Евреи, Бог и история Даймонт Макс

НОВОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ

Девятнадцатый век кончился не на тихой ноте, а громоподобным ударом. Его подлинным завершением был не 1900-й, а 1918 год – год окончания Первой мировой войны. Век был похоронен в развалинах Вердена и засыпан щебнем, в который обратились ценности европейской культуры на фламандских полях. Из развалин поднялась новая Европа – агрессивная, прагматичная, научно ориентированная. Такой же стала и культура западноевропейских евреев. Восточная Европа пошла противоположным путем. Она обратилась внутрь себя, к исследованию собственного духа, к своему прошлому, в котором надеялась почерпнуть силы для будущего. Тем же путем пошли восточноевропейские евреи. Евреи Запада создали западную культуру, евреи Востока – культуру еврейскую. Обе краски легли на палитру современной цивилизации.

До сих пор мы следили за современной историей Западноевропейского еврейства, не касаясь его интеллектуальной жизни. Какой же вклад сделало оно в западноевропейскую культуру?

Народ, лишенный исторического духа, покорно следует за событиями. Исторически активный народ сам является творцом событий. В течение веков евреи были исторически активным народом. Они всегда создавали события, а не оставались их пассивными созерцателями. Новое время не было исключением. Евреи были не только объектом приложения исторических сил. Они сами были силой, активно воздействовавшей на историю. Они породили новые идеи, которые сформировали облик современности и предопределили облик грядущего.

Новое время в Западной Европе было одним из самых блестящих периодов в истории человечества. Возможно, оно было самым значительным за всю его историю. В этот период человечество создало больше, чем за все предшествующие тысячелетия. В эту эпоху поднялись гигантские фигуры Гегеля, Шопенгауэра, Милля, Дарвина, Спенсера. Искусство было обогащено живописью Гойи, Тернера, Делакруа, Ренуара, Сезанна, Гогена, Ван-Гога, музыкой Бетховена, Шуберта, Шопена, Вагнера, Верди, Брамса, произведениями Гёте, Китса, Бальзака, Шоу, Йитса. В 19 веке была изобретена паровая машина, открыты рентгеновские лучи и введена в широкую практику пастеризация.

Эта картина будет неполной, если не упомянуть еврейские имена. Среди титанов эпохи были Маркс, Фрейд, Бергсон, Эйнштейн. Среди ее живописцев – Писсаро, Сутин, Шагал, Модильяни. Среди музыкантов – Мендельсон, Оффенбах, Малер. Среди поэтов и писателей – Гейне, Пруст, Моруа, Ромен Роллан. 19 век был свидетелем развития теоретической физики, которую в Германии прозвали «еврейской физикой»; он с любопытством следил за достижениями медицины, путь к которым проложили работы Вассермана, Эрлиха и Шика. Работы еврейских ученых помогли раздвинуть горизонты математики, биологии и химии. Они составили самую многочисленную группу среди Нобелевских лауреатов. Евреи вошли в интеллектуальный авангард, который формировал лицо Европы, и определили пути ее будущего развития. И всё это притом, что численность евреев была менее одного процента от общей численности населения западноевропейских стран. В 1870 г. суммарное число евреев Германии, Австро-Венгрии, Франции, Англии, Голландии, Испании, Португалии, Италии и Швейцарии составляло меньше одного миллиона, а общее население этих стран было чуть больше двухсот миллионов. И все это притом, что то были евреи, которые только-только вышли из гетто на суровый ветер зарождающегося антисемитизма.

Можно возразить, что многие из этих достижений не были «еврейскими» по своей сути. Можно сказать, что многие из названных выше людей были евреями лишь наполовину, или евреями, обращенными в христианство, или евреями, которые сами не считали себя евреями. Но нас не интересует здесь «еврейский» или «нееврейский» характер их достижений. Нас интересует только, был ли евреем тот или иной титан эпохи. Он мог быть полуевреем или даже евреем-отступником. Существенно то, что корни его духа уходили в почву еврейского, а не китайского, индусского или христианского культурного наследия.

Еврейское просвещение напоминает луч света, развернутый призмой в спектральную череду ярких интеллектуальных красок. Этой преломляющей призмой было наследие одного из величайших умов человечества, еврея, родившегося в Амстердаме в 1632г., но до сих пор опережающего нашу эпоху уровнем своего мышления. Спиноза был отлучен от общины евреями 17 века. Его ненавидели христиане 18 века. Его признали великим просвещенные европейцы 19 века. Возможно, его не поймут до конца и в 21 веке. Но к тому времени его учение, быть может, станет фундаментом новой мировой религии грядущего человечества.

Отец Спинозы был преуспевающим дельцом. Но сам Спиноза был начисто лишен деловых способностей. Его увлекала не торговля, а изучение Торы, Талмуда и Каббалы. Вскоре он превзошел своих учителей. От Маймонида он перешел к греческим философам, а от них – к Декарту и рационалистам. Его учителем был Франсис ван-ден Энден. Этот человек соединял глубокую ученость с темпераментом политического заговорщика. Такая комбинация привела его к участию в неудачном заговоре против французского короля и стоила ему головы. Спиноза ухаживал за дочерью своего учителя, но другой, более богатый и менее скромный ухажер без труда отбил у него красавицу и женился на ней. Эта история положила конец любовным увлечениям Спинозы. Он так никогда и не женился.

Интерес Спинозы к философам-безбожникам встревожил еврейских бюргеров. Они опасались, как бы голландцы не сочли, что все евреи склонны к атеизму. Еврейская община Амстердама предложила Спинозе соблюдать хотя бы внешнюю почтительность к синагоге. Спиноза отказался и был отлучен от общины. Остаток своей жизни Спиноза провел в одиночестве, зарабатывая на жизнь шлифовкой оптических линз. Он оставил после себя четыре труда, которые принесли ему мировую славу. Хотя Спиноза в совершенстве владел ивритом и испанским, книги свои он написал по-латыни и на голландском. Его слог отличался отточенностью и ясностью талмудического мышления. Но суть его мыслей все еще трудно постичь, ибо они всегда выражены с предельной краткостью.

Здесь не место излагать всю философию Спинозы. Достаточно отметить лишь несколько ее аспектов. Спиноза пытался заложить основы нового, свободного общества, построенного на законах разума и в то же время согласующегося с божественными законами. С одной стороны, Спиноза трактовал религию как продукт воображения. С другой, – он утверждал, что разум и интуиция позволяют человеку приобщиться к источнику всего сущего. Этим источником является интеллектуальная любовь к Богу. Бог, по утверждению Спинозы, – это природа. Бог – это все, что есть. Познавая Его, мы проникаемся любовью к Нему. Эта любовь делает человеческий разум бессмертным. Учение о бессмертии разума было опасным прегрешением в те времена. Оно могло быть легко извращено и осуждено как ересь, несмотря на то, что Бог является на каждой странице трудов Спинозы. Один из комментаторов так и назвал его: «Богом опьяненный человек».

Спиноза сформулировал ряд теорем относительно влечений и поведения людей. Эти теоремы он доказывал на евклидов манер, словно имел дело с прямыми, плоскостями и точками. Это была дерзкая попытка создать унифицированный метод всеобщей науки. Если бы Спиноза прожил дольше своих 44 лет, он, несомненно, применил бы свой метод не только к этике, политике и религии, но и к физике и математике, как сам намеревался.

Философия Спинозы обнаруживает следы прямого влияния Талмуда и Каббалы, Маймонида, христианской схоластики и картезианства. Когда он умер (это произошло в 1667 г.), его философия, казалось, умерла вместе с ним. Но в 1882 г. на церемонии открытия его памятника в Гааге Эрнест Ренан сказал: «Если существовало когда-либо наибольшее приближение к Богу, то оно, видимо, существовало в душе этого человека. Забавно подумать, что если бы Спиноза родился христианином, он был бы, вероятно, сожжен как еретик. Но если бы он родился на пять столетий раньше, в мусульманскую эпоху, его, наверное, признали бы тем, чем он был, – величайшим философом своего времени».

В учении Спинозы можно выделить несколько основных идей: идея благочестия, страстная приверженность к свободе и справедливости, всепроницающий рационализм и концепция всеобъемлющей закономерности мирового порядка. Эти идеи, в свою очередь, воодушевили четырех великих еврейских мыслителей современности – Леопольда Цунца, Карла Маркса, Зигмунда Фрейда и Альберта Эйнштейна.

Первой из идей Спинозы, которая дала себя почувствовать в еврейской жизни, была идея «рационального благочестия», или «научной веры». По мере того, как эмансипация распространялась по Европе, все больше евреев соблазнялось рецептами Мендельсона. Но расплывчатый и идеалистичный реформированный иудаизм Мендельсона не был достаточно практичен и гибок, чтобы удовлетворить всех эмансипированных евреев. Толпы у купелей начинали густеть. Дух времени требовал научного обоснования иудаизма. Необходимо было представить иудаизм в духе Спинозы – как развивающуюся систему" мышления, как форму универсального «рацио».

Решение этой задачи выпало на долю Леопольда Цунца (1794—1886). Этот еврей из немецкого гетто со своими седыми бакенбардами и высоким стоячим воротником напоминает висящие в американских школах портреты Ральфа Уолдо Эмерсона. Цунц родился в нищете, и образование получил, живя на стипендии. Даже обретя славу, он еще долго ощущал горький вкус унижений. Но ему посчастливилось еще при жизни, длившейся 92 года, увидеть успех своей «Науки иудаизма». Его работа началась с небольшой монографии, в которой он высмеивал нелепицы, написанные о евреях христианами, выдававшими себя за знатоков иудаизма. Цунц настаивал на признании огромного вклада, сделанного евреями в различные культуры. Он основал первую еврейскую «Научную и культурную ассоциацию» и опубликовал биографию Раши – первое систематическое исследование об этом великом еврейском ученом. Но наибольшую славу принесла ему его фундаментальная «История еврейских синагогальных проповедей». Это, воз можно, вообще одна из крупнейших «еврейских книг» 19 века. В ней прослеживалась история синагоги и убедительно доказывалось, что евреи начали практиковать молитву задолго до христиан. Она намечала хронологию и освещала происхождение еврейских верований и ритуалов. Цунц показал, что иудаизм не стал окаменелостью после возникновения христианства. Он доказал, что иудаизм и в последующие столетия оставался живой верой, развивающейся этикой и содержательным учением.

Следующим делом Цунца была интерпретация еврейской литературы и комментирование Библии. В одном из своих сочинений он проследил еврейскую генеалогию многих имен, которые прежде почитались христианскими. Более чем кто-либо другой Цунц расшатал стереотипные, средневековые христианские представления о евреях. Его научный иудаизм дал реформистам не только орудия обороны, но и средства наступления для интеллектуальных вылазок на вражескую территорию.

Деятельность Цунца приостановила поток евреев, устремившихся к купели. В отличие от хасидизма ре формированный иудаизм не остался религией бедных и невежественных. Он стал религией богатых, культурных и образованных. В синагоги вернулось художественное оформление. Богослужения были модернизированы. Музыка стала частью службы. Было разрешено молиться на языке страны проживания. Мужчинам и женщинам было разрешено сидеть вместе. Покрытие головы во время молитвы перестало быть обязательным. Все это стало возможным, потому что Цунц доказал, что ортодоксальный ритуал, практиковавшийся в гетто, не был извечной формой иудейского ритуала. Он показал, что этот ритуал был продиктован особыми условиями гетто. Он продемонстрировал, что музыка, молитва на разговорном языке, иной порядок молитв и многие прочие «нововведения» были в те или иные времена законной частью еврейской религии и синагогальной практики.

Точно так, как Леопольд Цунц создал научные формы современного иудаизма, Карл Маркс разработал научные формы социальной справедливости. Всякое обсуждение наследия Маркса неизбежно упирается в вопрос о влиянии его доктрин на мировую историю. Но мы постараемся избежать подобных оценок, подобно тому, как мы их избегали, говоря о деятельности апостола Павла и пророка Мухаммеда.

Карл Маркс, сын зажиточных еврейских родителей, родился в 1818 г. в Трире в Германии. Он был крещен в возрасте шести лет. Воспитанный в двух культурах, он отбросил обе – и христианскую, и еврейскую, – увидев в обеих порождение несправедливой социальной системы. Изгнанный из Пруссии та нападки на государство, он переехал во Францию, затем в Англию. Некоторое время он работал корреспондентом «Нью-Йорк дейли трибюн». Однако большую часть своей жизни он провел в залах Британского музея. Здесь он написал «Капитал», ставший секулярной библией мирового коммунизма.

История, утверждал Маркс, движется не религиозными или психологическими, а экономическими силами. Религия и психология суть только производные от экономической борьбы. Стоит изменить социальную структуру, как изменятся религиозные и психологические представления человека. Социальное неравенство, по мнению Маркса, вызвано не врожденными недостатками человека или предустановленной доктриной «греха и наказания», а природой эксплуататорского общества. Замена капиталистических порядков на социалистические приведет к возникновению нового общества.

С марксизмом произошло то же, что с христианством. Он был подхвачен «язычниками» и распространен среди народов, в которых Маркс никогда не видел ничего общего с коммунизмом. Маркс полагал, что коммунизм победит в странах развитого капитализма, ибо создание нового общества требует развитой технологии. Но капиталистические страны так и остались капиталистическими. Причина этого вполне очевидна. Во времена Маркса еще не существовало больших корпораций с их программами социальной помощи. Не существовало еще и мощных рабочих профсоюзов. Мысль о том, что рабочие когда-нибудь смогут получать зарплату, достаточную, чтобы покупать производимые ими товары, показалась бы Марксу утопичной. Но именно это и произошло. Зато коммунизм пришел к власти в отсталых, феодальных странах с неразвитой экономикой, наподобие России и Китая. Новое коммунистическое общество пришлось создавать с помощью порабощения народов. Идеи социальной справедливости, воодушевлявшие Маркса, были отброшены. Истории еще предстоит показать, исчезнет ли диктатура пролетариата с достижением благосостояния или останется постоянной особенностью коммунистических держав.

Маркс умер в 1883 г. К этому времени коммунизм был так же слаб, как христианство после смерти Павла. Христианству понадобилась тысяча лет, чтобы обратить язычников Европы. Коммунизму хватило ста лет, чтобы обратить один миллиард христиан и азиатов. Как и раннее христианство, коммунизм пролагал себе путь с помощью насилия, завоевания и прозелитизма. Сегодня почти треть мира объединена верой, что коммунизм принесет ей посюстороннее спасение. Это снова иллюстрирует, насколько влияние глашатаев идей превосходит влияние проповедников прагматизма.

Нет отбоя в желающих приписать все коренные изменения марксизму. Но мало кто отдает должное психоанализу. Между тем психоанализ изменил представление человека о самом себе не менее глубоко, чем марксизм его представление об обществе. Зигмунд Фрейд (1856—1939), австрийский еврей, получивший образование в Париже и Вене, революционизировал всю современную психиатрию. «Будучи евреем, – писал Фрейд, – я был свободен от многих предвзятых мнений, которые сковывают мышление других людей. Будучи евреем, я был также предрасположен к оппозиции и отказу от согласия с едино-пушным большинством».

Во времена молодости Фрейда психические болезни были отданы на откуп философам, священникам да особой школе психиатров – так называемым «нозологам». Нозологи определяли душевные болезни, в которых они ничего не понимали, согласно симптомам недугов и не интересуясь их причинами. В результате пациенты, страдавшие галлюцинациями по разным причинам: сифилиса, сенильного маразма или паранойи, – оказывались в одном больничном отделении. Фрейд первым провел разграничение между органическими болезнями, порожденными физическими факторами, и болезнями функциональными, причина которых была психической. Так родилась современная психиатрия. С психических болезней было снято клеймо дегенерации или греха. Больных стали трактовать как больных, а не как одержимых.

Фрейдовская «Интерпретация снов» была встречена обескураживающим молчанием. Это молчание было нарушено громкими протестами, вызванными его следующими книгами – о детской сексуальности и роли секса в психических заболеваниях. Из замалчиваемых Фрейд перешел в разряд известных, а затем знаменитых. Он стал известен всему миру. Сегодня психоанализ играет важнейшую роль в криминологии, культурной антропологии, а также в нашем понимании религии, искусства и гуманистических ценностей.

Когда в 1938 г. нацистские штурмовики ворвались и дом Фрейда в Вене, их встретил задумчивый, отсутствующий взгляд его глаз. Культурная пропасть в миллионы лет разделяла этих людей – цивилизованного человека и нацистское зверье. Слава Фрейда была столь велика, что даже нацисты не решились его тронуть. Фрейду с семьей было разрешено выехать в Лондон. Там год спустя он скончался.

Четвертый участник спинозианского квартета, Альберт Эйнштейн (1879—1955), также был продуктом немецко-еврейского просвещения. Он завершил дело Спинозы, разрушив ту механистическую концепцию Вселенной, под которою Спиноза заложил свою мину. Эйнштейн отчетливо сознавал свою идейную связь со Спинозой. Однажды кардинал Бостона предостерег американскую молодежь от вредного влияния «атеиста» Эйнштейна. Тогда нью-йоркский раввин обратился к Эйнштейну с вопросом: «Верите ли вы в Бога?» Эйнштейн ответил: «Я верю в Бога Спинозы, который открывается нам в гармонии всего сущего». Сегодня этот взгляд приобретает в мире большую популярность, чем идеи Маркса и Фрейда.

Имя Эйнштейна становится известным в 1905 г., когда он опубликовал ныне знаменитую теорию относительности. Его теория броуновского движения и объяснение фотоэлектрического эффекта принесли ему еще большую славу и Нобелевскую премию по физике. Во всех своих теоретических построениях Эйнштейн оставался «каббалистом». Он полагался не на поверхностные эксперименты, а на разум, логику и интуицию. «Логика теории, – говорил Эйнштейн, – состоит в ее внутренней связности, а не в том, что внешние доказательства делают ее более логичной, чем другие теории».

В 1933 г. арийские «сверхчеловеки» изгнали Эйнштейна из Германии. Он переехал в США. Там он стал профессором Принстонского института высших исследований. Он умер в 1955 г.

Примеры Фрейда и Эйнштейна типичны. Свой наибольший вклад в западную цивилизацию евреи сделали в науке. Это был вклад теоретиков, а не «практиков». Они были создателями методов, творцами новых идей, основателями научных журналов. Они вдохновляли закладку новых научных учреждений.

В медицине евреи еще в 1850 г. доказали существование микроорганизмов, вызывающих заразные болезни, заложили основы современной терапии, бактериологии и клинической патологии. Они первыми выдвинули теорию химической природы внутренней секреции, предложили метод сывороточной иммунизации, открыли фагоцитоз, были пионерами в науке о мышечной деятельности и сделали возможным переливание крови благодаря установлению различных групп крови. Открытие гонококков Нейссером, Вассермановский способ раннего обнаружения сифилиса и средство лечения сифилиса в его ранний период, найденное Эрлихом, вселило надежду на возможность победы над этой жуткой болезнью.

Почему евреи, только что вышедшие из гетто, еще недавно изучавшие Талмуд, внезапно стали математиками и физиками, творцами медицинских теорий и создателями биологических концепций? Единственный ответ на этот вопрос содержится в словах, сказанных Фрейдом по собственному адресу. Здесь мы можем привести лишь еще несколько примеров, подтверждающих размах их творческой активности. Карл Якоби заложил основы современной математической физики своими работами по частным дифференциальным уравнениям, эллиптическим и абелевым функциям и функциональным детерминантам, которые впоследствии получили название «якобианов». Георг Кантор ввел понятие иррационального числа, наметил подход к теории множеств и проложил дорогу логическому позитивизму и витгенштейновской школе математической философии. Герман Минковский был родоначальником арифметизированной геометрии и концепции относительности времени и пространства. Леопольд Кронекер приобрел известность своей теорией чисел и теорией уравнений. Луиджи Кремона был отцом синтетической геометрии и создателем теории бирациональных трансформаций. Туллио Леви-Чивита вместе с Грегорио Риччи сформулировал основы абсолютного дифференциального исчисления, которое позволило Эйнштейну разработать общую теорию относительности.

Евреи ухитрялись приобретать славу, даже разглядывая небо. Сэр Вильям Гершель, первым измеривший расстояние до звезд, не только открыл планету Уран, но и сформулировал теорию двойных звезд. Карл Шварцшильд внес огромный вклад в науку о внутреннем строении звезд. В утешение тем, кто обвиняет евреев в создании как коммунизма, так и капитализма, назовем в дополнение к Карлу Марксу Давида Рикардо. Он считается отцом капитализма благодаря работам о ренте, собственности и заработной плате, а также количественной теории денежного обращения. Необходимо, однако, предостеречь антикапиталистов – антисемитов: отец Рикардо справил по сыну символическую еврейскую похоронную службу, когда тот перешел в христианство и женился на англичанке.

Современная химия основана на достижениях немецких евреев. Они первыми синтезировали индиго, открыли фталеиновые красители и создали синтетический аммиак (габеровский процесс, названный по имени Фрица Габера). Еврей основал немецкое производство поташа. Еврейские химики разработали методы определения плотности паров, исследовали коэффициенты расширения газов, создали теорию валентностей, развили молекулярную теорию и классифицировали органические вещества. Нобелевский лауреат Рихард Вильдштеттер определил структуру хлорофилла и выяснил роль ферментов в химических процессах жизнедеятельности.

Еврейский вклад в физику настолько огромен, что здесь мы вынуждены ограничиться только самым беглым перечислением. В физике евреи открыли герцевское излучение, исследовали явление фотоэффекта и были участниками открытия гамма-излучения. Они впервые изолировали изотопы, разработали кинетику электронов и посягнули на тайны атома. Они были основателями всей релятивистской физики, которая проложила путь к расщеплению атомного ядра. Путь этот начался, разумеется, с Эйнштейна, затем эстафету подхватила Лизе Майтнер, соучастница открытия протоактиния (элемента 91) и теории ядерного расщепления. На следующем этапе вперед вышли Энрико Ферми и Лео Сцилард, которые создали теорию цепных реакций, а затем знамя перешло к Нильсу Бору, исследовавшему структуру атомов и закономерности атомных спектров. Все это заложило теоретические и психологические предпосылки для разработки атомной бомбы. Нее эти ученые были изгнаны Гитлером из Европы. Нее они переехали в США. И, словно бы замыкая круг, Эйнштейн, теперь уже американский гражданин, поручился своим научным авторитетом перед президентом Франклином Рузвельтом за безумную идею Сциларда. Он убедил Рузвельта в возможности создания сверхбомбы, основанной на принципе расщепления ядра. С этого момента остальное было уже только вопросом техники, доступной любой стране, имеющей достаточно денег. Что это было именно гак, подтвердили события последующих десятилетий.

Не меньшее число евреев было в искусстве и гуманитарных науках. Не было такого западноевропейского салона в 19 веке, где нельзя было бы встретить еврея. Они выступали на лучших европейских сценах, дирижировали оркестрами, были режиссерами известнейших театральных постановок, создавали новые формы в искусстве. Задолго до прихода к власти нацистов Макс Рейнхардт властвовал в европейском театре, Сара Бернар была королевой сцены, а Лотта Леман, Йожеф Сигети и Артур Шнабель – кумирами любителей музыки.

В политике, финансах и индустрии успехи евреев были феноменальными. По всему миру, от Рима до Лондона, от Парижа до Вены, христиане голосовали за евреев – кандидатов в парламенты и правительства, верховные суды и военные штабы.

В Англии самым известным из всех евреев был, вероятно, Бенджамин Дизраэли. Он начал свою карьеру как писатель, но стал основателем и лидером консервативной партии и премьер-министром. Ему, больше чем кому-либо другому, обязана своим процветанием Британская империя. Он заслужил благодарность королевы Виктории, сделав ее императрицей Индии. Финансовый советник той же Виктории, сэр Мозес Монтефиоре, основал Ирландский банк. Он был выдающимся борцом за права человека. Его имя было на устах всех угнетенных мира, как евреев, так и христиан, ибо и те и другие в равной мере пользовались его филантропией. Сэр Руфус Айзекс, первый верховный судья еврейского происхождения в Англии, был одним из вице-королей Индии.

Французский министр юстиции Адольф Кремье уничтожил рабство во французских колониях и ввел законодательство, которым отменялась смертная казнь для политических преступников. Изак и Эмиль Перейре разработали принципы современного банковского кредита и построили первую во Франции железную дорогу. Ахилл Фульд был министром финансов Второй империи. Леон Блюм несколько раз был премьер-министром.

Еврейское влияние обеспечило возникновение и развитие того, что называлось в Германии «духом эпохи». Именно в Германии Фердинанд Лассаль создал первое в мире профсоюзное движение. Лассаль был реалистом в политике и романтиком в частной жизни. Более искушенный в полемике, чем в фехтовании, он погиб на дуэли из-за какой-то баронессы, ради благосклонности которой, может быть, стоило жить, но никак не стоило умирать. Габриэль Риссер был глашатаем всеобщего избирательного права и равных прав для евреев. Он был избран в парламент, собравшийся во Франкфурте, и стал первым немецким судьей-евреем. И в Германии евреи были членами кабинетов, депутатами рейхстага, судьями, банкирами и промышленниками.

Фигура придворного еврея сошла со сцены. Ее место заняла фигура банкира. С ростом масштаба кредита и системы международных займов современный банкир получил возможность финансировать большие государственные мероприятия, поддерживать планы промышленного развития и вкладывать огромные суммы в дела государства. Прототипом современных еврейских банкирских домов, появившихся по всей Европе, может служить дом Ротшильдов. Вряд ли нужно пересказывать его историю.

Мы не собираемся утверждать, будто евреи доминировали в финансовой структуре стран своего обитания. Ничего подобного. Еврейские банки и еврейский капитал составляли лишь незначительную часть экономики Германии, Англии или Франции. Столь заметная роль евреев в экономической жизни Европы объясняется не их многочисленностью или господством их финансовых учреждений. Она объясняется новаторством тех идей, которые они ввели в европейское банковское дело.

Еврейские банкиры были новаторами, генераторами идей. Вернер Зомбарт в своей книге «Евреи и современный капитализм» утверждает, что евреи были изобретателями системы страхования и учетных векселей. Он полагает, что они сыграли значительную роль в становлении биржи и развитии системы банковских бумаг. Уже в 1812 г. евреи задавали тон на берлинской бирже, и два из четырех ее первых президентов были евреями. Ротшильды сделали биржу международной. Современному человеку трудно представить себе, что когда-то это ставилось евреям в вину. В начале 19 века биржа казалась многим европейцам чем-то сверхъестественным. Впервые стало возможным оперировать иностранными капиталами. В те времена эти еврейские новшества иногда квалифицировались как бесчестная конкуренция. Сегодня они стали нормой международной торговли и банковского дела.

Политические причины порой понуждали европейские правительства уступать требованиям антисемитских групп. Но в минуту финансовых затруднений они всегда обращались к еврейскому чувству лояльности. Они рассчитывали на изобретательность еврейских банкиров, на их лояльность, на их умение держать язык за зубами. И – что важнее всего – они полагались на их честность. За столетие через руки еврейских банкиров прошли миллионы. Но финансовые скандалы, в которых были бы замешаны евреи, были единичны. Это влияние евреев продолжалось до самого конца века. Лишь затем, мало-помалу, правительства начали перенимать в свои руки многие из функций, прежде осуществлявшихся частными банками.

Таков был истинный образ западного еврея в новое время. Но правде этой трудно поверить. Ведь евреи составляли поразительно малочисленное меньшинство. Еще совсем недавно они были лишены всех прав. Еще недавно на них смотрели как на темную, фанатичную, невежественную массу. Как стала возможной их внезапная гегемония в политике, в промышленности, в науке, в искусстве, в гуманистике?

Ответ на этот вопрос сложен. Но в нем можно выделить три главных пункта. Евреи использовали то же орудие, которым пользовались во все века и во всех культурах, – предназначенное для самосохранения орудие еврейского образования. Отстав на три столетия, проведенных в гетто, они оказались аутсайдерами. Чтобы преодолеть отставание, им нужно было быть вдвое лучше всех остальных. Они не останавливались перед изучением любого дела, какой бы безнадежной ни казалась попытка закрепиться в нем. Они способны были учиться дни и ночи, годы напролет, пока не овладевали новой профессией. Университеты не могли не оценить их ученость, их выдающиеся научные достижения. Правительства не могли не оценить их вклад в развитие науки, промышленности и торговли. По мере того, как они овладевали своими профессиями, все больше и больше христиан обращалось к ним как к своим адвокатам, врачам, архитекторам, маклерам.

Откуда же у евреев это научное чутье, эта способность к теоретической мысли, это стремление к справедливости, это понимание сложных общественных процессов? Все это не приходит за одну ночь. Эти особенности составляли самую суть еврейской программы самосохранения. Живя в гетто, лишенные образования, доступного всем остальным, евреи создали собственную систему просвещения. Хотя Талмуд и не отвечал всем требованиям современной жизни, хотя это был все тот же Талмуд времен греков, римлян и мусульман, – он все же был школой абстрактной мысли и юридической логики, оттачивающей разум. Страстное стремление к справедливости всегда было частью еврейской традиции. Но если национальное наследие основано на принципах преклонения перед ученостью, стремления к справедливости, уважения к абстрактной мысли, мудрено ли, что народ добивается успехов на интеллектуальном поприще?!

Напрашивается еще один вопрос. Евреи дали миру Спинозу в области философии, Маркса в области экономики, Фрейда в области медицины и Эйнштейна в области физики. Но почему они не породили таких же титанов в области литературы, музыки, живописи? Видимо, ответ можно найти, если вспомнить, что евреи были вне тех обществ, среди которых жили, что они были исключены и исключали сами себя из духовной жизни стран их проживания. Такие гиганты, как Гёте и Ките, Бетховен и Брамс, Ренуар и Ван-Гог, были выразителями христианской культуры. Эта связь с прошлым придавала их творчеству неповторимый индивидуальный оттенок. Гений делал их творчество общечеловеческим достоянием.

Евреи были духовно связаны с другой культурой. Они не могли отождествить себя с христианским наследием Европы. Абстрактные построения Спинозы, Маркса, Фрейда и Эйнштейна были универсальны ми. На них не было индивидуального отпечатка вероисповедания.

Интересно, что евреи добились известности лишь в современной живописи, отказавшейся от реализма в пользу абстракции. Здесь древний запрет создавать подобия уже не приложим. К тому же абстрактное искусство универсально. Оно позволяет евреям быть универсальными, не отождествляя себя с другими религиями и культурами.

Евреи, несомненно, еще породят своих Гёте и Китсов, Бетховенов и Брамсов, Ренуаров и Ван-Гогов. Это произойдет тогда, когда их гении обратятся к сорокавековой драме еврейской истории и перевоплотят ее в универсальную мифологию человечества.

ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА: НОВЫЙ ГУМАНИЗМ

Подобно отливам и приливам, еврейская история то накатывалась на Западную Европу, то откатывалась в Восточную. В средние века она началась на западе и медленно и неуклонно двигалась на восток. В новое время она началась на востоке и с такой же не Успешностью и неуклонностью катилась на запад. Здесь, на Западе, эмансипированные евреи создали культуру, основанную на западных ценностях. Западное еврейство нашло свое самовыражение на языках народов-хозяев – немецком, английском, французском, итальянском. На Востоке непросвещенное еврейство создало иную культуру. Она получила название Хаскалы и была неразрывно связана с еврейскими ценностями. Хаскала не породила ни ученых, ни музыкантов, ни художников51. Зато она произвела на свет замечательную гуманистскую литературу на двух языках. То не были польский или русский язык. Одним из этих языков был классический еврейский язык – иврит, другим – разговорный язык народа: идиш.

Восточноевропейский еврейский гуманизм имел большее значение для сохранения еврейства, чем западноевропейское еврейское просвещение. Достижения западных евреев порой напоминали декоративные колонны в солидном здании европейской христианской культуры. Достижения еврейских гуманистов Востока были мощными столбами, поддерживавшими все здание еврейской диаспоры. Когда приливная волна просвещения накатилась на восточные местечки, эти еврейские гуманисты преобразовали западное просвещение в еврейскую Хаскалу. Просвещение было философией зажиточных слоев. Хасидизм был религией бедняков. Хаскала же была выражением культурного национализма средних классов. Это было еврейское Возрождение, запоздавшее на три столетия.

Хаскала возникла в недрах иудаизма. Она была связана с вечными еврейскими ценностями, но создала и новые культурные ценности. Она породила новую литературу, неразрывно связанную с еврейскими языками. Из ее связи с религией возник еврейский экзистенциализм. Из ее связи с политикой возник сионизм. Сионизм, в свою очередь, объединил евреев всей Европы с евреями Соединенных Штатов и создал Государство Израиль. Вся эта огромная перестройка и объединение начались с малозначительного, казалось бы, движения – борьбы нескольких молодых талмудистов против хасидов, провозгласивших возврат к примитивной чувственности единственным путем приближения к Богу.

Хасидизм не умер со смертью своего основателя Бешта (1760). Ученик Бешта Дов Бер неутомимо распространял среди восточных евреев идеи учителя. Вскоре каждый второй еврей в Восточной Европе был членом той или иной хасидской группы. Раввины, опасавшиеся, что новое учение подорвет их авторитет, тщетно пытались подавить его. Они преуспели только в Литве. Этим они были обязаны усилиям Элияху бен Шломо Залмана (1720—1797), человека, сыгравшего весьма противоречивую роль и еврейской истории. Сам того не желая, он стал тем мостом, по которому талмудисты перешли в лагерь просветителей. Овладев их современным оружием, они обратили его против хасидизма.

В 12 веке Элияху бен Шломо (более известный под именем «Виленского гаона») был бы великим философом. В 18 веке он был живым анахронизмом, разрывающимся между ортодоксальным иудаизмом и современной наукой. Элияху родился, как это видно из его прозвища, в Вильно, в Литве. Вторая часть того же прозвища, «гаон», указывает на его выдающуюся ученость. Действительно, он овладел Торой в возрасте восьми лет, а Талмудом – в возрасте девяти. Но вот чего никак не подсказывает его уважительное прозвище, что в десять лет его потянуло к современной науке. Перепуганный отец приложил все усилия, чтобы выбить у него из головы эту «дурь». Элияху продолжил занятия Талмудом и со временем стал самым выдающимся талмудистом своей эпохи. Однако свое детское увлечение наукой он не забыл.

Уже в юности он был вовлечен в споры о хасидизме. Не будучи раввином, он, тем не менее, тоже выступил против хасидов. Его репутация как знатока Талмуда была столь высока, что высказанное им мнение возымело большое влияние. Виленский гаон, однако, не сумел понять психологические мотивы, лежавшие в основе хасидизма. Он рассматривал это движение всего лишь как продукт еврейского невежества. До самой смерти он оставался последним знаменосцем ортодоксального иудаизма. Ему не дано было увидеть будущее. Он не сумел предугадать, что его собственный интерес к науке побудит молодых талмудистов обратиться к западному просвещению. Он не знал, что, поощряя своих и чужих учеников переводить научные труды на язык пророков, он сеет семена грядущей Хаскалы.

История любит повторяться. Некогда, соприкоснувшись с греко-римским миром, еврейская молодежь была увлечена им. Теперь, в 18 веке, эта молодежь впервые соприкоснулась в идеями европейского Просвещения. И снова события пошли по тому же пути. От увлечения наукой она перешла к увлечению западной философией, от философии – к литературе и социальным проблемам. Западные идеи оказали на нее огромное влияние, но не сумели оторвать от еврейских корней. Стремлением этих молодых талмудистов стала эмансипация без перехода в христианство. Они хотели найти компромисс между ортодоксами, которые не признавали ничего нового, и ассимиляторами, которые готовы были отдать все свое за чужое. Им хотелось создать еврейскую культуру, которая была бы интересна и для Запада, а не просто заимствовать западную культуру на потребу евреям.

Вокруг себя эти первые просветители видели восточноевропейское еврейство, увлеченное хасидской доктриной спасения души. Они поняли, что главный их враг – хасидизм. В борьбе с этим врагом они объединились с раввинами. В отличие от Виленского гаона эти еврейские интеллектуалы не считали хасидизм порождением безграмотности. Они видели в хасидизме «опиум для народа» – иллюзорную попытку бегства от ужасов повседневного существования.

Для распространения своих идей просветители нуждались в аудитории. Пытаясь привлечь слушателей, они начали с развлекательных повестей и романов, столь популярных в 19 веке. Чтобы не превратить эту литературу в простое продолжение русской или польской, они решили писать на иврите. Главной их целью было подорвать влияние хасидизма.

Действие этих повестей и романов происходило главным образом в Палестине. Героями, героинями, влюбленными, злодеями были евреи. Со времен за ката золотого века в мусульманской империи образы евреев в еврейской литературе приобретали все более схематичные черты. Они стали образцами беспорочной добродетели, существами, для которых физические влечения вообще не существуют, а половые различия упоминаются разве что в медицинских книгах. В новой литературе еврейская история выглядела со стоящей из двух резко отличающихся периодов. С одной стороны, романтическое прошлое, когда евреи радостно предавались любви и наслаждениям, с другой – жалкое настоящее с его длинными, унылыми, невзрачными одеяниями, скрывавшими всякую красоту. Эти развлекательные романы сослужили весьма полезную службу. Они разрушили то представление, которое сложилось у евреев о самих себе. Они показали, что евреи отнюдь не всегда были пленниками гетто. Были времена, когда они были романтическими возлюбленными, храбрыми воинами, отважными авантюристами. Эти романы исподволь внушали мысль о том, что если евреи не будут пассивно ждать Мессию, а предпримут активные политические действия, то они смогут изменить свое нынешнее положение.

К середине 19 века хасидизм начал терять свою прежнюю силу. Его влияние стало падать. Это было обусловлено главным образом его неспособностью самоорганизоваться. В результате движение стало распадаться на ряд враждующих между собой групп. Но определенную роль в подрыве влияния хасидизма сыграла и новая еврейская литература. Многие евреи начали видеть в хасидизме не возврат к иудаизму, а отклонение от него. Образ храброго, романтического еврея, созданный новой литературой, был им более по душе, нежели образ распевающего молитвы, приплясывающего хасида.

По мере того, как читатель становился все более разборчивым и требовательным, писатели Хаскалы начали обращаться ко все более серьезным темам. Они стали интересоваться смыслом иудаизма и реальной жизнью еврейства. Новая литература разделилась на два языковых потока: идишистский, рассчитанный на широкие массы, и ивритский, предназначенный для интеллектуалов. В течение каких-нибудь ста лет в Восточной Европе появилось множество замечательных еврейских писателей. Подобно гуманистам эпохи Возрождения, они оказали заметное влияние не только на литературу, но и на жизнь.

За пять тысяч лет своего существования мировая литература знала всего четыре великие литературные эпохи. Первой была эпоха книг пророков в библейские дни. Второй – период греческой трагедии времен Перикла. Третьей – расцвет английской поэтической драмы при королеве Елизавете. Наконец, четвертой была эпоха русского психологического романа 19 века. Всего за пятьдесят лет Пушкин, Гоголь, Тургенев, Достоевский и Толстой создали одну из величайших литератур мира. Культура еврейской диаспоры всегда развивалась параллельно окружающей культуре. Поэтому и русское еврейство породило в то время замечательную литературу. Правда, ее нельзя сравнивать с достижениями русских литературных гениев, но тем не менее она представляет собой уникальное культурное явление.

Герои русских романов носят русские имена, но в действительности – это действующие лица универсальной общечеловеческой трагедии. Точно так же герои новой еврейской литературы носили еврейские имена, но были представители универсальной, общечеловеческой драмы. Великие русские писатели заглянули в глубины русской души в поисках подлинных человеческих ценностей. Писатели, творившие на языках иврит и идиш, также обратились к потаенным глубинам еврейской души. Между ними было одно отличие, чисто жанровое. Писатели на идиш работали в основном в жанре романа, избравшие иврит – в жанре публицистики и поэзии. Авторы на идиш отошли от романтизма ранней еврейской литера туры и обратились к психологическому реализму: писатели на языке иврит посвятили творения своего пера сионизму – этому новому еврейскому политическому движению за возвращение евреев в Палестину.

Одним из первых и наиболее значительных публицистов этого времени был Ахад-ха-Ам (1856—1927). Он родился в богатой и ортодоксальной еврейской семье на Украине. Свое традиционное образование он дополнил занятиями в университетах Вены, Берлина и Бреслау. Впрочем, он так и не получил законченного университетского образования. Он жил сначала в Одессе, затем в Лондоне. В 1922 г. он переехал в Палестину и поселился в Тель-Авиве. Своими статьями он вдохнул в зарождающийся политический сионизм чувство исторической культурной ответственности. Задача сионизма, в его понимании, состояла не только в том, чтобы решить политические проблемы еврейства, но и в том, чтобы решить его основную духовную проблему. Такой проблемой, по Ахад-ха-Аму, было сохранение развивающейся и объединяющей еврейской культуры. По мнению Ахад-ха-Ама, не государство, а именно культура связывает индивидуума с его народом. Евреи в диаспоре, утверждал он, нуждаются в объединяющей их культуре, которая свяжет их в единый национальный организм. Только наличие духовного центра мирового еврейства в Палестине может решить эту задачу. Израиль Фридлендер подытожил («Прошлое и настоящее», сборник статей о еврействе, стр. 421) его учение следующими словами: «по Ахад-ха-Аму, сионизм начинается с культуры и кончается культурой, создание которой является центральной задачей еврейства».

В отличие от Ахад-ха-Ама Хаим Нахман Бялик (1873—1934) был прежде всего поэтом. По масштабу он сравним разве что с Иехудой ха-Леви. Бялик был величайшим поэтом на языке иврит. В детстве Бялик прогуливал уроки Талмуда, в юности он восставал против традиционализма, вся его зрелая жизнь была нескончаемым бунтом против остатков местечковой ортодоксии. Свое образование он получил самоучкой. Некоторое время он жил в Одессе, где торговал древесиной и преподавал в школе, потом переехал в Берлин и, наконец, осел в Тель-Авиве. В своей поэме «Сказание о погроме» Бялик в стиле библейских пророков изобразил погром 1903 г. в Кишиневе как прелюдию к грядущему массовому истреблению еврейства. Точно так же Пикассо в своей «Гернике» предугадал в уничтожении немцами испанского городка ужасы будущей тотальной войны. Влияние поэмы Бялика на еврейскую молодежь было огромно. Тысячи юношей и девушек отказались от своей прежней пассивности и устремились в русское подполье для борьбы с царской тиранией. Среди многочисленных переводов Бялика – трагедии Шекспира, «Вильгельм Телль» Шиллера и «Дон Кихот» Сервантеса. Более чем кто-либо иной Бялик способствовал возрождению и обогащению современного иврита.

Совершенно иной была жизнь крымчанина Шаула Черниховского (1875—1943). Он никогда не посещал школу Талмуд-Тора. Хотя его родители были верующими, они позволяли сыну дружить с русскими мальчишками. Вместе с ними он скитался по крымским степям. Идиш он не учил – в семь лет его начали учить сразу ивриту. Через язык вошла в его душу любовь к родному народу. В 1899 г. он поступил на медицинский факультет Гейдельбергского университета. Его учеба постоянно прерывалась любовными историями. Красивая внешность и отличное воспитание открыли ему путь в высшее еврейское и нееврейское общество. Многие из его замечательных поэм на иврите были посвящены христианским женщинам, которыми он увлекался. В конце концов он женился на гречанке. Во время Первой мировой войны он служил врачом в русской армии, затем принимал участие в русской революции, но вскоре переехал в Германию, а в 1931 г. – в Палестину.

Как ни странно, но именно этот высокообразованный и космополитически настроенный еврей своими страстными стихами пробудил в еврейской молодежи стремление «освободить» Яхве, которого ортодоксальные талмудисты «опутали филактериями». Подобно всем остальным авторам нового времени на иврите Черниховский был также филологом. Он перевел на иврит Мольера и Гёте, «Илиаду» и «Одиссею». Его переводы столь совершенны, что читаются как оригинальная литература. Он ухитрился также изучить финский язык с его пятнадцатью падежами и перевел на иврит удивительную, нерифмованную, полную аллитераций финскую народную поэму «Калевала». Кроме того, он перевел другую знаменитую поэму, написанную под влиянием и в подражание «Калевале», – «Песнь о Гайавате» Лонгфелло. При всем при том Черниховский был прежде всего еврейским националистом. Его поэзия концентрируется на теме пробуждения еврейского народа и его возвращения на свою историческую родину.

Бок о бок с этой светской литературой на иврите росла первая в истории еврейской культуры литера тура на идиш. Иврит был языком Торы и пророков. То был классический еврейский язык, насчитывавший четыре тысячи лет. Идиш был разговорным языком народа и насчитывал едва лишь семьсот лег. Он зародился в 12 веке в долине Рейна. Идиш был незаконным детищем немецкого языка и еврейского алфавита. Немецкие евреи говорили между собой на немецком языке. Но когда они писали, то употребляли еврейские буквы. С течением столетий немецкие слова постепенно изменялись, добавлялись слова из иврита, создавался особый синтаксис. По мере того, как евреи двигались на восток, они уносили с собой этот новый язык. Селясь в Польше. Литве, на Украине, они добавляли к этому языку слова из окружающих местных языков. Так образовался идиш. К 18 веку подавляющее большинство евреев Европы говорило только на нем. Ивритом пользовались лишь в школах да синагогах, учебниках и молитвах.

Чтобы привлечь к себе народные массы, писатели Хаскалы обратились к языку идиш. Будучи народным языком, подвижным и недисциплинированным, идиш имел свои литературные ограничения и свои преимущества. Он не был пригоден для героического эпоса или выражения тонких душевных переживаний. Зато он идеально подходил для лирических излияний и сатиры. На нем трудно было передать философскую неоднозначность, зато можно было прекрасно выразить душевную симпатию и сочувствие. Как Данте создал народный итальянский, Чосер – английский и Лютер – немецкий язык, так писатели Хаскалы сформировали народный язык еврейства – идиш.

Литература, созданная гениальными писателями Хаскалы, не погибла, несмотря на гибель носителей языка в гитлеровских концлагерях. Она родилась на отгороженном клочке земли, называвшемся «чертой оседлости». Она была предназначена для трех миллионов евреев, которых христианский мир считал в те времена историческим анахронизмом. И тем не менее эта литература создала образы, которые живы и по сей день, тогда когда подобных местечек нет и в помине. Этих своих героев, этих «униженных и оскорбленных» литература на идиш возвысила до ранга общечеловеческих типов.

По чистой случайности первые три писателя Хаскалы на идиш были и тремя величайшими. То были Менделе Мойхер Сфорим, Шолом-Алейхем и Перец.

Менделе Мойхер Сфорим (1836—1917) был типичным талмудистом, соблазненным Хаскалой. Он родился в литовской еврейской семье, в которой предков-раввинов было больше, чем гербов в ином английском аристократическом замке. Образовываясь на Талмуде, в однокомнатной школе «штетеле», и снова на Талмуде в разных иешивах, он в конце концов взбунтовался и обратился к литературе Запада. Сначала он писал на иврите, но затем перешел на идиш. Многие интеллектуалы того времени презирали идиш, считая его варварским жаргоном. Менделе создал на этом языке пламенные инвективы против ограниченных и догматичных евреев местечка. Но в его сарказме неизменно ощущалась глубокая любовь к своему народу. В своих произведениях Менделе пытался воссоздать присущую евреям подсознательную общность чувств. Его еврейские типы отмечены такой печатью общечеловечности, что, возможно, когда-нибудь, когда появятся адекватные переводы, его слава сравняется со славой великих русских писателей. Менделе умер в 1917 г., восьмидесяти одного года от роду.

Местечковые еврейские папы и мамы прошлого века свысока смотрели на профессию литератора. «О чем тут еще писать? Разве не все уже написано?» Отец Шолом-Алейхема был редким исключением. Он поощрял литературные занятия своего сына. В семнадцать лет Шолом-Алейхем (1859—1916), воспитывавшийся в обычных местечковых традициях, взбунтовался, начал писать на иврите и преподавать русский язык, чтобы заработать на жизнь. Его первым литературным произведением был словарь цветистых и сочных идишистских ругательств его мачехи. Он женился на дочери богатого землевладельца, управлял большим имением, проиграл все свое со стояние на бирже и снова взялся за перо – на этот раз на языке идиш. Он переселился из России в Швейцарию, затем в Данию и, наконец, в Соединенные Штаты – в самом начале Первой мировой войны.

В Шолом-Алейхеме сочетались дар художника и изумительный талант юмориста. Он был еврейским Марком Твеном. Он любил свой народ, поэтому он позволял себе высмеивать его. Он насмехался над гетто и его обычаями. Он создал комический образ «избранных людей» и заставлял евреев смеяться над собой. Одна из фраз его излюбленного героя, Тевье молочника, суммирует все жалобы местечковых евреев. «Я, – говорит Тевье, – с Божьей помощью, родился бедняком». Шолом-Алейхем писал о простых людях и выступал в защиту униженных и оскорбленных. Евреи местечка вполне могли согласиться с Тевье, когда он продолжал: «Ну, а если Ом так захотел, значит, так и должно быть, только я вас спрашиваю, что Ему мешало, чтобы было иначе?» И отсмеявшись вместе с Тевье, евреи замолкали и задумывались.

Уроженец Польши И.Л. Перец (1852—1915) воспитывался и на хасидском наследии и на Хаскале.

Он получил университетское образование, в течение десяти лет занимался адвокатской практикой, потом стал писателем и редактором. Первой его книгой был том стихов на иврите. Вскоре, однако, в его творчестве стала преобладать написанная на языке идиш проза. Перец приблизил к жителям местечек окружавшую их современность. Во многих его рассказах речь идет о еврейской жизни в больших городах, об урбанизированном, пролетаризированном еврействе. Современным был и его утонченный стиль.

Почти столетние усилия писателей Хаскалы не пропали даром. Евреи черты оседлости уловили основную мысль их произведений. Они осознали, что их нынешние условия жизни вовсе не являются чем-то предопределенным от века или положенным за грехи. Они поняли, что ортодоксальный иудаизм не есть синоним иудаизма как такового. Они разочаровались в хасидизме. Чем больше евреев восставали против ортодоксии, тем слабее становилась сила раввината. Евреи начали понимать, что путь к освобождению лежит не через молитву, а через самоорганизацию.

Хаскала сумела выработать такие еврейские ценности, которые запали в душу молодому поколению. Перед русскими и польскими церквями не стояли очереди торопящихся креститься. Восточноевропейских евреев больше привлекала проблема собственной религии – ее судьбы в век разума. Они искали ее решения не на научных путях, как некогда Цунц, а на путях философских. В этих поисках их союзниками были те западные еврейские интеллектуалы, которые убедились, что крещение не решает еврейского вопроса. Восточная Хаскала и западное Просвещение стали незаметно сближаться. Где-то на рубеже столетий произошло их символическое слияние. Из этого слияния родился еврейский экзистенциализм. Символично, что два наиболее выдающихся его провозвестника – Мартин Бубер и Франц Розенцвейг – родились на границе Востока и Запада. Оба они были воспитаны на европейском Просвещении. Оба в поисках нового, современного подхода к иудаизму обратились к психологическим корням хасидизма. Франц Розенцвейг (1886—1929 гг.) родился в ассимилированной немецкой еврейской семье. Он окончил университеты Фрейбурга и Берлина, получив дипломы по философии и медицине. Не видя рационального начала в иудаизме, он решил перейти в протестантство. Он не получил никакого еврейского образования. Поэтому он решил, что будет честнее, если он придет в христианство не простым агностиком, а образованным евреем. День накануне его крещения совпал с еврейским Судным днем. Розенцвейг отправился в ближайшую синагогу, чтобы там «встретиться» с еврейским Богом. Во время службы он пережил глубочайшее душевное потрясение. Вместо того чтобы уйти в христианство, он вернулся в иудаизм.

Свою главную книгу Розенцвейг написал в годы Первой мировой войны на Восточном фронте. «Звезда искупления» была написана в промежутках между боями, наступлениями и отступлениями, на почтовых открытках и клочках бумаги. Эти записи Розенцвейг отправлял своей матери. Та переписывала заметки сына. В этой и других работах Розенцвейг пытался спасти иудаизм от трех главных его «врагов». Этими врагами, по его мнению, были: ортодоксальное еврейство, которое подменяло Тору своей талмудической казуистикой; хасидизм, который принимал свою экстатическую любовь к Богу за близость к Нему; и политические сионисты, которые видели в иудаизме всего лишь одну из форм национализма. Прежде Розенцвейг видел в религии конфликт между человеческим разумом и Божественными заповедями. Теперь он пришел к выводу, что веру можно обрести только в непосредственной встрече с Богом. Ибо вера, по Розенцвейгу, есть дело души, а не разума.

Последние дни Розенцвейга были трагичны. Он был полностью парализован. Подвижность сохранилась только в одном пальце одной руки. Он был прикован к специальному креслу. Тем не менее он продолжал «писать». Указывая жене пальцем на нужные буквы, он составлял из них слова, фразу, абзацы и книги.

Взгляды Розенцвейга формировались под сильным воздействием Мартина Бубера – ученого, который еще при жизни почитался пророком. И евреи, и христиане считали его одним из величайших философов-теологов 20 века. Бубер (1878—1965 гг.) внес значительный вклад в развитие философии еврейского экзистенциализма, оказавшей большое влияние на протестантского теолога Пауля Тиллиха и православного философа-гуманиста Николая Бердяева. В наше время идеи Бубера, подобно идеям Фрейда, продолжают оплодотворять западную культуру. Они вдохновляют многих педагогов, социологов, психиатров, психологов, философов, теологов и поэтов.

Бубер родился в семье богатых венских евреев. Он воспитывался в доме деда в Галиции. Там он познакомился с хасидизмом. Закончив традиционное еврейское образование, он поступил в Венский университет. Затем он перешел в Берлинский университет, где получил степень доктора философии. Он присоединился к сионистскому движению. Вместе с группой католических теологов и протестантских психиатров он издавал социально-религиозный журнал. Но мировую славу ему принесли его работы по хасидизму и еврейской теологии.

Согласно Буберу, люди способны на два типа общения. Первый тип, «объективный», помогает человеку упорядочить свое окружение. Второй, «реализация», дает ему возможность постичь внутренний смысл своего существования, или, как говорили немецкие философы, «экзистенции». Бубер, как и Розенцвейг, считает, что религию так же невозможно объяснить в терминах науки, как науку – в терминах религии. В своем анализе человеческого сознания Бубер следует психоаналитическим идеям Фрейда. Однако в отличие от Фрейда он не отбрасывает религию как «иллюзию», а принимает ее как существующую реальность.

Человек, считает Бубер, обладает бессознательной национальной душой. Эта бессознательная душа еврея является точным отражением коллективной души еврейского народа, концентрирующей в себе четыре тысячелетия еврейской истории. Поэтому, чтобы познать себя, еврей должен все время сознавать себя наследником истории народа. Библия, по Буберу, есть свидетельство некогда состоявшейся коллективной встречи народа Израиля с Богом. Каждый еврей может заново пережить эту встречу на индивидуальном уровне, ибо его еврейское наследие хранится в его подсознании. В этом и состоит смысл знаменитой буберовской формулы «встреча Я – Ты». Следовательно, путь к спасению, по мнению Бубера, лежит через коллективную и индивидуальную встречу с Божеством. Эта встреча становится возможной через веру – веру, которая не нуждается в догмах и ритуалах. Буберовская концепция не противоречит ни разуму, ни науке. В то же время она удовлетворяет потребность человека в вере.

Философия Бубера была в то же время протестом против отчуждения и обезличивания человека в современном мире. Это обезличивание происходит в силу господства отношений типа «Я – Оно» между человеком и окружающими его вещами. Подлинная же близость может возникнуть только в «Я – Ты» общении с Богом, говорит Бубер. «Существование остается бессмысленным, если мы сами не входим в него с активной любовью и если мы не открываем на этом пути его смысла для нас самих. Ответ на безмолвный вопрос, задаваемый современным миром. Находится именно здесь. Но угадает ли мир этот ответ? И угадает ли сам еврейский народ, что его собственная жизнь зависит от возрождения его религиозного существования? Еврейское государство может обеспечить будущее еврейской нации, даже будущее ее культуры; иудаизм же сможет выжить лишь тогда, когда он снова возродит первоначальное отношение еврейства к Богу, к миру и к человечеству» («Безмолвный вопрос», в сб. «Произведения Мартина Бубера», ред. Уилл Герберг, стр. 314).

В 1938 г., в возрасте шестидесяти лет, Бубер был вынужден покинуть нацистскую Германию. Он поселился в Палестине, где стал профессором философии Еврейского университета в Иерусалиме.

Хаскала умерла вместе с 19 веком в развалинах Первой мировой войны. Возникшая на Западе, порожденная немецким Просвещением и взращенная на Востоке усилиями еврейских интеллектуалов, Хаскала была еврейским гуманизмом эпохи западного Рационализма. Возвеличив еврейское прошлое, писатели Хаскалы заставили еврейский народ ощутить ничтожество своего настоящего. Возродив иврит в качестве мирского языка и возвысив идиш в ранг литературного языка, они обогатили еврейскую культуру. Западное Просвещение и восточная Хаскала возродили еврейскую волю к самосохранению.

Новым выражением этой воли к жизни, к сохранению своего еврейства стал сионизм. Именно сионизм объединил евреев Европы с евреями Соединенных Штатов, которые доселе играли далеко не первенствующую роль в еврейской жизни. Отныне история американского еврейства неразрывно переплетается с историей еврейства европейского. Американское еврейство вступает в соревнование за лидерство в еврейских делах. Мы должны пересечь Атлантику, чтобы ближе познакомиться с американской ветвью диаспорного еврейства.

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ: НОВЫЙ ВАВИЛОН

История евреев в Америке представляет собой причудливую смесь знакомого и совершенно чуждого. Евреи появились в Южной Америке вместе с испанскими завоевателями. Это было в 16 веке. В еле дующем столетии вместе с англо-голландскими колонизаторами они стали заселять Северную Америку. В течение 250 лет, с 1650 по 1900 г., американское еврейство духовно и интеллектуально зависело от европейского. Оно не породило никаких оригинальных идей. Европейские интеллектуалы 19 века смотрели на Америку как на отсталую страну. Отсталыми считали еврейские интеллектуалы Западной Европы и американских евреев. Но как только Америка после Первой и Второй мировых войн стала выдвигаться на первое место в западном мире, американское еврейство стало претендовать на лидерство в делах мирового еврейства.

Различия в развитии еврейского интеллекта и Европе и Америке очевидны. Чем их объяснить? Не которые историки проводят параллель между Римом и Грецией, с одной стороны, Америкой и Европой, – с другой. Они утверждают, что американцы по самой своей природе антиинтеллектуалы в образе мышления, эпигоны в литературе, подражатели в искусстве и прикладники в науке. Европейцы же – это новаторы в литературе, революционеры в искусстве и теоретики в науке. Подобная концепция действительно может прояснить отношение между американским и европейским еврейством. Все, что американские евреи произвели до 1900 г., было слабым подражанием европейским еврейским образцам. Такое объяснение согласуется также с общим правилом развития еврейской культуры в диаспоре: культура еврейской общины отражает культуру окружающей среды. Американская еврейская культура была столь же антиинтеллектуальной и прагматичной, как американская христианская культура. Эта концепция подтверждается различием судеб четырех волн еврейской иммиграции в Штаты. Первые две волны, с 1650 до 1880 г., были культурно бесплодны. Две последние, между 1880 и 1950 гг., оказались творчески плодоносными.

Испанские евреи, прибывшие в Америку в 1621 г., ничем не выделились в истории колоний. Они почти не участвовали в американской революции. Из их рядов не вышли ни замечательные философы, ни ученые и политики, как это было в Европе. Они были торговцами и купцами. Та же судьба постигла немецких евреев, прибывших в период 1825—1880 гг. Они прекрасно абсорбировались, приспособились и стали процветать. Но вплоть до 1900 г. они играли незначительную роль в американской истории. Они не участвовали в создании американской индустрии. Они не возглавляли борьбу за справедливое законодательство. Они не числились в списке интеллектуальной, литературной и художественной элиты Ноной Англии.

Между 1880 и 1920 гг. история выбросила на американский берег около двух миллионов нищих и отсталых русских евреев. Произошло нечто неожиданное: в Америке стала зарождаться еврейская интеллектуальная жизнь. Четвертая волна иммиграции состояла из 300 тысяч бездомных и бесправных немецких евреев, изгнанных нацистами. С ними еврейская интеллектуальная жизнь в Америке достигла расцвета. Центр всей еврейской интеллектуальной жизни переместился из Старого Света в Новый. Так в библейские времена интеллектуальный центр еврейского народа после завоевания Иудеи переместился в Вавилон.

История евреев в Западном полушарии начинается с открытия Америки. Евреи играли в этом открытии значительно большую роль, чем принято думать. Работы еврейских математиков и ученых в течение предшествующего столетия сделали возможным осуществление всемирно известных экспедиций. Авраам Крескас, картограф с Мальорки, которого в Европе называли «Мастером карт и компаса», начертил карты, помогавшие европейским мореплавателям прокладывать свои маршруты. Его сын Иехуда, известный как «еврей-картограф», руководил морской обсерваторией в Сагресе. Другой ведущий картограф с Мальорки, Мастер Яков, был приглашен принцем Генрихом Мореплавателем на должность руководителя знаменитой португальской Академии мореплавания. После изгнания евреев из Испании еврейский астроном Аврахам Закуто, труды которого были переведены на испанский и латынь, стал придворным астрономом португальского короля Жуана II. С ним консультировался Васко да Гама перед своим плаванием в Индию. Работы этих еврейских картографов, астрономов и ученых были, по выражению Шарля де ла Ронсьера, «основой всех великих открытий, начиная с путешествия вокруг Африки и кончая открытием Америки».

История евреев Америки начинается в тот же год, что и путешествия Колумба. На кораблях Колумба были евреи – матросы, штурманы, переводчики и врачи. Любопытно, что когда экспедиция Колумба пристала к берегам Антильских островов, туземцев приветствовал переводчик с флагманского корабля – еврей Луис де Торрес. Он обратился к индейцам на иврите и на арабском. Великий адмирал был уверен, что туземцы должны говорить на одном из этих языков. Между прочим, впоследствии тот же де Торрес случайно открыл кукурузу и вывез ее в Европу. Кукуруза вместе с картофелем обогатила меню европейцев. Рискуя навлечь на себя обвинения в приписывании евреям «всех открытий», отметим все же, что и табак был завезен в Европу де Торресом и его христианским приятелем Родриго де Херес, а не лордом Рэлеем.

Первое поселение евреев в Америке было результатом договора между португальским королем Мануэлем Великим и марраном Фернандо де Лоронья. В обмен за разрешение поселиться в Бразилии Лоронья обещал ежегодно исследовать по триста лиг бразильского побережья и строить крепости по пути своего следования. В 1502 г. пять кораблей Лоронья с экипажем из марранов, бежавших от инквизиции, вышли в море по направлению к Бразилии. Среди немногочисленных христиан—спутников Лороньи был Америго Веспуччи, имя которого было вскоре присвоено новому материку. Это было его второе путешествие в Америку. Именно после него Америго опубликовал книгу, в которой утверждал, что новая земля – это не Индия, а неизвестный доселе материк. Географ Мартин Валдзеемюллер предложил назвать этот материк «Америкой». Любопытно, что Америго так никогда и не побывал в Северной Америке.

В 1503 г. марраны де Лороньи построили свою первую крепость в Бразилии. С этого момента еврейские поселения в Южной Америке стали непрерывно расти. Изгнание евреев из западноевропейских стран продолжалось. Все большее их число искало убежище в Новом Свете. К концу 16 века они уже владели здесь многочисленными сахарными и табачными плантациями. Заметное число евреев насчитывалось и среди торгово-финансовой верхушки – экспортеров американского сырья и импортеров европейских товаров. Но по пятам за евреями следовала инквизиция. Она основала свои филиалы на американской земле. Она не позволила южноамериканской экономике встать на путь свободного развития. Поддерживаемая испанским и португальским монархами, инквизиция утверждала на американской земле феодальные порядки. Может быть, если бы не инквизиция, на американском континенте сейчас задавала бы тон южноамериканская цивилизация.

Испания и Португалия не смогли удержать Новый Свет в своих руках. Золото, струившееся в испанские и португальские сундуки, привлекло внимание англичан, французов и голландцев. Они снарядили собственные флотилии в поисках новых Эльдорадо. Голландцы, видя своих естественных союзников в бразильских евреях, бежавших от инквизиции, обратились к ним за помощью в борьбе с португальцами. Вскоре голландцы захватили часть бразильской территории. К сожалению, это продолжалось недолго. В 1654 г. они были изгнаны португальцами. Вместе с голландцами бежали евреи. В сентябре того же года 23 таких беженца прибыли в Нью-Йорк, тогда Новый Амстердам. Они обратились к губернатору города, желчному Питеру Стейвезанту, с просьбой разрешить им остаться.

Маленький Новый Амстердам был космополитическим городом. 750 его жителей говорили на 18 языках. Но среди этих языков не было иврита. Стейвезант был отличным администратором и не ощущал нужды в евреях в пределах управляемого им города. Он запросил у правления Вест-индской компании, вице-президентом которой являлся, разрешения выгнать непрошеных гостей. Евреи, в свою очередь, обратились к правлению с петицией, в которой просили разрешить им остаться в Новом Амстердаме, указывая на то, что помогли голландцам в борьбе с португальцами в Бразилии. Их просьба была удовлетворена. В 1657 г. они получили права голландских подданных. Не успели они привыкнуть к новому статусу, как он изменился. В 1664 г. англичане изгнали голландцев из Северной Америки. Бывшие беженцы из Бразилии стали подданными британской короны.

Еврейская история в английских колониях – это история индивидуумов, а не общин. В этот период из Европы иммигрировали не общины, а одиночки и семьи. Иммигранты, прибывая группами, рассеивались по огромному американскому континенту и вживались в американскую социальную структуру.

Абсорбция евреев была облегчена двумя обстоятельствами: природой американской социальной структуры и пуританизмом. Колонии никогда не знали феодального корпоративного общества. Они не испытывали поэтому потребности в особом еврейском среднем сословии. Колонисты сами были таким средним сословием. Поскольку никто и ничто не угрожало еврейскому существованию, евреи не испытывали потребности в самоуправлении. Находя защиту в американских судах, они не испытывали потребности в собственных судах и судьях. Идея еврейского самоуправления не привилась на американской почве.

Другой причиной быстрой абсорбции евреев был иудейский характер американского пуританизма. Пуритане считали себя духовными наследниками Библии. Они рассматривали Новый завет всего лишь как историю Христа. Бога они искали в Ветхом завете. Не случайно в Англии их называли «еврейскими попутчиками». Пуритане сравнивали свое переселение в Америку с исходом евреев из Египта. Они видели в Массачусетсе Новый Иерусалим. В основанном ими Гарвардском университете наряду с латынью и греческим преподавался иврит. Было даже внесено предложение объявить иврит официальным языком колоний. Джон Коттон предлагал принять кодекс Моисея за основу законов Массачусетса. Американская конституция обязана пуританам многими заимствованиями из Пятикнижия.

В колониальный период американские еврейские общины возникали случайно и развивались медленно. В 1621 г. евреи появились в Вирджинии, в 1649 – в Массачусетсе, в 1658 – в Мэриленде. К 1733 г., когда они поселились в Джорджии, еврейские общины существовали уже во всех тринадцати колониях.

Американская революция положила конец колониальному периоду. Революция разделила евреев, как и всех остальных колонистов, на два лагеря. Большинство из них, как и в Европе, объединилось со сторонниками свободы. Генерал Вашингтон пользовался услугами еврейских финансистов не в меньшей степени, чем услугами христианских. Они снабжали его армии и обеспечивали его бумажные деньги своим достоянием.

Первая волна иммигрантов-евреев в Америку была испанского происхождения. В начале 18 века в сплоченные ряды испанских евреев начали проникать евреи немецкие. К 1750 г. немецкие евреи уже превосходили испанских по численности. Однако «испанцы» еще около полувека оставались социально доминирующей группой. Новые еврейские иммигранты нашли новые области приложения сил. Некоторые из них стали судовладельцами. Другие начали конкурировать со своими христианскими соседями в работорговле. Часть двинулась на запад, в неисследованные земли. Лишь немногие стали подлинными «джентльменами». Такие посылали своих сыновей учиться за границу. Большинство, однако, так и кануло в историческое небытие. Они не участвовали в создании Американской конституции. Их не избирали в Конгресс. Они не занимали никаких значительных постов. Первый еврейский конгрессмен был избран только в 1841 г., первый еврейский сенатор – в 1845, оба во Флориде.

К 1825 г. первый период еврейской иммиграции, продолжавшийся 175 лет, закончился. В Штатах насчитывалось к тому времени около 10 тысяч евреев. Только вероисповедание отличало их от других американцев. Их не выделяли ни желтые отличительные знаки, ни причудливые шапки, ни пейсы, ни черные лапсердаки. Их имена были переделаны на американский лад. Они утратили свой испанский, немецкий, иврит и идиш и говорили теперь на английском. До 1730 г. в колониях не было ни одной синагоги. Влияние религии на этих евреев мало-помалу ослабевало. Их подстерегал американский вариант «ползучей ассимиляции». В Европе евреи обращались в христианство. В Америке они попросту отпадали от иудаизма посредством смешанных браков, без всяких торжественных отречений от веры предков. Тем не менее, естественный прирост и постоянная струйка иммиграции поддерживали численность еврейского населения Америки на одном уровне вплоть до 1825г.

Вторая волна иммиграции увеличила численность американского еврейства с 10 до 250 тысяч. Евреи бежали в Америку вместе с несколькими миллионами христиан, искавших спасения от бурь европейских революций и контрреволюций. К счастью прибывающих, рост иммиграции оказался выгоден Штатам. Осваивавшая свои просторы страна нуждалась в фермерах, рабочих и торговцах. Запад страны заселялся и становился сельскохозяйственным. Восток вкладывал доходы от сельского хозяйства в промышленность. Стране нужны были фермеры для заселения Запада и торговый класс для нужд Запада и Востока. Иммигранты-христиане, в основной своей массе крестьяне, двигались на запад и становились фермерами. Иммигранты-евреи, главным образом представители среднего сословия, становились свободными предпринимателями.

Многие из этих евреев, основная часть которых эмигрировала из Германии, не остались на восточном побережье. Вскинув ружье на плечо и котомку за спину, они двинулись на юг и запад. Они пришли в Луисвилл и Нью-Орлеан, Цинциннати и Кливленд, Чикаго и Сент-Луис. Те, кто прибыл во времена золотой лихорадки, устремились еще дальше на запад. Они были среди первых поселенцев Сан-Франциско, и их потомки ныне среди аристократической элиты западного побережья. Новые иммигранты работали день и ночь, жили впроголодь и экономили каждый пенс. Они копили деньги, чтобы открыть собственное дело. Бродячие торговцы становились владельцами лавчонок. Владельцы лавчонок становились хозяевами универмагов. Вся огромная система современных американских универмагов и супермаркетов родилась благодаря труду и предприимчивости этих бродячих торговцев. Но «карабкаясь» к богатствам, они забывали о науках.

Вопрос о рабстве разделил евреев точно так же, как и страну. Некоторые евреи по-прежнему занимались работорговлей. Большинство, однако, были сто ройниками аболиционизма. Южные евреи сражались на стороне южан не потому, что отстаивали рабовладение, а потому, что любили Юг. Еврейская элита Юга симпатизировала южной аристократии. Эта аристократия была, как правило, более либеральна и более образованна, нежели чистокровные северяне. Когда вспыхнула Гражданская война, южные рав вины призывали евреев вступать в армию конфедератов, а северные – в армию Гранта. К концу войны в армии Гранта насчитывалось девять генералов евреев и сотни евреев-офицеров. Немало было их и в армии конфедератов.

После войны началось стремительное развитие американской промышленности. Евреи, однако, в нем участия не принимали. Они были вытеснены в розничную торговлю. Большая часть американских еврейских состояний нажита именно в этой области. Последующие поколения вложили значительную часть этих состояний в искусство и филантропию. Фамилии Гугенхаймов, Варбургов, Штраусов, Шиффов, Розенвальдов стали символами американской филантропической и культурной деятельности. Эти семьи пожертвовали в музеи богатейшие коллекции произведений искусства. Они покрывали дефицит симфонических оркестров и оперных трупп. Они жертвовали миллионы на строительство концертных залов и музеев. Они основали фонды для поощрения научных исследований и кафедры по искусству и научным дисциплинам.

Первые еврейские поколения выдвинули замечательных коммерсантов и выдающихся филантропов. Но они не внесли никакого вклада в социальное и культурное развитие Америки. Среди них по-прежнему не было государственных деятелей, юристов, ученых или исследователей. Ни один еврей не участвовал в литературном движении 1800—1860 гг., которое Паррингтон назвал «романтической революцией». Такой же безрадостной была картина еврейского образования. Никакие просветительские идеи не воодушевляли его. Ничто не стимулировало еврейского вклада в американскую культуру. Не было Хаскалы, которая обогатила бы духовную жизнь американских евреев.

Но наступили 80-е годы 19 века, и картина резко изменилась. В Америку хлынули массы русских евреев. И снова благожелательное провидение приурочило волну иммиграции к экономическим потребностям страны.

История сплавила в своей алхимической реторте два разных события и получила совершенно неожиданный результат. Крушение феодальной системы в Восточной Европе заставило миллионы иммигрантов искать убежище в Соединенных Штатах. Два миллиона из них составляли евреи. Сжимающиеся тиски голода и погромов вытесняли евреев из России Александра III и Николая II. В Америке в то время заканчивался период освоения земель. Стране предстояло переварить то, что она торопливо проглотила. Ей предстояло укрепить свои экономические основы и обновить социальную структуру. Начинался период политической гегемонии больших городов. Наступали времена гегемонии индустрии. Стучалась в двери эпоха администраторов и бизнесменов.

Еще предстояло залатать огромные дыры в экономике. Америка нуждалась в миллионах неквалифицированных рабочих, чтобы обслужить ту громадную промышленность, которую она создала. Она нуждалась в миллионах людей, которые могли бы накормить, одеть и обслужить население разбухавших городов. Иммигранты 1880—1920 гг. удовлетворяли этим требованиям так, будто их специально подбирало какое-нибудь иммиграционное агентство. Поляки, русские, румыны – потомственные крестьяне и неквалифицированные рабочие – нашли места и сталелитейных цехах Питсбурга и Янгстауна, на за водах Детройта и Кливленда, в бурно растущей промышленности Среднего Запада. Иммигранты-евреи были торговцами и ремесленниками, учеными и специалистами. Они поселились в городах. Здесь они быстро обнаружили, что их выбор ограничен. Командные посты в промышленности находились в руках христианских конкурентов. В торговле же хозяйничали евреи, принадлежавшие к коренному населению. Свободные вакансии были лишь в профессиональных сферах: в искусстве, в науках, в управлении. Разумеется, все это были дальние цели. По прибытии требовалось попросту заработать на жизнь. Эти русские евреи были «луфтменшн» – людьми, которые за неимением других средств существования ухитрялись делать деньги «из воздуха». Они сумели выжить в царской России, где цари лишили их земли и работы, а затем обложили налогом на то, чего лишили. Ведя отчаянную борьбу за существование, они стали портными, продавцами папирос, торговцами мелочью. Если для выживания требовалось быстро овладеть новой профессией, они овладевали ею. Их объединяла общая нужда и общая неприязнь к неквалифицированному труду.

Те, у кого была профессия, пользовавшаяся спросом в Америке, например, портные, нашли работу немедленно. Люди с редкими профессиями занялись мелкой торговлей. Если им удавалось наскрести немного денег, они тотчас открывали «лавочку в стене» – находили удобный угол, окошко и начинали торговлю или конфетами, или поддержанным платьем, или мороженым. Мало кто верил, что это навсегда. Большинство надеялось на лучшие времена, если не для себя, то для своих детей. Работа была тяжелой, доходы скудными, но на жизнь хватало.

Большая часть этих иммигрантов прибыла в Америку без гроша. Все их пожитки умещались в маленьком узелке. Но пока у них оставался последний шанс, они не просили помощи. Им была отвратительна сама мысль об этом. Благотворительность они понимали как обязанность помогать другим, а не выпрашивать для себя. Только болезнь, житейская катастрофа или самая настоятельная необходимость могли заставить их обратиться к благотворительным организациям. Но даже и тогда они считали своим долгом отложить из полученной помощи немного денег для бедных в России или в Палестине. Стоило им найти работу, пусть самую скромную, они немедленно просили вычеркнуть их из списка нуждающихся. И даже те, кто просил о помощи, обращались, как правило, в еврейские организации, созданные немецкими собратьями. Поначалу американские евреи немецкого происхождения в ужасе отшатнулись от своих нищих, бородатых, ортодоксальных русских «трущобных» братьев. Они полагали, что если их не замечать, то они сами собой исчезнут. Но американская печать, заговорившая о нуждах этих людей, заставила немецких евреев устыдиться и срочно организовать помощь иммигрантам. Их щедрость не знала себе равных. Они основали филантропические организации, школы, госпитали, центры переобучения и дома призрения. Социальные службы и агентства, созданные тогда, послужили образцом для многих нововведений Рузвельта во времена «нового курса».

Большая часть иммигрантов осела в Нью-Йорке, хотя некоторые двинулись в Филадельфию, Бостон, Детройт, Чикаго. Те, что остались в Нью-Йорке, поселились в Манхаттене, в нижней его восточной части, которая когда-то считалась фешенебельным районом, но давно уже превратилась в убежище бедноты. Социологи нарисовали нам достаточно мрачную картину этих трущоб. Они подсчитали количество уборных, число жильцов в комнате и доход на душу населения. Но они упустили из виду некоторые специфические особенности. Еврейские трущобы порождали туберкулез и ревматизм, но они не порождали преступности и венерических заболеваний. Здесь не было безграмотности, незаконных детей и брошенных жен. Здесь почти каждая семья пользовалась абонементом в библиотеке. Здесь почти в каждой семье покупали книги – не для декора и не в твердых переплетах, а для чтения, пусть даже то были книги из вторых рук, с растрепанными бумажными переплетами, и пусть они стояли на простых, неструганных и некрашеных полках.

Еврейские дети хлынули в государственные школы, и вскоре первые награды за учение стали ускользать из-под носа нееврейских детей. Маленькие евреи приносили эти награды в свои бедные жилища. Родители экономили каждый грош, чтобы их дети могли поступить в колледжи и университеты, в юридические и медицинские школы. На протяжении жизни всего лишь одного поколения характер еврейских профессий неузнаваемо изменился. В наше время нет почти евреев среди неквалифицированных рабочих. Лишь 25% американских евреев служат клерками и продавцами. Кто же остальные? Свободные предприниматели или специалисты-промышленники, менеджеры, владельцы магазинов, администраторы, врачи, адвокаты, писатели, артисты, учителя, профессора университетов, ученые и исследователи.

В 20-е годы начался исход евреев из трущоб. По мере улучшения своего благосостояния евреи переселялись в лучшие кварталы, а нееврейское население покидало их и устремлялось в пригороды. В 40-е годы евреи тоже устремились в пригороды. На этот раз соседи уже не бежали от их присутствия. Теперь евреи были образованными людьми и преуспевающими бизнесменами. Теперь уже не отличишь, кто из двух джентльменов с сигарой за рулем роскошной машины еврейский бизнесмен, а кто христианский директор фирмы.

Как они сумели за одно поколение совершить та кое превращение? Ответ на этот вопрос следует искать в составе еврейской и христианской иммиграции. Собственно русские, польские, румынские, венгерские иммигранты были крестьянами и рабочими. Богатые и образованные русские, поляки, румыны, венгры не покидали своих стран. С евреями дело обстояло иначе. Гнет распространялся на всех. Поэтому бежали все – богатый и бедный, рабочий и ученый, ортодокс и радикал. С ними уходила их культура. Ее не выкорчевывали. Ее пересадили на новую почву.

Первая мировая война положила конец иммиграции. Правда, некоторое время после войны она еще продолжалась. Но вскоре настроение средних американцев изменилось. Восточную Европу заполонил коммунизм. В каждом иммигранте американцы видели бородатого большевика с «Коммунистическим манифестом» в одной руке и бомбой в другой. Каждого подозревали в намерении уничтожить американский образ жизни. Страну охватила антикоммунистическая истерия. Давление снизу вынудило Конгресс запретить дальнейшую иммиграцию. Случилось так, что к этому времени американский рынок труда был уже насыщен. Все это привело к серии законов 1921 —1924 гг., которые воздвигли всевозможные препятствия на пути массовой иммиграции.

Антикоммунистическая истерия послевоенного периода не была антисемитской. Она была направлена только против русских большевиков, восточноевропейских иммигрантов, университетских интеллектуалов и рабочих лидеров. Когда планы мировой революции Льва Троцкого окончательно обанкротились и Сталин решил строить социализм в «отдельно взятой стране», волна истерии стала спадать. Америка снова стала нормальной страной и в доказательство своего выздоровления произвела на свет ту забавную эпоху сумасбродства и замечательной литературы, которая известна под названием «Грохочущих двадцатых». Но наступила депрессия 1929 г., и антисемитизм появился во всей своей красе.

До 1880 г. антисемитизм в Америке практически не существовал. Не следует смешивать отдельные случаи проявления несправедливости по отношению к евреям с действительным антисемитизмом. Не справедливость не была в те времена привилегией одних лишь евреев. Антисемитская волна поднялась ненадолго в 1880—1890 гг., во время сельскохозяйственного кризиса. Но с подъемом сельского хозяйства исчез и антисемитизм. Он не был тогда общеамериканским явлением и ограничивался лишь районами, которые затронул кризис. В сущности, это была доморощенная ненависть, вызванная страхом, искавшим выхода.

Антисемитизм кризиса 1929 года был совершенно иным. Он был немецкого образца. Его импортировала в Соединенные Штаты немецкая пятая колонна. Он был рассчитан на то, чтобы подорвать волю американского народа к противостоянию фашизму. Многие американцы, не способные понять, каким образом в богатейшей стране мира стал возможным жесточайший кризис, пали жертвой платных гитлеровских пропагандистов. Как и в Германии, этот антисемитизм привился в основном среди деклассированных элементов. Ни состоятельные слои, ни рабочий класс не поддались ему. В конце концов, антисемитизм в Америке пошел на убыль. Это произошло не потому, что его носители в нем разуверились. Просто кончился кризис.

Немецкий антисемитизм косвенным образом сослужил Америке добрую службу. Его следствием было обогащение американской культурной и духовной жизни. После 1935 г. Конгресс облегчил правила иммиграции, чтобы предоставить убежище тремстам тысячам евреев и тысячам христиан, которые бежали от нацистских преследований. Многие из этих беженцев были учеными, исследователями, писателями. Вакуум, возникший в Европе вследствие их эмиграции, сместил центр культурных сил. Для иллюстрации достаточно привести один пример. За 38 лет, с 1901 по 1939 г., Нобелевские премии по физике, химии и медицине получили 35 немцев и всего 14 американцев. За последующие 13 лет, с 1943 по 1955 г. (в 1940—1942 гг. премии не присуждались), – уже 29 американцев и всего пять немцев.

Вклад новых иммигрантов был столь же американским по своему духу, насколько культурный вклад евреев 19 века в европейскую жизнь был европейским. Но при всей своей внушительности он не был таким блестящим, как европейский. Там евреи обогащали интеллектуальную жизнь, здесь они устремлялись в основном в область прикладных наук.

Современная американская сцена была обогащена искусством Фромана и братьев Шуберт, Абрахама Эрлангера и Давида Беласко. Евреи были основателями таких экспериментальных театров, как «Групп-театр» и «Театральная гильдия». Пьесы Джорджа Кауфмана, Лиллиан Хелман, Артура Миллера, Элмера Раиса, Клиффорда Одетса, Сиднея Кингсли и Ирвина Шоу получили международное признание. Американская киноиндустрия была создана евреями. Многие из ее лучших режиссеров, артистов и сценаристов были евреями. Современная музыкальная комедия получила права гражданства благодаря таланту Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерштейна-второго. Мелодии Зигмунда Ромберга, Джерома Керна, Ирвинга Берлина и Джорджа Гершвина стали чуть ли не классикой. Бени Гудман придал джазу такую респектабельность, что он был допущен на сцену Карнеги-холл.

В 20 веке американские евреи стали проникать также в науку, юриспруденцию, издательское дело, администрацию. Альберт Абрахам Майкельсон, прославившийся своим измерением скорости света, был первым американским Нобелевским лауреатом в области науки. Изидор Айзек Раби получил известность и Нобелевскую премию за работы по квантовой механике и исследование магнитных свойств атомов и молекул. Джейкоб Липман, биолог и химик, содействовал развитию американского сельского хозяйства своими исследованиями химии почвы. Герман Джозеф Мюллер получил Нобелевскую премию за основополагающую работу по искусственной мутации генов под воздействием рентгеновского излучения. Залман Ваксман получил чистый стрептомицин. Казимир Функ открыл витамины. Джонас Солк разработал первую вакцину против полиомиелита.

Бенджамен Кардозе, Феликс Франкфуртер и Луи Брандайз были первыми евреями – членами американского Верховного суда. Бернард Барух был советником многих президентов – от Вудро Вильсона до Дуайта Эйзенхауэра. Оскар Штраус был первым евреем – членом кабинета министров. Герберт Леман четыре раза был губернатором штата Нью-Йорк. Адольф Оке основал «Нью-Йорк тайме», которая стала одной из ведущих газет мира. Джозеф Пулитцер основал в Сент-Луисе «Пост-диспэтч», создал школу журналистики в Колумбийском университете и завещал фонд Пулитцера для премии за выдающиеся достижения в области журналистики, литературы и музыки. Социальные идеи Самуэля Гомперса, Давида Дубинского и Сиднея Хиллмэна стали частью американского понимания социальной справедливости.

Америка завоевала первенство на концертных эстрадах благодаря выступлениям таких натурализованных американцев, как пианисты Владимир Горовиц, Александр Браиловский и Артур Рубинштейн, скрипачи Миша Эльман, Ефрем Цимбалист, Яша Хейфец, Натан Мильштейн и Айзек Стерн, виолончелист Григорий Пятигорский. Мир долго будет помнить Сергея Кусевицкого, бывшего дирижера Бостонского симфонического оркестра и основателя Беркширских фестивалей. Имена дирижеров Бруно Вальтера и Фрица Райнера знакомы всем любителям классической музыки, равно как и имена родившихся в Америке дирижера Леонарда Бернстайна и скрипача Иехуди Менухина.

Третья и четвертая волны иммиграции вписали блестящие страницы в историю американской культурной жизни, вторая волна произвела радикальные преобразования в религиозной жизни евреев Америки. Она принесла с собой идеи реформированного иудаизма Мендельсона, Цунца и Гейгера – инициатора первой конференции раввинов-реформистов в Висбадене (1837 г.), где реформированный иудаизм обрел свои организационные черты. Америка не знала традиций гетто. Поэтому реформированный иудаизм быстро утвердился среди американских евреев. Этому способствовала деятельность выдающегося человека – уроженца Богемии раввина Айзека Майера Вайза (1819—1900). Когда в 1846 г. ортодоксальная община в Олбани пригласила Вайза в свою синагогу, она не подозревала, что в лице этого 27-летнего раввина впускает в свою среду бунтаря. Всего лишь за неделю до того Вайз прибыл в Америку с женой и ребенком, но без паспорта. Вскоре Вайз начал реформировать свою синагогу. Последовали бурные протесты. Вайза это не остановило. Он принял приглашение от другой ортодоксальной общины, в Цинциннати. Наученный горьким опытом, он не поднял здесь открытый бунт. Реформированный иудаизм он ввел через черный ход. Вместо ультиматумов он прибег к дипломатии. В 1875 г. он основал Объединенный еврейский колледж – первую американскую раввинскую семинарию. Вайз умер признанным отцом американского реформистского иудаизма.

С этим-то реформистским иудаизмом столкнулись новые иммигранты – ортодоксальные русские евреи. Американизированные, говорящие по-английски, гладко выбритые, без пейсов, забывшие про ермолку реформистские евреи казались ортодоксам вероотступниками. Американские же евреи немецкого происхождения, в свою очередь, смотрели на бородатых, в лапсердаках, говорящих на идиш русских евреев как на гостей из средневековья. Для молодых русских евреев столкновение с американскими евреями было подобно столкновению еврейской молодежи эпохи Второго храма с греческим миром. Вскоре они уже начали подражать американцам в манерах, одежде и поведении. Их родители не соглашались отказаться от своих ортодоксальных традиций из страха утерять иудаизм. В результате они теряли своих детей. Дети уходили в реформистские синагоги, вступали в брак с неевреями или меняли иудаизм на агностицизм. Тогда ортодоксальные евреи изменили тактику. Они решили сохранить детей ценой модернизации своей ортодоксии. Как и многое другое в американской еврейской жизни, этот «неоортодоксальный иудаизм» тоже имел европейское происхождение.

До появления Мендельсона, Цунца и Гейгера существовал только один иудаизм – иудаизм Торы и Талмуда. До заточения евреев в гетто этот иудаизм был достаточно гибок. Великие раввины непрерывно перелицовывали его, подгоняя по моде меняющихся времен. Но за три столетия жизни в гетто иудаизм окостенел. Раввины больше не пытались и не позволяли его изменять. Поэтому когда раввинат отказался приспосабливаться к требованиям и идеям европейского Просвещения, значительная часть евреев откололась от ортодоксального иудаизма и основала реформистское движение. К 1850 г. оно стало ведущим течением иудаизма в Германии. Старому иудаизму гетто угрожала гибель.

Раввины гетто поступили точно так же, как католическая церковь в эпоху Реформации. Испуганная успехами Реформации, церковь на Трентском соборе (1545—1563) модернизировала и либерализировала внешние формы католицизма, не меняя его существа. Раввины, испуганные «еврейской реформацией», также предприняли «контрреформацию». Они модернизировали внешние формы ортодоксального иудаизма, не трогая его основных догматов.

Так в конце 19 века в иудаизме возникли два течения – реформистское и неоортодоксальное, которое мы будем впредь называть просто ортодоксальным. Оба исповедуют веру в одного и того же Бога, в одну и ту же Тору, в одних и тех же пророков. Ортодоксальный иудаизм рассматривает религию как Божественное откровение. Реформистский убежден в том, что она может эволюционировать. Повседневное различие между этими течениями касается законов кашрута, субботы и правил богослужения. Некогда фарисеи утверждали, что жрецы и жертвоприношения не так уж необходимы для сохранения иудаизма. Сегодня реформисты полагают, что иудаизм не ослабевает оттого, что евреи едят сэндвичи с ветчиной, равно как и не усиливается, если они молятся только на иврите.

Неоортодоксы противопоставили соблазну реформизма ряд нововведений на западный манер. Они серьезно повысили уровень образования в иешивах и ввели в их программы ряд светских дисциплин. Они разрешили хоровое пение в синагогах. Они согласились, чтобы синагогальные проповеди произносились на разговорном языке. Многие русские иммигранты-евреи обратились к этому неоортодоксальному иудаизму в попытке сохранить своих детей и в то же время сохранить то, что они считали основами своей веры. Русский еврей 18 века, вероятно, счел бы современного американского ортодоксального еврея вероотступником.

Но и реформистский иудаизм не остался на месте. В своем реформаторском рвении его основоположники отбросили так много традиционных еврейских элементов, что остаток с трудом можно было уже отличить от какой-нибудь протестантской секты. Последний шаг, сделанный в этом направлении Феликсом Адлером в 1876 г., едва не вывел реформаторов за рамки иудаизма вообще. Адлер основал «светскую религию» – так называемое «Общество этической культуры». Его кредо, объединявшее принципы еврейской и христианской морали, претендовало стать общей этической базой для евреев и христиан. Результат был неожиданный. Все больше евреев устало просто переходить в протестантство и католицизм. Реформисты спохватились и стали возвращаться к некоторым элементам еврейской традиции. Этот поворот оказался благодетельным для американского реформизма. Сегодня он окреп. Он объединяет в своих рядах около пятисот общин с 250 тысячами семей в них.

Америка стала также родиной самого последнего до времени течения в иудаизме – консервативного. «Консервативный иудаизм был основан рабби Шломой Шехтером (1850—1915). Шехтер родился в Румынии в хасидской семье. Он учился в иешивах Лемберга (Львов) и Вены. Там он познакомился с Хаскалой. Он забросил Талмуд ради Гегеля и иешиву ради университета. Его ученость стала известной, и в 1890 г. Он был приглашен преподавателем Талмуда в Кембриджский университет. Здесь он приобрел славу не только тем, что анализировал Талмуд с чисто английским остроумием, но и тем, что нашел древний текст Экклесиаста, опознав его по одному фрагменту. Эта работа Шехтера повлекла за собой открытие остальных фрагментов, находившихся в Каирской генизе. В 1901 г. Шехтер был избран президентом Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке. Его слава привлекла в Америку много выдающихся исследователей еврейской религии.

Еще в Германии Шехтер попал под влияние немецкого социолога Макса Вебера. Он пришел к выводу, что в становлении иудаизма сыграло роль не только его внутреннее саморазвитие, но также социальные и экономические условия времени. Отсюда следовало, что для своего сохранения иудаизм обязан взаимодействовать с окружающей его цивилизацией и вырабатывать собственные культурные ценности. Это нетривиальное сочетание Торы с современной социологией легло в основу шехтерского консервативного иудаизма. Шехтер объединил консервативные элементы реформизма и либеральные элементы ортодоксии. Он упростил некоторые из законов кашрута, отменил некоторые из правил соблюдения субботы, ввел в синагогальную службу орган и санкционировал употребление разговорного языка в определенных молитвах. Он разрешил своим последователям перенимать многие манеры, обычаи и привычки окружающего нееврейского общества. Сегодня все три течения иудаизма – ортодоксальное, реформистское и консервативное – представляют собой взаимосвязанное целое, не разделенное в отличие от католичества, протестантства и православия какой-либо глубокой пропастью.

Чем можно подытожить историю евреев Америки? Как оценить итоги истории евреев в Америке? Вплоть до 20 века она представляла собой банальное течение событий. До 1900 г. американский «иудаизм сытости» был культурно столь же бесплоден, как русский «иудаизм нищеты» до периода Хаскалы. Затем два исторических события – эмиграция русских евреев и уничтожение европейского еврейства Гитлером – увеличили число американских евреев до пяти миллионов и превратили страну в центр всемирной диаспоры.

Что это? Всего лишь сходство событий или подлинное повторение? В шестом веке до нашей эры вавилоняне разрушили палестинский центр иудаизма. Но идея иудаизма сохранилась. Когда история предоставила вавилонским евреям возможность вернуться в Палестину, они не воспользовались ею. Американские евреи также не торопятся переселяться в Израиль. Своим отказом от переселения вавилонские евреи положили начало диаспоре. Американские евреи своим отказом сохраняют диаспору. Иудаизм диаспоры со временем превзошел палестинский по своему интеллектуальному значению. В 20 веке звание знаменосца новых веяний в иудаизме перешло к Америке.

Способно ли американское еврейство породить те новые интеллектуальные идеи, которые необходимы сегодня, чтобы сохранить иудаизм в диаспоре? До 1900 г. на этот вопрос следовало бы ответить отрицательно. Сейчас, когда американский иудаизм обогащен европейской интеллектуальной элитой, на него можно, пожалуй, ответить утвердительно. Если это обогащение сведется всего лишь к прививке европейского интеллектуализма к дереву американского прагматизма, тогда нынешнее интеллектуальное превосходство американского еврейства будет преходящим и вскоре исчезнет. Но если вместо механического смешения произойдет химическая реакция, то Соединенные Штаты могут стать для иудаизма 21 века новым Вавилоном.

Некогда в Вавилоне были похоронены институты жертвоприношений и жречества. Взамен них возникли раввинат, молитва и синагога. Намечается ли что-нибудь подобное в современной американской еврейской жизни? В американском реформизме три перечисленных еврейских института начинают играть новую роль. Раввин становится не столько толкователем Талмуда, сколько доверенным лицом и посредником. Молитва перестает быть личной просьбой к Богу и становится восхвалением Творца. Теперь синагога уже не только место для богослужения, но и социальный центр, посредством которого находит выражение связь члена общины с иудаизмом и еврейством. Некогда фарисеи отбросили треть Торы и Талмуда, где речь шла о жрецах и жертвоприношениях52.

В прошлом веке реформизм отбросил вторую треть, касающуюся диетических и ритуальных правил. Он оставил последнюю треть, которую считает ядром иудаизма, – его кодекс этики, морали и правосудия. Не состоит ли историческая роль американского еврейства в переходе к «спинозовской» – универсальной – фазе иудаизма?

Ответ на этот вопрос не может быть дан без учета трагических событий середины века, наложивших свой отпечаток на всю еврейскую историю, запятнавших достоинство человечества и оставивших Каиново клеймо на немецком народе.

УБИЙЦЫ В КОРИЧНЕВЫХ РУБАШКАХ

30 января 1933 г. история сыграла злую шутку над человечеством. В этот день Адольф Гитлер стал рейхсканцлером Германии. Восторженные немцы высыпали на улицы городов. Они орали «хайль» штурмовикам в коричневых рубашках. Мало кто мог предвидеть, что спустя несколько лет эти коричневорубашечники зальют мир кровью и войдут в историю как жесточайшие из варваров. Спустя несколько лет им предстояло задыхаться в песках Сахары, тонуть в волнах Атлантики, замерзать в степях России, быть заживо погребенными под развалинами собственных домов.

В апреле 1945 г. в горящем Берлине Гитлер покончил собой, выстрелив себе в рот. С момента его прихода к власти прошло всего 12 лет. За эти 12 лет немцы успели методически и хладнокровно истребить свыше 12 миллионов человек. Шесть миллионов жертв нацизма были евреи, другие – христиане53. Поскольку нацисты орали «Бей жидов», мир проморгал гибель христиан.

Как могло это безумие произойти в Германии – колыбели западной цивилизации? Дело в том, что существовали две Германии. Одна – Германия Бетховена и Брамса, Гёте и Шиллера, возвышенного идеализма и широких горизонтов. Эта Германия породила и взлелеяла свой гуманизм, искусство, музыку и литературу.

Была и другая Германия – авторитарных философов и воинствующих милитаристов, Бисмарка и кайзера. Она породила человека толпы и газовые камеры.

Первая мировая война обозначила поворотный пункт в немецкой истории. Верх взяли авторитарные тенденции. После четырех лет войны Германия капитулировала. Немецкие матросы взбунтовались. Немецкие солдаты побросали свои винтовки. Кайзер бросил свой народ в минуту поражения и бежал в Голландию. В Версале был подписан мирный договор. Германия начала жаловаться на свои трудности, выпрашивать деньги и обвинять евреев в своем поражении.

Война принесла разорение не только Германии, но и всей Восточной Европе. Судьба евреев была особенно ужасной. Они ухитрились жить именно в тех местах, где немцы и русские в течение четырех лет вели ожесточенные бои. И русские, и немцы, отступая, убивали евреев – за то, что те якобы симпатизировали их противнику.

С окончанием войны наступил короткий период надежд на лучшее будущее для миллионов европейцев. Эти надежды вскоре оказались похороненными вместе с другими иллюзиями такого же рода. На Версальской конференции по настоянию американского президента Вудро Вильсона были выданы метрические свидетельства новым «демократиям» – Латвии. Литве, Эстонии, Польше, Венгрии, Югославии, Албании. Все они были созданы из обломков бывших Российской, Австро-венгерской и Германской империй. Все эти страны немедленно приняли антисемитизм на вооружение и сделали его принципом своей внутренней политики. Исключение составляли созданные тогда же Финляндия и Чехословакия.

Почему Восточная Европа с такой готовностью приняла антисемитизм? Ответ находится при анализе экономического положения этих стран. Первая мировая война разрушила феодальную экономику новообразованных государств. Искусственно проведенные границы рассекли исторически сложившиеся экономические артерии. Раздел Австро-Венгрии, например, отдал Австрии промышленную «упаковку», а Венгрии – ее угольное и железорудное «содержимое». Землевладельцы и аристократия, презиравшие труд и считавшие приобретение профессии делом, достойным одних лишь евреев, были поставлены перед выбором: найти работу или умереть с голоду. Средние классы были разорены. Рабочие, обреченные на голодное существование ничтожной зарплатой в «демократическом» обществе, почти лишенном социального законодательства, косили завистливые глаза в сторону коммунизма, видя в нем решение своих проблем.

Вместо того чтобы противопоставить этим угрозам инъекцию подлинной демократии, как это сделали Финляндия и Чехословакия, правители других восточноевропейских стран обратились к успокоительным пилюлям фашизма. Для запугивания деклассированных на сцену был вытащен призрак коммунистической опасности. Им твердили вновь и вновь, что решение «еврейского вопроса» решило бы и их проблемы. Испуганные и обнищавшие, они охотно прислушивались к этим утешительным речам. Евреям была запрещена профессиональная деятельность. Они были изгнаны из индустрии. Все это делалось для того, чтобы аристократы могли занять места, которые они прежде презирали. С ухудшением экономических условий жестокость антисемитских законов возрастала. Забавно, что все эти страны, пытавшиеся спасти себя от коммунизма сотрудничеством с нацистами, сегодня находятся под властью коммунистов.

В хаосе, возникшем после бегства кайзера, родилась Веймарская республика. Ею управляли циничные политиканы. На словах они распинались в своей преданности демократическим идеалам, на деле они позволяли убийцам разрушать устои республики. С 1918 по 1925 г. правые террористические организации убили более трехсот выдающихся либеральных деятелей – католиков, протестантов и евреев. Правящая клика молчаливо поощряла эти убийства, ограничиваясь более чем милостивыми приговорами пойманным убийцам.

В этой обстановке политического террора отстав ной генерал Эрих фон Людендорф и безработный маляр Адольф Гитлер организовали весной 1923 г. «пивной путч» в Мюнхене. Целью путча было свержение баварского правительства. Путч провалился. Мюнхенский суд оправдал Людендорфа и осудил Гитлера на пять лет тюрьмы. Он отсидел меньше одного года.

Так началась карьера немецкого фюрера. Она была бы немыслимой без помощи юнкеров, промышленников и милитаристов, чьим орудием он был. Его, путь к власти был стремителен. Он проповедовал самую примитивную политическую программу. В несчастьях Германии виноваты коммунисты, евреи и Версальский договор. Чтобы вернуть Германии былое величие, необходимо объявить вне закона коммунистов, уничтожить евреев и расторгнуть Версальский договор. Деклассированные элементы толпами валили в гитлеровскую партию. С каждыми выборами ее представительство в Рейхстаге росло. В 1929г. правящие круги вытащили из забвения престарелого фельдмаршала Гинденбурга, чтобы противопоставить его Гитлеру в качестве президента страны. Гинденбург выиграл выборы и через четыре года, уступая угрозам Гитлера, пригласил его занять пост рейхсканцлера Германии. За десять лет, прошедших со времени «пивного путча», Гитлер проделал путь от маляра до единоличного хозяина Третьего Рейха, как стала теперь называться Германия. Его партия, национал-социалистическая рабочая партия Германии, стала единственной легальной партией страны.

Отец Гитлера, Алоиз Шикльгрубер, незаконный сын служанки и случайного бродяги, был женат трижды. Третья жена была на 23 года моложе его. От этого брака в 1889 г. родился Адольф Гитлер. В биографии Гитлера нет ничего достопримечательного. Он был плохим учеником, ничем не примечательным солдатом, неудачливым художником. Он делал смешные попытки стать человеком искусства. У него никогда не было таланта. Государственные деятели, которым приходилось с ним сталкиваться, поражались его невежеству и вульгарности.

В чем состоял секрет его власти над своими приверженцами? Чем он отличался от всех других расистов? Свести все дело к массовому гипнозу означало бы не сказать ничего. Суть дела в том, что другие расисты только носились с идеей превратить убийство в добродетель. Гитлер реализовал эту идею. Он выпустил на свободу все, что таилось в человеческом подсознании. Он освободил силы зла, которые человек испокон веков подавляет в себе во имя цивилизации. Не случайно при нем поднялись до вершин власти наркоман Геринг, гомосексуалист Рем, садист Гейдрих, убийца Гиммлер.

Гитлер заполучил власть, и теперь уже ничего не могло его остановить. Вся страна была перестроена по закону насилия. В 1935 г. рейхстаг утвердил так называемые «Нюрнбергские законы». По этим законам все, в чьих жилах текла еврейская кровь, лишались гражданских прав. Евреем считался даже тот, у кого только дедушка был евреем54. «Нюрнбергские за коны» лишили евреев должностей и бизнеса; шантаж и вымогательство лишили их денег. Еврейские магазины и предприятия перешли в алчные руки немцев. Деньги осели в карманах нацистских должностных лиц. Сотни евреев были отправлены в концлагеря. Там их приветствовали христиане, которые были сосланы туда еще раньше.

