Одиночка Озолс Тори
– Не ври себе. Я чувствую, как ты дрожишь. Наш марафон прошел интенсивно, но последний забег остался для полнолуния.
– Нет, все завершилось! – упрямо бросаю ему, хотя внизу живота скапливается напряжение из-за его близости.
– Правду говори! – рыкнул он, вмещая в свой голос силу альфы, и я не способна ей противостоять, поэтому сквозь зубы отвечаю:
– Еще не прошла. Пульсирует внизу живота.
Он удовлетворенно хмыкает, затем наклоняется и проводит языком по моим губам. Инстинктивно раскрываю их, приглашая его язык внутрь, а когда он не спешит это сделать, сама тянусь к его рту, только эта сволочь отстраняется.
Схватив плед, он резко сдергивает его с меня.
– Твои соски стоят как по команде, – с улыбкой приговаривает он, пока я сдерживаю желание прикрыться руками.
Его взгляд скользит по моему телу, отмечает каждый оставленный им след. Хмурая складка пролегает меж бровей.
– Придется вылизать тебя.
– Что? – пораженно бросаю, пока в голове мелькают картинки его головы между моих ног.
И он поднимает взгляд и сталкивается им с моими глазами.
– Там тоже болит, моя девственница?
Краснею. Какого лешего?!
– Говори! – очередной приказ альфы.
Но почему он на меня так воздействует? Почему? У меня ведь нет зверя!
– Да, саднит! Очень саднит! – выкрикиваю ему в лицо.
– Что же ты за зверь такой? Не оборотень и не человек, – размышляет мой… мой… к черту, кто он мне? Пара?
Тяну руку к метке:
– Мы повязались, да? Это же не просто временная отметка?
Осознание лавиной накатывает на меня. Были еще сомнения и надежда, что все не так, но уж слишком он доминантный, слишком напористый. Вместо того чтобы отправить меня восвояси, его волнует мое состояние. И этот факт ему не нравится, собственно, как и мне.
Он наклоняется, а я от этого замираю словно лань, а не дочь альфы стаи. Горячее дыхание обжигает мою кожу, а затем он проводит языком по огромному синяку над правой грудью. Чувствительно так. Обводит края, перемещается к царапине в ложбинке между холмиками. Невольно задерживаю дыхание. Тело моментально отзывается приливом тепла. Между ног увлажняется, и эта спасительная влага уменьшает дискомфорт.
– Хватит, пожалуйста.
Одиночка отстраняется, но не из-за моей просьбы, а из-за удовлетворения, что смог продемонстрировать мне, как я физически слаба перед ним. Опускаю взгляд туда, где его язык касался меня. Мои глаза в шоке расширяются. Синяк зажил, так же как и рубец. Да, слюна оборотня имеет целебные свойства, но сейчас она слишком быстро подействовала. Тогда я перевожу взгляд на свою ногу, а раны уже нет.
– Говоришь, между ног саднит. Я позабочусь об этом.
Смысл его слов доходит до меня. Я резко упираюсь ладонями ему в грудь.
– Нет! – в мужских глазах зажигается звериный свет.
Альфе нельзя отказывать.
– Не сейчас, пожалуйста, – закусив губы, взмолилась к нему. – Я хочу в душ сначала. И поесть.
К счастью, урчание в животе подтверждает правдивость моих слов. Если он моя пара, то не сможет отказать. В ДНК оборотней заложена забота о своей самке.
– Завтрак уже готов, – подтверждает он мое предположение. – Но сначала ванная.
Неожиданно он поднимает меня на руки, поэтому мне не остается ничего, кроме как обхватить его за шею. Пальцы с радостью скользят по его коже. Одиночка, не прилагая особых усилий, несет меня через гостиную к лестнице с одним пролетом, ведущей на следующий этаж. Мне тянет прижаться к его коже носом так сильно, что в итоге я сдаюсь и утыкаюсь в выемку внизу шеи. Он пахнет невероятно: земельным ароматом леса, мокрой листвы, густой пряной смолы. Первозданный зверь.
