Леди в черном Логунова Елена
– Трое! – возразила я, поскольку камыши над нами опять затряслись.
Через несколько мгновений из зарослей на песчаный берег вперевалку, как утка, выскочила особа в ситцевом платье-халате – синем, в белых с желтыми серединками ромашках.
Яркая расцветка наряда бросилась мне в глаза, а облаченную в него гражданку я рассмотреть не успела, но это точно была не африканская, а наша, русская. Она моментально ушуршала обратно, успев только взвизгнуть: «Батюшки, черти!».
– Это кто черти? Это мы черти? – по кильватерному следу в камышах отследив ретираду впечатлительной незнакомки, вслух удивилась Ирка.
Кажется, она слегка нахмурилась, а впрочем, в этом я не уверена. Толстый слой антрацитово-черной тамбуканской грязи маскирует мимику получше карнавальной маски.
– Какие же мы черти? У нас рогов нет! – подруга продолжала запоздало оппонировать беглянке.
– У тебя есть, – возразила я. – Уголки мусорного пакета очень похоже оттопырились.
– Затопырь их обратно. – Ирка наклонила голову, чтобы я поправила ее грязевальную шапочку, но вовремя спохватилась: – Хотя, нет, не трогай, испачкаешь… Как думаешь, пятнадцать минут прошли уже?
– Все двадцать прошли.
– Тогда давай заканчивать процедуру. – Подруга осторожно, чтобы не наколоть босые ноги, пошла к реке. – Что-то у меня настроение пропало. Обескуражила меня эта бабка своим «Черти, черти!».
– Это была бабка? – Я тоже зашла по колено в реку и стала смывать с себя целебную грязь. – Ой, вода холодная-а-а!
– Сейчас у костра согреемся… Да, это была бабка, толстая и седая. Как бы ее кондратий не хватил, а? – Ирка забеспокоилась и ускорилась с помывкой.
Мы быстренько ополоснулись в реке, вылили друг на друга теплую воду из баклажек, насухо вытерлись полотенцами и оделись.
– Ну вот! Выглядим как белые люди. – Подруга частями осмотрела себя в маленьком зеркальце, стерла черное пятно за ухом и с треском, похожим на пистолетный выстрел, захлопнула пудреницу. – Теперь собираем манатки, садимся в машину и…
– И? – меня насторожила образовавшаяся пауза.
Ирка вздохнула.
– И можно, конечно, сразу ехать домой, но я бы все-таки сначала посмотрела в камышах. Вдруг бабка там лежит в глубоком обмороке?
– Я бы не удивилась, – призналась я, сноровисто собирая вещи. – Сама бы хлопнулась без чувств, столкнувшись в кубанских плавнях с такой демонической черной парочкой! Да у костра, в дыму!
– И не забудь про запах серы! – Ирка не удержалась и хихикнула. – Тамбуканская грязь – она же просто чертовски ароматная.
В камышах никого не было. Ни удава, ни бессознательной бабки. На дороге, отделяющей высокий берег от первой линии частных домов, тоже не наблюдалось никаких тел. Во всяком случае, неподвижных: котики в лопухах шныряли во множестве. Частный сектор у реки – раздолье для усатых-полосатых.
– Кажется, бабушка справилась с потрясением, – обнадежилась Ирка, но тут позади нас с намеком завыла сирена, и подружка опасно притиснула свою машину к обрыву, пропуская спешащую «Скорую».
Я проводила карету с красным крестом хмурым взглядом и покосилась на подругу, выразительно подняв бровь. Ирка тихо выругалась, вырулила на дорогу и поехала вслед за «Скорой».
Еще лет двадцать назад вдоль реки, которая служит границей города и края с соседней Адыгеей, стояли только убогие старые хаты, но не зря наше правительство утверждает, что благосостояние российских граждан постоянно растет. Таких вот, с резко выросшим благосостоянием, откуда-то взялось на удивление много, и хижины стали вытесняться дворцами.
В результате уже сейчас застройка утратила стилистическое единообразие в духе «бедненько, но чистенько».
Особенно эклектично выглядит первая линия. Тут тебе и трехэтажный фахверковый дом а-ля жилище баварского бюргера, и псевдоготический замок с башенками, и хатка-мазанка под потрескавшимся шифером, и типичный приют викинга с островерхой крышей, и белокаменный дворец-палаццо с арочными окнами – все в один пестрый ряд.
