Интеллектуальные игры: для знатоков и не только Бурда Борис
ПРЕДИСЛОВИЕ
Много ли занятий у молодежной компании – некриминальной, не понимающей, как можно быть таким слабохарактерным дураком, чтобы принимать наркотики, и выпивающей достаточно умеренно хотя бы потому, что шмурдяка[1] не употребляет, денег не печатает, да и получает от участников компании противоположного пола слишком много приятных эмоций, чтобы жертвовать ими, валяясь в отрубе? По своей компании могу сказать – не ахти как много. Посиделки, сплетни, личная жизнь, праздничный стол, преферанс, футбол и пляж. Пожалуй, все. Иногда мы просто начинали маяться дурью – то надоело, это надоело, что бы еще такое сделать? Обычно все кончалось тем, что мы переругивались – не злобно, но как-то безнадежно: ну что еще придумаешь?
Однажды я увидел в каком-то кино довольно простую телеигру. За ширмой сидит человек, переодетый каким-то историческим лицом, и отвечает на вопросы гостя программы от имени этого лица. Задача у гостя простая – отгадать, кто за ширмой. Человек там, разумеется, сидит подготовленный, детали биографии этого лица знает, если чего-то не знает – так и говорит, что не знает, а все прочие ответы могут быть только двух видов: «Да» и «Нет».
Историю я знал неплохо, да и сам догадался, что можно отвечать не только от имени реального лица – литературный персонаж тоже годится. И предложил как-то раз на наших посиделках друзьям сыграть. Результат превзошел все ожидания: три часа пролетели, как единый миг, меня же отпустили домой только тогда, когда я убедил приятелей, что ведущим может быть любой из них, и это не менее интересно, чем собственно игра.
Незамысловатая игрушка, не требующая вообще никакого реквизита (даже бумаги, карандаша и секундомера), правила которой я в основном изложил, позволяла мне развлекать немалые коллективы и в туристском лагере на берегу моря, и в плацкартном вагоне (между диванами и за столиком умещалось 18 человек, и тесно не было), а также большие компании серьезных любителей интеллектуальных игр – последним вообще угодить трудно.
Помню, познакомился я с одним историком – позже он стал известным писателем-фантастом, – и мы с ним заспорили о том, возможно ли вообще загадать персонаж, известный отгадывающему (это должно быть заведомо так, иначе никакого интереса), но такой, что он не отгадает за час. После того как я за двадцать минут угадал полумифического ирландского короля Кухулина и почти мифического (только японцам это не говорите) первого императора Японии Дзимму-тэнно, мне пришла в голову забавная идея, и я сказал: «Теперь давай ты отгадывай!». И он не смог за час разобраться, кто же это такая – вроде очень на Жанну д’Арк похожа, но не она! Бедный специалист по Эпирскому царству аж подпрыгнул, когда я признался ему в своем подлом и коварном замысле. Оказывается, я и задумал почти Жанну д’Арк, только не совсем – Жанну д’Армуаз, лже-Жанну! Обманул, перехитрил – но на меня за это не обиделись, совсем наоборот!
Было время, когда я увлекался другим форматом интеллектуальных состязаний: ведущий рассказывал о некой загадочной и странной ситуации, а все остальные играющие пытались отгадать, в чем же дело, задавая ему вопросы, на которые он мог отвечать, как и в предыдущем случае, только «Да» или «Нет». Фольклор знает их немало – скажем, историю о ковбое, который въехал в салун и попросил стакан воды, а хозяин вместо этого в него выстрелил, хотя и не попал. А ковбой вовсе не обиделся, сказал «Спасибо» и уехал. Условное название этой игры среди моих знакомых было «Восстановить ситуацию». Здесь восстановленная ситуация была простая – ковбоя просто одолела икотка, а хозяин испугал его выстрелом и помог без всякой воды. Обычно, отгадав твою ситуацию, другие играющие предлагали свою – такие истории достаточно интенсивно бродят в народе. В итоге у меня набралась целая куча таких ситуаций, чуть ли не 40. Память в те годы у меня была более-менее ничего, не то что сейчас, и я был уверен, что не забуду их никогда, даже ничего не записывал. Вот лопух, правда же? Впрочем, все мы таковы...
Число таких забавных игр множилось: «Контакт», «Крокодил», «Мафия» – все и не вспомнишь с ходу. Общим у них было то, что они оказывались востребованными во вполне определенной среде – относительно образованной, с удовольствием читающей, достаточно воспитанной и не чуждой творчеству. В общем, по моим понятиям, – хорошая компания. Стал я для них подобные игры собирать – им приятно, и мне полезно. Однажды выручил целый фестиваль КСП на легендарном запорожском острове Байда. Там сгорело усиление, и, пока организаторы мухой слетали за новым, я развлекал всех участников и зрителей, несколько сот человек, замечательной игрой, придуманной самим Ворошиловым, – «Аукцион». Проще не бывает: каждый желающий стать кандидатом в победители должен назвать новое, не названное ранее понятие из заранее оговоренного круга. Кто назовет последнее – победил. Так мы за час перебрали практически всех до единого персонажей «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка», пока мне не шепнули, что новую технику уже привезли, подключили и проверили. Я немедленно взвинтил темп, при первой же заминке быстренько проорал сакраментальное «Раз! Два! Три! Продано!» и закруглил игру, к всеобщему удовольствию, подумав про себя: «Полезная штука». В общем, играть и вести игры мне очень нравилось. Но выдумывать их самому мне и в голову не приходило.
Нашлись люди, которые решили это за меня. Вызвала меня одна из руководительниц одесского объединения молодежных клубов, где относительно нормально, несмотря на отнюдь не либеральные времена, существовал и наш одесский клуб авторской песни, и сказала: «А не открыть ли нам клуб “Что? Где? Когда?”, дело ведь интересное»? – «Хорошая передача, – согласился я. – Можно попробовать. Только руководителя надо найти». – «Как, ты разве не понял? – ответили мне. – Ты и будешь им руководить». – «Ни в коем случае! – попытался я улизнуть от совершенно неожиданной и не нужной мне трате остатков личного времени. – У меня же каждые выходные в новом городе фестиваль, да еще работа, да и сын уже стал забывать, как выгляжу...». – «Очень интересно, – прервало меня мое комсомольское руководство. – Ты же сам видишь, какое теперь отношение к авторской песне – вплоть до совместного письма ЦК, Совмина и Совпрофа о том, как вам оказывать помощь, и рецепт простой: все запрещать, а остальное контролировать. Уже нигде даже фестивали с приглашением иногородних проводить нельзя без нереальных разрешений из ЦК, а мы на это внимания не обращаем – вместо фестивалей провели встречу клубов городов-героев, а клубы городов-негероев пригласили как гостей. И ничего! А если мы тоже начнем к вам относиться так, как ты относишься к нашей просьбе?».
Я честно вам признаюсь – перепугался (кстати, имел все основания). Попробовал сказать (сугубо чтоб отвязались), что телеигра смотрится на телевидении, а в клубе она не выживет – не вызовет интереса, не привлечет зрителей, поэтому надо придумать что-то похожее, но иное, а что именно, я не знаю. Мне сказали: «Вот и отлично, придумай, как надо!» – и я радостно воспринял это как разрешение скрыться с глаз недовольного начальства, якобы думать, а на самом деле, чтобы оставили в покое. Но пока шел домой, поневоле думал, а как бы это было возможно, – и придумал.
Не стоит играть в игры, приспособленные для ТВ, – это не всегда удобно и каждый раз приходится себя сравнивать с замечательными телеигроками, отобранными из тысяч, а в итоге ясно, в чью пользу будет сравнение. Лучше придумывать интеллектуальные игры самим, пусть не все из них окажутся хороши, зато их будет много и они все будут разные. Сыграть один раз интересно практически в любую игру, а в хорошие игры станем играть много раз.
В итоге клуб получился и продолжает свою работу до сих пор. 25 марта 2009 года ему исполнится 26 лет, а для клуба это мафусаилов век. Многие из игр, придуманных в клубе, стали достаточно популярными во многих клубах знатоков – не только в России и не только на территории СССР, но и в других странах и даже на других континентах. Немало прекрасных игр разработали и в других клубах – знатоки всего мира прекрасно знают харьковские «Бескрылки» и «Эрудит-квартет»; родившуюся, насколько мне известно, в Великих Луках «Надуваловку»; включающий в себя сразу множество игр и крайне удобный для одновременной игры многих команд «Даугавпилс» из одноименного города и множество других игр. Уже имеется масса игровых вопросов и достаточно богатый фольклор, посвященный этим играм.
Как-то раз я показал эти игры своему другу, работнику телевидения и известному игроку. Он просмотрел материал и сказал: «Да ведь это салонные игры!». Я сначала неведомо почему немного расстроился, а потом подумал: «Да ведь это здорово!» Салонные игры всегда были важным компонентом по-настоящему культурного общества. Люди играли в шарады, разыгрывали сценки-загадки, задавали друг другу задачи на сообразительность – описания этого сохранились в литературе. Такое времяпрепровождение было так же важно для душевного настроя общества, как и салонное музицирование, когда люди просто собирались в гостях небольшими тесными компаниями и пели – для себя, для души. С революцией, открывшей новую эпоху, подобные «буржуазные» мероприятия зарубались на корню, и ничего хорошего я в этом не вижу. Мы уже вроде поняли, что никакой мир не стоит разрушать до основания – получится еще худший. Хватит ломать, давайте строить – в том числе и общество, в котором можно жить не только богато и сыто, но и в душевном комфорте.
Данная книга, возможно, – только начало работы. Здесь описаны три игры, которые достаточно прижились и распространились в сообществе любителей интеллектуальных игр, но обычно очень интересны и тем, кто не связан с коллективом «знатоков» групповыми интересами. Я сам неоднократно проводил эти игры с людьми, игравшими в них первый раз в жизни, – практически всем было интересно. Кроме того, эти игры достаточно часто успешно используются в образовательных целях, а также удачно встраиваются в очень многие мероприятия как забавный, поучительный и увлекательный дивертисмент.
Как научиться играть в эти игры, какие сложности могут при этом возникнуть, как преодолеть эти сложности и вообще, как получить от игр – и в целом от жизни – максимум удовольствия?
Не будем относиться к жизни слишком серьезно – давайте просто играть!
«ЧТО? ГДЕ? КОГДА?» ВНЕ ТЕЛЕЭКРАНА
А РАЗВЕ И ТАК НЕ ЯСНО?
Именно такая иллюзия и возникает, поскольку по всей Эсэнговии днем с огнем не сыщешь того, кто никогда не видел этой телепередачи. Разве в каких-то отдаленных стойбищах оленеводов или охотников за моржами (да и это, судя по вполне заметным успехам Якутии на телеэкране, еще большой вопрос). Все знают, как в это играет Ворошилов с компанией, и думают, что, если они будут играть точно так же, будет интересно и им и окружающим. Ан, нет! Причем дело не только в том, что ведущий, мягко выражаясь, скорее всего, будет уступать Ворошилову в умении. Оказывается, что правила игры «Что? Где? Когда», которую мы наблюдаем на экранах, годятся только для телевидения с его техникой, антуражем, монтажом, музыкальными номерами и рекламными паузами. А без всего этого зрелище получается убогое, тягостное.
Это не частное мнение. Это факт, который подтверждается хотя бы тем, что, когда на волне успехов сверхпопулярной телепередачи клубы «Что? Где? Когда?» стали возникать как грибы после дождя, жили они примерно столько же и примерно так же, как эти грибы: если никто не съест, сами по себе начинали морщиться и скукоживаться. О мало-мальски развитой клубной жизни не было и речи по простой причине – технология не годилась. Примеров тому тьма.
Автор этих строк отлично помнит, как ему предложили возглавить подобный вновь организуемый клуб, от чего автор этих строк, слишком занятый тогда делами клуба авторской песни, наотрез отказался. Руководство, очень уж мечтающее о таком клубе, прозрачно намекнуло, что авторская песня в наше (начало 1980-х) время есть дело скользкое; что гораздо удобнее, когда члены такого сомнительного по тогдашним идеологическим канонам клуба ладят с начальством, а не наоборот; и что, вообще, отказаться можно, но потом не удивляйтесь... Я, тем не менее, не соглашался возглавлять клуб еще и потому, что считал «Что? Где? Когда?» (далее буду пользоваться привычным сокращением ЧГК) игрой сугубо телевизионной, для клуба не годящейся. Вопрос решился просто: мне посоветовали придумать что-то «годящееся» для клуба – и я выполнил это распоряжение, как умел. Однако это были другие игры, две из которых я подробнее опишу позже.
А технология ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ НЕСКОЛЬКИХ КОМАНД НА ОДНИ И ТЕ ЖЕ ВОПРОСЫ – непременное условие и спортивного и клубного ЧГК – возникла у нас в конце 1983 года, когда финалисты первого чемпионата одесского клуба «Эрудит» пожелали включить в свое финальное соревнование именно игру «Что? Где? Когда?», которую все равно, несмотря на увлечение собственными играми, все считали Интеллектуальной Игрой Номер Один во всем русскоязычном мире. Но как же играть не одной, а несколькими командами? Сейчас, конечно, даже смешно вспоминать, какие невероятные идеи возникали – например, вывести из зала одну команду и задать вопрос другой, а потом поменять их местами... Но скоро родилась нужная схема, и все прошло как по маслу. Лет через пять интенсивной работы клуба, когда все присутствующие на играх захотели не только смотреть, но и участвовать, зрители-болельщики тихо и незаметно вымерли. Или тебе это вообще неинтересно, или хочется самому принять участие – иных вариантов не существует. Очень быстро создающиеся прямо в зале спонтанные команды востребовали главную идею таких игр, и она стала общеупотребительной. Идея довольно проста.
1. Всем командам одновременно задается один и тот же вопрос.
2. Пока идет время обсуждения, все команды думают и совещаются, но так, чтобы не слышать обсуждения друг друга. (Это вполне возможно.)
3. После окончания минуты обсуждения командам дают 10 – 15 секунд для записи ответов на листках бумаги, а потом собирают листки.
Не то чтобы это было слишком просто. Многие любители интеллектуальных игр и не помнят времен, когда этого не было. А между прочим, еще в 1987-м команда одного из самых могущественных и именитых городских клубов на наше предложение сыграть по таким правилам уверенно заявила, что это совершенно невозможно, несправедливо и нелепо. Потому что потому! Слава богу, не они все решали, так как выходцы из этого города очень любят и умеют руководить чем угодно, вплоть до страны, но отчего-то дела в стране при этом идут вкривь и вкось, а сама страна ненадолго переживает своего руководителя. Пример этого был явлен миру совсем недавно, но никого ничему не научил... В общем, не в этом дело – факт, что уже через год-другой так играли все. На приоритет мы не претендуем – просто время пришло. Насколько мне известно, многие клубы открывали этот алгоритм игры и самостоятельно. Как писал раздраженному утерей приоритета на открытие неэвклидовой геометрии Яношу Бойяи его мудрый отец Фаркаш, «когда приходит весна, все ласточки прилетают сразу». Так и эта технология вполне независимо возникла в середине – конце 1980-х сразу в нескольких местах, а после объединения игроцкого племени в одну организацию быстро унифицировалась, продолжая совершенствоваться. Этот процесс не окончен до сих пор.
ЧТО ЭТО ТАКОЕ – ВОПРОС ЧГК?
ВОПРОС ДОЛЖЕН БЫТЬ ХОРОШИМ
С детства все любят загадки, и ничего нет удивительного, что так быстро стали популярными загадки для взрослых. Ведь у каждого взрослого есть заветная и неисполнимая мечта – вернуться в детство, то время, когда тебя любят, о тебе заботятся, сложности преходящи и все впереди. Увы, детство – это состояние, в которое вернуться нельзя, хотя можно впасть. К этому я, разумеется, не призываю. Но иногда «положить в холодное место» свою серьезную жизнь, заботы, проблемы, титулы и звания – дело вполне выполнимое. Целые миры, субкультуры человеческого общества созданы для возвращения (хотя бы временного) от взрослой жизни к детским играм – и спорт, и театр, и азартные игры... Ну и, конечно же, тусовка телеигроков, звезд «Что? Где? Когда?» и «Брейн-ринга» и десятков тысяч стремящихся звездами стать. И даже не в этом дело. Они играют, и им интересно жить. Хороший вопрос – великая вещь.
А какой же вопрос хороший?
Здесь следует заметить, что вопрос оценивается с двух сторон – спортивной и эстетической. И если в спортивной части еще возможны какие-то закономерности, об эстетической все равно не договоришься. Мы, конечно, попытаемся, но каждый волен будет наше мнение оспаривать, и ничего никому не докажешь. В отличие от спортивной стороны, здесь какие-то объективные закономерности явно есть.
Попробую изложить все, что знаю о спортивной и об эстетической стороне вопроса, однако сознавайте и вы: я не даю точных рецептов, но все-таки надеюсь, что предлагаю пригодные ориентиры.
СПОРТИВНАЯ ОЦЕНКА ВОПРОСА
Крайне распространено мнение, что хорошие вопросы, те самые, которые приковывают нас к экрану, крайне трудны, посильны только выдающимся игрокам, и это в них и есть самое замечательное. Ни в коем случае! Вспомните – вы сами играете вместе со знатоками, ликуете, когда даете правильный ответ, особенно когда знатоки этого не делают. Не обольщайтесь – существует довольно толковый механизм, позволяющий вам считать себя умнее (или хотя бы не глупее) знатоков. Во-первых, вам достаточно услышать от кого-то из знатоков правильную версию, и вы уже уверены, особенно после ответа, что вы именно ее и предложили. Во-вторых, вы обдумываете вопрос не сами, а вместе со знатоками, поскольку не выключаете звук на их обсуждении. В-третьих, дело в том, что к вам не имеют отношения весьма произвольные решения ведущего – говорить неприятно, но это тоже факт. Так что умерьте гордыню и вспомните, как неинтересно даже смотреть на обсуждение крайне тяжелого вопроса (повсеместно для их названия используется неуклюжий профессионализм «неберучка», а в днепропетровском клубе называют их «удавами» – мол, удавишься, но не возьмешь).
Это одна крайность, а плохи обычно обе. Вспомните вашу реакцию на какой-нибудь вопрос, ответ на который вы узнали в школе, куря в туалете на переменке. Хочется воскликнуть: «Да за кого они меня принимают!» Вы немедленно начинаете реализовывать свой комплекс превосходства, а в нем, как и в демонстрируемом в предыдущем случае комплексе неполноценности, ничего хорошего нет.
Для одновременной игры нескольких команд эти рассуждения приводят к совершенно четкому принципу: вопрос должен быть таким, чтобы одни команды на него ответили, а другие не смогли. Только такие вопросы, на которые одна из команд сможет ответить, в то время как у других они вызовут затруднения, и оказывают влияние на спортивный результат состязания, остальных как будто и не существует – так зачем же их задавать?
В одесском клубе в конце 1980-х выработалась предельно четкая формулировка: «Вопросы, на которые ответили все играющие команды, считаются детскими. Вопросы, на которые не ответила ни одна из играющих команд, считаются идиотскими. И те и другие не учитываются и по возможности заменяются другими». Слова «по возможности», к сожалению, необходимы – иначе соревнование может оказаться вдвое-втрое длиннее намеченного, особенно в финалах турниров, когда команд-участников немного. Иногда применялся следующий паллиатив: перед началом турнира задается два-три запасных вопроса, которые заменяют, во-первых, справедливо опротестованные (об этом ниже) и, во-вторых, «детские» и «идиотские» вопросы – до тех пор, пока это возможно. В многотуровом соревновании возможна и другая методика, о которой мне любезно сообщили, – во втором туре переиграть все детские, идиотские и опротестованные вопросы первого и т. д. Тут опасность одна – последний тур может затянуться. Следует избегать ситуации финала II открытого чемпионата Украины. Он разыгрывался из шестнадцати вопросов, что вполне нормально, но после отбрасывания «детских», «идиотских» и опротестованных вопросов свелся к семи вопросам, что уж ни в какие ворота не лезет – слишком велик элемент случайности.
К счастью или наоборот, эта проблема практически отпала. Реальность такова, что с повышением статуса соревнований, созданием спортивной федерации и формализацией правил этими вариантами практически всюду перестали пользоваться – разыгрывают подготовленный пакет (так принято называть подобранный и расставленный в нужном порядке набор вопросов на игру), и что получится, то и будет. Разумеется, очень желательно, чтобы «детских» и «идиотских» вопросов в таком пакете не было вообще или, во всяком случае, было поменьше.
Как именно добиться такого результата – вопрос сложный. Некоторую настройку дает принцип, предложенный известным бардом Георгием Васильевым: вопрос должен разделить команды на ответившие и не ответившие в золотом сечении. На идеальный вопрос, заданный 13 командам, должно ответить 5, если команд 21 – должно ответить 8 и т. д. (см. соответствующие разделы любого справочника по математике). Опыт, на мой взгляд, подтверждает эту эмпирическую зависимость, во всяком случае со спортивной точки зрения.
Кстати, отсюда должно быть понятно, что в спортивном плане вопрос хорош не сам по себе, а в конкретном соревновании. То, что пройдет под аплодисменты на крупном супертурнире, может вызвать полное недоумение в детских соревнованиях. Это не недостаток ЧГК, а его огромное достоинство – иметь подмножества, хорошие практически для любого состава игроков. Автор этих строк проводил игры в самых разных коллективах – от суперэлиты игровой тусовки до, скажем, публики круиза по Средиземному морю (никогда не забуду эту игру 3 октября 1993 года, через 10 минут после того, как штурмуемое путчистами «Останкино» прекратило передачи). И всюду играющие были чрезвычайно сосредоточенны, демонстрируя максимум внимания, но вопросы, разумеется, подбирались совершенно разные по трудности.
Не совсем ясно почему, но неплохо работает следующая эмпирическая закономерность: если с вопросами на данном турнире все в порядке, победитель наберет примерно 70 – 75 % очков (плюс-минус 5 в любую сторону). Если отклонения от этих цифр значительны, после турнира все ругаются, протестов подается видимо-невидимо, победителям противно, а проигравшим смешно, но тоже как-то не так, как хотелось бы.
Главный недостаток приведенных закономерностей в том, что они ничего не говорят о пакете вопросов (и о качестве работы их автора), пока пакет не отыгран. Зато потом все становится ясно даже автору вопросов и служит хоть каким-то ориентиром для тех, кто намерен пригласить его для работы на следующем турнире.
ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ВОПРОСА
Сразу же о том, кому эту оценку доверять нельзя. Все мнения игроков, или команд, игравших эти вопросы в турнире, мало чего стоят. Чем представительней турнир, тем меньше можно полагаться на их оценку. Слишком сильный искажающий фактор – азарт турнирной борьбы. Разве что через несколько лет его влияние несколько уменьшится, но кому тогда будет интересно их мнение об этом вопросе?
Есть несколько эмпирических признаков того, что вопрос хорош. Попробую их перечислить.
1. Неплохой принцип сформулировал известный в свое время знаток Андрей Каморин. Согласно его концепции, все необходимые для разрешения данного вопроса знания должны изучаться в курсе средней школы, ибо это уж точно можно потребовать у кого угодно. Из этого вытекает предположение, что факты, необходимые для взятия хорошего вопроса, должны быть заведомо известны группе из 6 более-менее начитанных людей. Это достаточно сильное утверждение, более того – хорошая рекомендация для составителей вопросов. Вопрос, для взятия которого нужен заведомо редкий и малоизвестный факт, никуда не годится по определению. О таких вопросах в команде Мороховского, в которой я играл все время, пока участвовал в любительских турнирах, было принято говорить: «Не взяли и не жалко».
2. Вопрос хорош, если в не взявших его командах после оглашения ответа кто-то хлопает себя по затылку или делает эквивалентный этому жест, восклицая нечто вроде: «Как же я не догадался?!» Если до оглашения ответа во взявших вопрос командах нет уверенности, что их ответ правилен, – вопрос хорош вдвойне.
3. Автор вопроса просто ликует, причем совершенно заслуженно, когда после оглашения ответа команды и зрители начинают аплодировать. Как взявшие, так и не взявшие, и даже те, кто из-за этого вопроса проиграли тур. Такое все-таки случается, хотя и редко.
4. Высокая экспертная оценка группы независимых сильных игроков, рассматривающих отдельно друг от друга вопрос, не играя его на каком-либо турнире и «втемную» (не зная его автора, как это делалось на конкурсе знатоковской газеты «Игра»), тоже говорит о его эстетической стороне достаточно объективно.
И совершенно ясно, что вопрос, весьма привлекательный в эстетическом отношении, может никуда не годиться в отношении спортивном – во всяком случае, на данном конкретном турнире.
КАК НЕ ПОЗВОЛИТЬ РАЗВЯЗАТЬСЯ СКАНДАЛУ
ЧТО ТАКОЕ ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Много лет клубы совершенствовали правила любимой игры – спортивного «Что? Где? Когда?». Совершенно по тому же праву, по которому говорят, что ряд авиационных документов написан кровью разбившихся пилотов, об этих правилах, иногда называемых Кодексом спортивного «Что? Где? Когда?», можно сказать, что они написаны невосстановившимися нервными клетками организаторов турниров. Сейчас они утверждены Международной ассоциацией клубов «Что? Где? Когда?» (МАК) и вне зависимости от того, все ли нам нравится в этих правилах или нет, являются единственными правилами, по которым сейчас проводятся все мало-мальски крупные турниры. Там указаны следующие условия признания ответа на вопрос верным.
Ответ команды считается правильным, если он удовлетворяет хотя бы одному из следующих требований:
а) совпадает с авторским ответом;
б) удовлетворяет критерию зачета, установленному составителем пакета;
в) отличается от авторского ответа только грамматически (падежами и числами имен существительных, спряжениями глаголов, расстановкой знаков препинания и т. д.), причем это отличие не меняет существенно смысл ответа;
г) является более точным, чем авторский ответ;
д) включает авторский или эквивалентный ему ответ, а также дополнительную информацию, которая не может быть принята за другой ответ, не противоречит содержанию вопроса и не содержит грубых ошибок;
е) менее точен, чем авторский, если отсутствие приведенной в авторском ответе дополнительной информации не меняет смысл ответа;
ж) не подпадает под действие предыдущих случаев, но соответствует всем фактам, содержащимся в вопросе, не в меньшей степени, чем авторский ответ (так называемые «дуали»). Степень соответствия определяет ИЖ (игровое жюри), опираясь на указания составителя пакета, если таковые имеются, и собственный здравый смысл.
Проще всего обстоят дела с пунктом а). Задали вам, например, такой вопрос:
Эта поговорка заканчивается словами: «язык не лопатка, знает, что горько, что сладко». Но от всей поговорки остались только пропущенные нами три слова. Восстановите их.
Авторский ответ – «губа не дура». Кто его дал, тот и ответил правильно, и трудно придумать еще какой-то ответ, который признают верным.
Для более сложных случаев есть пункт б). Скажем, разыграли на одном из турниров такой вопрос:
После одного из концертов «Black Sabbath» Оззи Осборн, выйдя из клуба на улицу, увидел прямо перед дверьми лежащую без сознания на асфальте пьяную особу. Будучи истинным джентльменом, Оззи решил помочь даме подняться. Он подбежал к ней, наклонился и стал поднимать ее за плечи, но тут девушка закричала от боли. Он попытался сделать это еще раз и еще раз, но каждый раз девушка начинала кричать. Придя в себя, она объяснила Оззи его ошибку. Попробуйте хотя бы примерно воспроизвести ее объяснение.
Ответ найти не так сложно. Почему ей каждый раз становилось больно, когда Осборн ее поднимал? Вот ее подлинные слова: «Ты стоишь на моих волосах!!!» А если кто-то ответит: «Ты наступил мне на волосы» – не засчитывать, что ли? Ясно ведь, что команда поняла, в чем дело. Чтобы таких недоразумений не возникало, составной частью этого вопроса является еще и критерий зачета – принимаются все ответы, где упоминаются волосы девушки, на которые наступил музыкант. Вот теперь неприятности уже гораздо менее вероятны.
Критерии зачета упрощают работу жюри, особенно тогда, когда они прописаны достаточно аккуратно. Вот, например, еще один вопрос с весьма престижного состязания:
В стихотворении Франсиско Кеведо «Огородная свадьба» говорится о свадьбе дона Редиса и доньи Редьки, на которую приглашены различные фрукты, овощи и другие растения. Назовите гостью, которую мы заменили словом «рябина» и которой поэт дает следующее описание. Однако предварительно мы предупреждаем – не ищите рифму; в испанской поэзии обычно рифмуются только вторая и четвертая строки.
Не замедлила рябина:
Этой смуглой андалузке
Надо быть без опозданья –
Без нее ведь нет закуски.
Ответ практически очевиден – это вкусный соленый плод оливкового дерева, в качестве закуски действительно крайне употребительный. А вот какой конкретно считать – зеленую оливку или черную маслину? Автор вопроса решил не давать членам жюри лишней почвы для дискуссий и просто снабдил вопрос дополнительным указанием: «Критерии зачета: маслина, олива, оливка». Проблем нет – любое из этих трех слов засчитывается, другие ответы – извините. Хорошо, правда? Если не отвлекаться на ту мелочь, что не совсем ясно, стоило ли засчитывать в качестве ответа не название плода, а название дерева – «олива»: из самого текста стихотворения четко видно, что там перечислены только плоды, а не порождающие их растения, к тому же по смыслу это ясно. И к ответу «оливка» могут быть претензии: какая же она смуглая? Кстати, в оригинале употреблено слово «маслина». Так что снисходительность автора, разрешившего засчитывать все, что хоть немного похоже на ответ, может не всем понравиться. Практически же это почти наверняка приведет к тому, что будет засчитан и точный ответ, и приближенный, и достаточно сомнительный с точки зрения соответствия.
Пункт в) усиливает действие пункта б), позволяя вести зачет по смыслу ответа, а не по идеально точному его соответствию авторскому ответу. Например, на вопрос:
Путешествуя по Германии, Гейне прочел в одной из газет объявление... о своей смерти. Но вовсе не факт ложности этих сведений возмутил честолюбивого поэта. А что же?
– ответ очень простой: «то, что эта заметка была не на первой странице». Будет ли верным засчитывать только ответы, дословно повторяющие этот? Конечно нет. Чем хуже ответ: «Размещение этой заметки на одной из последних страниц газеты»? В принципе ничем, и пункт в) позволяет нам засчитывать такие ответы, не вступая в противоречие с правилами.
Пункт г) в принципе является защитой от излишнего формализма. Вот, например, вопрос:
Существует один из законов теории управления, который гласит: «Ничего не строится вовремя и в пределах сметы». Этот закон назван именем человека, жившего более чем за 4000 лет до создания этого закона. Назовите этого человека.
Ответ прост и достаточно изящен: Хеопс, строивший свою пирамиду достаточно долго и посадивший из-за нее государственную казну на цугундер. Но ведь сам себя он Хеопсом, безусловно, не называл – так произносили его имя греки, довольно сильно его исказив, адаптируя к своему произношению. Что же делать, если кто-то даст на этот вопрос ответ «Хуфу»? Так этот фараон называл себя сам и, во всяком случае, обернулся бы, если бы его так позвали (в то время как на обращение «Хеопс» он вряд ли обратил бы свое царственное внимание). Пункт г) снимает проблему – ответ, более точный, чем авторский, точно ничуть не хуже авторского.
Чтобы представить, как именно работает пункт д), рассмотрим такой вопрос:
Время – конец 1920-х годов. 100 граммов – «пионер», 250 – «комсомолец», 500 – «партиец». О чем идет речь?
Достаточно ответить «о водке», чтобы ответ был признан правильным, – именно о ней в вопросе и говорится. Если кто-то даст ответ: «О водке – именно так называли ее бутылки различной вместимости», – его тоже будет логично принять. Если кто-то укажет в ответе, что речь идет о водке-«рыковке» (так называли появившийся в продаже в то время напиток крепостью в 30 градусов), то и его ответ будет принят. Этот человек совершенно прав. А наказывать за то, что команда много знает, в ЧГК не принято – пункт д) не позволит, чай, не мафия.
Что же можно и не называть из авторского ответа? Можно опускать ряд соображений – вообще-то полезных и поясняющих ответ, – если, тем не менее, названо то, что впрямую отвечает на вопрос и не дает возможности истолковать ответ превратно. Скажем, на вопрос «Высшими вратами в мусульманских странах, да и не только в них, называли высший суд государства. А какое государство мы называли высшими вратами?» – авторский ответ гласил: распространенное название Оттоманской империи – Блистательная Порта – как раз и возникло в результате неполного перевода его официального названия с французского языка». Но лаконичный ответ «Турция» здесь тоже подойдет – он правилен и не допускает иных толкований.
Что же касается пункта ж), здесь все достаточно непросто. Иногда в результате недоработки авторов вопроса оказывается, что у вопроса, помимо авторского, имеется еще один или несколько паразитных ответов, автором не предусмотренных, но совершенно подходящих. Например, на первенстве Украины 1998 года был задан вопрос:
Как известно, водка в России изготавливалась из самых разных продуктов и в зависимости от этого по-разному влияла на пьющего. Так, выгнанная из одного продукта, она вызывала добродушную веселость, делала глупым и сонливым, из другого – толкала на озлобление и агрессивность, причем независимо от количества выпитого. Назовите эти два исходных продукта, которые были самым распространенным сырьем для водки.
Ответ был «зерно и свекла» – так говорил весьма уважаемый источник, книга Похлебкина «Чай и водка в истории России». И конечно, другой ответ нашей команды – «зерно и картофель» – поначалу не был засчитан. Но мы вспомнили и, что более удивительно, за отведенный на подачу апелляций час нашли в библиотеке статью Фридриха Энгельса, в которой последний пророчил разрушение прусской экономики по той причине, что картофельный спирт, приносящий немалые деньги прусским юнкерам, вызывает опьянение тяжелое и агрессивное, и поэтому рано или поздно будет вытеснен поставляемым из России спиртом из зерна. В итоге Энгельса сочли не менее авторитетным источником, чем Похлебкина, и ответы «зерно и картофель» тоже засчитали всем.
Впрочем, это еще далеко не самый удивительный случай обнаружения дуали. На этом же турнире был задан вопрос:
Несколько десятилетий назад один человек, безусловно всем нам известный, описал чудовищный биологический эксперимент, в ходе которого скрестили между собой представителей двух разных групп семейства парнокопытных. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело. А кто, по мнению описавшего этот эксперимент, дал «добро» на его проведение, таким образом став его виновником?
Автор дал ответ: «Попугай», имея в виду персонажа песни Высоцкого – попугая, выкрикнувшего из ветвей: «Жираф большой, ему видней!». Но мы пошли абсолютно по другому пути, вспомнив результат скрещивания двух совершенно иных парнокопытных – воспетого Фазилем Искандером козлотура. Вспомнили мы и того, кто одобрил этот эксперимент словами «Интересное начинание, между прочим», – конечно, подразумевался Хрущев, не названный впрямую, но совершенно узнаваемый. Сами понимаете, ответ «Хрущев» не хотели даже рассматривать. Но когда в библиотеке нашлась книга «Созвездие Козлотура» с предисловием, в котором прямо было сказано, что книга пародирует хрущевское «кукурузное наводнение», ответ в итоге засчитали. Ведь дело команды – дать правильный ответ, а не угадать, что имел в виду автор вопроса. К сожалению, это не всегда одно и то же.
ЧТО ТАКОЕ НЕПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Уже упомянутый Кодекс гласит:
Ответ команды считается неверным, если выполняется хотя бы одно из следующих условий:
а) не существует интерпретации текста вопроса, при которой ответ соответствовал бы всем фактам вопроса;
б) ответ команды содержит более одного ответа на вопрос, причем хотя бы один из ответов неверен;
в) ответ команды содержит такую дополнительную информацию, которую можно принять за другой ответ, причем этот ответ неверен;
г) ответ команды включает дополнительную информацию, искажающую смысл ответа, содержащую грубые ошибки или противоречащую указанным в вопросе фактам;
д) ответ команды отличается от авторского ответа грамматически, причем соблюдение грамматики требуется в вопросе явно или это отличие меняет смысл ответа;
е) ответ команды является менее точным, чем авторский, причем требуемая точность явно указана в вопросе;
ж) ответ команды не соответствует форме вопроса.
Пункт а) вроде бы понятен, но не совсем тривиален. Он практически эквивалентен правилу математики, говорящему нам, что решением уравнения является такое число либо алгебраическое выражение, которое, будучи подставленным в уравнение, превращает его в тождество. Так и здесь: если мы подставим правильный ответ в текст вопроса, получающееся высказывание должно быть истинным. Скажем, зададут вам вопрос:
Придя к власти, Екатерина распорядилась каждое утро докладывать ей о базарных ценах на хлеб и мясо. Что добавлялось к этому докладу в зимние месяцы?
Можно предположить массу ответов: температуру воздуха, толщину снежного покрова, продолжительность дня, да мало ли что еще... Но фраза «Екатерина велела каждое утро докладывать себе о ценах на хлеб и мясо, а зимой еще и толщину снежного покрова» бездоказательна – нет фактов, это подтверждающих. А вот то, что зимой ей докладывались цены не только на хлеб и мясо, но и на дрова, подтверждается историческими источниками. Выходит, что это и есть правильный ответ, а прочие ответы неправильны.
Пункт б) защищает нас от особо хитрых команд, которые считают, что несколько ответов дают больше шансов угадать правильный ответ, чем один-единственный. В чем-то это верно. На вопрос:
Как закончилась игра между «Спартаком» и «Динамо» в первом круге чемпионата СССР 1956 года?
– можно, конечно, ничего не вспоминать, а просто ответить, что «Спартак» либо выиграл, либо проиграл, либо сделал ничью – это практически всегда верно. В свое время автор этих строк на телепередаче «Принцип домино» услышал от своего оппонента заявление о том, что он может предсказать, где именно в ближайшее время случится какое-либо бедствие. На просьбу доказать свой талант и гуманность он с удовольствием откликнулся, сообщив, что 13 мая в Лондоне случится ужасное несчастье. Но тут же он добавил, что, если все мы будем желать несчастным лондонцам спасения от этого кошмара достаточно сильно и искренне, несчастье может и не произойти. Мне осталось только констатировать, что это предсказание обязательно сбудется – или случится беда, или мы ее от лондонцев отведем. Поди проверь! И именно поэтому грош ему цена. Про себя я подумал: «С таким талантом и на свободе!» – и оказался прав: моим оппонентом был Григорий Грабовой... Не стоит брать с него пример даже на игре. Или тем паче на игре. На этот счет есть четкая рекомендация для судей: если команды указали в ответе две разные версии, среди которых есть хоть одна неправильная, эта неправильная версия и считается ответом. Очко, конечно же, не присуждается. Бывают, конечно, хотя и редко, случаи, когда обе версии правильны – при так называемых дуалях. Об этом мы уже говорили. Тогда проблем нет – если оба ответа правильны, все равно, какой из них засчитывать. Хотя одного бы тоже хватило...
Иногда ситуация двойного ответа искусно маскируется или по природе неясна. Например, задается вопрос:
Первые две строки этого стихотворения Велимира Хлебникова звучат так: «Кони, топот, инок. Но не речь, а черен он». Как называется это стихотворение?
Команда дала ответ: «Перевертень или палиндром». Конечно, если бы их спросили, чем является каждая строка такого стихотворения, они были бы совершенно правы – палиндром и есть перевертень. Но название стихотворения Хлебникова было совершенно конкретным – «Перевертень». Более того, было ясно, что именно для Хлебникова название «Палиндром» было бы неестественным и выпадало бы из его словаря. В этом случае даже была сделана определенная поблажка, которую ведущий, вообще говоря, делать не обязан – ответ попросили уточнить. Игрок выбрал ответ «Палиндром», чем и показал, что видит только верхний слой проблемы. Ответ, разумеется, не был засчитан. Впрочем, это еще редкий случай, где игрок скорее хотел блеснуть эрудицией, чем смошенничать.
Когда на вопрос:
Согласно монгольской пословице, скотина отбивается от врагов ногами, а человек – этим. Чем?
– команда ответила: «Руками и языком», совершенно ясно, что в суть ответа она не проникла. Игроки уклонились от выбора между двумя версиями, зная при этом, что в ответе следует указать один ответ (в противном случае наличие или допустимость двух вариантов ответа было бы оговорено), по-видимому, просто рассчитывая «взять жюри на горло», когда ответ не засчитают. (Как показал опыт, такой расчет совершенно напрасен.) Итак, достаточно ясно, что руки в данном случае ни при чем. Правильный ответ – «Языком». И в записке он есть, но наряду с неправильным ответом, и поэтому о присуждении очка не может быть и речи.
Пункт в) как раз и приходится применять, когда команды ради того, чтобы блеснуть познаниями или просто отвести душу, дают излишне подробные ответы, в которых умудряются перестараться. Например, на вопрос:
Известный афоризм гласит: «Есть ошибки, которые я извиняю, и страсти, которые я прощаю». Какие же это ошибки и какие страсти?
– дадут не просто правильный ответ: «Мои собственные», а попробуют учесть все возможные случаи и ответят: «Страсти и ошибки меня самого, моих друзей и близких». Ой ли! Как раз к ошибкам друзей и близких порой придираются особенно тщательно, да и в цитируемом афоризме этого нет. Надо быть проще!
Пункт г) говорит несколько об ином. В нем между строк как бы содержится рекомендация знатокам не писать в ответе лишнего: напутаешь что-то – будешь сам виноват. Что делать, знатоки любят демонстрировать эрудицию где надо и где не надо. Вот, например, задается вопрос:
Август Вейцман на протяжении многих поколений обрубал мышам хвосты, но потомство у бесхвостых мышей все равно рождалось хвостатым. Однако вряд ли это стоило делать – ведь академик Капица заметил, что над одной группой людей подобный эксперимент проводился тысячелетиями, а над другой – десятки и сотни тысяч лет, и результаты этих экспериментов достаточно надежно опровергали теории Ламарка. Назовите и первую и вторую группу.
Вопрос как вопрос. Ответ тоже несложен: это евреи, продолжающие рождаться необрезанными, и женщины, продолжающие рождаться девственницами. Но некоторые команды вместо короткого «Евреи и женщины», что будет засчитано безоговорочно, дописывают бисерным почерком на бумажке размером со спичечную коробку, что некоторые женщины все-таки рождаются с редуцированной девственной плевой или без оной вообще, и продолжают полемику до полного исчерпания свободного места на утлом клочке – доказывает это правоту Ламарка или нет. Такая демонстрация собственных комплексов окажется совершенно безнаказанной – на то и давно сложившаяся традиция считать собственно ответом фразу или слово, впрямую отвечающие на вопрос, а неточности в дополнительной информации благополучно игнорировать, если они не меняют существенным образом смысла ответа.
Но бывают с пунктом г) и неприятности. На турнире в Муроме было такое задание:
Завершите эпиграмму конца XVIII века: «Не все хвали царей дела...» – Что ж глупого произвела великая Екатерина?
Правильный ответ – «Сына» – дали многие. Те, кто написали: «Сына – Павла I», тоже оказались правы, хотя и сообщили лишнюю информацию. А вот команда, давшая ответ: «Сына (Петра III)», лишилась очка, и поделом – нечего путать сына с отцом.
Проблемы с грамотностью знатоков вынудили принять и пункт д) – пока еще есть что улучшать и в орфографии и в синтаксисе ответов, присылаемых в жюри. Вообще в этом плане судейство обычно очень либерально. Полная терпимость проявляется даже по отношению к орфографическим ошибкам, если они все-таки оставляют возможность догадаться, что отвечающий имел в виду. А вот если догадаться нельзя, как же засчитывать, если даже не знаешь, что имеется в виду? Задаешь, скажем, вопрос:
Аммиан Марцеллин пишет о древнем народе аланов, что они имели одно-единственное божество, которому поклонялись, воткнув его в землю. Кому же они поклонялись?
И вот сами скажите, что же делать с ответом «мичу» – засчитывать или нет? С одной стороны, если не засчитаешь, крику не оберешься: «Как же это так?! Мы только в одной букве ошиблись, в других случаях ведь засчитывали, и вообще наших бьют!» С другой стороны, как быть уверенным в том, что они не написали «мячу» – к телепату, что ли, обратиться? В общем, при относительно заметной вероятности двойного толкования безграмотного ответа не надо себя уговаривать, что все хорошо. Знатокам следует быть грамотными или, на крайний случай, желать таковыми стать, а проявлений неграмотности стыдиться.
Пункт е), попросту говоря, рекомендует знатокам попытаться догадаться обо всем, о чем догадаться все-таки возможно, и не упрощать себе задачу откровенно приблизительными ответами. Еще до упомянутых правил возник целый ряд оценочных принципов – например, глубина проникновения в суть вопроса. Пункт е) напоминает нам: помимо того, что вообще следует понять, о чем именно ведется речь, требуется еще понять суть спрашиваемого не менее глубоко, чем автор вопроса».
Когда на одном из турниров был задан вопрос:
Что можно сказать об уголовнике, изобразившем у себя на теле татуировку в виде собора Василия Блаженного?
– мало было догадаться или знать, что число куполов собора соответствует числу «ходок в зону». Нужно было вспомнить, что данный уголовник отправлялся «к хозяину» именно 9 раз – по числу куполов этого собора, который практически все играющие хотя бы раз видели. К счастью, назвать число «ходок» не только было указано автором вопроса в качестве требования, без которого ответ не засчитывается, но и специально отмечено ведущим совместно с апелляционным жюри на предыгровом разборе. Поэтому протесты, в которых игроки приводили в качестве аргумента все, что угодно, вплоть до собственного тюремного опыта, были решительно отклонены. Утром следующего дня кое-кто из «протестантов» даже извинился за наговоренное сгоряча вчера вечером. Но это как раз, к сожалению, нетипичное поведение неудачливых игроков.
Помните: знаток в период «гона» похож на человека только внешне! Поэтому сам вопрос лучше сформулировать так, чтобы двойного толкования его сути, а значит, и возможных уровней погружения в эту суть, просто не могло возникнуть.
Вообще говоря, заданная глубина проникновения в суть вопроса – дело тонкое. Очень часто дошлые команды придумывают ответ, который вроде бы и достаточно глубок, и в то же время чего-то не хватает. Возьмем, к примеру, такой вопрос:
В этом традиционном для западноевропейского Средневековья сражения одно войско представлено курами, куропатками и гусями; в кавалерии – коровы, в гвардии – фазаны и павлины. Другим войском командует лук-порей, а входят в него овощи и всяческая рыба: сардины, тунцы и даже хек серебристый. Когда происходила такая война?
Правильный ответ, предусмотренный автором: «В карнавал, знаменующий собой конец поста». Символическая победа мяса означала разрешение употреблять мясную пищу. Что делать с ответом: «В пост»? Особенно, если от него достаточно много зависит, а совершенно точного ответа никто не дал? Существует такая рекомендация: если нет совершенно точных, не допускающих двойного толкования, указаний авторов вопроса, такой правильный, хотя и приблизительный ответ может быть засчитан – но только при отсутствии совершенно точных ответов. Если дан хотя бы один точный ответ, никакие приблизительные версии не засчитываются. Но все-таки лучше оговаривать такую возможность заранее. Хорошо прописанный критерий зачета изначально решает проблему споров.
Вот еще одна иллюстрация пункта е) – недостаточная глубина проникновения в суть вопроса. Был задан вопрос:
Во время происходившей в 1695 году осады войсками Петра Великого турецкой крепости Азов голландский пушкарь Яков Янсен изменил России и бежал к туркам. Он сообщил своим новым хозяевам важную тайну – сведения о времени, когда русская армия наиболее уязвима. Турки послушались Янсена, напали на русских именно тогда и нанесли им большой урон. Когда состоялось это нападение?
Так вот, ответы типа «Во второй половине дня», «После полудня», «Ближе к вечеру» формально правильны, но ни в коем случае не будут зачтены. Не годится и ответ «После обеда» – слишком большой промежуток времени имеется в виду, а также ответ «Сразу после обеда» – он по сути неверен. Правилен только ответ: «Во время послеобеденного сна». Сон после обеда – чисто русская поведенческая особенность. Одно из главных подозрений в самозванстве Лжедмитрий навлек на себя тем, что не спал после обеда.
Кстати, в случае отсутствия правильного ответа в принципе возможно зачесть ответы, наиболее близкие к правильному (в данном случае можно было бы засчитывать приближенный ответ «После обеда», но не заведомо неточный «Сразу после обеда»). Однако, как уже и упоминалось, к такой мере предпочтительней прибегать, либо еще до получения ответов объявив, что в случае отсутствия идеально правильного ответа засчитается наиболее близкий к нему, – это будет подробно рассмотрено далее, – либо заявив уже после получения ответов, что точного ответа нет, но есть достаточно близкие, и, попросив разрешения, их засчитать (не говоря, разумеется, кто их дал). Обычно такое разрешение дается, ибо каждый рассчитывает, что при этом засчитают именно его ответ. Обходиться же без такого решения – чревато скандалами. Чтобы избежать лишних неприятностей, в настоящий момент такую схему практически не применяют вообще – пусть лучше вопрос пропадет, чем портить из-за выяснения сомнительной правильности ответов нервы.
Пункт ж) напоминает еще один важный оценочный принцип: форма ответа должна соответствовать форме вопроса. Если спрашивают:
На какое чувство своего хозяина пытается воздействовать пес, виляя хвостом?
– не нужно отвечать, что пес дает хозяину возможность узнать в нем своего с помощью главной индивидуальной собачьей приметы – запаха подхвостных желез. Не поможет даже объяснение, что бедный пес представления не имеет о том, насколько слабо человеческое обоняние, и поэтому зря старается. Вас разве об этом спрашивали? Нужно было просто назвать то человеческое чувство, на которое бедное животное тщетно пытается воздействовать, – обоняние. Таким образом, подробный ответ неверен, а короткий – «обоняние» – будет заслуженно принят.
А вот еще один наглядный пример катастрофы, произошедшей по причине недержания формы вопроса. Когда на вопрос:
Около храма какого египетского бога было впервые найдено химическое соединение, при нагревании выделяющее аммиак?
– пришел ответ: «Это вещество – аммоний». Ясно, что в суть вопроса команда проникла – речь действительно об аммонии. Дать ответ: «Около храма Аммона» (или более точный – «Около храма Юпитера Аммона», ибо речь шла о римских временах) вроде бы не составляло труда. Но команда в горячке обсуждения забыла, что обсуждается. И, естественно, поплатилась.
Путаница с формой вопроса – причина многих ошибок, порой забавных, порой трагичных. Возникает она оттого, что в пылу игры часто команда хорошо понимает, О ЧЕМ спрашивали, но забывает, ЧТО спрашивали. Нарушения этого пункта всегда обидны, ибо демонстрируют то, что отвечающая команда сделала основное – ПРОНИКЛА В СУТЬ ВОПРОСА, но ответила не на заданный вопрос, а на какой-то другой. Один из самых трагичных (и в то же время забавных) примеров был как раз на встрече с нашим участием. В последний день первого финала «Брейн-ринга» во встрече команды Мороховского с командой «БИНИТЕК» был задан вопрос:
Чей конь носил имя «Бывшая Кляча»?
«БИНИТЕК» немедленно нажал на кнопку и ответил: «Это Росинант!» – «Правильно! – завопил ведущий. – Именно Росинант носил имя “Бывшая Кляча” и “БИНИТЕК” выигрывает игру!» Тут ползала начало скандировать: «Чей конь! Чей конь! Чей конь!» Ведущему пришлось изменить решение – ведь правильный ответ: «Конь Дон Кихота» не был дан. Сразу возникла масса неприятных осложнений – ведь нас практически лишили очка и победы, так как мы-то уж точно дали бы правильный ответ (это были готовы сделать минимум двое). Но, с другой стороны, доказательств этому у нас не было, и ведущий принял наилучшее в таких случаях решение – вообще аннулировал этот вопрос и заменил его другим. Лучше до этого не доводить. Поэтому во многих командах есть специальный человек, именуемый обычно «держателем формы вопроса», который точно запоминает формулировку вопроса и повторяет ее перед ответом. Лучше так, чем промазать в решающий момент, уже разобравшись в вопросе!
Очень важно формализовать и процедуру сбора ответов. В современном кодексе, в частности, рекомендуется следующее:
1. Команда обязана сдать секунданту карточку с ответом, когда секундант проходит мимо команды при сборе ответов. Если команда этого не делает, секундант сообщает игровому жюри (ИЖ) о нарушении правил.
2. Если капитан команды не поднял руку с карточкой до сигнала «прошу собрать ответы», опустил ее после сигнала «прошу собрать ответы», если карточка была заменена или в ответ были внесены какие-либо изменения после сигнала «прошу собрать ответы», ответ считается сданным с опозданием. Секундант информирует команду и сообщает ИЖ, что ответ был сдан с опозданием. ИЖ имеет право пометить этот ответ как сданный с опозданием и не засчитать его.
3. Ведущий и ИЖ также имеют право без участия секунданта принять решение о том, что ответ был сдан с опозданием. В этом случае ИЖ также имеет право пометить ответ как сданный с опозданием и не засчитать его.
Если не ввести в регламент пункты, разрешающие не засчитывать сданные не вовремя ответы, будете собирать листики с ответами до второго пришествия. При любом контроле времени расхлябанные, разгильдяйские команды всегда ведут себя как студенты-бездельники, которым не хватает для подготовки к экзаменам именно последнего дня. Технические рекомендации предельно просты: подождав секунд 10 после окончания минуты обдумывания (чтобы записали ответы), начинайте обратный отсчет, как на космодромах (интересно, что сначала обратный отсчет появился в научно-фантастических романах и фильмах, а потом уже оттуда проник на реальные космодромы, где прекрасно без него обходились). После отсчета «Ноль!» (или «Пуск» – как вам удобнее) записки принимаются только в том случае, если они находятся в поднятой руке капитана. Советуем указать в регламенте турнира, что никаких претензий по этому вопросу не принимается, не то просто не расхлебаете возникающей вследствие этого каши.
И все равно – ждите неприятностей! Совершенно естественно, например: если задан вопрос:
Рабство российских крепостных в конце XIX – в начале ХХ века было столь абсолютным, что помещики даже в разговоре приравнивали их к неграм-невольникам. Какое слово, употребляемое помещиками по отношению к крестьянам и хорошо известное вам всем, об этом свидетельствует?
– вам придется объяснять, что ни «смерд» (древнеславянское слово, означающее, как ни парадоксально, совсем не то – «вольный хлебопашец»), ни «быдло» (по-польски «скот», тоже неясно, при чем тут негры), ни «холоп» (с последующим устным пояснением, что вроде есть племя с таким названием в низовьях Замбези) правильными ответами не являются. Кстати, о последнем случае – сознание знатока в период «гона» (неизящный, но прижившийся термин «знаточье поганое» или соответствующую аббревиатуру ЗП я предлагаю заменить изящным словом «эрудиот») легко порождает самые невероятные мифы. Несуществующие источники информации, отсутствующая информация в источниках реально существующих, слова великих людей, никогда ими не произносимые – все, что угодно. Будут настаивать, клясться, саркастически высмеивать требующих предъявить упомянутые источники – причем вполне искренне, многие даже теряются, когда видят, что в призываемых ими в свидетели книгах черными буквами на белой бумаге напечатано прямо противоположное их утверждениям. Правильный ответ – «хам» (ведь библейский Хам был предком негров) – единственный правильный. Но масса людей всегда была недовольна тем, что правильный ответ не тот, что сдали они. Более того, такие недовольные в большом количестве остаются и сейчас, и они будут всегда.
ЧТО ТАКОЕ АПЕЛЛЯЦИЯ И КАК С НЕЙ БОРОТЬСЯ
Что бы и как бы ты ни делал, недовольные найдутся, ибо на всякий чих не наздравствуешься. Еще Ильф писал: «Решили не допустить ни одной опечатки. Держали десять корректур. И все равно на титульном листе стояло: “Британская энциклопудия”». Удивительно, но это не вымысел! Чего же удивляться, что и в вопросы вкрадываются ошибки?
Казалось бы, ничего особо опасного в этом нет. Ну, попался ошибочный вопрос, обратили на это внимание жюри, аннулировали его – и играйте себе дальше. Ничего подобного! Апелляции в том виде, в коем они являют лик свой миру на некоторых турнирах, – стыд и позор для ВСЕХ участников этих турниров, даже протестов не подающих. Все сразу: и ужасающая легкость, с которой человек утверждает заведомую ложь или чушь ради грошовой выгоды; и выдумывание несуществующих авторитетов и источников, в существование которых порой верит даже сам утверждающий; и откровенное давление, часто сопровождаемое оскорблениями и угрозами; и омерзительный пример молодым участникам... Не стоит забывать и другую сторону: мало ли было примеров ничем не оправданного ослиного упрямства составителей вопросов, отказывающихся признать явную для всех ошибку в попытке сохранить даже не репутацию, а возможность решать судьбы других людей и испытывать сладострастие власти (кстати, поэтому запретить апелляции еще хуже, чем терпеть от них неприятности).
Что утверждают противники апелляций и что можно им на это возразить?
Существует мнение, что апелляции бессмысленны, так как придраться можно к чему угодно. Известны обещания «заапеллировать все вопросы пакета». Не говорю, что пакетов, на которых такая процедура вполне возможна, вообще не бывает – на одном из турниров я, читая вопросы из распечатанного мной прямо перед игрой пакета, корректировал значительную их часть на ходу, что, судя по отчетам, принесло только пользу. Относительно же большинства пакетов нормальных турниров, я убежден, здесь имеет место явная подмена тезиса. Заапеллировать все вопросы пакета действительно возможно, но какое апелляционное жюри (АЖ) это примет? Да и о чем, кроме склочности и бесшабашном отношении к залогам, будет такое апеллирование говорить? Совершенно ясно, что подобные угрозы призрачны при любом мало-мальски компетентном АЖ, и это подтверждается многолетним опытом. Логический прием «приведения к абсурду» не всегда приводит к истине – иногда только к нему, родимому. Обратите внимание: на большинство вопросов апелляции не подают, либо поданные отклоняют. Почему бы не комплектовать пакеты именно такими вопросами?
Иногда говорят, что апелляции не нужны, потому что все играют на одинаковых вопросах и, таким образом, вред от ошибок для всех одинаков. Вот этот тезис я категорически оспариваю – вред одинаков не для всех. Все значительно хуже – чем сильнее команда, тем вреднее для нее ошибка в вопросе. Там, где слабая команда, совершенно не видя ошибки автора вопроса, повторяет его путь, который ввиду отсутствия верных сведений о топографии местности на самом деле никуда не ведет, сильная команда, сразу заметившая несоответствие, начинает искать иные, непротиворечивые, варианты и безрезультатно тратит драгоценную минуту обсуждения. Считать это милой шуткой пока отказываюсь не я один.
Иногда по этому поводу высказывают такие суждения: «Команда не сделала того, что могла сделать. Нужно было догадаться, что авторы вопроса допустили ошибку, и найти ответ, который задумал вопросник. Даже если вопросник задумал глупость или нелепость, надо найти эту глупость или нелепость. Другие же нашли!» В принципе возражать против этого я не буду. Кому хочется заниматься поиском глупостей или нелепостей – флаг в руки! Кстати, учитывают ли приверженцы этой точки зрения тот факт, что глупости будут все глупее, а нелепости все нелепее? Пока контроль есть, он играет сдерживающую роль. А как только намечаются пути избавления от отрицательной обратной связи, система идет вразнос, и быстрота этого процесса изумляет. Уже всерьез высказывались идеи написания вопросов, в которых ошибки допущены намеренно: а пусть догадаются все равно, что у вопросника в карманце! Считайте меня Горлумом, но лично я не стану. И большинство не станет – серьезных турниров без АЖ уже практически нет.
Порой этот тезис преподносится так: «Давшие авторский ответ увидели ошибку, но поняли, в чем дело. А невзявшие – ошибку не видели, просто вообще ничего не поняли, а теперь за эту ошибку цепляются, чтобы скрыть свою несостоятельность». По-моему, так не годится. Получается, что презумпция невиновности применяется только к заблуждающимся вместе с автором. Ведь и о не давших авторского ответа можно сказать, что они видели ошибку и отказались дать ответ заведомо неверный. Получается, что если применить к ним тот же подход, то и они ничуть не хуже и, таким образом, не должны страдать больше, чем повторившие чужую ошибку. Кстати, мне кажется, что есть способ отсечь часть людей, которые не видели ошибку в ходе обсуждения, догадались о ней существенно позже, но тем не менее жалуются на то, что эта ошибка им мешала. Об этом – позже. Но пока что неясно, зачем подходить к одной части играющих с одними требованиями, а к другой – с другими.
Говорят, что даже без контроля АЖ вопросники ради своей чести и репутации будут стараться писать вопросы без ошибок, а имеющиеся ошибки признавать и не допускать этого в дальнейшем.
Вспоминается одна история, которая, собственно говоря, и послужила толчком к написанию этого документа. На очень представительном турнире был задан вопрос: «По-итальянски “сухой” – secco. А как по-итальянски “влажный”?» Так уж получилось, что в нашей команде просто был игрок, знающий итальянский. По-итальянски «влажный» – umido, любой словарь подтвердит. Каково же было наше удивление, когда нам сообщили авторский ответ – fresco. Фрески как раз и пишут, – объяснял автор, – по влажной штукатурке, так что мы должны были догадаться. Ничего объяснить было нельзя – просто и слушать не хотели. Ни того, что фрески пишут не только по влажной, но еще и по свежей штукатурке, а по всем словарям fresco и значит «свежий». Ни того, что в сотне литературных произведений описаны мальчики итальянцы, продающие воду для питья и кричащие «Аква фреска!» – так что же, они «Влажная вода!» кричат? «Свежая вода!», конечно. А уж заглянуть в словарь отказывались не менее рьяно, чем отцы-иезуиты в Галилеев телескоп. Причем речь идет о людях крайне достойных и заслуженно уважаемых. Но они тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.
Что может заменить апелляции
Есть воззрение менее экстремистское и даже призывающее мыслить рационально – а лучшее ли это средство контроля над качеством вопросов и приведения оного к приемлемому уровню? Понятно, что организация работы АЖ требует определенных ресурсов: помещения, условий, бланков, справочной литературы, Интернета, иногда – расходов по командировкам. Не лучше ли потратить эти ресурсы на альтернативные способы контроля? Давайте подумаем...
Можно дороже платить за вопросы – скорее всего, при нынешнем рыночном подходе к написанию вопросов они станут лучше по художественному качеству, но что-то не похоже, что в них будет существенно меньше ошибок. Ошибки возникают не столько от низкой квалификации при создании вопроса, сколько от небрежности и торопливости при его проверке и суперфинишной доводке. А это уже видят не вопросники, а редакторы пакета.
Можно вложить сэкономленные ресурсы в повышение качества редактуры. Определенные перспективы у этого пути есть. Ряд сезонов ваш покорный слуга занимался этим вопросом в ЛУК. Основная мысль, которая им руководила, хорошо изложена в книгах Карин Прайор «Несущие ветер» и «Не рычите на собаку». Хорошо разбирающийся в бизнесе сын подтвердил, что у людей все точно так же, как у описанных в вышеупомянутой литературе домашних животных. Назовем его Принципом Дрессировки Пони, а формулируется он так: надо поощрять именно то, что хочешь получить, и карать именно за то, от чего хочешь избавиться.
В итоге был принят следующий комплекс мер:
1. Редактирует пакет не один редактор, а два, ибо то, что у них окажется замылен глаз на одно и то же, уже немного менее вероятно.
2. Каждому редактору полагается гонорар, но 100 % гонорара он никогда не получает по причинам, указанным ниже.
3. В случае, если ни одна апелляция не принята, гонорары увеличиваются на 50 %.
4. В случае, когда ни одна апелляция даже не подается, гонорары удваиваются.
5. За каждую принятую апелляцию на дуаль гонорар уменьшается на 5 %.
6. За каждую принятую апелляцию на снятие вопроса гонорар уменьшается на 15 %.
Я думал, что это несколько поможет и ошибок станет меньше. Как бы не так! На большинстве турниров Кубка Украины и, естественно, на чемпионате, апелляции вообще перестали подаваться. Легко доказать, что это не от возросшего уровня вопросников и редактуры – с тех пор, как нынешнее руководство ЛУК от этой системы отошло, число апелляций, насколько мне известно, вернулось к среднестатистическому. Да и размер залога при этом не менялся. Значит, было что-то еще...
Может быть, надо просто совершенствовать эту систему и отказаться от АЖ вообще? Есть сложность – если бы не было АЖ, откуда бы мы вообще знали о динамике показателей качества? По числу скандалов? Ну, это бывает просто от игривости характера... Так что АЖ не ВМЕСТО этой системы, а ВМЕСТЕ с ней. Естественно, оно несколько дороже, но за качество надо платить. Весь вопрос в том, является ли именно такая трата ресурсов более рациональной и эффективной, чем другие? По моим наблюдениям – да.
Имеется и другое конкурентное предложение, именуемое бета-тестированием пакета. Состоит оно в том, что некая команда, в турнире не участвующая, отыгрывает пакет, а потом редактура устраняет обнаруженные ею в пакете недостатки. В принципе это то же АЖ, только работающее не после зачтения вопроса, а до. Еще одна стенка на пути селевого потока халтуры, но после редакторов и до (вместо) АЖ. Может ли она заменить АЖ? Здесь существуют определенные преимущества, а именно:
1. К оценке пакета дополнительно привлекаются не три человека (обычная численность АЖ), а шесть.
2. Ошибки отлавливаются не постфактум, а тогда, когда их еще можно исправить, что улучшает атмосферу турнира.
Но и недостатки у этого метода имеются, в основном такие:
1. Лишние люди, знающие пакет до турнира, – простите великодушно, лишние шансы на утечку. Не стоит громко декларировать честность игроков – давно замечено, что громче всего говорят о честности люди нечестные. Но и в поголовной нечестности я игроков, боже упаси, не обвиняю. Просто давно уже замечена универсальная сила Принципа Игорного Дома, состоящего в том, что меньше всего моральных проблем не там, где игроки честны, не там, где они нечестны, не там, где они неясно какие, а там, где система игры продумана так, чтобы честность игроков для справедливости игры была бы совершенно не важна.
Я не оговорился. Честные игроки в условиях бесконтрольности очень быстро становятся нечестными. За время своей богатой игровой практики наблюдал поразительные вещи, писать не буду – нет улик, кроме моего слова. Большинству этого не хватит, но кто поверит – не ошибется. Да что там искать – чемпионат мира 2008 года закончился длинным и совершенно бесполезным разбирательством, очень некрасивым и бестолковым, относительно того, была ли утечка во время бета-тестирования. От бета-тестирования стоит отказаться хотя бы для того, чтобы извести на корню такие сцены на балконе.
2. При наличии АЖ к поиску слабых мест пакета привлекается не шесть, а гораздо больше людей – все участники турнира, причем мотивация их гораздо более сильна. Этот аргумент кажется мне решающим. Даже и дополнять нечем. Разве что вспомнить Принцип Линии Мажино, формулирующийся очень просто: силу и мощность вашей обороны могут по-настоящему проверить не ваши приятели, а только ваши неприятели.
Для меня доводы «против» в отношении бета-тестирования пока существенней доводов «за». Кстати, я вообще не рассматриваю бета-тестирование как альтернативу АЖ – это скорее его дополнение. В принципе возможно, да и порой осуществляется на практике, применение и той и другой меры. Уже есть целая система антихалтурных брандмауэров:
– приглашение и стимулирование хороших вопросников;
– приглашение и стимулирование хорошей редакторской группы;
– бета-тестирование пакета;
– апелляции, рассматриваемые АЖ.
Они вовсе не конкурируют, каждая из них имеет достоинства и недостатки. Задача организаторов турнира – распределить между ними ресурсы так, чтоб это принесло максимальный эффект. Пока что практика показывает, что АЖ – одно из мощнейших средств уменьшения уровня халтуры и беспредела. Нигде не предписано обязательно организовывать АЖ на турнирах знатоков, но, тем не менее, оно практически всюду есть – почему же это? «Послушайте! Ведь если звезды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?» (В. Маяковский). Спросите себя, кому это нужно. Еще важней спросить, кому же оно мешает. Многое станет существенно ясней.
Вред от апелляций – есть ли он?
Смешно, конечно, возражать утверждению «От апелляций никакой пользы – один вред!» Коль скоро человек так говорит, ему уж точно все равно, как ты ему возражаешь. Но если и есть от апелляций какой-то вред, неплохо было бы подумать, как его минимизировать. Рассмотрим подробнее.
Первым делом заметим, что возможность апелляции – нож острый для заслуженных комплексантов неполноценности, которых в славных рядах движения якобы интеллектуалов могло бы быть и поменьше. Почти сладострастное чувство унижения человека, который – будучи совершенно правым в своих претензиях по поводу того, что ему соорудили за его же деньги, да еще и соврав, что ничего такого ни боже мой, – будет вынужден молчать в тряпочку и лопать что дают, некоторым одна отрада в этой жизни. Опасно ли их ущемлять? Визгу от них, конечно, много – но он будет все равно, ибо для визга такому роду людей требуется не причина, а повод, который, как известно, «кто ищет, тот всегда найдет» (В. Лебедев-Кумач). Халтурно работающих вопросников тоже раздражает – или им нужно привыкнуть проверять свои шедевры не так, как они это обычно делают, или по результатам работы АЖ их гонорары могут быть урезаны. А это для вопросников обычно очень чувствительно (даже не из-за денег – какие там деньги! Гонор гораздо существенней – не на проценты, а в разы). Верю, что всем вышеупомянутым категориям плюс халтурщикам организаторам, которые до сих пор не знают, где нормальные пакеты берутся, и халтурщикам редакторам, уверенным, что они нужны только для того, чтобы расставить вопросы по порядку, хотелось бы обойтись без апелляций. Но даже всех их, вместе взятых, гораздо меньше, чем тех, кто от таких пакетов испортит себе настроение и вообще пожалеет, что приехал.
Принятые апелляции ведут к скандалу? Бывает, и удовольствия от этих скандалов никакого. Но ведь отсутствие апелляций тоже вело бы к скандалу, только отложенному по времени. Если запретить ругать что-то плохое, напряжение копится, пока не начинается перестройка и гласность. В итоге вся система может не исправиться, а только развалиться.
Как избежать возгласов возмущения? Не давать возможности высказываться возмущающимся или ликвидировать сами поводы для возмущений? Бестолковому руководству всегда удобнее первый вариант, но шанс выжить всей системе дает только второй. И не надо говорить, что мы поощряем кверулянтов, – этому бравому племени гораздо приятнее, когда по спорному вопросу нет толкового и авторитетного решения.
Меры безопасности при апеллировании
Как видите, апелляции – дело не только полезное, но и опасное. А для того, чтобы уменьшить содержащиеся в них опасности, следует соблюдать ряд простейших правил.
Правило 1. Все апелляции принимаются только при внесении денежного залога. Этот старинный правовой принцип был впервые предложен мной на большом одесском турнире 1991 года и сразу уменьшил число протестов чуть ли не впятеро против ожидаемого. Все очень просто: апелляция принимается только вместе с определенной суммой, которая достаточно мала, чтобы опустошить ваш кошелек, но достаточно велика, чтобы ее запросто можно было выложить. В случае принятия апелляции залог возвращается, в противном случае – переходит в распоряжение оргкомитета турнира (что с ней дальше делается – совершенно неважно; имело место не лишенное смысла предложение: вручать залог автору несправедливо опротестованного вопроса). Пока собираются деньги, игроки поневоле вынуждены задумываться, насколько целесообразна запрошенная ими апелляция, – и это весьма полезно, так как может оградить команду от явной нелепости и потери лица.
Правило 2. Все апелляции принимаются и рассматриваются только в письменном виде. Возмущенные вопли, мгновенно переходящие в лепет и обратно, – плохая аргументация, неважное средство убеждения. Все время, потраченное на не санкционированные апелляционным жюри выяснения отношений, потрачено напрасно и даже во вред команде. Штирлиц был совершенно прав, когда на предложение Мюллера рассказать толком, в чем дело, ответил, что он лучше все толком напишет. Берите пример с любимого героя митьков!
Правило 3. Лучше, чтобы в апелляционном жюри не было представителей играющих на данном турнире команд. При малейшей возможности постарайтесь это обеспечить. Личный авторитет рассматривающих апелляцию – вообще дело крайне важное. А какой уж тут авторитет, если от решения конкретного лица (или конкретных лиц) зависит положение его собственной команды. Недаром мудрая китайская пословица гласит: «Не останавливайтесь завязывать шнурки на бахче соседа».
Если же так случилось, что без этого никак не обойтись (учтите: один игрок и два разумных человека, не имеющие никакого отношения к играм, гораздо лучше трех опытных игроков, но играющих на данные вопросы), выбирайте самых авторитетных – им хотя бы есть что терять, а при обсуждении их собственных протестов пусть они воздерживаются от высказывания собственного мнения или заменяются. Однако лучшим решением будет выполнить указанное правило.
Читать бесплатно другие книги:
