Водоворот Уоттс Питер

Карты и легенды

Перро не знала, почему это вдруг стало для нее так важно. И столь же важно было не думать о ней слишком много.

На Полосе практически не существовало языкового барьера. Там сосуществовали сотни языков и, наверное, в десять раз больше диалектов, но с большинством переводческие алгоритмы справлялись. «Оводов» обычно видели, но не слышали, и тем не менее местные, казалось, лишь слегка удивлялись, когда машины обращались к ним голосом Су-Хон. Огромные металлические жуки превращались в часть пейзажа для любого, кто жил на берегу больше двух дней.

Большинство бежей не знали ничего о том, что она спрашивала: странная женщина в черном, которая вышла из моря? Примечательный образ, конечно, – почти мифический. Конечно, мы бы запомнили, если бы стали свидетелями такого видения. Просим прощения. Нет.

Одна девочка-подросток с глазами взрослой женщины говорила на каком-то загадочном варианте ассамского, для которого система не имела подходящей программы. Беженка упомянула кого-то по прозвищу Ганга, это существо следовало за беглецами через весь океан, и она слышала, что эта Ганга вроде бы недавно вышла на берег. И больше ничего. Возможно, сказались какие-то двусмысленности при переводе.

Перро расширила активную зону поисков до сотни километров. Перед ее глазами человечество двигалось на север вялыми этапами, следуя за отвоеванным фронтиром. Время от времени какие-то глупцы залезали в океан; неразборчивые акулы быстро смыкались вокруг жертв и резвились. Перро подрегулировала порог сенсорного восприятия. Красная вода размылась до невыразительно-серого цвета. Крики выцвели до шепотов. Природа восстанавливала баланс на краю зрения.

Су-Хон продолжала опросы. Прошу прощения. Женщина со странными глазами, возможно раненая?

Со временем до нее начали доходить слухи.

В полдне к югу – белая женщина, вся в черном. Ныряльщица, выброшенная на берег накануне цунами, говорили некоторые: наверное, ее вынесло из фермы водорослей или из подводного отеля.

В десяти километрах к северу некое угольно-черное создание наводило страх на обитателей Полосы, никогда ничего не говоря.

Вот в этом самом месте, два дня назад: бешеная амфибия с пустыми глазами, насилие сквозило в каждом движении. Ее видели сотни, и все держались подальше, пока она с криками не уковыляла обратно в Тихий океан.

Вы ищете эту женщину? Она одна из ваших?

Скорее всего. В реестре без вести пропавших было полно морских рабочих, исчезнувших после Большого Толчка. Правда, все работали на поверхности или на шельфе. А женщину, которую видела Перро, приспособили для бездны. В списке глубоководников не числилась; лишь шесть подтвержденных смертей в сотнях километров от берега на одной из геотермальных станций Н’АмПацифика. И больше никаких деталей.

Женщина с механизмами в груди носила на плече логотип «Энергосети». Тогда, получается, только пять трупов. И одна выжившая, которая каким-то образом преодолела триста километров открытого океана.

Выжившая, которая по каким-то причинам не хотела, чтобы ее нашли.

Слухи пускали метастазы. О ныряльщице с фермы водорослей больше речи не шло. Теперь говорили о русалке. Об аватаре Кали. Некоторые утверждали, что женщина говорила языками новыми, другие – что общалась только на английском. Ходили истории о стычках, о жестокости. Русалка нажила себе врагов. Русалка встретила друзей. На нее напали, и от атаковавших остались лишь куски, разбросанные по пляжу. Перро скептически улыбнулась: по сравнению с обитателями Полосы даже шкурка от банана была агрессивнее.

Русалка маячила в грязных прибрежных водах. Ей подчинялись акулы; по ночам она выходила на сушу и похищала детей, чтобы скормить их своим прислужникам. Кто-то предсказал ее приход или же просто признал его; некоторые говорили о пророке. А может, о человеке настолько же безумном, как и женщина, о которой он вещал. Звали его Амитав.

Почему-то ни одно из этих событий не засекли местные «оводы». Только поэтому Перро не обращала внимания на девяносто процентов слухов. Она начала задумываться, в какой степени ее собственные вопросы запустили мельницу домыслов. Она где-то читала, что, минуя некий предел, информация размножается сама по себе.

Через девять дней после того, как Перро впервые увидела женщину в черном, одна индонезийка, мать четверых детей, вышла из палатки и провозгласила, что из самого центра землетрясения на землю вышла русалка без единой царапины.

На что один из ее сыновей сказал, что слышал, будто на самом деле все обстояло с точностью до наоборот.

Корп

Конечно, ничего страшного не произошло. По статистике, на Земле кто-нибудь уходил в мир иной каждые полсекунды. Некоторые, естественно, умирали и во время его дежурств. И что? В смену на любого человека, убитого Ахиллом, приходилось десять спасенных. А те, кто вздумает жаловаться на такой расклад, пусть идут в глубокую задницу.

Вообще-то именно жаловаться ему сейчас и хотелось. Вот только посетители оказались настоящими «двадцатниками», словно прилетели из прошлого века.

«Реактор Пикеринга» представлял собой цилиндр, помещенный внутри куба, утопленного на пятьдесят метров в очищенный гранит Канадского щита. Его построили для хранения ядерных отходов, как только стала таять вечная мерзлота; когда местные жители начали активно протестовать, а цивилизация – распространяться на север, сооружение лишилось своего предназначения. Впрочем, по тем же причинам оно превратилось в выгодное место для подземного наркобара. «Реактор» сконструировали внутри прозрачной трехэтажной трубки из акрила, подвешенной в главной камере; промежуток между стенами затопили и набили световыми жезлами, изображающими кобальтовое свечение использованных топливных стержней. Вокруг туда-сюда порхали радужные, переливающиеся бабочки, булавочными искрами отражая информацию во все стороны. Ядовитые и влажные лягушки-древолазы влажно барахтались в небольших бачках, стоящих на каждом столе, напоминая крохотные мерцающие пазлы из рубинов, изумрудов и нефтяной черноты.

Здесь царило спокойствие. «Реактор» напоминал вывернутый наружу аквариум, прохладный зеленый грот. Дежарден спускался в его глубины, когда хотел подзарядиться. Теперь он сидел за круглой барной стойкой на втором этаже и размышлял, как ему увильнуть от секса с женщиной, вцепившейся ему в локоть.

Он понимал: скоро этот вопрос выплывет наружу. Не из-за того, что он был красавцем – отнюдь не был им. И не из-за фамилии, благодаря которой многие принимали Ахилла за Quebecois[8], что когда-то соответствовало истине. Нет, просто он признался этому темному длинноногому Роршаху – она назвалась Гвен, – что работает «правонарушителем», и она сочла это очень крутым. Когда-то Дежарден на краткий миг вошел в пантеон звезд, но собеседница явно не признала его в этом качестве: это случилось два года назад, а люди сейчас, кажется, с трудом вспоминали, что ели на ужин прошлым вечером. Значения это не имело. Ахилл Дежарден обрел фанатку.

Выглядела Гвен очень даже неплохо. Уже через тридцать секунд после начала разговора он представил, как бы она смотрелась на диване в его гостиной. А еще через тридцать секунд набросал в уме довольно приличную художественную концепцию. Прекрасно, он ее хотел: вот только дело было не в ней.

Почему-то она была одета как один из глубоководных киборгов Н’АмПацифика.

Костюм получился выразительный, но несерьезный: трико из черной лайкры без единого шва скрывало тело от ног до шеи и кончиков пальцев; декоративные аксессуары изображали контроллеры и выступы имплантатов; даже бирка с именем и логотипом Энергосети была вкроена в плечо. С глазами, правда, не совсем получилось. Настоящие рифтеры носили роговичные накладки и смотрели на мир как будто пустыми белыми шарами. Гвен же предпочла просвечивающие крупные линзы. Те довольно сносно закрывали радужку, но, судя по тому, как она постоянно наклонялась, всматриваясь в Ахилла, на способности к светоулавливанию не влияли.

У женщины были прекрасные скулы, широкий рот и столь остро очерченные губы, что об их края можно было порезаться. В этой непринужденной и людной обстановке Дежарден хотел лишь ее компании. Просто провести время, запомнить ее черты, насладиться запахом, уложить образ в памяти. Может, даже подружиться. Ему этого хватало, Ахилл мог заполнить пробелы сам, позже. А заодно и прижечь их.

– Не могу поверить, сколько всего тебе приходится делать, – говорила она. Извивающаяся сеть подводного света играла на ее лице. – Эпидемии, моры, обвалы систем. И все на тебе.

– Не все. Нас много.

– Но все-таки. Ты за долю секунды принимаешь решения, от которых зависит чья-то жизнь. – Гвен провела рукой по его предплечью: крылышко черного мотылька. – От любого твоего неверного шага могут погибнуть люди.

– А иногда и от верного.

Ахилл не раз встречал таких Гвен. Как и любая самка млекопитающих, склонная к К-стратегии[9], она питала слабость к обладателям ресурсов – или, в случае с родом Homo, к власти. Скорее всего, она предполагала, что Ахилл таковой обладает, раз может по своей воле вырубить целый город.

Обычная ошибка среди всех особей, придерживающихся К-стратегии. Дежарден обычно не торопился развеивать их иллюзии.

Гвен взяла дерму с ближайшего подноса, вопросительно взглянув на Ахилла. Тот покачал головой. С рекреационными веществами приходилось держать ухо востро: они могли вступить во взаимодействие с профессиональными препаратами, которые в немалых количествах бурлили в его крови. Женщина пожала плечами, прилепила пластырь за ухо и продолжила:

– Как ты справляешься с такой ответственностью? Черт побери, как тебе вообще ее дали? – Она опрокинула рюмку. – Все эти корпы, короли и политики – они бы даже не смогли договориться, в какой цвет покрасить стены в туалете. Почему все они решили дать конкретно тебе чуть ли не божественные способности? Ты что, не допускаешь ошибок?

– Ни хрена подобного.

В неокортексе мелькнула незваная мысль: «Интересно, сколько человек я сегодня убил?»

– Я всего лишь… стараюсь как могу.

– Это да, но как ты умудрился их в этом убедить? Что тебе мешает устроить авиакатастрофу, чтобы отомстить боссу? Откуда они знают, что ты не воспользуешься такой силой, чтобы разбогатеть, или помочь приятелям, или разрушить корпорацию, так как ты не согласен с ее политикой? Что держит тебя в узде?

Дежарден покачал головой:

– Ты мне не поверишь.

– Спорим, угадаю?

– Угадывай.

– Трип Вины, да? И Отпущение грехов?

Он засмеялся, скрывая удивление.

Гвен расхохоталась вместе с ним, протянула руку в ближайший террариум и погладила одну из драгоценных лягушек (тех подкорректировали так, чтобы рептилии выделяли через кожу легкие психотропы). Словно бы ненароком уперлась плечом в руку Ахилла. Гвен отмахнулась от парочки бабочек, те уже обнюхивали ее, выискивая симптомы ухудшения здоровья, чтобы вмешаться и заблаговременно оказать помощь.

– Ненавижу эти штуки.

– Ну ты слегка намешала с препаратами. Испортишь атмосферу, если тебя вырвет прямо на бар.

– А ты весь такой законопослушный. – Гвен потерла большим пальцем об указательный, втирая в кожу лягушачий сок. – И от вопроса хорошо уходишь.

– Вопроса?

– Трип Вины, не забыл? – Она склонилась ближе. – Я всякое слышала, ты тоже. Какая-то разновидность ретровируса, так? Он заставляет тебя быть послушным, прямо на уровне ствола мозга.

Гвен всего лишь гадала. Не знала ничего о химии вины. Скажи ей о взаимодействии глутатиона с синаптическими пузырьками, так она, скорее всего, лишь глупо на тебя уставится в ответ. Гвен понятия не имела о подкрученной токсоплазме или о крохотных перепутанных каплях ревертазы, которые запускали всю систему. И, даже если была бы в курсе, это ничего не меняло. Воздействие таких веществ нельзя осознать, пока не почувствуешь их в себе.

Гвен слышала только о «ретровирусах» и даже в них была не уверена.

– Нет, – ответил Ахилл. – Ты ошиблась. Извини.

Он даже не лгал. Вирус служил всего лишь переносчиком.

Она закатила глаза:

– Я так и знала, что ты мне ничего не скажешь. Они ник… Я так и знала.

– А с чего дайверский прикид? – Неожиданно ему показалось, что сменить тему – это хорошая мысль.

– Рифтерский шик, – Гвен еле заметно улыбнулась уголком рта. – Солидарность через моду.

– Не понял… рифтеры теперь – политическая тема?

Она слегка оживилась:

– О, да ты знаешь. Ты ведь не постоянно мир спасаешь.

Он не знал. Хотя пару месяцев назад действительно проскальзывало какое-то трепыхание, когда некий не в меру упорный журналист умудрился протащить историю через цензоров АмСети. Оказывается, Энергосеть нанимала жертв инцеста и ветеранов войн для управления глубоководными геотермальными станциями – в теории к хроническому стрессу в подобной окружающей среде лучше всего приспосабливаются те, в ком (и как словоплеты это выяснили?) такая предрасположенность вырабатывалась с самого детства. Пошли обыкновенные взвизги общественного гнева от «да как вы смеете эксплуатировать жертв насилия ради нескольких мегаватт» до «как вы смеете доверять энергетическую сеть кучке психов и забитых недоумков».

Скандал длился довольно долго. Но потом Полосу поразила какая-то новая разновидность лошадиного энцефалита, и кто-то отследил ее источник до бракованной партии контрацептивов в циркуляторах. А теперь, естественно, всех еще лихорадило от Большого Толчка на западе, поэтому о рифтерах и их проблемах практически забыли.

По крайней мере Ахилл так думал. Но теперь рядом с ним стояла эта женщина, и из каких бы источников она ни почерпнула свои представления о моде…

– Послушай, – решилась Гвен. – Спорим, ты устал постоянно сражаться с силами энтропии? Не хочешь отвлечься и для разнообразия подчиниться второму закону термодинамики?

– Энтропия – это не сила. Распространенное заблуждение.

– Да хватит уже болтать. У них тут есть комнаты внизу. За первый час я заплачу.

Дежарден вздохнул.

– Что? – спросила Гвен. – И не говори, что тебе неинтересно, – твои жизненные показатели подскочили от возбуждения, как только я зашла. – Она постучала по одному из аксессуаров на костюме – Дежарден с запозданием заметил датчик биотелеметрии.

Он пожал плечами:

– Верно.

– Так в чем проблема? Не принял сегодня таблетки? Я чистая.

Она показала ему татуировки на внутренней поверхности запястья: ее иммунизировали против целого арсенала инфекций.

– На самом деле я… я просто не слишком общителен.

– Это правда. Ну давай уже. – Гвен твердо положила ладонь ему на руку.

– Я полагаю, Кайфолом, – раздался сзади женский голос, – собирается отвергнуть ваше предложение по двум причинам. Не принимайте отказ близко к сердцу.

Дежарден на мгновение закрыл глаза:

– Я думал, ты себе не потакаешь.

В поле его зрения вступила тощая и несущая одни неприятности филиппинка ростом в метр семьдесят.

– Я – Элис, – сказала она.

– Гвен.

– Первая причина в том, – продолжила Джовелланос, – что у него срочный вызов.

– Да ты шутишь, – возмутился Дежарден, – я только освободился.

– Извини. Тебя хотят видеть через… – Джовелланос бросила взгляд на запястье, – через семь минут. Какой-то корп лично вылетел из Н’АмПацифика, чтобы воочию тебя увидеть. Можешь представить их разочарование, когда они выяснили, что ты отключил запястник.

– Уже комендантский час начался. Я просто стараюсь быть хорошим гражданином.

Что, конечно, было полной чушью, так как правонарушителей освобождали от подобных ограничений. Иногда Дежарден просто не хотел, чтобы его находили.

Разумеется, надежда оказалась тщетной. Ахилл оттолкнулся от стойки бара и встал, раскинув руки и жестом изображая, что сдается.

– Извини. Хотя приятно было познакомиться.

– Причина номер два, – напомнила Гвен Джовелланос, не обращая на него внимания.

– А, точно. Кайфолом не трахает реальных людей. Считает такие отношения неуважительными, – Элис кивнула головой в его сторону, еле заметно поклонившись. – Разумеется, инстинкты у него на месте. Думаю, как только ты села рядом, он сразу начал делать стереоснимки.

Гвен посмотрела на Ахилла одновременно с удивлением и вызовом.

Тот пожал плечами:

– Я их сотру, если ты возражаешь. Все равно хотел спросить.

Она покачала головой, и эта соблазнительная полуулыбка слабо мелькнула на лице.

– Развлекайся. Может, через какое-то время даже заинтересуешься реальным процессом.

– Надеюсь, нет, – заметила Джовелланос. – Тебе, скорее всего, не понравятся его вкусы.

«Управление по ликвидации нестабильности комплексных систем» – слова висели в конце вестибюля, словно светящийся нёбный язычок, символ тщеславного и насквозь бюрократического требования, чтобы тебя уважали. Впрочем, никто уже давно не заморачивался, надпись даже вслух не читали; лишь единицы сокращали название до аббревиатуры УЛН, что вполне устроило бы корпов. Нет, прижилось другое имя: «Патруль Энтропии». Казалось, еще немного – и увидишь униформу космических кадетов. Дежарден всегда думал, что спасение мира должно вызывать чуть больше уважения.

– И чего ты такая encul сегодня? – проворчал он, когда они заходили в лифт.[10]

Джовелланос моргнула:

– Прости?

– Ну к чему была та сцена в баре?

– Разве реклама не должна быть правдивой? Ты же не скрываешь все эти дела. По большой части.

– Я предпочитаю контролировать скорость подачи. Боже. – Ахилл нажал кнопку «Админ-6». – Время ты выбрала очень неудачное.

– Я прекрасно выбрала время. Кайфолом, они хотят, чтобы ты поднялся наверх прямо сейчас. Кажется, я в жизни не видела, чтобы Лерцман хоть чему-нибудь уделял столько внимания. А если бы я стала ждать, пока ты там докрутишь динамо, мы бы торчали внизу до тех пор, пока полярные шапки снова не замерзнут. К тому же ты не умеешь отказывать. И вполне мог трахнуть ее, лишь бы не оскорбить в лучших чувствах.

– Не думаю, что она такая нежная.

– И чего? Зато ты еще какой.

Двери открылись. Дежарден вышел первым, Джовелланос осталась в лифте.

Он взглянул на нее с некоторым нетерпением:

– А я думал, мы спешим.

Она покачала головой:

– Это ты спешишь. А у меня нет допуска. Меня просто послали привести тебя.

– Что?

– Ты идешь один.

– Бред какой-то, Элис.

– У них приступ паранойи, Кайфолом. Я же тебе говорила. Особое внимание.

Двери, скользнув, закрылись.

Ахилл ткнул пальцем в «ищейку», поморщился от краткого, но болезненного укола. Физический образец. Нынче они перестали доверять даже дистанционной авторизации.

Спустя минуту по стене поползла итоговая информация, расположенная в три колонки. Слева профиль: группа крови, водородный показатель, уровень газов. Справа список: тромбоциты, фибриногены, эритроциты и лейкоциты, антитела, гормоны. Все составляющие его крови, полученные от самой природы.

А посередине шел еще один перечень, чуть покороче: дары от УЛН.

Дежарден уже немного разбирался в показателях. Все выглядело нормально. Разумеется, приятно было получить независимое подтверждение: дверь перед ним открылась, а все остальные не принялись с грохотом захлопываться.

Ахилл вошел в зал заседаний.

У дальнего конца стола для совещаний расположились трое. Лерцман сидел на своем обычном месте, во главе; слева оказалась невысокая блондинка, которую Дежарден никогда раньше не видел. Это, конечно, ничего не значило – он не знал большинство людей, работающих в администрации.

Слева от блондинки находилась еще одна женщина. Ахилл не знал и ее. Она устремила на него в буквальном смысле сверкающий взгляд – так мерцали тактические линзы, а значит, дама находилась в комнате лишь отчасти, параллельно следя за потоком информации, видным только ей. В уголках ее рта и вокруг ртутных глаз застыли слабые морщины, правое веко было чуть опущено; в остальном лицо казалось бледным и невыразительным эскизом евроазиатского разлива. Темные волосы подернула седина на висках, и это обесцвечивание, казалось, мельчайшими дозами распространялось прямо у Дежардена на глазах.

Корп из Н’АмПацифика. Других вариантов нет.

Лерцман в ожидании встал с места. Блондинка последовала за ним, но, едва оторвавшись от стула, оглянулась на представительницу корпорации. Та не поднялась. Блондинка засомневалась, какое-то время не понимая, что ей делать, но потом опять села. Лерцман откашлялся и последовал их примеру, взмахом руки пригласив Дежардена занять место напротив женщин.

– Это Патриция Роуэн, – сказал он.

Когда через пару секунд стало понятно, что блондинку никто представлять не собирается, Дежарден ответил:

– Прошу прощения, что заставил вас ждать.

– Напротив, – тихо произнесла Роуэн, голос у нее был усталый. – Это вы простите, что вытащили вас на работу в свободное время. К сожалению, я приехала в город лишь на несколько часов.

Она набрала несколько команд на панели управления, встроенной в стол. По ее глазам побежали крохотные искорки.

– Итак. Знаменитый Ахилл Дежарден. Спаситель Средиземки.

– Я всего лишь подобрал статистику. А они… всего лишь отсрочили неизбежное на несколько месяцев.

– Не надо себя недооценивать, – заметила его собеседница. – Среднее время решения проблемы – тридцать шесть и восемь десятых минуты. Это замечательно.

Дежарден принял комплимент кивком головы.

– Вся метабаза, – продолжила Роуэн. – Эпидемии. Локальные войны. Транспортные потоки. И, даже если на время забыть о Средиземном море, мне сказали, что ваши проекции во многом помогли сохранить Гольфстрим. Есть несколько специалистов, которые могут обойти вас в Водовороте, но вы еще к тому же разбираетесь в вопросах биобезопасности, экономики, промышленной экологии…

Дежарден улыбнулся про себя. Так старомодно: она действительно думала, что между этими сферами есть какая-то разница.

– В любом случае, – подытожила женщина, – похоже, вы – наш лучший кандидат из тех, что приходят на ум. Мы снимаем вас с обыкновенной ротации и приписываем к специальному проекту, с одобрения доктора Лерцмана, разумеется.

– Думаю, мы можем отдать его вам, – сказал Лерцман, искренне полагая, что его мнение что-то значит. – Думаю, после сегодняшнего происшествия Ахилл и сам, скорее всего, захочет на какое-то время покинуть Водоворот.

«Encul».

Когда в деле участвовал Лерцман, чувство брезгливости возникало почти рефлекторно.

Снова Роуэн:

– Произошло некое биологическое событие, и мы хотим, чтобы вы за ним пронаблюдали. Судя по всему, появился новый почвенный микроб. Пока он произвел относительно малый эффект – практически ничтожный на самом деле, – но потенциально он… в общем… – Она склонила голову в сторону блондинки справа, та, в свою очередь, постучала пальцем по наручным часам. – Откройте для загрузки, пожалуйста…

Дежарден быстро подключился: в поле зрения промелькнули протоколы передачи.

– Статистику сможете изучить потом, – заявила блондинка. – Но, если кратко, вам нужно искать мелкомасштабное окисление нижних слоев почвы, пониженное содержание хлорофилла и, возможно, определенные изменения в ксантофиллах…

Наука. Неудивительно, что никто не удосужился ее представить.

– …также возможно снижение влажности почвы, но точно мы пока не знаем. Возможно сокращение количества таксонов и сопутствующей им микрофлоры. Также мы подозреваем, что распространение будет ограничено температурно. Ваша задача – подготовить свод диагностических данных, который мы сможем использовать для определения этой заразы дистанционно.

– Для человека моих навыков задача несколько долгосрочная, – заметил Дежарден. «А еще будет чертовски скучно». – Я как-то больше заточен под острые кризисные ситуации.

Роуэн намек проигнорировала.

– Это не проблема. Мы выбрали вас за ваши навыки в распозавании образов, а не за оперативные рефлексы.

– Ну ладно тогда. – Про себя он вздохнул. – А что насчет непосредственной сигнатуры?

– Прошу прощения?

– Если мы говорим о снижении уровня хлорофиллов, то, я полагаю, обыкновенные фотосинтезирующие вещества чем-то заменяются. Так чем? Надо ли мне искать какие-то новые пигменты?

– Сигнатуры у нас пока нет, – сказала ему женщина. – Сумеете ее выработать – замечательно, но мы на это не надеемся.