Депутат в законе Деревянко Илья

Глава 5

Два последующих дня прошли без приключений, в обычном для Семенова режиме. Сам он с утра пораньше отправлялся в офис, жена и дети оставались дома. (Общую школу отпрыски бизнесмена не посещали. С ними занимались приходящие учителя.)

Приняв на себя руководство службой безопасности, я распределил обязанности так: один из секьюрити разъезжал повсюду со мной и Семеновым. Трое оставались в усадьбе, стеречь семью Валентина Михайловича, которой, по моему мнению, ничего особенного не угрожало. К слову сказать, означенные охранники были все той же, знакомой читателю четверкой. По условиям контракта они, оказывается, постоянно проживали вместе с работодателем и только изредка получали увольнение на сутки, повидаться с родными… В принципе я предпочел бы обойтись вовсе без напарника (являвшегося, по сути, дополнительной обузой). Однако один новый телохранитель вместо нескольких привычных вызвал бы недоумение у деловых партнеров Семенова. Посыпались бы ненужные вопросы. Поэтому я брал с собой в поездки Гену Ромова как наиболее боеспособного из имеющихся в наличии «быков». Поначалу я пытался вдолбить ему в голову некоторые стандартные поведенческие установки в случае внезапного нападения злоумышленников, но не добился сколько-нибудь ощутимых результатов. Умишком парень впрямь не блистал. (А может, педагог из меня хреновый?) Так или иначе я вскоре махнул на него рукой и ограничился тем, что заставил Ромова постоянно носить под одеждой бронежилет.

А к исходу третьего дня началось!

Около семи вечера мы втроем отправились из офиса домой. За рулем семеновского «Мерседеса» сидел Геннадий. Я устроился рядом с ним. Валентин Михайлович расположился позади. Ромов вел машину по обычному, наикратчайшему маршруту (проспект Космонавтов, поворот на Коломенский вал, а дальше – через Ситцевский переулок на Котляковское шоссе и прямиком до усадьбы). В ноябре смеркается рано, и город уже успел погрузиться в темноту, разгоняемую лишь жидким светом уличных фонарей. Столбик термометра опустился значительно ниже нулевой отметки. С угрюмого, сплошь затянутого облаками неба сыпались колючие крупинки мелкого снега…

У въезда в Ситцевский переулок Геннадий неожиданно затормозил. Дорогу преграждала свежевырытая яма, обнесенная веревочным ограждением с наспех намалеванной вывеской: «Ремонтные работы». Но… никаких рабочих-ремонтников в окрестностях не наблюдалось! Подступы к яме освещал мощный прожектор, а вдоль ограждения нетерпеливо расхаживали двое гаишников с автоматами наперевес, которым, по логике вещей, делать здесь было абсолютно нечего. Едва завидев нашу машину, один из них, с погонами лейтенанта, повелительно поднял полосатый жезл, дескать – «Стоять смирно!». Второй, с сержантскими лычками, украдкой передернул затвор «АКС-74-У».

«Похоже на засаду!» – подумал я, внимательно присматриваясь к лейтенанту, сразу показавшемуся мне чем-то знакомым. «Лицо овальное… лоб высокий… нос длинный, с горбинкой… карие глаза… острые скулы… слегка скошенный подбородок». Ба-а-а!!! Да это же Аркадий Пашаев! Тот самый подельник покойного Давыденко, с кем они похитили и убили журналиста Алексея Соломкина. А вот морда второго лжегаишника в фототеке полковника отсутствовала. Прав оказался Владимир Анатольевич, говоря о наличии киллерского резерва у депутата Бориса Одеждина!!! «Лейтенант» между тем деловито двинулся к «Мерседесу», жестом приказав нам обоим выйти из машины. «Сержант», держа палец на спусковом крючке, начал заходить с другой стороны. План их был предельно ясен. Под видом ментов выманить наружу телохранителей, расстрелять в упор, а затем похитить Семенова вместе с автомобилем и трупами охранников, на которых потом можно свалить вину за бесследное исчезновение бизнесмена. Украли, мол, шефа, волки позорные!..

– Не вздумай вылезать! – шепнул я Геннадию, уже потянувшемуся к дверной ручке. – Они не те, за кого себя выдают. По моей команде резко дашь задний ход. Понял?

Мгновенно побледневший Ромов неуверенно кивнул, а сообразительный Валентин Михайлович упал на пол и попробовал забиться под заднее сиденье.

– Эй вы, в «мерине[9] почему не выполняете приказ?! – гневно закричал Пашаев.

– Сейчас, командир, одну минутку. Только штаны подтяну! – опустив боковое стекло, громко ответил я, резко отворив дверцу, сбил с ног подошедшего почти вплотную «сержанта», выпрыгнул на припорошенный снежком асфальт и через капот выстрелил в голову мнимому «лейтенанту». С размозженным пулей черепом он кулем повалился на землю. Оглушенный, «сержант» потянулся к выроненному автомату, но я опередил его, всадив депутатскому мокрушнику пулю в лоб. Следующим выстрелом я погасил прожектор, и тут безлюдные прежде окрестности внезапно ожили. Причем самым нехорошим образом! Послышались разноголосые, злобные вопли. Захлопали беспорядочные выстрелы. Очевидно, пособники убиенных киллеров никак не ожидали подобного оборота событий. Тем не менее они умудрились доставить нам массу неприятностей. Одна из пуль долбанула меня в защищенную бронежилетом грудь и повалила навзничь, несколько изрешетили капот и выбили задние стекла «Мерседеса», а остальные продырявили шины. Новенький быстроходный автомобиль превратился в никчемную груду металла. Морщась от боли, я перевернулся на живот, подобрал автомат покойного «сержанта» и осмотрелся по сторонам. Судя по вспышкам, в нас стреляли из нижних окон старого, недавно выселенного дома.

Тщательно целясь, я дал по ним три короткие очереди. Пыл нападавших заметно поутих. Пальба на время прекратилась.

– Выбирайтесь из машины и ползком к ближайшей подворотне! – прохрипел я, обращаясь к Семенову с Ромовым. – Давайте в темпе! Пока нас конкретно не прижали!!!

Те послушались беспрекословно, но, едва они вывалились из продырявленного, дымящегося «мерса», огонь возобновился с новой силой.

– Быстрее! Быстрее! – поторопил я, расстреливая по окнам остаток магазина.

Геннадий вдруг дернулся, болезненно вскрикнул, но движения не прекратил. Я поднял пистолет, выбрал наугад один из зияющих чернотой проемов без рамы, и, когда там мелькнула чья-то смутная тень, плавно нажал спуск. Выстрел оказался удачным. Сперва из окна выпал длинный продолговатый предмет, похожий на винтовку, а потом – безжизненно свесилось по пояс широкоплечее тело. Товарищи убитого на секунду опешили, чем дали возможность коммерсанту с охранником благополучно достигнуть спасительной подворотни. «Слава богу», – с облегчением подумал я, мысленно перекрестился, поднялся на ноги и, петляя, словно заяц, бросился вслед за ними. Наемники депутата немедленно отреагировали ожесточенной стрельбой, мою левую ляжку ужалил огненный шмель, но этим, по счастью, и ограничилось.

Две с половиной секунды спустя я уже стоял в подворотне рядом с прижавшимися к стене Семеновым и Ромовым. Валентин Михайлович дрожал в крупном ознобе, а Геннадий беззвучно хватал ртом воздух, как вытащенная из воды рыба.

– В спину попали? – догадался я.

Ромов молча кивнул. На глазах секьюрити блестели слезы.

– Ничего страшного. У тебя под рубашкой броник. Не помрешь! – утешил я. – Мне вон тоже в грудину шарахнуло. Больно, блин! Ребра, наверное, сломаны. И ногу в придачу зацепило… А теперь хорош прохлаждаться! Надо сваливать отсюда, да поживей. Лечиться будем после!

С максимально возможной скоростью мы двинулись проходными дворами к проспекту Космонавтов. Подальше от места происшествия. Нас никто не преследовал. Вероятно, противник понес значительные потери, а может, лишился в перестрелке непосредственных руководителей операции. Так или иначе, они не захотели испытывать судьбу в темном лабиринте глухих дворов и двориков, где преимущество было на нашей стороне… Попутчики вели себя прилично, истерик не закатывали. Только Семенов давился частой, нервной икотой.

В последнем перед проспектом дворе я наконец позволил себе внимательно обследовать рану на ляжке. Она оказалась совсем не опасной, хотя и доставляла множество неприятных ощущений. Пуля прошла по касательной, выдрав небольшой клочок мяса, а плотно прилипшая к ране брючная ткань остановила кровотечение. В общем – повезло!

– Ну что же, будем ловить такси или частника, – завершив осмотр, сказал я. – Надеюсь, Валентин Михайлович, у вас имеются в кармане наличные?…

По прибытии в усадьбу я предоставил Семенова заботам квохчущей, как курица, жены, отправил Ромова отлеживаться в комнату, быстро продезинфицировал и перевязал свою царапину и тут же позвонил с мобильника Рябову.

Полковник, оказывается, давно ждал моего звонка.

– Ну, слава тебе господи, объявился!!! – подняв трубку после первого же гудка, облегченно выдохнул он. – Клиент цел?!

– Жив-здоров, если не считать нервного потрясения…

– А ты?!

– Слегка задета нога, да ребра кажись сломаны! – неохотно сознался я.

– Пуля в бронежилет? – уточнил Владимир Анатольевич.

– Верно, а вы что, успели побывать в Ситцевском переулке?

– Само собой, – проворчал шеф. – Выехали моментально, едва перехватили звонок по «02» от гражданки Кутько, сообщившей в милицию о яростной перестрелке вблизи ее дома и даже назвавшей номер «машины бандитов». Ваш то есть… На месте обнаружили изрешеченный пулями «Мерседес» Семенова и пять трупов депутатских боевиков. Двоих в милицейской форме возле автомобиля, троих – в выселенном доме. А кроме того – прорву стреляных гильз и многочисленные следы ног. Судя по всему, в засаде участвовало порядка восьми человек…

– Среди убитых опознали кого-нибудь, кроме Пашаева? – полюбопытствовал я.

– Да, некоего Антона Ковалева… Остальные трое нам неизвестны. В карманах – никаких документов. В настоящий момент пытаемся установить личности. – Только теперь я обратил внимание, что голос полковника звучит очень грустно и подавленно. Чуть ли не убито.

– Вы нездоровы, Владимир Анатольевич?! – обеспокоился я.

– Да нет, – вздохнул Рябов, – физически абсолютно здоров, но вот душевно… Думаю, тебе стоит знать! – после секундной паузы снова вздохнул он. – У нас возникли серьезные проблемы. «Спалились» люди, работавшие по Колдуну. Одного обнаружили сегодня утром на свалке, зверски истерзанного, с выжженной на спине пентаграммо[10] Другой бесследно исчез…

– Истерзанного КАК? – заинтересовался я.

– Свыше сотни ножевых ранений, но ни одно из них не смертельно. Бедняга скончался от потери крови. Уже у мертвого вскрыта грудная клетка и брюшная полость. Вырезаны сердце и печень, – начал устало перечислять полковник и вдруг спохватился. – А тебе зачем?

– Да вроде знакомый почерк, в частности звезда на спине, – задумчиво молвил я. – Нет, не мне лично! Ребята, помнится, рассказывали о каком-то расследовании в середине девяностых. Дело, если не ошибаюсь, называлось «Черная месса», и главному подозреваемому удалось тогда ускользнуть. Не он ли это объявился?! Вы, Владимир Анатольевич, поройтесь в служебных архивах. Может, отыщете чего-нибудь полезное…

– Ладно, пороюсь, – буркнул шеф. – А тебе завтра пришлю замену. Сломанные ребра – не шутка. Ты должен показаться врачу.

Я пробовал возражать, указывая на сложности, связанные с внедрением в окружение Семенова нового сотрудника. (Опять придется физиономии охранникам бить, да и вообще…) Однако полковник ничего не пожелал слушать.

– Запомни пароль – «розовая незабудка», – бросил на прощание он и повесил трубку.

«Так, так, значит, сменщик должен сказать «незабудка розовая», – положив мобильник в карман, подумал я. – При передаче пароля по телефону слова переставляются в обратном порядке. На случай, если разговор прослушивают те, кому не надо! Хитрость примитивная, но действенная. Одного «засланного» таким образом уже разоблачили. Кстати, личное изобретение Рябова. Используется исключительно у нас в отделе. Шеф, конечно же, не считает, будто мой мобильник на кнопк[11] Тогда бы он не выложил в трубку столь много закрытой информации! Просто полковник твердо следует собственной инструкции. Чисто по привычке…»

Я взглянул на часы. Начало второго ночи. Пора бы на боковую, но ребра сильно болят, да и нервишки, честно говоря, растрепаны. Ведь это лишь киношным суперменам все нипочем, а я – живой человек. «Эх-хе-хе! Придется таблетки глотать!» Порывшись в казенной аптечке, я обнаружил там обезболивающее, снотворное, принял солидные дозы того и другого, с кряхтением разделся, лег в постель и вскоре забылся тяжелым, нездоровым сном…

Глава 6

Я находился в каком-то сыром подземелье и висел на холодной каменной стене, намертво прикованный к ней не цепями, не кандалами, а толстой клейкой паутиной. Внизу, на грязном полу, копошились отвратительные твари-мутанты, нечто среднее между крысами и змеями. Они извивались скользкими кольцами, скрипели длинными зубами и хищно косили желтыми горящими глазами. В воздухе остро пахло разлагающимися трупами. (Самих покойников, впрочем, видно не было.) Так продолжалось бесконечно долго. Внезапно окружающую тишину бесцеремонно разорвал глухой рокот шаманского бубна. Гадкие мутанты мгновенно оживились, поднялись на кончики хвостов, словно балерины на цыпочки, и, издавая полушип-полуписк, начали извиваться в такт. Рокот между тем неумолимо нарастал, болезненно долбя по барабанным перепонкам.

Затем настырный бубен так же внезапно умолк, а в двух шагах от меня соткались из пустоты призрачные мужские фигуры с рожами отъявленных мерзавцев.

– Ты, капитан, влип конкретно!.. И умрешь лютой смертью!.. Если не покоришься Хозяину… Великому магу! – наперебой загалдели они.

– На редкость дешевый балаган! – усилием воли подавив мистический страх, презрительно фыркнул я. – Сначала идиотский бубен, потом вы, придурки!.. Вашему чертову Хозяину явно не хватает художественного воображения. Сам небось законченный кретин!

– Не смей обзываться, ничтожный червь!!! – злобно заорал тонкий дребезжащий фальцет. На месте призрачных мерзавцев возник высокий худой человек, с ног до головы закутанный в черный плащ.

– Отныне ты в полной моей власти! – тем же противным голосишком объявил он. – Не поклонишься – будешь разорван на куски. Вот, посмотри! – Тут он взмахнул бледной худой рукой с грязными ногтями. Подземелье заполнилось шелудивыми крылатыми собаками с безобразными головами, красными слюнявыми пастями и огромными острыми клыками.

– Взять его! – скомандовал писклявый маг.

Утробно рыча, свора адских псов по воздуху устремилась ко мне.

– Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежит от лица Его ненавидящий Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением и в веселии глаголющих: радуйся Пречестный и Животворящий Кресте Господень… – начал громко читать я православную молитву на отгон нечистой силы.

В следующий момент волшебная паутина сама собой разомкнулась, я мягко приземлился на ноги и значительно воспрял духом. Бесовские отродья напротив при первых же словах молитвы разом прекратили атаку, пришли в полнейшее замешательство и сбились в кучу, жалобно скуля.

– …Прогоняй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшего силу диаволю и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата… – набрав в грудь побольше воздуха (кстати, уже чистого, не пахнущего мертвечиной), продолжил я.

Крылатые собаки с пронзительным воем исчезли, а тощий маг рухнул, как подкошенный, и забился в судорогах на полу, слезливо причитая:

– Не надо больше! Прекрати!! Остановись!!!

– О Пречестный и Животворящий Кресте Господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь, – непреклонно закончил я.

Маг с воплем провалился в тартарары, своды зловещего подземелья рассыпались в прах, и остаток ночи прошел спокойно. Без какой-либо чертовщины…

Когда я проснулся – часы показывали девять утра. Сквозь незашторенные оконные стекла в комнату проникали робкие лучи неяркого ноябрьского солнца. За ночь снегопад, как видно, усилился, и теперь росшее под окном корявое дерево с остатками листвы было укутано красивым белым покрывалом. На карнизе расселись рядком нахохлившиеся воробьи. Сломанные ребра и раненая нога напоминали о себе ноющей тупой болью. Мотаться с подопечным бизнесменом по его коммерческим делам совершенно не хотелось. Решив узнать сегодняшний график работы, я связался по внутреннему телефону с дежурящим в караулке Задорожным и неожиданно услышал приятную новость. У нас, оказывается, выходной! Господин Семенов никуда не поедет, а будет укреплять расшатанные нервы посредством водных процедур в домашнем бассейне.

Облегченно вздохнув, я напился воды из графина, на законных основаниях проигнорировал обычную утреннюю зарядку, уселся на кровати, проанализировал подробности недавнего сна и пришел к выводу: похоже, меня пытались загипнотизировать на расстоянии при посредстве электронного пси-генератора, о котором я читал в одной редкой документальной книг[12]

Однако вовремя произнесенная православная молитва полностью разрушила их план[13]

Ба-а-а!! Да не тот ли это самый Колдун постарался?! Весьма возможно!!! Тем паче тип из сна тоже назывался «Великим магом».

Позвонив полковнику, я поделился с ним собственными соображениями на сей счет и заодно сообщил о «выходном» у подопечного коммерсанта.

– Хорошо, дожидайся сменщика в усадьбе, – сказал в ответ Рябов. – А по поводу пси-генератора… Гм, вполне допускаю! Он, между прочим, фигурирует в деле «Черная месса». Кстати, спасибо за ценный совет. В архиве мои люди много чего интересного откопали! Вернешься в город – расскажу подробности!

Завершив беседу с шефом, я умылся, почистил зубы, с грехом пополам оделся, положил в карман упаковку обезболивающего, прихрамывая, спустился на кухню и попросил заварить большую кружку чая с травами.

– Мог бы просто позвонить, – усмехнулся добродушный, румяный повар Михалыч. – Куда тебе расхаживать после вчерашнего?! Перелом ребер – штука крайне неприятная! Ромов – тот вообще лежит пластом на животе, стонет, охает и требует вызвать «Скорую помощь». Короче, возвращайся обратно в комнату, приляг, расслабься, отдохни. А чай – горничная принесет!

Последовав этому мудрому совету, я проглотил очередную порцию обезболивающего, растянулся на кровати и от нечего делать принялся смотреть первую попавшуюся телепередачу…

Около одиннадцати в усадьбе появилась затребованная Геннадием «Скорая» и увезла охранника в больницу. А в начале первого в комнату ко мне бочком протиснулся Николай Задорожный.

– Там к тебе мужик пришел. Типа сменщик, – густым басом сообщил он, – велел передать: «Розовая незабудка». Говорит – ты поймешь!

– Прямо так и сказал?! – напрягся я. – А может, наоборот: «Незабудка розовая»?

– Ты чо, меня, за тупого держишь? – обиженно надулся Николай. – Последовательность слов я хорошо запомнил!

«От блин горелый! – мысленно ругнулся я. – Выходит, мой мобильник на прослушке! Интересно, с каких пор? И почему? Как давно раскусили?! Н-да уж! Невзирая на скверное самочувствие, придется брать «сменщика» живьем. Пускай ответит на эти вопросы, а также разъяснит – куда они подевали моего настоящего коллегу!»

– Где он сейчас? – вслух спросил я.

– Внизу, в холле ждет, – безмятежно отозвался секьюрити.

– Вооружен?!

– Не знаю, не проверял, – равнодушно пожал плечами Задорожный.

«Час от часу не легче! – со злостью подумал я. – С эдакими лохами приходится работать!!! Хотя… в данном случае парень не виноват. Он же не знает ни о моей фээсбэшной ипостаси, ни тем более о полковничьих хитростях с паролем!»

– Помоги надеть бронежилет, – попросил я охранника.

– Зачем? – недоуменно вытаращился тот. – Неужто собственным друзьям не доверяешь?!

– Друзьям, говоришь? – окрысился я. – А ты у него, по крайней мере, документы спросил? Нет? Вот и помалкивай в тряпочку! Переданные тобой слова настоящий сменщик должен был произнести в обратном порядке!

– Значит… значит, – стремительно бледнея, залопотал Задорожный.

– Именно! – хмуро подтвердил я. – Внизу торчит очередной «ряженый». Вроде вчерашних лжементов, о которых тебе наверняка рассказал Ромов… Да не трясись ты так! Разберусь с ублюдком без твоей помощи. Главное – не мешай!..

Натянув бронежилет, я сунул за пояс брюк пистолет, набросил кожаную куртку и, нарочито сильно ковыляя, спустился по лестнице на первый этаж. В пустынном холле, облокотившись спиной о декоративную резную колонну, стоял крепкий мужчина лет сорока, в длинном шерстяном пальто.

– Привет! – завидев меня, дружески улыбнулся он. – Пароль повторить?

– Ага, не повредит.

– «Розовая незабудка»! Правильно? – В глазах незнакомца на миг вспыхнули настороженные огоньки.

– Пра-а-авильно! – расплылся в дебильной улыбке я. – Все путем… Да, а чего шеф на словах передал?

– За воротами ждет машина с водителем. Та, на которой приехал я, – вновь заулыбался «ряженый». – Она отвезет тебя в город. Сначала на доклад к полковнику, потом – в больницу.

– Понятно, – состроил глубокомысленную мину я. – Доклад, дело святое. Без него – никак! Не положено по уставу.

«Сменщик» глянул на меня с плохо скрытым презрением. Видимо, решил, что имеет дело с круглым идиотом.

– Слышь, братуха, дай закурить! А то свои с утра закончились! – подковыливая к нему, заискивающе попросил я.

– Не курю! – отрезал «ряженый».

– Ну, хоть спички в карманах поищи! – приблизившись вплотную к депутатскому киллеру, я вдруг цепко ухватил его обеими руками за плечи, содрал пальто до локтей и мощно боднул головой в лицо. Из сломанного носа мужика обильно хлынула кровь, однако он не «поплыл», как я рассчитывал, а, грамотно вырвавшись из захвата, саданул меня коленом в низ живота. Уйдя разворотом корпуса с траектории удара, я ответил сокрушительным боковым в челюсть, но мнимый сменщик проворно присел, пропустив мой кулак над макушкой, и, выпрямляясь, врезал правым лоу-кико[14] точнехонько по раненой ноге. Стиснув зубы от боли, я непроизвольно отшатнулся назад. Воспользовавшись этим, «ряженый» быстро избавился от сковывавшего руки пальто. Дело начало принимать дурной оборот. Враг оказался умелым, опытным бойцом, подготовленным не хуже меня самого. Будучи здоров, я бы непременно померялся с ним силами, но сейчас… Стоило мне пропустить хоть один концентрированный удар в область сломанных ребер, и все! Сушите весла!!! Пришлось применить оружие. Выхватив из-за пояса пистолет, я дважды нажал спуск, целя по плечам. «Обезрученный» супостат грохнулся на пол и заорал благим матом.

– Живо аптечку сюда! – крикнул я испуганно выглядывающему из-за лестничных перил Задорожному. – Бегом в мою комнату, раздолбай! Она на журнальном столике, возле кровати!

Охранник с топотом умчался. И вскоре вернулся, бережно неся аптечку на вытянутых руках. Оголив раненого до пояса, я аккуратно перевязал ему плечи, тычком пистолетного дула заставил подняться на ноги и «ласково» сказал:

– Пошли в подвал, голуба. Покалякаем о том о сем… Будешь со мной откровенен – оставлю в живых. Более того – уколю промидоло[15] вызову врачей. Но если вздумаешь запираться – жилы из тебя, падла, вытяну, яйца на салат пошинкую… А потом – пристрелю как собаку! Кстати, прекрати орать, иначе зубы выбью!

Мужик поспешно прикусил язык и лишь давился задушенными стонами.

– Молодец. Соображаешь! – жестом велев Задорожному подобрать аптечку и одежду пленника, похвалил я последнего: – А теперь шагай ножками. Прямо до конца холла, налево и вниз по лестнице…

Глава 7

В подвале семеновского особняка располагались: спортзал, котельная, а также несколько небольших помещений, где хранились запчасти к обслуживающим дом системам жизнеобеспечения, садовый инвентарь, различные ремонтные принадлежности и т. п. Для проведения допроса я выбрал спортзал (давно не используемый, заросший пылью), спустил «ряженому» до колен штаны с трусам[16] усадил его голым задом на мраморный пол и, дождавшись, пока Задорожный принесет затребованный мной ящик со слесарным инструментом, отправил охранника к Семенову с короткой запиской: «Из дома – ни шагу! Телефонами не пользуйтесь, они на прослушке. Закончу с пленным – поговорим подробнее».

– Итак, приступим к процедурам, – когда шаги Николая затихли в отдалении, пробормотал я и, выразительно косясь на обнаженные гениталии «сменщика», извлек из ящика увесистые плоскогубцы.

– Э-э-э, парень, ты чего?! – забеспокоился он. – Я же того… не собираюсь запираться!

– Ой ли?! – с сомнением прищурился я.

– Матерью клянусь!

– Тогда представься, сукин сын!!!

– Герман… Герман Приходько! – На физиономии «ряженого» выступили мутные капли пота. Обезумевшие от страха и боли глаза не отрывались от плоскогубцев.

– Гм, ну предположим… – протянул я и оглушительно рявкнул: – На кого работаешь, гад?!

– На Семена Израилевича Заграева! – поспешно выпалил Приходько.

– На ко-о-о-го?! – опешил я.

– На Заграева, – упрямо повторил пленник.

– А прозвище у него есть? – догадался спросить я.

– Многие называют шефа Колдуном…

– Понятно! – облегченно вздохнул я и вдруг встрепенулся: – Шефа, говоришь?! А как же депутат от СПС Борис Одеждин?!

– С недавних пор он обычная марионетка в руках Семена Израилевича, – скривился Приходько, – хотя сам Одеждин по– прежнему считает себя «большим боссом»… Правда… истинное положение вещей известно немногим, – облизав запекшиеся губы, добавил он: – Шеф любит находиться в тени, а депутат Боря – отличная ширма!

– Ишь ты, удобно устроился «маг-волшебник», – усмехнулся я, – прямо как змея в норе! А Одеждин, значит, просто ширма. Плюс марионетка… При помощи пси-генератора оболванили?

– Да, действительно… Но откуда ты знаешь?! – искренне изумился пленник.

– Не твое собачье дело! – отрубил я. – Может, во сне увидел… А теперича перейдем к главному – куда подевался настоящий сменщик и как давно вы прослушиваете мой мобильник?..

Допрос продолжался около тридцати минут. Герман, явно опасаясь выставленного напоказ слесарного инструмента, молол языком, как пулемет. Общий смысл его многословной речи сводился к следующему. Телефон «поставили на кнопку» после неудачи с засадой у Ситцевского переулка. Заграев, оказывается, издали наблюдал за происходящим и сразу заподозрил во мне представителя спецслужб. Минувшей ночью он подъезжал на микроавтобусе к семеновской усадьбе (машину вел все тот же Герман) и пару часов работал с пси-генератором. На кого конкретно было направлено излучение, Приходько не знал. Шеф поручил ему стеречь подступы к автомобилю. Зато после сеанса Герман видел, как Колдун буквально истекал ядом в бессильной злобе, горько сожалел о перегоревшем генераторе, едва не валился с ног от изнеможения, а потом вовсе потерял сознание. Приходько доставил Семена Израилевича обратно на дачу депутата, где Колдун проживал постоянно и которая, между прочим, находилась всего в десяти километрах от особняка Семенова. К утру Заграев более– менее очухался, прослушал запись двух моих последних разговоров с полковником и приказал Приходько: первое – перехватить сменщика по пути к усадьбе. Второе – явиться в дом Семенова с паролем «Розовая незабудка». Третье – после моего ухода ликвидировать Валентина Михайловича вместе с семьей, прислугой и охраной. Сие массовое убийство собирались свалить на вашего покорного cлугу, которому полагалось «бесследно исчезнуть» в подвале одеждинской дачи.

В подручные Герману Колдун выделил некоего Якова Юровского и знакомого мне по полковничьей фототеке Александра Герасимова (последнего из названных Давыденко убийц, кто до сих пор оставался в живых). Выслушав инструкции шефа, Приходько с группой незамедлительно выдвинулся к особняку Семенова на двух джипах и устроил засаду на единственной дороге, ведущей от шоссе к усадьбе. Автомобиль сменщика они вычислили без особых проблем, поскольку тот имел глупость разъезжать на казенной «Волге» со спецномерами. Юровский из снайперской винтовки застрелил прапорщика-водителя, машина на полном ходу врезалась в придорожное дерево, и Приходько с Герасимовым сумели захватить оглушенного офицера живьем…

– Его имя, фамилия, звание! – прервал я на этом месте словоохотливого Германа.

– Капитан Васильев, Николай Андреевич, – дрожа губами, ответил прислужник Колдуна.

– Где он сейчас?!

– Герасимов отвез капитана к Семену Израилевичу. – Тут Приходько воровато опустил глаза.

– Зна-а-аю, чего ты, мразь, не договариваешь! – нехорошо усмехнулся я. – Твой чертов Колдун будет терзать Васильева, как других наших ребят, захваченных им ранее. Сцеженная до капли кровь, выжженная на спине пентаграмма, вырезанные сердце, печень… Признайся, сучий потрох, ты ведь принимал участие в подобных «развлечениях» шефа?! – Громко щелкнув в воздухе, плоскогубцы угрожающе приблизились к яйцам Германа.

– Нет! Нет! Нет! Нет! – лихорадочно зачастил обуянный ужасом убийца. – Не надо! Умоляю! Я не принимал! Даю честное, честное…

– Ага, честное пионерское, – презрительно фыркнул я. – Ладно, козел, не трясись. Назови точный адрес дачи Одеждина, а после – получишь обещанные уколы и будешь спокойно дожидаться прибытия врачей!..

– Так, так, ясно, – внимательно выслушав Приходько, сказал я и двумя прицельными выстрелами раздробил ему коленные чашечки. Подвал огласился жуткими, надрывными воплями.

– Извини. Маленькая предосторожность. Чтобы ты случайно не удрал в мое отсутствие, – миролюбиво пояснил я. – А обезболивающее – вот оно, пожалуйста! Капитан Корсаков слов на ветер не бросает!

Наложив на новые раны дополнительные повязки, я вколол пленнику предельно допустимое количество промидола, запихнул бесштанное тело в пустующую кладовку для спортинвентаря и запер дверь на наружный засов. Затем обшарил пальто Германа, обнаружил в карманах «стечкин» с глушителем, три запасных магазина, «Моторолку-190[17] довольно улыбнулся и, покинув спортзал, поднялся обратно в холл, уже не безлюдный, как час назад. Василий Уланов, ползая на четвереньках, старательно оттирал мокрой тряпкой кровь с пола. За ним издали наблюдал белый как мел Валентин Михайлович в купальном халате. По обе стороны от Семенова застыли истуканами Хомяков и Задорожный, не менее бледные, чем хозяин, с «ижами» на изготовку. Откуда-то с верхних этажей доносился захлебывающийся женский плач вперемежку с детскими рыданиями. Очевидно, семья коммерсанта, проведав о случившемся, впала в истерику.

– Оч-чередное п-покушение? – заикаясь, спросил Валентин Михайлович.

– Да. И на сей раз очень хитро организованное, – кивнул я. – Перехватив наш телефонный разговор с шефом, убийца явился в дом под видом моего сменщика. Даже пароль назвал… Не беспокойтесь. Он больше не представляет из себя ни малейшей опасности!

– Но как вы распознали подмену?! – пораженно воскликнул Семенов. – Ка-а-ак?!!

– Есть способы, – уклончиво ответил я, – но давайте не будем об этом! А теперь мне нужно связаться с руководством…

Отойдя подальше, я набрал на трофейной «Моторолле» номер полковника.

– Где тебя носит?! Почему телефон отключил? – вместо приветствия зарычал Рябов.

– Мой мобильник «на кнопке». Капитан Васильев попал в засаду, вместо него прибыл… – начал торопливо докладывать я, и тут внезапно в мембране наступила кладбищенская тишина, а на зеленом табло высветилось название сети «Bee Line».

Досадливо ругнувшись, я нажал «звездочку», «102», «решетку» и кнопку «вызов».

– Сумма на счете 00. 00. USD, – сообщила появившаяся на табло надпись. Оказывается, чертов мокрушник просто-напросто забыл приобрести новую карту! А старая закончилась. В самый неподходящий момент! Несколько секунд я осмысливал сложившуюся ситуацию. Итак, мой собственный мобильник прослушивается, все остальные телефоны в доме наверняка тоже, а у единственного «чистого» совсем некстати опустел счет. Запасной карточки «Bee Line» у меня не было, а спрашивать таковую у Семенова даже не имело смысла. Коммерсант пользовался услугами сети MTS. Между тем время поджимало! Надо срочно выручать незадачливого коллегу, пока до смерти не замучили. С них станется! И одновременно известить Рябова о произошедшем, а также передать ему в руки разговорчивого, много знающего Германа. То бишь «и рыбку съесть, и на трамвае прокатиться».

Если заняться вплотную только второй частью задачи, капитан Васильев вряд ли доживет до приезда освободителей. Если в одиночку первой – можно запросто башки лишиться… Ну что же, ничего не поделаешь. Придется в очередной раз рискнуть!

Приняв решение, я вынул из нагрудного кармана ручку, блокнот, написал записку Рябову, вырвал листок, подошел к коммерсанту, вкратце обрисовал обстановку и сказал:

– Вы должны где-то раздобыть карточку «Bee Line», «заправить» деньгами «Мотороллу», позвонить с нее Владимиру Анатольевичу и внятно зачитать этот текст. – Я протянул Семенову мобильник Приходько вместе со своей запиской. – Другими телефонами пользоваться нельзя. Иначе вместо наших людей сюда припрутся очередные убийцы, – добавил я, направляясь к дверям, и уже на пороге, спохватился: – Да, еще! Начинайте действовать, лишь когда услышите мой условный сигнал: два длинных автомобильных гудка, два – коротких. Понятно?!

– Да, да, естественно! – поспешно закивал головой Валентин Михайлович. – Не сомневайтесь, Дмитрий! Исполню как надо. И… огромное вам спасибо, за все!!!

Глава 8

Яков Юровский – низкорослый рыжий тип с жабьим лицом – нетерпеливо переминался с ноги на ногу около громоздкого черного джипа с тонированными стеклами. Видимо, устал ждать «смены караула».

– Чо так долго, капитан?! – завидев меня, возмутился он. – Совсем оборзел?! Начальство тебя по головке не погладит!!!

– А в гробу я видал всякое там, и-ик, начальство! – пьяно раскачиваясь в двадцати метрах от машины, заявил я. – Похмелиться спокойно не дадут, су-у-уки рваные! Слышь, земеля, и-ик, в твоей тачке выпить не найдется?!

– Обязательно найдется! – погано ухмыльнулся Юровский. – Полная фляжка коньяка! Залазь, раздавишь по дороге! – Он приглашающе распахнул дверцу джипа. На заднем сиденье смутно просматривалась снайперская винтовка в чехле. Та самая, из которой застрелили нашего прапорщика.

– Но стакан у меня собственный, пер-р-рсональный! – продолжая раскачиваться на прежнем месте, вызывающим тоном сообщил я. – Из чужих пр… принципиально не пью, и-ик. Бр-брезгую! Вдруг ты пидер, а? Тогда мне и сидеть с тобой рядом, и-ик, западло!

Последние две фразы здорово обозлили подручного Колдуна. (Может, за живое задели?) Жабья физиономия перекосилась в бешеной гримасе, в блеклых глазках загорелась ненависть.

– Ща-а-ас, пьянь прогорклая, я тя научу хорошим манерам! – по-гадючьи прошипел он и, вынимая из кобуры пистолет, решительно зашагал в мою сторону. Когда убийца удалился от машины на достаточное расстояние, я выхватил из-под куртки «стечкин» и короткой очередью снес ему половину черепа. Отброшенный назад труп Юровского с силой впечатался спиной в грязный снег и по ходу забрызгал ошметками мозгов изрядное пространство вокруг себя.

Ни одна из выпущенных мною пуль джип не задела. Кстати, исключительно ради этого я и разыграл вышеописанную комедию. Для выполнения задуманного мне был нужен целый, абсолютно исправный автомобиль. И по возможности не испачканный, особенно изнутри! Я не чистоплюй, но трястись десять километров по ухабистым проселкам, сидя в луже чужой крови, извините, не стану. Если, конечно, есть другой выбор…

Забрав у покойного Юровского пистолет Макарова, я устроился на водительском кресле джипа, повернул торчавший в замке ключ зажигания, подал клаксоном обещанный коммерсанту сигнал, сверился с найденной в «бардачке» картой здешнего района и на предельно возможной скорости погнал машину к даче Бориса Одеждина…

Депутатская «дача» представляла собой роскошный пятиэтажный особняк, обнесенный высоким забором с колючей проволокой. Располагалась она на отшибе от местных элитных застроек, посреди огромной поляны, варварски вырубленной в девственном хвойном лесу. От ближайшей проселочной дороги к воротам вела широкая заасфальтированная просека, но почему-то не прямая, а делавшая резкий поворот под прямым углом в ста пятидесяти метрах от забора. Обнаружив этот поворот (на карте не отмеченный), я тихо порадовался (ну, будто специально для меня приготовили!!!). Оставил за ним джип с незаглушенным мотором и, раздирая в кровь ладони, вскарабкался на вершину большой старой сосны. Отсюда открывался прекрасный вид на внутреннее устройство усадьбы.

Двое охранников в стеклянной будке у бронированных ворот… различные, хозяйственные постройки… чистенькая, выложенная мраморными плитками пешеходная дорожка от ворот к крыльцу… рядом, через разделительную полосу, гораздо более широкая дорога для автотранспорта, заканчивающаяся у въезда в подземный гараж… Крытый теннисный корт… ухоженный декоративный кустарник… аккуратные маленькие елочки… Ага, вот оно!!! Метрах в пятидесяти от дома стояла внушительных размеров цистерна с грозной надписью: «Огнеопасно». Что именно в ней хранилось и зачем – я не представлял, но сама надпись внушила мне определенные надежды. Завершив осмотр, я начал спускаться вниз, и, когда достиг подножия сосны, в голове уже созрел конкретный план дальнейших действий. Усевшись за руль, я неторопливо подъехал к воротам усадьбы и коротко посигналил. На джип моментально нацелились объекты двух видеокамер, но разглядеть мое лицо сквозь тонированные стекла секьюрити, по счастью, не могли, а номера машины были им хорошо знакомы. Спустя короткий промежуток времени заработал зуммер и тяжелые створки ворот медленно распахнулись. Въехав во двор, я заметил, как охранники, покинув будку, деловито приближаются ко мне с карабинами «сайга» в руках. То ли порядок был таков, то ли заподозрили неладное. Достав «стечкин», я нажал кнопку, опускающую боковое стекло, и, не давая пса[18] опомниться, чуть ли не в упор расстрелял обоих. Ворота так и остались открытыми.

Далее счет пошел на секунды. Развернув автомобиль «носом» к заветной цистерне, я жестко зафиксировал баранку винтовкой покойного Юровского, распахнул дверцу, до отказа выжал газ, на полном ходу вывалился из салона, рефлекторно проделал необходимую в таких случаях страховку и, удачно приземлившись, втянул голову в плечи и широко разинул рот. Мой авантюрный план сработал безотказно. Смяв елочки с кустарником, джип вихрем пронесся к цистерне, с разгону врезался в нее и… «Ба-а-ба-ах!!!» – прогремел оглушительный взрыв. В небо поднялся столб чадящего пламени, по двору засвистели крупные осколки железа. Посыпались выбитые ударной волной оконные стекла особняка. Внутри дома начался переполох, послышались недоуменно-испуганные крики, а из дверей бестолково выскочили пятеро вооруженных мужчин. Судя по растерянным физиономиям, они явно не понимали, что им нужно делать и откуда вдруг свалилась эдакая напасть! Приняв упор для стрельбы лежа, я длинной, прицельной очередью уложил наповал всех пятерых, вставил в «стечкин» новый магазин, вскочил на ноги и, пригнувшись, устремился к особняку, на бегу ощупывая одежду. Конфискованный у Юровского «макаров» благополучно покоился в нагрудном кармане куртки, а вот мой собственный ствол бесследно исчез. Очевидно, выпал в процессе десантирования из джипа. С разбегу вломившись на первый этаж, я очутился в просторном, шикарно отделанном холле и… едва не столкнулся с Борисом Наумовичем Одеждиным, облаченным в цветастый домашний халат. Внешний вид депутата выдавал сильнейшее нервное потрясение, граничащее с умопомешательством. Мясистая рожа взмокла от пота, редкие волосы на голове слиплись, очки сползли на угреватый нос, маслянистые глаза безумно пучились, толстые губы ходили ходуном, конечности тряслись, отвислое брюхо мелко подрагивало… Рядом торчал здоровенный, чем-то знакомый тип с автоматом через плечо. «Лицо круглое… волосы темные, короткие… лоб средний… брови дугообразные… глаза зеленовато-желтые… нос короткий, крючком… Александр Герасимов! Последний из знакомых иуды Давыденко!!!» – молнией сверкнуло у меня в памяти.

– На! – с размаху треснул я мокрушника рукоятью «стечкина». Удар пришелся точно в висок. Противно хрустнула черепная кость. Не издав ни звука, Герасимов рухнул на мозаичный пол, а Одеждин даже не шелохнулся, продолжая молча трястись и портить воздух. Пришлось привести его в чувство хлесткой пощечиной. Борис Наумович пошатнулся и часто захлопал кургузыми ресницами. Взгляд народного избранника прояснился, приобрел осмысленное выражение.

– Где захваченный сегодня офицер ФСБ?! – сунув ему под нос дуло пистолета, свирепо рявкнул я. – Говори, тварь! Иначе мозги вышибу!

– В… в подвале! С… с Семеном Израилевичем! – жалобно проблеял депутат.

– Веди, гнида!!!

Борис Наумович послушно засеменил пухлыми ножками по направлению к одной из выходящих в холл дверей.

Не снимая пальца со спускового крючка, я следовал позади и периодически подталкивал Одеждина стволом в спину. Минут через пять, спустившись по длинной каменной лестнице, он вывел меня на полукруглую, средних размеров террасу, обнесенную деревянными перилами. Четырьмя метрами ниже простиралось мрачное сырое подземелье, освещенное зыбким светом множества смоляных факелов. Прямо напротив террасы висел на стене раздетый догола капитан Васильев с кляпом во рту. Руки капитана были завернуты за спину и привязаны к вделанному в стену железному крюку. Под ногами стояла пустая оцинкованная ванночка. Рядом с ней возвышался покрытый темной тканью стол, на котором лежали штук десять обоюдоострых кинжалов. Васильев пребывал в сознании, но на происходящее никак не реагировал. (Видимо, находился под воздействием психотропных препаратов.) Между тем реагировать было на что!!! Вдоль стены суетливо расхаживал взад-вперед высокий худой тип в черном плаще до пят и неразборчиво бормотал под нос какие-то слова. Надо полагать, читал заклинания.

– И смерть их пусть будет при заткнутом рте, как у животного, которое умирает без голоса и речи[19] – неожиданно воскликнул он тонким дребезжащим фальцетом.

Тощая бледная рука с грязными ногтями проворно ухватила со стола один из кинжалов.

– Заграев, прекращай немедленно! Ты арестован! – громко сказал я, прикрываясь Одеждиным, словно щитом. – Брось нож, положи ладони на затылок, прислонись мордой к стене… Тогда останешься в живых!

Колдун обернулся и проворно приставил лезвие кинжала к сонной артерии Николая Васильева.

– А-а-а, капитан Корсаков! Явился не запылился!! – расплывшись в желтозубой ухмылке, пропищал он. – Ну что ж, полюбуйся на дело рук своих!

– Чего ты мелешь, бесовское отродье?! – возмутился я. – Совсем с катушек съехал?!

– Ничего подобного! – по-обезьяньи хихикнув, возразил Заграев. – В скорой смерти «бедного Коли» виноват ты. Да, да, именно так, проклятый христианин! Если бы минувшей ночью ты поддался гипнозу, то не возникло бы необходимости устраивать всю эту заморочку с подменой сменщика. Тебе бы вложили в подсознание определенную программу, и к настоящему моменту ты бы уже прикончил господина Семенова вместе с женой, детьми и остальными домочадцами. А потом моментально бы застрелился сам! Капитан же Васильев (выдранный, между прочим из отгула) никуда бы сегодня из Н-ска не выезжал! Пил бы себе пиво, смотрел футбол по телевизору… Однако благодаря твоему упрямству он висит здесь на стене, приготовленный к закланию кошерны[20] способом! Хи-хи-хи!!! Хи-хи-хи!!! Хи-хи-хи!!!

У меня аж дух перехватило от столь чудовищной, воистину дьявольской наглости.

Впрочем, мое замешательство продолжалось недолго. Не более секунды. «У прислужника сатаны и логика соответствующая, под стать хозяину», – мысленно рассудил я, а вслух предложил:

– Слышь, урод, давай меняться! Ты мне капитана, я тебе – депутата!

– На хрена он теперь нужен?! – прекратив хихикать, злобно взвизгнул Колдун. – Раньше, да, раньше депутатишка был полезен. Развернул прибыльный подпольный бизнес, сколотил солидный капитал, который после обработки Бори пси-генератором перешел в мою единоличную собственность. Сам генератор, кстати, тоже построен на его деньги. Став зомби примерно с месяц назад, он тем не менее продолжал служить великолепным, надежным прикрытием. Кроме того, я активно использовал обширные связи Одеждина и с чеченской диаспорой, и с криминальными структурами, и с «правозащитными» организациями… В общем – жил не тужил. Но сейчас… сейчас вы, суки фээсбэшные, буквально сели мне на хвост! Дело «Черная месса» из архива подняли… И пси-генератор из-за тебя, гада, сгорел… Ух, трам-тарарам!!! – Семен Израилевич длинно, изощренно выматерился. – Я не собираюсь дожидаться ареста и сегодня же сматываюсь из города. Вот только принесу Князьям Тьмы подобающую жертву! – закончив сквернословить, подытожил он.

– Блефуешь, сволочь! Без депутатской помощи тебе далеко не уйти. Кишка тонка, – резко заявил я.

– Ошибаешься, мальчишка! Ой, ну до чего ж ты наивен! – пискляво рассмеялся Колдун. – И вот, пожалуйста, получи подтверждение!!! – Тут он внезапно метнул кинжал, вонзившийся по самую рукоять в сердце Одеждина. Дергаясь в агонии, Борис Наумович повалился назад, подмяв меня под себя своей широкой жирной тушей.

Когда я выбрался из-под трупа списанного со счетов зомби, Заграев, взяв со стола новый кинжал, уже заносил руку над безучастным Васильевым. Скрипнув зубами, я поспешно выстрелил Колдуну в голову, но в последний момент кто-то тяжелый запрыгнул мне на спину, одновременно рубанув ребром ладони по правой кисти и сдавив шею профессиональным удушающим зажимом. В результате пуля пролетела мимо цели, «стечкин», со стуком ударившись о перила, полетел вниз в подземелье, а сам я, хрипя от удушья, невольно опустился на четвереньки. Противник незамедлительно присоединил к захвату вторую конечность. В ушах у меня загудели колокола, в глазах потемнело.

Тем временем чертов Колдун, отвлекшись от висящего на стене тела, подобрал мой пистолет и вновь разразился омерзительным смехом.

– Получится не одна, а две жертвы за раз! – злорадно верещал он. – Неужели ты, болван, вообразил, будто угробил всех моих людей?! Не-е-ет, Дима! В запасе остался верный слуга Ромик, мастер спорта по дзюдо, который подоспел очень кстати! Ща-а-ас, капитан, тебя скрутят, как щенка, да вздернут на крюк рядом с коллегой! Хи-хи!!! Хи– хи!!! Хи-хи!!!

«Ну, это мы еще поглядим!» – яростно подумал я, вместе с вцепившимся в глотку дзюдоистом опрокинулся на спину, ухватил Ромика обеими руками за рукава и при помощи ног провел полузабытый современными борцами, но весьма эффектный контрприем под названием «ущемление икрокожной мышцы против двойного удушения в партере сзади».

Взвывший от боли мастер спорта моментально очутился подо мной и, получив локтем сверху в переносицу, погрузился в глубокий нокаут. Добавив ему для верности кулаком по виску, я вытащил из-за пазухи трофейный «макаров», хрипло дыша, поднялся на ноги, прицелился в расплывающуюся перед глазами длинную фигуру в плаще до пят и вялым пальцем трижды нажал спусковой крючок. По причине моего паршивого самочувствия цели достигла лишь одна из трех пуль, а Семен Заграев, прежде чем подохнуть, успел огрызнуться короткой очередью из «стечкина», попавшей, впрочем, не в вашего покорного слугу, а в распростертые на террасе тела Одеждина и Ромика.

– Прекратить стрельбу! Бросай оружие! – вдруг закричали с лестницы грозные голоса.

Медленно обернувшись, я увидел двух бойцов спецназа в соответствующем прикиде, целящихся в меня из «валов». Позади них вырисовывалось из полумрака озабоченное лицо полковника Рябова.

– Хамят, салабоны. Над больным человеком куражатся, – игнорируя спецназовцев, пожаловался я шефу.

– Опустить стволы. Он наш сотрудник! – властно распорядился Владимир Анатольевич.

– Так-то лучше, а то могу в репу зарядить. Запросто, – пробормотал я, пошатнулся и… провалился в бездонную, черную пропасть…

ЭПИЛОГ

Две недели спустя

За окном светило полуденное солнце. Палата пахла лекарствами и апельсинами, а белый халат Рябова – чуть-чуть крахмалом. Уже в который раз после удачно проведенной операции я предавался заслуженному отдыху на больничной койке.

– Ребята говорили, будто дело Одеждина проходило под кодовым названием «Депутат в законе». Это правда? – лениво покосившись на огромный букет роз (очередное подношение жены Васильева), спросил я.

– Ага, правда, – утвердительно кивнул полковник.

– Тоже мне, «в законе»! – насмешливо фыркнул я. – Внешнего понту, конечно, навалом, а на практике – марионетка, зомби!

– Кто же знал, – пожал плечами шеф, – а впрочем… подобное встречается сплошь и рядом! Многие «сильные мира сего» при ближайшем рассмотрении оказываются обыкновенными куклами, которых закулисный хозяин умело дергает за невидимые нити. – Рябов вынул из кармана распечатанную пачку сигарет, предложил одну мне, другую закурил сам и неожиданно брякнул: – Сегодня утром генерал Марков подписал все необходимые бумаги о представлении тебя к званию «Герой России».

– Че-е-е-е-го-о-о?! – ошалело вытаращился я. – С какой стати?!

– Ну-ну, Дима, не скромничай! – улыбнулся полковник. – Сам знаешь, с какой! Обычно ты оставляешь за собой только штабеля трупов, а на сей раз сберег для нас живого свидетеля! Случай, прямо скажу, уникальный, заслуживающий особого поощрения!

– Понятно. Издеваетесь, – насупился я.