«В высшей степени знаменательно, что немецкий антисемитизм перерос в антихристианство», – пишет русский философ Николай Бердяев. Историки и журналисты зачастую упускают из виду это антихристианство немецкого нацизма. Нацистская партия провозглашала антихристианские доктрины с момента своего образования в 1919г. Однако мировая печать подхватывала только ее антисемитские лозунги. Нацисты хотели уничтожить христианство точно так же, как они хотели уничтожить иудаизм. В их глазах оно представляло собой опасность, потому что кровь новообращенных неарийцев примешивалась к арийской крови. Нацисты утверждали, что апостол Павел предал «арийское христианство». Они заявляли, что христианская церковь – это обман и подлог. Они провозглашали, что католицизм заражен иудаизмом и интернационализмом. Нацисты твердили, что национальный социализм – единственно верное учение, надежда и спасение немецкого народа. А спасителем был, конечно, не кто иной, как Гитлер.

В 1933 г. Германия подписала конкордат с Ватиканом. Этот договор обеспечивал свободу католической церкви в Германии. Спустя год руководитель немецкой католической организации доктор Эрих Клаузнер был убит гитлеровскими штурмовиками. Был организован процесс над католическими монахами, которых обвинили в аморальном поведении. Целью этого процесса было дискредитировать церковь. В 1935 г. над протестантской церковью был установлен государственный контроль. Посмевших возразить монахов и священников отправили в концлагеря. Их объявили «подрывными элементами» наряду с евреями и коммунистами. Папа Пий XI, разгадавший антихристианскую природу нацизма, обвинил Гитлера в подготовке «разрушительных религиозных войн..., не имеющих иной цели... кроме уничтожения». Нацистский вопль «Бей жидов» заглушил предостережение Папы.

Первые концлагеря были предназначены для людей, которых гестапо – немецкая тайная полиция – хотела принудить к покорности. Первыми их узниками были так называемые «политики» – коммунисты, социалисты, либералы, республиканцы, обыкновенные немцы, выступавшие против гитлеровской политики насилия. Среди них были, разумеется, и личные враги нацистских функционеров.

В первое пятилетие нацистского режима узниками концлагерей были в основном немцы-христиане. Евреи появились там сравнительно поздно. Немецкий антисемитизм достиг своего апогея в пять этапов. Первый из них начался в 1933 г. с приходом нацистов к власти. В это время нацисты еще ограничивались тем, что громили еврейские магазины, избивали отдельных евреев и бойкотировали еврейских бизнесменов. Второй этап был ознаменован введением «Нюрнбергских законов» в 1935 г. Третий этап начался в 1939 г. с массового ареста 20 тысяч евреев и высылки их в концлагеря.

До 1939 г. евреям разрешалось покидать Германию при условии уплаты выкупа. Более 300 тысяч из 500 тысяч немецких евреев покинули страну. В 1939 г. размер выкупа был повышен до стоимости всего принадлежавшего семье имущества. К этому времени нацистские заправилы сообразили, что оставшихся евреев можно держать в качестве заложников.

Они потребовали за них с мирового еврейства полтора миллиарда рейхсмарок. В Женеве начались переговоры. Они были сорваны вторжением немецких войск в Чехословакию и Польшу. Четвертый этап начался в 1940 г. с депортации всех немецких и австрийских евреев в специальные гетто, организованные в Польше. Там евреям разрешалось умереть либо от голода, либо от болезней.

Пятый и последний этап, так называемое «окончательное решение», был запланирован самим Гитлером. После вторжения в Россию лагеря превратились из мест концентрации в места уничтожения. Убийство стало круглосуточным занятием немцев. «Окончательное решение» предусматривало уничтожение не только всех европейских евреев, но также порабощение «христианских недочеловеков» – поляков, русских, румын, венгров и югославов. Затем эти народы предполагалось разредить посредством планомерного истребления. Порабощение должно было сопровождаться угоном этих народов в Германию в качестве рабочего скота. Их последующее истребление возлагалось на особые подразделения, носившие название «Эйнзатцгрупп»55

Миллионы немцев были взяты с полей и фабрик и посланы на русский фронт. Миллионы порабощенных христиан из оккупированных стран были отправлены в Германию, чтобы их заменить. Когда они заболевали или ослабевали, их отправляли дальше – в лагеря уничтожения. Нескончаемый поток этих рабов лился в Германию. За пять лет было отправлено семь с половиной миллионов. В лагерях уничтожения, расплодившихся за годы войны в Германии и близлежащих странах, несколько миллионов русских, поляков, бельгийцев, югославов, датчан и других европейцев погибли от голода, болезней и пыток.

Несколько сот тысяч европейских евреев также были отправлены в Германию в качестве рабов и разделили участь своих христианских собратьев. Но большинство евреев было ликвидировано четырьмя эйнзацгруппами, распределенными по четырем немецким фронтам в России. Каждая эйнзацгруппа состояла из 500—900 человек. Каждой командовал генерал. В их задачу входило двигаться вслед за регулярной немецкой армией, сгонять в одно место население – евреев и христиан – и расстреливать их. Эйнзацгруппы состояли в основном из членов нацистской партии, которые вызывались добровольцами на эту опасную работу.

Процедура уничтожения была следующая. Безоружных евреев, или чехов, или русских, или поляков сгоняли в большую толпу, выводили в уединенное место, заставляли рыть рвы или траншеи, потом приказывали раздеваться, ставили в ряд перед траншеями и расстреливали из пулеметов. Тех, кто не падал вниз, сталкивали лопатами или бульдозерами, потом всех вместе засыпали землей – мертвых и живых, взрослых и детей, стариков и женщин. Эйнзацгруппы имеют на своем счету несколько миллионов расстрелянных христиан и около одного миллиона евреев.

«Мужество» эйнзацгрупп вызывало одобрение нацистских лидеров, но их методы казались им неудовлетворительными. Не потому, что они были бесчеловечны, а потому, что они были громоздки и дороги. Изыскать новые методы было предложено нацистской науке. Освободившись от «еврейской заразы», она показала, на что способна. Нацистские ученые провели эксперименты (на живых людях, разумеется) по впрыскиванию воздуха в вены, прокалыванию артерий, вливанию всевозможных ядов и так далее. Все эти методы, однако, были забракованы, поскольку требовали затраты времени и сил. Там, где отказала изобретательность, помог случай. Какой-то торжествующий нацист доложил, что он наткнулся на идеальный метод. Ему было поручено ликвидировать 600 русских военнопленных. Он испробовал на них дешевый, простой в изготовлении газообразный цианистый водород, известный под названием «циклон Б». Через несколько минут все 600 военнопленных были уничтожены. Искомый метод быстрого уничтожения нескольких миллионов человек был найден.

Осуществление «окончательного решения» судьбы евреев было доверено человеку по имени Адольф Эйхман – худощавому, похожему на сову, незадачливому торговцу бензином, который за годы нацизма поднялся до звания полковника, обзавелся сварливой женой и очаровательной любовницей, обнаружил качества хвастуна, подхалима и мерзавца. Через 15 лет после конца войны израильские разведчики выкрали его из Аргентины. На суде он скромно отказывался от своих заслуг. Они, однако, заслуживают достойной оценки.

Перед Эйхманом была поставлена огромная задача. Нужно было переоборудовать старые концлагеря и превратить их в лагеря уничтожения. Нужно было построить дополнительные бараки для содержания сотен тысяч евреев. Нужно было обеспечить средства доставки миллионов евреев в эти лагеря со всех концов Европы. Нужно было построить новые железно дорожные ветки, потому что лагеря лежали в стороне от основных магистралей. Нужно было набрать и обучить кадры лагерных надсмотрщиков. Нужно было вести бухгалтерию и учет. Мало-помалу значительная часть немецкого населения была занята планированием, строительством и обслуживанием лагерей уничтожения. Немецкие генералы на русских фронтах жаловались, что зимнее обмундирование, для их солдат запаздывает, потому что составы отправляются по иному назначению. Промышленники жаловались, что у них забирают квалифицированных рабочих, но исполнение «окончательного решения» было важнее всех жалоб.

Не хватало стали для строительства танков и самолетов. Но когда речь заходила о строительстве печей для сжигания еврейских трупов, сталь всегда находилась. Выдержка из делового письма директора завода «Дидьер» в Берлине показывает, что немецкие промышленники знали назначение производимого ими оборудования: «Для помещения тел в печь мы рекомендуем использовать простые металлические подносы, движущиеся на катках; каждая печь будет снабжена топкой размером 24 на 18 дюймов... Для транспортировки трупов из места хранения к печам мы предлагаем использовать легкие тележки на колесах. Чертежи прилагаются...»

Газовые камеры были построены со свойственной немцам старательностью в виде огромных душевых. Прибывшим объявляли, что им придется пройти через душ. Им приказывали раздеваться. Затем их загоняли в «душевые». Детей зачастую швыряли вслед за взрослыми. Стальные двери «душевых» закрывались. Через отверстия «душей» в герметически замкнутые помещения выбрасывались синеватые кристаллы «циклона Б». Цианистый водород медленно испарялся из кристаллов, поднимаясь к потолку. Люди задыхались не сразу. Они умирали в конвульсиях. Их тела превращались в ярко-розовые, покрытые зелеными пятнами скорченные трупы. В потолке и стенах были сделаны наблюдательные глазки. Через них нацистские надсмотрщики могли наблюдать за агонией обнаженных мужчин и женщин – несколько представлений ежедневно.

Всякая новая отрасль производства требует новых профессий. Немецкая индустрия массового уничтожения не была исключением. Служители из «зондер-командо» научились использовать вилы для растаскивания трупов. Специальные техники наловчились широко открывать рты мертвецов, чтобы выдирать золотые зубы и коронки. Парикмахеры искусно отрезали волосы с женских черепов. Шесть дней в неделю новые специалисты работали, не покладая рук. В воскресенье они отдыхали, шли с женами и детьми в церковь, затем обсуждали жестокость русских, которые убивают немецких солдат на восточном фронте, и варварство американцев, которые бомбят мирные немецкие города.

В одном только Освенциме было занято свыше 7000 таких трудолюбивых немцев. Они собрали 17 тонн золота, они настригли тонны волос, из которых были изготовлены парики и матрацы. Они приготовили сотни тонн человеческого пепла, который использовался как удобрение на немецких полях. Они вытопили из еврейских трупов тысячи тонн жира, из которого приготовлялось дешевое мыло. Если верить занимавшейся этим производством данцигской фирме, то рецепт такого мыла очень прост: «12 фунтов человеческого жира, 10 кварт воды и 8 унций каустической соды, варить два-три часа, потом остудить...» Почему евреи не сопротивлялись? Ответ не так сложен, как пытаются представить некоторые психологи и социологи. Они объясняют еврейский «пацифизм» множеством причин. Тут и еврейский инстинкт смерти, коллективный комплекс вины, и ненависть к самим себе, и мазохистские устремления. Подобные объяснения больше говорят о том, что происходит в душе их авторов, нежели проливают свет на поставленный вопрос.

Евреи, как и все остальное человечество, находились вначале в полном неведении относительно пресловутого «окончательного решения». Нацисты содержали его в строжайшем секрете. Когда ужасная истина стала выходить наружу, евреи, как и все остальное человечество, не в состоянии были в нее поверить. До 1943 г. евреи не верили слухам о лагерях уничтожения. К тому времени было уже поздно пытаться организовать сопротивление. Все еврейские общины были уничтожены. Еврейские связи были разрушены. Еврейское руководство было истреблено. Евреи так же не были способны на сопротивление, как американские солдаты на Батаане, после того как сдались в плен. В тех немногих случаях, когда они сохранили общинную организацию, связи и руководство, они восставали и сражались с немцами.

Самым впечатляющим из таких восстаний было восстание 1943 г. в Варшавском гетто. Варшава служила одним из мест концентрации европейских евреев. Немцы построили вокруг еврейского гетто стену, отделяющую его от города. На территории, рассчитанной на 50 тысяч жителей, размещалось 450 тысяч. Там их держали до отправки в газовые камеры Треблинки. Бельзена, Майданека. Освенцима.

В январе 1943 г. в гетто оставалось только 40 тысяч евреев. Боеспособных было всего 7 тысяч. Используя любые средства – хитрость, подкуп, кражи, – они сумели скопить небольшой запас оружия: винтовки времен Первой мировой войны, пулеметы, бутылки с зажигательной смесью. Восстание вспыхнуло, когда в гетто вошли 800 штурмовиков, чтобы собрать людей на очередной транспорт в лагеря уничтожения. Их встретил свинцовый дождь. Перепуганные штурмовики бросились искать укрытия. Бой продолжался три дня. На четвертый день нацисты вынуждены были отступить.

Немцы были разъярены, но не настолько, чтобы потерять голову. Задача подавить сопротивление евреев была возложена на генерала Юргена Струпа, который двинулся на гетто во главе специального отряда, имеющего и артиллерию.

Евреи готовились встретить противника. Они превратили подвалы в бункеры, заминировали улицы и проложили сеть коммуникаций по трубам подземной канализации. Они надеялись продержаться хотя бы неделю. Так же оценивал их шансы нацистский министр пропаганды Йозеф Геббельс. В своем дневнике он записал: «Евреи сумели укрепиться в гетто. Идут тяжелые бои, и еврейское командование даже издает собственное коммюнике. Разумеется, вся эта забава продлится недолго...» И евреи, и Геббельс ошибались. Евреи продержались шесть недель.

После тщательной подготовки генерал Струп на чал контрнаступление. Стоял март. Немецкие артиллерийские батареи обрушили на гетто огневой вал. Снаряды сметали дом за домом, квартал за кварталом, загоняя евреев в подвалы и подземные каналы. Затем в атаку пошли штурмовики, поддержанные артиллерией и танками. Евреи, вооруженные старыми ружьями, несколькими пулеметами и бутылками с зажигательной смесью, сначала остановили немцев, затем вынудили их отступить. Еврейские юноши ложились с бутылками под танки, а еврейские снайперы в упор расстреливали пытавшихся спастись танкистов.

Немцы возобновили артиллерийский обстрел. Гетто превратилось в пылающий ад. Напрасно евреи тыкали о помощи к польской подпольной армии. Поляки надеялись, что немцы решат за них «еврейский вопрос» в Польше. Они не предвидели, какой сюрприз готовит им самим история. Когда в июле 1944 г. польское подполье вело неравную битву с немцами в той же Варшаве, оно обратилось за помощью к русским. Подобно тому, как поляки отказались помочь евреям, русские отказались помочь полякам. Отлично вооруженная 150-тысячная польская подпольная армия была уничтожена. Немцы решили за русских их «польский вопрос».

Мир почти не обратил внимания на восстание в Варшавском гетто. Он был занят сообщениями с двух фронтов мировой войны. Но Адольф Эйхман отметил в своем дневнике, что весть о восстании вызвала у многих немцев страх. Даже Геббельс вынужден был признать: «Это показывает, чего можно ожидать от евреев, когда они располагают оружием».