младший брат уже погиб, титул и все его земное достояние, включая жеребца, было продано с аукциона будущим новым герцогом Харлоу, каким-то дальним родственником, который по прибытии в Лондон сразу же оказался в центре скандалов и всяческих бесчинств. Согласно разным источникам, это был игрок, гулена и пьяница, и вдовствующая герцогиня, мать покойного герцога, все еще носившая траур по обоим сыновьям, чуть не волосы на себе рвала от стыда, глядя, какой позор этот распутник и негодяй навлекает на доброе имя семьи.

Тея, конечно, сочувствовала вдовствующей герцогине, но беды семейства герцога Харлоу ее не касались. Раз уж лошадь все равно купили на аукционе, то с таким же успехом это могла сделать и она сама. В конце концов, раньше этот арабский жеребец принадлежал ей. И не будь ее отец таким эгоистичным чурбаном, он никогда бы его не продал.

– Мне, конечно, очень жаль бедную леди и все семейство Харлоу, но я хотела бы получить эту лошадь вовсе не из-за слухов о ее бывшем владельце, – заявила девушка.

Нет, она хотела вернуть этого жеребца в память о матери. У них была общая страсть – верховая езда. Алабастер, арабский жеребец, родился у маминой кобылы Хелены. И все те месяцы, что мама пролежала в постели, единственной отдушиной для Теи оставалась верховая езда. Она потеряла не только мать, но и свою лошадь. Жеребца буквально выдернули из-под нее. Отец, не теряя времени, продал лошадку жены, а герцог Харлоу, пожелавший купить Алабастера, удвоил сумму, когда узнал, что жеребец от этой кобылы.

Граф, на все готовый ради денег, продал обеих лошадей, пока Тея держала мать за руку, уговаривая выпить хотя бы глоток воды, и протирала влажной губкой ее пылавшее жаром тело. Ему не было никакого дела до умирающей. Все эти месяцы он почти не заглядывал к жене, а о продаже лошадей он известил Тею письмом! Алабастера увезли раньше, чем Тея успела зайти в конюшню, чтобы в последний раз его увидеть.

Ее всегда трясло от гнева, стоило вспомнить все это. На похоронах матери Тея сказала отцу, что никогда не простит ему это предательство. Граф же списал ее реакцию на возраст – мол, ей всего восемнадцать – и на шок от смерти матери. Подумаешь, лошадь: как будто нет других.

Сейчас, четыре года спустя, когда Тея сказала отцу, что Алабастера выставляют на аукцион, граф смилостивился, и они договорились о цене. Тея упросила брата отправиться в Лондон и лично уладить дело. Наконец-то она получит своего жеребца назад! Но ничего не вышло – кто-то заплатил за ее лошадь столько, что уму непостижимо.

– Может, для тебя судьба Харлоу и не имеет значения, – возразил Энтони, – но из-за трагической истории герцога все лондонские любители лошадей отправились в тот день на «Таттерсоллз» с толстыми кошельками. Я никогда не видел там такой толпы: просто безумие какое-то.

Тея стиснула кулаки. Проклятье! Почему ее конь попал к обладателю такой драматической истории? Она тут же упрекнула себя за столь недостойные мысли. Можно ли ставить в вину герцогу Харлоу и его брату. Но Тея никак не рассчитывала на такую жесткую конкуренцию на аукционе. И уж точно не ожидала, что коня продадут дороже, чем отец согласился бы добавить к ее приданому. Но должен же быть какой-то способ выкупить коня у того, кто выиграл аукцион. О, кстати… Энтони еще не назвал имя того безумца, а теперь – ее заклятого врага.

– И кто у нас такой богатый? – спросила Тея, упершись кулаками в бока и едва не топнув ногой.

– Виконт Клейтон, – ответил Энтони. – Я знал, что у него есть деньги, но, похоже, инвестиции приносят ему куда больше, чем это известно.

– Так и есть, – согласился граф, важно кивая.

– Клейтон? – повторила Теодора, прищурившись, и постучала пальцем по щеке. – Имя вроде бы знакомо, но не могу сообразить, кто это.

– Виконт Клейтон живет здесь, в Девоне. Репутация замечательная: умный, проницательный, образованный, хорошо зарекомендовал себя в парламенте. Насколько мне известно, еще и наукой занимается, – сказал граф.

– Что-то не припомню такого, – сказала Тея. – Он приглашен на наш рождественский бал?

– Да, как всегда, но обычно он присылает отказ с сожалениями. Большую часть времени он проводит в Лондоне. Раньше он жил здесь, но с тех пор прошло уже немало лет. В поместье Клейтонов жили многие поколения их семьи. Теперешний виконт имеет вес не только в парламенте, но и в большой политике, обладает связями в самых верхах.

Тея подошла к окну и, глядя на пастбище, подумала: «Превосходно! Какой-то старый хрыч купил ее лошадь, хотя наверняка уже не сможет ездить верхом. Что, если попытаться его переубедить? Воззвать, например, к его состоянию здоровья, возрасту… Возможно, молодая женщина сумеет затронуть мягкие стороны его души и сможет уговорить прислушаться к здравому смыслу». Хорошо, что он их сосед. Ей не придется ехать на край света, чтобы заполучить Алабастера. Если она сумеет убедить виконта Клейтона, что ей нужна эта лошадь не из-за дурной славы, окружавшей прежнего владельца, а потому, что лошадь ей очень нравится, он наверняка согласится продать ей Алабастера… если он джентльмен, конечно.

– Как далеко отсюда имение лорда Клейтона? – обратилась Тея к Энтони и отцу.

– Около часа верхом, – ответил граф. – На восток.

Энтони, прищурившись, посмотрел на сестру.

– Зачем тебе? Что ты задумала?

– Да он меня просто заинтересовал, – отозвалась Тея, спокойно скрестив на груди руки. Нехорошо, если Энтони догадается о ее намерении навестить виконта – если придется, конечно. Брат наверняка ей помешает, ну или хотя бы попытается.

Теодора опять повернулась к окну. В голове лихорадочно метались мысли. Вдобавок к приданому у нее есть деньги, которые оставила ей мать, оговорив также условия, позволяющие Теодоре самой распоряжаться этими деньгами. Таким образом мама обеспечила дочери возможность выйти замуж за того, кого она сама выберет. Но Тея решила воспользоваться этими деньгами, добавив их к приданому, чтобы получить обратно своего коня. В конце концов, это важнее. Кроме того, зачем Тее приданое? Ей уже двадцать два с половиной, и она надежно задвинута на самую дальнюю полку.Смерть матери накануне ее первого выхода в свет позволила Тее пропустить это неприятное событие, а затем, два года спустя, когда отец настоял, чтобы она прибыла во дворец и была представлена королеве (Тею опекала подруга ее матери, леди Хопхаус), она быстренько присела перед ее величеством в реверансе, посетила несколько обязательных приемов и удалилась в загородное имение, где и жила последние два года, игнорируя бесконечные письма леди Хопхаус, которая умоляла ее вернуться в Лондон и заняться поисками мужа. Мужья мало на что годятся, не то что лошади.

Конечно, даже если отец отдаст ей изначально оговоренную сумму, а она добавит к ним приданое и мамины деньги, этого все равно не хватит, чтобы заплатить виконту Клейтону столько, сколько он потратил. И что, скажите на милость, ей тогда делать? Тея пока не придумала, зато точно знала, что начинать нужно с письма виконту, чтобы выяснить, не окажется ли попытка выкупить лошадь тщетной. О том, как раздобыть недостающие деньги, она подумает потом. Да. Сначала нужно написать старому, немощному лорду Клейтону и воззвать к его сердцу… при первой же возможности.

Глава 2

Эван Ферчайлд, виконт Клейтон, стоял у ворот паддока, расположенного позади его особняка, и смотрел, как его последнее (и пока самое экстравагантное) приобретение бежит по полю. За ним приглядывал новый, только что нанятый тренер Форрестер, который должен был обеспечивать арабскому скакуну самое лучшее существование.

За двадцать восемь лет жизни Эван еще ни разу не тратил на покупку столько денег, не говоря уж о лошади. Но этот арабский жеребец просто поразил его: второго такого не существует – во всяком случае, с его точки зрения.

Разумеется, он не собирался столько платить. До такой абсурдной суммы цену поднял лорд Энтони Баллард, сын графа Блэкстоуна, и Эван не мог понять почему. Они никогда не ссорились, поскольку были соседями, но ему показалось, что Баллард из кожи вон готов был вылезти, лишь бы заполучить этого жеребчика. Это Эвана удивило. Баллард совсем не походил на знатока и ценителя лошадей. Может, его впечатлила родословная жеребца? Или он просто один из тех, кого заинтриговала печальная история Харлоу?

Разумеется, Эван не ожидал, что аукционная цена взлетит так высоко, но в конце концов он все же выиграл, а только это и имеет значение. Главное для Эвана – победа, и не важно в чем. Ему нужно было само ощущение, что ты первый, а значит, лучший. В парламенте он преуспевал, поскольку умел убедить других джентльменов посмотреть на проблемы его глазами. Он как дипломат обладал даром убеждения и мог уговорить кого угодно на что угодно. Но на аукционе эти его таланты не потребовались: там нужен был лишь толстый бумажник, и, к счастью для Эвана, унаследовавшего титул, инвестиции отцовских денег, наконец-то окупились, причем в избытке. Оказалось, что помимо таланта в политике у него имеются способности принимать правильные инвестиционные решения. Кроме того, что такое деньги, когда жизнь висит на волоске?

Эван мог гордиться собой: все его дела содержались в порядке, и любое состязание, в которое вступал, будь то принятие билля в парламенте или приобретение коня на аукционе, он выигрывал. Он давно распланировал свою жизнь до мельчайших деталей. Обладая научным складом ума, он ничего не оставлял на волю случая. Да что там: он даже знал, на ком женится, хотя вовсе не собирался в ближайшее время затянуть на своей шее пасторскую удавку. Но нужно быть готовым ко всему, и Эван всегда был готов. Он и невесту выбирал так же, как принимал все свои решения: расчетливо и точно. Лорд Малькольм был лидером оппозиции в парламенте, и союз между его семьей и Клейтоном поможет уладить многие разногласия в Уайтхолле. Дочери Малькольма, леди Лидии, уже исполнилось двадцать лет, но замуж она вроде бы не спешила – во всяком случае, так утверждал ее отец. Оно и к лучшему. Эван не испытывал особого желания жениться на ней. Брак с Лидией станет всего лишь выгодным союзом, о каком Эван всегда мечтал. Благодаря ему он станет фактическим лидером в парламенте. Кроме того, связь с этим семейством вкупе с его способностями к дипломатии – это все, что нужно, чтобы проекты его законов принимались своевременно и в полном объеме, по крайней мере самые важные, те, которыми он особенно дорожил.

Помимо политики очень важным в жизни Эван считал дружбу. Близкие друзья были ему как братья. Своих у него не было, поэтому с Кендаллом, Уортом и Беллом, с которыми познакомился в школе, они вскоре стали неразлейвода.

Разумеется, к тому времени Эван уже знал Филиппа, своего лучшего друга. Они подружились в раннем детстве, когда им было лет шесть. Отец Филиппа приехал с визитом к отцу Эвана, и мальчишки мгновенно нашли общий язык: побежали к ручью запускать лодочку, которую Эван сам вырезал из дерева. Случившееся в тот день полностью изменило их жизнь. Эван никогда не забудет этого и всегда будет в долгу у Филиппа.

Никто из ближайших друзей не знал о намерении Эвана жениться на леди Лидии: совсем ни к чему пугать их раньше времени, но они не очень удивятся, узнав, что это брак по расчету, ради политики. Никто из них не собирается жениться ради такой пошлости, как любовь. Ну разве что Кендалл, усмехнулся Эван.

Что касается его самого, для него амбиции куда важнее любви, поскольку помогают продвинуться в жизни и занять более высокую ступень на карьерной лестнице.

Эван оглянулся на особняк. Взгляд его скользнул на большое окно третьего этажа, выходившее на эту сторону. Спальня Филиппа, которую тот не покидал вот уже несколько месяцев. Другу необходима эта лошадь – вот и все; что тут можно еще сказать.

Эван подошел к ограде паддока и перевел взгляд на подъездную дорожку, куда прибывали карета за каретой, что везли вещи, купленные на лондонском аукционе на этой неделе. Он приобрел почти все, ради чего ездил в город, но главной покупкой, конечно, был жеребец. Эван и Форрестер, тренер, собирались сделать все возможное, чтобы арабский скакун выполнил то, для чего его купили. Они не должны потерпеть неудачу.

Эван снова посмотрел на коня. Жеребец проскакал мимо конюшенного, и тот отлетел назад, опрокинув ведро с водой, которое нес в дальний конец паддока. Эван подбежал и помог мальчику подняться.

– Простите, милорд, – заикаясь, пролепетал мальчишка. – Прошу вас, не выгоняйте меня!

Эван нахмурился, не в силах понять, что так испугало паренька.

– Это ты новенький, которого нанял мистер Херефорд?

– Да, сэр, – судорожно сглотнул мальчик. – Я здесь работаю всего два дня. Пожалуйста, не выгоняйте меня, милорд!

– Это была всего лишь оплошность, мистер… – Эван замолчал, ожидая, чтобы паренек назвал свое имя.

– Кандл, милорд. Меня звать Джеффри Кандл.

– Вот и хорошо, Кандл. Как я уже сказал, это была всего лишь оплошность, а я не увольняю добросовестных работников за такие мелочи. В следующий раз просто иди с ведром кружным путем, рядом с забором.

На лице мальчика отразилось огромное облегчение, а на потрескавшихся губах появился намек на улыбку.

– Ага, милорд. Конечно. – Он подхватил ведро и заторопился было обратно в амбар, чтобы снова наполнить ведро, но Эван его остановил:

– Скажи-ка, просто любопытно, где ты работал раньше, до прихода сюда?

– В имении лорда Мейфезера, милорд, – ответил мальчик, почему-то вздрогнув.

– Вот как? Что ж, понятно. Можешь идти.

Мальчик убежал, а Эван покачал головой. Лорд Мейфезер, уже старик, жил в обветшалом имении примерно в двух часах езды, славился дурным нравом и плохо обращался со своими слугами. Ничего удивительного, что бедный парнишка так боится увольнения.

Эван опять посмотрел на скакуна. Великолепный жеребец тряхнул гривой и взвился на дыбы, оторвав красивые копыта от утрамбованной земли.

Он нужен Филиппу. Эван не мог подвести друга. В конце концов, он обязан ему жизнью.

Глава 3

Теодора, расправив плечи, глубоко вздохнула и села за письменный стол. Она не особенно любила писать письма, но, если возникала такая необходимость, все-таки писала. На сей раз ей придется хорошенько подумать и сочинить что-то вроде истории. Нет, не лгать, конечно, но ведь ничего страшного не случится, если слегка исказить правду, раз уж это совершенно необходимо? Нет, ну в самом деле?

Она уже успела зачеркнуть несколько строчек на очередном листе веленевой бумаги и собиралась начать заново. Тея откашлялась и приступила к делу, повторяя написанное вслух:

– «Уважаемый лорд Клейтон, мой брат сообщил, что на аукционе вы выиграли арабского скакуна, ранее принадлежавшего герцогу Харлоу. Я хотела бы узнать, не желаете ли вы продать эту лошадь мне».

Черт побери! Нет. Это слишком банально. Тея зачеркнула написанное.

– «Уважаемый лорд Клейтон, похоже, у нас с вами есть что-то общее – любовь к хорошим лошадям. Не продадите ли вы мне арабского скакуна? Я буду вам вечно благодарна».

Нет. Нет! Слишком безысходно. Тея зачеркнула написанное.

– «Уважаемый лорд Клейтон, позвольте вам представиться. Меня зовут леди Теодора Баллард. Я дочь графа Блэкстоуна, и мы с вами соседи. Я хочу купить вашу лошадь».

Фу-ты! Слишком прямолинейно.

– «Уважаемый лорд Клейтон, возможно, вам это неизвестно, но Алабастер, арабский скакун, будучи жеребенком, принадлежал мне. Я люблю его с самого детства. На прошлой неделе мой брат попытался выкупить его для меня, но, похоже, ваше желание обладать этим конем так же велико, как наше, даже сильнее, раз уж вы выиграли этот аукцион. Я обращаюсь к вам как к владельцу и любителю лошадей. Не могли бы вы рассмотреть мое предложение выкупить у вас этого коня за полную цену, которую вы заплатили? Я была бы вам вечно благодарна. Кроме того, вы, возможно, уже жалеете о том, что потратили на него столь непомерно высокую сумму.

Теодора Баллард».

Она перечитала написанное несколько раз и вычеркнула строчку насчет сожалений о непомерной сумме: это может его рассердить.

– Что думаешь, Мэг? – спросила Тея у камеристки, занятой мелким ремонтом одежды.

– Почему вы не упомянули, что ваш отец продал Алабастера, даже не поставив вас в известность?

Тея немного подумала.

– Вряд ли ему это было бы интересно. Возможно, он просто хочет получить назад свои деньги, и я намерена их ему отдать.

Мэгги покачала головой.

– Надеюсь, вы хорошо все обдумали и в один прекрасный день не пожалеете о принятом решении.

Тея поджала губы.

– Я могу сожалеть лишь о том, что этот пронырливый старикашка виконт Клейтон вынудил меня потратить так много, чтобы получить то, что я хочу.

– Но ведь есть же и другие лошади, – осторожно заметила Мэгги.

– Даже не вздумай меня отговаривать! – воскликнула Тея, закрыв ладонями уши, давая понять, что не желает об этом слушать. – Алабастер один, и другого не будет никогда.

– Господи, как же вы упрямы! – буркнула Мэгги, возведя глаза к потолку. – Отлично, отправляй свое письмо. Но я и вправду не представляю, как ты раздобудешь такую уйму денег.

Тея пожала плечами. С тех пор, как услышала, за какую цену ушел Алабастер, она только об этом и думала.

– Я решила написать дядюшке Тедди. Он богат, как Крез, и любил мою маму до безумия.

– И вы думаете, он даст вам столько денег? – с сомнением уточнила Мэгги.

– Не вижу, почему бы и нет. Кроме того, это будет всего лишь ссуда.

– Ссуда? – Мэгги наморщила лоб.

– Ну да. Я пообещаю когда-нибудь вернуть ему эти деньги. Может, конечно, мне придется всю жизнь откладывать мои деньги «на булавки», но я их ему верну.

Мэгги понизила голос, взгляд ее смягчился.

– Тея, вернув этого коня… вы же не вернете леди…

– Не смей! – не дала ей договорить хозяйка, чувствуя, как от подступающих слез щиплет глаза. – Я получу Алабастера обратно, чего бы это ни стоило.

Мэгги отвела взгляд, кивнула и склонилась над шитьем.

Тея жила в напряженном ожидании целых два мучительных дня, пока не получила наконец ответ от виконта Клейтона. Сама она отправила лакея со своим письмом прямо в имение виконта, а его ответ пришел по обычной почте. Он даже не потрудился подумать, насколько этот ответ для нее важен.

Едва дворецкий протянул письмо, она сломала печать и, задержав дыхание, быстро просмотрела написанное. Сердце в груди отчаянно колотилось.

«Уважаемая леди Теодора, я тронут вашей историей и сочувствую вашей утрате, но расстаться с арабским жеребцом не могу. У меня тоже есть для этого причины. Это прекрасный конь.

Лорд Эван Ферчайлд, виконт Клейтон».

Теодора перечитала письмо, перевернула листок: пусто. Но должно же быть еще хоть что-нибудь!

– И все? Это все, что он может мне сказать?! У него есть «причины»? Он даже не потрудился написать какие!

Мэгги наморщила носик.

– Он и не обязан ничего вам говорить.

Тея с трудом сдержалась, чтобы не стукнуть кулаком по столу.

– Ты права, но все равно с его стороны это не по-джентльменски. Я же написала, как сильно люблю Алабастера.

Она вытащила лист веленевой бумаги, чтобы ответить бессердечному старику.

«Уважаемый лорд Клейтон, я понимаю, что у вас могут быть свои причины желать Алабастера, хотя вы их и не назвали, но вы даже представить не можете, что для меня означает его утрата. Пожалуйста, назовите свою цену. С нетерпением жду вашего ответа.

Леди Теодора Баллард».

Достаточно кратко и ясно, верно? Он никак не сможет принять это за какую-нибудь хитрую тактику переговоров. Она хочет вернуть эту лошадь и ни перед чем не остановится, чтобы получить ее.

На этот раз ответа пришлось дожидаться еще дольше, и Тея несколько раз порывалась отправиться прямиком в его имение. Мэгги, разумеется, ее отговаривала. Наконец, спустя неделю, ответ пришел.

«Уважаемая леди Теодора, с глубоким сожалением вынужден сообщить, что ничто в мире и никакие деньги не заставят меня расстаться с Алабастером. Как вы, вне всякого сомнения, знаете сами, с этим конем никакой другой не сравнится. Я высоко оценил ваши познания: вы прекрасно разбираетесь в лошадях».

Взор Теодоры застлало красной пеленой. Она смяла письмо в кулаке, лицо ее запылало от гнева. Да как он смеет мало того что отказывать ей, да еще и таким покровительственным тоном!

В комнату торопливо вошла Мэгги.

– Что он написал на этот раз?

– Отказался от моего предложения, – зло процедила Тея.

Мэгги склонила голову набок.

– Не понимаю. Вы просили его назвать цену?

– Просила! – с негодованием ответила Тея.

Лицо Мэг вытянулось.

– Мне ужасно жаль! Если он отказался от твоего предложения, значит, твердо намерен не продавать коня.

Тея с ненавистью посмотрела на гнусное письмо, которое бросила на стол. Она больше не будет ему писать. Этот мерзкий человечишка не оставил ей выбора. Если она посмотрит ему в глаза, он не сможет так запросто отказать ей. Делать нечего: придется нанести ему визит.

Глава 4

Эван и мистер Форрестер сидели за письменным столом в кабинете виконта, увлеченные разговором, и угощались виски.

– Чистая правда, милорд, – с энтузиазмом проговорил Форрестер. – Я много лет подробно изучал этот вопрос. Существуют даже научно доказанные методы лечения некоторых заболеваний, включая душевные недуги, при помощи общения с животными. Это улучшает психическое состояние и уменьшает тревогу и беспокойство. Подобная практика была зафиксирована еще во времена римлян. Все это подробно описано.

– Именно поэтому я и пригласил вас к себе, Форрестер, – сказал Эван, откидываясь на спинку кресла.

– Спасибо за доверие. Мне приходилось работать с людьми, пережившими сильнейшее нервное потрясение, очень похожее на состояние вашего друга.

– Боюсь, будет непросто убедить его начать лечение, – отозвался Эван. – Филипп не сказал ни единого слова с тех пор, как приехал сюда прошлым летом.

– К сожалению, это довольно распространенное явление, милорд.

– Этот конь – моя последняя надежда. Я очень рассчитываю, что Филипп отреагирует на него.

– Араб – великолепное животное, милорд. Кто бы за ним ни ухаживал по возвращении из Португалии, он делал это превосходно.

– Рад слышать. Думаю, начать…

Стук в дверь не дал Эвану договорить. На пороге стоял Хамболт, его дворецкий.

– Прошу прощения, что прервал вас, милорд, но к вам пришли с визитом.

Эван нахмурился.

– С визитом? Странно. В деревню мало кто приезжает осенью, разве что по приглашению на охоту… Кто это, мистер Хамболт?

Дворецкий пожал плечами и опустил взгляд.

– Это… э-э-э… леди, милорд, молодая.

– Леди? – удивился Эван. – Что, одна?

– Одна, милорд, – кивнул Хамболт и украдкой взглянул на мистера Форрестера, словно сожалел, что вынужден сообщать такие новости при постороннем.

Эван задумался: кто бы это мог быть? Он знал всего нескольких молодых леди в этих краях, но вряд ли хоть одна из них могла явиться к нему с визитом, да еще без сопровождения. Кроме того, он не заводил здесь интрижек и не имел любовниц. Все известные ему леди жили в Лондоне, в том числе его нареченная Лидия. Но она не приехала бы так далеко и уж точно не явилась бы одна.