Тусовка на острове Скелета Гусев Валерий
– Пошли. Нужно доставить его сюда.
– Он не пойдет, – сказал Алешка.
– Табу, – добавил я. – Он боится, что его тут съедят.
– Кто? – удивился папа.
Я промолчал, а Лешка вполголоса заметил:
– Какой-нибудь полковник.
Папа на эти слова не обратил внимания, сказал Алешину:
– Останешься здесь, гляди в оба.
– Не беспокойтесь, Сергей Александрович.
– Надо на лодке плыть, – сказал Алешка.
«Афалина» оставила нам свою моторную шлюпку. Мы ею не пользовались, чтобы зря не расходовать бензин. Но сейчас не тот случай.
Папа сунул зачем-то за пояс пистолет, и мы пошли на берег. Шлюпка лежала на песке. Тут же набежали веселые коричневые островитяне и с песнями и прыжками помогли нам столкнуть ее на воду.
Папа опустил мотор, дернул шнур стартера. Мы вышли подальше в море, чтобы не цеплять днищем рифы, обогнули остров, вошли в пролив. Все это время папа смотрел не в море, а на берег. Наверное, все боцмана искал. Глазами.
Пристали к берегу Скелета.
– Ну и где он? – спросил папа.
– Наверное, в хижине, – Алешка пожал плечами. – Ест. Он все время ест. Проголодался в одиночестве. – И заорал изо всех сил: – Гы!
Папа даже шарахнулся от него. Однако – сработало. Кусты осторожно раздвинулись – и появился Ва-ня. Но не весь, одна голова. Он долго изучал папу, потом подошел. Папа протянул ему руку. Ва-ня сначала резво отпрыгнул, затем вернулся на место и ответил робким рукопожатием.
– Чижов? – спросил папа.
Ва-ня нахмурился. Он будто что-то вспоминал. Потом его лицо осветилось улыбкой:
– Чи-жов! Гы!
– У-у-у! – сказал Алешка.
– Прекрати! – оборвал его папа. – С ним нужно разговаривать нормально. Тогда он быстрее придет в себя. А вообще ему врач нужен. – И папа еще раз спросил: – Чижов?
Ва-ня закивал.
– Теплоход «Айвазовский»? Круиз?
– Вазовски! Гы! Круизм.
– Пора домой, – сказал папа. – В Россию.
Ва-ня вдруг заплакал.
– До-мой! Мос-ква! Квар-ти-ра! Катя! Дом! – Вытер ладонью слезы. – Вазовски?
– Нет. Самолет.
– Лай-нер?
Мы были поражены, как быстро этот одичавший человек, отвыкший от человеческой речи, приходил в себя. Вот тебе и «Гы!».
Папа сделал понятный жест, приглашая Ваню в лодку. Не тут-то было. Ваня сморщился и опять чуть не заплакал.
– Табу! Ням-ням!
– Нет табу, – твердо сказал папа. – Все хорошо. Нет ням-ням.
Вот это Ваня понял совершенно. А я ничего не понимал. Говорят они с папой вроде почти нормальным языком, а по сути все вроде «Гы» и «У-у-у».
Я посмотрел на Алешку. Он внимательно слушал весь этот тарабарский разговор, но в его глазах непонимания не было. Ему было все ясно. Я дернул его за рукав. Он отмахнулся от меня, как от мухи.
– Потом, Дим! Дай послушать!
– Домой, – повторил папа. – Нет табу.
– Вещи, – ответил Ваня. – Барахло. Книга.
– Пошли.
И мы пошли в его хижину за вещами. Папа, когда мы пришли, с интересом огляделся. Улыбнулся. И сказал:
– Робинзон.
Ваня засмеялся и ответил:
– Хватит! Много люди – хорошо. Один люди – плохо. Домой! – И он стал хлопотливо собирать свои пожитки. – Нет Робинзон!
Вещей было не так много. Ваня сложил их на полу хижины. Кучка получилась: рукопись из пальмовых листьев, кастрюля, мятая и черная от копоти, чайник без носика, нож без ручки, несколько гнутых ложек, лук со стрелами, копье со страшным наконечником из акульего зуба.
Папа поднял лук, осмотрел его и сказал:
– Оставь его здесь. В Москве охота с луком запрещена.
– Охота – нет! – согласился Ваня. – Музей – да.
Здорово он стал соображать.
Алешка вдруг сказал:
– Лук, посуду и копье надо оставить здесь – вдруг кому-нибудь пригодятся.
Интересно – кому это?
Ваня бережно уложил в корзинку рукопись и чернильницу, стал складывать в плетеный мешочек красивые раковины и белые и розовые кораллы.
Папа вполголоса нам объяснил:
– Иван Чижов – знаменитый коллекционер. Ученый. Всякие редкости – его страсть.
– У меня этих ракушек, – сказал Алешка, – два мешка. Могу один ему подарить.
– Подари лучше оба, – посоветовал папа.
Мы покинули хижину и уселись в лодку.
– Табу нет? – спросил Ваня, указав на наш берег. – Ням-ням нет?
– Давно нет, – сказал Алешка.
Но копье свое Ваня все-таки прихватил.
Папа вывел лодку проливом в открытое море и направил ее к селению.
Для наших островитян возвращение лодки да еще с новым пассажиром – это огромный праздник. Они столпились на берегу – все в венках – и, приплясывая, с нетерпением ждали нашего приближения.
Ваня заволновался.
Папа положил ему на плечо руку и сказал, раздельно и весомо:
– Все хорошо, Иван Васильевич. Это друзья. Бояться не надо.
Ваня Васильевич покивал головой, но копье все-таки притянул поближе.
К нам аборигены уже привыкли. А появление полуголого дяди Вани, длинноволосого и длиннобородого, да еще с копьем, привело их в восторг. Они тут же нахлобучили ему на голову венок, подняли на руки и понесли под баньян. И при этом что-то орали, смеялись и хлопали в ладоши.
– Нового вождя избрали, – хмуро заметил Алешка.
И он не ошибся. Дядю Ваню усадили в кресло из старой раскладушки, поднесли ему вскрытый кокосовый орех и бухнулись перед ним на четвереньки, задрав попы. Одновременно воздев руки в небо. Как это им удалось – не знаю. Алешка тут же попробовал – не получилось, только ткнулся носом в песок.
Алешин, стоя в воротах «па», мрачно наблюдал эту сцену.
– Этого нам только не хватало, – проворчал он. – Сергей Александрович, надо его постричь и побрить. Может, они тогда от него отстанут.
Папа хмурился – прибавилось забот. Нужно сторожить задержанных, нужно контролировать поведение островитян и нужно остерегаться удравшего боцмана Шмагу. А тут еще и новый полудикий вождь. А нас – нормальных людей – всего четверо. К тому же из этих четверых – двое пацаны. Правда, пацаны те еще…
Папа попытался унять этот балаган, ему это отчасти удалось, но островитяне остались недовольны. И когда папа уводил дядю Ваню в «па», они все-таки притащили жезл вождя с черепом и почти силой вручили его своему новому кумиру.
Дядя Ваня повертел палку с черепом в руках, щелкнул его пальцем в лоб и сказал:
– Экспонат. Пепельница. Гы!
Хорошо, что кроме нас никто его не понял. Зато островитянам его «гы» страшно понравилось. Они взялись за руки и запрыгали к морю, повторяя это «гы» под каждый прыжок.
Папа помог дяде Ване привести себя в порядок. Тот сначала побрыкался, но папа сунул ему под нос зеркальце. Дядя Ваня глянул в него и… отпрыгнул в страхе в угол.
– Это ты, – объяснил папа.
– Это ты! – не согласился дядя Ваня.
Тут пришел Алешин, снял с плеча автомат, повесил его на колышек в стене и усадил дикого дядю Ваню на чурбачок. Тот покорно подчинился – он почему-то Алешина побаивался. Алешин живо обкорнал ему буйные кудри и сбрил бороду.
Тут-то и мы отскочили в угол. Борода – ладно, а вот стрижка…
– Что ты наделал? – спросил папа.
– А что? Модельная стрижка, – не смутившись, ответил Алешин. И протянул дяде Ване зеркало. Щас что-то будет!
А ничего и не было – дяде Ване его новый облик понравился. Он засмеялся, выдернул из жезла перо покрасивее и воткнул его в остатки волос на макушке.
– Точно, – шепнул мне Алешка. – Экспонат.
А папа с Алешиным вышли из «па» и о чем-то долго шептались. Вернулись. Приняли решение.
Папа откинул дубинку, которая подпирала дверь, и сказал:
– На выход. Живо.
Из комнаты вышли наши враги – сам Оленин и два его телохранителя – здоровенные парни.
– Самое простое, – сказал папа, – это быстренько вас расстрелять.
– Или акулам скормить, – вставил Алешка. И получил от папы подзатыльник.
– Но я представляю закон, – продолжил папа, – и не могу его нарушать. В то же время – вы мне мешаете. Я принял решение. Сейчас мы переправим вас на остров Скелета. Там есть хижина, где вы будете дожидаться вертолета.
– Мы лучше с вами, – сказал один амбал. – С вами будем вертолет дожидаться.
– Вот фиг! – сказал Алешка. – Полковник из-за вас не спит. Ни днем, ни ночью. И кормить вас приходится.
– А мы не люди? – с обидой сказал другой амбал.
– Разговорчики! – предупредил Алешин. Он не любил бандитов. – Ваши ручки, фрау-мадамы.
Алешин двумя парами наручников объединил эту троицу и повел их на берег.
– Дима, – сказал мне папа. – Следи здесь за порядком.
– Да, – сказал Алешка, – следи, Дим, а мы…
– А мы без тебя обойдемся, – осадил его Алешин.
В общем, они отправили задержанных на остров Скелета, и нам стало немного спокойнее. Только Алешка ворчал:
– А где-то шляется на моей лодке боцман Шмага с моим автоматом. Вот он к ним приплывет, и как они на нас ночью набросятся!..
– У них патронов нет, сам сказал, – возразил Алешин. – Ты точно знаешь, что автомат пустой?
– Точно, точно, я все патроны расстрелял по акулам.
– Ну! – сказал папа, – вернемся домой, я тебе покажу.
– Вернемся… – Алешка нахмурился. – Лет через сто. Где твой вертолет?
А вертолета все не было.
Глава III
«ГЫ!»
Папа несколько раз пытался связаться по рации с Интерполом. Но батарейки в его рации безнадежно сели, и Интерпол не отвечал. А у нас кончалось не только терпение, но и продукты. Правда, на острове были всякие фрукты, а в океане была всякая рыба, но нам эта диета уже надоела.
Алешин ворчал больше всех:
– Я столько ночей уже не спал, караулил, мне много калорий надо. В виде мяса.
– А я домой хочу, – поддерживал его Алешка. – Мне ваш океан надоел.
Неожиданно к ним присоединился Ваня Васильевич. Сначала он сказал: «Гы!», а потом объяснил:
– Хочу водопровод. Хочу телевизор. Хочу собаку.
На что папа вполголоса заметил Алешину:
– Кажется, он приходит в себя. Память возвращается.
Алешин покачал головой с сочувствием:
– Досталось мужику.
А что ему досталось? Папа не торопился раскрывать эту тайну. Но мы все-таки поймали его на берегу, когда он сидел на перевернутой лодке, курил и тоскливо смотрел в небо – ждал вертолет. Алешка сел с ним рядом, вздохнул, положил ему руку на плечо.
– Ничего, пап, – сказал он, – нам и без телевизора хорошо.
– Без собаки плохо, – улыбнулся папа. – Не подлизывайся, ничего тебе не расскажу. Потому что сам не все знаю.
– А ты расскажи, что знаешь.
У наших ног тихо плескались маленькие волны, набегая на песок и оставляя на нем мелкую белоснежную пену. И так повторялось, наверное, уже миллиард лет. А может, и больше. Кто их считал?
В небе над океаном курчавились облака, между ними сияло и жарило солнце, а чуть пониже летали чайки и щебетали морские ласточки. Довольно прожорливые существа, кстати.
Папа отнял от глаз бинокль, положил его рядом, на днище лодки.
– Да что тут рассказывать? История какая-то непонятная… Иван Васильевич Чижов по профессии – биолог, по призванию – коллекционер. Его знаменитой коллекции положил начало еще прадед Чижова. Этой коллекции завидуют все музеи мира.
– Чего это они? – спросил Алешка с интересом.
– А потому, – объяснил папа, – что коллекция у него не простая, а именная.
– Это как? Имени кого-нибудь?
– Не совсем… Вот лежит, например, в витрине музея какой-нибудь глиняный черепок, и написано: «Фрагмент горшка IX века».
– Понял, – сказал поспешно Алешка. – А у Вани написано: «Фрагмент ночного горшка имени Наполеона».
Папа рассмеялся. Но поправил:
– «Из этого черепка лакала молоко любимая кошка Льва Толстого». Теперь ясно?
– Ясно.
– И вот вся его коллекция такая…
– Кошачьи черепки? – разочаровался Алешка. – Да их на любой помойке…
– Не черепки, – прервал его папа. – Я не очень хорошо знаю его коллекцию, но помню, что она содержала, например, саблю Дениса Давыдова, единственный орден русского богатыря Ивана Поддубного, письма Чехова, велосипед Льва Толстого, подковы с копыт коня Дмитрия Пожарского, бальную книжку жены Пушкина…
– Интересно! – воскликнул Алешка. – Она что, на бал ездила книжки читать?
Алешка фыркнул, а папа хмыкнул:
– Темный ты человек, Алексей. Бальная книжка – это записная книжка. Дама на балу записывала туда все приглашения кавалеров на танцы. Кому – кадриль, кому – мазурку, кому – полонез. Это понятно?
– Понятно. Чтобы не перепутать. А то все королевы… то есть кавалеры на дуэлях передерутся.
– Примерно так.
– Пап, – спросил я, – а как же эта книжка сохранилась? За столько лет.
– Интересный вопрос. Дело в том, что странички в такой книжке были не бумажные, а из тоненьких пластинок слоновой кости.
– Здорово! – сказал Алешка. – Вот куда все слоны подевались!
– Записи в книжке делали специальным карандашиком, а после бала их стирали. И книжка была готова к новому балу, к новым записям… Но мы отвлеклись. Коллекция Ивана Чижова была бесценной. И на нее зарились не только музеи, но и другие коллекционеры. Особенно, как мне помнится, старался ее заполучить писатель Красильников. Он, подлец такой, даже сговорился с жуликами, чтобы они ограбили Чижова.
Теперь понятно, откуда папа знает эту историю.
– Да, – кивнул он, – нам с Алешиным пришлось заниматься этой кражей.
– И чего? – спросил Алешка. – Нашли?
– Нашли. И все украденные вещи удалось вернуть Чижову. Но через некоторое время он исчез.
– Спрятался? – спросил Алешка.
– Не знаю… – Папа снова взял бинокль, поднес его к глазам. – Исчез – и все. По некоторым данным, он отправился в путешествие на теплоходе «Айвазовский». И исчез.
– А я его нашел! – похвалился Алешка. – Теперь он нам все расскажет.
– Боюсь, что нет. Он провел два года в одиночестве, потерял память, говорит с трудом. Ему потребуется помощь врачей. И тогда, может быть… – Папа опустил бинокль и таким же ровным голосом добавил: – Собирайте вещи: карета подана.
Мы вскочили. Далеко в море, низко над водой летело какое-то странное сооружение. Когда оно приблизилось, Лешка сказал:
– Никакой не вертолет. Лодка с крыльями.
Точно, лодка с крыльями. Корпус как у катера, по бокам крылья, на их концах что-то вроде поплавков. А на корпусе – башенка с винтом, который яростно вращался, блестя сплошным кругом под солнцем.
– Гидросамолет, – сказал папа.
Что тут началось! Все население острова высыпало на берег. Вот теперь у них еще один вождь будет. Еще важнее. Бескрылый олень спустился к ним с неба (Оленин прилетел на остров Кокос на вертолете), а новый вождь – сначала с неба, а потом из океана. Интересно, как они его назовут. Крылатая рыба? Или Плавающий орел?
Гидросамолет плавно коснулся поверхности воды своим брюхом и поплыл к берегу. Вздымая носом волны и баламутя воду потоком воздуха от винта.
Не приближаясь к острову, гидросамолет сбавил ход, остановился. Его поплавки коснулись воды, и он замер. Похожий на громадную птицу, которая, распластав крылья, улеглась отдыхать от дальнего перелета.
Из брюха гидросамолета вывалилась оранжевая лодка, будто водяная птица яйцо снесла; в лодку прыгнули люди, завели мотор – помчались к берегу.
Островитяне на лодках и вплавь бросились в море – встречать дорогих гостей.
– Как бы они их не напугали, – проворчал Алешка. – А то как развернутся, как улетят!
Не развернулись и не улетели. Сошли на берег. Один человек – в обычной одежде: белые шорты, кроссовки, пробковый шлем, а двое других – в легком камуфляже и с автоматами. Папа обменялся рукопожатием с пробковым шлемом (тот назвался: мистер Икс), кивнул его бойцам, и они о чем-то заговорили. Мы стояли рядом, но ничего не поняли – разговор шел на английском языке.
Потом папа объяснил нам, что с вертолетом вышла неувязка. Он мог лететь только на двести миль – сто к нам и сто обратно. А до нас было почти пятьсот. Поэтому пришлось срочно искать другой транспорт, и это «срочно» растянулось почти на две недели.
– Ждите меня здесь, – сказал нам папа. И они все уселись в шлюпку и отправились на гидросамолет.
Островитяне взвыли от горя. Они решили, что сейчас эта морская птица взмахнет крыльями и унесет их любимых белых вождей в какую-нибудь туманную даль. Алешка тоже что-то заволновался.
– Дим, он нас не бросит? Пусть только попробует!
Папа тем временем вместе с прибывшими скрылся в брюхе гидросамолета. Подошел Алешин.
– За нами? – спросил он. – Красивая птичка.
А красивая птичка вдруг громко заговорила папиным голосом. Через мегафон.
– Боцман Шмага! Предлагаем вам немедленно явиться на борт воздушно-морского судна для отправки на материк. Даю вам тридцать минут. Время пошло.
Островитяне от этого громового голоса чуть не попадали на песок. А Лешка сказал:
– Он не явится. Не медленно, не немедленно. Он здесь останется.
– Откуда ты знаешь? – удивился Алешин.
– А чего ему на материке делать? В тюрьме сидеть? Уж лучше в океане. Любому дураку ясно.
– Я вот не дурак… – начал объяснять Алешин.
– Наверное, – посмотрел на него Лешка.
Алешин погрозил ему кулаком и продолжил:
– Я вот не дурак, а понимаю, что все-таки лучше среди людей, даже в тюрьме, чем в одиночестве на острове.
– А он тут, когда мы все уедем, великим вождем останется. По кличке Красный шмыгающий нос. Его будут кормить и оказывать почести. А когда им надоест…
– Они его съедят, – закончил фразу Алешин.
– И все заразятся насморком, – рассмеялся Алешка.
– Ладно, – вздохнул Алешин, – надо задержанных доставить. Кто со мной?
Мы забрались в катер и отправились на остров Скелета. Услышав шум мотора, задержанные вышли на берег. Они были хмурые и злые. Им очень не хотелось улетать с острова. Поэтому Алешин был очень внимателен и бдителен. И скомандовал нам:
– Лешка – за штурвал. Чуть что – дуй отсюда. Дима, возьми наручники – и на берег, окольцуй их.
Сам Алешин взял всю троицу на прицел:
– Без шуток, господа. Стреляю без предупреждения.
Мне никогда не приходилось надевать на людей наручники. Не скажу, что это приятное дело, даже если приходится их надевать на заведомых негодяев.
Но я это сделал; задержанные, соединенные наручниками, погрузились в катер, и мы благополучно доставили их на наш берег. Где их принял мистер Икс и отправил на гидросамолет.
Пока его загружали оружием из грота, мы быстренько собрали свои вещи. А было их – по карманам распихать. Алешка, конечно, поскандалил, пытаясь загрузить в шлюпку мешки с раковинами. Не удалось. Тогда он их щедро рассыпал по берегу, а одну раковину – самую большую и красивую – подарил Ване Васильевичу со словами:
– Это в вашу коллекцию. Вы только напишите на ней: «Раковина имени Алексея Оболенского».
Здорово! Валенки его имени уже имеются.
При слове «коллекция» в глазах Чижова что-то засветилось – разумное и вечное. И он сказал:
– Гы! Да. Раковина. Ковш Петра Великого. – И тут его глаза опять затуманились.
При чем тут ковш? Мне совершенно не ясно. Алешке-то ясно:
– Он из этой раковины сделает ковш Петра Великого. Дим, а кто такой Петр Великий? Знаменитый экскаваторщик? С ковшом?
Читать бесплатно другие книги:
