Заклятая невеста. Расширенная версия Эльденберт Марина

8

Его аэльвэрство исчезло очень быстро (видимо, побоялось меня прибить), что же касается меня, я понимала, что бояться его нельзя. Начну – и остановиться уже не смогу. Достаточно того, что рядом с элленари у меня учащается дыхание, а желание оказаться как можно дальше от запертой внутри них силы перемежается с желаниями иного рода, которых раньше я однозначно не испытывала. По большому счету, в Энгерии считается позорным о таком думать, но мне и не доводилось. Хотя бы потому, что Майкла я действительно любила, а к тому дню, когда от наших чувств осталась одна зола, повторять опыт мне не хотелось. Да и сейчас, если честно, не хочется.

По этому поводу я пребывала в глубокой задумчивости. Поэтому, а еще потому что из-за нашей пикировки во время завтрака и того, что за ним последовало, даже не успела расспросить элленари о том, что случилось в лесу. Место, которое я увидела, было жутким. Не просто жутким, пугающим, я даже рядом с магией смерти не ощущала такой всепоглощающей пустоты, холода и животного страха. Чем бы оно ни было, оно наступало на лес, которому я обещала помочь. Помочь которому без информации вряд ли представлялось возможным.

Себе я бы тоже помочь не отказалась, но единственная ценность, которую удалось почерпнуть из разговора с Золтером – это сведения о том, что в Аурихэйм не попасть из нашего мира без проводника элленари. А отсюда – в наш? Если бы этот дубоподобный мужчинообразный властолюбивый представитель древнего народа рассказал мне о том, зачем я ему, возможно, у меня получилось бы поторговаться. Да, сестре герцога не положено торговаться, но когда речь заходит о жизни и свободе, некоторыми правилами стоит пренебречь.

Сейчас же я знала только то, что меня привел Льер, и что я для Золтера… вот тут память отказалась сотрудничать и выдавать ярчайшее слово местного диалекта. Как бы то ни было, пока на моем предплечье красуется обручальная вязь, меня никуда не отпустят, поэтому сейчас мне нужна библиотека.

Еще бы понять, как туда попасть.

Я огляделась, но поблизости не было ни колокольчиков, ни веревочек, ни модных в нашем мире артефактов вызова, столь успешно заменивших последние. В Энгерии чтобы позвать прислугу достаточно было коснуться покоящегося на стене артефакта, но здесь не было ничего подобного. Напрасно я напрягала зрение, чтобы разглядеть в сплетении листьев и цветов хотя бы что-то отдаленно похожее.

Не считая того, что моя спальня была похожа на оранжерею, от воспоминаний о которой меня с некоторых пор бросало в дрожь, больше ничего полезного в ней не было. Хотя что это я, еще безумно прекрасный вид на море и пронзающее небо молнии.

Погодите-ка.

Я приблизилась к окну, снова не пропускавшему в комнату ни частицы воздуха. Вглядываясь в искрящиеся копья, вспарывающие землю, воскресила в памяти страшное место, увиденное в лесу. Такие же молнии были там, с той лишь разницей, что здесь бушевало море, а тучи относительно передвигались по небу. В той картине все было мертво.

Да, мне точно нужна библиотека.

Огляделась: выходить без защиты было не лучшим решением, но и постоянно носить ошейник его аэльвэрства – тоже. Достаточно того, что меня отметили печатью… ладно, не будем вспоминать это страшное слово, и теперь все смотрят на меня как на его собственность.

Понимая, что еще немного, и я с такими мыслями никуда не пойду, решительно направилась к двери. Толкнув ее, вышла в коридоры, больше напоминающие мне Грань. О Грани тоже рассказывала Тереза, это место между жизнью и смертью, в котором исчезают все краски. Здесь, посреди черного мрамора с тонкими тленно-серыми и белыми прожилками я чувствовала себя как на Грани.

Наверное.

Никогда там не бывала, и, надеюсь, не побываю.

К сожалению, указателей здесь не было, равно как и кого-то, кто помог бы мне найти библиотеку, поэтому пришлось полагаться на интуицию. Свернула направо, дошла до конца коридора и поняла, что снова стою на развилке. Это не замок, это какой-то лабиринт! В Мортенхэйме тоже можно заблудиться, но в замке моего брата присутствует хотя бы относительно поддающаяся логике геометрия. Что же касается этого места, здесь явно лучше не ходить без сопровождения. Хотя бы первое время.

Глубоко вздохнула, признавая свое поражение. Похоже, придется вернуться и сидеть, как принцесса в башне, пока до меня не снизойдет Эйзер, или его аэльвэрство, или… Мысль оформиться не успела: обернувшись, я увидела стену. Гладенькую такую стену в том месте, где только что был проход.

– Не смешно, – вырвалось у меня.

Да, смешно мне определенно не было, особенно когда я от души ударила по ледяному мрамору ладонями. Еще менее смешно стало, когда он отозвался, шипяще-свистящим:

– С-с-смертная девчонка дерется!

Я взвизгнула и отпрянула.

– Дере-е-ется, – донесся из глубины мрамора голос.

– Стоит ее проучить, как думаеш-ш-шь? – это уже сверху.

– Определенно с-с-стоит, – просвистело из-под ног.

Прежде чем я успела прийти в себя, по полу заклубился черный туман. Тот, что до ужаса напоминал темную магию моей сестры и Золтера.

Подхватив юбки, отпрыгнула, но сзади тоже раздалось шипение. Взвизгнула, когда по подолу прошелся тлен, оставляя оборванные края: не то обугленные, не то рассыпающиеся, словно от старости.

Что я там говорила про бояться? Вот теперь мне стало по-настоящему страшно, особенно когда клубящийся туман окружил со всех сторон. Единственный клочок, где его не было – место, где я стояла, с потолка тоже тянулась дымка. Протянулась и застыла, почти касаясь моих волос.

Я попыталась призвать магию, но тщетно: то ли она меня не слушалась, то ли сила окружающей меня смерти не подпускала в этот мир жизнь.

– Что вам нужно? – как ни странно, голос почти не дрожал. – Я заблудилась.

– Заблудила-с-с-сь, – прошипел туман. – С-с-смертная заблудила-с-с-сь.

Говорящая Тьма?! К такому жизнь меня не готовила.

– Поможем ей найти дорогу домой… – сверху.

– В мес-с-сто вечного упокоения…

– А как на мое упокоение отреагирует его аэльвэрство?

Туманная дымка, снова скользнувшая к моему подолу, дрогнула.

– Ты нам угрожае-ш-ш-шь?! – Туман взметнулся прямо перед моим лицом, стоило невероятных усилий не отшатнуться.

– Нет, просто интересуюсь.

– Интере-с-с-с… – Клочок тумана скользнул над моим плечо, испепелив прядь волос.

Я не двинулась с места, понимая, что любое движение может лишить меня руки или ноги.

– Интерес-с-с с-смертной… Мы давно уже мертвы. С-с-смерть нам не с-с-с-страшна…

Надрывный не то смех, не то шипящий хрип прошелся морозом по коже. В следующий миг дым рванулся ко мне, и тут же – обратно. Не в силах пошевелиться смотрела, как оседают частички тлена, падая перед моим лицом в воздухе. В ту же минуту за спиной раздался ледяной женский голос:

– Брысь!

Туман отпрянул, втянулся в стены и в пол так резко, что я не успела и глазом моргнуть. Обернувшись, увидела женщину: белоснежная кожа, гладкая, без единой морщинки. Длинные струящиеся по плечам волосы тоже были идеально гладкими, пламенея, как раскаленная медь. Только глаза темные, как провалы бойниц в замковых стенах. И такие же опасные.

Такие же, как у Золтера.

– Здесь опасно ходить одной, – низкий голос звучал холодно. – Аэльвэйн Лавиния.

Похоже, здесь меня знают все. А я никого.

– Спасибо, что защитили, – сказала, глядя ей в глаза, – я вышла, потому что хотела найти библиотеку…

– Библиотеку? – Элленари вскинула брови, а потом запрокинула голову и расхохоталась. Ее смех напоминал звон воды в ключевом роднике, глубоко-глубоко в лесу, где стихают почти все звуки. Ближе к ночи.

Учитывая, что это было по меньшей мере невежливо, я сложила руки на груди и терпеливо подождала, пока веселье пройдет.

– Прости, – она махнула рукой, – не думала, что первое, что заинтересует смертную в нашем мире, это библиотека.

– Вообще-то меня интересует, как из вашего мира выбраться, – заметила я, и улыбка сбежала с красивых, словно очерченных тонкой линией краски губ.

– Ты либо слишком глупа, либо чересчур дерзкая, – заметила женщина, приближаясь ко мне.

Шлейф ее платья, иссиня-черный, стелился за ней, как глубинная тьма.

– Впрочем, я и без библиотеки тебе отвечу: никак. Аурихэйм закрыт от посторонних, войти сюда можно только с нашей помощью. Выйти тоже. Странно, что кузен тебе этого не рассказывал.

С вашим кузеном вообще невозможно нормально говорить.

Эту мысль я не стала озвучивать, а липкий холод осознания того, что я здесь застряла, отбросила сразу.

– Он рассказал, что нельзя войти, – заметила я.

– Кузен всегда отличался немногословностью.

Оценивающий взгляд скользнул по моей фигуре.

– Так что же, проводить тебя в библиотеку?

Заманчивое предложение. Очень.

– Не уверена, что я потом сумею вернуться, – сказала я, указывая на стену, которой раньше не было. – Часто у вас так?

– Всегда. Это место перестраивается по собственному желанию, не трогает только зачарованные комнаты и целительское крыло.

Потрясающе.

– Решай, смертная, – женщина улыбнулась. – Хочешь вернуться в свое уютное гнездышко или оказаться в библиотеке?

– В библиотеке, – сказала я.

Не то чтобы ее слова меня не убедили… впрочем, нет. Не убедили. Я хотела изучить все, что могу изучить по теме, пока у меня есть такая возможность. Не уверена, что она мне потом представится.

– Значит, все-таки глупая, – усмехнулась она.

– Как вас зовут? – я проигнорировала ее величие и снисходительность в точности с теми же интонациями, которыми меня наградила элленари.

– Мы не называем имя тем, кому не доверяем.

Вспомнились слова Льера о том, что он назвал мне свое имя, и этого вполне достаточно. Эйзер не называла его аэльвэрство по имени, сам он тоже не представился. Зато Хьерг свое имя назвал, и он же обозначил мне имя повелителя. Посчитал, что я его уже знаю? Или это был жест особого расположения?

– Почему?

– Потому что это таинство, в нем содержится частица нашей силы. Имя – самое сокровенное, первое, на что отзывается природа элленари при рождении, то, что произносится во время брачного обряда или ритуала упокоения.

– Мне казалось, элленари бессмертны.

– Тебе не казалось, смертная, – она указала в сторону продолжения коридора. – А умереть можно по-разному. Так ты идешь?

Элленари не двигалась, а плыла, грациозно и мягко, позавидовать ей могла любая даже самая благовоспитанная леди. Такая походка и умением держаться были достойны королевы, я же всерьез задумалась о ее словах. Выходит, имя элленари содержит частицу их магии? Как странно.

И если она назвала Золтера кузеном, значит, она принцесса?

Украдкой взглянула на лицо женщины: его украшал в точности такой же узор, как на лице его аэльвэрства.

– Это знак вашего рода? – решила уточнить.

Кузина повелителя в общении оказалась немногим, но все-таки чуточку приятнее него. Хотя бы потому, что не собиралась на мне жениться и не угрожала физической расправой.

– Да. Узоры отмечают наше происхождение.

Узоры, которые я впервые увидела на висках и на скулах Льера в Аурихэйме (при встрече в Мортенхэйме их не было, это я помнила точно), действительно были другими, но судя по тому, что он занимает такой высокий пост, его род тоже не последний в мире элленари. Если не сказать больше.

– Почему на Эйзер нет узоров?

Рыжая метнула на меня такой взгляд, словно я сказала несусветную глупость.

– Твоя прислужница – помесок, смертная. Ей неподвластна родовая сила.

Ужас какой-то. Расизм в чистом виде.

– Зачем я нужна твоему кузену?

Женщина прищурилась.

– Тебе не кажется, что ты играешь с глубинной тьмой?

– Нет, это она со мной играет с первого дня, как я здесь оказалась, – кивнула на клубящиеся вдоль стен черные всполохи. – Почему они хотели на меня напасть?

– О, они действительно играли, – заметила она. – Это виеррахи, уже не живые, но еще не мертвые. Армия приграничья.

– Приграничья?

– Места, где ты сейчас находишься, и основных владений кузена. Место, где царит смерть.

То, что смерть здесь царит, я уже поняла. Сюда бы сейчас Терезу, она бы здесь навела порядок.

Наверное.

Пока что я даже приблизительно не представляла, насколько сильна магия этих существ, если даже малейшее ее проявление превращает меня в безвольную куклу.

Мы миновали множество коридоров и вышли на лестницу. В отличие от той, по которой мы спускались с его аэльвэрством на экзекуцию, эта змеилась между колоннами, подпирающими куполообразную крышу, над которой клубились густые черные тучи.

– Вернемся к твоему кузену. Зачем я ему?

Не дожидаясь ответа, подтянула рукав, демонстрируя элленари обручальный узор.

– И что это такое?

– С чего бы мне делиться с тобой информацией, смертная?

– О, понимаю. Ты не имеешь права об этом говорить.

Темные глаза сверкнули яростью:

– Что ты сказала?!

– Не имеешь права об этом говорить, – повторила я. – Так мне сказала Эйзер в день моего первого пребывания здесь. Что она не имеет права об этом говорить, и что если попытается сказать хотя бы слово, умрет.

– Эйзер – помесок, – почти прорычала элленари. – Она связана клятвой тлена, как и все в этом замке, кроме тех, в ком течет королевская кровь.

О, а вот это уже интересно.

– Правда? Но я не в курсе ваших традиций.

– Это не традиция, – резко и холодно произнесла она, крылья тонкого носа дрогнули, – это обязательная клятва. Присяга на верность тому, кто правит. Это значит, что никто из ее принесших не может предать, не может тем или иным образом причинить вред повелителю или нарушить режим правления. Либо сделать или сказать то, что делать и говорить запрещено. Нарушение клятвы влечет за собой мгновенное разложение.

А вот эта информация – уже перебор.

– Значит, на королевскую кровь эта клятва не распространяется, – заметила я, отдернув руку от перил, которые неожиданно ожили и задвигались, как змеи.

– Нет.

Очень удобно. Чтобы заговор сплести, например. Хотя при условии, что все давали клятву настоящему правителю… Нет, здесь наверняка есть какая-то лазейка. Не может не быть.

– Значит, у вас не бывает переворотов?

– Ты слишком любопытна, смертная.

– Я просто размышляю, к чему готовиться. Насколько я понимаю, мне предстоит стать вашей королевой.

Женщина метнула в мою сторону насмешливый взгляд.

– Есть что-то, чего я не знаю?

– Кузену нужен от тебя ребенок, – по губам ее зазмеилась улыбка, и перила под тонкими унизанными кольцами пальцами снова пришли в опасное движение. – Куда он тебя сошлет после его рождения, известно только Тьме.

9

Сейчас я буду кричать, подумалось мне.

«Выдержка – главное достоинство настоящей леди, – так говорила матушка. – В любой ситуации, что бы ни случилось, а особенно на людях вы должны проявлять выдержку, леди Лавиния».

Она так и называла меня «леди Лавиния», от первого до последнего дня, хотя ближе нее у меня человека не было. Брата и сестру я, разумеется, тоже безумно люблю, но с матушкой у меня была особая связь. Возможно, она возникла в момент моего рождения, та связь, что возникает между матерью и ее ребенком, и проносится сквозь долгие годы, но я бы сказала, что это было нечто магическое. Пусть даже матушка всячески отрицала проявление признаков магии в женщинах (а во мне особенно), пусть даже она отказалась от развития своего дара, но мы чувствовали друг друга, даже находясь на расстоянии. Такое было у Анри с Терезой, когда на их запястьях появились брачные браслеты, сотканные из магии.

Как бы там ни было, но сейчас я буду кричать.

– Что? – очень тихо поинтересовалась я.

– А ты думала, что ему понравились твои зеленые глаза, смертная? – насмешка в ее голосе сочилась ядом.

Спокойно, Лави, спокойно. Дыши. Глубоко дыши.

– Кстати, мы пришли, – рыжая толкнула дверь, и мы очутились в просторном, холодном зале. К холоду в этих стенах я уже привыкла, а вот видеть библиотеку без единой книги было непривычно.

Единственное, что здесь было привычного – столы и стулья, да еще уснувшие под высоченными сводами зала световые шары. Я узнала их по приглушенному мерцанию, которое они источали.

– Здесь ты не найдешь книг, – словно читая мои мысли, ехидно протянула элленари. – Книги тленны, как и все в вашем мире, и доверять им знания и секреты – чистейшей воды глупость.

– Лучше глупость, чем неприподъемный снобизм, – заметила я. – И как же мне может помочь это место?

– На самом деле не представляю, – она развела руками, глядя на меня снизу вверх. – Но ты просила привести тебя в библиотеку, и я выполнила твою просьбу. Теперь ты мне должна.

– Что?!

– Долг, смертная. Это значит, что когда придет время, я попрошу тебя об одолжении, и ты не сможешь мне отказать.

– Я ничего такого не говори…

– Ну как же? Я спросила тебя, проводить ли мне тебя в библиотеку, и ты сказала – в библиотеку.

Я сложила руки на груди.

– А если бы я сказала, что хочу вернуться к себе?

Она пожала плечами.

– Это ничего бы не изменило. Я же говорю, что в нашем мире слова обладают очень большой силой.

Ответить ей, что они могут сделать со своей силой (совершенно неподобающими для леди словами), я не успела. На моей ладони возникла изумрудная метка в форме цветка, пульсация которой несколько мгновений отдавалась мне в самое сердце, а затем погасла.

Что я там говорила про то, что с ней общаться приятнее?

– Раз уж мы здесь, объясню, как пользоваться библиотекой…

– За это меня наградят вторым долгом? – прищурившись, поинтересовалась я.

Элленари тоже прищурилась.

– А ты быстро учишься, смертная. Нет, то что делаю сейчас, абсолютно безвозмездно и не несет в себе никаких скрытых мотивов.

Отлично. Надо запомнить эти слова, и всякий раз, когда мне кто-то соберется помочь, заставлять проговаривать вслух. Четко и громко.

Какой кошмар!

– Это действительно хранилище знаний, – она обвела полутемный зал взглядом. – Наши предки тысячелетиями, сотнями тысяч лет приносили их сюда и оставляли в этих стенах.

– Каким образом?

– Слова, – она поднесла палец к губам. – Сильнейшая магия.

Не дожидаясь ответа, элленари произнесла:

– Аэльвэйн Лавиния, смертная, пришедшая в Аурихэйм по воле ныне правящего его аэльвэрства. Год пять тысяч семьсот девяносто первый.

Подхваченный магией ее голос скользнул по залу и на моих глазах впитался в стену, оставив после себя легкую иссиня-черную дымку.

– Чтобы узнать то, что ты хочешь, достаточно произнести это вслух, – элленари сделала паузу, а потом резко и сильно произнесла: – Аэльвэйн Лавиния.

По стене прошла легкая рябь, и в ту же секунду иссиня-черная дымка отделилась от стены, ответив ее же голосом.

– Аэльвэйн Лавиния, смертная, пришедшая в Аурихэйм по воле ныне правящего Его Аэльвэрства. Год пять тысяч семьсот девяносто первый.

– О тебе сведений пока мало, сама понимаешь, – элленари рассмеялась, и ее голос снова зазвенел родником. – Суть ты поняла, правда, вряд ли сумеешь ею воспользоваться. Аурихэйм не отвечает на магию смертных, но это уже не мои проблемы. Хочешь остаться здесь или вернуться к себе?

Вот же… гадина!

– За долг или просто так?

– За долг.

– Остаюсь, – резко ответила я.

– Что ж, тогда могу только пожелать тебе удачи, – элленари пожала плечами и грациозно направилась к выходу.

Шлейф ее платья парил над полом, словно ее поддерживала сама тьма.

Как бы там ни было, спустя минуту я осталась в библиотеке совершенно одна, не имея ни малейшего представления, зачем. Хотя понятно, зачем: чтобы не обзавестись еще одним долгом непонятного происхождения. Вот только это не отменяет обратного пути в перестраивающемся замке с недружелюбно настроенными виеррахами.

В ту минуту, когда я об этом подумала и поежилась, над одним из столов замерцали искры открывшегося портала. Из крохотного разрыва исходило изумрудное сияние, но разрастаться оно не спешило. Меньше всего я ожидала того, что случилось дальше: сверкнув камнем, из разрыва выпал перстень. Тот самый перстень, который Винсент отдал мне в ночь моего похищения.

Прежде чем я успела его коснуться, портал сомкнулся, а в воздухе прямо над столом начали проявляться буквы: белые, в иссиня-черном свечении.

«Возвращаю тебе то, что забрал, моя королева».

Льер?! Льер!

Но… как мне ему ответить? Взгляд упал на чернильницу, в которой не было чернил. Больше того, поблизости не было ни листа бумаги, зато было перо.

Строчки погасли, взамен них появились новые:

«Вещь, которая принадлежит твоему брату, поможет тебе его увидеть. Потребуется твоя кровь и этот перстень».

Кровь! Армалы, древняя раса магов, общались таким образом: правда, они использовали зачарованные листы.

Недолго думая, подхватила перо, коротким прикосновением магии (к счастью, здесь она отозвалась) раскалив острие до предела, подтянула к себе чернильницу и, глубоко вздохнув, проколола палец. Боль пронзила от макушки до пяток, словно я не палец уколола, а окунулась в огонь. Тем не менее над сорвавшейся в чернильницу каплей тут же заклубился дым, и вскоре внутри нее переливались серебром самые настоящие чернила.

Вот только на чем мне писать?

«Я зачаровал его таким образом, чтобы ты могла видеть своих родных. Сейчас это большее, что я могу для тебя сделать. Всегда держи его при себе».

Быстро обмакнула перо, но вопреки моим представлениям чернила застыли на самом кончике. Я мазнула пером по воздуху, и черточка тут же исчезла. Слова на месте погасших не появлялись достаточно долго, и я уже подумала, что Льер ушел, когда в дымке возникли новые:

«Как ты поняла про чернильницу?»

«Мой брат увлекался магией армалов».

Снова молчание, и потом:

«Армалы многое позаимствовали у нас. Так же, как те, кто называл себя мааджари».

Мааджари. Раса, возомнившая себя богами на земле, считавшая, что те, кто не наделен магией, не достоин жизни.

«Магия пришла в наш мир из Аурихэйма?»

«Ты задаешь опасные вопросы, моя королева».

Вспомнились слова рыжей про клятву тлена, и по спине пробежал холодок. По большому счету, Льер здорово рисковал уже общаясь со мной, но видимо, в его клятве была лазейка, если он сейчас мог мне помочь.

«Как мне увидеть брата?»