Грехи девственницы Рэндол Анна
Гейбриел справится. И все же неприятный холодок пробежал по спине Мадлен. Если в дело пойдут пистолеты может произойти все, что угодно. Мадлен попыталась побороть охвативший ее страх. Если она хочет помочь Гейбриелу, нужно сначала освободиться самой.
Мадлен позволила Биллингсгейту увлечь себя в темноту. Его горячее дыхание, касающееся ее шеи, не предвещало ничего хорошего. Если предоставленная леди Афродитой информация правдива, он наверняка захочет ее связать. Так что у нее будет не так много времени для того, чтобы действовать.
Прежде всего необходимо, чтобы Биллингсгейт отвел пистолет в сторону.
— Ваш план довольно глуп. И примитивен.
Человек, которому необходимо связывать своих жертв, крайне неуверен в себе. Мадлен разозлила его тем, что отвергла. Поэтому дальнейшие ее насмешки должны быть просто невыносимыми.
— Неужели вы желаете женщину столь отчаянно, что вынуждены добиваться ее с помощью пистолета? — спросила Мадлен.
Биллингсгейт заскрежетал зубами.
— Я не собираюсь вас убивать, но если вы меня вынудите, никто ничего не услышит из-за грохота фейерверков.
Мадлен должна была отдать ему должное. Он многое предусмотрел. Но и у нее был свой собственный план, она продолжила:
— Почему вы совсем не привлекаете женщин? Из-за нерабочего… инструмента?
— Я могу заполучить любую женщину, какую только захочу. — Биллингсгейт подтолкнул Мадлен к небольшой нише. Пышные кусты скрывали мраморную скамью, на которой лежала веревка. — Поднимите.
Страх запертый в дальнем уголке сознания Мадлен, просочился на свободу и зазвенел подобно неверной сорвавшейся со струны скрипки. Биллингсгейт продумал все более тщательно, чем она предполагала.
Негодяй вытащил из кармана пачку банкнот и бросил ее рядом с веревкой.
— Я не сумасшедший. Здесь в пять раз больше, чем сумма, которую я мог бы заплатить любой из местных шлюх. Если подчинитесь без сопротивления, деньги ваши. Будете сопротивляться, потеряете деньги и еще больше крови.
Мадлен фыркнула.
— Неужели вы действительно верите, что я приму ваше предложение?
— На этой скамье лежит небольшое состояние. Прикиньте, что большинство шлюх позволило бы мне сделать за эти деньги?
— Зачем мне маленькое состояние, когда я могу получить большое? — А еще она не шлюха. Спина Мадлен напряглась в попытке унять страх. Несмотря на то что она сама награждала себя этим позорным титулом сотни раз, она больше в него не верила. Деньги, лежащие на скамье, совсем ее не привлекали. Сейчас она думала лишь о том, как освободиться, чтобы помочь Гейбриелу.
— Я ожидал, что вы это скажете. А теперь передайте мне веревку.
Мадлен скинула веревку на землю.
На губах Биллингсгейта заиграла холодная улыбка.
— Поднимите.
Мадлен рассмеялась.
— Зачем она вам? Чтобы поддерживать определенные части тела?
Раздался металлический щелчок взводимого курка, и в темноте блеснуло дуло пистолета.
Победа.
Мадлен наклонилась, но вместо того чтобы поднять веревку, вытащила нож. Но когда она метнула его привычным движением руки, Биллингсгейт повернулся на какой-то звук. Лезвие ножа вонзилось в мягкие мышцы плеча, вместо того чтобы разрезать сухожилие.
Выругавшись, Мадлен бросилась на Биллингсгейта. Она схватила пистолет за дуло и направила его на негодяя.
Биллингсгейт взвыл от боли, когда Мадлен вырвала пистолет из его рук и забросила в кусты. Он схватил ее за волосы и силой швырнул на землю. Мадлен попыталась отползти в сторону, но Биллингсгейт навалился на нее, прежде чем она успела откатиться.
Мадлен хотела ударить его коленом, но Биллингсгейт ловко увернулся. Пригвоздив руки Мадлен к земле, он попытался раздвинуть ее ноги.
Девушку охватила паника, лишая способности дышать. Мадлен хотела вскрикнуть, но Биллингсгейт зажал ей рот.
В его глазах вспыхнул безжалостный огонь.
— Ну и кто, думаете, придет вам на помощь. Ваш полицейский? Ошибаетесь. Он не придет.
