Евреи, Бог и история Даймонт Макс

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ, ВОЗРОЖДЕНИЕ, РЕФОРМАЦИЯ

Большинство христианских ученых рассматривают еврейскую историю Средних веков как едва различимую нить в сложном орнаменте феодального гобелена. Еврейским историкам эта нить представляется петлей, накинутой на шею евреям. Ни наш взгляд, средневековая еврейская история скорее напоминает многоцветную группу нитей, вплетенных в общий рисунок и следующих его основной композиции. Стоит забыть об этой композиции – и еврейская история предстанет перед нами как последовательность разрозненных событий и немотивированных гонений – этакая утомительная панихида. Однако, взглянув на орнамент поближе, можно различить поразительный узор религиозных, экономических и психологических факторов. В средние века еврейская история развертывается обратно истории христианской: там, где счастье изменяет христианам, оно благосклонно к евреям, и наоборот.

Средневековый мир выработал три основных типа отношения к евреям. Первый из них возник в 6 веке и сошел на нет в 11 веке. Второй сохранился четыреста лет – два века крестовых походов и два века Возрождения. Третий появился с Реформацией и охватил период между 1500 и 1800 гг. Рассмотрим каждый из этих типов на историческом фоне иудео-христианской драмы.

После покорения Иудеи Помпеем евреи и римляне стали «неразлучны». Позади римских армий с их императорскими орлами маршировали евреи со стягами свободного предпринимательства. Евреи появились в Италии во 2 веке до н.э., во Франции – в 1 веке до н.э., в Испании – на столетие позже. В конце 3 века н.э. евреи проникли далеко на север, достигнув Кельна (Германия). Ко времени вторжения восточных варваров евреи уже жили в Европе на протяжении веков.

К 6 веку варвары – вестготы, остготы, вандалы, гунны, франки, бургунцы – полностью разорили Европу. Всеобщее невежество, поругание человеческих прав, нищета стали повсеместным бедствием. Приблизительно к концу 8 века началось образование четырех государств, ныне известных как Италия, «Франция, Испания и Германия. Эти государства – с присоединившейся к ним с 11 века Англией – вплоть до 1800 г. играли ведущую роль в европейской истории.

Остготы поселились в Италии. Их король Теодорих Великий сумел вывести страну из состояния хаоса. Вестготы добрались до Испании, где основали государство и были обращены в христианство в 587 г. Вандалы дошли до Франции, съели, растащили и продали все, что смогли, и уничтожили остальное. Вместе с франками и бургунцами они основали первое королевство франков и приняли католицизм в конце 5 века, во время правления Хлодвига I. Германия в те времена представляла собой мешанину варварских племен – гуннов, славян, алеманнов, фризов, саксонцев, баварцев. Южная Германия стала более или менее христианской в 600 г. н.э., отпала от веры в 700 г. и была вновь обращена в христианство в 800 году. Именно в это время Карл Великий объединил центр Европы в единое государство. Карл Великий был двухметрового роста, бегло говорил по латыни, был сведущ в греческом, не умел писать, но оставался просвещенным монархом и покровительствовал искусствам, наукам и евреям. На рождество 800 г. багроволицый длинноусый Карл был коронован как император, и папа смиренно преклонил перед ним колена. Но принес ли сей новоявленный Цезарь культуру Европе, как поклонник приносит цветы своей возлюбленной? К сожалению, «склеенная из кусочков» империя Карла Великого распалась в результате неумелого управления его набожною, напыщенного и тщеславного сына, а затем и внуков, сменивших его на троне.

В том же столетии Европу постигло еще одно бедствие – новое вторжение варваров. С севера, из туманов Скандинавии, появились странные вооруженные люди. Их ладьи напоминали хищных птиц. То были викинги – люди моря, явившиеся за добычей. Скеггоксами и скрамасаксами35они расчищали себе путь. Викинги искусно убивали евреев и неевреев и ревностно сжигали синагоги и церкви. Они исчезли так же внезапно, как и появились, а по их следам монахи в рясах понесли крест Христа к пустынным берегам Скандинавии.

Закрепившись в Южной и Западной Европе, христианство начало теперь проникать на север и на восток. К началу 10 века оно укоренилось в странах, называющихся теперь Богемией, Польшей, Болгарией и Россией. К концу 10 века христианство распространилось по Северной Германии. Дании, Швеции, Норвегии и Исландии. Последними по времени крещения странами Европы были Финляндия и Литва. В течение столетия шведские крестоносцы безуспешно пытались обратить в христианство финских язычников, но каждый раз их армии благополучно тонули в финских болотах – не без помощи Укко, финского бога воздуха. В конце концов, однако, чудеса одолели колдовство. В 1155 г. на берегах Святого озера (Puhajarvi) финнов насильно крестили, загнав их в воду. Души утонувших были, разумеется, спасены. Укко бежал, устрашенный таким чудом. Уцелевшие финны приняли христианство, после чего быстро превратились в послушных крепостных шведских господ.

Литва приняла христианство в 1250 г. Это был политический шаг для защиты страны от миссионерского пыла тевтонских крестоносцев. Десятилетие спустя Литва отпала от христианской веры. Повторное крещение состоялось на столетие позже. Язычник Ягайло, Великий князь Литвы, женился на польской княжне Ядвиге, принадлежавшей к римско-католической церкви. С постепенным смешением аристократии обоих государств христианство начало проникать в литовские массы.

Столь богатый крещениями десятый век был в то же время одним из веков европейской эпохи Мрака. До 12 века на всем континенте не существовало ни одного христианского университета. Невежество 6 века привело теперь к тупому оцепенению, отстаивание прав личности рассматривалось как преступление против церкви и государства, бедность превратилась в откровенную нищету. Единственной целью жизни было провозглашено спасение души. 1000 г. стал поворотным пунктом в истории евреев и неевреев – но по разным причинам. Евреи удачно избежали первой фазы средневековой истории – повсеместного разорения. Для тех, кто интересуется лишь статистикой, кажется немаловажным предположительное большое число убитых евреев за эти столетия. Мы позволим себе процитировать Монтеня: «Есть нечто приятное в несчастьях наших приятелей». Достаточно вспомнить, что население Рима, составлявшее около 1 млн. человек, после опустошительных набегов варваров уменьшилось до 50.000. Готы и вандалы, франки и викинги никогда не интересовались религиозными верованиями своих жертв, пока не стали христианами.

В Италии Теодорих Великий (454—526) пригласил евреев селиться в любом городе в пределах его владений – Риме, Неаполе, Венеции, Милане и в своей ноной столице – Равенне. Евреи были торговцами, банкирами, судьями, земледельцами, ювелирами и ремесленниками. Вполне возможно, что около трети итальянских евреев были потомками Ромула и Рема, а не Моисея, так как их предками являлись бывшие язычники, перешедшие в иудаизм около 100 г. н.э.

Подобное же положение существовало во Франции и в Германии. Карл Великий отовсюду собирал евреев в свою империю. Евреи требовались для заселения городов, развития промышленности и расширения торговли. Исходя из этого Карл даровал им либеральную привилегию самоуправления. Многие евреи занимали важные посты при дворе, особенно на дипломатической службе. Первопричины подобного отношения к евреям ясны. Дело в том, что в феодальной системе существовали только три социальных сословия. Пословица 11 века гласит: «Знать сражается, священники молятся, народ работает». Сословия бюргеров, купцов не существовало – это поле деятельности было открыто для евреев.

В Испании картина была несколько другая. Здесь король Рекаред с таким усердием насаждал христианскую веру, что крестились не только вестготы, но и многие евреи. Когда мусульмане захватили Испанию и гарантировали свободу вероисповедания, многие из насильно крещенных евреев не вернулись полностью к религии Моисея. Эти «тайные евреи» стали космополитами, гражданами мира. Элегантные и самоуверенные, появлялись они при дворах грандов и визирей и даже брали в жены их дочерей. Так возникла наиболее спорная и волнующая проблема в Испании, которая была (со столь бедственными последствиями) разрешена лишь в конце 15 века.

Можно заметить, что в основе сил, сформировавших еврейскую историю в раннем Средневековье, лежат два парадокса: евреи оказались единственными нехристианами в христианском мире, и по иронии судьбы именно они жили на свободе – вне феодальной системы, ставшей тюрьмой для христиан.

Почему же евреев не пытались окрестить либо убить, как других язычников или неверных? Почему именно им было даровано такое исключение? По чему церковь защищала их?

Церковь зашла в этот тупик благодаря своей собственной логике. Культура средних веков была религиозно ориентирована; для церкви представлялось немало важным обратить евреев в христианство. Церковь не могла утверждать универсальную божественность Иисуса, в то время как его собственный народ не признавал этого. Чтобы побудить евреев принять христианство, им предлагались всяческие льготы. Однако евреи упорно отказывались креститься. Перед церковью возникла дилемма: с одной стороны, игнорировать евреев означало признать, что Иисус не является универсальным божеством; с другой стороны, церковь не могла расправиться с его народом, как с прочими. Это означало бы, что евреи так и не признали Иисуса в качестве бога. Еврей в христианском мире превратился в некую амбивалентную фигуру. Его нельзя было ни обратить в христианскую веру, ни убить. Чтобы воспрепятствовать еврейской религии сеять сомнения в душе христианина, еврей был исключен из феодальной системы. Церковь заключила в тюрьму свою паству и выпустила евреев на свободу.

Некоторые антиеврейские законы не были новы ми. Они были сформулированы согласно Ветхому завету и талмудическим законам, направленным против неевреев. Старые еврейские законы запрещали нееврею быть царем Израиля либо занимать пост, позволяющий ему править евреями. Чтобы предотвратить слишком активное смешение между евреями и греками, еврейский религиозный закон запрещал продажу земель неевреям. Подобные законы были теперь обращены христианами против евреев. Невозможно определить эти законы как «хорошие» ими «плохие» согласно нормам сегодняшнего общества. Они были выражением духа общества того времени.

Тот, кто пожелает интерпретировать еврейскую историю раннего средневековья в духе мученичества, обнаружит довольно мало фактических материалов. Как уже говорилось в отношении законодательств Константина, Констанция, Феодосия и Юстиниана, соблюдение случайных эдиктов против евреев было скорее исключением, чем правилом. Рьяные энтузиасты, стремительно «делавшие историю», то тут, то там время от времени издавали законы об изгнании евреев из того или иного города. Но скоро евреев с извинениями звали вернуться, поскольку феодальное общество еще не создало собственного сословия купцов. Эти исключения из общего правила никак не отражают официальную политику церкви, как, например, линчевание негра в наши дни не отражает официальную политику США в этом вопросе. Со времени эдикта папы Григория Великого (591 г.), запрещавшего насильственное крещение евреев, и до декрета папы Иннокентия III на 4-м Церковном соборе (1215), когда был введен желтый отличительный знак, евреи жили в сравнительной свободе и умеренном достатке.

До 11 века церковь относилась к упорствующим евреям довольно терпимо – в надежде, что со временем евреи удостоверятся в своих заблуждениях. Церковь властвовала, правительства подчинялись, народ был послушен. После 11 века непредвиденные события и их последствия в корне изменили весь ход еврейской истории и еврейской жизни в средние века. Ограничительные законы, так же как требование носить унижающее одеяние, обвинения в ритуальных убийствах и осквернении святынь, изгнание в гетто, – все это результаты крестовых походов, Возрождения и Реформации, а не мрачного средневековья.

Если лозунг «спасения душ» был ключом к первой фазе средневековой истории, то лозунг «больше спи сенных душ» был ключом к крестовым походам. Спасения, как и денег, всегда не хватает. Хотя побудительные причины крестовых походов гнездятся глубоко в религиозной, социальной и политической структуре того времени, для еврейской истории эти причины значения не имеют. Важны лишь сами крестовые походы.

Нам требуется внимательно и осторожно направить увеличительное стекло на этот период. Если мы сфокусируем его только на евреях, этот промежуток времени превратится в кровавый рассказ об ограблениях еврейских поселений, убийствах, грабежах и неизбежных изнасилованиях. При расширении поля наблюдения таким образом, чтобы оно включало как евреев, так и христиан, появится совершенно иная картина.

Многие крестоносцы были благочестивыми христианами, воспламененными призывом к освобождению Святой земли и превращению Иерусалима в христианскую святыню. Другие отправились в поход, предвкушая легкие грабежи и безнаказанные убийства. Прошли дни рыцарства, когда только рыцари и их оруженосцы могли расстаться с жизнью на поле брани. Теперь и широким массам было даровано право умереть с честью; однако подобная рыцарская прерогатива вовсе их не радовала. И поскольку в то время не существовало всеобщей воинской повинности, то за участие в крестовых походах крепостным была обещана свобода, уголовникам – помилование, грешникам – прощение.

В результате этой агитации повсюду появились вооруженные толпы, полные энтузиазма, недисциплинированные, без продовольствия. Нехватка еды стала ощущаться уже задолго до того, как крестоносцы достигли Святой земли. По пути военные отряды грабили беззащитные поселения. Первыми пострадали еврейские общины. Многие ходатайствовали перед папой по поводу этих нарушений законности. Во многих местах христиане пришли на помощь евреям. Однако грабежи охватили теперь не только евреев, но и самих христиан; повсеместно завязывались бои. По пути в Святую землю погибло больше крестоносцев, чем добралось туда.

Один крестовый поход за другим кончались либо ионным поражением, либо незначительными победами. Становилось все труднее заручиться поддержкой широких масс. Да и сам характер крестовых походов и женился: вместо освобождения Святой земли крестоносцы стремились теперь ограбить богатую Византийскую империю. Вместо магометан врагом крестоносцев стала греческая вера – православие. Отдельные случаи насилия над евреями закончились кровавой баней для христиан.

Отношения между Константинополем и Римом, непрерывно ухудшавшиеся со времени основания Византийской империи в 5 веке, вылились в откровенную ненависть; в 1094 г. понтифики Рима и Константинополя провозгласили друг другу анафему. «Политическое недоверие было причиной ненависти латинян к грекам; в то же время греки чувствовали презрение и отвращение к примитивной латинской ереси»36.

История Византийской империи представляет собой, по утверждению Гиббона, «утомительно однообразную историю бессилия и бедствий». Военная мощь империи была ослаблена интеллектуальной недостаточностью. За одиннадцать веков своего существования Византия произвела на свет только три художественные формы: византийские церкви, византийскую живопись и кастрированных византийских мальчиков-хористов. В Византии не появилось ни одной новой мысли и ни одного оригинального философа, писателя либо крупного ученого.

Изгнание евреев из Византийской империи перед началом крестовых походов37было для них тройной удачей. Они спаслись от резни, церковного проклятия и от историков, которые истолковали бы кровавую бойню как еще одно свидетельство преследования евреев. В 1183 г. византийские греки перебили всех итальянцев, а в 1204 г., во время 4-го крестового похода, итальянцы отомстили им, учинив почти с беспрецедентную в истории резню. Зверства крестоносцев потрясли папу, государей и народ, однако всеобщий ужас не остановил убийств! Византийский империя превратилась в труп; ее города были отданы на разграбление итальянским городам-государствам, финансировавшим поход. Хотя через пятьдесят лет греки вновь завладели Константинополем, империя была уже подорвана. В 1453 г. Византия пала под бешеным натиском турок; оплот христианства на Востоке перестал существовать.

Пятый крестовый поход увенчался незначительным успехом. С шестым и седьмым походами рвение крестоносцев несколько поутихло, а после восьмою похода огонь крестовых походов постепенно угас. И евреи, и христиане радовались, что все позади. Случилось так, что крестовые походы имели совершенно противоположный ожидаемому эффекту. Казалось, что захват Иерусалима объединит верующих в сплоченное христианское общество. Однако вера христиан в свое превосходство получила сильнейший удар. Тысячи из них познакомились с превосходящей их собственную культурой мусульман. Крепостные, получившие свободу, повидавшие Константинополь и великолепную жизнь сарацин, не захотели возвращаться обратно в свои деревни. Они оседали в поселках, которые разрастались в города. Дух беспокойства охватил Европу. Эти умонастроения выразись в творческом взлете Возрождения и религиозном протесте Реформации. В первом евреи участвовали в полной мере и с блестящим успехом; во втором они пытались держаться вне «семейной ссоры» и чернели ужасное поражение.

Хотя вся Европа была подготовлена к Возрождению, именно итальянцы первыми почувствовали и «оседлали» его, выдвинув достаточно гениев, сплотивших сумбурные стремления века в интеллектуальную силу, которая действовала на европейской арене на протяжении двух столетий (прим. 1320—1520). Не вся Италия участвовала в гуманистическом обновлении. Его границами служил прямоугольник, обкатанный Неаполем на юге, Миланом на севере, Венецией на востоке и Генуей на западе. Оно было возвещено гуманистами (Данте, Петрарка, Боккаччо) и умерло с художниками (Челлини, Тициан, Микеланджело). Между ними сверкают такие имена, как Леонардо да Винчи, фра Филиппе Липпи, Беллини. Печальная обязанность еврейского историка требует признать, что среди них не было ни одного еврея. Итальянское Возрождение шло по нерелигиозному пути: его основным объектом был человек. В Северной Европе запоздавшее на сто лет Возрождение приняло в основном религиозный характер. Пример тому – Иоханн Рейхлин в Германии (1455—1522), который оказал глубокое влияние на историю Европы, заложив, по существу, фундамент протестантства. Влияние, оказанное его сочинениями на развитие геологических концепций Лютера, несомненно. Гуманистическая философия Рейхлина была иудаистской. Христианин, воспитанный на латыни, он бегло говорил на иврите, был знаком с ивритской литературой и изучал Каббалу – еврейскую мистико-метафизическую философию, просочившуюся в работы еврейских и христианских ученых времен Возрождения. Рискуя жизнью, ибо отклонение от церковной догмы означало смерть, Рейхлин защищал евреев и Талмуд от злословия и клеветы и популяризировал еврейство в среде интеллектуалов-христиан.

На примере Рейхлина можно убедиться, что иудаизм играл большую роль в распространении гуманистического учения в Германии. Однако роль самих евреев в развитии Ренессанса представляется уже не столь ясной. Ученые сходятся на том, что Возрождение началось в результате повторного открытия, переосмысления греческой культуры, и обычно связывают это с именем Петрарки. Но разве тот факт, что Возрождение возникло в районах, где су шествовала наиболее активная еврейская жизнь, является лишь случайным стечением обстоятельств? Возрождение началось не во Франции, Англии или Германии, а в областях, где евреи уже 300 лет занимались переводом греческих, арабских и еврейских классиков на латынь. В Неаполь, центр Возрождения, Фридрих II пригласил евреев для перевода греческих сочинений и преподавания иврита ученым христианам. Петрарка шел по следам евреев. Разумеется, подобные «совпадения» не являются доказательством, но, возможно, перед ученым-исследователем здесь открывается широкое поле изысканий.

Папы и императоры с опоздание открыли, что Возрождение было не только прекрасным, но и опасным. Оно освобождало людей, заставляло их думать, побуждало сомневаться в установленном порядке вещей. Появление науки в особенности потрясло все любовно лелеемые христианским умом предрассудки. Слишком поздно люди, открывшие этот ящик Пандоры, попытались захлопнуть крышку. Это удалось сделать только в Испании и в основном потому, что Возрождение еще не успело обосноваться в этой стране и надругаться над девственной чистотой испанского мозга. В 1305 г. в Испании было запрещено изучение наук, и одними из первых жертв инквизиции стали не евреи, а ученые-христиане. Галилей почувствовал, что лучше жить ради своих убеждений, если умереть за них, – и не совершил паломничества на костер. Представ перед итальянской инквизицией, он публично отрекся от своего учения и частным образом продолжал свои занятия. Однако Испания настолько эффективно преградила путь науке, что и до сих пор ни один испанец не совершил сколько-нибудь значительного научного открытия. Опасное течение Возрождения смешалось с потоками еретических протестов против официальной церкви. Из всех ересей наиболее интересной является альбигойская (12—13 вв.), поскольку она прямо повлияла на создание инквизиции и косвенным образом на изгнание евреев из Испании.

Рьяные властители решили наказать христиан-альбигойцев в Южной Франции, осмелившихся сомневаться в догмах церкви. Так как вместе с жизнью еретик, как правило, лишался и своего имущества, знать скоро заметила прямую зависимость между числом очищенных смертью еретиков и количеством золота в своих сундуках. Охота за еретиками оказалась доходным предприятием. В одном из французских городов были безжалостно убиты 20000 альбигойцев; их имущество было законным образом конфисковано. Наконец папство забеспокоилось: «частная охота» на еретиков была запрещена (как впоследствии и «частная охота» на евреев). Так образовалась инквизиция (от латинского inquisitio – розыск, расследование), в чьи обязанности входила проверка того, действительно ли подозреваемый является еретиком. В первые столетия своего существования инквизиции не разрешалось заниматься евреями, мусульманами и другими неверными – только христианами.

Поскольку церковь питала отвращение к кровопролитию, было решено сжигать приговоренных на костре. Сожжение за религиознее убеждения вызывает ужас у современного человека, который, однако, не видит ничего недопустимого в расстреле или повешении по политическим мотивам. По иронии судьбы, обязанность вырубать ростки инакомыслия провозглашается еще в Ветхом завете (Второзаконие, 17:2—5): «Если найдется среди тебя... мужчина или женщина, кто сделает зло перед очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его, и пойдет и станет служить иным богам, и поклонится им... и тебе возвещено будет... то выведи мужчину того, или женщину ту... и побей их камнями до смерти». Но поскольку в глазах христианской церкви еретиком могли быть лишь христиане, то библейский Закон, с несколько усовершенствованным наказанием, был обращен именно против них. Так евреи оказались и сравнительной безопасности, тогда как христиане один за другим сгорали на кострах.

Альбигойская ересь распространилась из Франции в Германию и затем в Восточную Европу. Испания была озабочена распространением этой заразы. Она имела и другие причины для беспокойства – там обитало большое число крещеных евреев. Испанцы называли их converses, или «обращенные», «перешедшие в другую веру», а евреи – marranos, то есть, «свиньи», «поросятина». Было бы интересно узнать, кто впервые воспользовался словом marranos – испанцы или евреи, почему кличка пристала и почему евреи до сих пор упорно продолжают называть испанских «тайных евреев» марранами, даже когда те громко оплакивают свою трагическую судьбу.

Проблема крещеных евреев в Испании восходит к 4 веку, когда король Рекаред разом окрестил около 90000 евреев. Неизвестно, какое число из них оста лось христианами, сколько вернулось в иудаизм и сколько решило исповедывать обе религии, когда мусульмане в 8 веке захватили Испанию.

При очищении Испании от мусульманства «христово воинство» сперва не различало евреев и арабов, так как они носили одинаковые одежды и разговаривали на одном и том же языке. Поэтому реконквистадоры одинаково беспристрастно убивали и тех и других, никому не оказывая предпочтения. Но скоро испанские графы и гранды оценили еврейскую ученость и предприимчивость. Тогда евреям были предложены всевозможные льготы, чтобы побудить их остаться в христианской Испании, расширить ее торговлю и обогатить культуру. Однако, поскольку Испания снова вернулась в лоно христианства, страну охватила жажда тотальной христианизации. Процесс этот шел столь успешно, что к концу 15 века главной проблемой испанских властей стали уже не евреи, а марраны.

Благодаря своим знаниям и опыту марраны занимали важные государственные посты. Они брали себе жен из благороднейших испанских семей и становились не только грандами и кузенами королей, но даже епископами и архиепископами. Это вызывало зависть и гнев коренных испанцев-христиан, которые не могли достичь столь высоких должностей и негодовали при виде такого глумления над ортодоксальным христианством. Точно такое же негодование вызывали марраны у верующих евреев, считавших преуспевание марранов издевательством над ортодоксальным иудаизмом. И Маймонид, и Раши сочли нужным выпустить специальные эдикты касательно марранов, где требовали, чтобы евреи относились к ним более дружелюбно и предупредительно, на случай, если те решат вернуться в лоно иудаизма.

Проблема марранов была гнойной болячкой на геле испанского клерикализма. Церкви не нравилось растущее влияние марранов, ставивших наслаждение казнью выше умерщвления плоти. Многие считали, что пора ввести инквизицию и покончить с этой проблемой, как было сделано с альбигойцами. Наконец, и 1482 г. решение было принято, и испанская церковь передала бразды правления инквизицией Томасу де Торквемаде. В его полномочия входило подавление любых еретических тенденций, сперва среди марранов, а затем – в любом месте, где они только обнаружатся.

По мнению евреев, Торквемада был сатаной в человеческом облике, а испанская инквизиция была специально создана для истязания евреев. У нас нет намерения обелить Торквемаду либо преуменьшите ужасы инквизиции. Но чтобы увидеть в еврейской истории нечто большее, чем непрерывный ряд гонений, нужно рассматривать Торквемаду и его функции в рамках социальной структуры эпохи, а инквизицию нужно понимать в ее расширенных, более страшных измерениях. Фанатизм Торквемады ужасает человека 20 века. Но он вовсе не был варваром палачом. Он был занят не столько истреблением евреев, сколько спасением католического христианства. Отказавшиеся креститься, сохранившие свою веру евреи не подпадали под юрисдикцию инквизиции. На кострах аутодафе сгорали христиане и признанные еретиками марраны. Смерть приходила к ним как освобождение после многих дней и недель мучительных пыток. Конечно, некоторые евреи погибли в то время жестокой смертью, но в основном они пали жертвами самосуда толпы. Они не были приговорены к смерти официальной церковной инквизицией.

Когда «ересь марранов» была искоренена, Торквемада обратился к папе с просьбой разрешить ему выслать евреев из Испании. Он мотивировал свою просьбу соображением, что пока евреи живут в Испании, иудаизм представляет собой очевидную и непосредственную опасность для католической веры. Папа ответил отказом. Торквемада был убежден в своей правоте. Будучи духовником королевы Изабеллы, он стал добиваться от нее изгнания евреев. Королева Изабелла и король Фердинанд (чей брак устроил испанский еврей Авраам Сеньор) вначале отказывались, но давление испанской церкви усилилось, и, в конце концов, они были вынуждены дать свое согласие.

Если верить рассказу, настойчиво повторяемому еврейскими историками, этот план чуть было не рухнул. В дело вмешался дон Ицхак Абраванель, ученый и раввин, обладавший к тому же талантами крупного финансиста. Прослышав о предполагаемом изгнании евреев, Абраванель, в то время министр финансов при испанском дворе, предложил королевской чете замену приказа настолько фантастическую сумму, но те заколебались. Торквемада в это время подслушивал за дверью. Забыв о предосторожностях, он порвался в комнату, поднял над головой распятие и закричал: «Смотрите на Спасителя! Злодей Иуда продал его за тридцать сребреников! Вам это нравится – что ж, продайте его за большую сумму!» Испуганная таким оборотом дела, королевская чета подписала приказ об изгнании евреев. В том же году и в том же месяце Колумбу было приказано предпринять путешествие, которое привело к открытию Америки.

Как Моисей из Египта, дон Абраванель выводил детей израилевых из Испании. Из 150000 евреев 50 000, чьи предки жили в Испании на протяжении пятнадцати веков, не захотели оставить родину и заплатили за это крещением. Из остальных 100 000 около 10 000 погибли, около 45 000 в конце концов осели в Турции, приблизительно 15 000 – в Северной Африке и Египте, 10000 – в Южной Франции и Голландии, 10000 – в Северной Италии, около 5 000 рассеялись по разным местам Европы, Азии и Африки; около 5 000 этих странников были в числе первых поселенцев в Южной Америке. Сам Абраванель поселился в Италии, где сначала служил при дворе неаполитанского короля, а затем стал советником венецианского дожа.

В Северной Африке, Египте и в Османской империи евреи на протяжении нескольких последующих исков пользовались практически полной религиозной и экономической свободой. Хотя христиане видели в турках настоящий бич божий, отношение турок к евреям долгое время напоминало времена прежней исламской империи.

В Португалии также была учреждена инквизиция для проверки тамошних марранов. В 1496 г. евреям пригрозили высылкой. Бежавшие от преследований португальские евреи осели в Северной Африке, в государствах северной Италии и в Османской империи. Во второй половине 16 века многие марраны, еще остававшиеся в Португалии, бежали в Голландию и Южную Америку.

После того, как основная масса евреев была изгнана из Испании, инквизиция занялась крещеными «маврами. Их изгнали в 1502 г. Затем начались рас следования по делам христиан; в 16, 17 и 18 веках аутодафе уже полыхал по всей Европе. Церковь утратила контроль над инквизицией, и христиан и евреев ждала одинаково горькая участь. И все же на каждого казненного тогда еврея приходился тысяча и один христианин.

Мы говорили, что политическая история евреев в средние века обратна истории христианской. Аналогичную параллель можно провести и в сфере экономики. По мере улучшения благосостояния христиан благосостояние евреев ухудшалось. Для объяснения этого феномена не требуется ни заумная марксистская экономика, ни новейшие социальные теории. Здесь действовал древний, всеобъемлющий и исключительно простой закон. Когда феодальный человек понял, в чем состоит превосходство евреев, он адаптировал их познания, изгнал их (чтобы избавиться от конкуренции) и принялся сам «делать бизнес». В 13—14 веках христиане, стремившиеся выйти из «феодальных гетто», увидели, что все доходные места уже заняты евреями. Были изданы законы, сгоняющие евреев с насиженных мест в еврейские гетто. Экономические функции правления из рук евреев перешли в руки христиан.

Поскольку это совпало с пересмотром еврейского вопроса церковью, то новый порядок не вызвал ее возражений. Пока еретические секты были небольшими и изолированными, церковь знала, что сможет легко уничтожить их – с суровостью, порожденной любовью. Но число еретиков увеличивалось, и церковь перестала прощать. Церковь не могла больше себе позволить терпеть религиозное еврейское меньшинство, поскольку своим отказом от крещения евреи поддерживали идею свободы вероисповедания. Все больше и больше интеллектуалов-христиан обратилось к евреям за помощью в изучении иврита и толковании Писания, и упорство евреев в вопросе о крещении, прежде не беспокоившее церковь, теперь, по вполне понятным причинам, вывело ее из терпения. Евреев нужно было удалить из христианского общества. Заточение их в гетто казалось удачным решением.

Опасения церкви впервые проявились во время 4-го Латеранского собора, созванного папой Иннокентием III в 1215 г. На повестке дня стояли три вопроси: пересмотр церковных догм, альбигойская ересь и опасность, которую представляли собой евреи. На этом соборе были сформулированы антиеврейские законы, имевшие целью дальнейшую изоляцию »»реев от христианского общества. Было решено обязать евреев носить опознавательный знак. Для евреев настали тяжелые времена. Участились враждебные акты. Начались сожжения Талмуда, обвинения в ритуальных убийствах. Церковь не предвидела, что дело зайдет так далеко. Она публиковала буллу за буллой с протестами против фальсифицированных обвинений. Но течение событий нельзя было повернуть вспять. Новое христианское среднее сословие требовало отчуждения евреев.

На примере Англии можно ясно проследить эту тенденцию. Первое обвинение в ритуальном убийстве имело место именно в Англии. Англия стала также первой страной, изгнавшей евреев. Евреи прибыли в Англию в 1066 г. по приглашению Вильгельма Завоевателя, который нуждался в еврейском капитале для создания сильного государства. Как и во Франции, Италии и Германии, английские евреи скоро обогатились и добились большого влияния. Король Вильям Руфус, наследник Вильгельма, даже запретил евреям переход в христианство – по той причине, что это «лишит его больших доходов и сои даст ненужные проблемы». Но к 1200 г. английские и итальянские ростовщики стали вытеснять евреев. К 1290 г. в королевстве почувствовали, что можно обойтись и без евреев, и изгнали их.

Безжалостные силы экономики и истории пришли в действие. Изгнание из Англии было предвестием не только изгнания евреев из других стран, но и назревавшего конфликта между социальными и религиозными силами внутри самого христианства. К концу 14 века евреи были изгнаны из Франции. В 15 веке их изгнали из различных германских государств; в конце того же века они были изгнаны из Испании и бежали из Португалии. Изгнанием евреек все эти государства надеялись предотвратить назревавший мятеж (виноваты, мол, не экономические и социальные проблемы общества, а евреи). Они поступали, как врач, который прописал бы аспирин пациенту с опухолью головного мозга. В 1517 г., когда Лютер прибил свои 95 тезисов к дверям церкви в Виттенберге, вызов господству католической церкви был прибит к телу христианства столь же прочно, как тело Христа к римскому кресту.

И для Возрождения, и для евреев места больше не было. Оба стали «предметами роскоши», обреченными на уничтожение. В 1516 г. в Венеции было создано первое гетто для полной изоляции евреев. В 1550 г. евреев изгнали из Генуи. В 1569 г. они были изгнаны из большинства подвластных папе государств. Западная Европа, которая тысячу лет была центром еврейской жизни, к 16 веку практически лишилась еврейского населения. Евреев не убивали, не уничтожали. Их изгоняли.

Куда же направили они свой путь?

Евреи двинулись на восток – в Германию, Польшу, Австрию, Литву, куда графы и короли приглашали их на поселение по тем же причинам, по которым евреев приглашали в Западную Европу в 6—7 исках. Казимир Великий, этот польский Карл Великим (1333—1370), пригласив евреев в Польшу, дал им разрешение арендовать земли и деревни – при условии, что евреи создадут в стране торговлю и промышленность, помогут заселить города и развить экономику. К 1500 г. «центр тяжести» европейского еврейства полностью переместился в Восточную Европу.

Реформация оставила глубокий след в еврейской истории. Она изменила не только социальную, но и экономическую структуру еврейского общества. Поэтому, чтобы понять влияние Реформации на жизнь евреев, мы должны прежде всего проследить ее истоки.

Реформация не возникла вдруг на немецкой почве, подобно Афине-Палладе, появившейся из головы Зевса. Появление Реформации подготавливалось около столетия. Сожжение Гуса в 1415 г. и Савонаролы в 1498 г. ослабило на время дух мятежа, но не уничтожило его. У христиан не было алхимиков-талмудистов, умеющих смешать веру и знания в безвредную, социально полезную смесь. В 16 веке европейский континент взорвался в религиозном мятеже: Лютер в Германии, Цвингли в Швейцарии, Кальвин во Франции, Нокс в Шотландии.

Католическая церковь пыталась преградить путь протестантизму, но безуспешно. Католичество потеряло всю Скандинавию, Англию, Шотландию, Северную Германию, Голландию. Мятеж охватил Францию. Нам не известно ни одно массовое убийство евреев в средние века, могущее сравниться с кровавой баней, устроенной католиками в день Св. Варфоломея (24 августа 1572 г.), когда за 12 часов было убито 30000 гугенотов. Немногие (если вообще какие-нибудь) еврейские общины были истреблены с той же жестокостью, которая сопутствовала, например, взятию Магдебурга (во время 30-летней войны) драгунами Паппенгейма, Тилли и Валленштейна. Теперь пришла очередь католиков и протестантов испытать «еврейские» несчастья – в странах, где исповедовалось одно учение христианства, изгоняли либо убивали христиан другого учения. В этот век религиозных войн, сотрясавших Европу, погибло много евреев; однако следует различать специфические антиеврейские акты и внеличностные исторические события.

По мере того, как борьба между католиками и протестантами продолжалась, значение евреев для обеих сторон возрастало. Их знания, идеализм и этические принципы вызывали уважение миллионов христиан, не веривших в различного рода обвинения в адрес евреев. И католики, и протестанты чувствовали, что присоединение евреев к их лагерю будет убедительным аргументом для миллионов, колеблющихся между католицизмом и протестантизмом.

В обращении, озаглавленном «О том, что Иисус был рожден евреем» (1523), Лютер писал: «...Ибо они (католики) обращались с евреями как с псами, а не как с людьми. Евреи не видели от них ничего хорошего, только проклятия и грабежи. Я советую и прошу всех хорошо обращаться с евреями и учить их Новому завету; в таком случае они перейдут на нашу сторону... Мы должны хорошо принять их и позволить им свободно состязаться с нами, зарабатывая себе на жизнь... а если некоторые из них станут упорствовать, то что из того? Ведь и мы не все добрые христиане».

Отказ евреев принять это искреннее предложение был для Лютера неожиданным и жестоким ударом, и он гневно обратился против них. Честность требует признать, что к тому времени Лютер был больным человеком. Его иллюзии разбились о многочисленные препятствия. Друзья предали его. Лютер обратился тогда не только против евреев, но и против немецких крестьян, использовавших протестантизм как средство для освобождения от крепостного права. Никто больше не следовал за Лютером; на его стороне остались лишь истинно верующие. Остальные использовали его вероучение для решения собственных экономико-политических проблем.

Тридцатилетняя война (1618—1648) – как назывался этот «откровенный обмен мнениями» между католиками и протестантами – изменила как религиозную, так и экономическую и политическую карту Европы. Северная половина Европы стала протестантской и индустриальной, южная осталась католической и сельскохозяйственной. Западные государства в северной части Европы превратились в капиталистические, в южных господствовала смесь феодализма, меркантилизма и капитализма. Там, где протестантизм одержал решительную победу, началась агония феодализма. Вместе с Реформацией появился новый социальный класс, в свою очередь сформировавший новое индустриальное общество.

Чтобы понять феномен Реформации, изменившей еврейскую историю, нужно обратиться к ее социальным истокам. Причину следует искать в системе своеобразных взаимоотношений, сложившихся между церковью и феодальным государством. Церковь и феодальное государство развивались бок о бок; церковь защищала феодальные учреждения, а феодальные учреждения защищали церковь. Напряженные отношения между папой и императором не были результатом соперничества между феодальными и церковными учреждениями; это был главным образом вопрос, у кого из них будет больше власти над другим. Ни одно учреждение не смогло бы просуществовать без другого. Папы и императоры сменяли друг Фуга, но учреждения продолжали существовать.

Солидное здание католической церкви и феодального государства впервые пошатнулось во времена крестовых походов и Возрождения. Крестовые походы освободили тело крепостного, прежде привязанное к поместью и господину, а Возрождение освободило дух человека от оков догм и схоластики. Освобожденные крестьяне осели в городах и вместо земледелия начали заниматься производством и продажей товаров. Прежде этим занимались евреи. Изменение образа жизни крестьян знаменовало конец феодализма и начало капитализма. Все, что помогало товарообороту, стало считаться хорошим, все, что мешало, – плохим. Мораль теперь определялась не церковью, а рынком.

Новые торговцы нуждались в рабочих, в расширении рынка сбыта, в большей свободе от ограничений, налагаемых феодальным законодательством. Но эти требования вступали в конфликт с желаниями феодальной знати, стремившейся сохранить прежний порядок, при котором феодалы были господами и хозяевами. Они не были безнравственными – просто осторожными, благоразумными людьми, желавшими сохранить выгодную для них систему. Подобно им, и мы сейчас защищаем нашу экономическую систему от невыгодных для нас новых экспериментов.

Торговля расширялась. Новый средний класс богател и становился более сильным. Скоро он решился бросить открытый вызов феодальным властителям. Так как церковь поддерживала феодальное государство, она оказалась втянутой в борьбу за власть. Таким образом, помимо социальной, имела место и религиозная борьба.

Нет сомнения, что церковь нуждалась в реформе, как свидетельствует контрреформация, организованная католической церковью с целью искоренения прежних злоупотреблений. Но контрреформация произошла слишком поздно. Хотя протестантизм начался как чисто религиозное реформаторское движение, люди, стоявшие позади новых экономических сил, ухватились за Реформацию и приспособили ее к своим экономическим нуждам. Новое вероисповедание – протестантизм – постепенно принялось разрешать то, что было запрещено в рамках старой католической церкви. Незаметно, от Вормсского рейхстага, на котором Лютер в 1521 г. изложил свои претензии к папе, и до Вестфальского мира, когда в 1648 г. католицизм и протестантизм провели с востока на запад, через центр Европы, линию перемирия, религиозный протест вылился в социальную революцию. Люди, ответственные за изменение форм производства в Европе, искали государство, которое легализовало бы их поступки, и религию, которая бы их освятила. Они приняли протестантизм и соединили с капиталистическим государством. С тех пор оба шествуют рука об руку, как жених и невеста.

Рассмотрев события от начала крестовых походов и вплоть до конца Реформации, мы увидим интересную хронологическую таблицу, в которой судьба евреев связана с социальными сдвигами в нееврейском мире. Евреи были изгнаны в 1290 г. из католической феодальной Англии и приняты обратно в 1665 г. протестантской и торговой Англией. Они были изгнаны из католической феодальной Франции в 14 веке и приняты обратно в 17 веке реформированно-католической, торговой Францией. Евреи были изгнаны из различных католических феодальных германских государств в 14—16 веках и приняты обратно в 16—17 веках другими германскими государствами, главным образом протестантскими и торговыми. Евреи, изгнанные из Испании и некоторых итальянских государств в 15—16 веках, так и не были приняты обратно до нового времени. Другими словами, в западных католическо-феодальных государствах не желали присутствия евреев по религиозным соображениям и, не ощущая экономической нужды в них, не принимали их. В то же время протестантские государства, испытывая экономическую нужду в еврейских коммерсантах, их принимали.

Восточноевропейские государства, по-прежнему остававшиеся католическими, принимали к себе евреев потому, что экономика этих государств еще не выдвинула своего среднего класса, который мог бы заменить евреев. Многие восточноевропейские властители, однако, видели на примере Западной Европы, что подобный класс может представлять собой опасность для их существования. Христиане бюргеры были им нежелательны. Поэтому они «импортировали» евреев, чтобы те выполняли функцию среднего класса. Христианские крепостные бы ни замкнуты в тюрьме феодальной системы, евреи заперты в гетто, и господа могли охотиться, не заботясь о том, что в их отсутствие у них отнимут их владения. Но евреи, обслуживавшие знать, идентифицировались крепостными как класс эксплуататоров. В волне революции, охватившей впоследствии Восточную Европу, христианская знать и еврейские купцы уничтожались с одинаковой ненавистью.

Антиеврейские законы, принятые между 16 и 18 веками, начинают приобретать смысл. Эти законы, которые обычно ассоциируются со всем средневековым периодом, были приняты только в 16 веке, и целью их была не только большая изоляция евреев от христиан, но и превращение евреев в объект презрения и насмешек, лишение их всех признаков человеческого достоинства. Люди должны были забыть прежних евреев. Новые антиеврейские законы были направлены на то, чтобы придать преследованиям евреев все более абстрактный характер, пока сама причина этих преследований не станет неясной, а за тем и вовсе забытой, пока не останется лишь дегуманизированный образ униженного еврея.

Прежде всего еврей получил желтый отличительный знак. Затем его изолировали в гетто. Ему запретили владеть землей. Его заставляли носить специальную одежду. Он должен был уступать дорогу христианам. Он не имел права строить синагоги. Он не смел завязывать дружбу с христианами. Ему разрешалось заниматься только определенными профессиями и специализироваться в ограниченном числе ремесел.

Новое поколение христиан, которые ничего не знали о гордом, образованном еврее прежних времен, видели лишь странно одетого еврея из гетто, в нелепой остроконечной шляпе, с позорным желтым знаком и в черном кафтане – объект насмешек и издевательства.

В этих законах слышится странный знакомый отзвук. В них нет ничего оригинального. Эти законы знакомы нам по «Пакту Омара», некогда ограничившему права христиан в мусульманских странах. Христиане обратили ситуацию и применили аналогичные законы против евреев, но с одним важным различием: постановления Омара ограничивали лишь только легальные права христиан, но они не затрагивали их человеческого достоинства.

Для евреев все было кончено. Еврей вступил в средневековье как «амбивалентная личность» западного общества; он покидал средневековье как «ненавистная личность».

Но «тьма была достаточно светла». Если христиане насмехались над евреями гетто, то евреи презирали насмешников. Евреи продолжали оставаться самыми образованными людьми Европы; они были единственной этнической группой со всеобщим образованием. Они взяли с собой в гетто культурное наследие, накопленное за 3500 лет, свой Талмуд и Ветхий завет, которые вносили в тяжелые физические условия гетто некоторый интеллектуальный и религиозный комфорт.

Хотя европеец и поносил евреев самыми грязными словами, он то и дело обращался к ним с просьбой разрешить различные экономические проблемы. Низвергая на них одну клевету за другой, он в то же время приглашал их для решения государственных дел. Плевок в еврея попадал в христианина. Всего одно слово, одно движение руки – и евреи, крестившись, стали бы самыми уважаемыми гражданами в Пиропе. С момента крещения все «грехи» еврея мгновенно превращались в добродетели, его «злобность» объявлялась благожелательностью, «грязный еврейский пес» исчезал, точно по мановению волшебного жезла. Еврей становился добрым христианином. Некоторые евреи воспользовались этим «пропуском в европейскую культуру» (как говорит Гейне), но большинство отказались от этого шага. Евреи переносили унижения с твердой убежденностью в превосходстве своих духовных ценностей над духовными ценностями христиан.

В «Венецианском купце» Шекспир с присущей ему сверхъестественной проницательностью сумел отразить всю суть христианско-еврейских отношений. И Антонио, и Бассанио осыпают Шейлока обидными прозвищами; однако именно Бассанио приглашает Шейлока на обед, и именно Шейлок отказывается от дружеского предложения:

Я готов покупать с тобой, продавать с тобой, говорить с тобой, гулять с тобой, всё, что угодно; но я не разделю трапезу с тобой.

Обманутый Порицей Шейлок ожидает расправы за свое намерение. В сущности, он замышлял убить Антонио. Можно подумать, что наказанием здесь будет смертная казнь. Ничуть! Дож, исполняющий должность судьи, объявляет (по совету Антонио), что Шейлок должен креститься. Таким образом с момента крещения все плохие качества Шейлока станут его достоинствами, подобно тому, как ростовщичество стало достойным занятием с того момента, как христиане перехватили его у евреев. Шейлок, однако, не обещал креститься и гордо ушел со сцены – непреклонным, несмирившимся евреем. Об этом времени осталось сказать только одно. Христиане, насмехаясь над евреями, не замечали их великолепных достижений. Но и евреи, ненавидя христиан, остались слепы к замечательным свершениям Средневековья. То было время Ван-Эйка и Дюрера, Данте и Чосера, Оккама и Коперника, Леонардо да Винчи и Микеланджело. Их гений оживлял камень, заставлял разговаривать краски, их слова формировали человеческие мысли. Готические соборы, величественно вздымающие к небу свои шпили, были не памятниками религии, а порывом человеческого духа к Богу.

СИМФОНИЯ НАСИЛИЯ

Никакая другая фаза еврейской истории ознаменовалась такими упорными усилиями окрестить евреев, как средние века. Ни в какое другое время евреи не подвергались столь беспрестанным преследованиям за отказ перейти в другую веру. Вавилоняне, ассирийцы и персы требовали от них только одного: быть лояльными гражданами и исправно платить налоги. Греки и римляне требовали жертвоприношений в знак уважения к их богам. Однако никого не интересовало, обратятся евреи в язычество или нет. Евреев убивали, вешали, распинали на кресте, обезглавливали, пытали по тем же причинам, по каким людей всегда убивали, вешали, распинали на кресте, обезглавливали, пытали, – по злобе, и искреннем негодовании, в битвах, для собственного удовольствия, как назидательный урок, в наказание »а бунт, за неуплату налогов, но никогда за отказ перейти в другую веру.

Мусульмане косо смотрели и на евреев и на христиан – ведь те были неспособны признать превосходство Аллаха над Христом и Яхве. Однако они никогда не считали, что целью их жизни является обращение христиан и евреев в истинную веру. Римляне признали бы подобные попытки христиан чистейшим безумием. Греки пожали бы плечами. Другие варвары были бы крайне озадачены. Евреи оставили бы христиан в покое. Христиане, однако, не хотели оставлять евреев в покое.

Партитура преследований в этой средневековой симфонии насилия развивалась по схеме, которую можно было бы предначертать. В ней были три ясно различимые части: первая – торжественное религиозное адажио; вторая – бешеное экономическое аллегро; третья – холодное психологическое анданте.

Их этих трех частей наиболее интересной представляется нам первая – религиозное адажио, поскольку она демонстрирует полный набор оправданий, которые способен придумать человек, убивающий другого человека. Средневековой церкви было далеко до той легкости, с какой отнимается человеческая жизнь в современном государстве. Даже невежественные миряне стеснялись убивать евреев – до тех пор, пока для этого не находилось подходящих причин. Убийство миллионов людей согласно какой-нибудь формуле, без всяких моральных колебаний было нововведением 20 века.

Преследования евреев вплоть до 11 века были бес порядочными и исторически незначительными. В 11 же веке начались религиозные гонения, которые разыгрывались по четырем основным сценариям. Этими сценариями были: обвинения в ритуальных убийствах, обвинения в осквернении гостии, сожжения книг Талмуда и религиозные диспуты. Обвинения в ритуальных убийствах возникли из распространенного суеверия: дескать, каждый год на Пасху евреи убивают христианского младенца мужского пола и пропитывают его кровью пасхальную мацу. Такое суеверие могло легко закрепиться в средневековом уме – ведь Ветхий завет вплоть до 16 века не был переведен на язык, понятный простому народу. Народ получал библейские сказания в виде переложений, из вторых рук. В подобной обработке были впервые услышаны рассказ об Исходе и о том, как Бог поразил первенцев Египта, чтобы заставить фараона отпустить израильтян. Казалось логичным, что и теперь евреи убивают христианских детей. Тот факт, что со времени Авраама евреи боролись с обычаем человеческих жертвоприношений, в то время как друиды в Англии и Германии приносили человеческие жертвы еще в 1 веке н.э., равно как и то, что евреи никогда не едят крови животных (употребление ее запрещено в Ветхом завете), тогда как христиане продолжают делать это и по сей день, никогда не проникал в средневековый христианский ум.

В 1144 г. в городке Норвич в Англии пропал мальчик. Еврей-отступник поклялся, что мальчик был убит евреями согласно «кровавому пасхальному ритуалу». Англию охватила истерия, но прежде чем было сделано что-то против евреев, труп мальчика нашелся. На теле не было никаких признаков насильственной смерти. По непостижимой для современного человека причине мальчик был объявлен святым и похоронен в городской церкви.

Через сто лет о происшествии в Норвиче вспомнили. Прошел слух, снова в Англии, что евреи похитили другого мальчика, распяли его и использовали его кровь для изготовления и окраски пасхальных кушаний. Король, боясь кровопролития, объявил всех евреев арестованными. Чтобы успокоить толпу, двадцать евреев были обвинены в преступлении. Это вызвало удовлетворение всех, за исключением евреев, так как под пытками все двадцать подписали заранее приготовленные признания и были казнены. Позже, когда было найдено тело мальчика, с кровью внутри и без следов распятия, стало ясно, что случилось чудо. Он был также возведен в ранг святых.

Тропинка была протоптана. В следующие двести лет ритуальные обвинения распространились по всему континенту и приобрели масштаб эпидемии. Папы были встревожены растущим количеством фальсифицированных дел о ритуальных убийствах, они в многочисленных буллах запрещали расследования, утверждая, что такие обвинения равносильны издевательству над самим Христом. Император Фридрих II, чье просвещенное правление бросило отсвет на весь его век, присоединился к папам и наказывал смертью распространителей подобных слухов. К 15 веку волна обвинений в ритуальных убийствах ослабла. О них вспомнили в Польше в 18 веке, а еще позже – в царской России.

Обвинения в осквернении гостии напоминали обвинения в ритуальных убийствах. Они зародились в 12 веке с провозглашением доктрины «Пресуществления». Согласно этой доктрине, во время определенного церковного обряда вино и просфора (гостия) «пресуществляются» – становятся соответственно кровью и телом Христа. Широко распространился слух о том, что евреи снова распинают Христа: крадут гостию и протыкают ее острым инструментом, так, что течет кровь. В результате этих обвинений к обычным способам наказания евреев прибавились еще кое-какие «исправительные средства». Одним из них было сожжение синагоги и возведение на том же месте церкви. Построенные таким образом церкви часто объявлялись чудотворными. Вторым средством было аннулирование всех долгов христиан евреям. Этот способ приобрел особую популярность.

Истерия, вызванная обвинением евреев в осквернении гостии, достигла апогея в Германии в 15 веке. Здесь фанатик по имени Риндфлейш доводил людей до бешенства рассказами о том, как он наблюдал за евреями, толкущими святую просфору в ступе. Затем он вел воющие толпы в еврейские кварталы на кровавый карнавал. Правители Германии, встревоженные растущей популярностью Риндфлейша, сочли, что повесить вовремя одного – все равно, что спасти девятерых, и вздернули его без малейших церемоний. Однако евреи стали покидать Германию. Властители увидели, что экономике их герцогств грозит застой, и быстро приостановили распространение ложных слухов об осквернении гостии, вешая их распространителей. К концу века прекратились и эти обвинения. Евреев пригласили вернуться, уверив, что подобные обвинения никогда больше не будут выдвинуты против них.

Первые сожжения книг Талмуда произошли в 1244 г. в Париже и Риме. Эти книги сжигали еще четыре рта в 14 веке во Франции, а затем сожжения прекратились на двести лет. Наихудшими годами оказались 1553 и 1554, когда в различных итальянских городах книги Талмуда сжигали двенадцать раз. Затем эти варварские костры устраивали еще дважды – в 1558 и 1559 гг. в Риме, и на этом сожжения прекратились совсем. В Восточной Европе книги Талмуда сжигали только один раз – в 1757 г. в Каменец-Подольском, входившем в то время в состав Польши. В истории сожжения книг Талмуда интересно не то, что Талмуд бросали в огонь: в средние века переводы Нового завета на другие языки, кроме латыни, горели даже чаще. Интересно то, что Ветхий завет на иврите ни разу не подвергался сожжению. Хотя толпы, громя синагоги, часто топтали ногами свитки Торы, либо сжигали их вместе с синагогой, подобные акции никогда не одобрялись церковью, и Тора ни разу не была официально приговорена к аутодафе. Иудаизм был заклеймен как богохульство, евреев убивали за неверие, но на Тору смотрели с уважением, ибо это был Закон Божий. Как сказал один из пап: «Мы молимся и почитаем Закон, ибо он был дарован отцам нашим Всемогущим Богом через Моисея. Но мы осуждаем вашу религию и ваше искаженное понимание Закона».

Отметим, что обвинения в ритуальных убийствах и осквернении, гостии, а также сожжения книг Талмуда были первоначально спровоцированы крещеными евреями. Анализ мотивов, по которым они выступали против бывших братьев по вере, мог бы составить небезынтересное психологическое исследование. Оно могло бы дать ключ к пониманию того, почему авторы Нового завета, многие из которых были крещеными евреями, столь яростно нападали на евреев, отказавшихся отступиться от своей веры.

Религиозные диспуты также были изобретением евреев-отступников. Многие крещеные евреи были хорошо знакомы с Талмудом и, с целью продемонстрировать свои знания новообретенным братьям во Христе либо завоевать доверие церкви, нашептывали на ухо сильным мира сего, что с помощью публичных дискуссий, на которых будут доказаны заблуждения евреев, можно будет заставить креститься всю еврейскую общину.

Эти религиозные дискуссии, называвшиеся «турнирами во славу Бога и веры», были комбинацией шахматной игры и рулетки. Если еврейские ученые не могли опровергнуть доводы, выставленные христианами, то вся еврейская община оказывалась под угрозой насильственного крещения. С другой стороны, если евреи, используя свои преимущества в знаниях, высмеивали христианских ученых, им угрожала опасность казни. Нужно было быть игроком высшего класса, чтобы держать в руках тонкую нить комбинации, ведущей к победе противника, но без сдачи основных позиций. Выживали здесь люди с крепкими нервами. Судьи, в числе которых могли быть Папа или император, часто с изумлением наблюдали демонстрацию еврейской учености, смелости и искусства спора. Искусство состояло в том, чтобы загнать противника в тупик, где, при объявлении победы, он вынужден был бы признать авторитет Ветхого завета, что почиталось ересью. Лютер, знакомый с такими диспутами, воспользовался подобной техникой в споре с католиком Иоганном Майером фон Эком. Когда Эк в своих доводах сослался на авторитет одного из святых христианской церкви 4 века и спросил Лютера, кого тот считает своим авторитетом, Лютер торжественно вскричал: «Святого Павла!» Кто осмелился бы нападать на святого Павла? Одна из этих дискуссий привела к первому сожжению Талмуда. Крещеный еврей Николай Донин и комиссия экспертов выступали тогда против четырех раввинов. Присутствовали мать королевы и архиепископы Франции. Хотя судьи объявили, что раввины потерпели поражение, и распорядились предать Талмуд сожжению как творение Сатаны, мать королевы и архиепископы почувствовали, что игра велась подтасованными картами, и попытались отменить приговор. Однако Донин обратился к королю. Споры пелись четыре года. В 1244 г. первоначальное решение было из политических соображений утверждено, и талмудические книги в конце концов начали гореть.

Наиболее известная из этих дискуссий состоялась в 1263 г. в Барселоне в присутствии короля Хаиме I Арагонского. Известный своей ученостью раввин Моше бен Нахман (Нахманид) был вызван на словесный поединок крещеным евреем фра Пабло Христиани. Предметом дискуссии являлось пришествие Мести. Рабби Моше бен Нахман вел спор с таким остроумием, что король в интересах безопасности рабби Моше объявил его побежденным, но подарил ему значительную сумму денег и похвалил его, заметив, что «никогда еще не слышал столь благородной защиты столь несправедливого дела».

Средневековые евреи, вероятно, отличились также и в том, что были первыми подневольными слушателями в мире. Один из пап в 15 веке выдвинул идею массовых проповедей о пользе крещения. Евреев загоняли в соборы, где епископы, архиепископы, а иногда даже сам Папа читали им проповеди о греховности иудаизма и прелестях христианства. Бдительность была синонимом выживания; сон считался невежливостью, искупить которую могла лишь смерть. Евреи с трепетом шли на эти проповеди, с энтузиазмом аплодировали и потихоньку все забывали. Эти принудительные проповеди продолжались до 18 века не из практических соображений, а потому, что ни один оратор не мог отказаться от удовольствия польстить себе столь благодарными слушателями.

Даже «черная смерть», или бубонная чума (1348—1349), унесшая в могилу треть населения Европы, была использована как предлог для избиения евреев. Прежде чем чума поразила Европу, она нанесла серьезный удар населению Монголии и Исламской империи. Монголы, мусульмане и евреи мерли вповалку, в одинаковых муках, и никто даже не подумал обвинить в этом евреев. Но средневековому европейцу это пришло в голову. Он не смог найти другой причины чумы, кроме той, что евреи отравили колодцы. Это «научное» объяснение пришлось особенно по душе немцам. Умирающие от чумы немцы тащили умирающих от чумы евреев на плаху. Четыре столетия – между 1200 и 1600 гг. – были столетиями агонии как для евреев, так и для христиан. Хотя процессы против евреев велись под ярлыком «ритуальных убийств» или «осквернения гостии», а не «колдовства» или «ереси», это не должно вводить нас в заблуждение. В процессах против евреев и против христиан действовала та же психология, то же мышление. Процесс опирался на сходные доказательства, полученные под одинаковыми пытками. Рядом с кострами, на которые по обвинению в ритуальном убийстве всходили евреи, сгорали признанные колдунами христиане. Крики евреев и христиан поднимались к Отцу Небесному, который недоумевал, что же происходит на земле.

В одном случае, однако, существовала дискриминация, против которой сами евреи формально не протестовали. Казненных христиан хоронили с велико лепной пышностью; чудесный хор распевал кантаты и «Аллилуйя»; евреев же хоронили по четвертому разряду, под разноголосый плач и стенания.

Вторая часть средневековой «симфонии насилия» – экономическое аллегро – началась еще до конца первой. Реформация медленно трансформировалась из религиозного мятежа в экономическую революцию. Соответственно этому антиеврейские акты освобождались от религиозного колорита и приобретали экономическую окраску. К 16 веку в результате Реформации и изгнаний центр еврейской жизни переместился на Восток. Поскольку история гонений евреев в Восточной Европе между 1000 и 1800 гг. представляет собой лишь повторение аналогичных событий в Западной Европе между 600 и 1600 гг. мы ограничимся кратким обзором событий еврейской истории в трех восточноевропейских государствах – Польше, России и Пруссии, чтобы продемонстрировать этот параллелизм.

Немецкие евреи, спасаясь от грабежей крестоносцев, осели в Польше уже к 1100 г. Здесь они процветали. Все больше и больше евреев бежало из Германии и Австрии в Польшу, где их принимали с распростертыми объятиями. Король Болеслав V даровал евреям либеральную привилегию самоуправления (1264). А почему бы и нет? Евреи помогали ему строить города, развивать промышленность и торговлю и, таким образом, делали возможным экономическое соревнование с Западом. Подобно знати, евреи владели землей и большими поместьями. Казимир III Великий, этот польский эквивалент Карла Великого, основал университеты, покровительствовал торговле и «импортировал» еще больше евреев, чтобы ускорить развитие коммерции и промышленности. Витовт, Великий князь Литовский, открыл ворота страны для желавших поселиться там евреев.

В начале 15 века положение евреев на Востоке стало таким же, как и на оставленном ими Западе. Обвинения евреев в ритуальном убийстве раздувались духовенством, и истерия охватила всю Польшу. Казимир IV попробовал было успокоить встревоженных евреев, но польское католическое духовенство, взволнованное известиями о еретических тенденциях, захлестывающих Запад, обвинило евреев в распространении этих ересей. Обвинения в осквернении гостии были выдвинуты как против евреев, так и против протестантов. Первые погромы, то есть организованные нападения на евреев, разразились • Польше примерно в конце 15 века.

Сильные, не запуганные духовенством короли временно восстановили порядок. Сигизмунд I и Сигизмунд II были возмущены постыдными обвинениями. Сигизмунд II объявил их фальшивыми. «Меня поражает, – говорил он, – эта отвратительная мерзость, и я еще не сошел с ума, чтобы воображать, будто в просфире есть какая-то кровь».

В 15 веке Польша держала в руках скипетр величия; в последующем столетии страна была ослаблена правлением слабых королей и домогательствами влиятельной аристократии. Положение было сложным, запутанным и взрывоопасным. Сильная знать и фанатичное духовенство доминировали над слабыми государями. Немецкие купцы в попытке завладеть польским рынком разжигали антиеврейские настроения, добиваясь изгнания конкурентов. Аристократия унижала крестьян, немцы обманывали их, евреи, служившие сборщиками налогов, зажимали их в тисках «пошлин, священники помогали держать крестьян в феодальной тюрьме. Крестьяне ненавидели их всех и дожидались дня мести. Этот день настал в 1648 г.

Казаки, принадлежавшие к восточной православной церкви и жившие на границе средневековой Польши и Турции, восстали против ненавистных католиков-поляков. Во главе восстания стоял злобный, жестокий и хитрый Богдан Хмельницкий. Польские аристократы когда-то заживо содрали кожу с его маленького сына. Надушенная, наряженная кавалерия польской знати имела не больше шансов разбить плохо организованных, вонючих, вооруженных острыми саблями всадников Богдана, чем польская кавалерия, атаковавшая танки Гитлера и 1939 г. Она была уничтожена, как пехотинцы во Фландрии во время Первой мировой войны. Польские крестьяне, увидев подходящий случай для мести, присоединились к казакам.

Жестокость казаков не знала границ. Их врагами были польская знать, католические священники, немецкие купцы и евреи. Почему евреи? Потому что они жили в Польше и уж никак не принадлежали к православной церкви. Казаки рубили пленников на части, сдирали с живых кожу, поджаривали их на медленном огне. Они разрубали младенцев пополам, вскрывали животы монахинь, знатных женщин и евреек и зашивали туда живых кошек. У казаков были свои излюбленные комбинации для повешения. Первая могла бы называться «квартет»; польский аристократ, католический священник, немецкий купец и еврей. Во втором случае это было «трио»: еврей, ксендз и собака. Если не могли найти собаку, вешали свинью, которую затем снимали и съедали – после тяжкой дневной работы.

Евреи бежали от степных извергов и искали убежище в городах. Но и там их ожидало массовое уничтожение. Коварные казаки пообещали полякам, что те смогут сохранить свою жизнь, выдав евреев. Так поляки и сделали. Города, ослабленные потерей еврейских защитников, стали для казаков легкой добычей. Около 100 тысяч евреев погибло, по-видимому, за десять лет этого восстания. Трудно установить, сколько сотен тысяч (а может быть, и больше миллиона) поляков было убито. Польские ноля напоминали бойню, повсюду валялись отрубленные человеческие конечности. Только через десять лет казаки пресытились убийствами, и в Польше воцарился мир.

Но бедная Польша так и не узнала отдыха. Вторая половина 17 века ознаменовалась новым, еще более кровавым восстанием казаков, двумя вторжениями шведов и опустошительной войной с Турцией. Восемнадцатый век был ничуть не легче. Россия напала на Польшу, а затем в Польше разгорелась гражданская война. «Несвященный союз» – Россия, Пруссия и Австрия – трижды делил Польшу, так что в конце концов вообще никакой Польши не осталось.

Польские евреи очутились на скрещении русской, немецкой и австрийской истории. Ранняя история русских евреев – уникальная трагикомедия. Как ни старалась Россия избавиться от своих евреев, их становилось все больше и больше. Наконец Россия сдалась, установила «санитарный кордон» на западе, заявила «до сих пор, и не дальше» и стала ждать результатов. Они, однако, запаздывали. Россия, какой мы ее сегодня знаем, появилась на арене мировой истории лишь в начале 18 века, после того, как Петр Великий обосновался на престоле. В ранние века Россия представляла собой гигантскую, невероятную, лоскутную страну отдельных княжеств, где рыскали татары и казаки. Евреи селились и различных городах и княжествах западной окраины и мирно жили там вплоть до 1500 г., когда в результате совершенно фантастического случая тревожно зазвонили московские колокола.

Двое литовских евреев обратили двух русских православных священников в иудаизм. Священники очень серьезно отнеслись к своей новой религии и, по примеру св. Павла, принялись проповедовать ее в глубинных районах России. Тогда случилось нечто совершенно неожиданное. Иудаизм понравился русским, и большое их число приняло новую религию. Этот русский иудаизм38приобрел такую популярность в кругах, близких к московскому двору, что даже невестка князя Московского стала иудейкой. Испуганная русско-ортодоксальная церковь решила истребить еврейскую ересь так же беспощадно, как в свое время римско-католическая церковь истребила альбигойцев. Прежде всего, были уничтожены все русские отступники.

Затем пришел черед евреев. Русские, знакомые с техникой массового крещения, придуманной шведским королем Эриком IX, решили ее испробовать. Триста евреев было потоплены в Попонке и Витебске, но ожидаемого чуда не произошло. Тогда нетерпеливые русские отказались от своего первоначального намерения, изгнали всех евреев с российской территории и приказали им не возвращаться.

Евреи не вернулись. Их приволокли насильно. Такова уж была доля России, что она получала новых евреев быстрее, чем могла изгнать старых. В 1665 г. русская церковь полагала, что Россия наконец избавилась от евреев. Но именно в этом году Россия приобрела во владение множество новых евреев благодаря аннексии части литовской территории, отвоеванной у Польши. Всю работу приходилось начинать заново. Затем, когда большинство новоприбывших евреев было уже изгнано, Петр Великий получил (по Нейштадтскому мирному договору1721 г.) множество евреев, проживавших на бывшей шведской территории вдоль балтийского побережья, теперь отошедшей к России. Петр, как и его предшественники, опасался евреев, но все же защищал их права и свободы. В 1762 г. Екатерина Великая одним росчерком пера запретила евреям проживать на всей территории России. Десять лет спустя в России было Польше евреев, чем во всей Европе. После трех разделом Польши (1772, 1793, 1795) на территории России оказалось около 900000 евреев.

Но вскоре Екатерина и ее наследники прекратили борьбу. Они поняли, что евреи необходимы им для развития экономики завоеванных территорий. «Мужики» же должны были оставаться послушными и невежественными. Евреи могли свободно передвигаться по Польше, Литве и Украине, но в «Святую Русь», где 95% населения составляли «мужики», въезд евреям был запрещен. Царям удалось сохранить душу «мужиков» в ее первозданной чистоте. В 1917 г., после Октябрьской революции, «мужики», попившие в Москву и впервые увидевшие автомашину, крестились и громко шептали: «Господи, помилуй», Они думали, что увидели дьявола или еврея.

Территория, расположенная вдоль западной границы, где было разрешено селиться евреям, получила название «черта оседлости» или просто «черта». Здесь евреи установили общинное самоуправление. В это время, между 1700 и 1800 гг., русская интеллектуальная жизнь находилась в зачаточном состоянии. То же можно сказать и о жизни русских евреев. За исключением таких, как Виленский Гаон и несколько других рангом поменьше, все остальные евреи влачили растительное существование. Как погромы, так и интеллектуальный расцвет России и русских евреем пришелся на 19 век.

Еврейская жизнь в Германии была совершении иной. Многие историки считают, что известно достаточное число фактов, что во 2 веке н.э. северную границу Римской империи охраняли от германских вар варов римские солдаты еврейского происхождения. Римские императоры считали германцев нелюдью, недостойной даже завоевания Римом.

Можно считать, что именно евреи были первыми цивилизованными обитателями Германии. Известно, что евреи жили в Майнце, Кельне и других городах долины Рейна еще в дни римлян. Обычно считается, что уже в 8 веке евреи поселились в Магдебурге, Вормсе и Аугсбурге, однако документальные свидетельства о процветающих еврейских общинах в большинстве крупных немецких городов относятся к 10 веку. Нам почти ничего не известно о преследовании евреев здесь, как и в других частях Европы, до начала крестовых походов.

Специфическая структура Священной Римской империи спасла евреев от поголовного изгнания, начавшегося в Германии в 13 веке. Священная Римская империя (название, установленное Фридрихом 1, 1152 – 1190, известным под прозвищем Барбароссы – «рыжей бороды») была похожа на клетчатый шотландский плед и состояла из федеральных государств с автономным управлением. Если евреев изгоняли из одного такого государства, то другое охотно их принимало.

Немцы, наиболее близкие к взрастившей их варварской ментальности, проявили свои наклонности и в преследованиях евреев. Большинство антиеврейских акций, которые обычно ассоциируются со средневековьем, происходили в Германии или Австрии; они взошли на немецкой почве. Садисты и фетишисты использовали обвинения в ритуальных убийствах, осквернении гостии и «черную смерть» для того, чтобы возбудить население против евреев. Одна из таких фетишистских групп известна под названием "Кожаная рука» – из-за полосок кожи, которые члены группы носили вокруг руки. Характер совершаемых ими убийств свидетельствовал скорее об их психопатическом состоянии, чем о ненависти к евреям.

Именно в Германии ограбление евреев приняло свои совершеннейшие, чистейшие формы. Местные властители приглашали в свои владения евреев, обещая им защиту и торжественно даруя им либеральные привилегии. Затем они грабили евреев, забирали у них земли и по-гангстерски продавали им свое покровительство. Можно только удивляться, что, несмотря на все это, еврейская духовная и культурная жизнь продолжала существовать и развиваться. Талмудическая ученость все еще властвовала над умами. Это понимал Жан-Жак Руссо, написавший в 1762 г. и своем «Общественном договоре»: «Только благодаря ему одному (Талмуду и ритуальному законодательству. – М.Д.) эта уникальная нация, столь часто порабощаемая, столь часто исчезавшая, почти всегда казавшаяся полностью уничтоженной, но всегда верная Закону, сохранилась до наших дней... Ее нравственные устои, ее обычаи и ритуалы продолжают существовать и будут существовать до скончания веков...»

В 16 веке в Германии состоялась необычайная дискуссия, повлиявшая даже на Реформацию. Иоганн Рейхлин защищал Талмуд от крещеного еврея по имени Иоанн Иозеф Пфефферкорн. Герр Пфефферкорн был мясником. Уличенный в мошенничестве, он решил избежать наказания, ожидавшего его в еврейском суде, и перешел в христианство. Среди евреев он считался невеждой, но невежественное немецкое население считало его ученым. Когда герр Пфефферкорн заявил, что Талмуд поносит христианскую веру, на него была возложена почетная обязанность «очистить» еврейскую литературу от антихристианских высказываний. Евреи обратились к императору, который назначил Иоханна Рейхлина расследовать дело.

Борьба теперь пошла между интеллектуалами и антиинтеллектуалами, без различия религии. На стороне Пфефферкорна выступали такие светские учреждения, как университеты Парижа и Майнца. Ни стороне Рейхлина стояли теологические семинарии, например, семинария Венского университета, несколько кардиналов и архиепископов и даже курфюрст Саксонский. В диспуте принял участие – на стороне Рейхлина – и Мартин Лютер. Этот диспут стал еще одним камнем в возводящемся здании Реформации. Хотя формально Рейхлин был признан побежденным, на деле Пфефферкорн потерпел ужасное поражение. Запрет на изучение Талмуда был снят, и еврейская литература могла теперь процветать без заботливого ухода Пфефферкорна.

С поражением Пфефферкорна сами немцы ополчились против садистов. Последним из них был пекарь Винсент Фетмильх, который организовал банду, напавшую под его предводительством на еврейский квартал во Франкфурте. Так как вояки Фетмильха численно превосходили евреев, они бесстрашно убивали женщин и детей. Через два года Фетмильх и главари его банды были арестованы и по приказу императора казнены на рыночной площади Франкфурта. В Германии ненадолго установилось время, когда никто не мог считать себя выше закона.

Последняя часть симфонии, психологическое анданте, началась в 17 веке. К этому времени история вернула евреев в Западную Европу. «Возвращение на Запад» началось с поселения евреев в Нидерландах (1593г.), сбросивших испанское иго, в Англии (1655г.) – по приглашению Оливера Кромвеля и во Франции (1648) – после присоединения к ней провинции Эльзас согласно условиям Вестфальского мира, которым завершилась Тридцатилетняя война.

Хотя корни психологического антисемитизма ухолят в средневековье, его влияние не ощущалось полностью до современного периода. С появлением нового социального класса после индустриальной революции в Европе личная ненависть к евреям, мотивированная экономическими соображениями, постепенно превращалась в расовый предрассудок, мотивированный глубокими психологическими опасениями. Психологическое анданте – антисемитизм – было самым опасным из всех трех частей симфонии, опасным не только для евреев, но и для самой культуры.

ЖЕЛТЫЙ ЗНАК ДОБЛЕСТИ

Средние века породили два вида иудаизма. Они отличались друг от друга образом жизни, литературой и философией, но Бог был одним и тем же для обоих. Один образ жизни доминировал в период между 600 и 1500 гг., второй – с 16 века и до нового времени. Первый из них называется сефардским, или испанским, иудаизмом, второй – ашкеназским, или немецким.

Сефардский иудаизм был более древним и утонченным. Он представлял собой смесь из учений Торы, Талмуда, Аристотеля и Аверроэса39, метафизики и науки, религиозной и светской литературы. Этот иудаизм прошел через фильтры вавилонской, персидской, греческой, римской и исламской культур. Между 900 и 1500 гг. евреи-сефарды служили всему еврейству образцом манеры одеваться, поведения и обществе, этических норм и учености.

С конца 16 века еврейская жизнь приобретает явно ашкеназское обрамление. Исторические обстоятельства сдвинули центр еврейской жизни из Западной в Восточную Европу, а изменившиеся условии существования повлияли на создание новых форм еврейской культуры. Мир сефардов был беззаботным миром. У евреев было достаточно времени для того, чтобы писать элегии и проникать в тайны духа и материи. В новом – ашкеназском – мире времени на стихи и научные исследования уже не оставалось, да и нужды в этом не было. Религия была поставлена на службу сохранения жизни. Талмудизм занимался лишь деталями повседневной жизни. Но он сохранил евреев. Сефарды расширяли свои познания с помощью французского, итальянского и немецкого языков. Ашкеназы защищали границы своего сужающегося мира с помощью иврита, Торы и Талмуда, ища в них оплот против соблазнов крещения.

К 16 веку ашкеназская культура поглотила сефардскую. Таким образом, история сефардского иудаизма есть история евреев в Западной Европе вплоть до изгнания из Испании. История ашкеназского иудаизма есть соответственно история жизни евреев восточнее Рейна от 15 века до нового времени. Рассмотрим эти два типа средневековой еврейской культуры более подробно.

Мы уже говорили, что христианско-феодальная жизнь представляется нам громадной тюрьмой. Роль решетки здесь играли всеохватывающие ограничения, налагаемые на жизнь народа. Внутри, за решеткой, находились крестьяне, так называемое «третье сословие», составлявшее 95% всего населения. Снаружи, привязанные невидимыми цепями к этим решеткам, находились два оставшихся сословия – аристократия и духовенство. Неофициальное «четвертое сословие» – евреи – не находились ни там, ни здесь, ни за решеткой, ни снаружи тюрьмы.

Ограничительные законы преследовали крепостного крестьянина от рождения до смерти. Перейти из одного сословия в другое можно было исключительно в рамках церковных организаций. На это были способны только особо одаренные. Ограничения на передвижение привязывали крепостного к земле. Весь мир, который был ему доступен, находился в пределах одного дня ходьбы! Крестьянин был практически свободным, но не имел права владеть имуществом. Господин мог продать его вместе с землей. Даже свободные крестьяне еще в 1500 г. не имели права продать свое имущество без разрешения господина. Крестьянин был обязан молоть зерно на мельнице господина, печь свой хлеб в его пекарне – все это за плату (либо товарами, либо рабочими днями). Крестьянин мог держать в доме только деревянные тарелки и одну ложку на всю семью. Виды одежды, которые крестьянин мог носить, продавать или покупать, были ограничены. Господин мог отобрать у крепостного все, включая даже его невесту. Однако в трех аспектах крепостной и господин были равны – они обычно были равно невежественны, равно необразованны и равно суеверны.

Знать также была закована в кандалы ограничений. Общество строго диктовало знати ее роль; отходить от роли нельзя было. Знатные люди должны были носить соответствующую их положению одежду, сражаться по диктуемым обществом причинам, развлекаться подобающим образом, вызывать у других подобающее им почтение и жениться на девушках только их круга. Жизнь была непрерывным ритуальным танцем. Отклонение от социальных ограничений означало изгнание из касты или остракизм. Отклонение от религиозных правил означало отлучение или смерть.

Все эти ограничения не относились к евреям. Евреи могли приходить и уходить, жениться и разводиться, продавать и покупать, как и когда они этого хотели. Тот, кто проектировал феодальную систему, не позаботился о ремесленниках, купцах, врачах, банкирах. Священники не работали, знать не желала работать, а крестьяне не имели права заниматься буржуазной деятельностью. Таким образом, эту работу выполнять было некому, кроме как евреям, ставшим совершенно незаменимыми. Евреи были маслом для скрипевшего механизма феодального государства. Вот почему они получали привилегии и свободы от Папы, императоров и их вассалов. Вот почему они могли селиться, где им было угодно.

В эти «спокойные времена» и еврейская жизнь протекала спокойно. Широко распространенная – и не правильная – концепция этого периода гласит, что евреи были заперты в темных и сырых тюрьмах гетто на протяжении двенадцати веков средневековой истории. В действительности же еврейские средневековые гетто были лишь локальным явлением: между 1500 и 1800 гг. главным образом – в северной Италии, немецких государствах и некоторых польских городах. Эта неправильная концепция возникла прежде всего из-за огульного использования термина «гетто» вместо «еврейский квартал». Между этими понятиями существует большое различие. Еврейский квартал был добровольным, «изобретением изнутри». Гетто было насильно навязано снаружи. Еврейский квартал означал свободу; гетто означало тюрьму.

Сначала евреи были рассеяны в городах и деревнях, среди христиан. Однако постепенно их жизнь приобретала все более урбанистический характер; евреи стали концентрироваться в больших европейских городах. Здесь они добровольно селились в еврейских кварталах. Они гордились своими кварталами и, прежде чем поселиться в каком-нибудь городе, требовали от короля специального указа о создании такого квартала. Еврейские кварталы не были исключительно еврейскими. Напротив, многие знатные люди и богатые бюргеры предпочитали жить среди евреев – по той же причине, по какой многие христиане и сегодня живут в еврейских районах: им нравился дух интеллектуального брожения в еврейской среде. Еврейские дома располагались между соборами и дворцами. Первое римское гетто было создано лишь в 1555 г. на левом берегу Тибра. Папа здесь не изобрел ничего нового, ибо еврейский квартал уже существовал. Главной проблемой было то, как выгнать христиан из еврейского квартала, а не то, как загнать туда евреев. Христианам там нравилось. Изгнать христиан удалось только при помощи инквизиции. Только через столетие римское гетто стало стопроцентно еврейским.

До 1500 г. большинство так называемых Judenst-adte – еврейских городов в Германии, Австрии и Богемии – обладали той же свободой, что и еврейские кварталы на Западе. Особенно известным из них был пражский «еврейский город». Средний американец склонен думать, что это отцы-пуритане изобрели ратушу, куда колокол призывает граждан, чтобы они воспользовались своим неотъемлемым правом на голосование. Пражские евреи несколько опередили их – уже в 15 веке у них была своя ратуша и большой колокол, сзывавший евреев на специальные собрания по поводу принятия какого-нибудь нового закона.

Что представляла собой еврейская жизнь в первой половине еврейской средневековой истории? Жизнь евреев времен Возрождения можно приблизить к нам настолько, что можно будет разглядеть все ее детали. Понятно, что то, что мы увидим, не является правилом для всех стран и времен. Но, допуская расхождения, следует признать, что в основном характер и образ жизни были одними и теми же.

Итальянцы считали евреев образованными людьми. Не прибегая к формальным приглашениям, они интуитивно абсорбировали евреев. Итальянцы переняли от евреев философию и науку, медицину и математику и далеко превзошли своих учителей в искусстве и архитектуре. Евреи занимались, за исключением сельскохозяйственных работ, почти всеми профессиями и ремеслами, существовавшими в те времена. Они были врачами, хирургами, учеными, поэтами, астронома ми, аптекарями, министрами финансов, главными министрами, мастерами серебряных и золотых дел, производили научные приборы и инструменты. Они были укротителями львов, фокусниками, торговцами скотом, солдатами, сапожниками, портными, моряками, коробейниками. Они продавали меха, одежду, шелк, были ростовщиками, торговцами пряностями, ткачами, импортерами, экспортерами. Они занимались также тяжелым физическим трудом: были кузнецами, работали по металлу, были чернорабочими. Однако евреи занимались и такими вещами, от которых волосы встали бы дыбом у польского еврея из гетто 18 века. Эти евреи Возрождения были драматургами и режиссерами, актерами и танцорами, художниками и скульпторами. Из еврейской среды не вышел какой-нибудь Корелли или Вивальди, однако евреи экспериментировали в области полифонической музыки и создавали сонаты и мадригалы, канцоны и балеты. Они сочиняли мелодрамы, оставившие далеко позади все написанное впоследствии в Америке.

Женщины тоже достигали положения в обществе. Они становились врачами и банкирами, пользовались успехом как актрисы, певицы и танцовщицы. В руках евреев сконцентрировалось большое богатство. Они, как и современная им знать, покровительствовали искусствам и конкурировали с дожами и принцами в коллекционировании произведений Челлини и Вероккьо. Евреи нанимали известнейших архитекторов для постройки своих домов и синагог. Сохранившиеся до наших дней здания демонстрируют красоту и величие духа Возрождения.

Еврейские нравы и обычаи времен Возрождения немедленно вызывают в памяти эллинистический период. Так же, как и тогда, еврейская молодежь колебалась между соблазнами гедонизма и зовом Талмуда. Ортодоксальные евреи точно так же обвиняли развратных итальянцев» во всех смертных грехах, как это было с «развратными греками».

Однако их негодование уже не имело непосредственной страсти прежних дней. Жизнь еврейской девушки уже не была невинной игрой девственницы – с юности и до брачного ложа. Сесиль Рот в книге «Евреи во времена Возрождения» цитирует рабби, который, проезжая через Сицилию в 1487 г., с гримасой отметил, что «большинство невест становятся под брачный балдахин уже беременными». Число смешанных еврейско-христианских «специальных заведений» возрастало, не только вне еврейских кварталов, но и внутри них. Христианская и еврейская молодежь практиковалась в плотском смешении вер. Поскольку ни один еврейский или христианский Челлини, Казакова или Дон Жуан не отмечает в своих мемуарах каких-либо качественных различий в профессиональных навыках этих гетер Возрождения, можно думать, что по крайней мере на этом уровне серьезных религиозных разногласий не существовало.

Широко обсуждаемым «секретом» был тот факт, что многие видные евреи имели обожаемую жену в еврейском квартале и нежную любовницу в городе. Вспыхивавшие время от времени скандалы на гомосексуальной почве между известными еврейскими интеллектуалами и учеными оживляли скучные званые обеды. Однако в одной области участие евреем было совершенно непропорциональным. Это была область преступлений. Конечно, иногда пылкий еврейский юноша, по моде Возрождения, утолял кинжалом вспыхнувшую в нем жажду мести. Но акты садизма, преднамеренные убийства, изнасилования, издевательства над детьми практически не существовали в еврейской среде. Приказ об изгнании евреем из Испании, например, обвинял евреев только в одном: они не были христианами.

Несмотря на сатирические произведения и оскорбительные намеки в литературе того времени, и массе евреи вовсе не презирались современниками. После сожжения книг Талмуда в Италии появился анекдот: дескать, теперь, когда законы Талмуда стали ересью, евреи могут жить по законам «Декамерона».

Этот образ жизни, достигший кульминации в Италии времен Возрождения, постепенно исчезал из той или другой страны Европы с изгнанием евреев из Англии (в 13 в.), из Франции (в 14 в.), из Испании (в 15 в.), из Италии (в 16 в.). В 16 веке, когда Возрождение сменилось Реформацией, церковь стала готовиться к предстоящей борьбе с лютеранством. Ставки были большие, а евреи были лишь случайными пешками в игре. Они не желали принимать католицизм, и их следовало изгнать либо запереть в гетто. Времена доброй дружбы кончились. Наступал век религиозных войн.

В Центральной Европе сложился новый образ жизни евреев: ашкеназское гетто. Германия сыграла роль главного конструктора. Именно в Германии беспомощным евреям были предъявлены самые страшные обвинения. Именно там, на маленьком клочке земли, в течение трех столетий создался тип «униженного еврея из гетто».

Слово «гетто» родилось в Италии, но его происхождение все еще не ясно. "Существует много объяснений: что это латинская форма слова гет(ивр. развод); что оно произошло от итальянского borghetto, означающего «маленький квартал»; наконец, общепринятое толкование гласит, что оно происходит от итальянского gheta, пушечно-литейный цех, так как первое итальянское гетто в Венеции располагалось вблизи такого цеха.

Евреи жили в еврейских кварталах не с целью изолировать себя от христиан, а по чистой необходимости. Города разрастались, и евреи передвигались поближе к своим общественным учреждениям – синагоге и кладбищу, составлявшим неотъемлемую часть еврейской жизни и смерти. Когда Папа основал первые гетто, евреи впервые были насильно изолированы от христиан. Типичное гетто в Германии, Австрии, Богемии представляло собой, как правило, одну главную улицу, кончавшуюся с одной стороны синагогой, а с другой кладбищем. Размер еврейской общины колебался от ста до пятисот человек. Тысяча человек в общине было исключением. Гетто было окружено стеной с единственными воротами, служившими и входом и выходом. Современный человек видит в этом еще один пример средневековой дискриминации евреев, но в те времена все города были окружены стеной и ворота в ночное время запирались. Евреи не протестовали против этого до 1700 г., когда стены и ворота исчезли из жизни христиан, но все еще оставались в гетто.

Жизнь в гетто могла бы легко скатиться до уровня трущобной жизни, однако талмудические законы и предусмотрительные раввины предотвратили это. Точно так же, как в наши дни белые богачи владеют большинством негритянских трущоб, большинство домов в средневековых гетто были собственностью богатых христиан. Если бы евреи не сопротивлялись, цены на жилище в переполненных гетто согнули бы их, как привязанные на шею мельничные жернова, Однако раввины распространили указы, в силу которых одному еврею запрещалось перебивать цены другому. Ни один еврей не мог выгнать из дома другого еврея, а хозяин-христианин не мог поднять плату, взяв другого арендатора или продав свое имущество другому христианину. Домовладельцы скоро поняли, что такими способами они ничего не добьются: изгнанные евреи перейдут жить к родственникам, но никакой другой еврей не снимет дома, и он будет стоять пустым до скончания века или до того момента, когда домовладелец примет условия общины. Папы понимали необходимость этих еврейских законов и санкционировали их. Евреи содержали гетто в чистоте и производили необходимый ремонт.

В негерманских государствах Восточной Европы, за исключением нескольких больших польских городов, гетто не было. Здесь большинство евреев обитало в деревнях или небольших городах, известных под названием штетл («местечко»). Здесь не было главных улиц, кончавшихся тупиками, не было стен и запертых ворот. Евреи могли разъезжать по своим делам по стране, при условии, что не будут заезжать в центральную часть России.

Евреи гетто были изолированы. В местечке евреи и неевреи жили вместе. В роли местечка мог выступать главный центр провинции либо главная улица в городке (как американская главная улица). Евреи, как и христиане, держали кур, коз, овец, коров, лошадей. Неевреи держали также свиней. Свиньи любили остатки кошерной еврейской пищи, и повсюду можно было видеть свинью, роющуюся в мусорной куче и пожирающую остатки субботней еды: гефилте фиш, чолнт, цимес. Так как крестьяне могли не бес покоиться, что маленький поросенок по ошибке попадет в еврейский котел, подобное питание свиней было принято повсеместно. Евреи избавлялись от мусора, неевреи даром получали пищу для свиней, а свиньи разнообразили скучное хозяйское меню – борщ, картошку и селедку.

Израиль Абрахамс в книге «Жизнь евреев в средние века» перечисляет шестьдесят еврейских профессий в пражском гетто 1600 г. В перечне мы все еще видим врачей, ювелиров, печатников, книготорговцев, писателей, архитекторов, музыкантов и певцов. Однако преобладают здесь портные, сапожники, дубильщики, меховщики, мясники, плотники, парикмахеры и тому подобные. К 1700 г. список профессий значительно сократился: ограничения заставляли евреев заниматься все более и более скромными занятиями. К 1800 г. основным занятием евреев стала торговля в мелких лавках и вразнос.

У гетто и еврейского местечка есть нечто общее – ихес, непереводимое слово, означающее что-то близкое престижу или положению. Это качество похоже на женский шарм: если женщина обладает им, уже не важно, чего ей недостает, а если не обладает, неважно, что она имеет. Ихес– это смесь происхождения, традиций, знаний и занятия, обычно наследственного, но могущего также быть приобретенным путем усиленных трудов. Хорошее поведение было частью семейного ихес. Обладающий им должен всегда быть на высоте – в манерах, учености, благотворительности. Он не мог быть пьяницей или обманщиком. Слово такого человека было законом, и он скорее пошел бы на пытку, чем нарушил его. Такой человек смотрел на христианского клеветника с сознанием собственного достоинства, заставлявшем того отворачиваться. Простому человеку прощалось раболепие перед гоем, но человек-ихеспотерял бы в таком случае уважение окружающих.

Каждый еврей, будь он самого низкого происхождения, мог путем прилежного изучения Закона достичь ихес. Поэтому наиболее существенную часть бюджета любой еврейской семьи составляли расходы на учебу. Мать заботилась об образовании своих сыновей даже больше, чем отец. Она экономила на всем и откладывала, надеясь, что «и младший тоже будет учиться». Христиане очень уважали эту черту еврейского характера. Ученик Пьера Абеляра выразил эти так: «Христианские дети получают образование не из религиозных побуждений. Они надеются, что старший брат, став клерком, поможет родителям и младшим братьям... Еврей, как бы он ни был беден, даже если у него десять сыновей, посылает всех их учиться, не ради заработков, как делают христиане, но ради познания Закона, и не только сыновей, но и дочерей тоже»40.

Еврейское образование достигло своей вершины я Западной Европе 12 века. Обычный круг познаний включал Тору, иврит, поэзию, Талмуд, философию и ее связь с откровениями, аристотелеву логику, элементы Эвклида, арифметику, математические работы Архимеда и других, оптику, астрономию, музыку, механику, медицину, естественные науки и метафизику. Вот как описывает У. Лекки, ирландский историк и моралист, интеллектуальное положение евреев в средние века: «В то время как все окружающее ползало на четвереньках во тьме одуряющего невежества... в то время как интеллект христианина, "порабощенный бесчисленными суевериями, впал в смертельную апатию, где жажда знаний и поиски правды были запрещены, – евреи шли по дороге познания, развиваясь с тем же постоянством, какое они уже показали в своей вере. Они были наиболее способными финансистами, искусными врачами и глубокими философами»41.

Но скоро маминых пфеннигов и копеек перестало хватать на приличное образование. К 14 веку еврейское образование ухудшилось, а к 15 веку христианское образование стало по качеству превосходить еврейское. К 17 веку круг еврейских знаний сузился до письма, чтения Торы и Талмуда. Для получения дальнейшего образования евреи были вынуждены посылать своих детей в христианские университеты.

Жизнь в гетто и местечке углубила пропасть между евреями и неевреями. Их разделяло то значение, которое придавалось каждой группой религиозным и культурным ценностям. Еврейские дети очень быстро начинали чувствовать разницу между собственными духовными ценностями и «ценностями» босоногих гойских мальчишек, игравших в сточных канавах и конюшнях. Все интеллектуальное, научное и духовное представлялось еврейским детям привилегией евреев; все чувственное, непристойное и холуйское стало атрибутом неевреев. Невзирая на ограниченное число изучаемых в гетто предметов, евреи как группа все еще оставались самыми образованными в Европе. Неевреи презирали евреев, но евреи презирали тех еще больше. Они не сомневались в превосходстве своей культуры, духовных ценностей, этики.

Самым ненавидимым в среде евреев дискриминационным мероприятием, исключая жизнь в гетто, стал отличительный знак, который евреи обязаны были носить для идентификации и от которого были освобождены проживающие в местечках евреи. Евреев с этим знаком встречали ругань и хулиганские выходки. Но евреи носили его, часто в форме желтой шестиконечной звезды (форма и цвет знака менялись в различные времена и в различных странах), с таким мужеством, которое не могло не вызвать уважения христиан. Ведь христиане знали, что достаточно евреям креститься, и они стали бы равноправными гражданами.

Неверно думать, что христианское большинство ненавидело евреев. Наоборот, только малая часть христиан была антисемитской. Христиане и евреи, если их оставляли в покое, жили в мире и согласии. Большинство христиан видели в евреях странный и непонятный народ, но уважали их жажду знания и тесно связанные семейные сообщества. Нужно также помнить, что обвинения в ритуальных убийствах и осквернении гостии, а также погромы рассеяны ни протяжении огромного периода в 700 лет и на огромном пространстве целого континента. Большинство гетто и местечек никогда не были затронуты погромами и грабежами.

Несмотря на кажущееся сходство, жизнь в гетто и местечке отличалась и психологически. Жизнь и гетто была городской и космополитической; жизнь и местечке была деревенской. Несмотря на ограничения связи с внешним миром, евреи гетто могли поддерживать с ним контакт, могли общаться с учеными, коммерсантами и финансистами. В то же время евреи из местечка имели дело лишь с невежественными крестьянами и глупыми, чванливыми и необразованными феодалами-землевладельцами. Евреи на Западе были в курсе последних достижений науки, участвовали в политических движениях. Восточные евреи погружались в бездну мистицизма и суеверия. Евреи в Голландии, Австрии, Германии, Франции и Англии мчались в карете, запряженной тройкой – наукой, промышленностью и экономикой; евреи в Польше, России и Литве были частью мира деревень и крестьян.

КАПИТАЛИСТ ИЗ ГЕТТО

В каждую эпоху еврейский гений выражал себя в разных областях. В древние времена то была религия, в период греко-римского влияния – гуманизм, во времена владычества мусульман – философия, в новое время – наука. В средние века еврейский гений выразил себя в экономике. Некоторые христианские ученые считают, что даже появление капитализма – заслуга евреев. Евреи не очень охотно принимают христианство и коммунизм как свои «изобретения», однако яростно отнекиваются от капитализма и отрицают свое авторство в этой области. С тех пор, как немецкий экономист Вернер Зомбарт опубликовал весьма спорную книгу «Евреи и современный капитализм» (1911), в которой он выразил мнение, что путь к капитализму, возможно, начался и гетто, большинство еврейских ученых, вместо того чтобы подтвердить, пытались всячески опровергнуть его выводы. Только сравнительно недавно начался пересмотр наиболее ценных тезисов Зомбарта. Однако мы все еще не имеем ясных суждений в этой области.

Нетрудно найти основания для такого сопротивления евреев. Современные антисемиты и коммунисты изображают евреев как «хищников-капиталистов». Сам Зомбарт в 1933 г. примкнул к нацистам. Но нельзя забывать, что антисемиты стоят и по другую сторону баррикады и изображают евреев как «хищников-коммунистов», если им это нужно. Нацизм обвинял евреев в том, что они дали начало «такой болезни, как христианство». Это, конечно, пустословие психопатов и убийц, и им не нужно придавать особого значения. Создать что-либо или воспринять что-либо – это два совершенно различных действия. Какие бы «стигматы» ни приписывать христианству, капитализму и коммунизму, – это всегда будут более «христианские стигматы», чем еврейские, так как число христиан, исповедующих эти философии, в процентном отношении гораздо меньше, чем число евреев.

Таким образом, не следует слишком легко отклонять идею о еврейском происхождении капитализма. Капитализм появился в Западной Европе в то время, когда там жили евреи, когда они торговали там и были банкирами. Так как эта книга есть история идеи еврейской истории», нам вполне позволительно исследовать это утверждение, не торопясь с предвзятыми выводами. Признать его правильным или неправильным – дело ученых будущего.

Бизнес, промышленность и торговля сопутствовали всем народам с древнейших времен. Почему же капитализм не появился в Индии, Китае, Египте, Греции, Риме – империях, обладавших большим за пасом серебра и золота, чем любая европейская страна? Другой вопрос: если, как предполагается, евреи изобрели капитализм, то почему они не ввели его раньше – в Греции или Риме, например, где столетиями жило сравнительно большое число их? Еще одна загадка: чем отличалась торговля в средние века от торговли в другие времена? Чем столь уникален еврейский вклад в средневековую цивилизацию?

Мы уже обсуждали вопрос о создании евреями особых культур в рамках той культуры, в которой они находились, принимая вместе с тем колорит «культуры-хозяйки». До средних веков евреи считались равноправными членами чужой культуры. Культура средневековья была первым исключением. Евреи находились вне рамок феодальной системы. Мы должны снова подчеркнуть, что феодальная система имела только три сословия: духовное, дворяне кое и крепостное; роль торговцев досталась евреям. Евреи не были винтиком в машине феодального государства, не владели землей, их не поддерживала мощь государства (только в отдельных случаях – как королевских слуг). Поэтому евреи должны были создать «абстрактную экономику», действовавшую вне государственного механизма – в противоположность их прежней «конкретной экономике», действовавшей в рамках другой культуры, функционировавшей вместе с ее государственным организмом.

Исторически евреи были вполне подготовлены для выживания в «абстрактном мире». Внешние условия благоприятствуют такому переходу. В ситуации рассеяния экономические форпосты евреев были разбросаны по трем континентам, среди трех различных культур. Евреи могли заниматься коммерцией в международных масштабах. Но этого было недостаточно, Свободно-конкурентный капитализм требует и других условий для своего развития и укрепления. Каких же именно? Некоторые экономисты используют термин «капитализм» весьма свободно и неточно, определяя им практически любую форму экономической деятельности и признавая, таким образом, что капитализм существует с незапамятных времен. Накопление богатств, ростовщичество, обогащение посредством войны – такой «капитализм» действительно всегда был рядом с нами. Но все это не представляет капитализм в настоящем, экономическом смысле этого слова. Капитализмом в экономическом смысле обычно считается специфическое использование средств для получения «добавочных средств», которые, в свою очередь, используются для дальнейшего обогащения, и все это согласно нескольким определенным принципам. Такой капитализм нуждается в существовании класса наемных рабочих, подвижности труда и капитала, свободном рынке, международных законах, нерушимости контрактов, в наличии кредита, ссуд, ценных бумаг.

В прежние времена торговля была «конкретной», по принципу «деньги на бочку». Купец покупал товары в одной стране и продавал их за большую цену в другой. В начале средних веков евреи ввели новые методы торговли, основанные на кредите и ценных бумагах. В настоящее время это кажется элементарно простым, но в средние века это были странные, «грешные» идеи. В римском законе о долгах и основанных на нем средневековых законах говорилось, что любая задолженность должна быть персональной. Таким образом, кредитор даже в случае нужды в деньгах не имел права продать кому-нибудь долговую расписку на свое имя. Особо специфичен в этом отношении был немецкий закон. Должник не должен был платить никому, кроме первоначального кредитора; в случае смерти кредитора долг аннулировался. В Англии, например, приблизительно до 1850 г. иск не мог быть переведен от одного лица к другому. С другой стороны, законы Талмуда признают «неперсональные» кредитные соглашения: долг должен выплачиваться по требованию любого лица, точно так же, как это происходит в современных банках. Не вдаваясь в скучные доказательства преимуществ этой системы, представим себе современниц мир, в котором все финансовые операции регулируются римским или средневековым законодательством. В таком мире нельзя было бы выписать чек или получить по нему, в нем не было бы акций, выплат в рассрочку, финансирования.

Новые, облегченные методы кредита способствовали развитию международной торговли, ведущей к международному капитализму. В такой концепции нет ничего зловещего. Это означает всего лини, свободно-предпринимательскую международную торговлю. Однако для существования и процветании международного капитализма нужны и другие условия: правительства должны завязывать международные соглашения, разрешать обмен валютой и заключение контрактов, должны защищать иностранные капиталовложения и гарантировать собственность от экспроприации. Для евреев подобные условия были созданы рассеянием. Талмуд обеспечил для них законное оформление.

Евреи, разбросанные по трем континентам, все же представляли собой единый народ, с одной религией, языком и законами. Они организовывались в «государство в государстве» – с разрешения властей стран проживания. «Еврейские государства» управлялись согласно законам и этике Талмуда; Талмуд пре вращал эти «государства» в содружество. Для евреев Талмуд играл роль международного законодательства, регулирующего их моральное, этическое и деловое поведение, а также религиозную жизнь. Четвертый раздел Талмуда обсуждает вопросы, касающиеся правонарушений, торговых законов, убытков, земельной собственности, коммерции, нерушимости обязательств. Благодаря всему этому Талмуд стал идеальной системой международных законов, регулирующих деятельность широко разбросанных еврейских предприятий. Раввины должны были быть знакомы не только с религиозными предписаниями и запретами, но и с торговыми операциями. Ученые и философы занимались вопросами экономики. Между прочим, Маймонид считал, что ссуда денег в рост на справедливых условиях может служить основой для довременных (1300) деловых сделок.

В раннее средневековье эта деятельность не пользовалась особым уважением. Христиане презирали евреев-торговцев; однако в конце концов они вторглись и в эту область и стали заниматься бизнесом сами. Наиболее презираемым занятием была ссуда де нег в рост. Но именно этот способ финансирования был и наиболее ценным вкладом евреев в средневековую экономику. Без него могла бы разрушиться вся феодальная система.

Феодальный человек обращался к евреям за помощью – в случае неудачной жатвы, когда требовалось купить зерно для нового посева, в случае падежа скота или болезни, или нужды в деньгах, или нехватки денег, чтобы заплатить налоги. Знати тоже нужны были деньги – для покупки новых замков, для оплаты дорогостоящих турниров и для того, чтобы вести подобающий ей феодально-светский образ жизни. Церковь использовала еврейские деньги для строительства новых соборов, оплаты фресок, финансирования монастырей. Эта функция евреев представлялась тогда настолько важной, что когда Равенна просила разрешения присоединиться к Венецианской республике, одним из условий было приглашение евреев. Они должны были открыть ссудные кассы для оказания помощи беднякам, находившимся на грани полного обнищания. Флоренция ниже в расцвете Ренессанса просила евреев поселиться в городе и сохранить его «столичный блеск».

Почему же банковское дело было по преимуществу функцией евреев? Почему этим не занимались христиане? Почему евреев презирали за это занятие? Ответ здесь зависит исключительно от определений. Церковь называла ссуды денег в рост не «банкирством», а «ростовщичеством». Для современного человека это означает ссуду на очень больших процентах; в средние века под этим термином понималось просто одалживание денег под проценты, будь эти проценты даже довольно низкими. Любой христианин, получающий сегодня 3%-й прирост на свои сбережения или государственные ценные бумаги, был бы определен средневековой церковью как бессердечный ростовщик. В ссуде денег под проценты церковь видела смертный грех. Как же можно позволить христианам ссужать деньги, зная, что из-за этого души их попадут в ад? А с евреями дело обстояло по-другому. Евреи не были христианами и так или иначе должны были попасть в ад, еще один грех ничего не прибавил бы к их будущим мукам. Можно предположить, что церковь предназначила евреям роль «банкиров», точно так же, как евреи отвели некоторым христианам функцию шаббат-гоим, т.е. людей, исполняющих различные запрещенные в субботу работы.

Отношение евреев к ссуде денег в средние веки было таким же, как у христиан современного западного мира. Талмуд запрещает ростовщичество в современном смысле этого слова, т.е. предоставление денежных ссуд за большие проценты, и приравнивает ростовщиков к убийцам. Талмуд, оказывается, уже 2000 лет назад был таким же чувствительным, как и сегодняшние, этичные христианские банкиры. Талмуд поощрял одалживание денег как вид по мощи в делах и торговле. Размер процентов определялся раввинами в зависимости от наличного запаса денег, точно так, как современные банки устанавливают размер прироста в зависимости от величины кредитного капитала на рынке. В действительности же проценты на ссуды христианам устанавливались в средние века не раввинами, а самим Папой, императором или королем.

С вытеснением евреев из ссудного дела христианами проценты за ссуды подскочили так, что сами папы были вынуждены осудить ростовщиков-христиан. Те были ростовщиками в самом современном смысле этого слова. Их жадность была столь широко известна, что Данте в «Божественной комедии» поместил их в самом нижнем кругу ада. Французские, английские и немецкие общины писали государям петиции с просьбами о возвращении еврейских банкиров. Но было уже поздно. Банковское дело стало доходным предприятием христиан-ростовщиков, которых защищали государи, получавшие, в свою очередь, жирный кусок пирога. Кроме того, евреи уже переместились на Восток, в Польшу, где их услуги благосклонно принимались государством.

С Реформацией для евреев и неевреев настали новые времена. Реформация началась в западной части Европы; именно здесь и произошли наиболее серьезные изменения. На развалинах, оставленных Тридцатилетней войной, поднялся новый класс, создавший новую социальную систему. Экономисты датируют возникновение капитализма именно этим временем.

Каким образом религиозное движение превратилось в социальную революцию? Появился ли капитаном из протестантства, как считает Макс Вебер, мни, наоборот, капитализм породил протестантство, как утверждают диалектики-материалисты? Изобрели ли евреи капитализм, как говорит Зомбарт, или он просто создал сам себя, как написано в некоторых учебниках экономики? Или, может быть, все пи факторы принимали участие в его создании? Возможно, что философ-материалист сможет разрешить эту загадку.

Философ-материалист убежден, что способы производства и торговли формируют наши политику и религию. Он утверждает, что люди, занятые в сфере производства, вступают друг с другом в специфические отношения. Эти отношения возникают помимо желания самих замешанных в дело людей. Совокупность новых отношений, появляющихся благодаря использованию новых средств производства, формирует экономическую структуру общества. Методы бизнеса, говорит материалист, определяют наше поведение в экономическом смысле этого слова, а наше поведение есть лишь отражение способов бизнеса.

Здесь мы подходим к решающему пункту в системе доводов материалиста. Он утверждает, что экономическая структура есть тот фундамент, на котором мы строим наши социальные, юридические, политические и религиозные организации. Эти организации существуют как для защиты того, что мы делаем, так и для защиты самого способа делать это. Например, американская экономика построена на системе «свободного предпринимательства». Законы Америки считают эту систему законной, ее политики защищают систему, ее религия считает систему единственно моральной. Но в случае изменения средств производства изменились бы и социальные, политические и религиозные идеологии и появилось бы новое общество.

Можно привести простой пример. В те времена, когда для создания экономической базы требовался большой капитал, особое внимание уделялось экономии и накоплению, что выражено во фразе Франклина «Сэкономил пенни – заработал пенни». В наши дни вопросом первостепенной важности является то, что мы не можем использовать товары, производимые американской промышленностью. Следствием этого факта является взгляд, что трата денег, а не их сбережение, становится добродетелью. Трата денег означает теперь не «расточительство», а «доверие к экономике». Материалист говорит в таком случае, что социальное бытие определяет наше сознание, не наоборот.

Таким образом, в материалистической теории экономической эволюции нет героев или злодеев. Новый капитализм, возникший вслед за протестантской революцией, сначала не был общепринятой формой жизни. Брань Торговой палаты США по адресу коммунистов показалась бы детским лепетом по сравнению с католическими и лютеранскими проклятиями по адресу ранних капиталистов. Для того чтобы стать респектабельным, капитализму пришлось бороться две сотни лет.

Тридцатилетняя война была не только религиозной войной, но и социальной революцией. После этой революции возникла новая концепция государства, которая идеально подходила к нуждам нового среднего класса. Социальный идеал изменился: вместо верности религии появилась верность государству. Быть французом, англичанином, датчанином стало более почетным, чем быть христианином, протестантом или католиком. До Реформации король получал власть из рук знати. После Реформации он стал опираться на новый, постоянно растущий средний класс. Это был медленный, незаметный, но неизбежный процесс. В прошлом знать поддерживала короля солдатами, оружием, деньгами и должна была сама покрывать расходы на управление собственными провинциями. Теперь же это стало функцией государства, перед которым встала необходимость изыскивать средства на содержание армии и административного аппарата. Без них современное государство не может существовать. Оказавшись в затруднительном положении, властители неизменно обращались за помощью к евреям. Как говорит Вернер Зомбарт: «Достаточно беглого взгляда, чтобы увидеть влияние евреев на создание современных государств. Ни один из государственных деятелей, о которых мы вспоминаем в связи с этим, не был евреем – ни Карл V, ни Людовиг XI, Ришелье, Мазарини, Кромвель, Фридрих-Вильгельм Прусский, Фридрих Великий. Однако, говоря об этих современных государственных деятелях и правителях, мы волей-неволей вынуждены вспомнить и евреев... Евреи и государственные деятели шествуют по современной истории рука об руку. Их интересы и симпатии совпадали. Евреи создали современный капитализм, и государи использовали эту силу для достижения либо сохранения своих позиций. Таким образом, когда я говорю о той роли, которую сыграли еврей в создании современного государства, я имею в виду не столько их прямое влияние, сколько их непрямое участие в этом процессе. Я думаю, что евреи снабжали развивающиеся государства средствами, необходимыми для их дальнейшего существования и развития, евреи поддерживали армию в каждой стране, а армии служили оплотом современных государств»42.

Государи 17 – 18 веков очень быстро оценили еврейский финансовый гений. Евреи были приглашены на Запад – и там они создали исторически важные банковские организации. Но эта фаза еврейской западной истории относится уже к Новому времени.

А вот интереснейший феномен, о котором речь пойдет ниже, безусловно принадлежащий к еврейской средневековой истории. Речь идет о так называемых «придворных евреях», которые появились в Центральной Европе, особенно в немецких государствах. Только в недавнее время историки начали должным образом оценивать их роль. Современные историки, изучающие придворных евреев и их функции, обнаруживают все новые и новые интересные факты.

Придворные евреи были скорее прототипами сов ременных министров финансов или государственных казначеев, нежели международных банкиров 1900-х годов. Они служили государям как главные квартирмейстеры армии, финансовые агенты; они заведовали монетным двором, создавали новые источники дохода, заключали договора о займах, изобретали новые налоги. Короче говоря, придворные евреи заложили основу для освобождения государей от знати с помощью современных финансовых методов. Почти все двести основных графств, княжеств, палатинатов43в Священной Римской империи после Тридцатилетней войны имели своих придворных евреев. Даже Карл V, наиболее католический из всех императоров, многим обязанный иезуитам, имел придворного еврея, Иосефа из Росгейма, который был начальником монетного двора и министром финансов, столь могущественным, что император никак не мог обойтись без его услуг.

Придворные евреи были абсолютно лояльны к государю, защищавшему их. В отправлении своих обязанностей они были абсолютно свободны. Они пировали с главами государства. Часто они обладали различными титулами. Однако придворные евреи никогда не забывали своих братьев в гетто, которым они служили посредниками и на благо которых они старались действовать. Примечательно, что придворные евреи могли бы достичь самых высоких постов в государстве, если бы они упорно не отказывались от крещения. Однако отнюдь не отказ от крещения вызывал в сердцах знати горячую ненависть к ним. Придворный еврей был революционером, провозгласившим приход совершенно нового, капиталистического государства, уничтожавшим власть и привилегии знати. В придворных евреях знать верно предвидела свою погибель.

Трехсотлетняя история придворных евреев знавала немало ярких личностей и головокружительных карьер. Но, пожалуй, наиболее яркой и полной приключений была жизнь Иосефа Зюса Оппенхеймера (1698—1738), министра финансов при дворе графа Карла I (Карла Александра) Вюртембергского. Сегодня мы видим в Оппенхеймере прототип современного финансово-государственного деятеля, который искусными нововведениями заложил основу для освобождения короля от знати. Из-за этого Оппенхеймера ненавидела вся знать Вюртемберга, не понимавшая, что история уже подписала смертный приговор ее привилегиям, и считавшая Оппенхеймера виновником всех своих бед.

Драматическая карьера Оппенхеймера стала темой исторического романа Фейхтвангера. Согласно Фейхтвангеру, Иосеф Зюс Оппенхеймер был сыном красивой еврейки-актрисы Михаэлы Зюс и христианина Хейдерсдорфа, герцога Вольфенбюттельского. Муж актрисы, Оппенхеймер, был владельцем еврейского разъездного театра. Согласно еврейскому закону, Иосеф был евреем, так как любой ребенок, законно или незаконно рожденный еврейской матерью, считается евреем, независимо от вероисповедания отца. По христианскому закону, он был христианином, отпрыском знатного герцогского рода.

Молодой Иосеф, не зная о своем происхождении, изучал языки, математику и юридическое дело в Тюбингенском университете. Он любил водить компанию с аристократами, и поскольку он был богат, красив и умен, те скорее искали его дружбы, нежели просто терпели ее. Солидная часть его свободного времени была посвящена любовным интрижкам с замужними и незамужними аристократическими дамами, с которыми он встречался как в спальнях, так и в салонах. После того, как он провел серию удачных финансовых соглашений и добился выгодного денежного контракта для своих клиентов, на него обратили внимание при дворе и стали искать его услуг. Стечение обстоятельств привело его на службу царствующему дому Вюртемберга.

При дворе Оппенхеймер быстро завоевал популярность у общества и дам. Однако, несмотря на непрерывное общение с христианской аристократией, он постоянно посещал гетто, помогал евреям как только мог, и ненавидел своего двоюродного брата, который крестился, чтобы сохранить за собой высокий государственный пост.

Знать, заметившая ослабление своей власти и уменьшение своих привилегий, со всей ненавистью обрушилась на еврея Зюса. Смерть Карла Александра предоставила им возможность отомстить Зюсу. В тюрьме, куда он был заключен по обвинению и государственной измене, Зюс, ожидая приговора, узнал о своем происхождении. Все, что ему нужно было сделать для освобождения, – это объявить себя сыном Хейдерсдорфа. Вместо этого он молча принял смертный приговор. Он жил, как еврей, и умер, как еврей. В снежный день 1738 г. Зюс взошел на эшафот. Христиане бросали в него навозом, а евреи читали «Шма Исраэль».

В ту же ночь, рискуя жизнью, евреи сняли с виселицы тело сына герцога Хейдерсдорфа и заменили другим трупом. Тело было переправлено в другое герцогство, облачено в дорогие одежды и погребено по еврейскому обряду, с молитвами Богу Авраама, Исаака и Иакова.

Смерть Зюса знаменовала собой не смерть капитализма. С ним умер дух Средневековья.

КАББАЛА И КИНАНХОРА

Мы проследили физическое существование евреев в средневековую фазу их истории, когда они двигались по феодальной шахматной доске из опасного района в безопасный, пока у них не осталось в запасе ни времени, ни пространства. А как же сохранился еврейский дух? Был ли в этой фазе еврейской истории общий элемент, который дал иудаизму духовное единство? Если «спасение души» было лозунгом христианских средних веков, то обращение к каббале44отражает господствующее духовное настроение еврейского средневековья.

Мистицизм не был чем-то абсолютно новым в еврейской жизни. Он возник с самим иудаизмом и шествовал еще до получения Торы на горе Синай в 12 веке до н.э. С получением Закона, однако, еврейский мистицизм занял подчиненное положение. Согласно каббалистам, каббала была дарована еврейскому народу одновременно с Торой, но Тора была дана всем, а каббала – только нескольким избранным святым. В соответствии с традицией она передавалась от одной небольшой группы мистиков к другой.

Столетиями учение мистицизма существовало параллельно Торе и Талмуду, но никогда не достигало их высоты. Каббала считалась вторым Устным законом, подчиненным Писанию. Она развивалась с Торой, но как бы в тени ее, в темных глубинах еврейской оккультной философии. Ее корни уходили в зороастризм, греческую науку, нумерологию, гностические ереси. На этом материале еврейские святые и ученые работали веками, очищали его, вдыхали в него жизнь.

До 8 века н.э. еврейский мистицизм не был известен миру. В 8 веке был опубликован «Сефер-иецира» («Книга создания»), составленный в южной Италии. В 13 веке с книгой Зохар, написанной в Испании, и еврейскую средневековую жизнь проникло другое мистическое течение. «Книга создания» говорит в основном об экстатическом, познании Бога. Зохар можно охарактеризовать как энциклопедию оккультизма и метафизических рассуждений о Боге, вселенной и науке. Эти две книги составили фундамент каббалы, чисто еврейской метафизической философии.

С появлением Зохара каббализм недолго существовал как единое течение и вскоре разделился на два русла. Первое стремилось к рационалистическому и научному и стало метафизическим по своей ориентации. Оно привело к Спинозе и рационалистической школе в западной философии и науке, находя последователей как среди евреев, так и среди христиан. Второе появилось в Германии и в течение столетий шло по Центральной Европе. Оно началось с мистицизма и дегенерировало в суеверие с кинанхорой в виде главной темы45.