«Скорая» свернула с тянущейся по высокому берегу улицы Приречной в уходящий в глубь частного квартала проезд и сразу остановилась.
Ирка тоже запарковалась, мы вышли из машины и заглянули в проулок, куда выходила калитка небогатого дома – сейчас она была распахнута настежь и подперта половинкой почерневшего кирпича. В проеме можно было видеть гравийную дорожку, обитый угол старого кирпичного дома и буйную зелень необлагороженной растительности.
– А по фасаду никакого тебе забора, – проворчала моя хозяйственная подруга.
– Он явно был там, но его разобрали, остались только столбы. Похоже, доски менять будут, – я проявила дедукцию. – Хотя я бы обошлась без забора, только кусты подстригла, чтобы вид на реку открыть.
– Без забора, здесь? – Ирка фыркнула. – Под обрывом песчаный берег, где вечно кто-то гуляет, а кто-то бомжует, в полукилометре слева – пригородный вокзал, справа – ресторан с недоброй славой, натуральная воровская малина. Смекаешь, какая тут криминогенная обстановка? Без забора нельзя.
За разговором мы подошли поближе к обсуждаемому объекту и заглянули во двор. Ирка первой сунулась в открытый проем калитки, тут же отшатнулась и схватилась за сердце:
– Боже мой!
У меня тоже екнуло в груди.
Во дворе у самого порога дома лежало тучное тело, частично накрытое белым с розовыми полосками льняным полотенцем. Из-под него виднелись отекшие ноги в тапках-ботах из овчины и подол ситцевого халата – синего, в белых с желтыми серединками ромашках. Белый меховой верх обуви был усеян сухими репьями и растительным мусором. Такая домашняя обувь не приспособлена для пробежек в зарослях сухостоя.
– Это она, – шепнула мне на ухо Ирка. Она максимально приглушила голос, но не смогла скрыть в нем ужас. – Та самая бабка!
– Вижу, – тихо ответила я, холодея.
Какой кошмар, мы довели до смерти впечатлительную старушку!
Или не мы?
Я прислушалась к словам людей, кучкующихся в некотором отдалении от тела.
– … сердце, – сказал мужчина в красно-синей форме «Скорой» – врач или фельдшер. Он разговаривал с полной женщиной в кухонном фартуке поверх розового спортивного костюма, похожего на флисовую пижаму. – Она болела?
– Ходила в поликлинику, – уклончиво ответила женщина и повернула голову, посмотрев на тело. – Кто в этом возрасте здоров? Ох, Зина, Зина…
– Ну даже если она стояла на учете и имела подтвержденный диагноз, при такой внезапной смерти необходимо вызвать сотрудника полиции для оформления протокола осмотра тела, – сказал медик.
– Я позвоню, Людмила, – мягко, но решительно произнес третий человек – мужчина, которого я не видела, потому что женщина и медик его загораживали. – Вы пока с Анатолием Ефимовичем посидите, может, водички ему…
– Ох, и правда… – женщина послушно отошла в сторону.
Я вытянула шею, но упомянутого Анатолия Ефимовича не разглядела, его закрывал жасминовый куст. Зато теперь увидела того, кто проявил о нем заботу, и это оказался хорошо знакомый мне человек!
– А это не отец ли Александр? – Ирка тоже его узнала.
– Он самый.
Я встретилась взглядом с батюшкой, он мне кивнул, но ничего не сказал – очевидно, у него в телефоне, приложенном к уху, как раз возник собеседник.
– Кто же она такая, эта бабка, если к ней сам настоятель примчался? – Ирка озвучила вопрос, который возник и у меня.
Батюшка Александр – мой старый знакомый. Можно сказать, из прошлой жизни.
В давние времена, когда он с легкостью откликался на свойское Сашхен, мы с ним вместе учились на филфаке. Но на третьем или на четвертом курсе мой приятель ушел сначала в академ, а потом и вовсе из универа. Лет десять, наверное, я о нем ничего не слышала, а потом как-то поехала брать интервью у энергичного священника, затеявшего в быстро растущем спальном районе строительство нового храма, и с изумлением узнала в нем своего бывшего однокурсника – теперь уже батюшку Александра.
С тех пор мы эпизодически встречаемся и общаемся, хотя я при этом всякий раз ощущаю неловкость. Как-то странно просить благословения у того, кому сама же подсказывала на экзамене по старославянскому! Мы же вместе ездили на уборку картошки и ходили по дворам, опрашивая старух, на фольклорной практике. В общаге жили на одном этаже и тусили в сборной компании филологов и историков. Яичницу на общей кухне жарили!
У Сашхена родители в кубанской станице жили, держали кур и привозили сыну в город трехлитровые банки с сырыми яйцами, выпущенными из скорлупы, – никогда ни до того, ни после я такой странной фасовки не видела.
А еще бывало, по ночам, истомленные жаждой, мы совершали бандитские налеты на уличный автомат с газировкой, из которого, если метко ударить кулаком в секретную болевую точку, можно было выбить порцию бесплатного лимонада. Лайфхак этот разведал именно Сашхен! И баллоны, в которые мы набирали халявную газировку, были его – из-под тех же куриных яиц.
Ушлый парень был мой приятель, весьма предприимчивый! Как-то в совхозе, где мы всем курсом по осени фрукты собирали, он договорился с местными парнями об интересном бартере: два ведра отборных яблок на пол-литра домашнего вина. И всех наших девчонок организовал, чтобы из сада с пустыми руками не возвращались! Уже тогда имел влияние на паству, так сказать. И если не опиумом для народа торговал, то домашним винишком…
– К нам идет! – Ирка подпихнула меня локтем.
Пока я предавалась воспоминаниям о нашей общей студенческой юности, отец Александр уже закончил телефонный разговор и двинулся к нам. Должно быть, встревожил его мой неотрывный затуманенный взгляд.
– Здравствуйте, батюшка. – Ирка изобразила не то поклон, не то книксен – проявила уважение.
Отец Александр крестил ее близнецов – я в свое время договорилась.
– Благословите! – подруга сложила ладони лодочкой.
Батюшка привычно осенил ее крестным знамением и посмотрел на меня.
Я ограничилась глубоким кивком:
– Здравствуйте, батюшка.
– И тебе не хворать, дочь моя, – как мне показалось, язвительно ответил священник. – Что привело вас сюда?
Ирка открыла рот, но я опередила ее:
– Случайность. Мимо ехали, увидели «Скорую», заглянули узнать, не можем ли чем-то помочь.
– Это так по-христиански. – Батюшка Сашхен определенно ехидствовал.
– А то!
Ирка подергала меня за полу пиджака. Я обернулась – подруга сделала страшные глаза. Внушение я поняла без слов: как, мол, со священнослужителем разговариваешь?!
По счастью, ломать себя – извиняться за дерзость и проявлять смирение – не пришлось, потому как у отца Александра зазвонил телефон. Батюшка принял вызов и отошел в сторонку, а я сказала Ирке:
– Уходим. Сейчас полиция приедет, не надо нам тут находиться.
– Но как же? А если это мы виноваты? – подруга оглянулась на тело, потом на батюшку. – Покаяться бы…
– Если виноваты – покаемся, – пообещала я, утягивая ее со двора, – но сначала обстоятельства смерти бабули узнаем.
– Как мы их узнаем, если уйдем?!
Ирка попыталась воспротивиться, но я проявила настойчивость:
– Не мы их узнаем, а полиция, которая сейчас приедет. А мы потом расспросим наших товарищей в органах.
– Точно, мы же завтра у Сереги встречаемся! – вспомнила подруга и тут переключилась на предстоящее празднество. – А вы уже купили ему подарок? Я даже не знаю, что можно преподнести на день рождения пятидесятилетнему мальчику…
– Сорокалетнюю девочку, – предложила я и обеспечила окончательную смену темы.
Всю дорогу до машины и потом, когда мы ехали к моему дому, Ирка вслух перебирала варианты, прикидывая, кого бы еще сосватать в жены нашему другу полковнику Лазарчуку.
С учетом всем известного факта, что Серега уже трижды вступал в законный брак, причем два из них – именно с подачи Ирки, задача была непростая. Подругу она заняла всецело, отодвинув мысли и переживания о бабуле, до смерти напуганной «чертями», на задний план.
Однако я не сомневалась, что к этой грустной теме мы еще вернемся.
Глава 2
Несмотря на то, что полковник Лазарчук наш старый добрый друг, как говорится, проверенный в боях товарищ, нашу с подружкой детективную деятельность он откровенно не одобряет. И не затрудняется высказывать свое неудовольствие всякий раз, когда мы обращаемся к нему за информацией, помощью или (много реже) ценным советом.
Поэтому я не знала, как бы поаккуратнее подобраться к интересующему нас вопросу, размышляя об этом и за праздничным столом, и позже на кухне, когда мы с Иркой добровольно помогали гостеприимному хозяину дома с мытьем посуды.
Воистину – на всякого мудреца довольно простоты! Если бы я не тщилась придумать предлог для беседы, в которой могла бы непринужденно поинтересоваться причиной и обстоятельствами смерти бабули в ромашковом халате, наверняка заметила бы, что и Лазарчук неловко пытается вырулить на нужную тему.
Помогли нам обоим, как ни странно, жулики. Они опять мне позвонили, и Ирка, увидев на экране моего смартфона незнакомый номер, сама нахально включила громкую связь.
Я погрозила ей пальцем и прилепила протянутый мне мобильный к уху.
– Елена Ивановна?
– Слушаю.
– Старший оперуполномоченный Гаврилов, Москва. Мы задержали Логунова Антона Игнатовича, скажите…
– Нет, это вы скажите! – я повысила голос. – Что вы себе позволяете, почему не соблюдаете субординацию, как разговариваете со старшим по званию?!
Лазарчук, до того с крайне сосредоточенным видом вытиравший полотенцем свежевымытые тарелки, чуть не разбил одну из них.
– Кха… какое у вас звание? – мой телефонный собеседник поперхнулся.
– Полковник!
В трубке пошли гудки.
Ирка глянула на часы и ударила в ладоши:
– Браво! Ты отбила атаку за тридцать секунд!
– Я что-то пропустил, тебя повысили? – изобразил удивление Лазарчук. – Совсем недавно еще младшим сержантом была!
Это правда, военная кафедра универа в свое время подарила мне соответствующее воинское звание, о чем я регулярно напоминаю окружающим представителям «сильного» пола накануне 23 февраля. Чтобы не прихватизировали праздник, а то устроили из него чисто мужской день, как в бане!
– Не всем же в одном звании годами сидеть, – съязвила Ирка. – Ты вот, Сереженька все полковник, полковник… Когда уже генералом станешь?
– Когда раскроет какое-нибудь особо громкое дело, – предположила я.
– Сам? Со своими-то орлами? – подруга пренебрежительно фыркнула – орлы могли бы обидеться. – Нет, никогда этого не будет, если наш друг полковник не научится принимать помощь активных граждан.
– Гражданок, ты хотела сказать, – поправил ее Лазарчук, и его хмурое чело неожиданно прояснилось. – Вот, кстати… Не хотелось об этом говорить, но меня настойчиво попросили… Как бы это сказать…
– Не мямли. – Ирка закрыла кран и повернулась к мойке задом, к Сереге передом. – Что там у тебя?
– У меня к вам… как это? Наверное, просьба…
– Надо же, у нас к тебе тоже! – обрадовалась я.
Похоже, наметился бартерный обмен.
– Ты первая. – Полковнику и впрямь не хотелось о чем-то нам говорить, и он оттягивал этот момент.
– Нет уж! Ты первый начал! – уперлась я.
Мало ли, вдруг Серега хочет от нас того, что стоит полцарства и коня в придачу, а я всего лишь попрошу поделиться информацией!
– Да как же с вами трудно! – настоящий полковник потер полотенцем не очередную тарелку, а собственный лоб, беззвучно проартикулировал что-то матерное и все-таки сдался. – Хорошо. Сядьте и послушайте, что я вам скажу.
Мы не заставили себя уговаривать: вытянули из-под стола табуретки, сели, сложили руки, как первоклашки, уставились преданно – все внимание.
– Просьба к вам – разобраться в одной истории…
– Да ладно?! – Ирка подскочила сидя, хлопнула себя по коленкам и мгновенно выпала из образа благонравной школьницы. – Ты просишь нас что-то расследовать?! Ты – нас?! Какой медведь в лесу помер?
– Да не медведь. – Серега взъерошил волосы. – Бабулька одна.
– Бабулька? – я насторожилась, как гончая.
– Гражданка Колобова Зинаида Григорьевна, краснодарская пенсионерка семидесяти лет.
Я сразу вспомнила, как женщина в розовом вздыхала, глядя на тело под полотенцем: «Ох, Зина, Зина…», – и придвинулась к столу, гипнотизируя взглядом неохотно повествующего полковника:
– Продолжай!
– Вы ж ее, я так понимаю, знали? – остро глянул на меня Лазарчук.
– С чего ты взял? – не дрогнула я.
Ирка так шумно вздохнула, что я даже испугалась: она немедленно начнет каяться полковнику, если уже не успела повиниться во грехе священнику.
– Так вас же видели у нее… При ней… Ну рядом с телом.
– Сережа! – Ирка удержалась от признаний, выпрямилась и сделала оскорбленное лицо. – Если ты хочешь в чем-то нас обвинить, то знай…
– Что мы с бабулей Колобовой не знакомы! – припечатала я, пока подружка не проболталась. – И ближе к делу, пожалуйста. Какая связь между этой Зинаидой и твоей неожиданной просьбой?
– Тут такая история… Короче, гражданка Колобова внезапно скончалась…
– Естественным образом? – осторожно уточнила я, поскольку Лазарчук опять замолчал, а у Ирки предательски задрожали губы.
– Вполне. Она сердечница была, а тут пережила сильный стресс, выброс адреналина – и вот результат.
– А стресс от чего? – я подбиралась все ближе.
– Вот! Очень правильный вопрос! – Серега похвалил меня и дал совершенно неожиданный ответ: – Похоже, ограбили ее.
– Кто?!
– Да черти какие-то!
Ирка закашлялась.
– Уж так прям и черти, – пробормотала я и похлопала подругу по вздрагивающей спине. – Не существует никаких чертей…
– Попам это скажи, – хмыкнул убежденный атеист полковник. – Это, кстати, они затеялись разбираться, у полиции-то нет причин интересоваться этой историей.
– Ты про каких попов сейчас? Кого конкретно? – У меня забрезжила догадка.
И точно!
– Об уважаемом настоятеле Свято-Георгиевского храма, отце Александре Краснове, знакомце вашем, – подтвердил мое невысказанное предположение Лазарчук. – Это он обратился с просьбой прояснить местонахождение принадлежавшего гражданке Колобовой золота, отписанного ею собственному духовнику с условием изготовить из него после ее смерти оклад для иконы Георгия Победоносца, – нудно, точно зачитывая полицейский протокол, пробубнил Серега.
– Золото?!
– Что за золото? – в один голос спросили мы с Иркой.
– Сто восемь обручальных колец общим весом четыреста семьдесят два грамма драгметалла 585-й пробы, – так же скучно объяснил полковник.
Мы с подругой переглянулись, одинаково шокированные и возмущенные равнодушием Лазарчука.
Некоторые люди совсем утратили дух авантюризма! У бабки в затрапезном халате черти стырили почти полкило золота – а кому-то это неинтересно! Не интригует такой небанальный сюжет!
– У нее было сто восемь обручальных колец? – повторила Ирка, не скрывая недоверия. – А с виду – бабка бабкой, ни разу не Клеопатра!
– Она не выходила замуж сто восемь раз, если ты об этом, – досадливо объяснил полковник. – Гражданка Колобова так инвестировала. Всю жизнь покупала колечки, надеясь, что в таком виде ее накопления не пострадают от инфляции.
– А они, значит, пострадали от кражи… Стоп! – я встрепенулась, заметив несоответствие. – Если бабку ограбили, почему полиция не расследует это дело?
– Так нет же дела! – Лазарчук развел руками. – О том, что у Колобовой было золото в виде ста восьми колец, известно только со слов отца Александра. А бабка, может, наврала духовнику, сочинила, чтобы особое отношение к себе выторговать. Типа, я вам потом полкило золота завещаю, а вы мне грехи спишите прямо сейчас.
– Это не так работает, – возразила ему Ирка, но уверенности в ее голосе не было.
– Так или не так, а заявление о краже написать некому, – сказал Лазарчук. – И получается, что полиция за это взяться не может.
– А мы можем. – Я наконец поняла, к чему это все. – То есть ты хочешь, чтобы мы в частном порядке выяснили, где бабкино золото? Если оно вообще было, разумеется.
– Тут, знаешь ли, неважно, чего хочу я, – буркнул Серега. – У нас, конечно, церковь отделена от государства, но, как ни крути, это духовная власть. А никакая власть своего никогда не упустит. Обещана Победоносцу золотая риза – надо дать, иначе нехорошо, не по-божески. А я ни дело завести не могу, ни отказать уважаемому отцу настоятелю!
– И ты придумал перебросить эту ношу на наши плечи! – Ирка распрямилась, безмолвно показывая, что она тот еще атлант.
– На Ленкины вообще-то, – уточнил наш коварный полицейский друг. – Отец Александр в курсе, что у нее большой опыт успешных журналистских расследований, и счел этот вариант вполне подходящим. Так что, беретесь за дело?
Мы с подругой снова переглянулись и, как обычно, поняли друг друга без слов.
– Беремся, – ответила я за нас обеих. – Но с условием, что полиция при необходимости будет оказывать нам посильную помощь. Неофициально, разумеется.
– Как всегда, – безрадостно, но твердо сказал Лазарчук.
– И духовная власть пусть тоже помогает, чем сможет! – я еще не закончила формулировать условия нашего согласия. – Скажи Саш… батюшке, пусть готовится, мы будем к нему обращаться.
– Ой, а он может нам выдать бумагу типа «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства»? – оживилась Ирка.
– Нет! Он же не кардинал Ришелье, а вы не Миледи! – отбрил Лазарчук, продемонстрировав похвальное знание литературной классики.
– Мы леди в черном. – Я подмигнула обиженной подруге и протянула руку полковнику. – Договорились. Считай, что ты лично нанял нас для проведения частного расследования!
Теперь уже полковник закашлялся, и Ирка с неприкрытым удовольствием постучала его по спине.
Я-то оделась скромно, но со вкусом: широкие джинсы, базовая футболка, серый валяный жакет, совершенно непритязательный с виду, если не знать, сколько он стоит.
Ирка же с экипировкой откровенно переборщила. Она надела синее сатиновое платье в пол и вязаный кардиган – по отдельности вещи прекрасные, фирменные, модные и недешевые, но в сочетании с ситцевым платочком… ох!
Белый с голубыми узорами платочек, завязанный узлом под подбородком, сделал весь ансамбль максимально посконным и сермяжным. Вдобавок свою объемистую торбу подруга повесила не на плечо, а через грудь, и теперь ей не хватало только выглядывающих из-под подола лаптей и узелка на палочке.
Может, будь у нее побольше времени, она бы и лапти сплела, да не успела за ночь. Зато палку себе нашла – здоровенную, суковатую. Многофункциональный такой страннический посох – на тернистом пути опора, при встрече с лихим народом – оружие.
– По святым местам скитаетесь? – не удержалась и съязвила я, оценив картинку.
– А что не так? – подруга оглядела себя. – Батюшка сказал – по легенде, мы добрые женщины в трудном положении. Или я, по-твоему, недостаточно добра? – она поудобнее перехватила палку-убивалку.
– Нет-нет, все прекрасно! – я тут же пошла на попятную. – Видимо, я недостаточно хорошо знакома с нашей легендой. Мы кто вообще? Паломницы в странствии? Беженки на марше? Калики перехожие?
– А я знаю? – Ирка пожала плечами. – У батюшки спросим. Так что, палку не брать, она лишняя?
– Если в доме печное отопление, может пригодиться, – уклончиво ответила я и, поставив свою ношу на землю, потерла ладони, на которых отпечатались ручки увесистой сумки.
По-хорошему, надо было взять чемоданчик на колесиках, он и вместительный, и удобный. Но с фирменным ярко-красным пластиковым чемоданчиком, похожим на большую мыльницу, я бы не выглядела доброй женщиной в трудном положении, что бы это ни значило. Развернутых инструкций батюшка Александр – организатор нашего сегодняшнего маскарада – не дал.
– А вот и он! – Ирка первой углядела в конце дороги скромный черный BMW и обрадовалась.