На втором этаже он поворачивает направо и останавливается напротив одной из двух дверей. Толкает ногой дверь. Заносит меня в просторное помещение. Запотевшие стекла кричат о теплой воде. Глаза находят наполненную ванную, от которой идет пар. В этом плане он тоже все предусмотрел.
Мягко опускает меня в воду. Пытаюсь не кривиться от пощипывания ссадин, особенно в том месте. Однако по его взгляду могу сказать, что он знает о моих ощущениях.
– Спасибо. Дальше я сама, – смущенно проговариваю, пытаясь прикрыться в прозрачной воде.
Глупо. Я же всю жизнь твержу себе, что я оборотень, а они не испытывают стыда от нагого тела. Только под взглядом одиночки я тушуюсь. Во мне как назло проявляются человеческие качества.
– Нет, – делает паузу, а затем добавляет: – Моя пара.
Из меня вышибает весь дух. Я не могу быть связанной с ним! Не могу!
– Мы не сцепились! Это просто физиология! Иначе я сто процентов забеременею после этого полнолуния.
Его брови с издевкой выгибаются, из-за чего меня повторно встряхивает.
– Я беременна? – спрашиваю его. – Ты – альфа. Ты должен понять это сразу.
– Я скажу тебе позже. Сначала ванная, завтрак и лечение.
– Под лечением ты подразумеваешь…
И его взгляд красноречиво перемещается на мой лобок. Невольно свожу ноги, но прекрасно понимаю, что такое поведение ему по душе.
– Нас ждет еще одна дикая ночка. Рана должна зажить и там, чтобы ты смогла ее выдержать.
– Я выдержу и так! – гордо вскидываю подбородок.
– Какая дерзка мышка попалась в мою клетку, – мычит он, когда тянется рукой к баночкам на стоящем рядом стеллаже.
– Это какой-то страшный сон, – закрываю лицо руками. – Я только хотела избежать связки с бетой и спасти свою стаю, а в итоге угодила в узы с одичалым одиночкой! Мало того, теперь я могу забеременеть от тебя!
– Тебя волнует, понесла ты или нет? – грубо уточняет он. – Отпусти это. Я сообщу насчет щенков позже.
– Да я даже имени твоего не знаю, а мы уже детей обсуждаем, – мое мнимое спокойствие летел к чертям…
– Дункан.
– Что?
– Меня зовут Дункан, Рони.
Меня поразило, что он в, отличие от меня, прекрасно знает мое имя.
– Откуда ты…
– Я владею информацией о своих соседях.
– Ты общался с моим отцом, правда? – догадываюсь я, но мой допрос прерывается, когда он проводит мочалкой по моем плечу.
Аккуратно, бережно обводит метку. Это мимолетное касание заставляет мое дыхание участиться.
– Мне не нужна пара. Мне не нужна стая. Я сам по себе, – грубо произносит Дункан, но не дает вставить мне и слова, быстро продолжая: – Но теперь ты – моя. Отпускать тебя я не намерен.
– Я должна вернуться домой. К отцу. Я не могу его оставить, – срываюсь на крик.
Дункан вскидывает руку, снова сжимает мое горло. Как вчера. Эта его манера невероятно бесит и… заводит.
– Об этом мы тоже поговорим завтра. Пока течка окончательно не пройдет, ты не выйдешь из этого дома.
– А то что? – резко бросаю ему, желая противостоять во что бы то ни стало.
– Ты вроде не альфа-самка, – задумчиво протягивает он, – но повадки как у нее.
Я дергаюсь, пытаясь скинуть его захват. Противостоять сильному самцу в моем уязвимом положении ой как не просто.
– Тихо, мышка! – рычит он.
Подушка большого пальца потирает место, где бьется пульс, затем спускается ниже – прямо на метку.
– Чертово стечение обстоятельств привело нас к тому, что отныне ты моя пара. Мой зверь признал тебя, а я уверяю – ему очень сложно понравится. Но твоя проклятая течка просто сорвала ему крышу и в итоге мы получили парность. Я не собираюсь трахнуть и отпустить, забудь о подобном. У меня специфическая вторая сущность. Если ты попробуешь сбежать, она просто захватит контроль и последует за тобой, поэтому будь хорошей девочкой, не делай глупостей.
– Быть хорошей девочкой – значит подставить тебе попу в полнолуние, – со злостью фыркаю я.
– Именно! Вчера ты сама себя предложила. Отступать теперь некуда.
Меня бесит, что он прав. Бесит, что я требовала утолить свой голод, сама пригласила его к соитию, а теперь застряла с ним. И это не на день или два, а на всю чертову жизнь. Как будто мне недостаточно проблем. За что мне все это?
Он наклоняет свое лицо близко к моему. Проводит языком по скуле. Это звериная повадка раздражает. Неужели он не может нормально меня поцеловать?
Сразу одергиваю себя. Зачем тебе поцелуй этого грубияна?
Его рука тем временем скользит под воду, обхватывает мою грудь. Пальцы зажимают соски.
– Прекрати! – хрипло рычу.
– Никогда не желал себе пару, но сейчас думаю, что это будет весело.
– Пошел на…! – обрываю фразу, не способная выдать ругательство, что крутится на языке.
Дункан смеется. Впервые с момента нашего знакомства. Его необычный, приглушенный смех вызывает холодок в теле. Пытаюсь уйти под воду, чтобы избежать его касаний, но он удерживает.
– Нет, сегодня пойдет на хер кто-то другой, – издевается он. – Хочешь быть сверху? Сама вставишь меня в себя?
Давлюсь воздухом. Такая откровенность обескураживает, но возникает ощущение, что он специально выводит меня из себя своей вульгарностью. Испытывает мои пределы. Проверяет, такая же я раскрепощенная, как обычные волчицы, или замкнутая, как человеческие девушки.
Мне сводит скулы от желания не пасовать перед ним.
– А разве альфа-волки позволяют самкам быть сверху? – с вызовом бросаю в ответ, словно его предложение не что иное как блеф.
– Тебе позволю, мышка, ведь даже в таком положении доминировать буду я, – ухмыляется одиночка.
Как у него получается вызывать во мне одновременно желание врезать ему и отдаться?
– Как это? – уточняю, потому что нарисованная в мыслях поза говорит о моем верховенстве.
– Потому что для тебя это будет впервые, – выдает он тоном опытного наставника. – Ты будешь растерянная, дезориентированная, станешь молить меня подсказать тебе что делать, как научить принимать меня. Вот так все произойдет, моя маленькая девственница. Твоя проблема в том, что в стае ты видела слишком много, но все эти картинки далеки от реальной практики. По сути ты просто не знаешь, что делать.
– Тебе нравится это? – шепотом уточняю, хотя сама не понимаю, зачем мне это знать.
– Что именно? Смущать тебя?
– Нет. Моя неожиданная девственность, – выдавливаю из себя и краснею. – Ты тычешь меня в это носом меняснова и снова.
Проклятая реакция тела! Проклятое смущение! Как можно смущаться после такой дикой ночки, когда он вертел меня в своих руках, трогал, наполнял. Когда он говорит со мной столь откровенно. Почему я не могу быть такой же свободной? Что мне мешает? Откуда эти внутренние барьеры?
Смущаться для меня так же естественно, как дышать, поэтому я и не могу побороть свою реакцию.
Глаза Дункана вспыхивают. Янтарный свет заполняет радужку. Волк выбрался наверх.
– Очень, моя пара, – хищное громыхание подсказывает мне, что я говорю не только с человеческой половиной.
Его рука опускается в воду, стремится к моим стиснутым бедрам. Я пытаюсь не допустить его касания, но отталкивает мою руку и протискивается в развилку между ног. Пальцы быстро проскальзывают над лобком, грубо пробираются вниз и надавливают на мое лоно. С моих уст срывается громкий полукрик-полустон. Ноги инстинктивно раздвигаются в стороны, предоставляя ему больше доступа. Это не я, это мое тело, словно зачарованное, делает все по его немому приказу.
Пальцы жестко раздвигают интимные губки, которые и так бессовестно открываются сами. А затем он резко, не заботясь о болезненной чувствительности моих мышц, вводит в меня сразу указательный и средний пальцы, в то же время подушечкой большого надавливает на разбухший комок нервов. Разряд тока проносится по венам. От одновременной вспышки боли и чистого наслаждения дрожат даже кончики ушей, а пальцы ног подергивются.
– Меня кроет от того, что это мое! Только мое! – рычит он. – Мне всегда было похер, с кем до меня у сук была случка, но ты, мышка… ты особенная.
Как у него выходит говорить настолько открыто, вульгарно и в то же время невероятно эмоционально?
Он не пытается двигать пальцами внутри меня, а только медленно растирает клитор. Его проникновение не ласка, а подтверждение сказанных слов. Несмотря на это, я рвано дышу. Либидо встряхивается ото сна, поднимает голову. Острые иголки, от которых дребезжит внутренний канал, только усиливают нарастающее возбуждение.
Неужели сцепление у всех оборотней ощущается так интенсивно?
Оно настроило наши тела друг на друга. Наши флюиды теперь на одной волне, доступной только нам. Взгляды сталкиваются в поединке. Молнии сверкают между нами. В глубине его глаз я вижу свой приговор. Отныне я принадлежу ему. Однако моей бунтующей сущности это сложно принять.
Даже рядом с отцом, в собственной стае, я всегда была сама по себе. Никто не был способен повлиять на мои поступки, принятые решение. Но он будет. Он уже это делает. Руководит. Подчиняет. Давит своей доминантной силой.
Альфа. Мой альфа.
Кроме него больше никто не сможет воздействовать на меня, даже если я сама захочу войти в другую стаю и признать нового вожака.
Он наклоняется ближе, прижимается своим лбом к моему, не закрывая глаз. Я же уступаю под силой пронзительного взгляда. Веки опускаются. Кислород застревает в легких. Его дыхание обжигает пересохшие губы, когда он угрожающе произносит:
– В конце концов ты признаешь, что моя!
Слегка надавливает внутри меня пальцами, при этом быстрее кружит вокруг клитора. Как только тело приготавливается начать гонку за получение оргазма, он резко отпускает меня. Затем поднимается. Смотрит сверху-вниз, не прекращая давить своей властью.
– Купайся. Буду ждать тебя внизу. На завтрак. Одеться можешь в мою футболку, – он кивает в сторону полок, и я вижу там сложенную одежду.
Конечно, моя же безвозвратно испорчена. Однако меня смущает, что он не оставил мне ничего для низа. Да и верх белого цвета, который обычно просвечивается, не успокаивает. Только выбора нет. Придется брать то, что дают. Испорченный бюстгальтер вместе с джинсами, скорее всего, где-то внизу либо вообще покоится в мусорном ящике.
Кивком головы даю понять, что услышала его. Выдыхаю только когда он выходит из ванной, и благодарю луну за эту передышку. Мои эмоции на пределе. Кажется, еще немного – и я взорвусь. Несмотря на то, что я нахожусь в воде, участки тела, к которым он прикасался, пылают, как будто к ним приложили раскаленные угли.
Господи, во что же на этот раз я вляпалась? И есть ли из этого какой-то выход?
Глава 8
Завтрак оказался невероятно сытным. Я продолжала дуться, поэтому поглощала пищу молча. Мое поведение забавляло одиночку. Он стоял напротив меня, медленно потягивал кофе, то и дело кладя мне в тарелку очередной кусок сочного мяса, словно кормил на убой. Я понимаю, что это инстинкт пары, только думать об этом не хочу.
Признаться, аппетит разыгрался не на шутку. Возможно, потому, что я слишком много энергии расходовала ночью. Есть еще один вариант, но я все еще надеюсь, что это часть спаривания нас обойдет стороной. Я же дефектная. Должно же хоть раз это сыграть мне на руку.
Его футболка хоть хоть и ощущалась-длине как платье, но невольно задралась, когда я забиралась на высокий стул. Из-за этого ягодицы прилипли к кожаному сиденью, и каждое мое движение сопровождалось неприличным звуком. Все потому, что у одиночки не оказалось в кухне нормального стола, а только продолговатая стойка с барными стульями.
Белая футболка, как я и предполагала, слегка просвечивалась, но хуже всего было то, что соски реагировали на его скользящий взгляд и вытягивались вверх, оттопыривая ткань.
Чертов придурок наслаждается моей реакцией на него, поэтому то и дело опускает глаза! Соски предательски дергаются. Я злюсь. Он снова смотрит в глаза, а потом кивает на еду. Типа, продолжай, кушай.
Да это издевательство какое-то!
Не знаю, как уменьшить сексуальную энергетику между нами.
– Мне надо возвращаться. Я боюсь, что отец… – набираю в грудь воздуха, потому что это очень сложно произнести, – что отца не станет и я не буду рядом в эту минуту. И моя сестра. Я боюсь…
– Поздно, – прерывает он мой поток мольбы. – Теперь решения принимаю я.
Чертов мужлан! Свирепо смотрю на него, но мой взгляд его лишь смешит. Если я считала, что Итан, метивший на место альфы, невыносим, то теперь, столкнувшись с настоящим альфой, понимаю всю степень бешенства, которое может вызвать самец. В нем сто двадцать килограммов сплошного раздражения.
Заелозила на стуле. Из-за внутреннего дискомфорта просто не способна спокойно сидеть. Постоянно ищу удобное положение, при котором мышцы перестанут так ныть. Однако это нереально. Там воспален каждый участок плоти. Он наблюдает за мной с довольной ухмылкой. Прекрасно знает о моих мучениях. Казалось бы, даже подталкивает меня попросить его разобраться с этим. Стараюсь не думать о предложенном способе, потому что моментально завожусь, а я не хочу снова превратиться в безмозглую текущую самку.
– Ты не запрешь меня здесь! – возвращаюсь к нашему спору.
– Захочу – запру. Напоминаю, ты – моя. Метка тому доказательство. Твой запах тоже весь пропитался мной.
– Тем более теперь я могу предстать перед Итаном.
Дункан срывается на рык. Упоминание другого самца не способствует улучшению контакта между нами. Тяжело вздыхаю. Он словно чувствует мое разочарование, поэтому слегка уступает и выкатывает свои доводы:
– Сейчас полнолуние. Ваш бета уже нашел себе развлечение на эту ночь. Ему пока не до планов по завоеванию власти. Полнолуние сильнее. Это значит, что твой отец в относительной безопасности. Вернувшись сегодня, ты ничем не поможешь, лишь усугубишь ситуацию, потому что покажешь сукину сыну, что он потерял часть того, к чему стремился, – тебя.
Закусила губу, ведь он был прав. Тем более сделать подобное в момент, когда оборотень подвластен гормонам, означало подписать себе смертный приговор. Он может попробовать разорвать меня на части. Но меня волновала сестра. Сердце тревожно сжималось, потому что она осталась там, под контролем Итана. Успокаивала лишь мысль, что пока у нее не было течки. Мы надеялись, что еще как минимум год у нас в запасе.
– Ну так что, мышка?
– Хватит меня так называть!
– Твои маленькие зубки лишь сильнее заводят меня.
– Озабоченный кобель!
Но вместо того, чтобы рассердится на мое ругательство, он вдруг пошло хмыкнул:
– А кого ты планировала здесь встретить? Я долгое время живу здесь один и не покидаю свою территорию. Ты не думала, что ждет тебя здесь, когда решила нарушить мой покой?
В этих словах звучал неприкрытый намек. Неожиданно меня осенила догадка:
– Подожди, ты хочешь сказать, что благодаря мне дорвался до женского тела?
Почему-то от мысли, что у него давно никого не было, во мне разлилось тепло. Губы дернулись в улыбке, которую я попыталась подавить.
– Тела, которое ты сама предложила вкусить, – грубо бросил он, но даже это не смогло унять мою радость. – Невинное, сладкое, мое…
Он хищно облизался, а мое сердце пропустило удар. Воздух вокруг нас опять накалился, и казалось, что напряженным молекулам в нем достаточно одного столкновения, чтобы спровоцировать взрыв.
Отвожу взгляд. Слишком непросто слышать такие речи.
– Ты знал, кто я, когда спасал, – не спрашиваю, а констатирую факт. – Кто поставил те ужасные капканы в лесу?
– Я, – доносится неожиданный ответ.
– Что? Зачем? Они же опасны для оборотней!
– Поэтому и стоят там. Я предупредил твоего отца, чтобы на мою территорию никто не забредал, иначе поплатятся жизнью.
– Что за бред? Почему отец вообще с тобой общался и вел дела?
– Спросишь у него.
– Если он выживет, то да, – бросаю резко, но испытываю боль от собственных слов. – Он не восстанавливается. Рана, оставленная ликаном, не заживает.
Дункан хмурится, но молчит.
– Мне надо к нему, – жалобно добавляю.
– Не сегодня, – придавливает меня своим ответом. – Скоро ты поймешь, что спаривание беспощадно к оборотням. Почему волчицы даже после спаривания агрессивны? Потому что незавершенная течка всколыхивает гормоны, приводя их на край рациональности. В обед у тебя усилится зуд. К вечеру ты снова будешь молить, чтобы я покрыл тебя.
Бесит!
– Ты прав! Чувствую себя агрессивно уже сейчас! Так бы и расцарапала твою морду!
Одиночка смеется в ответ на мою угрозу.
За нашей перепалкой, я и не заметила как покончила с тем огромным количеством еды, которое попало на мою тарелку. Даже чашку с кофе опустошила. Зато он не упускает из виду ничего. Обходит стойку, забирает пустую посуду, кладет ее в раковину.
Когда же я собираюсь соскочить со стула, он неожиданно оказывается за моей спиной и блокирует, расположив руки с обоих сторон от меня.
– Что ты делаешь?
Поворачиваю голову на бок. Губы почти касаются его щеки. Меня пугает то, как он всегда застает меня врасплох своими действиями. Его поступки спонтанны. Невозможно просчитать, что он предпримет в следующую секунду.
Настоящий дикий зверь.
– Пришло время полечиться!
Моментально вспоминаю, как именно он собрался меня лечить.
– М-м-м… не стоит. К вечеру все пройдет.
Мы оба знаем, что вру. Не с моей никудышной регенерацией так точно. Однако вместо очередного спора он поступает как истинный альфа – просто подхватывает меня на руки, а затем усаживает попой на стойку. Как же легко у него все выходит! Никаких неуклюжих движений. Раз, два, и готово.
Чертова футболка опять задирается, оставляя мои ноги полностью голыми. Он скользит ладонями по икрам вверх, до самой ткани, а затем резко опускает руки и хватает мои ступки. Поочередно ставит их на столешницу, максимально широко раскрывая меня перед собой.
– Боже, не надо, – тихо мычу, но в то же время хватаюсь руками за край столешницы за моей спиной.
Мне нужно за что-то держаться, иначе просто не переживу то, что он собрался делать со мной. Жар охватывает тело, но сосредотачивается там, куда упирается мужской взгляд. Он вообще не спешит поднимать глаза. Они пристально исследуют мою плоть. Невольно замечаю, как он заводит руку назад, чтобы притянуть ближе стул, на котором я сидела мгновение назад. Умащивает туда свой зад для удобства.
– Ты чокнутый ублюдок! – гневно кидаю ему, а он даже не обращает на это внимания.
Левая рука скользит по внутренней стороне бедра, а меня пробирает до дрожи – дрожи там, в интимном месте. Я остро ощущаю, как трепыхаются мои губки. Дыхание сбивается. Шок от происходящего накрывает с головой. Если прошлая ночь на утро казалась дурманом, то сейчас все настолько реально, что я не смогу от этого отгородиться. Я слишком открыта перед ним.
– Ты такая воспалённая, – мне чудятся благоговейные нотки.
– Может, потому, что ты трахал меня всю ночь?
Я злюсь на него, себя, всю ситуацию в целом и мою проклятую реакцию. Он еще толком ничего не сделал, а тело отзывается горько-сладкой потребностью в нем.
– Или потому, что кто-то оказался маленькой девственницей.
– Хватит об этом вспоминать! – откровенно рычу.
– Мы уже решили вопрос с тем, что меня заводит этот факт так же сильно, как вид твоих покрасневших лепестков, на которых выступает все больше твоего сока.
– Зачем ты это делаешь? – стону в отчаянье. – Самцы не ведут себя так после спаривания!
Он фыркает от моего заявления.
– Между нами нечто большее, мышка. Смирись. Ты – моя пара. Сама пришла ко мне. Сама отдалась. Назад дороги нет.
– Будь ты проклят! – мое рычание утопает в гортанном стоне, потому что ему явно надоел наш разговор и он решил приступить к своему извращенному лечению.
Я почувствовала его губы на моем лоне. Язык прошелся по ноющему входу, поднялся вверх, ударил по клитору и снова вернулся в исходную точку.
Со смакующим звуком он принялся слизывать жидкость. Мне кажется, он даже урчит от удовольствия, пока я все дрожу от накатившего вожделения. Это так приятно. Слишком. Жжение, которое я ощущала на растянутых губках, испаряется, но дискомфорт чувствуется еще внутри. Сомневаюсь, что он сможет туда достать, но вскрикиваю от удивления, когда язык пронимает внутрь меня.
Бедра непроизвольно дергаются. Рука тянется к его голове, но тут же возвращается в исходное положение, когда он начинает совершать поступательные движения. Готова поклясться, что он стал длиннее. Достает так глубоко, как я не могла представить.
Я откидываю голову назад. Рвано дышу. Наслаждение растет во мне, посылая первые покалывания в поясницу. Я просто не могу протестовать. Это невероятно приятно, волшебно. Стыд испаряется, словно его и не было. Есть только шершавый язык и взрыв эмоций, которые он дарит. Меня закручивает в их водовороте сильнее и сильнее. Жду долгожданный фейерверк, когда вдруг прохладный воздух касается трепещущей плоти.
– Что? – от разочарования резко распахивают глаза.
Встречаюсь с его безумным, темным взглядом. Губы блестят от моих соков. Так пошло, эротично.
– Готово.
– Что? – снова глупо повторяю.
– Больше не должно болеть, – с издевкой добавляет Дункан.
– Что? – уже кричу, потому что да, внутри уже болезненно не жжет, но все пылает и сжимает от неудовлетворенного голода.
Этот сукин сын лишил меня наслаждения и еще ухмыляется! Проводит языком по губам, впитывая в себя мой вкус, а затем отходит. Мои пятки соскальзывают со столешницы. Неверяще хлопаю ресницами. Щеки горят.
– Я обещал тебе лечение, а не оргазм.
– Ты… ты… – просто не нахожу слов.
Спрыгиваю на пол. От злости одергиваю футболку. Хочется рвать и метать. Вцепиться в него руками, расцарапать довольную морду, а он как ни в чем не бывало передвигается к раковине, чтобы помыть посуду. После этого я просто вылетаю в гостиную. Раздраконенная, мечусь по комнате туда-сюда. Вдруг утыкаюсь взглядом в испорченную шкуру, которую он не подумал убрать. Рядом с ней на полу замечаю глубокие борозды от когтей.
– Это твои, – раздается за моей спиной.
Глава 9
Нервно засмеявшись, поворачиваюсь к Дункану:
– У меня нет зверя, так что такое ты на меня не спихнешь. Во всем виноват только ты. В моем ранении, в чертовой течке, в испорченном мехе и своей гостиной! Нечего было выпускать своего зверя и сцепляться со мной!
Одиночка не реагирует на мой выпад, а лишь задумчиво склоняет голову на бок. У меня не получается вывести его на эмоции, когда я хочу этого. Он демонстрирует их только по собственному желанию, а после скрывается за нечитаемой маской. Как я могу быть его парой, если не слышу его? Между нами словно не пролегла эта дорожка. Нет никакого понимания.
С другой стороны, я не знаю, как быстро проявляется связь и как она должна ощущаться.
Все, что мне предельно ясно, – он просто невыносим.
– Мне надо выйти на охоту, – ошарашивает он меня своим заявлением.
– Зачем?
Снова в глазах загорается дьявольский блеск, после которого я готовлю к очередной издевке.
Читать бесплатно другие книги:
