Кеес Адмирал Тюльпанов. Опасные и забавные приключения юного лейденца, а также его друзей, рассказанные им самим без хвастовства и утайки Сергиенко Константин

МЫ ВЫРУЧАЕМ ЛИСА

Когда я поднялся, то увидел, что краснолицый человек трясёт Рыжего Лиса так, что у того голова мотается, как на ниточке.

– Ах, негодяй! Обокрасть благодетеля! Я ли не поил тебя, не кормил!..

Лис казался испуганным. Даже голова его потускнела, стала не огненной, а наподобие стынущей головешки.

– Вот уж не надеялся тебя изловить! Спасибо мальчику – помог… Он что, тоже тебя обокрал?

Пока я раздумывал, что сказать, прибежали Караколь и Эле. Следом трусцой прибыл Мудрила. Мудрый человек сразу взялся за дело:

– Что за крик? Что за шум среди бела дня?

– Да вот, – сказал краснолицый, – поймал своего подмастерья – вора и грабителя.

– А что он украл?

– Что он украл? Да целую связку новеньких башмаков только с верстака!.. Куда ты её дел, разбойник?

– Потише, потише, – сказал Мудрила. – Сейчас разберемся. Ты кто такой, мальчик?

Лис уже приободрился и выглядел не таким испуганным,

– Я вечный странник высокого происхождения, – заявил Рыжий Лис. – Я странствую инкогнито.

– Ах, негодяй! – закричал краснолицый. – «Высокого происхождения»! Не я ли подобрал тебя на дороге, голодного и раздетого?

– Он и сейчас-то не очень одет, – заметил Караколь.

– А ты кто, почтенный человек? – спросил Мудрила.

– Я кломпенмакер, башмачный мастер Берендрехт, ваша милость. Должно быть, вы из суда?

– В некотором роде, в некотором роде, – согласился Мудрила. – Так что у вас приключилось, башмачник Берендрехт, и у тебя, вечный странник?

– Что приключилось, ваша милость? Месяц назад я подобрал этого оборвыша на дороге, дал ему приют и пищу…

– Он пригласил меня погостить, – сказал Рыжий Лис.

– Ах ты… Ну ладно. Я стал обучать его ремеслу, ваша милость. Вы же знаете, что нет благородней ремесла башмачника.

– Ну, есть поблагородней. Например, ремесло трубочиста. Это очень благородное ремесло.

– Трубочиста? Хм… Я уж не знаю, но, словом, я стал обучать его башмачному делу. Я показывал ему, как распилить полено, как сделать из него заготовку. Я учил работать всеми ножами… Этот бездельник немало поломал у меня инструмента. Я делаю кломпы всех фасонов, ваша милость. Остроносые аппельдоронские, и тупые беезо, фрисландские… знаете, с такой дужкой, и лейдердорпские – такие, как на вас. Все знают мастера Берендрехта! И вот я взялся учить этого проходимца. Мало того, что он рыжий, он оказался ещё и вором!

– Так, – сказал Мудрила. – Ну, а ты, вечный странник, что скажешь?

Лис затараторил:

– Этот человек заманил меня в дом. Он сказал, что сразу признал во мне графа Аренландского. А графам не полагается спать на дороге. Он просил оказать ему честь и погостить в его доме. Я объяснил, что путешествую инкогнито. А он сказал, что никто и не узнает. Ну, вот он меня пригласил…

По мере того как Лис рассказывал, лицо Берендрехта из красного становилось малиновым, потом фиолетовым. Казалось, вот-вот его хватит кондрашка. А Лис ничуть не стеснялся.

– А когда я вошёл, на меня накинулись слуги и заковали в тяжелые цепи…

– Да у меня слуг-то нет! – закричал Берендрехт. – И цепей тоже.

– И этот человек сказал, что не отпустит меня, пока не получит выкуп от моего отца, герцога Аренландского. Тогда я сделал вид, что согласен. Я написал письмо папаше, а его слуга сел на коня…

– Нет у меня коня, боже правый!

– …и повез письмо в Аренландию. А я попросил башмачника позабавить меня какой-нибудь работой. Тогда он всучил мне сразу десять ножей, похожих на крючки и лопатки…

– Это мой инструмент, – прошептал башмачник,

– …и велел скоблить ими сосновые чурки.

– Я учил его по совести.

– Из этих чурок он делал какие-то кораблики, плошки и скорлупки…

– Башмаки! – закричал Берендрехт.

– …а мне говорил, что это особые деревянные капканчики.

– Боже милостивый!

– Когда выставляешь эти капканчики на дороге, то в них обязательно попадёт человек или птичка. Признаться, точно так же он поймал и меня. Я шёл, шёл, потом – хлоп! – наступил на какую-то деревяшку…

– Постой-постой, – сказал Мудрила, – ты говорил, что спал на дороге, а он пригласил тебя погостить.

– Ну да, конечно, я спал. Когда я попал в деревянный капканчик, то решил, что не выпутаться, и лег спать. Иначе зачем бы мне спать на дороге?

– Действительно, непонятно, – сказал Мудрила.

– Да он просто валялся на обочине, ваша милость! Там сено обронил кто-то с воза.

– Ну вот, я и лег на это сенцо, а нога в капкане. Тут он подошёл, надел на меня кандалы…

– Ты же говорил – цепи.

– Цепи – те дома. Вы же слышали, я говорил: накинулись слуги и заковали в цепи. А здесь были кандалы, точно помню.

Мудрила почесал затылок. Караколь смотрел на Лиса с каким-то восхищением. А я и не знал, что думать. На что уж язык у меня подвешен, но до такого вранья далеко, А Лис тараторит:

– И вот когда я научился делать капканчики, я смастерил четыре для него самого. Два больших на манер лейдердорпскихи два поменьше, фрисландских. Одни для ног, другие для рук. Потом я прибил их к полу гвоздями и стал болтать, что мой дорогой папаша, герцог Аренландский, обожает носить башмаки на руках и ногах, а потому ходит на четвереньках.

– Первый раз слышу, – пробормотал Берендрехт.

– Он очень удивился и спросил, как папаша это проделывает. Я объяснил, что сначала папаша раскладывает башмаки – вот так, потом влезает в них четырьмя лапами и ходит целые дни напролет. А больше никому ходить не позволяет, потому что это такое блаженство… Даже я не носил четырех башмаков, а очень хотелось. Тогда этот глупый человек развесил уши и полез в мои башмаки. Бац! – капканчики захлопнулись!

– Ну и ну! – сказал Караколь, а глаза у него так и блестели.

– И вот он попал в капканчики, а они ведь прибиты к полу. Я подошёл, вытащил у него ключ из кармана и дал ещё хорошего пинка сзади. Этим ключом я открыл замок, снял с себя цепи и решил убежать. Но сначала подумал: зачем подводить других людей? Надо взять у него все капканчики. Так я и сделал. Пошёл в мастерскую, снял со стены связку…

– Грабитель! – сказал башмачник.

– Сколько же там было капканчиков? – спросил Мудрила.

– Не знаю… целая связка. Все эти капканчики я отдал одному охотнику на крыс, который…

– Он продал их! – закричал башмачник. – Целый месяц работы! Боже, на что я буду кормить семью?

– А это тоже капканчик?– спросил Мудрила. Он стал разглядывать мой башмак.

– Это не мой, – сказал башмачник. – Я выудил его из канала и просто положил сушиться.

– Вот видите! – сказал Рыжий Лис. – Не его! А те совсем другие. Внутри пружина, стальные зубцы. Как сунешь ногу…

– Он сумасшедший, – сказал башмачник. – Какое будет решение, ваша милость? Я только один вижу выход. Выдрать его, взять обратно, и пусть работает, покуда не выплатит мне убытки.

Рыжий Лис вздрогнул:

– Нет! Не желаю обратно! У меня папаша герцог! Я путешествую инкогнито! Пустите меня!

– Нет уж, – пыхтел башмачник. – Запру в сарае, будешь в потемках сидеть.

Мудрила опять почесал затылок.

– А почему бы тебе, вечный странник, действительно не отработать за эти капканчики? Можешь, например, прочистить ему дымоход. Это очень полезное дело. Есть там у вас дымоход?

Башмачник сказал:

– Найдутся и без дымохода дела. Будет полоть огород, чистить свиней…

– Караул! – завопил Рыжий Лис. – Спасите! Не желаю свиней! Мое высокое происхождение…

Тут Берендрехт отвесил ему затрещину.

– Эй, башмачник, – сказал Караколь, – потише. Нельзя же так сразу драться.

– А как с ним иначе? – спросил Берендрехт. – Стало быть, я забираю его, ваша милость?

– Ой! Дяденьки, не отдавайте меня ему! Гибну невинно!

Рыжий Лис хоть и кривлялся, но я увидел, что ему несладко. Слёзы даже потекли по лицу. А мне было неприятно. Ведь это я задержал его на дороге, из-за меня он попал к башмачнику. Что-то мне не слишком нравился краснолицый Берендрехт.

– Ну ладно, пошли, мошенник. Пока не отработаешь убыток…

– А велик ли убыток? – спросил Караколь,

– Да флоринов сорок. Огромные деньги.

Тут, чувствую, Эле толкает меня в бок и показывает на фургон. А я и без неё догадался. Подошёл, достал мешочек с деньгами. У Караколя спрашиваю:

– Можно?

– А как же! – говорит Караколь. – Святое дело. Я подошёл к Берендрехту и протянул мешок.

– Возьмите. Тут пятьдесят флоринов. И отпустите его на свободу.

Тот стал обнюхивать мешок, рассматривать монеты.

– Не фальшивые?

– Давай бери! – закричал Мудрила. – Пока дают!

– Стало быть, выкупаете?

– Выкупаем вместе с одним башмаком, – сказал Караколь и мне подмигнул.

– Ладно, – сказал Берендрехт. – Чудные вы, господа. Думаете, и вправду он граф? Как бы не так.

– Так, так, – сказал Рыжий Лис. Он успокоился и сразу напыжился. – Мой папаша, герцог Аренландский, отблагодарит хороших людей. Каждый получит по тысяче флоринов!

Берендрехт ухмыльнулся, положил деньги в карман и ушёл.

– Приятно встречать благородных людей, – начал было Лис, – сразу увидишь высокое происхождение…

– Ты граф, сначала умойся, – сказал Караколь. – Хочешь есть?

– Не будь я в стесненных обстоятельствах… – сказал Рыжий Лис.

– Ну ешь, не стесняйся.

Со ртом, набитым хлебом и сыром, Рыжий сказал:

– Так будешь покупать башмак, адмирал?

Я засмеялся и надел башмак на ногу.

– Ладно, носи на здоровье, – сказал Рыжий Лис.

– Смотрю, у нас одни графы да адмиралы, – сказал Караколь. – А Эле почти принцесса.

Рыжий Лис оглядел её с ног до головы и милостиво сказал:

– Похожа.

– Ну ты и мастак сочинять, – сказал я Рыжему Лису. – Наврал про всякие капканы…

– Совсем оглушил бедного башмачника, – сказал Караколь.

Рыжий Лис перестал жевать и посмотрел на нас:

– Пусть ещё скажет спасибо, что не сказал про него правду.

СТРАНА АРЕНЛАНДИЯ

Рыжий Лис оказался страсть каким непоседливым. Всё время он вертелся, как на шиле, и выдумывал разные проказы, но только называл их «опыты».

Он уже красовался в новых кломпах. Не знаю, где успел добыть. Кломпы были такие же, как у меня: тупоносые, лейдердорпского фасона, только, конечно, без колокольчиков в каблуках.

Ночью Лис вытащил у Мудрилы из-под головы сено и подсунул башмак.

Мне объяснил, что так спят в Японии, и если Мудрила не проснется ровно в час, то он в самом деле неглупый человек, потому что умные могут спать хоть на гвоздях.

Но Мудрила не проснулся до самого утра. Он даже причмокивал от удовольствия и облизал задник кломпа. Рыжий Лис сказал, что опыт удался и Мудрила настоящий мыслитель, только сумасшедший. При этом Рыжий Лис уверял, что все мудрые люди немного не в себе.

С Эле он разговаривал, как настоящий кавалер. Я так не умею.

– Мамзель, – говорил Рыжий Лис, – у вас настоящие голубые глазки, как озера в моей Аренландии.

С виду Эле это не очень нравилось. Она хмурила брови но я заметил, что глаза у неё блестят. Неужели Рыжий Лис приглянулся Эле? такой тощий и болтливый и драться по-настоящему не умеет.

– У нас при дворе было много фрейлин, но ни у одной щёчки не горели как увас. Сколько вам лет, мамзель? Вы такая юная. Наверное, лет одиннадцать. А мне скоро четырнадцать, и я подыскиваю принцессу, чтобы разделить с ней наследство.

Мы шли в сторону Дельфта не главной дорогой, а проселками. Так мы собирались миновать Гаагу, где стояли испанцы. А кроме того, на большаке всегда поджидают какие-нибудь неприятности.

Колеса вязли в мокрой мягкой земле, но Пьер мужественно тащил повозку. Мудрила объявил, что будет изучать Помпилиуса, потому что собирается поехать насчёт печей в московитские земли, а там полно медведей и нужно уметь с ними обращаться.

– А что вы собираетесь делать с тамошними печами? – поинтересовался Рыжий Лис.

– Там нет печей, вечный странник, – сказал Мудрила, – в том-то и дело. Я выстрою две тысячи печей и обогрею страну. После этого, возможно, мы поселим там всех безбожников.

– А там уже есть население, – сказал Караколь. – Ты об этом подумал?

– Верующих я переведу сюда, – сказал Мудрила. – А остальные будут жить в тепле и покое. Безбожники тоже люди. Надо покончить с неразберихой.

Потом он перешёл на тему о дымоходах и долго объяснял, что главное – чистая труба, чистый воздух, тогда и совесть будет чиста.

– Есть такие дымоходы, которые очень трудно прочистить, – сказал Рыжий Лис.

– Какие? – спросил Мудрила.

– Например, мой личный дымоход, – сказал Рыжий Лис. – У меня внутри тоже есть небольшая печка для обогрева, а дымоход иногда засоряется. Чем же его чистить? Иголкой больно.

Мудрила изумился:

– Ты утверждаешь, что у тебя внутри печка?

– Конечно, – сказал Рыжий Лис.

– Тогда из тебя должен идти дым, когда она топится?

– Ну в том-то и дело, – сказал Рыжий Лис. – Когда хорошенько прокашляешься и затопишь печку, валит прямо клубами.

– Вечный странник, ты говоришь смелые вещи. При всей моей мудрости я не могу поверить, пока не увижу собственными глазами.

– Сейчас тепло, но я могу немного потопить мою печку из уважения к мудрости, – сказал Рыжий Лис. – Для этого нужно поискать что-нибудь на растопку.

Он оттащил меня к обочине, сделал вид, что рвёт траву, а сам достал из-за пазухи что-то похожее на труху.

– Сейчас проведём опыт, – сказал Рыжий Лис. – Тащи кресало.

Он завернул свою труху в сухой лист подорожника и выбил огонь.

– Эта штука называется табак, адмирал. Роскошная вещь! Потом научу. А сейчас проведём опыт.

Он подскочил к Мудриле и выпустил ему в лицо целую струю жёлтого дыма. У меня глаза чуть на лоб не полезли. Ничего себе «опыт»! Как это у него получилось?

Мудрила – тот совсем ошалел. Он попросил показать ещё раз. Рыжий Лис снова пустил струю дыма.

– А могу клубами и колечками, – сказал он.