Проклятые места Гущина Дарья

– Я к вам после зайду и всё расскажу, – пообещала Иххо, разливая чай.

А Мьёл собрал слепок в чистую склянку и заметил:

– И старые островные кости, и затопленная лечебница для безумцев… Представляете, какие призраки могут прятаться на острове?

***

Матушка Шанэ отказалась объяснять, что за южное колдовство вплелось в островное.

– Надо посмотреть да пощупать, больно его мало, – сказала она уклончиво. – Завтра съезжу и завтра же сообщу. Да, сынок, съезжу. Протокой не пойду. Не люблю их, ты же знаешь. Да и соскучилась по прогулкам. Дело терпит. А вам и без моих выводов будет чем заняться, верно?

– Поднимем историю островов – и Семьдесят Первого вообще, и Двести Десятого в частности, – отозвался Рьен. – И ещё есть время достать Городской архив и то отделение Городского ведомства, которое занимается делами лечебниц. Кладбищенскими, кстати, тоже. Спасибо за ужин, матушка.

Он встал и засобирался. Его помощники, за ужином больше говорившие, усердно заработали вилками. Дело назревало интересное, и работать хотелось всем.

– Пойду к себе, – матушка Шанэ тоже встала из-за стола. – Раньше лягу – раньше встану и доберусь до острова.

– Я к вам Улло пришлю, – Рьен надел шляпу и взялся за дверную ручку. – Не спорьте. Как соберётесь, напишите, и через десять минут он будет ждать вас у ближайшего причала.

Однако, проводив гостей, закрыв чайную и поднявшись к себе, матушка первым делом выпустила помощников-псов.

– Вы знаете, куда идти и кого искать, – она зажгла свечу. – Но в драку не лезьте. И за защиту не лезьте. Просто найдите.

Псы песчаным ветром просочились в оконные щели, а матушка Шанэ достала из верхнего шкафчика пару мешочков с песком и вернулась за стол. Посмотрела на ровное голубоватое пламя и сосредоточенно закрыла глаза. Минута – и зашумел в голых ветках ветер, пополз по тропе туман, заворчала в отдалении неумолчная Говорливая, закутались в ночной сумрак дома, торопливо гася огни в окнах, и заморгали сонно фонари на оградах.

А вот и берег. А вот и мост. Но псы до него не добрались. Из тумана поднялась невысокая фигура и сердито сверкнула светлыми глазами.

– Прочь пошли! – зашипела она, и вокруг неё взметнулся песок. – Прочь! И ты, – светлые глаза уставились на матушку, – не смей. Не тревожь. Хуже будет.

Матушка Шанэ и не стала будить лихо – сейчас. Она отозвала псов, откинулась на спинку стула и долго-долго смотрела на трепещущий огонёк.

Эта женщина – не просто призрак. Это помощник южного колдуна. Старый. Очень сильный. Свободный – ведь лишь помощники без хозяина имеют человеческий облик. Да ещё и с северной внешностью и колдовским песком. Кем-то привязанный к древней островной защите. Вот задачка так задачка…

Нет, пожалуй, с утра надобно навестить Рьена – пусть нарисует с её слов и со слов Иххо портрет незнакомки. Со свободным помощником лишь так и можно справиться – надавить на слабые места, заставить отступиться от цели, направить силу в иное русло. Или себя – в иной мир. Иначе с ней даже все её шестеро помощников не сладят. Даже со всеми дочкиными помощниками на подхвате.

А пока есть время до полуночи…

Матушка достала из шкафчика обёрточную бумагу и взялась собирать подарки – еду, пакеты с чаем, тёплые носки и перчатки, кошельки с деньгами, записки с именами и адресами работы. Дорога до острова и обратно длинная, так почему бы не сделать по пути ещё одно полезное дело? Потеплело, и на улицы Семиречья вернулись бродяги, а им больше других требуется пища, работа, денежка и чай для души.

Глядишь, и вернётся добро. Бродяги порой знают о проклятых местах куда больше добропорядочных горожан, которые привыкли делать вид, что живут в безопасности.

***

Сыскной лодочник Улло отличался молчаливостью и непоколебимой невозмутимостью. Вот уже седьмой раз матушка Шанэ просила его причалить к берегу, чтобы одарить очередного скитальца, а Улло и бровью не повёл. Лишь кивал и молча причаливал, ждал, отчаливал, а на лице его не было ни тени недовольства или осуждения. Даже когда матушка осторожно спросила, можно ли вон того малого до ближайшей больницы подвезти – вона как скрючило бедолагу, точно чего-то дешёвого или пропавшего поел, – Улло лишь снова кивнул и молча причалил. Да ещё и помог несчастному спуститься в лодку, а потом, когда они добрались до ближайшего крупного острова, без лишних просьб сопроводил бродягу до больницы.

– Святая ты душа, сынок, – благодарно улыбнулась матушка Шанэ.

А Улло отвязал лодку, достал склянку с заклятьем ветра и неожиданно сказал:

– Я сам такой же был, матушка, всего-то десять лет назад, только с лодкой. Где и жил, и работал, пока меня один добрый сыскник не приметил. Сейчас я три дня работаю – после два отдыхаю. Если хотите, один выходной весь ваш, только напишите с вечера.

– Договорились, – кивнула матушка.

С такими перерывами они добирались до Семьдесят Первого острова не два часа, а все четыре. Зато матушка Шанэ раздала почти все свои подарки, успокоилась и поняла – почти поняла, – что делать с призраком. Она ведь тоже обездоленная, это несчастная женщина. Тоже бездомная. Тоже покинутая. То есть ей надо что-то предложить, но что? Помогать новой хозяйке она вряд ли согласится – после свободы-то. И не уйдёт, пока дело держит. И отказаться от него не посмеет.

Так что же?..

Улло остался в лодке, а матушка быстро добралась тенистыми извилистыми тропками до моста. И призрак тоже пришёл быстро.

– Я же просила… – прошипела незнакомка, едва матушка Шанэ дотронулась до перил.

– Давай не будем устраивать безобразную свару, – миролюбиво предложила матушка, обернувшись. – Ты наверняка знаешь, что я с тобой не справлюсь, даже если ты моя – убитая. А я знаю, что ты не справишься со мной – особенно если ты моя, убитая. Проверим?

При виде свечи призрачная женщина дрогнула.

– Как тебя зовут? – матушка Шанэ всё поняла и вернула свечку в карман.

– Нет, такого козыря я тебе не дам, – криво усмехнулась незнакомка. – Ты же меня найдёшь. Всё обо мне узнаешь. И снова придёшь разговоры говорить. Лучше уходи. Ты права, мне с тобой не сладить. Но и ты не рискнёшь подчинять – не те уж силы-то. Ничья, душенька. Уходи по добру по здорову.

Матушка качнула головой:

– От этого места я не отступлюсь. Я хочу вычистить это гнездо призраков. Кто там заперт?

Женщина нахмурилась:

– Хорошие люди. Не злые. Но дурные. Совсем дурные, милочка. И многие из них до сих пор не понимают, что умерли. Хоть с Лодочником приди – они не поймут, что за ними. Упрутся. Взбесятся. Они неплохие, но очень опасные. И своим непониманием, непринятием даже больше, чем накопленной колдовской силой.

– Но ведь ничто не вечно, – заметила матушка Шанэ, рассеянно поглаживая деревянный поручень. – Всё разрушается, и древние преграды тоже. Я не смогу забыть об этом месте. Не смогу ничего не сделать. Я всю жизнь защищаю людей от призраков и от этого островка отвернуться не смогу.

– Если ты столь же знающая, сколь опытная, душенька, – незнакомка склонила голову набок, – если и впрямь защищаешь… Думай. Я не солгала той рыженькой девочке ни словом. Здесь была лечебница для безумцев. Стены смыло, а души остались – всё те же безумные. И я вместе с ними – тоже защищать живых. Думай. Если найдёшь способ… я помогу. Я всё сделаю. Но сначала убеди меня, что справишься. Расскажи и докажи. Меня никуда направлять не надо – я знаю дорогу. Сама уйду. Но лишь когда на месте этого островка останется обычный островок.

– А что ты знаешь о кладбище островитян и их защите? – поинтересовалась матушка осторожно.

– Почуяла рыжая, – усмехнулась призрачная женщина. – Почуяла своё. Ничего не знаю, душенька. Вот как есть ничего. До недавнего времени здесь всё было только южное. Но пришла рыженькая – и что-то случилось. Что-то пробудилось. А что именно – копайте сами.

– Но чужаков среди твоих нет? Там? – матушка Шанэ указала на одинокий островок по ту сторону моста.

– Нет, – твёрдо сказала незнакомка. – Только все мои.

– Благодарю, – матушка склонила голову. – Без причины больше не потревожу. Но если я найду решение, будь добра вспомнить о своих словах и помочь делом.

***

– Мастер, извините… – Иххо влетела в начальственный кабинет. Она тяжело дышала и даже забыла привычно постучаться.

– Что случилось? – Рьен поднял голову от бумаг.

Сьят с Мьёлом дружно обернулись. Они полдня разбирали бумаги, присланные из архивов, и были не против передышки.

– М-мастер Гьюш… не в себе, – нервно объяснила Иххо. – С утра он бродил по архиву и что-то бормотал, а теперь уже час как мечется. Бормочет, что от него что-то скрыли, что спрятали и заколдовали, и не может понять, где и что именно. Я не могу до него докричаться, он меня не слышит. Может, у вас получится? – она с надеждой посмотрела на начальника. – Вас он уважает. Вас он услышит.

– Пойдём, – Рьен отложил бумаги и встал. – Сьят, ты сколько в нашем архиве тайных ниш нашёл?

– С тех пор как с вами работаю – пять, – охотно отозвался рыжий. – А Мьёл их взломал. Но точно есть ещё. Просто на картах они не обозначены, и наткнуться на них можно только случайно.

– Зачем? – удивилась Иххо. – Зачем в архиве тайники?

– Версий много, – Рьен на всякий случай прихватил папку. – Но во всех тайниках были найдены недостающие данные из дел нераскрытых или закрытых за недостаточностью улик. Мой бывший наставник говорил, что это всё сыскная совесть. Убрать из дела пару важных документов и согласиться на взятку совесть позволила, а вот уничтожить улики – уже нет. Поэтому нужные сведения прятали, чтобы однажды они всплыли вместе с правдой. Но это лишь предположение. Одно из.

– А ещё так кто-то перестраховывался и защищался – вроде пока данные на руках, никто не тронет, – добавил Сьят. – Но потом что-то случалось – и тайник лишался хозяина. И забывался, и терялся. А лет через двадцать-тридцать случайно находился.

– Или какой-нибудь колдун решил выслужиться, покопался одиночкой в старом деле, нарыл, припрятал, чтобы ещё поискать, но не сложилось, – подхватил Мьёл. – Поэтому тайники все крепко заколдованные по нашим правилам и от нашего поиска. По ним можно десять раз ударить и всё равно не понять, что там ниши. Нам с вами, мастер?

– Да, – кивнул Рьен. – Вдруг и впрямь тайник ломать придётся.

Он первым вышел из кабинета и направился к лестнице в архив, колдун – следом. А Сьят поравнялся с Иххо и прошептал:

– Лечебница была. Кладбище островных – тоже. Но ни о первом, ни о втором не осталось вообще никаких уточняющих сведений. Только факт – да, были. Однако нашим Двести Десятым островом постоянно интересуются – Семиречье разрастается, люди прибывают, а земли больше не становится. А Двести Десятый – отличное место для особняка: участок как раз на один дом с садом, соседей нет, остатки причала есть, а за необходимыми покупками всего-то через мост перейти. Поэтому в Городском ведомстве давно насобирали сведений об этом островке – объяснять, почему там жить нельзя, а земля ни продаётся, ни сдаётся. Но сведений этих… шиш да маленько.

На подвальной лестнице даже шёпот звучал громко, и рассказ Сьята, конечно, слышали все.

– И на том спасибо, – хмыкнул Рьен, первым быстро спускаясь по ступенькам. – Ведомственные и эти огрызки десять лет по всем архивам искали. Если бы не они, неизвестно, сколько бы мы копались, чтобы проверить слова призрака.

Из подвала послышались раздражённые ругательства вперемешку с жалобными стенаниями и нервным бормотанием.

– Слышите? – расстроенно спросила Иххо. – Он такой с обеда.

Рьен ускорился и через пять минут оказался в подвале.

– Мастер Гьюш! – окликнул он.

Призрак, услышав начальственный окрик, сразу же замолчал и затаился. А Рьен пошёл от ниши к нише и через минуту обнаружил старого архивариуса под столом.

– Мастер Гьюш, выходите, – сказал Рьен строго. – Что случилось?

– Дёргает, не могу… – призрак по-детски шмыгнул носом и неохотно вылез из-под стола. – Вот когда живой был, у меня так спину дёргало. Знаете, не так наклонишься, что-то щёлкнет и как заболит-заболит… Вот оно так же, вот зовёт что-то, а откуда и почему – не понимаю…

– Давайте вместе поищем, – предложил Рьен. – Вдохните, выдохните, успокойтесь. И прогуляемся по архиву. Тут полно заколдованных тайников – вы же знаете? Знаете. Вам просто нужно расслабиться, пройтись и понять, в каком месте дёргает. И рядом с какой нишей, или комнатой, или стеной у вас… защемило. Если не сразу поймёте и найдёте – ничего страшного. Время терпит, и у нас пока нет срочных дел.

Призрак, конечно, не имел тела, но упражнение «вдох-выдох» ему удивительным образом помогло. Он немного успокоился, неуверенно огляделся и первым, медленно и осторожно, точно пытаясь нащупать невидимые преграды, заскользил по коридору. Рьен отправился следом, махнув помощникам – мол, ждите тут.

– По старым справкам, на Семьдесят Первом исстари жили островитяне, – снова зашептал Сьят, когда троица расположилась за столом в ближайшей рабочей нише. – Там поселилось несколько семей ещё до того, как с вашими Пропавшими островами случилась известная беда. Собственно, я по той же причине рыжий – мои предки ушли с Пропавших островов и обосновались на Севере задолго до беды. Бабка говорила, на островах всегда было очень неспокойно из-за вулканов, поэтому те, кто работал с пеплом, уходили на поиски спокойных мест, а вот морские колдуны держались до последнего.

Иххо кивнула – эту историю она тоже слышала.

– Откуда взялось то самое наводнение – неизвестно, однако после него Семьдесят Первый остров лет сто находился под водой – полностью, – продолжал Сьят. – Уцелели ли его жители, успели ли перенести кладбище – неизвестно. А потом Говорливую усмирили, остров поднялся на поверхность, но так и остался разделённым на две части.

– Да не было там никакого наводнения, – проворчал Мьёл. – Я смотрел воду – не было. Они сами не поняли, что случилось, и чего-то насочиняли для отчётов, писаки…

Из коридора донеслись негромкие голоса: Рьен что-то спрашивал, а мастер Гьюш отвечал. Но, судя по удаляющемуся разговору, нужного они пока не нашли, и рыжий вернулся к истории.

– Мьёл, не нуди: было – не было… Пока я излагаю одну версию. Так вот. Остров долго пустовал – люди боялись новых наводнений. Но прошли годы, река Говорливая не буйствовала, и Семьдесят Первый потихоньку заселили, а его огрызок, Двести Десятый, отдали под постройку лечебницы – случилось это около двухсот лет назад. А просуществовала лечебница едва ли лет тридцать – смыло. При этом Семьдесят Первый практически не пострадал, поэтому его обитатели остались жить на прежних местах. А вот на Двести Десятый наложили запрет, и с тех пор его отказываются и продавать, и сдавать, хотя желающих много. Но во-первых, есть риск наводнения, а во-вторых, странное колдовство, которое не пускает живых даже на мост.

– С другой стороны к острову тоже пытались подобраться, – дополнил Мьёл. – Там сохранились остатки причала. Но остров и там неприступный. Ни у кого не получилось зацепиться за причальные столбы, даже у колдунов. Тогда-то и вспомнили про островных с их кладбищем. И решили, что это какие-то древние колдовские фокусы и лучше туда не соваться. Не пускают – значит, так надо. Есть из-за чего стеречь остров.

– Однако дело-то не в кладбище и не в заклятьях островитян, ведь лечебницу же построили, – заметил Сьят. – И люди заколдованным мостом пользовались лет тридцать точно. А потом вдруг стало нельзя. Из-за чего же?

Иххо поколебалась и предположила:

– Та женщина, призрак… Раз она сторожит опасных духов, то она и защиту от них поставила. Или какой-нибудь южный колдун поставил, потому что сам не смог справиться с тем, что скопилось на острове. А если был колдун… то этот призрак женщины – его помощник. Вроде матушкиных псов. Наверное.

Сьят тонко улыбнулся и сказал:

– А вот я думаю, что нет там никаких опасных призраков.

Иххо и Мьёл уставились на него недоверчиво и скептично.

– Знаю-знаю, – фыркнул рыжий. – Я не колдун, и у меня даже в родне никого нет. И в колдовстве я не разбираюсь, и в призраках тоже. Однако. Вспомните призрак Киззо, которого не смог поймать ни один матушкин помощник – даже поймать, я уж не говорю про одолеть. Сколько он копил силу? Сто тридцать лет, если мне не изменяет память. Сколько копили силу предполагаемые призраки из лечебницы? Даже больше. И их на острове было много. Вам не кажется, что однажды они смяли бы и защиту, и эту стражницу? Купол-то разрушился, и остров купался в туманах. А вытягивающие силу южные заклятья недолговечны, я узнавал. И они плохо держатся на предметах, требуют постоянного обновления.

В коридоре послышались приближающиеся голоса – спокойный Рьена и нервный архивариуса. Иххо с Мьёлом переглянулись и промолчали.

– Защита островных удерживала призраков на месте и не отпускала в пучину, – Сьят опять взялся за своё. – Но вот лишала ли она их колдовской силы? Позволяла ли её копить? Или нет?

– Не знаю, – Иххо расстроилась, что не уточнила этот момент. – Но если и не лишала… Она же износилась со временем. Ничто не вечно. К тому же остров дважды тонул, а реки высасывают силу даже из заклятий древних умельцев. Думаю, защита уже после первого погружения истончилась, и потом южане просто поставили заплатки. И охранника.

– А призраки покорно ждали, когда их запрут? – подхватил рыжий. – И потом почти двести лет сидели смирными баранами с бездной силы? Лично мне в это не верится. Даже если вспомнить, что погибли безумцы, привыкшие к заточению… всё равно не верится.

– Мне тоже, – согласился подошедший Рьен. – Не переживайте, мастер Гьюш, мы всё найдём. Здесь тихо? Разворачиваемся и идём обратно. Снова. Спокойно, мы всё найдём. Сьят, я полностью с тобой согласен. Матушка, конечно, умеет вытягивать из призраков лишнюю силу, но это она. Колдунья. Её помощники в таком деле замечены не были. Продолжай.

– А у меня всё, – развёл руками Сьят. – Дальше – только фантазии, но и для них данных не хватает.

– Найдём. Всё найдём, – повторил Рьен, разворачиваясь, и скомандовал: – За мной, мастер. И давайте без паники.

– То есть призрак меня обманул? – Иххо нахмурилась. – Но она казалась такой открытой, такой честной…

– Она не обманывала, – раздалось со стороны лестницы, и матушка Шанэ спустилась по последним ступеням, шагнула в коридор. – Она говорила ту правду, в которую верит. Такое бывает, дети: человек искренне верит в ложь и преподносит её как правду. И язык потом не повернётся упрекнуть его во лжи – для себя-то он не соврал. Он честно рассказал о том, что думает и во что верит, и неважно, что это неправда. Для него – неважно.

– Матушка, вы что-то узнали! – подскочил Сьят. И указал на свой стул: – Присаживайтесь. Я себе сейчас принесу.

– Сьят считает, что сейчас никаких призраков на острове нет, – Мьёл тоже встал и помог матушке снять пальто. – Что они, возможно, давно прорвали защиту и разбежались, потому что обожрались силой, а объевшиеся сильнее даже ваших помощников. Так?

Матушка Шанэ устроилась за столом и степенно ответила:

– Некоторые сильнее, некоторые нет. Мои-то ребятки силу не копят. Мы их сдерживаем и ограничиваем, чтобы не сорвались. А обычные призраки с каждым годом всё сильнее. Однако мои берут колдовским опытом, сноровкой и выучкой. И моей поддержкой. Но, к сожалению, не всех, а лишь убитых, если вам вздумалось припомнить старика Киззо.

– И всё-таки: есть на острове призраки или нет? – поставил вопрос ребром Сьят.

– Я в сомнениях, – вздохнула матушка, кутаясь в шарф. – Видишь ли, я чувствую призраков. Мои помощники чувствуют призраков. На небольших расстояниях… но от берега до берега через Говорливую всего ничего. По словам стражницы, призраков на островке скопилось много, но когда я стояла у моста, то не ощутила ничего. И с тех пор я в сомнениях: то ли стражница так сильна, что перебивает ощущение остальных… то ли ты прав: Двести Десятый остров пуст.

– И этот призрак – тоже ненормальная? – с любопытством посмотрел Мьёл. – Она думает, что сторожит толпу злобных тварей, а на самом деле караулит пустоту, потому что… того?

– Иногда, сынок, людям надо во что-то верить, – матушка Шанэ улыбнулась. – Без веры цель безжизненна, а жизнь бесцельна. И призракам тоже надо во что-то верить, чтобы оправдать своё странное существование. Если и так, если она в своём безумии сторожит пустоту, – не осуждай. Может, именно эта цель стражницу и сдерживает. Без неё, безумная и переполненная силой, она невероятно опасна. Может, именно себя – тёмную и безумную свою суть – она оставила на острове под древней защитой и собственной охраной. Но всё это ещё надо доказать.

– Мьёл! – донеслось из коридора начальственное.

– Нашли! – колдун подскочил, уронив стул, и умчался вглубь архива.

А Сьят воровато огляделся и торопливо сказал:

– У меня мысль. Иххо, вот ты можешь через прах в своей склянке призвать дух отца. А как насчёт призыва духов тех, чей прах стал защитой острова? Для этого твой колдовской прах сгодится? Боюсь, если мы зашлём на остров котов, стражница… обидится. А как иначе узнать, что там происходит – и происходит ли что-нибудь?

– Совершенно верно, сынок, призрака тревожить не стоит, – подтвердила матушка Шанэ. – Не ровен час, сорвётся. Что касается праха в склянке, то наверняка это ключ к миру мёртвых – такой же, как мои пески. Прах к праху – и дверь откроется, позволяя хотя бы поговорить с усопшими. Только место надо выбрать удобное – поближе к островку и подальше от моста. Подумаешь, дочка?

– Я никогда никого не вызывала через прах, – Иххо поёжилась. – Папу тоже. Но у меня теперь два наставника из островных, и если они что-нибудь об этом знают… Попробовать можно.

– А с Рьеном ты этот путь обсуждал, да? – остро глянула матушка.

– Это случайная идея, – признался Сьят. – Только что придумал. Вот взломают тайник – и обсудим.

Дрогнули стены, заметались под потолком красные светильники и сильно запахло рекой – Мьёл вдохновенно взялся за тайник. И пока колдун исступлённо ломал старую защиту, матушка Шанэ, Сьят и Иххо молчали да переглядывались. Да ждали вестей.

Через полчаса они услышали голос мастера Гьюша – призрак громко благодарил реки, судьбу, колдовскую силу и терпеливое начальство. А после – звук торопливых тяжёлых шагов, тихий разговор и явственный шелест страниц.

– Смотрите, как интересно дело складывается, – Рьен положил на стол стопку тонких и удивительно целых, будто вчера сшивали, папок. – Откройте верхнюю.

Сьят торопливо открыл, и матушка с Иххо дружно ахнули при виде чернового портрета.

– Стражница, что ли? – сообразил рыжий, уставившись на строгое чёрно-белое лицо.

– И когда-то она служила в Сыскном ведомстве, – дополнил Мьёл. – Сильная была колдунья, пока дар не иссяк.

– В остальных папках тоже дела колдунов, – Рьен заходил вдоль стола. – И тоже иссякшие. Мьёл, что с внезапно иссякшими колдунами случается?

– С ума сходят, – мрачно ответил колдун. – Но не все. По статистике, каждый пятый не понимает, что дар иссякает, а когда вода замолкает… пытается вернуть дар. Всякими разными способами.

– И даже идут на поклон к южанам? – прошептала матушка Шанэ.

– Кажется, колдующим призраком быть приятнее, чем живым калекой, – скривился Мьёл.

– Думаю, не было там лечебницы, – Рьен остановился. – Был закрытый храм для спятивших сотрудников Сыскного ведомства. Сведений о котором, конечно, нигде нет.

– И наводнения не было, – колдун упрямо скрестил руки на груди. – Не было, мастер, я проверял воду. Ни первого, ни второго. Стихийные бедствия, особенно с жертвами, в воде видны. А вот колдовство – нет. И если остров затопили колдуны, это за бедствие не считается.

Повисла тишина, которую тревожил лишь шелест страниц – Сьят торопливо листал папку за папкой.

– Получается, вторым наводнением просто убрали и лечебницу, и опасных колдунов? – рыжий поднял голову от бумаг. – А зачем устроили первое?

– Место хорошее, – предположил Рьен, – и занято пришлыми чужаками. Земля в Семиречье во все времена ценилась высоко, и из-за неё и подставляли, и убивали. Или всё-таки там обитало что-то опасное, и наши колдуны предпочли затопить остров на сотню лет в надежде от этого избавиться.

– Но не вышло, поэтому на месте бывшей лечебницы поставили призрачного охранника – из бывших же её обитателей? – матушка встревожилась. – Тогда там точно что-то опасное уцелело. Ещё со времён древнего кладбища островных. Южный колдун мог заметить опасность, но побоялся с ней связываться. И просто прикрыл защитой островок и мост, когда колдуны в очередной раз решили утопить неведомое. Да снова не получилось.

– Значит, мне точно надо поговорить с кем-нибудь, чьё тело стало прахом и защитой, – ровно сказала Иххо и встала. – Можно, мастер? Мне надо обсудить это с наставниками. Я не знаю, как призывать душу к её праху.

– Пошли провожу, протокой быстрее, – Мьёл тоже встал.

– Я объясню, – торопливо заверил Сьят в ответ на недоумённый начальственный взгляд.

– Надо написать колдунам, – Рьен сел на свободный стул. – Не верю, что у них нет никаких сведений. Да, в лечебнице обитали наши, но кто за ними присматривал? Кто охранял лечебницу? Кто, в конце концов, дважды затапливал остров? Мьёл!

– Что? – колдун оглянулся.

– Сможешь затопить остров? – поинтересовался начальник.

– Смотря какой, – задумался Мьёл. – Мелкий на луну-другую утоплю. Такой, как Семьдесят Первый – точно нет, надорвусь. А вот его часть, которая сейчас Двести Десятый остров… Теоретически смогу, но ненадолго. Мало, мастер, утопить. Надо постоянно держать воду на нужном уровне, а это работа для команды – из пяти сильных колдунов или десятка средних. А чтобы уровень воды закрепился, особенно когда летом реки мелеют, нужно несколько сменяющих друг друга команд. Которые будут следить за уровнем хотя бы год. Потом река «запоминает» и сама держит нужный уровень – лет десять точно. А после остров опять придётся притапливать.

– Пишу колдунам, – кивнул Рьен. – Идите. Ну, Сьят, что у тебя за план с прахом?

***

Поздним вечером, когда ясную небесную синеву поглотила чернота, матушка Шанэ стояла на Старом мосту и невидяще смотрела вдаль. Её глаза мерцали голубым, а помощники, обходя призрачного сторожа, бродили по Семьдесят Первому острову.

– Почему я не ощущаю? – прошептала матушка. – Почему я ничего не ощущаю? Почему я тебя не чувствую? Где ты прячешься? Кто ты? Почему?..

И неожиданно услышала тихий голос за спиной:

– Потому что спящее скрывает силы, Шанэ. И потому что земля бережёт своих мёртвых. Ты почуешь призрака в доме, но не поймёшь, что он, спящий, хоронится в подполе. Не найдёшь, даже если пройдёшь над его лежбищем. Спустись вниз. Зажги свечу. И узнаешь.

– Бабуля… – матушка моргнула, и из её глаз покатились слёзы. – Бабуленька…

А тихий голос усмехнулся:

– Ну-ну, не горюй. Почитай уж лет десять как ушла. А что так и не увиделись… Я знала, что ты уедешь на Север навсегда. И дед знает. И все твои родичи. Коль позвали реки и захомутали – это на всю жизнь. Не горюй, говорю. Зато теперь я могу тебе помогать. Рядом буду, не спорь. Нам, верным служителям вечных песков, разрешено чуть больше, чем простым смертным. Дед почуял беду и позвал, я попросилась – и мне позволили. Страшная это история, Шанэ, с этим прахом. В островных колдунах всегда было слишком много мёртвой силы, а их десятилетиями казнили и закапывали в одном месте. Десятилетиями лишали души поддержки семьи и обрекали на одиночество во тьме. Знаешь, как эти островные умники наказывали преступников? Хоронили душу вместе с телом и навеки запирали её в каменных гробах. Чуешь, к чему веду?

Матушка Шанэ сосредоточенно кивнула. Ещё бы…

– Однако ж они все убитые, – продолжала бабушка. – Все твои. Но запомни: воевать с ними не надо. Если не набросятся – не надо. Шибко сильные – не сдюжишь. Бери не мощью, а истоком силы. Бери тем, что они твои и обязаны тебе подчиняться.