Попала, или Жена для тирана – 2 Чернованова Валерия

– Тс-с… – Фея прижала палец к губам и, взмахнув мерцающими в темноте крыльями, подлетела к окну. – Иди за мной, смертная, – шепнула чуть слышно, заговорщицки улыбнулась и растворилась в тёплой звёздной ночи.

«Идти куда? В окно?» – чуть не ляпнула спросонья и бросила взгляд на мирно посапывающую в углу Марселу.

– Ну же, скорее! – заглянув обратно, шёпотом поторопила меня фея. – Увидимся в саду, смертная. Только не задерживайся!

В саду, в саду… Поднявшись с максимальной осторожностью (кровать безбожно скрипела), стала озираться в поисках своей одежды и, только убедившись, что в комнате её нет, вспомнила об обещании Марселы всё постирать.

Ну вот и в чём, скажите, мне в сад бежать? Но и не ответить на приглашение я не могла. Мысленно выругавшись, сунула ноги в обувь и как была в ночной рубашке с чужого плеча, так и выскользнула в ней из спальни. Стараясь не производить ни звука, поспешила по узкому тёмному коридору, почти на ощупь, а из него прямиком в холл, умоляя всех богов этого мира, чтобы помогли добраться до сада незамеченной.

Это ведь не какой-нибудь гарнизон и здесь не должны, по идее, шастать патрульные. Хотя когда в гостях король, шастать тут может кто угодно. И патрульные, и всякие хитропопые ведьмы, и само величество тоже, к слову, может маяться бессонницей.

Интересно, зачем Гите понадобилось затыкать рот накаи? Чего она добивается?

Стрёмная дамочка.

Мне повезло, дом был погружён во тьму и сон. Ни шастающих патрульных, ни величеств замечено не было, и я без проблем выскользнула на крыльцо. А оттуда, придав себе ускорения, рванула к белокаменной беседке. Именно в ней мелькали едва различимые отблески света.

– Ну наконец-то! – воскликнула одна из фей. Та самая, что вырвала меня из сна.

– У нас мало времени, смертная, – попеняла мне вторая.

Раз, два, три, – посчитала я крылатых и пришла к выводу:

– Вы не рабыни губернаторской жены.

Об этом свидетельствовала и их одежда – платья из лепестков роз на придворных феях мне видеть не доводилось. Добавить к этому хитрые, немного дерзкие улыбки, сверкающие азартом глаза, пренебрежительное обращение «смертная», и становилось ясно – эти малышки из Диких.

– Вот ещё!

– Конечно, мы не рабыни!

– Где ты, скажи пожалуйста, на нас метки видела?! – единодушно завозмущались феи.

– Извините, не хотела обидеть. – Оглянувшись на особняк, по которому змеями разбегались гибкие стебли плюща, добавила: – Вам опасно здесь находиться.

– А то мы не понимаем! – фыркнули крылатые.

– Ради тебя, между прочим, рисковали.

– Свободой, а может, даже и жизнью.

– Нас прислала Арайна, – сообщила фея в алых лепестках. Описав в воздухе круг, скользнула вниз, осветив своими трепещущими крыльями брошенную под лавку тёмно-коричневую сумку.

Мою сумку!

– Вот, просила передать.

– Еле дотащили, – пожаловалась самая мелкая малышка.

Упав на колени, я дрожащими пальцами потянула за тесёмки и чуть не завизжала от восторга. Клубок, драгоценности – всё на месте!

Это что же получается? Я теперь не бомжующая попаданка? Как камень с плеч. Кажется, сейчас расплачусь от облегчения и радости.

– Спасибо вам. Вы такие хорошие. – Не сдержавшись, растроганно шмыгнула носом.

– Да, мы такие, – «скромно» согласилась разбудившая меня малышка, а потом лукаво хихикнула: – Но это ещё не всё. Арайна решила завалить тебя подарками.

– Уж не знаю, почему ты ей так понравилась.

– С виду вроде обычная смертная.

– Ничего интересного.

– На вот, выпей.

Мне протянули стеклянный пузырёк размером с напёрсток.

– Что это? – приняла я ещё один, не менее неожиданный подарок и, подцепив ногтем пробку, понюхала содержимое микроскопической тары.

Хм, вроде ничем не пахнет.

– Слёзы русалки, – просветили меня малышки и снова хором.

– Очень полезны для здоровья, – назидательно проговорила первая фея.

– Особенно для вашего, смертные. Вы ведь все такие хилые, – поддакнула вторая, и я с трудом сдержала улыбку.

– Пей, смертная. Сильнее станешь, – подбодрила третья.

После чего дружное трио принялось единогласно нахваливать слёзы русалки:

– Никакие яды будут тебе нестрашны. И от хворей тоже защитят. От дурного глаза и прочих напастей.

Надеюсь, никому не придёт в голову меня травить, но… Но как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. Да и лишняя защита точно не помешает. Я не стала мешкать и одним глотком опустошила «напёрсток».

Вовремя. Промедли ещё хотя бы секунду, и имела бы все шансы подавиться от неожиданности чудо-жидкостью. Одна из фей вдруг приглушённо пискнула:

– Кто-то идёт!

– Идёт? Идёт! – заволновались остальные.

И действительно, на одной из дорожек, прорезавших сад, вдруг послышались шаги. С каждым мгновением они звучали всё громче, всё увереннее. Прятаться времени, к сожалению, не было.

– Улетайте! – шепнула феям, швырнув мензурку в кусты.

Последнее, что успела, – это задвинуть обратно под сиденье беседки сумку со своим скарбом. Выпрямилась, лихорадочно сочиняя сказку, которую расскажу местному сторожу, привратнику, охраннику, или кто здесь по ночам любит шляться.

К моей досаде, это был не сторож, не привратник и не охранник. И секунды не прошло, как я увидела вырулившего из-за деревьев Редфрита.

Одетого.

А я опять лишь в ночной рубашке. Судьба у меня что ли такая, в одном неглиже с ним встречаться… Это уже, знаете ли, не просто дежавю – это прямо какая-то карма.

Очень коварная.

– Элла? – удивился его величество и тут же, окинув меня пристальным взглядом, спросил, нахмурившись: – Что вы здесь делаете?

– А вы? – машинально спросила я.

Видимо, сработала мысленная установка: лучшая защита – это нападение.

– Вы ведь знаете, кто я? – не то вопросительно, не то утвердительно сказал Редфрит, делая несколько шагов мне навстречу.

Одна ступенька, другая – и вот он уже в беседке. Стоит, заломив бровь, и ждёт ответа, всем своим видом намекая, что нападать на короля – тактика совершенно провальная.

Что правда, то правда.

– Ох, простите, ваше величество, – спохватилась я. Изобразив нечто вроде книксена, на выдохе зачастила: – Я просто растерялась, засмущалась, испугалась и…

– Всё в порядке, Элла. Я не хотел вас напугать.

Он коснулся моего подбородка, заставляя вскинуть голову и посмотреть ему в глаза. Лучше бы этого не делал, честное слово. Мимолётное прикосновение обожгло, а взгляд синих, как небо над нами, глаз словно проник внутрь меня. Проник да там и остался, лишая внутреннего дзена.

Вернее, его жалких остатков.

– Вам холодно? Вы вся дрожите.

– Это…

Чуть не ляпнула, что до его появления я не дрожала, чувствовала себя вполне нормально. С феями вот общалась… А сейчас всё тело в мурашках, и что с этим безобразием делать я, если честно, не представляю.

– Да, ночами всё ещё прохладно.

– Сейчас… – Продолжая удивлять меня и даже немножечко шокировать, его величество снял мундир, который служанки, видимо, уже успели почистить, и накинул его мне на плечи. Выглядел он как новенький и пах соответственно. Приятной свежестью и… Редфритом. Этот аромат навевал мысли о прогретой солнцем лесной поляне с её горькими травами, а королевский мундир в целом ещё больше сбивал с настроя быть спокойной и собранной.

Но совершенно не избавлял от дрожи.

– Спасибо, – поблагодарила заботливого тирана.

А заботливый тиран меж тем продолжал интересоваться:

– Так что вы здесь делали? Да ещё и одетая… так легко.

Должно быть, под «легко» подразумевалось «фривольно».

– Марсела, одна из горничных, постирала мои вещи. Я никак не могла уснуть, вот и решила немного пройтись. А вы?

Повторяемся, Даня, повторяемся.

Король это тоже заметил, но вместо того, чтобы отчитать за непозволительное по отношению к его монаршей персоне поведение, снова улыбнулся.

День улыбок у него сегодня, что ли…

– А у меня тоже бессонница. Слишком много мыслей…

Рискуя снова утонуть в этих бессовестно синих глазах, взглянула на него повнимательнее. Тёмные круги отчётливо проступали даже в полумраке, и взгляд, несмотря на улыбки, был каким-то потухшим. Да и в целом вид у его величества был усталый. Хотя каким ещё он может быть после столкновения с накаи? В этом всё дело. Просто отдохнуть ему надо хорошенько, выспаться как следует и снова станет бодрым, свежим тираном-огурчиком.

Пауза затянулась. Редфрит не спешил её нарушать, как и не собирался уходить из беседки. А я не представляла, как бы поаккуратнее выяснить, что ему известно о Даниэлах.

Знает ли о существовании второй Дани или феи не признались?

– Надеюсь, её величество быстро поправится. Я хотела сказать, очнётся, – озвучила единственное, что посетило мою не слишком ясную голову.

Почему-то в присутствии этого мужчины в ней всякий раз случались солнечные затмения.

Галеано усмехнулся и проговорил, немного помедлив:

– Признаться, какой-то части меня хотелось бы, чтобы она никогда не приходила в себя.

Мда. И что мне это даёт? Да ничего, собственно. И ведь не спросишь же напрямую. А если спросишь, последствия могут быть самыми неожиданными.

И не самыми приятными. Для попаданки Дани.

Пока я просчитывала возможные варианты развития событий, его величество предложил:

– Присядем?

И шагнул туда, где пряталась моя сумка, вызвав во мне бурный протест и очередной приступ паники.

– Нет! – рванулась наперерез, схватила его за руку.

Как назло, именно этой ночью луна светила так ярко, а звёзды ей в том помогали. Не хватало ещё лишиться своей новообретённой заначки. А если Редфрит вспомнит, что это королевские цацки… Тогда у меня начнутся реальные проблемы.

– Нет? – удивился его величество.

Опустил взгляд, и я машинально последовала его примеру. Моя левая рука вольготно устроилась на его предплечье, правая же касалась королевских пальцев: сильных таких, горячих. И мне вдруг тоже стало жарко.

Дурная, дурная, Даня.

– Простите, ваше величество, – сказала я отстраняясь. Даже руки за спину убрала, чтобы за чужих мужей не хвататься. – Просто… скамейка холодная. Я уже проверяла своей… Собой, в общем.

– Тогда, может, пройдёмся? – никак не желал он сворачивать наше знакомство.

Ну хоть к сидушке не рвётся и то неплохо.

Решив, что за несколько минут прогулки сумка никуда не денется, а увести от неё Галеано – благое дело, кивнула и спустилась следом за ним по ступенькам.

И снова молчание. Идём, то и дело касаясь друг друга плечом, и это так странно… Нет, не случайные прикосновения, а спокойная атмосфера между нами. Спокойный Редфрит. Странно осознавать, что мужчина, столько раз дававший понять, как сильно тебя ненавидит, больше этого чувства к тебе не испытывает.

Ничего, по сути, не испытывает, но… Но ловить его улыбки было приятно. Мне самой почему-то хотелось улыбаться.

– Надолго вы к тётушке?

– К тётушке? – удивилась я и тут же мысленно огрела себя веткой с ближайшего куста. – Ах да! К тётушке… Думаю, что пока не прогонят, – пошутила и снова почувствовала, как начинаю краснеть от его улыбки.

– Бывали уже в Хельвиве?

– Гостила там некоторое время.

– Понравилось?

– В столице было… интересно.

А ещё мне интересно, откуда столько внимания к совершенно обычной незнакомой девушке. Я ведь даже не леди и ничем не заслужила ни его улыбок, ни взглядов, ни уж тем более времени…

Закончить мысль не успела. Отвлеклась на шум и проклятия, доносившиеся из глубины сада. Переглянувшись, мы с Редфритом бросились на звуки, а спустя несколько секунд увидели… выбирающуюся из кустов Мильдгиту. Презрительно кривясь и фыркая, как готовая пуститься в галоп кобыла, она удерживала за руку разбудившую меня малышку. Лихорадочно дёргая крыльями, фея пыталась вырваться, но чародейка держала крепко.

– Вот, нашла себе новую рабыню, ваше величество, – осклабилась ведьма.

Стерва!

Следовало как-то спасать положение, а заодно и фею, и я, шагнув вперёд, на выдохе проговорила:

– Это, должно быть, рабыня губернаторской жены. Мне о них служанка рассказывала. Отпусти… те её… госпожа колдунья. Видно же, что бедняжка напугана!

– Бедняжка? – ещё шире заулыбалась живодёрка, и у меня аж руки зачесались врезать ей от души. До звездочек в глазах и птичьего щебета в ушах.

Роскошь, которую я, увы, не могла себе позволить. Как и тыкать Мильдгите. Но если продолжу называть её «госпожой колдуньей», рискую натереть мозоли на языке.

– Отпустите её, – повторила, стараясь, чтобы голос не звенел от напряжения, но что-то внутри всё равно звякнуло. А может, просто последние ниточки нервов порвались.

Спасибо черноволосой мерзавке.

Вместо того чтобы разжать пальцы, чародейка издевательски хмыкнула.

– Знавали мы одну такую леди, всех жалеющую. И фей, и накшерров. Даже за накаи заступилась, глупая, а ведь они те ещё твари.

– Мильдгита, перестань, – процедил Галеано.

Но ведьма вошла в раж и продолжала:

– Наивная ничего не знала об этом мире и совершала глупость за глупостью…

– Мильдгита, я сказал хватит!

Даже я вздрогнула и поёжилась от металлических ноток, прозвучавших в его голосе.

– Ещё одно слово… – гневно, почти что яростно процедил Редфрит, и ведьма опомнилась.

Кивнув, покаянно опустила голову, виртуозно сливаясь с образом покорной и преданной подданной, после чего пролепетала чуть слышно:

– Прошу меня простить, ваше величество. Просто я разозлилась, когда почувствовала присутствие презренных. Наверняка тварь что-то вынюхивала для накаи. Хорошо, успела её поймать. Так что ты здесь делала, маленькая дрянь?! – повысив голос, прошипела она.

Я было дёрнулась к чародейке, но поймав предупреждающий взгляд феи, заставила себя остаться на месте.

– Я хотела… хотела… сестру свою проведать, – горько всхлипнула малышка, и у меня болезненно защемило сердце. – Она теперь принадлежит этой семье, а я так скучаю по своей сестре. Так скучаю…

– Ну вот теперь и ты не останешься без дела, мелкая, – ухмыльнулась ведьма.

Что-то прошептала-прошипела, и искры, сорвавшиеся с кончиков её пальцев, вонзились в руку феи ядовитым жалом. Вскрикнув от боли, та задрожала, в последний раз беспомощно взмахнула крыльями и рухнула в раскрытые ладони Мильдгиты.

На плече малышки теперь мерцал и переливался рабский символ.

– Это обязательно? – чувствуя, как внутри взрываются петарды ярости, дрожащим голосом спросила я.

Жаль, теперь у меня нет магии Фантальм. Хотелось хоть как-то наказать гадину. А заодно и Галеано. За то, что всё это время корчил из себя стороннего наблюдателя. Просто смотрел и не вмешивался!

– Видно, что ты мало что знаешь о презренных, Элла, – снизошёл он до объяснений. – Их не стоит жалеть. Поверь.

Не стоило тебе улыбаться, тиранище. И гулять с тобой по саду!

– Доброй ночи, ваше величество, – явно довольная уловом, попрощалась Гита. – Элла, – и мне заодно кивнула, после чего, что-то негромко мурлыча, двинулась по дорожке к дому.

Жаль, что я так и не двинулась. Вернее, ей не двинула.

– Нам тоже следует возвращаться, – решил Галеано, из-за попустительства которого ещё одна фея только что лишилась свободы и больше не увидит дома.

– Я ещё погуляю. Одна, – добавила резко, окончательно забив на то, что обо мне подумает этот деспот.

Скинув мундир, сунула ему в руки и, развернувшись, рванула во тьму сада, торопясь как можно скорее увеличить расстояние между нами. Пусть этого самого расстояния между мной и тираном будет больше, чем диаметр Марианской впадины!

Меня всю трясло, глаза обжигали слёзы. Было горько за фею. Горько от того, что снова едва не обманулась. Этот мужчина только с виду (изредка) само обаяние, внутри же у него вместо сердца обломок камня, а в душе непроглядная тьма.

Чёртова чёрная дыра!

Не знаю, сколько так металась, не способная успокоиться, взять себя в руки, заглушить бушующее внутри пламя. Какой-то части меня хотелось броситься в дом губернатора, отыскать спальню тирана и рассказать ему обо всём. О Спящем, о том, что натворили его родители, кого они пробудили, а Дикие по их милости теперь отдуваются. Но тогда придётся признаться, что никакая я не Элла и… Нет, не хочу к нему обратно в клетку.

Но и просто стоять и смотреть, как в Треалесе процветает рабство, как накаи убивают людей, а люди охотятся на накаи – такой вариант даже не стану рассматривать. Я ведь не Галеано и оставаться не у дел не собираюсь!

Немного придя в себя, вернулась в беседку. Сумка была на месте; там, где её и оставила. Забрав свои сокровища, поспешила в дом. К счастью, больше никого не повстречала и незамеченной вернулась в комнату служанки. Сунув под подушку свою котомку, из-за которой одна из фей лишилась свободы, закуталась в одеяло. Замерла в этом тёплом коконе, продолжая думать о Галеано.

Даже не представляю, что должно произойти, чтобы он по-другому взглянул на чудные народы. Непросто мне с ним будет. Но я справлюсь. Должна справиться. Не зря же мама меня так назвала.

Значит, возможно, я должна была здесь оказаться.