Свою собственную машину она оставила на стоянке, поскольку персональный дорогой внедорожник непоправимо выбивался из заявленного образа, а тащиться с вещами пешком Ирка не хотела – длинное платье, зловредно путающееся в ногах, к тому не располагало.
– А я-то думала, черный «бумер» – бандитская машина, – проворчала я, наблюдая за приближающимся автомобилем.
– Священник – человек, обязанный много ездить, – назидательно сказала подруга. – Ему нужно посещать прихожан, совершать богослужения и требы в различных местах, вовремя успевать в разного рода собрания. Значит, машина нужна быстрая и надежная, а что может быть лучше продукции немецкого автопрома?
Я не стала спорить – «бумер» как раз остановился перед нами. Окошко со стороны водителя поехало вниз, и знакомый приятный голос произнес:
– Здравствуйте, люди добрые! Прошу простить за опоздание – дела прихода…
Ирка еще раз оглядела машину и отбросила в сторону посох: поняла, что с габаритным дубьем в салон не поместится.
Я, не дожидаясь приглашения, потянула на себя переднюю дверцу и села рядом со святым отцом:
– Доброе утро, батюшка. А не расскажете ли нашу легенду в подробностях?
– В подробностях она не прорабатывалась. – Отец Александр дождался, пока Ирка устроится сзади, и мягко тронул «бумер» с места.
Хорошие машины он и в бытность Сашхеном любил. Помнится, в общаге всю стену над койкой оклеил фотками автомобилей из журнала «За рулем».
– Опять поленились сделать как следует домашнюю работу? – вспомнив о нашей студенческой юности, я не удержалась от шпильки.
Батюшка хмыкнул, стрельнул в меня неожиданно лукавым взглядом, но тут же посуровел, свел брови в линию:
– Нет, дочь моя, решил оставить вам пространство для маневра.
– Правильно, сочинять мы и сами умеем, – сговорчиво кивнула Ирка на заднем сиденье.
– Но хотя бы рамочно… – я очень хотела понять ситуацию.
На следующий день после того знаменательного разговора Лазарчук позвонил мне и коротко информировал, что настоятель договорился о нашем временном проживании в доме покойной бабки Колобовой. Сказал, что отец Александр велел нам приготовить вещички, дабы выглядеть скромными постоялицами – добрыми женщинами в трудной жизненной ситуации, и ждать его в урочный час в назначенном месте, а толком ничего не объяснил.
– Рамочно: наследница, дочь Зинаиды, пустит вас на постой, – объяснил батюшка. – Вы поживете там, осмотритесь на месте, приглядитесь к людям, послушаете, что они говорят.
– Про золото? – Ирка сунулась к нам и нависла над моей головой, заинтересованно сопя.
– Про золото вряд ли говорят, о нем, похоже, Зинаида не распространялась. – Батюшка ловко свернул в узкий проезд и сразу же остановился. – Приехали! Вы подождите у калитки, а я все решу.
Он первым вышел из машины, не утруждая себя тем, чтобы помочь выбраться добрым женщинам в трудной жизненной ситуации, без стука толкнул калитку и скрылся за ней во дворе.
– Галантность к достоинствам священнослужителей не относится, – проворчала я.
– Естественно, это же им ручки целуют, а не наоборот, – невозмутимо рассудила подруга.
Мы вышли из машины и встали под забором, дожидаясь развития ситуации – трудной жизненной, не иначе. Когда у нас другие были?
– А хорошо здесь! – Ирка потянулась и сделала глубокий вдох, а потом выдох. – Почти как в деревне.
Мимо с негромким урчанием прокатил лаково-черный «Гелендваген».
– Почти, – согласилась я и огляделась.
По другую сторону проезда, напротив забора участка бабки Колобовой, тянулась глухая бетонная стена. На глазок – примерно четырехметровая. Не исключено, что увитая поверху колючей проволокой. За стеной сплошным рядом торчали темные пики не то кипарисов, не то туй – я в ботанике не разбираюсь, – за этой зеленой изгородью едва просматривалась красная черепичная крыша большого дома. В дальнем углу обнесенного бетонной стеной двора виднелся портал, иначе не скажешь: вроде как въезд в гараж, но обрамленный белым мрамором. Сверху портик, по бокам колонны – красота!
– «Гелик» оттуда выехал? – спросила я Ирку.
Читать бесплатно другие книги:
