Баффер Дулепа Михаил

18

– Смирно сиди, скотина ушастая!

Кролик опять мотнул головой, и гайка свалилась. Надо бы на скотч посадить, но это повлияет на чистоту эксперимента. Или не повлияет? Подумав, я обозвал себя дураком (несправедливо) и положил гайку ему на спину.

Вздохнуть. Сосредоточиться. Закрыть глаза. Очень-очень точно представить себе, что есть цель. Поднять палец в точно выбранное путем долгих прикидок наугад место над замершей животинкой, опять сосредоточиться:

– Остры стрелы твои!

Кролик подпрыгнул, но не попытался убежать от палача-мучителя, как его предшественник. Отлетевшая в сторону гайка представляла сложную фигуру с выгрызенными заклинанием углублениями в два-три миллиметра глубиной, и это значит, что действие заклинания начинается лишь с точки, обозначенной как «цель». Логично, будь иначе, и стрелы бы теряли эффективность в двух сантиметрах от пальца, воздух ведь не пустота.

К сожалению, с момента попадания в «цель» уничтожалось абсолютно все. И что бы я ни делал, расходиться заряды начинали с момента отрыва от моего пальца. Наверное, поэтому кролик был такой нервный.

Эксперименты с участием ушастых подопытных шли третий день, я воплощал самые разнообразные, какие только могли заглянуть в мою голову, идеи. Основным и самым главным стал очень простой, хотя и неприятный опыт с замером времени восстановления заклинаний, поставленный на самом себе.

В «Сказаниях» было три типа эффектов, влияющих на время восстановления заклинаний – сон, что логично, боевые действия, что логично тем более, и болезнь. Проверка сном была самой простой, затем я принялся за сражения и болезни.

Сначала гоняем кролика, заставляя его обороняться изо всех кроличьих сил. Список воспринимает это как боевые действия, время восстановления увеличивается впятеро, как и в игре. Раздразнить несчастную жертву и заставить его атаковать меня было нелегко, но я как-то справился, и, зафиксировав положительный результат по двум параметрам, перешел к третьему – скрепя сердце перестал принимать таблетки, на всякий случай разложив их повсюду, и начал болеть. Сутки спустя, когда меня уже слегка корежило, время восстановления заклинаний ничуть не отличалось от нормы. Получалось, что Эта Хрень не считала «синдром Мышкина» болезнью… а значит, вряд ли была способна меня вылечить. Восстановление, похоже, действовало, обнуляя какие-то показатели, но ничуть не меняя реальное состояние. Еще один повод пореже использовать это заклинание.

Затем были разные эксперименты с эффективностью защиты заколдованного всем, чем можно, кролика. Плохо, что почти все заклинания волшебника рассчитаны на группу. Как заставить кролика быть со мной в одной группе, я так и не смог придумать, обходился половинными мерами, наложив «защиту», «затуманивание», «каменную кожу», «мигание», а затем кидая гайки и отмечая степень недовольства подопытного. Между прочим, гайка, благодаря «миганию» пролетающая через кролика без причинения вреда – это то еще зрелище!

Вывод из опыта – все вместе снижает шанс попасть в кролика примерно на двадцать процентов, может, чуть больше, и примерно пять процентов на возможность целиком игнорировать атаку. Сначала я формулировал как «шанс попасть в цель», но решил, что у этой ушастой бестии параметр «ловкость» выше, чем у меня, и может влиять на результаты, так что можно было условно принимать одно заклинание как пять процентов в плюс к моим шансам.

«Молчание» никак не повлияло на бессловесную тварь, но поднятый в воздух и стукнутый кролик бился беззвучно. Невидимую морковку он находил по запаху и ничуть не смущался тем, что не видит поедаемый корнеплод. Сам я тоже вполне успешно нашаривал невидимого грызуна (невидимость с него спала сразу, как только пнул меня своей длинной лапой в бедро, оставив изрядный синяк).

Затем начались живодерские опыты.

«Кислота» оказалась именно тем, чем и была в игре: «Вы плеснули кислотой в глаза врагу». Я произношу заклинание, в метре от цели формируются несколько капель жидкости и мгновенно расплескиваются по мордочке зверька. Прерывистый визг кролика, наверное, слышали даже в деревне! Я замер, пораженный, видя только, как расползается плоть на бьющемся в судорогах грызуне, потом взял себя в руки и бросил в него «оцепенение». Кролик замер, я внимательнее рассмотрел нанесенные повреждения и решил, что использовать на живых существах это буду только в самых безвыходных ситуациях. Дождаться времени окончания оцепенения не удалось, через несколько секунд кролик умер, видимо от боли. Это не игра, где надо выбить все хиты, здесь все по-настоящему.

«Починка», примененная на труп, ничего не дала, мертвая плоть (тщательно привязанная к тяжелому полену во избежание появления зомбокролика) никак не отреагировала. Я уже готовился отнести трупик в овраг и закопать, есть непонятно чем пораженное мясо было бы глупо, но решил проверить все до конца. Шкурка с освежеванного кроля послушно избавилась от мелких повреждений и выеденных магической кислотой дыр. Можно починить вещь, но нельзя – существо. Видимо, труп, по мнению Этой Сволочи, вещью не является. Как подумаю о том, сколько в играх некромантов, плохо становится, а тут еще и это!

Конечно, надо было провести еще несколько опытов, но мне стало жаль. И кроликов, которые ничего не сотворили, чтобы умирать так жутко, и мяса в суп.

Следующий кролик умер от удара палкой во время проверки времени действия оцепенения, после чего пришлось продумывать серию опытов для выяснения границ навыка «палицы и дубины». Пока ободранный и разделанный кролик начинал свое превращение в тушенку, я неутомимо махал всем, что можно было счесть за «дубину». Шаолиньским монахом не стал, но конец оставшейся от старухи клюки исправно бил точно в намеченные мной точки. Это было страшновато, поскольку подразумевало изменение не только вокруг, но и во мне самом, а потом я вспомнил Консерву, который никак не мог вертеть мечом весом в двадцать кило при такой комплекции, и успокоился, тем более что удары особой силы не имели, просто у меня избирательно повысился глазомер и координация в работе с палками.

Магия, чего уж там. Не я один такой. Еще бы понять, почему работает команда «где я», но не пашет «кто я», дающая короткую статистику персонажа, и «время», отсчитывающее игровые «тики».

Попытка вычислить «разлет» точек на расстоянии заставила покраснеть, сначала от умственных усилий, потом от стыда. Кажется, это шестой класс школы? Или пятый? Черт, привык к Интернету, уже не могу посчитать… медиану? Биссектрису? Основание равнобедренного треугольника, черт бы его побрал! Понапридумывали, блин, терминов! Что обидно – я помнил, что именно должен посчитать, но не помнил как! Гуманитарий! В голове мелькали «лямбда», «векторы», «пересечение», но никакого результата это не давало.

Плюнув, замерил на глаз, протягивая бечевку между развешенными во дворе листами газеты. Расхождение точек было линейным, стрелы от «точки прицеливания» каждый раз расходились на строго одинаковое расстояние.

Что может значить такой угол? Может быть, место в пространстве, где притаилась Эта Сволочь? Но что тогда взять за основание? Землю? Солнце? Галактику? Может, имеет смысл распределение точек поражения на окружности? Нужны исследования, нужен поиск закономерностей, случайности не случайны, если Эта Хрень создана разумом, то она наверняка подчиняется каким-то правилам, и знание этих правил может дать гораздо больше, чем простое использование результатов.

Итак, последний кролик и последний опыт!

Указать рукой на цель, произнести словесную формулу:

– Которые черны от льда!

Кролик настороженно на меня посмотрел и отвернулся. Список запоминания показал, что заклинание «ледяное прикосновение» применено не было. Сев рядом с ящиком, я начал думать, через минуту вскочил и хлопнул себя по лбу.

– Которые черны от льда! – Я произнес это, положив на зверька ладонь, и четко ощутил тот момент, когда шкурка стала невыносимо холодной, а кролик забился, выворачиваясь, словно его резали. Контактное заклинание!

Прижав агонизирующего кроля, попытался поймать бешено дергающуюся лапу, потом сообразил:

– Замри! – И удар подобранным поленом за ушами.

Кролик еще дергался в ящике, а я уже искал нож. Этого в суп.

Подождав, пока он затихнет, я начал разделку, размышляя о планах.

Заправленный генератор исправно воскресил планшет, продлив еще на двое суток наслаждение таким благом цивилизации, как музыка, книги и смешные мультики. К сожалению, телевизор оказался сломанным, что привело к мысли: «А где бы мне достать компьютер?» Замерив расход топлива, пришлось унять аппетиты до ноутбука, а когда проверил наличные средства, то пришел к мысли, что ноут можно бы и украсть.

Денег осталось мало. Успей я снять все в банке, то спокойно жил бы до лета, но сейчас на руках было чуть больше тридцати тысяч, а раз бензин взлетел в цене втрое, то можно было смело считать эту сумму ничтожной. Пусть у меня были еда и топливо, пусть приготовлен годовой запас лекарств – все равно, надо иметь хотя бы… Тут я задумался. Сколько мне надо для безопасности?

Мысль о заначке я не рассматривал, это на совсем черный день. Сейчас все мое золото было зарыто в приметном месте метрах в трехстах от дома, вот пусть там и лежит. Конечно, можно было бы просто зайти куда-то и забрать столько, сколько нужно или вообще все, но мне не хотелось так быстро отказываться от привычных норм и правил. Дашь себе поблажку в малом, а потом и заметить не успеешь, как весь мир против тебя. Я не потяну против всего мира. Поступки определяют судьбу, и пока я могу остаться «приличным» человеком, надо им оставаться.

Что не мешает подумать, где бы достать немного наличных.

К примеру, уволиться. Даже с учетом отсутствия мне что-то должны на обеих фирмах, плюс надо документы забрать, трудовая, как бы ни пренебрежительно к ней относились, вещь полезная, особенно когда в ней хорошие записи и непрерывный стаж.

Еще – зайти в клинику, пусть мне не подходят те лекарства, которые я могу получать бесплатно, но это не повод от них отказываться. Ими еще много чего лечат, они денег стоят.

Жаль, не нашел во время вылазки в Гнединск магазина с компьютерами, ларьки с мобильными были закрыты точно, а вот разрешена ли еще продажа компов? Могут же и запретить… изымать вряд ли станут? Или нет? Если не знают, отчего появились маги, то могут и запретить, раз уж игры онлайновые крушить начали. Это ведь только кажется, что найти все компьютеры трудно, на самом деле было бы желание да люди, списки клиентов у провайдеров, показательные аресты уклоняющихся, массовые обыски и изъятия, благо при чрезвычайном положении ордера не требуется… хотя еще остаются машины на фирмах. И в госучреждениях. И еще не подключенные. И те, которые можно собрать из старых запчастей… Нет, не будут изымать, но торговлю, конечно, прикроют. Вот магазины, торгующие дисками с играми, закроют стопроцентно и товар уничтожат.

Опять же надо получить какую-то достоверную информацию, хотя бы и подслушать невидимкой, что говорят в патрулях, или зайти в какое-нибудь присутственное место.

Я вдруг сел. Какого черта, что я вообще думаю? Зачем было ехать в глушь, спасаться от надвигающихся неприятностей – чтобы сейчас самому туда кинуться?!

Пять минут я сидел, думая о том, почему же у меня вдруг столько дел в городе образовалось? Минуте на десятой все же сообразил – мне скучно!

Эксперименты и хлопоты по дому (я и не представлял, каким сложным квестом может стать помывка тарелки после завтрака, заодно понял причины, по которым раньше ели из одной посудины вкруг), а также небольшие прогулки по лесу совершенно не нагружали меня, я голодал разумом! Даже в тишине библиотеки были люди, были книги, можно, наконец, просто тупо встать у окна на улицу с чашкой в руке и смотреть на проходящих мимо!

Планшет не давал необходимой пищи уму, сейчас мне нужны были не картинки и тексты, а впечатления! Был бы Интернет… Да, шуточки об уехавших в деревню и сошедших с ума современных горожанах оказались слишком близки к истине. При этом у меня всегда под рукой был способ оказаться в городе, что не давало смириться и успокоиться, найдя новые цели для обдумывания и планирования.

Большой город в полутысяче километров и в одном шаге манил, несмотря на опасности.

Ну хорошо, разберем все причины, мнимые и настоящие.

Ноутбук нужен. Как минимум для того, чтобы играть во что-то, ведь шанс на получение других способностей пока есть. Из дома я захватил диски с играми, в основном все старое, тех времен, когда новую игрушку еще нельзя было скачать на халяву из Интернета, но это ничего, старые игры ничуть не хуже новых. И канистру бы достать, а лучше две – еще одну двадцатилитровую и одну поменьше. Где их наполнить, я найду.

Деньги? Нет, не очень, на самом деле. К тому же не факт, что они будут чего-то значить через полгода. Тем не менее забрать трудовую стоит… мысль одновременно что-то прикупить со склада буду считать вредной и глупой, там уже сто процентов ничего нет.

Как же сложно жить без мобильного! Без таймера, без ежедневника, без возможности мановением пальца начать общение с кем-то! К сожалению, в магазинчике хозтоваров таймеры были только кулинарные, на полтора часа максимум, к тому же не очень точные. Беспокоило, что все мобильники можно определить, надо выбирать между призрачной опасностью быть выслеженным и массой удобств, которые станут доступны. В довершение всего для использования врат мне нужны точные часы.

Итак, масса причин, учитывая главную – как скоро я начну делать глупости, если сейчас не позволю себе вылазку? Значит, осторожно проверить, что творится в столице, прислушаться к происходящему, разведать возможности. А потом вернуться и обдумать.

Задержаться все же пришлось – холодильника не было, а мясо бросать было бы глупо. Только закрыв последнюю банку, сдвинул кастрюлю с супом с плиты, укрыл сковородку с жареной печенью теплым покрывалом и проверил время. Час тридцать семь. Идеально! Врата перезарядятся часам к семи-восьми, как раз и вернусь к ужину.

Бушлат я где-то испачкал, но на улице тепло, надеюсь, что и в городе не холоднее. Всего ничего пользуюсь вратами, а уже привык, даже как чудо не воспринимается, в отличие от тех же «стрел». Удобно. Накинув на свитер куртку, подхватил «расколдованную» экспериментами, снова видимую сумку, проверил эффекты, таблетки в кармане и, наскоро оглядев двор, вышел на улицу. Недавний первый снежок благополучно растаял, можно было не опасаться за следы, ведущие к соседнему дому. Ставить врата я решил в нем, своим рисковать не хотелось. Мало ли что?

– Врата – книга.

В возникшем проеме было темно. Как бы замерить, есть ли эффекты при постановке портала в точке выхода? По игре их быть не должно, но мало ли?

Шагнул, привычно замер, пережидая неподвижность, вынул шарик из кармана, взял в левую руку. Ни осмотр, ни приложенное к двери ухо ничего не дали. Тихо, пусто. За неделю сюда, судя по положенным на пол листочкам, никто не входил, разложить их в таком порядке можно было только изнутри, не открывая двери. Ну, славно.

Осторожно пройдя по залам, присматривался и прислушивался, но сейчас, похоже, никого здесь не было. Вода в чайнике холодная, запас подъеденных мной печенек не восстановлен. Более того – было отключено электричество, а когда я попытался открыть дверь, то обнаружил, что она заперта снаружи. Открывать окно не стал, мало ли кто сюда в него залезет, и спустился в подвал.

Коридор за маленькой железной дверью, освещенный лишь моим шариком, выглядел совсем потусторонне, но метров через двадцать закончился банальной запертой дверью. Выламывать дверь я не стал, не настолько мне нужно выйти, чтобы оставлять следы, к тому же неясно, что за ней. В другой стороне повезло больше, туда спускался лестничный пролет из подъезда, в верхней части закрытый опять же на замок, но вполне можно было сквозь решетку просунуть палец. Три «стрелы», грохот упавшего замка, мое испуганное «Ёп!» – и вот она, свобода! Прихваченный с собой замок кинул в мусорку, явно не вывозимую уже дня три. Двор был чуть грязнее, чем обычно в это время года, но и только. Никаких горелых пятен, разбитых машин, бродячих зомби и стай одичавших собак. Просто грязноватый двор старой «сталинки».

Выйдя на улицу, обнаружил на дверях библиотеки навесной замок и записку, уведомляющую, что в ближайшие дни заведение не работает по техническим причинам. Видимо, проблемы с электричеством начались давно, залы с книгами, как и положено, естественного освещения не имели, к тому же теперь нельзя было вскипятить воду в электрическом чайнике, и в таких нечеловеческих условиях персонал работать отказался. Ну-ну. Если так дальше пойдет, то вы тут будете при лучине работать, греясь в свободное время у буржуйки.

Город? Да ничего необычного. Люди идут по улицам, вид у них ничуть не изможденный. И не озираются они испуганно. Вот две военные машины с мигалками, медленно, километрах на двадцати скорости, проехавшие мимо, были чем-то новеньким, но больше ничего странного я не увидел, пока не вышел на проспект. Разлом отсюда приключился километрах в трех, так что это было результатом противостояния магов и силовиков.

Шел ребеночек, метров двадцати высотой, нес палочку, игрался. Махнул палочкой – на фасаде дома наискось полоса с десятого этажа до третьего, толщиной метра два. Еще махнул – кусок крыши с другого дома сбит. Аж завидно, какие у людей способности, это не мои «стрелки-два-сантиметра». Внизу вывороченные плиты, несколько так и висят, непонятно, на каких соплях. Палочка горячая была, местами явно следы огня. Видны комнаты, обрушенные перекрытия. Внизу все огорожено, даже мусор сметен в кучи. А в соседних подъездах, словно ничего не случилось, живут люди. Наверное, вечером тут горят окна, и только один этот участок темный.

Кажется, жизнь все-таки поменялась. Прохожие идут как ни в чем не бывало, просто обходят подальше и спешат по своим делам.

Газетный киоск был непривычно пуст, словно при переучете. Ровно три газеты, причем все какие-то тоненькие, старушка-продавщица в платочке читает без интереса одну из них. Глянцевых журналов, книжечек, сувенирки – ничего нет. Только три газеты, ручки-карандаши и чуть-чуть бижутерии.

Зайти за ларек.

Появиться.

– Здравствуйте. – продавщица подняла на меня глаза. – Что есть?

– Вот. «Известия», «Вечерка» и инфобюллетень.

– Сколько за все?

– Пятьдесят.

Я ожидал чего-то ближе к тремстам, но, видимо, цены еще не рванули.

Самой толстой оказалась «Вечерняя Москва». Аж три полных листа, шесть страниц. Заполнены в основном городскими новостями, но какими-то очень странными. Вперемешку сообщения об открытии новых автобусных маршрутов, адреса пунктов приемов пострадавших и заболевших, списки найденных (не указано, в каком состоянии) и при этом никакой конкретики. Ни почему понадобились новые маршруты, ни от чего именно пострадали – все очень и очень размыто. В довершение всего пустой «подвал» на одной полосе явственно указывал на цензуру. Наскоро пробежав «Вечерку», ознакомился с «Известиями». Почти то же самое, но уже были некие намеки на «распространение эпидемии по миру». Эта Хрень уже две недели повсюду, а они все еще гнут линию с эпидемией?!

Информационный листок был гораздо конкретнее. На первой полосе – интервью с начальником МЧС города, уверявшим, что в ближайшей перспективе все наладится, а если нет – так у него все наготове, и мы еще всем покажем! Не хватало только фраз типа «заветам Октября верны». Ниже опять информация по городу – травмпункты, адреса, где можно получить психологическую или материальную помощь и тому подобное. Вторая полоса полностью занята текстом «Закона о чрезвычайном положении», на третьей опять линии маршрутов наземного транспорта, соединяющие «временно закрытые станции метро». Временно закрыта, похоже, была примерно треть всех станций. На последней странице – перепечатка из пособия по оказанию первой помощи с картинками.

Ни в одной газете не было информации о происходящем за рубежом. Конечно, может быть, что телевизор дает недостающие сведения, но верилось с трудом. Похоже, в стране начиналось что-то совсем нехорошее. Непонятно, правда, почему в ларьке не оказалось журналов, неужели к ним вспыхнула такая любовь, что все раскупили? Хотя я вроде бы слышал, что они по большей части печатаются за рубежом, может, просто кончились?

Накинув невидимость, я пошел, прижимаясь к стенам и постоянно держа в уме, что меня не видно. Соваться в переполненный транспорт не хотелось, и, значит, сегодня я смогу посетить только одно место из намеченных. Выбирать не приходилось, надо уволиться и забрать трудовую.

Неделю назад еще оставались смутные мечты о том, что я смогу работать, как обычно, на ночь уходя в безопасный дом вратами, но теперь… Нет уж. Уехал так уехал. Жратва есть, сейчас раздобуду развлечений и запрусь до весны! По дороге специально заворачивал, чтобы навестить магазин компьютерной техники, но оба раза меня ждал облом – один магазин был закрыт, а у входа стояла полицейская машина. Второй оказался даже чересчур открыт, всем четырем ветрам, так сказать. Но внутри у него были только обгорелые стеллажи. Наверное, все вынесли, а потом подожгли. Что, как говорится, более чем понятный намек на творящееся в городе.

До знакомого подъезда я добирался два часа, постоянно благодаря то «полет», снимавший часть нагрузки с ног, то привычку к дальним переходам. Но все равно, идти по сумрачно-осеннему городу, с резко упавшим в объемах потоком машин, с очередями в магазины (на которых были точно такие же, как и в Гнединске, объявления о списках), с редкими, но оттого более заметными отметинами на домах и тротуарах… Неприятно. Я не зря сорвался сюда, не зря! Город выцвел. Почти не видно ярких курток или шарфов, все серое, блеклое. Маскирующийся город. Не высовывающийся.

Первой, кого я увидел, подойдя к двери, оказалась курившая в одиночестве Алла, ойкнувшая при моем появлении.

– Здравствуй, красавица! Как жизнь?

– Спасибо, Михалыч. Нормально… а ты как? – Она глядела на меня странно, но я решил на это не обращать внимания. Видимо, помнит, что я об Этой Хрени узнал заранее, но боится спросить, откуда.

– Нормально. Приболел, правда. И это вот все, – я махнул рукой за спину, – вдобавок. Ты, Алла, сейчас на приемке заказов?

– Нет, я ушла на следующий день, как ты больничный взял. Склады опечатали, я и ушла, чего там делать? Вот, за трудовой зашла.

– Я тоже.

Мы замолчали, не зная, о чем продолжить разговор. Я кивнул, стараясь выглядеть непринужденно, и прошел мимо нее. Склады опечатали? Логично, лекарства – вещь в подобные времена слишком ценная, чтобы оставлять без надзора.

В офисе меня встретил знакомый охранник, позвонивший по моей просьбе внутрь, кадровички на месте не оказалось, пришлось ломиться к заму главного, единственному представителю руководства.

– Здравы будьте, Пал Митрич. Я к вам, увольняться пришел. – Пожилой зам взял протянутое заявление, замер, рассматривая, потом затянул:

– Ну, это дело долгое… две недели отработки, сейчас, конечно, времена не те, но на складе работы хватает. Опять же ты отгулы какие-то получил у начальства… – Он гудел под нос, ища аргументы повесомее.

Я подавил желание стукнуть этого болвана чем-нибудь тяжелым по голове. Ну вот чего такие далекие заходы выстраивать?

– Короче, Митрич, я не требую компенсации за два отпуска, а вы рассчитываете меня прямо сейчас.

– Ну… – Он явно собирался мне это предложить и теперь не знал, чего еще потребовать.

– Вот заявление. Вот уже написанный отказ. Давайте по «договоренности сторон», и я пойду, дел много.

– Ага… Ну ты же понимаешь, сейчас чрезвычайное положение, вышел указ о дисциплине…

Не знал бы, что он умный и сообразительный мужик, точно бы подумал, что он препаратами злоупотребляет.

– Окститесь! Какое отношение указ имеет к вам? Вы частная фирма.

– Все сотрудники предприятий, связанных со здравоохранением…

– Сейчас принесу справку о невозможности продолжения работы по состоянию здоровья! И больничный на все пропущенные дни заодно, у меня не заржавеет! И уволите как миленький с полной компенсацией, уж я-то свои права знаю!

Он вздохнул.

– Нудный ты тип, Михалыч! К тебе со всей душой, а ты такими страшными вещами угрожаешь. Иди полчасика погуляй, я пока занят, видишь же, народ разбежался.

Я кивнул, решив, что деваться ему все равно некуда, и вышел. В курьерской курилке сидела Алла.

– Все, увольняюсь. Жаль, три года все-таки. – Женщина кивнула, о чем-то напряженно думая. Ну да, у нее дети, вокруг мир рушится, и непонятно, что делать. Пришлось отвлекать вопросом: Что вы тут вообще делаете, раз склады опечатали?»

Она махнула рукой, потом все-таки поделилась новостями, делая выразительное лицо в наиболее деликатных моментах.

На склады пришли через день после объявления чрезвычайного положения, и, собственно, там было уже нечего опечатывать, кроме пустых помещений. Пришедшие были этим слегка огорчены, так что нескольких сотрудников увезли отсюда в наручниках. Что было дальше, они не рассказывали, но наверняка укрытым пришлось поделиться, и это было даже труднее пережить, чем арест и «воспитательную работу ногами». Теперь все, кто не уволился, торговали сильно урезанным ассортиментом по старым, замороженным ценам, причем, где взять новый товар, мыслей ни у кого не было, а если и были, то все их держали при себе. Выстроенный бизнес рушился, превращаясь во что-то напоминающее лавочку начала 90-х.

Вдобавок проблемы с финансами, которые она уточнять не стала. Только пожаловалась, что банкоматов в городе не осталось. Их вообще повыносили вместе с терминалами оплаты еще в первые дни – живые ж деньги лежат прямо без защиты. Не только маги выносили, и обыватели старались, вроде тех памятных мне грабителей. Кстати, про магов так и сказала прямо, не уточняя, что имеет в виду. Значит – все знают.

Пока она ходила куда-то, я сидел на удобном вертящемся кресле и обдумывал увиденное сегодня.

Маги? Разрушения? Твари? Это все пустяки. Революции пережили, войны, это тоже переживем, приспособимся. Вот когда до народа всерьез дойдет, что мир, оказывается, не такой, как их учили с детства, когда накопится подспудное ощущение неправильности, вот тогда и рванет. А пока просто пострелушки, прямо как в фильме, да. Просто держись в стороне, мы ведь привыкли, еще и поучить кого можем.

Но когда наконец люди пойдут искать виноватых, теряя по пути остатки норм, вбитых с детства, вот тогда и надо будет запираться на дальней заимке да молиться, чтобы пронесло. Хотя еще есть маги. Если их будет какое-то оптимальное количество, которое можно будет встроить в прежний мир в качестве новых скреп, то он устоит. Больше – развалят снаружи, меньше – подточат изнутри. Кто бы еще указал, сколько должно остаться магов. Может, в правительстве кто-то знает? Не все же там жируют на попиле госимущества, ну должен же хоть кто-то там работать, пусть хотя бы для создания видимости процесса?! Вот, информлисток напечатали, значит, хоть кто-то может думать на шаг вперед?

– Михалыч?

Я вздрогнул, возвращаясь к реальности. Толстяк зам стоял надо мной, протягивая бумаги. Сервис, не к себе вызвал… хотя как он вызовет, в офисе человек пять вместе с охранником. Подпись, подпись, еще подпись. Трудовая, где уже написана дата увольнения – две недели назад. Наверняка всем так ставит. Пять купюр. Маловато, ну да все равно мое, честно заработанное.

– Спасибо. Всего вам хорошего!

– Давай, и тебе!

Аллы на крыльце уже не было. Я только поморщился, вспомнив, что забыл повесить невидимость, и уже собирался было скастовать заклинание, как к ногам подкатился дырчатый цилиндрик.

А потом я упал.