Мир на колесах Гаррисон Гарри

Это был дымящийся котел, вытягивающий энергию из тела. Один, два, три гребка, и они привели его к открытому люку танка. Он не позволил себе медлить и медленно погрузился под поверхность. Было темно, слишком темно – и он вспомнил о фонаре. Горячая вода обволакивала его, высасывая из него и волю, и энергию. Вот и палуба, вот он и добрался.

Все двигалось медленно, точно во сне, и если он не повредил себе грудь, он должен успеть. Он получал воздух из резервуара, но недостаточно. Ключ. Он снялся достаточно легко, но поставить его в паз, казалось, было невероятно трудно. Когда, наконец, он со щелчком встал на место, последние секунды сознания ушли на то, чтобы вспомнить, куда его надо вращать. Затем он повернул еще и еще, пока тот не перестал поворачиваться.

Время. Пора идти. Ключ и фонарь выпали из рук, и он попытался подняться, но не смог. Наверху, в открытом люке, был свет, но у него не хватало сил, чтобы вынырнуть. С последним взрывом тающей энергии он сорвал с себя тяжесть воздушного резервуара и упал на колени. Последний раз. Рвануться вверх, плыть вверх – трудно, еще труднее.

Руки его поднялись из воды, и он схватился за край люка. Затем голова оказалась над поверхностью, и он сделал несколько обжигающих глотков воздуха. Это было больно, но прояснило голову. Придя в себя, он поднялся и пошел, спотыкаясь, по крыше танка, поплыл в сторону движителя. Он знал, что не сможет, не сделает следующего гребка.

Возле головы в воду шлепнулась веревка, и он вцепился в нее. Его подтянули к двигателю, к борту, и Отанар нагнулся, схватил его за запястья и вытащил из воды, как снулую рыбу. Ян едва понимал это, сознание меркло в красном тумане, пока нога не опустилась на металл крыши движителя, прожигая плоть почти до кости. Он громко закричал от внезапной боли, зрачки его расширились, и он понял, что Отанар помогает ему. Отанар был без охлаждающего костюма и мучительно дышал.

Прислонясь друг к другу, они осторожно прошли по верху движителя. Ян с помощью штурмана спустился первым. Воздух внизу показался ему арктическим. Некоторое время они смогли лишь сидеть на полу, когда спрыгнули, и пытались придти в себя.

– Давай в следующий раз не будем делать этого, если можно будет обойтись, – сказал, наконец, Ян. Отанар смог лишь слабо кивнуть в знак согласия.

Гизо наложил противоожоговую мазь на ногу Яна, затем замотал ее бинтом. Это было болезненно, но таблетка избавила его то боли. Да и от усталости заодно. Вновь одетый, он сел в кресло водителя и проверил контроль.

– Есть признаки протечки? – спросил он инженера.

– Никаких. Эта зверюга крепкая.

– Хорошо. Дай мне побольше тяги. Я собираюсь столкнуть этот танк с дороги. Что я сломаю, если толкну его носом?

– Пару фар, больше ничего. Там прочная сталь толщиной в четыре сантиметра. Толкай, сколько угодно.

Ян так и сделал – на одной малой скорости повел машину вперед – пока металл не прижался к металлу. Движитель задрожал. Он потихоньку нажал на акселератор. Протекторы тяжело взревели, и движитель затрясся, борясь с мертвой глыбой танка. Что-то должно было уступить.

Танк двинулся. Как только он покатился вспять, Ян, оставив скорость постоянной, чуть повернул баранку, зацентрировав ее на постоянный поворот. Пядь за пядью они разворачивались, пока кабель не остался позади, и танк не повернулся к Дороге под прямым углом. Ян зацентрировал колесо и повел прямо. Ближе и ближе к краю.

Внезапно танк опрокинулся, и Ян нажал на тормоза. Танк мгновенно перевалился через кромку, и движитель сам оказался на самом краю, чуть под углом. Медленно и тщательно он установил задний ход и повел назад, подальше от опасности. Лишь когда они вновь выпрямились над центром Дороги, он облегченно вздохнул.

– Я согласен, – сказал Отанар. – Я надеюсь, это последняя неурядица здесь.

Было непросто, но не составило слишком уж большой проблемы перевести поезда через затонувший участок Дороги. Понадобилось лишь время. Потерянное время. Машины, значительно более легкие, чем движители, имели тенденцию плыть в воде. Их нельзя было перетягивать больше двух за один раз. Челночная переправа продолжалась безостановочно, пока все машины не оказались на той стороне. Лишь когда поезда были вновь восстановлены по ту сторону затонувшего участка, Ян позволил себе отдохнуть, поспать считанные часы. Прежде чем они отправились дальше, он распорядился о восьмичасовом отдыхе.

Каждый нуждался в отдыхе, экипажи движителей были изнурены, и он знал, что так будет лучше, чем если он принудит водителей работать. Они моги отдохнуть, он – нет. В течение всей операции по переправе через затонувший участок, его тревожила проблема, которую никак нельзя было обойти вниманием. Очевидная проблема, которая прямо глядела ему в глаза, когда он вел движитель обратно по покрытой водой Дороге к эскадрону уединившихся танков. Он остановил истекающий водяным паром движитель около танков, натянул костюм с охлаждением и отправился к командирскому танку.

– Я думал ты забыл об этом, – сказал Лайос Наджи.

– Совсем напротив. Я целыми днями ни о чем другом не думаю.

– Хочешь оставить танки здесь?

– Нет. Они нам слишком нужны.

– Но на собственной тяге нам не добраться.

– Я и не ожидаю этого. Взгляни.

Ян раскатал синьку, боковую проекцию танка. Он обильно разрисовал ее большим красным карандашом, и теперь постукивал по линиям, которые добавил.

– Вот наш проблемный участок, – сказал он. – Мы собираемся обрызгать его жидким пластиком, и это сделает его достаточно водонепроницаемым, чтобы пройти под водой до противоположной стороны.

– Погоди-ка, – сказал Лайос, указывая на рисунок. – Ты задраиваешь все люки. А как выберется водитель в случае необходимости?

– Не будет водителей. Мы протянем тросы от передач, законсервируем танки и потянем их. К каждому подведем по одному кабелю. Я уже пробовал, и это получилось.

– Надеюсь, – с сомнением сказал Лайос. – Но мне бы страшно не хотелось находиться в движители, ведущем эти танки, если один из них унесет за край Дороги. Он утащит движитель за собой.

– Вполне возможно. Вот почему мы поставим устройство расцепления, которым можно будет управлять от движителя. Когда танк понесет, мы немедленно его обрежем.

Лайос покачал головой.

– Думаю, судить да рядить не о чем. Давай сначала попробуем с танком номер шесть.

Когда план удался, послышался анонимный вздох облегчения. Ведомый танк исчез под водой и не появлялся до противоположного берега. Морской ил быстро счистили, и кроме нескольких лужиц из небольшой течи, танк был невредим. Началась переправа всех остальных.

Когда поезда вновь были в полном составе, освобожденные штурманы вновь вернулись в движитель. Элзбета принесла узелок, который поставила на пол, прежде чем стала снимать костюм с охлаждением.

– Это кое-что особенное, – сказала она. – Я сама делала. Это семейный рецепт для особых случаев. Я думаю, сегодня особый случай. Бефстроганов.

Кушанье оказалось восхитительным. Впервые с начала перегона экипаж сел за еду, от которой можно было получить удовольствие. Тут был свежевыпеченный хлеб, литровые банки пива и свежий зеленый лук. Был даже сыр, хотя и немного – для него ведь требовалось место в желудках, которого уже не было. Но они героически стонали, запихивая сыр в пищеводы.

– Спасибо тебе, – сказал Ян, взяв ее за руку, невзирая на присутствие остальных. Никто не протестовал – очевидно, никто не заметил. Они уже приняли Элзбету как члена экипажа, и уважаемого члена, поскольку никто из них ничего не умел стряпать, кроме как разогревать замороженные концентраты. Ян почувствовал внезапное воодушевление.

– Мы отправляемся примерно через полчаса. Пришло время проверить тебя в водительском кресле, Элзбета. Не быть же тебе всю жизнь штурманом.

– Хорошая идея, – сказал Отанар.

– О, нет, я не могу. Это пока невозможно…

– Это приказ, и ты должна повиноваться, – последовала улыбка, и через секунду все они смеялись.

Гизо схватил тряпку и протер перед ней кресло. Отанар подвел ее и установил кресло так, чтобы она могла легко доставать до педалей. При выключенной тяге она осторожно надавила на тормоза и акселератор и покрутила баранку. Она уже знала принцип действия всех приспособлений.

– Смотри, как это просто, – сказал Ян. – Сейчас поставь на задний ход и чуть отъедь вспять, – она была бледна.

– Это совсем другое. Я не смогу.

– Почему?

– Ты понимаешь. Это твоя работа.

– Ты хочешь сказать, что она только для мужчин?

– Да, видно, так.

– Тогда попробуй. Ты уже неделю выполняешь мужскую работу, та и другие девушки, и мир от этого не перевернулся.

– Хорошо, я попробую.

Она сказала это вызывающе – да это и было вызовом. Привычное менялось, и ей нравились перемены. Не услышав ни слова указаний, она завела движитель, отсоединила автопилот и сделала все необходимое, чтобы подготовить движитель к работе. Затем, все еще осторожно, она включила заднюю скорость и чуть подала движитель назад. Затем, когда она вновь заглушила движитель, все успокоилось.

Когда они вновь тронулись в путь, все были в наилучшем расположении духа, отдохнувшие и довольные. И это было хорошо, потому что худшая часть пути была на подходе. Инженеры, строившие дорогу, делали все, от них зависящее, чтобы обойти естественные препятствия на планете. Дорога, насколько это возможно, отстояла от прибрежных горных барьеров обоих континентов. Переход через горы осуществлялся посредством туннелей. Дорога большей частью огибала берега, проходя по морским насыпям. По поднятой цепи островов – перемычке, отсоединившей два континента. Дорога шла, как по позвонкам.

Но было одно препятствие, которое нельзя было обойти. Рано или поздно, Дорога должна была пересечь барьер тропических джунглей. В южной части континента было вечное пылающее лето при температуре воздуха чуть ниже точки кипения воды – это были джунгли ада.

Дорога вновь ненадолго зашла на континент, пройдя через горную гряду. Танки находились в тридцати часах впереди и трудились над расчисткой Дороги, так что Ян получал доклады об обстановке. Но, как всегда, реальность отличалась от описаний. Туннель спускался под пологим углом; лучи фар движителя вспахивали на склонах скал и Дороге. Там были буквы, навеки врезанные в поверхность самой Дороги, они прочитали: МЕДЛЕННО. МЕДЛЕННО – повторялось вновь и вновь. Покрышки вздрагивали, проезжая по шрамам букв. Когда пылающая пасть туннеля появилась впереди, поезда плелись со скоростью в 50 километров в час.

Деревья, лианы, побеги, листья – джунгли взорвались жизнью. Дорога была здесь двухсотметровой ширины, вдвое против обычного. И все же джунгли одолевали ее, словно растительная жизнь сражалась с солнечным светом. За четыре года со времени последнего переезда деревья по обе стороны протянули длинные ветки, требуя света. Многие из них вытянулись настолько, что повалили на Дорогу родительские деревья. Некоторые погибли и стали основой для других побегов и лиан, а некоторые, чьи корни были все еще закреплены в джунглях, преуспели и поднялись выше по сравнению с прежним положением. Там, где деревья не закрыли Дорогу, вьюны и лианы, и иные толщиной в метр и более, переползли через освещенные солнцем пространства.

Танки вступили в битву с деревьями: черные останки их побед вытянулись вдоль Дороги по обе стороны. Сначала плавильные пушки, чьи жерла исторгали языки пламени, стирали перед собой любую преграду. Затем лезвия дозера расчищали тропу, достаточно широкую для его гусениц; следующие танки расширяли ее, раздвигая головешки. Сейчас поезда медленно продвигались среди почерневших обломков, местами еще дымившихся. Это было кошмарное зрелище.

– Это ужасно, – сказала Элзбета. – Ужасно на это смотреть.

– Не надеюсь тебя этим утешить, – сказал Ян. – Но это только начало. Худшее впереди. Конечно это всегда опасно, даже когда мы переезжаем в обычное время. А в этом году мы опаздываем. Очень опаздываем.

– А будет ли какое-нибудь изменение? – спросила она.

– Не уверен. Но если и будут перемены, то только к худшему. Если бы только сохранились хорошие записи! Я не могу найти ничего из того, что осталось от первопоселенцев планеты. Все ленты начисто стерты. Есть, конечно, журналы всех рейсов, но они мало чем полезны. Технические замечания и расстояния от каждой стоянки. Но никаких личных дневников. Я полагаю, что когда каждую пару лет приходилось сниматься с места, все, что кажется лишним, странным, выбрасывается. Поэтому у меня нет надежных фактов – только чувства. Меня утомляет эта весна.

– Я не понимаю этого слова.

– Его нет в языке. Нет такого понятия. На более нормальных планетах существует четыре сезона по температурным зонам. Зима – холодное время, лето – теплое, промежуток между ними, когда все согревается, называется весной.

Элзбета покачала головой и улыбнулась.

– Это несколько странно понять.

– На этой планете есть нечто немного похожее. На краю зоны сумерек существуют жизненные формы, приспособившиеся к более холодному окружению. У них там есть экологическая ниша; и они неплохо живут до возвращения весны. Когда это случается, распускающаяся жизнь возвращается и становится нишей для адаптировавшихся к холоду форм. Там все едят и всех едят, так что борьбы за новый источник питания – это что-то просто свирепое.

– Но ты не можешь быть уверен…

– Я не уверен – я даже надеюсь, что приходится бояться этого. Скрести пальцы и надейся, что удача нас не оставит.

Но так не получилось. Первая перемена выглядела достаточно невинной. Маленькое случайное столкновение, не играющее особой роли. Лишь одну Элзбету, похоже, это вывело из равновесия.

– Животные… кажется, они не знают о машинах. Они выходят на Дорогу и гибнут, перебегая ее.

– Мы ничего не сможем поделать. Не смотри, если тебе это не нравится.

– Я должна смотреть. Это входит в мои обязанности. Вот взгляни, маленькие зеленые существа с оранжевыми лентами, коих здесь, по-видимому, множество, выходят из джунглей.

Ян уже заметил их – сначала отдельных, потом группами, все больше и больше. Они были похожи на бесстыдные пародии на земных лягушек, выросших величиной с котов. Рябь их движения, казалось, сопровождала их, когда они приближались резкими толчками, прыжками.

– Миграции, возможно, – сказал он. – Или кто-нибудь за ними гонится. Это неприятно, но они не могут нам помешать.

Или могут? Сказав эти слова, Ян почувствовал беспокойство краешком памяти. Что это было? Но любое сомнение служит предупреждением. Он включил контроль скорости и опустил акселератор, затем взял микрофон.

– Главный – всем поездам. Снизить скорость до 20 километров.

– Что случилось? – спросила Элзбета.

Дорога становилась почти невидимой – ее покрывали существа, которые неслись через нее, не обращая внимания на давящие их смертоносные колеса.

– Конечно! – закричал Ян в микрофон. – Всем водителям! Остановиться! Остановиться! Но не пользуйтесь тормозами! Снизьте тягу до нуля, но следите за измерителями напряжения в соединениях, иначе вас растащит. Повторяю: замедлите ход без торможения, следить за напряжением в соединениях, носовые радары пусть следят за идущим впереди поездом.

– Что происходит? Что случилось? – окликнул его Эйно из двигательного отсека.

– Какие-то животные покрывают дорогу, их тысячи, мы едем по ним, давим…

Ян затормозил, машину занесло в сторону, затем он отключил автоматическое управление и схватился за баранку.

– Словно по льду едешь… никакого трения… колеса начинают скользить по трупам.

То же самое начало происходить с машинами. На экранах монитора Ян видел, как весь поезд стал извиваться, как змея. Управляющий компьютер старался удержать их в линии.

– Отключи компьютер от управления! – приказал Ян другим водителям, в ту же минуту выключая свой. Движитель рванулся вперед, поезд перестал вилять на секунду. Он вновь снизил скорость, медленно-медленно, вдавливаясь в плотную стену тел.

– Ян, посмотри вперед!

Крик Элзбеты подхлестнул его, и он увидел, что Дорога, до сих пор прямая, начала изгибаться впереди. Небольшая кривизна – нормально. Но что может произойти сейчас, когда поверхность Дороги скользкая, как в масле?

Скорость упала – но недостаточно быстро. Она снизилась до пятидесяти километров и продолжала падать, и Дорога уже изгибалась.

Ян все еще вел на ручном, но компьютер пришлось включить, чтобы машины поезда могли следовать за ним правильно. Прикосновение к баранке, затем центровка. Ему оставалось лишь медленно плыть, пересекая ленту Дороги от внутреннего края к внешнему. Вот уже полпути пройдено. Скорость снижена до 40… до 35. Еще чуть повернуть баранку. Все идет хорошо. Лишь бы и дальше так.

Быстрый взгляд на экраны. Машины слегка трясутся, но идут за ним следом. Почти прошли. Неожиданная встряска. Они переехали через остатки дерева, спиленного танками, расчищавшими Дорогу. Хорошо. Это добавит немного трения. Как раз за краем Дороги были Джунгли, острая коса и что-то вроде заводи или болота.

– Кажется, этих существ на Дороге стало меньше, – заметила Элзбета. – Они движутся группками, их немного.

– Надеюсь, ты права, – впервые Ян почувствовал боль в ладонях, сжимавших баранку. – Сейчас едем на 10 километрах, машины следуют хорошо.

– Я не удерживаюсь!

Слова вырвались из динамика. Крик отчаяния.

– Кто ты? Назовись! – закричал Ян в микрофон.

– Поезд-два… растаскивает… Поставил на полные тормоза… все равно скольжу. КРАЙ!

Ян довел свой поезд до остановки автоматически, едва постигая, слушая крик боли. Звуки крушения, ломаемых частей. Затем тишина.

– Всем поездам остановиться! – приказал Ян. – Докладывать только в случае неполадок. Докладывайте.

Шипение статики. Больше ничего.

– Поезд-два, ты слышишь меня? Слушаю тебя, два, докладывай, – только молчание. Ничего. – Поезд три, вы остановились? – на сей раз пришел ответ.

– Это третий. Остановился нормально. Проблем нет. Существа по-прежнему идут через Дорогу. Впереди огромный след из раздавленных тел и крови.

– Достаточно, третий. Стартуй. Скорость минимальная. Докладывай сразу же, как только второй поезд покажется в зоне видимости. – Ян нажал кнопку внутренней связи. – Гизо, ты можешь услышать второй поезд?

– Я пытаюсь, – ответил офицер связи. – Нет сигналов от движителя. У Чана Тэкенга на поезде есть собственное радио, но оно не отвечает.

– Пытайся дальше…

– Есть. Сигнал, я его поймал…

Голос был задыхающийся, испуганный.

– …что случилось. Люди пострадали при остановке. Пришлите доктора…

– Это Поездной Мастер. Кто говорит?

– Ян? Это Ли Сяо. У нас тут паника, есть пострадавшие.

– К делу, Ли. Вы все еще воздухонепроницаемы, воздушные кондиционеры действуют?

– Насколько мне известно, да. И я надеюсь, мы не пробиты, потому что земля снаружи покрыта какими-то существами. Они ползут по машине, по окнам.

Ян сидел прямо, сосредоточенно – замкнутый, невидяще уставясь в передний иллюминатор, тяжело постукивая кулаком по баранке. Поезд сломался, но энергия все еще поступает. Следовательно, генератор движителя находится в действие. Если это так, то почему они не могут связаться с экипажем? Почему перестало действовать радио? Он не мог представить, что там произошло, но одно было точно: чтобы исправить неполадку, ему нужна была помощь. И пока он ее не запросил, он лишь понапрасну терял драгоценные минуты.

– Гизо! – закричал он в интерком. – Свяжись с танками немедленно! Скажи им, что у нас неполадки на поезде, и нам, возможно, понадобятся мускулы, чтобы его вытянуть. Мне нужны два самых больших танка и побольше троса. Пусть немедленно возвращаются на предельной скорости.

– Будет сделано. У меня на связи третий поезд.

– Подключи.

– Я вижу впереди поезд-два. Машины повсюду на дороге, некоторые даже занесло в джунгли. Я уже остановился, как раз за последней машиной.

– Ты видишь движитель?

– Не вижу.

– Можешь как-нибудь объехать?

– Никак невозможно. Это просто куча-мала. Я никогда не видел…

– Отключайся!

Гизо, офицер связи, вновь заговорил, как только Ян прервал связь.

– Опять говорил с Ли Сяо, с поезда-два. Вот он.

– Ян, ты меня слышишь? Ян?

– Что ты нашел, Ли?

– Я говорил с другой машиной. Они очень кричат и ничего не соображают, но я не думаю, чтобы кто-нибудь погиб. На машине разбиты какие-то стекла, но Чан Тэкенг готовит эвакуационные машины. Вот что важно: я разыскал по внутренней телефонной связи инженера.

– Он сказал тебе, что случилось?

– Все очень плохо. Я подключу тебя к нему по радио.

– Хорошо. Вильхо, это ты? Вильхо Кэйкки, ответь.

Радио зашуршало и затрещало, и сквозь разряд донесся далекий голос:

– Ян… это было крушение. Я находился в двигательном отсеке, когда мы стали скользить по Дороге. Я слышал, что Турту что-то кричал, а затем мы врезались во что-то очень твердое. Потом вода, и Арма…

– Вильхо, я тебя понял. Ты можешь говорить громче?

– Очень плохое крушение. Я стал подниматься по трапу и увидел воду. Она шла через люк. Мне, наверное, надо было их вытащить. Но они не отвечали… вода прибывала. Поэтому я захлопнул и задраил люк.

– Ты поступил правильно. Тебе надо было думать обо всем поезде.

– Да, я знаю… Но Арма Невелайнен… Она была штурманом…

У Яна не было времени думать об этом. Пусть это его план – привлечь женщин на помощь водителям, – только что погубил одну из них. Он должен был думать обо всех остальных, находившихся в поезде. Они были в опасности.

– Энергия еще держится, Вильхо?

– Пока лампочки зеленые. Движитель занесло вперед под острым углом. Должно быть, мы окунулись носом в болото. Все водительские приборы, радио – все разбито. Но генератор еще вращается, раструбы охлаждения наверху, должно быть, находятся под водой, и отсюда я могу обеспечить поезд энергией. Хотя и очень недолго…

– Что ты имеешь в виду?

– Здесь воздушное кондиционирование отказало. Температура растет очень быстро.

– Держись. Я заберу тебя оттуда, как только смогу.

– Что ты собираешься делать? – окликнула Яна Элзбета.

– Единственное возможное. Ты – за меня до моего возвращения. Возникнут проблемы – Гизо поможет. Когда прибудут танки, направь их к движителю поезда-два. Я их там встречу.

Когда Ян забрался в костюм с охлаждением, Эйно взял второй костюм, стянутый в тугой узел.

– Ты бы пустил меня, Ян? – сказал он.

– Нет. Подавай энергию. Я посмотрю, что там можно восстановить.

Он как можно быстрее вышел через заднюю дверь движительного отсека, услышал, как она захлопнулась за ним. Эйно уже выкачивал горячий воздух. Не спеша и не делая лишних движений, он вынул мотоцикл из ниши и застегнул на себе костюм. Лишь тогда он решил шагнуть в изнуряющую атмосферу.

Место снаружи походило на бойню. Существа были раздавлены, убиты, размазаны. Немногие увечные, ведомые все той же неведомой необходимостью, с муками ползли в джунгли. Густой слой голубой плоти и крови остальных покрывал дорогу. Поблизости от движителя это еще было сносно, но когда он завел мотоцикл и поехал обратно вдоль ряда неподвижных машин, стало гораздо хуже. Широкие колеса причиняли ужасные раны существам. Где прошли машины, огромные груды раздавленных тел покрывали поверхность. В конце концов ему пришлось вырулить на внутреннюю бровку Дороги, объезжая горелые участки. Здесь было опасно, но другого пути, кроме как по месту побоища, не было. Он очень медленно обогнул поезд и вернулся на полотно дороги.

Навстречу ему из джунглей вынеслось что-то огромное, когтистое и смертельное.

Ян лишь мельком заметил, как оно встало на дыбы; затем он дал на реостат полную мощность, и мотоцикл с визгом рванулся вперед, унесясь от этого существа, скользя по свежим трупам. Ян старался удержать руль, черпая башмаками скользкую мякоть – и все же рискнул заглянуть через плечо. Он снизил скорость. Зверь пировал, стоя над раздавленными телами – похоже, он позабыл о нем.

Поезд-два был впереди – пугающее зрелище. Машины разбросало по всей ширине Дороги и джунглям с обеих сторон. Движитель перескочил через край и увяз носом в болоте.

Забыв о бойне на Дороге, Ян пробирался к движителю. Причина трагедии была совершенно очевидна. Огромное обгорелое дерево столкнули с дороги. Оно остановило движитель, не дав ему повернуться в болото с головой. Но при этом толстая сломанная ветвь пробила армированное стекло переднего обзора. Смерть водителей была быстрой.

Не так-то просто было вытащить эту тяжесть из болотной тины. Но с этим позже. Прежде всего нужно было вытащить Вильхо. Ян остановился за кромкой движителя, затем, зажав под мышкой костюм с охлаждением, осторожно вскарабкался по тросам. Даже сквозь толстые перчатки чувствовался раскаленный металл, но его тревожило, жив ли еще инженер. Пришло время выяснить. Он снял крышку телефона возле заднего входа и закричал в него:

– Вильхо, ты меня слышишь? Вильхо, пусти!

Ему пришлось повторять дважды, пока он не услышал слабый голос:

– Жарко, горячо… не продохнуть…

– Станет еще горячее, если ты не будешь делать то, что я скажу. Я не могу открыть эту дверь, потому что ты задраил ее изнутри. Вильхо, тебе надо открыть ее. За ней нет воды. Скажи мне, когда будет готово.

Послышалось вялое царапанье, и, казалось, прошла вечность, прежде чем попавший в ловушку инженер заговорил вновь:

– Она открыта… Ян.

– Тогда ты почти выпутался. Отойди как можно дальше от двери. Я постараюсь войти очень быстро и закрыть ее за собой. У меня есть для тебя костюм с охлаждением, как только ты в него заберешься, все будет хорошо. Я считаю до пяти, потом войду.

Сказав «пять», Ян пинком распахнул дверь и ввалился в нее, бросив вперед костюм. Закрыть тяжелую металлическую дверь из-за отвесного угла оказалось много сложней. Но он уперся ногами в двигательную станину и нажал плечами. Дверь глухо захлопнулась. Вильхо не двигался, скорчившись на дальней стене. Когда Ян стал расталкивать его, глаза его открылись, и он даже слабо задвигался, помогая Яну натянуть ему на ноги толстые штанины костюмы. Руки – в рукава, шлем – на голову, грудь застегнута, охлаждение – на полную мощность.

Когда тело окутал прохладный воздух, инженер улыбнулся Яну сквозь лицевое стекло и с трудом поднял большой палец.

– А я думал, что уже готов. Спасибо…

– Тебе спасибо, в поезде все живы. Движитель может еще обеспечить их током?

– Никаких проблем. Я все проверил и поставил на автоматику, прежде чем меня одолела жара. Суровая штука.

– Тогда мы еще сможем убраться отсюда все вместе. Танки уже в пути. Давай поищем машину Ли Сяо и посмотрим, что случилось. Он поддерживает радиосвязь с моим инженером.

– Она шестая с линии.

Они пошли вдоль поезда, перешагивая через быстро разлагающиеся тела зверей, вызвавших аварию. Хотя машины загромождали дорогу под всевозможными углами, соединения и провода были, похоже, в целости, и благодарить за это следовало давно умерших инженеров-конструкторов. Люди в машинах возбужденно махали, увидев их, а он улыбнулся и помахал им в ответ. В одном из окон появилось гневное лицо Чана Тэкенга, рот его изрыгал неслышные проклятия. Он потряс кулаком и еще больше разъярился, когда Ян помахал и улыбнулся в ответ. Вильхо включил наружный телефон. Когда они подошли к двери, то долгие минуты звонили и кричали в микрофон, прежде чем некто внутри позвал ли Сяо.

– Это Ян. Ты меня слышишь, Ли?

– Это Вильхо с тобой? Значит, водители…

– Погибли. Видимо, мгновенно. Как там люди в поезде?

– Лучше, чем мы думали поначалу. Пара сломанных костей – это самое худшее из того, что произошло. Поврежденная машина освобождена и задраена. Чан Тэкенг имеет несколько настоятельных жалоб.

– Могу вообразить. Он нам помахал по пути сюда. Как насчет танков?

– Будут с минуту на минуту, я думаю.

– Если так, подумал Ян, мы сможем уехать отсюда, увезти людей живыми. Водителей надо заменить. Хотя это будет нелегко. Двое погибли. Как починить переднее окно? Тут много работы. И усталость вновь вцепилась в него, стремясь утащить вниз.