Последнее обещание плюща Мур Лина

Глава 6

Когда я была маленькой, то обожала затёртую чёрно-белую фотографию, где была изображена вся наша семья. Я гладила лицо мамы и прятала в своём шкафу снимок, чтобы папа никогда не узнал, как мне её не хватает. Однажды у меня первый раз пошли месячные и мне было безумно стыдно объяснить это папе, как и попросить купить прокладки. Мне пришлось использовать одну из набора для девочек, который нам выдали в подарок на уроке полового созревания и этого было мало. Очень мало. Я плакала от унижения и мне хотелось спросить маму, что мне делать дальше. Но фотография ответить не могла. Я смотрела и смотрела в её овальное лицо и улыбающиеся губы. Я хотела иметь такую же подтянутую и стройную фигуру, как у неё в том же возрасте. И я хотела просто узнать больше о том, что такое быть женщиной. Не нужно говорить, что мой папа, когда увидел кровавое пятно на моих домашних штанах, был в панике и повёл себя не так, как должен был. Он обзвонил всех своих коллег с вопросом: «Что ему делать?», а я горько плакала и сгорала от стыда. Казалось, что хуже того дня, когда ко мне приехали пять незнакомых женщин и начали наперебой объяснять, как мне справиться с менструацией, болит ли у меня что-то, закидали меня пачками разных фирм прокладок и даже настаивали, чтобы я им показала, быть не могло. Нет. Оказывается, могло.

И вот сейчас я смотрю в то же самое лицо, что и на той фотографии, но постаревшее, хотя морщин у этой женщины не так много. Она такая же высокая, стройная и подтянутая, одетая до сих пор в рабочую форму. Её глаза, цвета болота с дерьмом, как у меня, начинают блестеть от подступающих слёз. А у меня внутри тайфун из обиды, боли и отчаянного желания кричать на неё. Но я стою ровно, гордо задрав подбородок и слёз нет.

– Доченька. Айви, моя прекрасная Айви, – шепчет она, делая шаг ко мне. Она раскидывает руки, словно ожидая, что я в них упаду и всё будет хорошо. Нет. Я не двигаюсь даже. Не так решаются проблемы. Не объятиями. Двадцать лет не заменят фальшивые слёзы.

– Хм, здравствуй, – сухо киваю ей. Плечи этой женщины сникают, и она опускает руки. Брат печально бросает на меня взгляд и умоляет им не быть такой жестокой. А ко мне она не была жестокой?

– Ты стала такой красивой. Так похожа на отца, – тихо говорит она.

– Нет, во мне ничего нет от отца, кроме выбора одного направления в профессии. Я похожа на тебя, – горько усмехаюсь и качаю головой.

Повисает неловкая пауза. Я отвожу взгляд в сторону, потому что не могу смотреть больше на неё. Не могу.

– Мне нужны ответы. Почему ты бросила меня? Что тебе сейчас надо от меня? Ты не нашла ни одной свободной минуты, чтобы позвонить мне? Тебе не стыдно за то, что ты вышвырнула нас с отцом из своей жизни и запретила брату узнать нас? – Довольно резко спрашиваю её. Снова смотрю в эти глаза. Своих же глаза. Мне больно. Мне так больно в груди. Моё сердце разбивается на части оттого, что я простить не могу. Я виню её во всём. Только её, ведь она мать. Она должна была проявить инициативу.

Брат охает, а она отшатывается, словно я ударила её.

– Айви… – выдыхает она и быстро вытирает слезу. Одну чёртову слезу. Не потоп. Не целую реку. Одну!

– Так ответишь? Я приехала сюда только для того, чтобы узнать о причинах твоего решения, и только. – Я очень жестока к ней. Я это понимаю, но я не могу сейчас справиться с эмоциями и говорить с ней в другом тоне.

– Я… да, я… хорошо, – мямлит она и опускается на диван.

– Может быть, я принесу чай? Хотите чай? Я ещё привёз пирожных. Ты должна их попробовать, Айви. Это изумительные корзиночки с заварным кремом и джемом, – натянуто улыбаясь, предлагает брат.

– Да, с удовольствием, – отвечаю ему улыбкой и киваю.

– Отлично, вы пока… говорите, а я поставлю чайник.

Брат сбегает из комнаты, в которой стало очень душно. Воздух даже потрескивает между нами с ней. Мы сидим на приличном расстоянии друг от друга. И это расстояние никогда не изменится.

– Я знала, что наступит тот день, когда мне придётся говорить об этом. Но это сложно, Айви. Сложно, потому что я совершила много ошибок. Я извиняюсь за них перед тобой, но я делала всё, ради тебя. Я хотела, чтобы у тебя была нормальная жизнь…

– Нормальная? Наверное, в твоём представлении нормальная это знать наверняка, что тебя вышвырнули из этой же нормальной жизни и выстроили целый забор перед тобой, посадили злую собаку и натянули колючую проволоку, – едко перебиваю её.

Она тяжело вздыхает и сжимает руки на коленях в замок.

– Нормальная – значит не здесь. Не в этом месте. Ты была очень активным ребёнком. Жутко активным. Твой отец должен был двигаться дальше, и я не могла запретить ему, не хотела. Я его сильно любила. И врачи там хорошие. Врачи были в большом городе. Мы не планировали, что это превратится в долгие двадцать лет, но так получилось.

– Прости? Так получилось? Это всё, что ты можешь мне сказать? – Оскорблённо приоткрываю рот и не верю своим ушам. Так получилось? Серьёзно?

– Мы не думали, что всё зайдёт так далеко, Айви. Мы с твоим отцом пытались помочь тебе. У тебя были психологические отклонения, а узких специалистов у нас в городе не было. Он начал искать работу, чтобы мы все могли переехать, но появились обстоятельства… здесь жили наши с ним родители. Они были уже в возрасте, их нельзя было оставлять одних. Нам пришлось разделиться…

– Это я понимаю как раз, но я не понимаю, почему после их смерти и даже при их жизни ты ни разу не приезжала к нам, ни разу не звонила нам? Это ведь было не сложно, не так ли? – Грубо перебиваю её.

– Ты права. Это было не сложно, но я не смогла. Я боялась, что мы сделаем только хуже. Ты захочешь приехать к нам, а там… в большом городе могли тебе помочь.

– Помочь с чем? Ты просто объясни мне, с чем мне так нужна была помощь? Я не была психически нездоровым ребёнком, я была ребёнком, чёрт возьми. Я сама работаю с детьми и нет ничего ужасного в том, что они активны. Нет. Кто тебе вбил в голову, что это плохо? – Возмущённо повышаю голос и в этот же момент входит брат с подносом. Мать бросает на него взгляд, умоляющий о помощи. Господи, эта женщина даже признаться не может в том, что я ей была не нужна. Это оскорбительно.

– Айви, мама хочет сказать, что у тебя были психологические отклонения. Они с отцом так думали, – медленно произносит брат.

– Какие? – Хмурюсь я.

– Ты выдумывала себе друзей. Невидимых друзей, – едва слышно говорит мать. Недоумённо приподнимаю брови.

– Что? Но это тоже не отклонение. Многие дети, испытывая одиночество или нехватку внимания, выдумывают себе друзей, – ещё больше удивляюсь я. Это глупая причина. Очень глупая.

– Да, так и есть, но внимания у тебя было много, ты никогда не была одинокой. И ты… вредила себе, – выдавливает из себя мать.

– Вредила? То есть наносила себе увечья по собственному желанию в четыре года? – Нервно издаю смешок.

– Нет, не увечья, – мотает головой Пэнзи. – Ты неслась куда-то и тебя потом искали, а ты объясняла это тем, что была с друзьями, играла с ними. Ты угодила раз под машину и тебя немного задело. Ты получила вывих ключицы и синяки. Тебе было четыре года. Потом ты начала сбегать из детского сада, потому что там было скучно, а с друзьями весело. Ты чуть не утонула в фонтане, когда сбежала из кафе, где мы праздновали мой день рождения. Последней каплей для родителей стало то, что ты забралась на крышу нашего дома, чтобы что-то увидеть. Тебе якобы подсказали друзья. Это и напугало их.

Шокировано смотрю то на брата, то на мать. Я никогда не слышала о подобном от отца. Он не говорил мне об этом.

– Это не шутка? – С ужасом шепчу я.

– Нет, это не шутка, Айви. Когда мы увидели тебя стоящей на крыше, то у меня началась истерика. Я так сильно испугалась, что больше не могла отмахиваться от странностей в твоём поведении. Нам срочно нужен был специалист, поэтому вы с отцом и переехали. Он водил тебя к психотерапевту, и твои друзья исчезли. Ты больше не бросалась под машины, потому что увидела друзей и захотела с ними поздороваться. Ты не включала плиту, чтобы угостить друзей чаем и накормить их. Ты стала нормальным ребёнком. Да, ты была активна, но не так, как здесь. И мы посчитали правильным проверить эту теорию. В этом городе ты была не счастлива, что-то сильно удручало тебя, и ты выдумала друзей, а там же ты была нормальной, – она делает небольшую паузу, прочищая горло.

– Конечно, я винила себя в этом. Я боялась, что если мы появимся у вас или вы вернётесь сюда, то снова начнётся этот ад. Выбор был в пользу твоей жизни, а не моей любви к тебе. Я продолжала тебя любить, каждый раз слушая о твоих достижениях, и я не считаю, что поступила неправильно. Что-то здесь с тобой было не так. Может быть, ты высказывала какой-то протест против нас, может быть, ещё что-то, я не знаю, но с отцом ты начала жить нормально. И мы ждали каждый год, чтобы решиться снова встретиться. Ждали, боялись и откладывали этот момент. Поэтому я и попросила Пэнзи больше не писать вам, не общаться, чтобы тебя не тянуло сюда. Нам необходимо было достоверно убедиться, что ничего из прошлого не вернётся. Мы защищали тебя так, Айви. Не понимая от чего, но защищали. А сейчас ты уже очень взрослая и мы решили, что пора, хватит тянуть время и бояться. Если опять вернутся те страхи, твои страхи из детства, то ты нам скажешь, мы решим их, а жить без тебя… не видеть тебя я больше не могу, как и твой брат. Мы страдали не меньше, чем ты, Айви. Но мы так боялись, что эти твои выдуманные друзья толкнут тебя в спину на очередной необдуманный поступок, и я потеряю тебя. Ты погибнешь… – голос матери начинает дрожать, как и её губы. Из глаз текут, не переставая, слёзы.

Я не знаю, что ей сказать, как и удручённому брату. Они ждут от меня какой-то реакции, а я просто в шоке. Я не помню ни друзей, ни то, о чём они рассказали. Они и меня заставили бояться саму себя. Это чертовски страшно и больно. Сейчас, глядя на них, внутри поднимается невероятная ярость.

– То есть, вместо того чтобы решать проблемы в то время, ты просто взяла и отошла от этих проблем? Ты спряталась здесь, словно ничего особенного не случилось? Ты оставила их решать одного отца и ждала подходящего времени? Ты издеваешься? – Зло цежу я.

– Айви, да послушай же, ты могла умереть! Ты вытворяла страшное! На моих глазах! Я была этому причиной! Не знаю почему, но именно я! И я защищала тебя от себя самой! Думаешь, я радовалась тому, что вы уехали? Радовалась, что, вероятно, никогда тебя больше не увижу? Нет! Я страдала! Я перестала нормально жить, а только думала о тебе! Я дочь потеряла! Дочь, которую безумно любила! Когда у тебя будут свои дети, то ты поймёшь, как это страшно и больно! – Кричит она, обвинительно тыча в меня пальцем. Я задыхаюсь от такой наглости.

– Мама, успокойся, – рыкает на неё Пэнзи.

– Ты могла меня и не терять, знаешь ли! Ты могла взять задницу в руки и приехать, чтобы понять причину, почему мне так не хватало вашего внимания, раз я привлекала его своими поступками! А вместо этого, ты просто спряталась здесь и лишила меня брата! Ты разрушила нашу семью своими страхами и эгоизмом! А сейчас удивляешься, почему я не хочу тебя понимать? Да, не хочу, как и ты не захотела помочь мне и показать мне то, что любишь меня! Ты не задумывалась, что никто из нас не чувствовал твою любовь, потому что ты пропадала на работе, м-м-м? Да, папа мне рассказывал, что ты обожала свою работу, как и сейчас! Ты даже в декрете не была, потому что рвалась туда, а не к своим детям! Так, может быть, причина была, действительно, только в тебе, а? Не во мне, не в этом месте, не в обстоятельствах, а в тебе? Может быть, ты одна из тех женщин, которым просто нельзя иметь детей? – Выкрикиваю я, захлёбываясь кислородом.

– Айви… – шепчет с болью брат.

– И что ты ждёшь от меня сейчас? Понимания? Прощения? Чему? Твоей трусости? Ты испоганила три судьбы! Три! Мою, брата и отца! Ты ничего не лишилась, но зато лишила всех нас! Ты просто эгоистичная сука, вот ты кто, мама! Эгоистичная, самовлюблённая и циничная! У тебя была сотня шансов всё исправить, но ты трусливая стерва, которая и пальцем не пошевелила, чтобы это сделать! Нет! Я отказываюсь тебя понимать! Отказываюсь, ясно? Ты была для меня никем, такой и останешься! Но единственное, за что я тебе благодарна, что родила мне брата! Вот его любить я буду! – Срываюсь на бег и несусь к лестнице, слыша, как зовёт меня Пэнзи.

В моей груди клокочет невероятная ярость на неё. Как так можно? Это оправдание? Это жалкое подобие! Это не то, на что я рассчитывала, когда ехала сюда!

Влетаю в отведённую для меня спальню и хлопаю дверью. Жгучие слёзы тут же наворачиваются на глаза, отчего я едва могу дойти до кровати и упасть на неё. Закрываю лицо руками, горько плача от боли. Мне безумно стыдно за то, что я сказала ей на эмоциях, но не стыдно за то, что сделала это. Она должна знать, что её глупые отмазки никак не изменят моего отношения к ней. Я не могу поверить, что она настолько жестока была с нами. Я многое знаю о ней по рассказам папы, которые не хотела слышать, но всё же слышала. Она слишком любила свою работу и этот город, что решила обменять их на нас с ним, на нормальную семью. Вот… вот, что меня оскорбляет. Папа часто рассказывал, с каким упоением она работала и порой даже брала лишние смены, только бы подвернулся интересный случай, о которых она читала в учебниках. Она не хотела быть матерью, вот и всё. Не хотела быть моей матерью, а оправдания в том, что она якобы боялась из-за того, что я погибну, чушь. Откровенная и наглая чушь, и я не прощу её за это. Она выкрутилась. Я не верю. Пусть меня сочтёт брат сумасшедшей, но не верю я ни единому её слову о том, как она страдала. Ни чёрта она не страдала!

Истерика меня изводит и лишает сил. Сухо всхлипывая, вытираю глаза и щёки, понимая, что я приехала сюда зря. Я надеялась на то, что она объяснит мне разумные причины, почему не смогла, что случилось с ней в прошлом, раз она даже не попыталась позвонить. Набрать чёртов номер и поговорить с дочерью. Наплела брату всю эту чертовщину ему. Она запретила Пэнзи общаться с нами. Запретила, словно мы изгои, потому что боялась? Чушь собачья.

Переодевшись в удобные джинсы и поло, зло пихаю свои вещи в сумку и смотрю расписание автобуса обратно. Он поедет только завтра утром. Да, я собираюсь домой. Здесь мне больше делать нечего. Уже ясно, что наши отношения с ней ничем хорошим не закончатся и даже не начнутся. А до своего отъезда я поживу в гостинице. Я не хочу видеть эту женщину. Не хочу.

Спускаюсь вниз и осматриваю дом. Кривлюсь от обиды и дёргаю головой. Да, это обидно! Это так обидно! Я не могу смириться с этим. Не в силах просто. Она отобрала у нас с братом нормальное детство и сломала нас внутри. Она. Для меня она просто чёртово зло!

Резко неприятное пищание разрушает мой внутренний гнев на мать, и я поворачиваю голову в сторону кухни. Иду туда и нахожу пейджер Пэнзи. Да ладно? Он снова его забыл? Честно, это уже серьёзная проблема. Из-за неё. Тоже из-за неё.

Пейджер снова пищит и, видимо, что-то срочное, потому что там появляется номер «911». Хмурюсь, понимая, что Пэнзи необходима эта вещица и вспоминаю о том, что говорила Сью-Сью. Он в доме Уиллеров целый день. Выходит, мне придётся снова туда идти, чтобы отнести ему пейджер, а потом поговорить с ним и попросить его помочь снять номер в гостинице. Так и сделаю.

Оставляю сумку в коридоре и выхожу на улицу, где палит солнце. Оно ослепляет, и я щурюсь от яркости.

Моё подавленное состояние понемногу становится лучше, пока я неторопливо иду по дороге к особняку. Я оглядываю домики, природу и просто дышу свежим воздухом, пусть и жарким. И чем дальше я от дома матери и от неё самой, тем мне лучше. Не хочу туда возвращаться. Я бы осталась здесь ещё на пару дней, чтобы провести время с братом, но никак не с ней. Я не собираюсь позволять ей снова забрать у меня Пэнзи. Поэтому я останусь, но с ней общаться не буду. Не буду, и всё.

Зло пинаю калитку и вхожу на территорию дома.

Вчера в ночи я видела только сам факт того, что здесь есть особняк. Сегодня же я удивлённо замечаю, что он довольно большой и красивый, если за ним ухаживать. Плющ покрыл его полностью зелёным покрывалом с розовыми и белыми цветами. И это смотрится очень интересно, сказочно даже, словно с картинки старинных особняков. Высокие колонны делают его ещё более утончённым и отличным от многих других домов, а арки напоминают мне сериал «Санта-Барбара», вызывая улыбку.

Разглядывая особняк, с грустью понимаю, что этому дому очень требуется уход, иначе можно потерять такое красивое место. Краску на фасаде необходимо обновить, подстричь газон и всё почистить. И этот дом станет жемчужиной города.

– Неужели, офицер полиции снова что-то забыл дома? – Вздрагиваю от приятного мужского тембра и опускаю взгляд к аркам на веранде, между которыми стоит мужчина.

Моё дыхание сбивается, и я чувствую, как мои щёки начинают полыхать от стыда и смущения.

Господи, это он. Вчерашний незнакомец.

Глава 7

Я хороша в общении с мужчинами. То есть, я умею с ними общаться и у меня были мужчины. Да, я не всегда относилась к ним с должным вниманием, но они зачастую пытались пригласить меня на свидание или флиртовать со мной, а я была занята достижением успехов в университете и на работе. Хотя выделяла время и для мужчин. Но в моей жизни ни разу не было странного незнакомца с русыми волосами и кристально чистыми голубыми глазами, от которых дух захватывает. И дело даже не в цвете глаз, а весь мужчина меня привлекает и очень сильно. Мне он нравится внешне и это вполне нормально, не так ли? Женщины иногда могут увлечься мужчиной, потому что он похож на чертову сахарную вату. А десерт – это то самое блюдо, от которого я никогда не отказываюсь.

Сегодня мужчина одет в обычную, хлопковую, белоснежную футболку, подчёркивающую его невероятно сексуальный торс и гладкую загорелую золотистую кожу, словно он долгое время работал в поле и косил траву или просто загорал обнаженным в этой самой траве. Не важно, ведь оба варианта могли бы стать довольно занимательным представлением для меня. Тёмные брюки облегают его длинные ноги, а на руке сверкают вчерашние часы. Видимо, он снял рубашку из-за жары, но так даже лучше обзор. Я не против. Мне всё очень нравится. Мой незнакомец хорошо выглядит. Не все мужчины могут выглядеть превосходно в простой одежде, а если это так, то уж точно обнаженным он может свести с ума.

Мужчина повторяет свой вопрос и спускается по ступенькам ко мне, пока я, как идиотка тупею перед ним, а в горле образуется сухость. Он приближается ко мне. Его волосы в свете солнечных лучей играют светлыми выгоревшими бликами. Мой пульс нещадно повышается.

– Ох, привет. Ты не поверишь, – отмирая, смущённо улыбаюсь и поднимаю руку с пейджером. Он смеётся и в уголках его глаз появляются мимические морщинки. Господи, он потрясающий. Что такой мужчина делает в этой дыре?

– Надо же, этот парень, действительно, очень забывчивый, да?

– Очень. Он ещё здесь? Я ведь снова не разминулась с ним?

– Здесь. За домом. Издеваются над природой, – мужчина указывает рукой назад.

– Отлично, потому что мне бы не хотелось носиться по всему городу, чтобы отдать ему пейджер. Да и время не хочу терять. Наверное, это отличный шанс с ним попрощаться…

Неожиданно лицо мужчины меняется и глаза начинают странно блестеть.

– Попрощаться? – Переспрашивает он.

– Да. Сначала я думала, что задержусь здесь, чтобы с ним наладить отношения. Он мой брат. Мы не общались двадцать лет из-за нашей матери. Плохой разговор, потому что мне очень больно, и я закончу его прямо сейчас. Ещё не отошла от встречи с ней. В общем, я поняла только сейчас, что хочу домой. Хочу вернуться в свою нормальную жизнь и не пытаться наверстать то, что уже потеряно. Хотя пока я шла сюда, то думала, что скорее всего задержусь на два дня. Сейчас же не знаю, почему решение пришло так быстро. Наверное, это правильно. Вот бывает думаешь, размышляешь об одном, вроде бы убеждаешь себя, что это нормально, а затем в голове все проясняется. Это словно озарение… черт… я веду себя глупо. Господи, почему каждый раз, как я тебя вижу, становлюсь какой-то жалкой болтушкой, которая несёт чушь и выкладывает всё о себе и не самое хорошее? Ты не должен этого знать, – кривлюсь и чувствую себя дурой снова.

– Но ты не можешь уехать. – Удивлённо смотрю на это потрясающее лицо.

– Не могу? Почему? Могу. Дом мой не здесь. Я живу…

– Это разве важно? – Он делает ещё один шаг и меня словно касается прохлада. Какой-то свежий аромат зелени и ветра. Это ещё больше озадачивает меня. Смотрю в его голубые глаза, темнеющие с каждой минутой и превращающиеся в штормовое небо. К слову, о небе, которое тут же затягивается неизвестно откуда взявшимися тучами.

– Эм… я… не понимаю. Я только хочу вернуть пейджер брату, и всё. Здесь меня ничего больше не держит. Я ошиблась…

– А я? – Теперь у меня не хватает воздуха в лёгких от его простого вопроса.

– Прости? – Пищу я.

– А я? Как же я? Неужели, ты не дашь мне возможность нормально познакомиться с тобой взрослой? – Он поднимает руку вверх, словно хочет коснуться моей щеки, но я отшатываюсь и во все глаза смотрю на этого странного мужчину. Какого чёрта? Нет, он, конечно, хорош. Очень хорош, но зачем меня трогать и намекать на что-то большее? Это тоже никуда не приведёт. А с меня боли достаточно.

От моего рефлекса мужчина поджимает губы, и его глаза становятся печальными. Солнце исчезает из-за туч и теперь мне не нужно щуриться. Реакция нового знакомого из-за моих слов довольно необычная и почему-то сейчас я так чётко вижу в нём одинокого мужчину, который потерял что-то важное сейчас, а я его сильно разочаровала своим отказом. Я не так глупа, чтобы верить в любовь с первого взгляда. Поэтому мне сложно понять, что происходит.

– Я ждал твоего возвращения так долго. Дни казались вечностью, и теперь я теряю тебя снова, – с грустью произносит он.

Что? Что это было?

– Прости? Ты меня ждал? Мы были знакомы? – Шепчу обескураженно я.

– Да, но недолго. Тебя забрали у меня, и я не успел… ничего не успел. Я думал, что всё упустил. Ты была моим последним шансом, а потом стало снова темно и пусто. И вот ты снова здесь. Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя вчера. Я всю ночь гадал: привиделось мне или же нет. А ты пришла сегодня и сделала меня счастливым. Так почему же ты забираешь это счастье? Я очень долго страдал в одиночестве, – его играющая разной тональностью речь буквально сбивает меня с толку. Ничего не понимаю. Абсолютно ничего.

– Хм… я… даже не знаю, что сказать. Я… не помню тебя. Да и не могу помнить, когда меня увезли, мне было пять лет. А ты выглядишь ненамного старше меня…

– Мне двадцать семь, – вставляет он.

– Значит, тебе было примерно семь, когда меня увезли. Ты слишком драматизируешь или… прости, я не знаю, как реагировать на твои претензии, но ты мне нравишься. Клянусь, ты очень симпатичный мужчина и даже красивый. Я бы с радостью увлеклась тобой, если бы всё было иначе. Но меня не интересуют мимолётные интрижки, понимаешь? Я уверена, что у тебя нет проблем с женщинами. А я… чёрт, лучше найду брата, и мы закончим этот разговор. Он ведёт меня в какие-то опасные дебри, в которых я не хочу сейчас быть. Я просто не знаю, что говорить и начну нести очередную чушь, выставлю себя идиоткой, а потом захочу сгореть от стыда. Я… пойду, – скуля от жалости к себе, прохожу мимо него.

– Я тебя потерял на двадцать с лишним лет, но в моём мире эти годы стали вечностью. Адом. А ты мой рай. Но я не могу заставлять тебя быть здесь, застрять, как я. Ты слишком хороша для этого места. У тебя, как и раньше, доброе сердце, но сейчас с глубокими ранами, как и у меня. И эти раны мы могли бы залатать друг другу. Я не хочу тебя пугать. Никогда не хотел. Прощай, малышка. – В моей груди всё переворачивается от его голоса. Это психологическое давление. Я быстро его распознаю, но оно мне нравится сейчас. Это так мило и чувственно. Со мной никто так не говорил. Никто из мужчин не убеждал меня, что я важна для него с первой встречи. А этот человек незнакомец для меня, но я для него больше, чем сорняк.

– Ты риелтор, да? – Нахожу в себе силы и оборачиваюсь.

– Что ты сказала? – Он резко прищуривается и приближается ко мне.

– Ты работаешь риелтором на семью Уиллеров? Сью-Сью упоминала, что этот дом собираются выставить на продажу и сюда приедет представитель этой семьи. Ты постоянно здесь, поэтому я и сделала такой вывод, – объясняю я.

– Мне нужно идти. Задержись на ещё одну ночь, я тебя найду. Задержись, малышка, ты нужна мне, – незнакомец внезапно разворачивается и сбегает по крыльцу вниз. Он исчезает за углом, оставляя меня в полном недоумении. Неужели, он так оскорбился, что я угадала, кто он? Странно. Очень странно. Да и давать оценку его последним словам мне что-то не хочется. На самом деле я смущаюсь, потому что он так откровенно высказывает свою симпатию ко мне, как будто это нормально.

Меня словно стукнули по затылку и выбили все разумные мысли. Я бреду по крыльцу, огибая дом по всей площади машинально, постоянно прокручивая разговор с незнакомцем. Откуда ему знать о моих ранах? И почему он утверждает, что ждал меня двадцать лет? Зачем я ему? Нужна? Чёрт, всё становится более непонятным, но хотя бы мне не больно, это уже прорыв.

– Мисс! – Подпрыгиваю на месте от резкого мужского голоса и оборачиваюсь. Ко мне быстрым шагом поднимается на холм мужчина в полицейской форме.

– Привет, я ищу…

– Мисс, я прошу вас покинуть частную территорию. Здесь вам не место. Это не музей, – резко и довольно грубо перебивает меня. Мужчина одного со мной роста, а вот незнакомец выше, и это довольно удобно для поцелуев. Какие к чёрту поцелуи? Надо собраться с мыслями и посмотреть на ещё одного человека. А он явно недоволен моим видом и мной, вообще.

– Хм, я бы и рада уйти, но не могу. К слову, я знаю, что это не музей, и я точно не туристка. Я ищу Пэнзи. Пэнзи Бранча. Он забыл снова дома пейджер, – сухо объясняя, демонстрирую гаджет. Мужчина хмурится и переводит взгляд на мою руку.

– Дома? Забыл у тебя дома? – Чуть ли не рычит он, наступая на меня.

– Не у меня, а у нас. Хотя это не мой дом, а его и этой женщины. Терпеть её не могу. Сейчас я зла и не хочу о ней говорить. Но он забыл его, я принесла, чтобы у него не было проблем. Он очень забывчив, так и голову свою где-нибудь оставит. В общем, мне нужен Пэнзи.

Карие глаза сужаются, и этот нахал грубо хватает меня за локоть.

– Слушай сюда, городская штучка. Я не знаю, что ты удумала здесь и какого чёрта находишься дома у Пэна, но я не позволю тебе разрушить его жизнь, ради развлечения. У него есть невеста, поняла? А теперь проваливай отсюда, – он пихает меня, выхватывая пейджер. Зло поправляю футболку и смиряю этого козла взглядом.

– Ещё раз рискни такое мне сказать, и я тебе зубы выбью, понял? Я не знаю, что ты там себе напридумывал, деревенский придурок, но я не дам тебе так со мной обращаться, ради бреда в твоей голове, ясно? А теперь свали с дороги, я встречусь с Пэнзи, – холодно отвечая ему той же невоспитанностью, прохожу мимо и пихаю его плечом.

– Я арестую тебя…

– Джим! Я же попросил принести воды. Тебе это сложно сделать? – Его перебивает возмущённый крик Пэнзи, и мы оба ждём, когда он подойдёт к нам. Лицо брата вытягивается при виде меня.

– Ты забыл пейджер. Я решила его принести сюда, Сью-Сью говорила о том, что ты будешь здесь целый день из-за труб. Пейджер у него, – говорю я, указывая на нахала сбоку.

– Вот чёрт. Плохая привычка, надо уже отвыкать от неё, но спасибо, – брат трёт взмокший лоб и натягивает улыбку.

– Ты знаешь её, Пэн? Ты что, рехнулся? У тебя свадьба на носу, – возмущённо шипит Джим, как я теперь знаю.

– Он думает, что я твоя любовница, и ты забыл пейджер, пока трахался со мной, – спокойно объясняю я. Оба мужчины так резко краснеют, а я понимаю, что была очень груба и не подбирала выражений. Чёрт… теперь и я краснею.

– Эм, это моя сестра. Младшая сестра. Она приехала в город только вчера, и я с ней… Джим, тебе что, нечем больше заняться? Придурок, – Пэнзи толкает в бок, видимо, друга. Недалёкого и паршивого фантазёра, я бы сказала.

– Боже, прости. Я подумал… она такая… сестра? То есть сестра? Та самая…

– Только не говори, что мы с тобой тоже были знакомы, – прошу я. Мужчина широко улыбается, и его лицо преображается. Он кивает.

– Конечно, были. Мы жили по соседству, хотя и сейчас живём там же, и часто играли вместе. У меня есть фотографии…

– Господи, вот у всех есть фотографии со мной, кроме меня. Что за напасть-то? Все меня знают. Все меня ждали. Чувствую себя какой-то порнозвездой с грязной историей, которую теперь каждый обвиняет в том, насколько она стала стервозной сукой и хочет вернуть на верную тропу. Попахивает ужасной драмой или чёрной комедией. В любом случае не люблю ни один, ни второй жанр, – бубню я, недовольно глядя на обоих.

– Хм, ладно, не буду предлагать тебе это развлечение. Оно тебе явно не понравится, – медленно произносит Джим.

– Спасибо, а сейчас не оставишь меня наедине с моим братом? – Выделяю окончание предложения, едко напоминая ему, что мы не любовники. Мужчина снова краснеет и кивает. Он уходит обратно в низменность.

– Я бы хотела тебя попросить об услуге, Пэнзи. Не хочу оставаться в доме из-за того, что случилось, да и… всё так паршиво произошло. Поэтому ты можешь…

– Мистер Бранч, мы ждём вас! – Кричат брату и тот оборачивается.

– Давай, обсудим всё вечером, ладно? Я понял, что тебе некомфортно быть с матерью наедине в доме, поэтому предлагаю тебе поехать к Сью. Хорошо? Тем более, вы договаривались о встрече, она писала мне об этом. А потом мы встретимся в баре и поговорим, хорошо? Мне нужно идти. Решить эту проблему с трубами, иначе весь город может остаться без воды.

– Боже, что с ними случилось? – Ужасаюсь я.

– Старые, пора менять, а без разрешения владельцев этой земли, мы это сделать не можем. Поэтому приехал их представитель, теперь начала тянуться бумажная волокита, потому что основные трубы проходят именно под домом и на этой территории. В низменности у реки осела немного земля и это вызвало проблемы. То ещё удовольствие, но без меня город не может получить разрешение. Я представляю интересы города и…

– Мистер Бранч, я не буду здесь жариться целый день! Это вам нужно, не мне!

Брат раздражённо передёргивает плечами и оборачивается.

– Уже иду! – Кричит он.

– Болван высокомерный. В общем, побудешь со Сью, а потом выпьем в баре, да? Прости, мне, правда, уже надо идти. И… не переживай, мы справимся. Я обещал, что буду рядом и я буду рядом. Я буду поддерживать тебя, сестрёнка. До вечера, – он целует меня в лоб и быстро уходит, а я тяжело вздыхаю оттого, что не удалось объяснить брату, как мне сложно здесь находиться, хотя…

Оборачиваюсь к дому и осматриваю его задумчивым взглядом. Мне, конечно, очень льстит, что тот красавчик был так опечален моим отъездом и даже не скрывал своей симпатии, но так в лоб никто не говорит о своих желаниях. Люди всегда врут. Они боятся быть честными в этом мире. Они боятся, что им будет больно из-за честности, поэтому ложь стала нормой. Но не у этого мужчины. Он другой. Странный, конечно, но он мне нравится. А я уже давно не ходила на свидания, я не помню, когда в последний раз у меня был секс и в принципе, почему бы и нет? Автобус всё равно будет проезжать город завтра и у меня есть ещё время, чтобы больше узнать о тех, кого я не помню. К тому же, среди всего этого бедлама вокруг и непонимания, я не вспоминаю, как мне больно оттого, что моя мать лживый человек и даже не нашла в себе храбрости признаться, что я ей никогда не была нужна. Она избавилась от меня самым удачным способом и выдумала то, что сильно повлияло на меня. Да, так и поступлю.

Обхожу снова дом и останавливаюсь у крыльца в надежде снова встретить незнакомца, о котором слишком много думаю. Прямо сейчас тоже. Я вглядываюсь в окна и жду, когда он появится опять внезапно рядом и скажет что-то такое, отчего я забуду всю нормальную человеческую речь.

– Привет ещё раз, – взвизгиваю от голоса сбоку и прикладываю руки к груди. Разочарование постигает меня.

– Привет, Джим. Я уже ухожу, не начинай, – фыркая, разворачиваюсь и бреду по дороге к воротам.

– Нет, подожди. Пэн попросил меня подвезти тебя к салону Сью, – замираю и бросаю на него недоверчивый взгляд из-за плеча.

– Или ты хочешь вывезти меня из города, до сих пор считая, что я любовница своего кровного брата, – ехидно отвечаю я.

Мужчина смеётся и качает головой.

– Прости за это. Просто у нас редко бывают городские. То есть из большого города. Да и додумал не то, что следовало. Ты красивая девушка и твои слова… в общем, ни один нормальный мужчина точно не оставит пейджер на столе просто так, – он тушуется от своих слов, вызывая у меня улыбку.

– Ты фантазёр, причём довольно дерьмовый, – хихикаю я.

– Наверное. Так я могу подбросить тебя до салона?

– Было бы отлично, потому что я не знаю, где он, а идти пешком не самая удачная идея. Раз у вас такое странное отношение к новичкам, не хочу, чтобы меня линчевали. – Джим смеётся, и я вместе с ним. Тучи вновь сгущаются над нашими головами.

– Эта погода в последнее время как будто издевается. Никогда ещё не было таких жутких аномалий, – замечает Джим.

– У нас это нормально. Так что, вероятно, жизнь вас готовит не к сказке, а к реалиям жестокого мира, – усмехаюсь я.