Мадлен ухватилась за мысль о Гейбриеле. Она помогла ей сохранить рассудок. Дала сил выждать удобного момента, пока Биллингсгейт больно тискал ее грудь, срывая с ее губ притворные стоны. Мадлен сглотнула подступившее к горлу отвращение и принялась мысленно прорабатывать детали побега. Это умение она оттачивала годами.
Биллингсгейт принялся возиться с пуговицами на штанах. Убаюканный покорностью Мадлен, он на мгновение отпустил ее, чтобы расстегнуть штаны.
Воспользовавшись представившейся возможностью, Мадлен с силой ударила негодяя по носу ребром ладони, потом схватила его за уши и, повернув его голову, сбросила его с себя. Не обращая внимания на дикую боль в ране, Мадлен вскочила на ноги.
Ей необходимо добраться до Гейбриела. Любой ценой. Но не успела она сделать и шага, как Биллингсгейт схватил ее за лодыжку и опрокинул в грязь.
Первые фейерверки взвились в небо с оглушительным грохотом.
— Очень вовремя. Давай кричи.
Второй залп осветил темную фигуру, стоящую у входа в нишу.
Гейбриел.
Он пробежал мимо и наступил на руку негодяя, давая Мадлен возможность высвободиться. Над их головами вспыхнули зеленые огни, заглушив сдавленный крик Биллингсгейта.
Мадлен поднялась на ноги. Она помедлила лишь несколько секунд, чтобы восстановить дыхание, прежде чем присоединиться к Гейбриелу.
Молодой человек схватил негодяя за галстук и рывком поднял его на ноги.
— Люди, которых вы послали за мной, побоялись устраивать сцену. Я же не стану терзаться сомнениями.
Биллингсгейт безуспешно попытался схватить Гейбриела за руку.
— Отпустите, черт бы вас побрал! Как вы смеете прикасаться ко мне? Пэру?
Гейбриел нанес ему удар.
— Шеи пэров ломаются в петле так же, как и шеи простых смертных.
Мадлен схватила Гейбриела за руку.
— Это не он. Он не знает о Сьюзен.
Но Мадлен зря надеялась погасить ярость Гейбриела.
Молодой человек вновь поднял Биллингсгейта на ноги.
— В таком случае негодяя повесят за то, что он посмел прикоснуться к тебе. Покушение на убийство — серьезное преступление.
Несмотря на прерывистое дыхание, Биллингсгейт усмехнулся.
— И как вы собираетесь это доказать? Дюжина джентльменов подтвердит, что она пошла со мной добровольно.
— А я сделаю так, чтобы вышеозначенные джентльмены узнали, что вы собирались их обмануть. — Губы Гейбриела изогнулись в дьявольской улыбке, коей позавидовал бы сам палач. — Вы предстанете перед судьей. И должен вас предупредить: ему очень нравится Мадлен.
Алые отблески фейерверка осветили ужас, написанный на лице Биллингсгейта. Джентльмены, спокойно воспринимавшие его отношение к женщинам, не потерпят обмана. Даже если его не осудят, он, как человек, живущий за счет карточных выигрышей, вынужден будет в дальнейшем влачить нищенское существование. Ведь его выгонят из всех клубов Лондона. Гейбриел оттолкнул Биллингсгейта.
Тот споткнулся и упал на колени, прижав искалеченную руку к груди.
Месть Мадлен была менее заметной. Отряхнув грязь с подола платья и вернув на место лиф, она взяла Гейбриела под руку. Потом бросила на Биллингсгейта полный отвращения взгляд и пошла прочь, даже не оглянувшись.
Биллингсгейт проиграл. Причем так крупно, что она больше не боялась его.
Для такого человека, как он, проигрыш гораздо страшнее сломанного запястья.
— Думаешь, он будет дожидаться, пока ты вернешься, чтобы его арестовать? — спросила Мадлен.
— Его арестуют констебли, которых я вызвал. — Гейбриел увлек Мадлен на боковую дорожку.
Девушка остановилась.
— Он не убийца. У него нет экипажа с фамильным гербом на дверце. Кроме того, один из джентльменов подтвердил что в ночь убийства Биллингсгейт не покидал клуба до самого рассвета. Если, конечно, я ничего не упустила. Завтра начнем…
Гейбриел погладил щеку Мадлен тыльной стороной ладони.
— Ты в порядке?
Мадлен кивнула, не в силах говорить из-за вставшего в горле кома. Она хотела рассказать Гейбриелу о своих чувствах, которые испытала, когда он возник из темноты, чтобы спасти ее, но не смогла подыскать нужных слов. А те, что пришли ей на ум, она не сумела бы произнести не сдобрив изрядным количеством унизительных слез. Воспользовавшись грохотом фейерверков, она только судорожно вздохнула.
Гейбриел взял ее за подбородок, но Мадлен отшатнулась. Его прикосновение и жалость были невыносимы.
Все было слишком болезненно, слишком неопределенно. Должно быть, Гейбриел понял это. Он опустил руку и отошел в сторону.
— Тебе лучше поехать домой.
— Мне нужно появиться перед поклонниками, чтобы они не подумали, будто я ушла с Биллингсгейтом. — Мадлен критическим взглядом окинула свое изорванное грязное платье.
— Поезжай домой, Мадлен. Они этого не стоят.
— Нет, мне нужно вернуться.
— Мадлен…
Однако девушка двинулась в сторону поляны. А спустя мгновение Гейбриел догнал ее и привычно зашагал радом.
Оставаясь в тени, Мадлен посмотрела на толпу, he поклонники быстро нашли утешение в объятиях других женщин.
Сегодня у нее не было сил прятаться от правды. Мадлен больше не было дела ни до аукциона, ни до принимавших в нем участие людей. Даже огромная сумма денег, от которой она готова была отказаться, больше не казалась привлекательной.
— Все, хватит. Отвези меня домой, Гейбриел.
Глава 30
В экипаже Мадлен напряженно сидела напротив Гейбриела, не отрывая глаз от сложенных на коленях рук. Гейбриелу казалось, что если экипаж тряхнет чуть сильнее, она рассыплется на мелкие кусочки.
Гейбриел должен был переживать из-за того, что лишился последнего подозреваемого, он и в самом деле переживал. Мысль о неудаче терзала его. Но беспокойство за Мадлен было гораздо сильнее этого чувства.
Промелькнувший в окне фонарь осветил ее бесстрастные черты.
И все же в груди Мадлен бушевали эмоции. Об этом свидетельствовали побелевшие костяшки пальцев и напряженные мышцы шеи. Гейбриел слышал, как натужно вырывается из ее груди дыхание.
После того как она отшатнулась от него там, в саду, он решил, что ей нужно дать передышку. Но она выглядела такой одинокой.
Гейбриел с грустью сознавал неопределенность собственных мыслей. Что он мог сказать? Как ей помочь, не напугав? Слова Мадлен о том, что аукцион больше ее не интересует, должны были его обрадовать. Но почему-то беспокоили. Что теперь у нее на уме?
Каждый удар сердца причинял Гейбриелу боль. После такой травмы, какую получила Мадлен, человек не мог быть столь собран. Даже шпион. Ей необходимо было выплеснуть бушевавшие в душе эмоции, пока они не взорвали ее изнутри.
Гейбриел сел рядом с Мадлен, старательно избегая прикосновений.
— Ты в порядке?
На губах Мадлен заиграла улыбка куртизанки.
— Не припомню более восхитительного вечера.
Нет. Он не позволит ей спрятаться.
— Биллингсгейт чудовище.
Мадлен отодвинулась к стенке экипажа.
— Он не стоит твоих воспоминаний.
Мадлен разжала кулаки и постаралась с легкостью отмахнуться, но ее руки были настолько напряжены, что попытка не увенчалась успехом. Она вновь сцепила пальцы.
— Но ты все равно помнишь, да? Я понимаю, что забыть сложно, но ты почувствуешь себя лучше, если не станешь запирать его в своих мыслях. Поговори со мной, Мадлен. Доверься. Позволь помочь тебе пройти через это.
Однако выражение лица Мадлен ничуть не изменилось.
Гейбриел медленно выдохнул.
«Дай ей прийти в себя. Дай время», — приказал он себе. Он больше не мог отрицать своих чувств к этой женщине. Но это вовсе не означало, что она готова ответить ему взаимностью.
Пока.
Он будет убеждать ее до тех пор, пока она не поймет, что стоит дороже любого состояния.
Внезапно Мадлен дернулась всем телом. Потом еще раз. С ее губ сорвался пронизанный болью вздох. На ресницах блеснула слеза, а потом скатилась по щеке, когда Мадлен отчаянно заморгала.
К черту предосторожности! Гейбриел заключил Мадлен в объятия.
Рыдания сотрясли ее хрупкую фигурку.
— Черт бы тебя побрал. Ну почему тебе обязательно надо быть таким понимающим, милым и… — Слова, которые она собиралась произнести, потонули в судорожном вздохе. — Я ненавижу плакать. Не хочу. Я не… — Рыдания вырвались наружу.
Сначала Гейбриел пытался отирать катящиеся по щекам Мадлен слезы, но потом их стало слишком много. Тело Мадлен сотрясалось, как если бы ее душа разрывалась на куски. Согнувшись пополам, она уткнулась лицом в колени Гейбриела. Ей приходилось бороться за каждый вдох, словно она тонула и никак не могла выбраться на поверхность.
О чем он только думал? Гейбриел ведь, в сущности, ничего не знал о том, что ей пришлось пережить. Он хотел, чтобы она почувствовала себя лучше, а не пала духом под грузом того, что сделал Биллингсгейт. Гейбриел продолжал сжимать Мадлен в объятиях, бормоча какой-то успокаивающий вздор и проклиная себя за глупость.
Наконец Мадлен перестала дрожать, а ее рыдания стихли.
Гейбриел убрал с ее лица прилипшие пряди волос. Он не хотел, чтобы она когда-либо вновь прошла через подобное.
— Достаточно, Мадлен. Ты просила не заговаривать об окончании аукциона, пока я не буду к этому готов. Так вот этот момент настал.
Мадлен резко выпрямилась.
Только не сейчас. Она совсем не готова выяснять отношения в эту минуту. Только не теперь, когда защищавшие ее сердце стены превратились в руины.
Одно дело подумать о завершении аукциона на вечеринке. Ведь она не высказала своих мыслей вслух, поэтому о них никто не узнал. Но сейчас Гейбриел просил, чтобы она озвучила свои дальнейшие намерения. Завершение аукциона будет равносильно признанию в собственных чувствах. И это признание в любви даст Гейбриелу самое мощное оружие, которое только можно придумать. Доверяла ли она ему настолько? Скоро все выяснится.
Мадлен чувствовала себя так, словно балансировала на краю пропасти. Прелесть полета возбуждала, но страх удара о дно был сильнее этого восхитительного предвкушения. Так было всегда.
Так стоили ли несколько минут счастья боли от удара?
— Мы все еще не знаем, кто убил Сьюзен. — Мадлен отказывалась прыгать в пропасть, пока не будет до конца уверена в своем решении. — Самый вероятный подозреваемый по-прежнему Биллингсгейт. Но даже если он ни при чем, остается шанс, что убийца кто-то из моих поклонников. Ведь Биллингсгейт был на маскараде. К тому же, если я продолжу аукцион, мы, возможно, узнаем что-то новое.
— И дадим убийце возможность вновь совершить на тебя нападение. Я не такой дурак, чтобы допустить это! Да, некоторые подозреваемые вышли из игры, но сейчас у меня гораздо больше улик, чем раньше. И все благодаря тебе.
— Я выслежу его.
Мадлен отстранилась, потому что хотела видеть лицо Гейбриела.
— И как ты намереваешься прекратить аукцион.
Гейбриел сдвинул брови.
— Поскольку мои доводы не возымели действия, я отведу тебя к первому попавшемуся священнику и женюсь на тебе.
Мадлен подозревала, что похожа сейчас на сову — настолько круглыми были ее глаза, — но поделать с собой ничего не могла. Ее сердце билось о грудную клетку с громким стуком. А может, звук казался ей громким, потому что шумом отдавался в ушах? И в щеках. И в пальцах. Все ее тело пульсировало пугающей смесью надежды, радости и удовольствия. Но даже это не могло заставить ее забыть о выработанной с годами осторожности.
— Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, с трудом вымолвила Мадлен. — И матерью твоих детей.
— Потому что тогда я буду твердо уверен, что тебе ничто не угрожает.
Не на такой ответ надеялась Мадлен.
Но Гейбриел судорожно вздохнул и провел рукой по волосам.
— А еще потому, что ты завладела моими мыслями так, что я не могу думать ни о чем другом. Потому что я ценю твой ум и доброту. Потому что мне нравится, как вздрагивают твои брови, когда ты чем-то удивлена. — Гейбриел провел кончиком пальца по бровям Мадлен. — Нравится твоя привычка противоречить мне во всем. А еще меня восхищает твоя смелость, с которой ты защищала свою страну.
— Я делала это небескорыстно. Мне приходилось спасать собственную жизнь. — Мадлен чувствовала необходимость откровенно поведать об этом. Ей нужно отговорить Гейбриела от женитьбы на ней ради его же блага.
— Ты могла бы исчезнуть после первого же задания и никогда не возвращаться. Но ты не пошла на это.
— Вместо этого я соблазняла мужчин.
— Ты делала это для того, чтобы выжить. Я бы не стал об этом сожалеть. — Гейбриел не дал Мадлен возможности возразить. — Я эгоистичное существо. Я не так состоятелен, как бы тебе хотелось, но не хочу ни с кем тебя делить. Мне непереносима сама мысль о том, что с тобой в постели окажется человек, который не видит в тебе ничего, кроме красивого лица и идеальной фигуры. А если честно, я даже мысли не допускаю, что тобой будет обладать кто-то другой.
Проникновенная речь Гейбриела прогнала один из страхов, поселившихся в душе Мадлен. Он был не таким, как его отец.
— Ты же говорил, что вообще не намерен жениться, — напомнила Мадлен.
— Моя сестра не смогла осуществить свою мечту о замужестве, потому что убийца лишил ее такой возможности. Но я не позволю ему лишить счастья и меня.
Гейбриел хотел ее. Даже ее темное прошлое не ослабило этого желания.
— Почему ты ушла с вечеринки незамеченной? — спросил Гейбриел.
Мадлен судорожно вздохнула. Сердце подсказывало ей ответ, которого она так боялась и вместе с тем так отчаянно желала.
Она любит Гейбриела.
Слова порхали в ее сознании подобно только что вылупившимся из кокона бабочкам — слишком хрупкие, чтобы быть произнесенными вслух.
Но и отрицать их она не могла.
— Я хотела быть с тобой, — прошептала Мадлен, а потом приблизила лицо к Гейбриелу. — Есть гораздо более простой способ положить конец аукциону. Мне будет нечего продавать, если я лишусь девственности.
Глава 31
Глухо зарычав, Гейбриел усадил Мадлен к себе на колени. Несмотря на собственнические объятия, его губы еле заметно коснулись ее губ.
Однако Мадлен была не в том настроении, чтобы сомневаться. Ей было необходимо, чтобы Гейбриел сделал ее своей. Необходимо было утонуть в его объятиях, прежде чем здравый смысл напомнит ей кучу причин, по которым она не должна этого делать.
Мадлен погрузила пальцы в короткие волосы Гейбриела в попытке прижать его к себе.
Однако тот и не подумал повиноваться.
— Ты уверена насчет аукциона? Сегодняшний вечер отнял у тебя много сил, возможно, ты не все продумала до конца.
Мадлен прикусила губу, медля с ответом, но, несмотря на то, что мышцы на его плечах напряглись, он не ответил на призыв.
Ему необходимо было услышать ответ Мадлен.
Девушка улыбнулась, ощутив робость и одновременно небывалую смелость.
— Уверена, что поступила верно.
Губы Гейбриела легонько коснулись губ Мадлен и тотчас же отстранились.
— Значит, ты выйдешь за меня?
«Да!» — хотелось закричать Мадлен.
Но едва только она сделает это, защитная стена, которую она выстроила вокруг своего сердца, окончательно падет. С языка Мадлен сорвалось саркастическое замечание.
— Не знаю. Существует множество причин, по которым я могу отменить аукцион.
Во взгляде Гейбриела вспыхнул гнев. В конце концов, пора прекращать эти словопрения.
Губы Гейбриела накрыли губы Мадлен в неистовом поцелуе. Они пробовали ее на вкус. Делали своей.
Язык молодого человека прошелся по ним, ища входа. Мадлен со стоном повиновалась, упиваясь терпким мужским вкусом. На этот раз он показался еще более опьяняющим. Мадлен думала, что теперь, когда чувство новизны немного притупилось, она сможет контролировать свои эмоции, но когда губы Гейбриела скользнули по ее шее, напряжение в ее теле начало расти с каждым новым поцелуем.
А еще губы мужчины предлагали успокоение и невероятно чувственную близость. Мадлен затихла, боясь лишиться этих совершенно новых и таких чудесных ощущений. Для женщины, постоянно жившей на эмоциональном подъеме, они казались слишком хрупкими.
Гейбриел отстранился и пальцем приподнял подбородок Мадлен.
— О чем ты думаешь?
Мадлен удивленно посмотрела на своего спутника.
— Я знаю, что твоя красота и очарование всегда будут вызывать восхищение других мужчин. — Гейбриел взял лицо Мадлен в ладони. — Но мне необходимо верить, что когда мы будем заниматься любовью, с твоих губ будет слетать только мое имя.
Мадлен стиснула зубы, чтобы не позволить очередному едкому замечанию сорваться с языка. Гейбриел заслуживал лучшего. И она могла дать ему это.
— Я твоя, Гейбриел. Я не хочу никого, кроме тебя. — В словах Мадлен прозвучало смешанное с отчаянием смущение. Но она все-таки произнесла их. Вот, что было важно.
— Так ты выйдешь за меня?
Мадлен набрала полную грудь воздуха и бросилась со скалы вниз головой.
— Да!
Мадлен успела заметить, как широкая улыбка осветила лицо Гейбриела, прежде чем он снова завладел ее губами. Его язык изучал глубины рта Мадлен, как если бы он хотел ощутить и навсегда запомнить ее вкус.
Палец Гейбриела нежно прошелся по груди Мадлен. До ее груди дотрагивались и раньше, но это прикосновение казалось совсем другим, ранее неизведанным. Даже там, у фонтана, оно не было таким же. Стена, защищавшая Мадлен все эти годы, рухнула.
Прикосновение Гейбриела казалось более проникновенным, чем остальные. Более правильным.
Губы молодого человека скользнули по кружевной кромке декольте, где тонкая алая ткань платья соприкасалась с кожей. Мадлен запрокинула голову. Прикосновения пальцев Гейбриела словно бы порождали молнии, а его поцелуи обжигали. Горячая волна, зародившаяся в животе Мадлен, медленно распространялась по всему телу, сопровождаемая чувственным удовольствием.
Экипаж остановился, и Гейбриел запечатлел на губах Мадлен неспешный, полный сожаления поцелуй.
— Наверное, не стоит шокировать твоих соседей.
Но Мадлен не могла его отпустить. А что, если он придет в себя и поймет, что совершил ошибку, сделав ей предложение? Этого она не перенесет. Ей хотелось продлить счастье хотя бы еще на несколько секунд.
— Почему бы и нет? Возможно, это последняя возможность шокировать кого-либо перед тем, как я стану скучной женой полицейского. Я…
— Ты считаешь, что жизнь со мной будет скучной. Гейбриел распахнул дверцу экипажа. Он не отрывал взгляда от Мадлен, когда пронес ее в дом мимо человека, приставленного ее охранять.
Лишь когда они проходили мимо дворецкого, Гейбриел поднял голову.
— Аукцион закончен, Кентербери.
В голосе дворецкого послышались довольные нотки.
— Давно пора, сэр.
Гейбриел поставил Мадлен на ноги возле кровати и отошел назад, боясь, что если останется рядом с ней немного дольше, то просто-напросто ее съест.
Мадлен же не двигалась с места, словно приносимая в жертву девственница. Только в ее глазах горел огонь страсти. Эта соблазнительная жертва не могла дождаться начала церемонии.
— Мадлен?
Девушка усмехнулась.
— Я стараюсь выглядеть респектабельно.
Гейбриел вопросительно вскинул бровь.
— Ну и как же респектабельная женщина ведет себя в постели?
— Я не совсем уверена, но слышала, что она должна страдать, пока ее супруг удовлетворяет свои естественные потребности.
Гейбриел поморщился, представив себе подобную картину. Он будет до конца жизни благодарить Всевышнего за то, что избежал подобной участи.
— Зачем же страдать?
Бравада Мадлен улетучилась, и девушка закусила губу.
— Я не знаю, смогу ли реагировать на происходящее, как респектабельная женщина.
Сердце Гейбриела сжалось при виде неуверенности, написанной на лице Мадлен. К черту разделяющее их пространство! И почему он решил, что для нее так будет лучше? Гейбриел заключил Мадлен в объятия, не желая ее больше отпускать ни на шаг.
— Ты страстная и податливая. Это часть тебя. И мне это очень нравится.
— В самом деле?
Читать бесплатно другие книги:
