Похититель душ Деревянко Илья
Вся наша одежда остаются внизу, когда мы поднимаем девушку на алтарь. Ее тело изгибается, стремясь прикоснуться к нам, слиться в языческом древнем танце страсти, одурманенное похотью, подверженное чарам. Воля сломлена, забыто собственное имя, прошлое и настоящее, страх и вера в Бога, которого она еще недавно так отчаянно защищала. Несколько триумфальных минут животной страсти кажутся бесконечными и мгновенными одновременно. Жар, исходящий от наших тел, заставляет превращаться Белые слезы Ори в капли воды еще в воздухе, они шипят, соприкасаясь с нашей кожей, и, отлетая, превращаются в пепел, опадающий на каменный пол. Крик рвется с губ девушки в момент абсолютного экстаза. Ее энергия льется в меня, все ее мысли, мечты и воспоминая. Я заношу кинжал над изогнутым подо мной беззащитным телом Плейоны, когда широкий световой столб и одновременно со сверкнувшим острием ударяет в ее грудь. Вспышка озаряет зал, ослепляя нас, рассыпаясь мириадами мерцающих бликов. Изумрудные глаза Плейоны останавливаются на мне, застывая в изумлении, одинокая слеза вытекает из уголка глаза, стекая по щеке, на приоткрытых губах по-прежнему блуждает блаженная улыбка. Пронзенное острым лезвием сердце девушки делает последний слабый толчок и замирает. Одновременно световой столб исчезает, и огромный зал на некоторое время погружается в абсолютную густую тьму.
Мгновение спустя одно из зеркал начинает мерцать, пока вся его поверхность не наполняется переливающимися потоками света. Я спускаюсь по ступеням алтаря вниз, держа на руках мёртвую девушку, чья кровь гулко капает на мраморные плиты. Я несу ее к Седьмому зеркалу Креона. Вершина мироздания. Конечный пункт, в который суждено прибыть еще одной рие. Но это не смерть… Начало. Все, как я обещал. Приблизившись к единственному активному порталу, я опускаю ее в мерцающий проход, и она исчезает в переливающейся эфирной воронке.
И когда это происходит, остальные зеркала поочередно вспыхивают, лучи небесных светил снова проникают через отверстия в сводах дворца, создавая игру света и тени на стенах и мраморном полу, разбитом на секции, каждая из которых ведет к одному из зеркал.
Все кончено. Ритуал свершился.
– Ты говорил, что мы близко, что ты чувствуешь энергию Асписа где-то совсем рядом! Но ничего не произошло! Снова! – раздраженно говорит Нуриэль, быстро натягивая на себя одежду. Я поднимаю на него тяжелый взгляд, ощущая кипящую внутри энергию, бегущую по вздувшимся венам, и беснующиеся силы, напитанные свежей кровью, пролитой на алтаре. Вся моя жизнь состоит из череды жестоких убийств и войн, где в прямом противостоянии теряешь счет своим жертвам. Их крики, предсмертная агония, их мольбы о пощаде для меня, как самое изысканное вино. С каждым разом становится все сложнее сдерживать себя. Иногда я сам не понимаю того, что ношу внутри, того, чем являюсь.
– Ты разве плохо провел время? – низким вибрирующим голосом спрашиваю я, чувствуя себя переполненным мощью и благословением темного Бога.
– Что, Сах тебя побери, с твоими глазами? Они такого же цвета, как рукоятка кинжала. – отшатнувшись, произносит Нур, пристально глядя на меня. Я опускаю голову, завязывая шнуровку на груди. Побочное явление проявляющейся магии, контролировать которую не всегда получается. – И неважно, как я провел время, мы до сих пор не получили Аспис Элиоса. Что, если рии, вообще, не обладают знаниями о Асписе, и оружие Ори утеряно безвозвратно во время Черной жатвы?
– Сах дал своим жрецам знания о Зеркалах, а Ори своим – об Асписе. И то, что я являюсь хранителем Врат разве не прямое подтверждение того, что где-то есть хранитель Асписа? И, кстати, мы убрали еще одну претендентку на твой престол, – сухо напоминаю я.
– В пророчестве нет ни слова о том, что Великим царём может стать женщина. Напомни, почему я слушаю тебя?
– Возможно потому что я причина того, что ты сейчас имеешь, Нур. И того, что ты вообще жив.
– Ты всего лишь темный жрец, – высокомерно заявляет Нуриэль. Я скептически улыбаюсь, глядя на него.
– Всего лишь жрец, который воссоздал для тебя Зеркала Креона и управляет твоей армией и флотом, прикрывает твою спину во всех сражениях. Конечно, это сущая ерунда, и ты прекрасно справился бы сам, – иронично выдаю я, заставляя Нуриэля помрачнеть. Ему нечего ответить, и он прекрасно знает, что я нужен ему больше, чем он мне. Мне стоило неимоверных сил завоевать подобное доверие, которое было подорвано лишь однажды.
Мой взгляд падает на алтарь, привлечённый золотистым блеском. Прищурившись, я пытаюсь разглядеть, что там может сверкать.
– Куда ты смотришь? – спрашивает Нур.
– Там что-то есть, – задумчиво произношу я, направляясь к лестнице. Быстро поднимаюсь по ступеням к алтарю и застываю, ощущая, как внутри нарастает напряжение. На окроплённом свежей кровью гладком камне лежит золотой браслет в форме змеи, глаза которой инкрустированы фиолетовыми камнями. Украшение на руке Плейоны выглядело иначе. Перепутать невозможно, ведь то, что я вижу сейчас, было сделано моими руками…. Это подарок, который много лет назад носила другая девушка.
– Мандиса, – шепчу я, прикасаясь к браслету, глядя в змеиные глаза, мерцающие аметистовым светом. – Что происходит? – этот вопрос я задаю уже мысленно, вскидывая голову и оглядываясь по сторонам. Воздух становится тяжелым, горячим, густым, обжигая мои легкие при каждом вздохе. Я помню эти ощущения. Невозможно…. Холодный пот выступает на лбу, несмотря на то, что моя кожа пылает. Я перевожу взгляд на поверхность Третьего Зеркала Креона, чувствуя чужеродную энергию, пытающуюся приникнуть извне.
– Что там, Кэл? – спрашивает Нуриэль, но я не слышу его, неотрывно глядя на расширяющуюся энергетическую воронку в портале.
Чтобы там не было, оно близко.
– Тебе нужно уйти, Правитель. Я должен все здесь очистить, – коротко бросаю я.
– С превеликим удовольствием, – отзывается Нур. – Мне необходимо выпить, смыть с себя кровь и поразвлечься с очередной красавицей из моего харима, которую не придется убивать.
Нуриэль уходит, оставляя меня одного. Спускаясь по ступеням, я направляюсь к мятежному порталу, вытягивая руку ладонью вперед, пытаясь понять характер энергии, которая пытается проникнуть в наш мир. Вращающаяся звездная туманность рассеивается, но за ней ничего нет кроме черной бездны. Опускаю руку, чувствуя себя одураченным.
– Что за игры? – произношу тихо, разворачиваясь и намереваясь покинуть зал. Делаю несколько шагов, глухим эхом отражающихся от стен. Но внезапная оглушающая тишина заставляет меня остановится. Я оборачиваюсь, замечая, что теперь все зеркала Креона начинают мерцать и искрить, лучи света рассеянно мечутся по стенам, испуганно заглядывая в пульсирующие бездны миров и выскальзывая прочь. Короткая вспышка, как удар молнии, я оказываюсь в кромешной темноте, словно проваливаюсь в абсолютный безвременный черный вакуум, не чувствуя ничего кроме ледяного дыхания Темного Бога, открывшего мне свои объятия.
Лианна
– НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! НЕ НАДО, КЭЛОН! – леденящий душу крик резко обрывает мой сон, и я резко сажусь на постели. Мой крик. Тяжело дыша, нервно провожу ногтями по запястью и, цепляясь за спутанные волосы, лихорадочно сжимаю их в дрожащих кулаках. По спине струится пот, ночная рубашка, которую мне дали в больнице, прилипает к телу, пока я пытаюсь отдышаться, прийти в себя и справиться с очередным приступом безумия. С этими образами, снами, галлюцинациями, которые проникли в мой разум словно паразиты и пожирают его изнутри.
– Не делай этого, Кэлон, — сами повторяют мои губы. Жутко и страшно. После клинической смерти мое тело все чаще живет отдельной жизнью, а я даже врачу боюсь рассказать о видениях, которые меня мучают. Если я попаду в психушку, кто тогда позаботиться о Крисе?
Переведя дух, обнимаю колени и раскачиваюсь на кровати, пытаясь вспомнить последний кошмар до мельчайших деталей. Ничего нового — уже который день мне снится один и тот же сон, но когда я просыпаюсь, то почти ничего не помню кроме лица Кэлона, склоняющегося надо мной. Я чувствую себя такой беззащитной под его взглядом, и дело не только в магнетической, притягательной и темной силе его глаз. Ощущаю, как хочу…но не могу пошевелиться, словно мое тело связано по рукам и ногам и приковано к холодному камню. Там в моем кошмаре я нахожусь в полной власти незнакомца, и меня терзают противоречивые чувства, которые испытывает Мандиса. Красивое имя. Я всегда понимаю, что снова слилась с Исой во сне, когда вместо своих белокурых прядей сжимаю огненно-рыжие с красными переливами локоны.
И Кэлон надо мной кажется таким реальным, настоящим. Я чувствую огромную, необъятную силу, исходящую от незнакомца. Как внутри все переворачивается, а каждая клеточка вибрирует от страха. Страха смерти.
«Я убью тебя, Мандиса» — эти слова врезались мне в память, и мое подсознание анализирует обрывки сна, показывая размазанную картинку. Кэлон каждую ночь убивает меня, а я просыпаюсь в момент смерти. Это все, что я точно знаю: детали и сокрытая истина ускользают от меня, оставляя в голове лишь одну пульсирующую в висках мысль: он убийца.
К счастью, это всего лишь сны…, и все, что я должна понять, это то, что здесь, в реальной жизни мне ничего не угрожает. Но почему, черт возьми, я уже запуталась, где сон, а где реальность?
Вспоминаю его взгляд, молочно-голубого цвета радужку с угольной окантовкой. Никогда не видела таких глаз — демонических, бросающих в дрожь, светлых и в то же время пугающих своей убийственной мощью. Под прицелом его взора чувствую себя невинной жертвой на эшафоте, которой вот-вот отрубят голову. Но Кэлона, судя по моим ощущениям, интересует вовсе не моя голова, а сердце. Или тело… Меня пробирает озноб, когда всего на миг я чувствую прикосновение его горячих ладоней к груди. Боже, что я несу? Какие еще горячие ладони? Кэлона не су—ще—ству—ет!
— Кто такой Кэлон?! — вздрагиваю, когда комната резко озаряется светом. Медленно поднимаю взгляд, наконец замечая Оуэна. Он выглядит изможденным, уставшим, замученным. Под глазами лежат глубокие тени. В руке Смит сжимает пустую бутылку виски, а другой нервно потирает покрытую небрежной бородой челюсть. Что с ним стало без меня за эти две недели?
– Какого черта? Я себе места не нахожу, целыми днями жду, когда разрешат навестить тебя, а ты зовешь во сне какого-то ублюдка? – несмотря на нарочито-спокойный тон его голоса, Оуэну не удается скрыть свою ревность и раздражение.
Мне самой очень интересно знать ответ на его вопрос. Я смотрю то в его затуманенные глаза, то на пустую бутылку. Пить в одиночестве? Это не про Оуэна. Неужели так сильно переживает за меня?
Я ничего не отвечаю, просто откидываюсь на подушки и надуваю губы, погружаясь глубоко в себя. Смит знает, что я ненавижу, когда он начинает хамить или разговаривать в таком тоне, словно я в чем-то виновата. Едва сдерживаю улыбку, когда мой взгляд скользит по столику рядом с кроватью: его украшает огромный букет роз в шляпной коробке золотистого цвета. Рядом с цветами лежат мои любимые сладости. И несколько коробочек от Тиффани. Черт, это мило. Но я уже мысленно прикидываю, за сколько смогу продать подаренные Оуэном украшения. Я очень редко оставляю его подарки себе, а стоимость одного браслета равна месяцу полного ухода за Крисом и двухнедельному запасу лекарств.
– Ты так и будешь молчать? – спокойно спрашивает Смит, медленно приближаясь к моей постели.
Сжимаю губы, вздернув подбородок. Меня по-прежнему не устраивает тон, которым он говорит со мной.
– И откуда ты вылезла такая гордая, бл**ь? – рявкает Оуэн. Напрягаюсь, словно струна, но не подаю вида. Даже бровью не веду, игнорируя его истерику. Чтобы он ни сказал, мне плевать. В моменты пьяной ревности он обожает напоминать мне, что я содержанка при «принце голубых кровей». Явно забывая о том, что ведет он себя не как принц, а как истеричный маменькин сынок.
– Тебя же подкинули. А строишь из себя королеву, – после таких слов он еще смеет садиться на мою кровать. Смит берет меня за руку, и я сразу пытаюсь освободиться от его хватки. – Я чуть с ума не сошел, понимаешь? Зачем ты приняла столько таблеток, зачем, куколка? – уже спокойно и даже нежно произносит Оуэн, поглаживая мою ладонь и что-то бормочет себе под нос о том, что «я самая лучшая и красивая, а он просто идиот, который испугался за мою жизнь». Тешу свое самолюбие, наблюдая за его пьяным унижением, и ехидно смеюсь внутри себя.
– Не трогай меня, – снова пытаюсь вырваться, проверяя, насколько сильно держу его в своих цепких руках. Это так странно… рядом с Оуэном я и правда себя чувствую королевой, несмотря на то, что это он мой покровитель, он тот, кто полностью меня обеспечивает. А во сне ощущаю полное подавление воли другими мужчинами. Может эти сны – не более чем проекции моих неадекватных желаний? И это пройдет?
– Ты пьян, отвали, Оуэн! – шиплю я, не испытывая к парню ничего кроме раздражения.
– Я уже два года, как пьян тобой. Когда я понял, что ты могла умереть, я чуть с ума не сошел…
– О да! Когда отошел от очередной дозы дури. Не верю, – отрезаю я, отводя взгляд в сторону. – Ты был под кайфом. Тебе было плевать. Когда меня увезли, ты наверняка разделил со своим другом очередную шлюху…Мне это надоело. Я хочу порвать наши отношения, – слова соскакивают с губ, прежде чем успеваю их обдумать. На самом деле я лукавлю. Хочу посмотреть насколько он в моей власти, на что он готов, чтобы оставить меня себе.
– Крошка… ты…. Что ты такое говоришь? – он крепче сжимает мою ладонь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расплыться в зловещей ухмылке. Не знаю откуда во мне все это, откуда столько смелости и дерзости. Но это отличный способ дождаться от Оуэна исполнения любого моего желания.
– Нет, нет, нет. Я не отпущу тебя. Ты же знаешь. Ты моя куколка, только моя, – нежно приговаривает он, упираясь губами в мою ладонь. Глыба льда в моей груди никак не откликается на его нежные слова и действия, и мне даже немного жаль…, потому что в каком-то нереальном, придуманном сне мое сердце превращается в источник огня за пару секунд от одного взгляда Кэлона, а здесь… я ничего не чувствую.
Тебе здесь нет места.
– Скажи, что мне сделать? Хочешь, чтобы я стал другим? Этого не будет. Но и мои чувства к тебе не изменятся. Ты моя любима куколка, —пьяным голосом шепчет Смит, покрывая поцелуями тыльную сторону моей ладони. Возвожу глаза к небу, пока он не видит, но снисходительно терплю проявления его нежности.
Закрываю глаза, и вдруг сознание озаряет реальная яркая картинка. Я вижу бирюзового цвета море, волны которого искрятся под лучами солнца. И не только солнца… На небосклоне застыли еще несколько бледных планет, и у меня дух захватывает, когда я смотрю на этот парад звездных гигантов. Удивительно красивое место, пропитанное морским воздухом. Меня снова тянет к воде. Может быть, испытавший сильный стресс организм нуждается в умиротворяющем звуке морского прибоя.
– Я хочу спокойствия, Оуэн. Хотя бы недели на две. Никаких вечеринок. Хочу, чтобы мы остались с тобой вдвоем. Чтобы никто не мешал нам… Где-нибудь на корабле посреди моря, – уже спокойным, мелодичным голосом произношу я, заглядывая ему в глаза. Он не сможет устоять перед моим взглядом «послушной девочки».
– Хорошо, милая. Я это устрою. Корабль не обещаю, но яхта тебе обеспечена.
– И никаких вечеринок на яхте? – уточняю я.
– Нет. Даю слово, – его взгляд пристально скользит по моим обнаженным ключицам. Неисправимый болван. Уверена, мысленно он уже имеет меня на яхте в разных позах. Ну… хотя бы так. Зато никаких вечеринок, на которых я снова могу совершить то, что уже сделала. Я ведь не понимала, что творю. Не знаю почему взяла и проглотила столько таблеток сразу. Руки сами тянулись…
– Как только тебя выпишут, мы уплывем в открытое море. А пока набирайся сил.
– Хорошо. Спасибо за заботу. Цветы очень красивые, – благодарю его я, когда Смит обнимает меня, и прижимаюсь к его груди. Слышу, как прерывисто бьется сердце Оуэна, в то время как мое отбивает спокойный ритм.
– Так кто такой Кэлон? – вновь интересуется он, находя мои губы своими. Смит покрывает мое лицо нежными поцелуями, и я позволяю ему это делать, автоматически издавая нежные стоны. Я действительно, как кукла. И я устала от этого… Я хочу жить, а не существовать. Мне кажется, что даже до клинической смерти я не ощущала себя такой бесчувственной, как сейчас. Ведь и дуре понятно, что Оуэн любит меня, любит. По-своему, но любит. И любая другая бы была благодарна судьбе за подобного «покровителя», но я вижу в Оуэне больше источник дохода, чем мужчину, который способен зажечь мое сердце.
– Думаешь, я знаю? Это всего лишь сон, Оуэн, – уверенно успокаиваю Смита и уже тянусь к его губам сама, нежно обхватывая их, даря ему медленный, дразнящий поцелуй.
Да. Это всего лишь сон. Хотела бы я, чтобы это было правдой…
Потому что после нескольких дней в больнице, проведенных в подобном бреду с реалистичными снами, я больше не хочу засыпать. Или наоборот хочу…, чтобы снова испытать то, что могу ощутить лишь во сне.
Мне стало мало реальности. И здесь для меня нет места.
***
Бессонница. Она мучила меня все дни, которые я провела в больнице. Я вздрагивала и впадала в оцепенение от любого шороха в коридоре, а потом часами смотрела в потолок, боясь уснуть. Каждый раз, когда проваливалась в забвение, я видела лица тех двух мужчин. И снова Кэлон убивал меня… Я просыпалась от острой пронзающей боли в груди, словно с меня живьем сдирали кожу, а на губах чувствовала вкус собственной крови…
Все как в идиотских передачах по телевизору. Тех самых, где рассказывают о том, как люди после клинической смерти приобретают паранормальные способности, либо сходят с ума. Не думала, что со мной случится подобное.
К воде тянуло так, что я могла среди ночи подойти к окну и часами всматриваться в темные, невидимые воды Эгейского моря.
И только после этого засыпала.
После еще двух недель восстановления в частной клинике мне стало лучше. Не изменилось только одно: каждую секунду я ощущаю себя другой, лишней, чужой, ненужной…несмотря на то, что Оуэн чуть ли не пылинки с меня сдувал. Конечно, он изголодался и соскучился, и как только мы вышли в открытое море, Смит утащил меня в каюту, где мы три дня не вылезали из постели.
Ничего особенного. Приятно, хорошо, привычно…секс с Оуэном давно стал для меня скучной рутиной, но почему-то я за эти два года так и не надоела избалованному миллиардеру.
Радует, что Оуэн и правда отменил все встречи и вечеринки. Вечера мы проводили на палубе, он заливал в себя виски, а я наслаждалась вином, которое изготавливают исключительно на острове Санторини.
– Ветер все никак сегодня не успокоится, – тяжело вздыхаю я, кутаясь в теплый, вязаный кардиган – очередной подарок Оуэна. Еще утром ветер испортил мне укладку, но ближе к ночи его порывы стали просто невыносимыми, пробирающими холодом до костей. Оуэн уже в который раз намекает мне на то, что пора бы «пошалить» в каюте, но что-то останавливает меня. Может быть огромная луна и небо, утопающее в ярких звездах. Такие не увидишь в Нью-Йорке и даже на Санторини. Только в дали от городов: в открытом море, в пустыне, в горах…. От луны, и я вовсе не могу отвести взгляд, постоянно выискивая на белом пятнышке новые причудливые тени.
– Черт, мне уже хреново, – смотрю на Оуэна и только сейчас замечаю, какой он бледный, несмотря на южный загар. Мощный порыв ветра дует прямо мне в лицо, и на миг я теряюсь, не в силах вдохнуть.
– Жуть, – покашливает Оуэн, делая большой глоток виски прямо из горла. – Детка, пойдем внутрь.
– Тебе плохо?
– Да, черт возьми, – ругается он, его смазливо лицо искажается гримасой боли. – Морская болезнь или паленый виски, – судя по виду, Смита тошнит.
– Да, пойдем. Я жутко замерзла, – вспоминаю, как еще днем мы сходили с ума от жары.
К тому времени, как мы доходим до лестницы, Оуэн едва стоит на ногах.
– Проклятье, – слышу, как он ругается и быстро спускается внутрь, забыв обо мне. Яхта сильно раскачивается, меня мотает из стороны в сторону, но я не испытываю тошноты. Наоборот, ощущаю бьющую током силу через кончики пальцев, пока цепляюсь за железные поручни. Сама не замечаю, как снова оказываюсь на палубе. Бутылка вина съезжает со столика и со звоном разбивается на полу.
Подхожу к носу яхты, всматриваясь в темноту перед собой, и у меня создается четкое ощущение того, что я парю… там, где нет времени и пространства. Всего мгновение, и мощные, крупные капли дождя падают на мои щеки, лоб, скулы… Кардиган за считанные секунды промокает насквозь. Я хочу уйти, понимая, насколько опасно здесь находиться, но ноги будто прилипают к полу. А взгляд не отвести от горизонта… Внутри все сжимается, когда небо озаряется ослепительной вспышкой молнии. От звуковой волны грома яхту трясет еще больше, но я не испытываю страха. Черт возьми, что-то внутри меня радуется этой внезапной и ужасающей вакханалии, которую устроила природа…
Завораживающее зрелище. Не могу пошевелиться, когда замечаю на линии горизонта вращающийся огромный вихрь, несущийся прямо на яхту.
Ветер срывает с моих плеч кардиган и отбрасывает волосы за спину, пока я отчаянно цепляюсь за поручни, осознавая, что недооценила масштаб стихийного бедствия…
– Помогите! Кто-нибудь! – истошно кричу я, когда новый порыв ветра чуть не сбивает меня с ног. Еще крепче обхватываю мокрые поручни. Волосы и крупные капли дождя остервенело и больно царапают лицо. Я опускаю взгляд вниз, туда, где под яхтой чернеют бушующие волны, и не чувствую ничего… В голове полнейший туман, словно мне только что вкололи убийственную дозу снотворного. Мои пальцы врезаются в железную балку в момент, когда сильнейший заряд тока пронзает все мое существо, и от этого удара я сгибаюсь пополам и падаю за борт. Холодные волны поглощают меня меньше чем за секунду. Я должна попытаться выплыть и позвать на помощь, но инстинкт самосохранения в глубокой спячке, как и мое сознание. Иду ко дну… Легкие пустеют, а голова раскалывается от силы давления. Непроглядная тьма проглатывает меня, и мне уже знакомо это чувство.
Это конец. И на этот раз – меня никто не спасет.
Мерцающие звезды калейдоскопом проносятся перед внутренним взором, вращаясь, сужаясь, погружая меня в транс и забвение. И снова словно жуткие щупальца обвивают мое тело, забирая жизнь и поглощая сознание. Заполняя его гулом странных голосов и образов, которые я больше не в силах понять…короткая вспышка света, после которой уже ничего не будет. Я знаю. Никогда.
Здесь меня больше нет.
Глава 3
«И как же Душу Мне вернуть?!… Из рук, которые не держат…
Лети Душа, Ты не одна… Но просится Она обратно… к Сердцу…»
© Лана Жорж
Кэлон
Тьма шепчет, говорит со мной, и, мне кажется, я узнаю этот голос, который взывает ко мне. Бесконечная бездна, сердцевина абсолютного зла. Черное солнце ледяной пустыни. Моя душа. Мой дом.
– Кэлон, – кричат тысячи голосов, отдаваясь болезненной пульсацией в голове, и я вскидываю голову, пытаясь рассмотреть в непроглядной мгле лицо своего Бога. Но могу чувствовать только его мощь и его волю, перетекающую в меня темным ядом…. – Заверши свое предназначение. Яви мое могущество жалкому миру Ори.
Я закрываю глаза, чувствуя, как меня омывает стремительный поток чистой энергии и задыхаясь от близости Его Величия.
И Он опускает меня так же внезапно, как призвал, сохраняя отголоски силы в моих венах.
Открывая глаза, я понимаю, что по-прежнему стою в зале дворца Нуриэля в окружении Зеркал Креона спиной к алтарю, где недавно пролилась кровь белокурой Рии.
Вдыхая воздух полной грудью, прогоняю остатки оцепенения, мелкие кристаллы льда осыпаются с моей одежды. Расправляю плечи, и внезапно ощущение чужеродного присутствия проносится сквозь все мои энергетические радары. Резко оборачиваясь к алтарю, я застываю, не веря собственных глазам.
На верхней ступени лестницы, пошатываясь на стройных ногах, стоит невысокая девушка с длинными волосами, завивающимися во влажные кольца, и в странной одежде, с которой стекает вода. Если бы я находился чуть дальше, то мог бы подумать, что встреча с Темным Сахом откинула меня на несколько минут в прошлое, и передо мной сейчас стоит Плейона, еще не принявшая свою смерть от моих рук.
Но это не она.
– Что за черт? – с ужасом глядя на меня, восклицает девушка. По всей видимости она тоже не особо ожидала встречи со мной. Я сжимаю рукоятку кинжала за поясом, пристально разглядывая незнакомку. И она делает тоже самое. Осматривает меня с головы до ног, начиная дрожать от холода. – Какого хрена?
Девушка продолжает говорить непонятные мне слова, и я делаю шаг вперед, собираясь выяснить, кто она такая, и как здесь оказалась. Ни одна смертная не способна выдержать мощь Зеркал Креона. В голове мелькнула абсурдная мысль, что во время моей короткой встречи с Темным Богом она прошла сквозь одно из зеркал Креона. Попытки вторжения случались и раньше, но я всегда их останавливал, блокируя переходы.
– Эй, парень. Тебе лучше стоять на месте, – выставив руку вперед, девушка отступает назад. – Это ад? Я поэтому тебя видела? Ты что-то типа Вестника Смерти или Дьявол?
– Ты меня видела? – задумчиво спрашиваю я, наклонив голову на бок.
– Боже, я тебя понимаю, – изумленно говорит она, распахивая ресницы шире.
– Я не Бог, – раздражённо качаю головой. И уточняю с мрачной улыбкой: – Пока не Бог.
– Супер. Ты разговариваешь. Только не подходи, хорошо? Я готова к переговорам, – продолжает нервно щебетать девушка, пятясь назад. И с каждым моим шагом в ее сторону начинает трястись еще больше. Страх незнакомки очевиден, и мне даже не нужно использовать свои ментальные способности, чтобы осязать его.
– Кто ты такая? – требовательно спрашиваю я, направляясь к ступеням. Девушка натыкается спиной на алтарь, и инстинктивно оборачиваясь, смотрит на него. Вопль животного ужаса разрезает высокие своды зала.
– Это кровь, да? – задыхаясь, спрашивает она, делая роковую ошибку, поворачиваясь ко мне спиной.
– Да. Кровь, – спокойно отвечаю я, неумолимо приближаясь. Пытаюсь просканировать ее на принадлежность к какому-либо из миров, скрывающемуся за порталом, но натыкаюсь на непробиваемый блок. Мощная защита и способность проходить через портал может быть дана только представителю высших цивилизаций. Она не примитивная. Однако явно мне не помощница, и судя по ее реакциям, сама не понимает, что здесь делает. В любом случае ей здесь не место.
Я страж Зеркал Креона, назначенный темным Богом, и в мои обязанности входит устранение любых нарушений равновесия. Представители других миров, проникшие на Иас, подлежат уничтожению, как угроза. А жаль…. Мокрая одежда подробно подчёркивает очертания тела девушки и то, что я вижу, не оставляет меня равнодушным. Не уверен, что ей придется по вкусу мое предложение, а долго уговаривать женщину я не привык. Между нами остается всего несколько шагов, и я достаю кинжал, крепко сжимая его в руке. Но что-то останавливает меня, не дает нанести решительный удар. Возможно, едва ощущаемый смутно-знакомый аромат ее волос и поток хаотичных мыслей, который я начинаю неожиданно считывать, но не успеваю понять из-за спутанности образов, которые она видит. Она не отсюда, чужая, и у меня есть только один вариант решения вопроса. Но я медлю.
Меня не покидает странное тревожное ощущение, появившееся еще до начала ритуала жертвоприношения, попеременно то возрастающее, то утихающее. Энергия Врат была нестабильна с самого начала, но я не определил источник, я пропустил ее. Моя ошибка. Нет никакой возможности отправить ее обратно. Во-первых, девушка теперь знает об этом месте, а во-вторых, я не знаю, откуда она пришла. Я могу пробиться сквозь блоки ее сознания, но, скорее всего, и в этом случае она обречена. Ее разум не выдержит подобной процедуры. Много раз во время военных походов мы брали в плен полководцев противника, и я лично проводил дознание. Некоторые сходили с ума, и мне приходилось добивать их, другие умирали еще во время процедуры. Но я всегда получал то, что хотел, однако подобные развлечения стоили мне нехилой энергии, которую после приходилось восстанавливать различными способами. Имеет ли хоть малейший смысл напрягаться ради этой девчонки, если она все равно умрет? Или свихнется. Куда приятнее разложить ее на каменном полу, сорвав мокрые тряпки, и попробовать на вкус бледную кожу, растерзать хрупкое тело, заставив ее кричать от боли.
Много сотен лет назад сразу после падения Минтаки я провел рабов через второе Зеркало Креона из нижнего мира в помощь Нуриэлю для построения новых городов и храмов. Это не было нарушением, я принес клятву Саху, что восстановлю равновесие. И я сдержал слово. Все они были убиты после выполнения миссии. Отчаянные крики были слышны на сотни километров, достигая самых отдаленных сел, где люди в ужасе запирали свои дома. И этот зал утопал в крови, которая стекала алыми ручьями вниз по лестницам, окрашивая склоны дворца в красно-бурый цвет. Я убил их хладнокровно, выпустив на охоту за живой плотью своих черных огромных псов, никогда не знающих насыщения. И никогда, ни в одну из ночей белой Луны мне не снились их предсмертные вопли.
И все-таки я медлю, наблюдая, как незнакомая девушка, проникшая из чуждого нам мира, склоняется над алтарем, привлеченная блеском золотого украшения. Ее волосы тяжелыми влажными локонами спадают с плеч, скрывая утонченные нетипичные для наших женщин черты лица. Мне кажется, что я вижу едва заметное свечение, исходящее от белоснежной кожи ее рук, когда она протягивает правую руку.
– Не трогай! – резко бросаю я. Но девушка словно не слышит. Завороженная, она прикасается к браслету кончиками пальцев, исследуя изогнутые линии драгоценного металла.
– Я видела его раньше, – едва слышно шепчет она. И резко обернувшись, смотрит мне прямо в глаза. Мой взгляд удивленно, пристально изучает необычные черты незнакомки. Полные губы и миндалевидные распахнутые глаза, в которых сверкает чистый, ничем неприкрытый ужас. Оттенок ее волос тоже необычен и напоминает блеск белой луны в зените своего рассвета. Я вдруг понимаю, что не могу оторвать от нее глаз. Пальцы покалывает от желания прикоснуться к ней, потрогать на ощупь. Что за наваждение?
– И тебя я тоже видела. Что происходит? Где я? Кто ты такой, черт побери? И почему опять мне снишься? – тихий тонкий голос срывается от страха, но она не отводит взгляд.
Как ей удается выдерживать взгляд черного жреца?
Я перебираю в уме образы, которые получаю от нее, пытаюсь понять, к какому миру она принадлежит, и к собственному потрясению ищу способы удержать ее здесь, не сломав раньше времени.
Ее взгляд опускает на зажатый в моих пальцах кинжал со следами крови Плейоны. Мои пальцы тоже запачканы бурыми подсохшими пятнами. Алые капли с глухим всплеском срываются с алтаря на каменный постамент, образуя небольшие бардовые озерца. Девушка вскрикивает, оценив открывшуюся ей картину по достоинству, и прижимает ладонь к губам, пытаясь удержать немой вопль.
– Что? Ты собираешься убить меня? За что? – в меня ударяет волна чужого отчаяния и боли, и неожиданно для самого себя я испытываю подобие смущения за то, что она видит меня таким. Почему, Великий Сах?
– Ты нарушила границы моего мира, – бесстрастно сообщаю я, прогоняя кратковременное сомнение в принятом решении.
Бездна ужаса и непонимания, отрицания происходящего плещется в темных зрачках, смертельная бледность разливается по впалым щекам. Совсем юная. Девочка. Я не чувствую в ней огромного жизненного цикла. Ее путь был недолог. Но больше всего меня потрясают аметистовые радужки ее глаз.
Великий Сах. Я знаю это лицо.
Воздух кажется полностью выходит из моих легких. Я видел ее сотни лет назад, и тогда мне казалось, что это Элейн наводит миражи, пытаясь запутать меня, сбить с толку. Она пыталась спасти ее. И я тоже…. Хотя она и не заслужила.
Я знаю, кто передо мной.
Ни капли сострадания не остается в моем вспыхнувшем яростью сердце.
Она не должна быть здесь! Время еще не пришло.
Девушка даже вскрикнуть не успевает, когда одним резким движением я хватаю ее за горло, приподнимая над каменным постаментом, и глядя в испуганные глаза, безжалостно вторгаюсь в сознание всей мощью своей силы, ища там недостающие кусочки головоломки.
– Как ты прошла, как, мать твою, Мандиса! – рычу я, сжимая ее горло все сильнее. Огромные глаза становятся еще больше, мерцая потаенным светом. Огненная рия. Это она. – Сах свидетель, я не призывал тебя!
Девушка беспомощно дергается, пытаясь безуспешно вдохнуть, розовые пятна проступают на щеках, и я понимаю, что убиваю ее, но уже зная то, кем она является, уверен, что ей ничего не грозит. Мои руки для нее не смертельны. А вот ее…
– Покажи мне! – яростно кричу я, приближая своё лицо к ее, имея в виду последние воспоминания перед тем, как она оказалась здесь. И в этот момент девушка хватает меня за запястья обеими руками, и я вздрагиваю от шипящего звука горящей плоти. Моей плоти. Пальцы инстинктивно разжимаются, и я она падает на каменный пол, хватая ртом воздух и испуганно пытаясь отползти подальше от меня. Я с нарастающим гневом смотрю на новые отметины, которые оставила огненная рия на моей коже. Почерневшая вздувшаяся кожа на запястьях уже начала лопаться и сочится кровью. Боль, охватившая всю руку от запястья до плеча, яростной пульсацией бьется в венах, поднимая во мне волну ослепляющего гнева.
Obsena! Она снова это сделала! Змея! Я уничтожу ее.
В два шага оказываюсь рядом с трясущейся от страха рыдающей девушкой, хватаю ее запястья, опрокидывая ее на алтарь. Она бьется и сопротивляется, продолжая кричать и произносить странные слова.
– Ублюдок, чудовище. Слезь с меня, урод. – вопит она, когда я наваливаюсь на нее сверху всей тяжестью своего тела, распластываю под собой прямо на вязких лужицах чужой крови. Стискиваю ее запястья пальцами одной руки, запрокидывая их вверх.
Ничего не изменилось.
Мы по-прежнему враги. И она все так же ненавидит меня. Ее взгляд пылает, и в глубине черных зрачков я вижу огненные всполохи. Если я отпущу ее, она сожжет меня заживо.
– Я должен тебя вернуть обратно, Иса. Слишком рано, – устало и с нотками сожаления говорю я. Она вздрагивает всем телом, и я ощущаю, какая она теплая, мягкая подо мной. Надавливаю сильнее, заставляя ее ноги раздвинуться, и она ошеломлённо смотрит мне в глаза, приоткрывая губы, словно пытаясь что-то сказать. Ее губы выглядят иначе, как и другие черты лица. Даже волосы. Огненная Мандиса исчезла. Такая нежная кожа, сладкая. Я помню… А ты, Иса? Что помнишь ты?
И она застывает, словно прочитав мои мысли, изумлённо хлопая ресницами. Но мне достаточно того, что я вижу в ее глазах – Иса не знает, кто она. Это так опьяняет, соблазн слишком велик, но я не могу рисковать.
– Зачем ты меня мучаешь, Мандиса? – шепчу я, поддавшись мгновенной слабости. Опускаю голову, провожу губами по ее щеке и чуть ниже по нежной линии шеи, на которой бешено пульсирует венка.
– Пожалуйста, кто бы ты ни был, отпусти меня, – она начинает умолять, я чувствую горячие слезы на своих губах. Сколько раз я слизывал их, Иса? Твои слезы для меня мёд. Настанет день, когда ты поймешь, что это лучшее, что у тебя было.
– Я так хочу тебя, Мандиса, так безумно хочу, – бормочу я, одурманенный ее ароматом, теплотой кожи. Мои ладони сжимают упругую грудь, и я ожесточённо вжимаю ее в камень своим телом, заставляя почувствовать, что я способен ей дать. – Ты даже представить себе не можешь, чтобы я сделал с тобой, если бы мог. Если бы у нас было чуть больше времени.
– Боже, прошу, мне так страшно, – шепчет в отчаянии девушка, вызывая у меня циничную улыбку.
– Я бы хотел быть твоим Богом, Иса. И буду. И когда это случится, страх – это меньшее, что тебе придется испытывать. Я накажу тебя, Иса. Долго, мучительно, местами сладостно, но это будет больно. А потом прощу…, если ты выживешь.
Погруженный в чувственные ощущения, которые дарит мне беспомощное хрупкое тело девушки, распростёртое подо мной, я ненадолго теряю бдительность. Коварная рия пользуясь моментом, вырывает запястья из захвата. Пытаясь меня оттолкнуть, она касается раскрытой ладонью моей шеи, и на этот раз я не могу сдержать болезненного вопля. Снова скручиваю ее руки, и ослепнув от ярости, сжимаю в свободной руке кинжал и резко заношу над грудью огненной рии.
– Ты сама напросилась, Мандиса, – гневно рычу я.
Начинаю опускать руку, и Иса застывает, с неожиданным смирением уставившись на приближающееся острие кинжала. Доля секунды, и все было бы кончено. Снова. Я отправил бы ее обратно, и она забыла бы об этом дне на долгие годы своей новой жизни.
– Кэлон, нет, – услышал я незнакомый женский окрик. Он прозвучал в моем сознании, как удар хлыста, заставив вскинуть голову.
Время и пространство остановились. Свет померк, воздух застыл. Сердца перестали биться. Я потерял контроль над своим телом, полностью скованный чужой волей. Серебристое свечение плывущей над полом женский фигуры, вибрируя и мерцая, становилось все более отчётливым, принимая облик совершенной красавицы в длинных белоснежных одеждах и вьющимися мерцающими серебром локонами, распущенным по хрупким плечам. Лунная Богиня. Я ни разу не видел ее, но не узнать Элейн невозможно. Ее сила в безграничной нежности и любви, которыми она наполняет все вокруг. Однако ей никогда не коснуться моего сердца. Я ожесточенно смотрю на незваную гостью, пытаясь двинуться с места, но мое тело полностью парализовано.
– Она не вернется, если ты это сделаешь. Сохрани жизнь огненной рие. И однажды я верну тебе долг, – шелестит в моём сознании мелодичный голос. Губы Элейн ласково улыбаются мне, словно я ее любимый сын, а не жрец главного врага.
– ЕЕ место здесь, – легкое дуновение ветра доносит до меня цветочный аромат, настолько тонкий и дурманящий, что я чувствую легкое головокружение. Лунная Богиня явилась, чтобы просить меня сохранить жизнь своей рие. Темный Бог позволил мне лицезреть его мощь и волю. Что за день такой сегодня, мать вашу?
– Освободи меня, Элейн, – посылаю я ей свою ярость и гнев. Богиня склоняет голову, и лунные блики разлетаются в разные стороны. Светлые серебристые глаза смотрят в мои, и я вижу, как она неумолимо приближается. Цветочный аромат становится сильнее, я ощущаю, как тяжелеют веки. Душу наполняет небывалое ранее блаженство, и в этот момент Элейн, сотканная из звёзд и лунного света, проходит сквозь наши с Исой застывшие тела, накрывая своим серебряным покрывалом.
Но когда через пару минут наваждение спадает, и я открываю глаза, все случившееся мне кажется не более, чем миражом, иллюзией, которые не раз пыталась наслать на меня Элейн, когда я собирался совершить убийство. Я всегда мог противостоять ей. Светлая богиня для меня неопасна, но сегодня ей удалось каким-то непостижимым способом заставить меня сомневаться. Раньше Элейн никогда не являлась лично в своем истинном облике. Чем я заслужил подобную честь и внимание?
Элейн сказала, что Мандиса не вернется, если я убью ее. И у меня есть только один способ узнать правду, но, к сожалению, он не подходит.
– Черт бы тебя побрал, Иса, – раздраженно выдыхаю я, бросая в сторону клинок. Она больше не плачет, не бьется подо мной, находясь в полнейшем шоке от происходящего. Мы оба смотрим друг на друга долю секунды, пока вдруг до меня не доходит, что я только что сказал. Точнее, совершенно не понял.
– Давай лучше говорить на моем языке, Иса, – мрачно говорю я, отпуская ее. Отхожу на несколько шагов, чтобы, наклонившись, поднять упавший во время нашей небольшой потасовки браслет, и подаю его девушке.
– Надень, и, если хоть раз снимешь, мой кинжал больше не дрогнет. Ты поняла меня? – спрашиваю я, испытывающее глядя в перепуганные глаза.
– Меня зовут не Иса, – жалобно всхлипывает она.
– Мне совершенно наплевать, как тебя зовут, – яростно отвечаю я. – С этого момента ты моя одала, и не покинешь свои покои в хариме, пока я не решу, что с тобой делать.
Мандиса
Меня парализует страх, и малейшее движение, любое сопротивление разъяренному мужчине причиняет мне боль – настоящую, осязаемую, такую, какую я не испытывала прежде. До того, как утонула…
Я не раз думала о том, что ждет всех нас после смерти. Но ни в одной из своих фантазий я не представляла себе ад таким реальным, и, как ни странно, красивым. Несмотря на всю чудовищность этого места, на капли и лужи крови, размазанные по поверхности холодного каменного настила, оно выглядит поразительно. Семь бесконечных тоннелей, напоминающие огромные зеркала с рассеянным светом на их поверхности, с туманностями и звездами мерцающими и вспыхивающими в их глади, поражают воображение. Никогда бы не подумала, что увижу подобное совершенство. Пусть во сне, в бреду, или предсмертной агонии…
Все красоты этого места мгновенно меркнут, как только я вспоминаю о том, что нахожусь в метре от убийцы, и мне не нужно быть свидетельницей того, что произошло здесь совсем недавно, чтобы понять: он только что убил молодую девушку (судя по клочкам белых волос, оставшимся на камне), и собирался сделать тоже самое со мной. Снова.
Тело не слушается, любое движение дается с трудом, но еще никогда я не ощущала себя более живой, наполненной энергетически и такой сильной. Несмотря на страх и ужас, полное непонимание происходящего, мое сердце трепещет, стремительно отбивает пульс, а я жадно рассматриваю каждый узор на каменных стенах этого места. Каждое зеркало, так похожее на врата в другой мир. Я пришла из того, что посередине…интересный, и такой реальный, предсмертный сон. Удивительно.
Никогда не чувствовала себя счастливой и не знала, что такое «дом», но не хотела умирать. Может, я снова оказалась в пространстве между жизнью и смертью, и у меня еще есть возможность очнуться? Пока все, что происходит со мной, похоже на галлюцинации и не поддается никаким объяснениям, но я привыкла прислушиваться к своему сердцу. И сейчас мой разум не понимает, почему сердце горит, вспыхивает прямо в груди, испытывая целый спектр противоречивых эмоций, на которые я прежде была не способна.
Я никогда не знала чувства сострадания, я практически не знала страхов, которые терзали моих знакомых, словно жила с ощущением: все это – неважно. Все – временно, быстротечно, а поэтому и не имеет значения…я не хотела умирать, но и не боялась смерти.
Разве мне было, что терять? Страх потерять Криса перекрывала боязнь не отдать ему то, что он мне подарил.
А теперь…я познала страх. Тягучий, целиком заполняющий душу, пропитывающий ядом все мое существо, но дающий главное – желание бороться, вцепиться зубами, «вырвать» жизнь и драгоценные секунды из лап Предвестника смерти. И когда я снова поднимаю взгляд на мужчину, всматриваясь в беспросветную бездну, прикрытую оболочкой пронзительно голубых глаз, я ощущаю, как сотни игл врезаются мне под кожу, а вены обжигает изнутри.
Я до сих пор чувствую силу Кэлона, тяжесть его тела на себе и то, как он вжимает меня в ледяной камень, рычит одержимый бред о том, что хочет меня. И я чувствую, черт возьми, насколько хочет…а дальше полный туман в голове, и мощнейшее ощущение страха во всем теле. Безумные энергетические вибрации, к которым мое тело не приспособлено. Находясь так близко к нему, я едва не потеряла сознание. Наверное, я бы умерла, если бы прикоснулась к подобной силе, к этому изначальному Злу кожа к коже.
Кожа к коже…от этой мысли у меня все тело немеет, а язык прилипает к небу, пока я содрогаюсь, наблюдая за тем, как глаза Кэлона темнеют за считанные секунды. Две огромные черные бездны выходят за пределы зрачка и радужки. Полнейшая тьма в его глазах вселяет в меня новую порцию ужаса, желание закричать, убежать, испариться…взгляд, не ведающий сострадания, поглощает, а внутри себя я вижу ужасающие видения, так похожие на воспоминания…перевожу взгляд на руки Кэлона. На грубых ладонях редеют капли крови, но я вижу глубже: не только на ладонях. Его руки по локоть в крови и смерти, нет…он и есть сама смерть. Моя погибель, и так было, есть и будет всегда…
Он тот, от кого мне нужно бежать, даже находясь в выдуманной реальности, в плену этого предсмертного бреда.
Я должна очнуться.
Я думала, что хуже уже быть не может, но Кэлон произносит:
– Мне совершенно наплевать, как тебя зовут, – металлический голос царапает нервы, ноги подкашиваются от новой волны ярости, исходящей от мужчины. – С этого момента ты моя одала, и не покинешь свои покои в хариме, пока я не решу, что с тобой делать.
Одала (не знаю, откуда, но мне известно, что означает это слово – рабыня для утех) …меня начинает подташнивать от очередной панической волны и грязных мыслей, которые вижу на дне его черных глаз. Я не собираюсь и для тебя быть игрушкой, нет.
Я устала. Подсознание тщательно перебирает пути и варианты спасения, и мой взгляд скользит по глади одного из зеркал. На поверхности врат, из которых я вышла, мелькают образы шторма и грозы, и что-то подсказывает, что мне стоит попытаться нырнуть обратно. Лишь оказаться по ту сторону…
Может быть так я очнусь. Пусть снова в больнице, но, по крайней мере, там, где я необходима. Если я и правда умерла или впала в кому, Крис обречен.
Ни в одной из реальностей я не прощу себе этого, даже во сне. Я не знала отцовской любви, не знала материнской ласки, но Крис заменил мне их обоих. Он спас меня от одиночества, отгородил от жестокости этого мира, подарил мне другую жизнь, и я не могу просто так исчезнуть. Даже если я уже мертва…я обязана попытаться вернуться, как бы абсурдно это ни звучало. Я не могу позволить ему потерять меня.
И все же браслет лучше надеть, иначе мужчина с демоническим взглядом убьет меня прежде, чем я доберусь до одного из мерцающих тоннелей. Кэлон протягивает его мне, и в момент, когда я забираю его, кончики пальцев снова жжет.
Сжимаю браслет в ладони, ощущая раскаленной металл, который не обжигает мою кожу. В реальности я бы не смогла даже прикоснуться к нему. Аметистового цвета камни вместо глаз змеи притягивают, дурманят…заставляют меня снова взглянуть на Кэлона и вспомнить силу его желания.
Сверхъестественное влечение, непреодолимое наваждение всего лишь на мгновение бьет током все мое тело…сконфузившись от боли, я натягиваю браслет и фиксирую его чуть выше локтя, предварительно срывая с себя мокрый кардиган.
– Рабыня? – яростно выплевываю, швыряя предмет одежды к ногам Кэлона. Немного не хватило, чтобы он попал в него. – Говорить на твоем языке? Не знаю, кто ты и ЧТО ты, но я буду говорить на своем языке.
Слышу его низкий рык, спрятанный за непроницаемой маской и плотно сжатыми губами. Лишь выступающие желваки и подрагивающие от тяжелого дыхания ноздри выдают его гнев с головой.
– И вообще, ты – никто. Тебя нет, – заявляю я, собирая остатки воли и смелости в кулак. Я должна показать ему, что не боюсь его. К тому же он лишь моя фантазия, пусть самая страшная из них…
– Ты НИКТО! Ты гребанный плод моего воображения, и я не позволю тебе снова убить меня! К тому же я не боюсь смерти, – пячусь назад, замечая искры гнева и бесов в черных глаз. Подавив отчаянный крик, кидаюсь в сторону Зеркала, из которого вышла, и протягиваю руку…меня бросает в холод. Чувствую, как руку затягивает в энергетическую воронку, и мне остается всего лишь один шаг для того, чтобы нырнуть туда.
А дальше…как я надеюсь, очнусь в больнице, и все снова будет хорошо.
Все произошедшее окажется сном, и я вскоре его забуду. Так бывает. Нам всем снятся реалистичные сны, но уже завтра я и не вспомню лица Кэлона, его прикосновений и то, как…его кожа горела под моими пальцами.
Сначала я думаю, что это врата сами отбрасывают меня на три метра назад, но, когда больно ударяюсь поясницей о каменный настил, ощущаю, как меня хватают за волосы, тело парализует болью. Он крепко держит, и я начинаю терять сознание от усталости и боли, но держусь изо всех сил.
– Я – никто, Иса? Я заставлю тебя пожалеть о своих словах, глупая рия, – еще никогда я не слышала столь дьявольских нот в убийственно спокойном голосе. – Другая жизнь изменила тебя, но я думаю, у меня есть пара приемов, чтобы быстро сделать тебя покорной.
Рия? Покорной? Пошел к черту!
С неумолимой жестокостью этот Дьявол воплоти наматывает мои волосы на свой кулак и тащит меня по ледяному каменному полу к выходу из зала, где швыряет к ногам своих облаченных с головы до ног в черные одежды слуг. Безжалостные, непроницаемые, жуткие лица смотрят на меня без тени сочувствия. И я понимаю с рвущим душу в клочья отчаянием, что мне не от кого ждать помощи в этом страшном месте.
– Бросьте ее в харим (см. глоссарий). В любую свободную комнату, – сухо отдает приказ Кэлон. – Никто не должен знать о появлении новой одалы.
– Ублюдок! Ненормальный маньяк! Прочь из моей головы! – кричу я, ощущая, как сильно сжимают меня несколько мужских рук. Меня отрывают от пола, и я хочу снова закричать, но не могу. К носу прикладывают что-то похожее на лоскут ткани, пропитанный отвратительным, травяным запахом. Чувствую, как меня несут, держа за руки и ноги, и я больше не могу сопротивляться. Я элементарно вымоталась, выдохлась. Ощущаю себя беспомощной, задыхающейся рыбкой, выброшенной на берег. И нет возможности вернуться обратно в море. Вкус отчаяния на губах, я и не помню, как плакала, извиваясь под Кэлоном. Вкус страха, растерянности. Полного смятения…
Боже, за что мне игры эти разума? Почему я схожу с ума? Невольно начинаю осознавать прелесть сырых будней с Оуэном. Жизнь с ним – это моя зона комфорта, пусть и не мой «дом». Безэмоциональное «существование», удобство, привычка…а сейчас что? Сплошной коктейль из страха, словно я действительно оказалась в чистилище, где должна пройти девять кругов ада, прежде чем мой дух оберет покой. И что-то мне подсказывает, что это еще даже не первый круг…это только его преддверие.
Ущипните меня, но от ада я ожидала чего угодно, но никак не того, что черт и искупитель моих грехов предстанут передо мной воинственного вида мужчиной, заявляющим, что хочет меня, и отдающим на растерзание своим мрачным слугам со свирепыми лицами.
И снова жалкая попытка сопротивления через боль, через слабость в мышцах. Начинаю брыкаться и пытаться закричать, но из губ выходит только нечленораздельное мычание…один из стражников отвешивает мне тяжелую пощечину. Щеку обдает огнем, скулы сводит от боли, звон в ушах порождает новый импульс головной боли. Не знаю, как моя голова смогла создать такой жестокий мир, но с женщинами здесь не церемонятся…
– Молчи, obsena. И советую тебе быть непослушной одалой для Амида, – сквозь туман в голове, слышу голос одного из стражей. И новый приступ тошноты от исходящего от него запаха крови и пота. – Знаешь почему? Непослушных и никчемных уродливых шлюх он отдает нам. В качестве награды. А знаешь, что мы с ними делаем? Неужели не знаешь? Мы имеем их по кругу, доводя до криков и просьб о пощаде, потому что нам нравится причинять боль. Уяснила? Поэтому не рыпайся. Ты должна быть рада, что такой потаскухе, как ты, выпала честь попасть в замок Нуриэля. А ты плачешь и вырываешься, словно не знала, что тебя ждет, когда обучалась в Плезире.
Нет! Не бывать этому! Вас вообще не существует, уроды! — хочется закричать мне, но пространство пустых коридоров заполняет лишь мое жалкое мычание.
– Заткнись, тебе сказали! – новая волна вони, от которой желудок скручивает. Задерживаю дыхание, желая в этот момент…пусть задохнуться, лишь бы не чувствовать, что меня несут как куклу, и не слышать этих жутких слов. – Я лишь предупредил тебя. С нетерпением буду ждать нашей встречи, – новый всхлип застревает в горле, и я чувствую, как сильно сжимают мне запястье и голень, выворачивая сустав…боюсь полностью терять сознание среди незнакомых мужчин, опасаясь самого худшего. Но прежде чем я успеваю представить себе страшную картину моего будущего, я вырубаюсь за секунду. Организм, тело, измотанная душа просто не выдерживают стресса.
Глава 4
«… Человек не рождается раз и навсегда в тот день, когда мать производит его на свет, но жизнь заставляет его снова и снова – много раз – родиться заново самому.»
Габриэль Гарсиа Маркес. «Любовь во время чумы.»
Кэлон
Отчаянные вопли Исы все еще звучат в моей голове, когда я прохожу по длинным извилистым коридорам дворца в свою половину замка. Окна личных покоев выходят на юг, именно оттуда, из холодных, покрытым мраком бесконечной ночи и вечных льдов я пришел в Элиос. И каждую ночь, поднимаясь в храм в верхнем отсеке дворца, я читаю молитвы своему Богу, глядя, как белая луна поднимается над Креоном, невидимому взору непосвященных. Но мне не нужны глаза, чтобы узреть свой дом. Достаточно закрыть их, произнося заклинания, чтобы снова ощутить благословение и холодное дыхание Креона.
В ярости срываю одежду, залитую кровью Плейоны, пропитанную неуловимым ароматом Мандисы, ощущая, как во мне в ровной степени клокочут безумие похоти, гнев и черная энергия. Я заставлю ее вспомнить. Все. Каждую мелочь, потаённую мысль во всех кровавых подробностях, заставляя рыдать и молить о милосердии. И я стану единственным хранителем ее души, который будет решать, сколько ей жить, с кем и где. Но не сейчас. Я готов был отправить огненную рию туда, откуда она явилась до тех времен, пока не свершится пророчество. Не просто готов, это было необходимо сделать. Если бы не вездесущая Элейн…. Она заставила меня усомнится в принятом решении, сказав, что Мандиса не сможет вернуться, если я остановлю ее сердце снова. Воля Богини, мать ее! Кто она такая? Простая жрица, которую возвёл в божественный ранг Светлый Ори, дав силу, которая она не заслужила. Бывшая наложница Саха, шлюха моего Бога. И почему я должен подчиняться ей, если правила сохранения равновесия миров записаны тысячи лет назад?
Но лукавлю перед самим собой. Сколько раз я сам нарушал законы Врат, заключая договор с Сахом. И его цена всегда была одинакова. Я должен был вернуть то, что взял. Рабы и экзотические красавицы из других миров могли сотни лет работать в Элиосе и ублажать привилегированные касты Правителей, Жрецов и Магов, но рано или поздно им предстояло вернуться в свои миры. И переход этот им не нравился. Совсем не нравился. Зато мои черные гончие были довольны и сыты.
Читать бесплатно другие книги:
