Похищение премьер-министра Кристи Агата
– Вы ведь не откажетесь прогуляться с нами! – сказала Пэм. – На шлюпочную палубу. Сегодня такая лунная ночь.
– Не делай глупостей, Джон, – бросила миссис Клаппертон. – Там прохладно, ты можешь простудиться.
– Только не с нами, – заявила Китти. – Мы сумеем согреть его!
Усмехнувшись, он пошел с ними.
Пуаро заметил, что миссис Клаппертон, в начале объявив «две трефы», в итоге спасовала.
Он неторопливо вышел на верхнюю прогулочную палубу. Мисс Хендерсон стояла у борта. Услышав его шаги, она с надеждой обернулась к нему, но, судя по тому, как сразу изменилось выражение ее лица, Пуаро понял, что она надеялась увидеть совсем другого человека.
Они немного поболтали. Затем, после непродолжительного молчания, она спросила:
– О чем вы задумались?
Пуаро ответил:
– Я задумался о том, хорошо ли я понимаю английский. Миссис Клаппертон сказала: «Джон считает бридж слишком утомительным занятием». Разве не правилнее было бы сказать «скучным»?
– Я думаю, она воспринимает его отказ как личную обиду, – сухо сказала Элли. – Напрасно он вообще женился на ней.
Темнота скрыла улыбку Пуаро.
– И вы не допускаете возможности, что этот брак можно назвать удачным? – с оттенком неуверенности в голосе спросил он.
– С такой-то женщиной?
Пуаро пожал плечами:
– Много одиозных женщин имеют преданных мужей. Загадка природы. Согласитесь, что все ее слова и поступки, очевидно, не вызывают у него раздражения.
Мисс Хендерсон размышляла над ответом, когда из окна курительной комнаты донесся голос миссис Клаппертон:
– Нет… Пожалуй, я не буду начинать новый роббер. Здесь так душно. По-моему, мне лучше подняться наверх и подышать воздухом на шлюпочной палубе.
– Доброй ночи, – сказала мисс Хендерсон Пуаро. – Я собираюсь лечь спать, – добавила она, быстро исчезая в темноте.
Пуаро зашел в комнату для отдыха, покинутую, как оказалось, всеми, за исключением двух девушек и полковника. Он показывал им карточные фокусы, и Пуаро, заметив, как мастерски он манипулирует колодой карт, вспомнил историю генерала о мюзик-холле.
– Я вижу, вы любите карточные игры, хотя и не играете в бридж, – заметил он.
– У меня есть причины для того, чтобы не играть в бридж, – сказал Клаппертон, сияя обаятельной улыбкой. – Сейчас вы все поймете. Мы сыграем в одну игру. – Он быстро раздал колоду. – Возьмите свои карты. Итак, что вы видите? – Он рассмеялся, заметив потрясенное лицо Китти. Она опустила свои карты, и все остальные последовали ее примеру. На руках у Китти оказалась вся трефовая масть, у месье Пуаро были все червы, у Пэм – бубны, а у полковника Клаппертона – все пики. – Все понятно? – спросил он. – Человеку, который может сдать своему партнеру и сопернику любой набор карт по собственному усмотрению, лучше держаться подальше от дружеской игры! Если ему будет слишком часто сопутствовать удача, то могут поползти нехорошие слухи.
– Ax! – восхищенно выдохнула Китти. – Как же вы умудрились сделать такой трюк? Я же видела, что вы перетасовали и раздали карты самым обычным образом.
– Ловкость рук обманывает глаз, – изрек Пуаро и подметил, как внезапно изменилось выражение лица полковника.
Казалось, последнее замечание застало его врасплох, и защитная маска слетела с его лица.
Пуаро улыбнулся. Под маской истинного джентльмена скрывался фокусник.
На рассвете следующего утра корабль подошел к Александрии.
Поднявшись на палубу после завтрака, Пуаро заметил на ней двух веснушчатых девушек. Они разговаривали с полковником Клаппертоном.
– Нам следовало бы уже быть на берегу, – с нетерпением подчеркнула Китти. – Таможенники скоро закроют выход. Вы пойдете с нами, ведь правда? Не позволите же вы двум юным девушкам сойти на берег без сопровождающего! С нами могут произойти ужасные вещи.
– Разумеется, я понимаю, что вам не следует гулять по городу одним, – улыбаясь сказал Клаппертон, – но я не уверен, поймет ли это моя жена.
– Нам очень жаль ее, – заявила Пэм, – но она сможет прекрасно отдохнуть без вас.
Вид у полковника был слегка растерянный. Очевидно, желание прогуляться победило сомнения.
– Салют, месье Пуаро, вы идете на берег?
– Нет, наверное, нет, – ответил Пуаро.
– Что ж, тогда я… Только мне нужно предупредить Аделину, – решил полковник Клаппертон.
– Мы пойдем с вами, – сказала Пэм. Она озорно подмигнула Пуаро: – Может, мы сможем убедить вашу супругу пойти с нами.
Полковнику Клаппертону, видимо, понравилось такое предложение. Вид у него сразу стал более спокойным и уверенным.
– Тогда вперед, юные леди, – беспечно сказал он.
И вся троица направилась по коридору к пассажирским каютам на второй палубе.
Каюта Пуаро находилась как раз напротив каюты Клаппертонов, и он решил из любопытства последовать за ними.
Слегка нервничая, полковник Клаппертон постучал в дверь своей каюты.
– Аделина, дорогая моя, ты уже проснулась?
Из-за двери донесся сонный голос миссис Клаппертон:
– О, кошмар… Ну что там еще?
– Это Джон. Как ты смотришь на прогулку по Александрии?
– Естественно, отрицательно. – Ее тон был резким и решительным. – Я почти не спала этой ночью. Наверное, я проведу в постели большую часть дня.
Пэм ловко встряла в разговор:
– О, миссис Клаппертон, мне так жаль. Нам очень хотелось, чтобы вы пошли с нами. Вы уверены, что прогулка не пойдет вам на пользу?
– Абсолютно уверена, – еще более резким тоном ответила миссис Клаппертон.
Полковник тщетно крутил ручку, пытаясь открыть дверь.
– Ну что еще тебе нужно, Джон? Дверь заперта. Я не желаю, чтобы меня беспокоили стюарды.
– Извини, милая, извини. Я просто хотел взять мой Бедекер[59].
– Нет уж, тебе придется обойтись без него, – раздраженно оборвала его миссис Клаппертон. – Я не собираюсь ради этого вставать с постели. Уйдешь ли ты когда-нибудь, Джон? Дай же мне наконец спокойно отдохнуть.
– Конечно, конечно, моя дорогая.
Полковник Клаппертон отошел от двери. Пэм и Китти тут же завладели им.
– Давайте отправимся немедленно. Как удачно, что вы не забыли свою шляпу. О боже… а ваш паспорт, наверное, в каюте?
– Нет, как раз паспорт-то у меня в кармане, но… – начал полковник.
Китти решительно взяла его под руку.
– Слава богу! – воскликнула она. – Тогда вперед!
Перегнувшись через перила, Пуаро наблюдал, как эта троица покидает корабль. Услышав слабый вздох за своей спиной, он обернулся и увидел мисс Хендерсон. Ее взгляд был приковал к трем удаляющимся фигурам.
– Итак, они ушли на берег, – сказала она лишенным выражения тоном.
– Да. А вы тоже собираетесь?
Пуаро обратил внимание на ее элегантную сумочку и изящные туфли, а также на то, что она захватила легкую шляпку от солнца. Ее вид явно говорил о том, что она собралась на прогулку по Александрии. Тем не менее после почти не поддающейся измерению паузы она отрицательно покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Думаю, мне лучше остаться на борту. Мне необходимо написать множество писем.
Она развернулась и ушла, оставив Пуаро в одиночестве.
Ее место вскоре занял изрядно запыхавшийся генерал Форбс, только что закончивший свои утренние сорок восемь кругов по палубе.
– Ага! – воскликнул генерал, заметив удаляющиеся фигуры полковника и двух девушек. – Вот так фокус! А где же мадам?
Пуаро объяснил, что миссис Клаппертон пожелала отоспаться и провести день в постели.
– Неужели вы верите этому! – Старый вояка хитро прищурил один глаз. – Наверняка она встанет ко второму завтраку… и если обнаружится, что этот бедный грешник удалился без разрешения, то прогулка для него явно закончится нагоняем.
Однако предсказания генерала не подтвердились. Миссис Клаппертон не вышла к ленчу и вообще не выходила из каюты до четырех часов, когда полковник и его юные спутницы вернулись на корабль.
Отдыхая в своей каюте, Пуаро слышал, как загулявший супруг с виноватым видом взывает к своей жене, стуча в дверь их каюты. Постучав несколько раз, полковник подергал за ручку двери и наконец позвал стюарда.
– Эй, послушайте, вы не знаете, где моя жена? У вас есть запасной ключ?
Пуаро быстро встал с койки и вышел в коридор.
Новости распространились по кораблю со скоростью лесного пожара. Со смешанным чувством ужаса и недоверия пассажиры выслушивали известие о том, что миссис Клаппертон обнаружили мертвой в своей постели. Заколота в сердце каким-то африканским кинжалом. На полу ее каюты найдена нитка янтарных бус.
Слухи порождали слухи. Были созваны и допрошены все торговцы украшениями, допущенные сегодня на борт корабля! Из ее каюты исчезла большая сумма денег, лежавших в комоде! Номера банкнот удалось установить! Нет, деньги, считай, пропали с концами! Украдено драгоценностей на целое состояние! Вообще ничего не украдено! Уже арестовали одного стюарда, и он признался в убийстве!
– Чему же верить? – спросила мисс Хендерсон, остановив Пуаро. Лицо ее было бледным и встревоженным.
– Милая сударыня, ну откуда же я могу знать?
– Разумеется, вы знаете, – заявила мисс Хендерсон.
Был поздний вечер. Большинство пассажиров разошлось по своим каютам. Мисс Хендерсон подвела Пуаро к паре кресел, расположенных на крытой палубе.
– Так расскажите же мне все, – приказным тоном сказала она.
Пуаро задумчиво посмотрел на нее.
– Это весьма интересный случай, – сказал он.
– Правда ли, что у нее украли какие-то баснословно дорогие драгоценности?
Пуаро отрицательно покачал головой.
– Нет, все драгоценности на месте. Хотя из комода действительно исчезла небольшая сумма наличных денег.
– Теперь я никогда не буду чувствовать себя в безопасности на корабле, – с содроганием сказала мисс Хендерсон. – Есть ли хоть какие-то улики, подтверждающие, что убийство совершено кем-то из этих шоколадных дикарей?
– Нет, – ответил Пуаро. – В общем, все это дело представляется мне весьма… странным.
– Что вы имеете в виду? – резко спросила Элли.
Пуаро развел руками.
– Ну что ж… рассмотрим факты. Миссис Клаппертон была мертва уже по меньшей мере пять часов, когда обнаружили ее тело. Исчезло немного денег. Возле кровати на полу валялась нитка бус. Дверь была заперта, а ключ исчез. Окно открыто… именно выходящее на палубу окно, а не бортовой иллюминатор.
– И что же дальше? – нетерпеливо спросила его собеседница.
– Не думаете ли вы, что убийство, совершенное при данных обстоятельствах, кажется странным? Не забудьте, что все допущенные на корабль менялы и продавцы почтовых открыток и украшений хорошо известны полиции.
– Тем не менее стюарды обычно запирают каюты, – напомнила ему Элли.
– Естественно, чтобы предотвратить возможность мелкого воровства. Но мы имеем дело… с убийством.
– О чем именно вы думаете, месье Пуаро? – Ее голос звучал немного напряженно.
– Я думаю о запертой двери.
Мисс Хендерсон поразмышляла над его словами.
– Я не вижу тут ничего особенного. Преступник вышел из каюты, запер дверь и унес с собой ключ, чтобы оттянуть время обнаружения убийства. Очень разумно с его стороны, поскольку до четырех часов дня никто ни о чем не подозревал.
– Нет, нет, мадемуазель, вы не совсем верно поняли направление моих мыслей. Меня интересует не как он вышел, а как он вошел.
– Через окно, разумеется.
– C’est possible. Но ведь оно очень узкое, и кроме того, как вы помните, по палубе постоянно ходят люди.
– Ну, тогда через дверь, – раздраженно сказала мисс Хендерсон.
– Вы упустили из виду одну деталь, мадемуазель. Миссис Клаппертон собственноручно заперла дверь изнутри. Она сделала это еще до того, как полковник Клаппертон сошел на берег сегодня утром. Он действительно пытался открыть дверь, поэтому нам известно, что она была заперта.
– Чепуха. Вероятно, просто заело замок… или он не до конца повернул ручку.
– Но мы знаем об этом не только с его слов. Мы действительно слышали, как миссис Клаппертон сама заявила об этом.
– Мы?
– Мисс Муней, мисс Креган, полковник и я.
Элли Хендерсон постучала по палубе изящно обутой ножкой. Задумчиво помолчав пару минут, она сказала слегка раздраженно:
– Итак, какие же выводы вы можете извлечь из этой ситуации? Я полагаю, если миссис Клаппертон могла запереть дверь, то она же могла и отпереть ее.
– Верно, совершенно верно. – Пуаро с сияющим видом взглянул на нее. – И вы понимаете, к чему это может нас привести. Миссис Клаппертон сама открыла дверь и впустила убийцу. Теперь подумаем, стала бы она впускать к себе какого-то торговца украшениями?
– Но, возможно, она даже не знала, кто это был, – возразила Элли. – Услышав стук в дверь, она могла встать и открыть ее… и тогда он ворвался и убил ее.
Пуаро с сомнением покачал головой:
– Но ее закололи, когда она спокойно лежала в постели.
Мисс Хендерсон пристально посмотрела на него.
– Так к какому все-таки выводу вы пришли? – отрывисто спросила она.
Пуаро улыбнулся:
– Ну, скажем, все выглядит так, будто она знала человека, которому открыла дверь…
– Вы подразумеваете, – резковатым тоном сказала мисс Хендерсон, – что один из пассажиров является убийцей?
Пуаро кивнул:
– Такая версия вполне разумна.
– А янтарные бусы брошены на пол для отвода глаз?
– Именно так.
– И деньги украли с той же целью?
– Точно.
После незначительной паузы мисс Хендерсон медленно сказала:
– Я считала миссис Клаппертон весьма неприятной особой, и вряд ли на борту найдется человек, относившийся к ней с симпатией… Но ни у кого из нас не было причин убивать ее!
– За исключением ее мужа, возможно, – заметил Пуаро.
– Неужели вы действительно думаете… – Она нерешительно умолкла.
– По-моему, пассажиры нашего корабля единодушны в том мнении, что было бы вполне справедливо, если бы полковник Клаппертон «объявил ей войну». По-моему, именно такое выражение я слышал.
Элли Хендерсон выжидающе смотрела на него.
– Но вынужден признать, – продолжал Пуаро, – что лично я не заметил ни малейших признаков воинственности или даже раздражения в добродушном поведении полковника. И что еще более важно, у него есть алиби. Он сошел на берег вместе с нашими девушками и не возвращался на корабль до четырех часов. К этому времени миссис Клаппертон была уже давно мертва.
Немного помолчав, Элли Хендерсон мягко спросила:
– Однако вы по-прежнему подозреваете… одного из пассажиров?
Пуаро согласно склонил голову.
Элли Хендерсон вдруг рассмеялась дерзким, вызывающим смехом.
– Вашу версию, месье Пуаро, будет трудно доказать. Ведь на корабле так много пассажиров.
Пуаро слегка поклонился ей.
– Я процитирую фразу одного вашего знаменитого литературного детектива: «Элементарно, Ватсон, у меня есть своя система».
Следующим вечером за ужином каждый пассажир обнаружил под своей тарелкой отпечатанную на машинке записку с просьбой прибыть в главную гостиную к 20.30. Когда все общество было в сборе, капитан поднялся на сценическую площадку, где обычно располагался оркестр, и обратился к собравшимся:
– Леди и джентльмены, все вы знаете о случившейся вчера трагедии. Я уверен, что все вы будете рады содействовать поимке преступника, виновного в этом подлом убийстве… – Он сделал паузу и прочистил горло. – Среди нас находится месье Эркюль Пуаро, который, вероятно, известен вам как детектив, имеющий большой опыт в… э-э… подобных делах. Я надеюсь, что вы внимательно выслушаете все, что он скажет.
Как раз в этот момент полковник Клаппертон, который отсутствовал за ужином, вошел в зал и присел рядом с генералом Форбсом. Он выглядел как муж, убитый горем, и даже отдаленно не напоминал человека, испытывающего огромное облегчение. Либо он был очень хорошим актером, либо действительно искренне любил свою жену.
– Месье Эркюль Пуаро! – объявил капитан, спускаясь со сцены.
Пуаро занял его место. С преувеличенно важным, почти комичным видом он приветливо улыбнулся аудитории.
– Месье, мадам, – начал он. – Вы были крайне любезны, согласившись выслушать меня. Господин капитан сообщил вам, что я имею некоторый опыт в таких делах. И конечно, я придумал оригинальный способ, который позволит нам добраться до сути этого загадочного преступления.
По его знаку стюард показал объемистый, бесформенный предмет, завернутый в покрывало.
– То, что я собираюсь сделать, наверное, немного удивит вас, – предупредил Пуаро. – Вам может прийти в голову, что я большой оригинал или даже сумасшедший. И тем не менее я уверяю вас, что в моем безумии есть система, как гласит одна английская поговорка. – Он на мгновение встретился взглядом с мисс Хендерсон и начал снимать покрывало. – У меня здесь имеется важный свидетель, которому доподлинно известно, кто убил миссис Клаппертон. – Он изящно взмахнул материей, и перед глазами зрителей предстал скрытый под ним предмет – деревянная кукла почти человеческих размеров, в бархатном костюме с кружевным воротником. – Итак, Артур, – сказал Пуаро, ловко изменив голос – иностранный акцент совсем исчез, и он заговорил как коренной лондонец, с легким налетом кокни, – можешь ли ты рассказать… повторяю… можешь ли ты рассказать мне… все, что знаешь о смерти миссис Клаппертон?
Кукла слегка качнула головой и, подрагивая нижней челюстью, заговорила резким и высоким женским голосом:
– Что тебе нужно, Джон? Дверь заперта. Я не желаю, чтобы меня беспокоили стюарды…
Послышался сдавленный крик, грохот перевернувшегося стула… Мужчина стоял, покачиваясь и прижимая руку к горлу… Он пытался что-то сказать… пытался… и вдруг рухнул на пол, упав головой вперед.
Это был полковник Клаппертон.
Пуаро и корабельный врач, склонившиеся над распростертым на полу телом, наконец поднялись с колен.
– Боюсь, все кончено. Сердце… – коротко подытожил доктор.
Пуаро кивнул.
– Он испытал шок, увидев исполнение задуманного им плана. – Повернувшись к генералу Форбсу, Пуаро сказал: – Именно вы, генерал, подали мне ценную идею, упомянув о сцене мюзик-холла. Я ломал голову, думал, думал… и вдруг меня осенило. Предположим, что до войны Клаппертон был чревовещателем. В таком случае вполне можно было бы объяснить, почему трое людей слышали из каюты голос миссис Клаппертон в то время, когда она уже была мертва…
Элли Хендерсон стояла рядом с Пуаро. Ее глаза потемнели от горя.
– Вы знали, что у него было слабое сердце? – спросила она.
– Подозревал… Миссис Клаппертон говорила мне о своем больном сердце, но мне показалось, что она относится к тому типу женщин, которые любят придумывать себе болезни. Потом я обнаружил обрывок рецепта с очень большим содержанием дигиталина. Дигиталин входит в состав сердечных лекарств, но она явно не принимала его, поскольку дигиталин расширяет зрачки. Ее зрачки всегда были узкими, но я обратил внимание на глаза ее мужа.
– Значит, вы предполагали… что исход вашего представления может быть таким? – тихо проговорила Элли.
– Не кажется ли вам, мадемуазель, что все закончилось наилучшим образом? – мягко сказал Пуаро.
Он увидел, что глаза ее наполнились слезами.
– Вы же знали… вы давно поняли… что я любила… Но он пошел на это не ради меня… Скорее всего, эти девушки… их молодость заставила его почувствовать свое рабство. Он захотел освободиться, пока не стало слишком поздно… Да, я уверена, что именно так все и было… Когда вы начали… подозревать его?
– Его самообладание было слишком уж идеальным, – закончил Пуаро. – Какими бы обидными ни были высказывания его жены, они, казалось, совершенно не трогали его. Такое равнодушие могло означать либо то, что он уже настолько привык к ним, что они больше не обижают его, либо… Я выбрал альтернативное значение… и оказался прав… Кроме того, меня насторожило его стремление проявить себя в качестве фокусника… Вечером перед преступлением он сделал вид, что случайно выдал свой секрет. Но люди, подобные Клаппертону, ничего не делают случайно. Нужно было понять причину… Придя к выводу, что он был фокусником, люди вряд ли догадаются о том, что он был и чревовещателем.
– То есть мы сейчас слышали голос… голос миссис Клаппертон?..
– У одной из горничных оказался подобный тембр голоса. Я велел ей спрятаться за сценой и научил тому, что она должна сказать.
– Это была ловушка… жестокая ловушка, – вскричала Элли.
– Я не одобряю убийства, – отрезал Эркюль Пуаро.
Как все чудесно в вашем садочке…
Эркюль Пуаро положил перед собой аккуратную стопку писем. Он взял верхний конверт, пробежал глазами обратный адрес и затем, аккуратно разрезав конверт ножом для бумаги, извлек его содержимое. Однако внутри оказался еще один конверт, тщательно запечатанный красной восковой печатью и помеченный «Строго конфиденциально».
Брови на яйцевидной голове Эркюля Пуаро поползли вверх. Он пробормотал:
– Patience! Nous allons arrivs![60] – и вновь вооружился ножичком для бумаги. На сей раз из конверта выпало письмо, написанное довольно неровным и угловатым старческим почерком. Некоторые слова были подчеркнуты.
Эркюль Пуаро расправил письмо и начал читать. С правой стороны был написан адрес: Роузбэнк, Чарманс-Грин, Бакингемшир, и дата – двадцать первое марта.
«Дорогой месье Пуаро.
Мне порекомендовал обратиться к вам мой старый и верный друг, которому известны те мучения и страдания, которые я испытываю последнее время. Не скажу, что моему другу известны настоящие обстоятельства, – их я держу в полнейшей тайне, поскольку все это строго конфиденциально. Мой друг заверил меня, что вы – сама осторожность, поэтому я могу не бояться, что дело дойдет до полиции, если мои подозрения подтвердятся, чего бы мне крайне не хотелось. Но, конечно, вполне возможно, что мои подозрения совершенно ошибочны. Я уже не чувствую себя способной достаточно трезво мыслить после серьезной болезни, перенесенной прошлой зимой, меня постоянно мучает бессонница, я не могу самостоятельно разобраться в такой проблеме. У меня нет для этого ни средств, ни способностей. Еще раз повторяю, что поскольку дело это очень деликатное и семейное, то по многим причинам я, возможно, захочу, чтобы его обстоятельства были преданы забвению. Если мои подозрения подтвердятся, то я смогу сама разрешить эту проблему и предпочту именно так и сделать. Надеюсь, что мне удалось ясно объяснить свою позицию. Если вы согласитесь провести данное расследование, то дайте мне знать по указанному адресу.
Искренне ваша,
Амелия Бэрроуби».
Пуаро дважды прочел таинственное послание. Его брови вновь удивленно приподнялись. Затем он отложил его в сторонку и взял следующий конверт из стопки.
Ровно в десять часов утра он вошел в комнату, где мисс Лемон, его личная секретарша, сидела за своим письменным столом в ожидании инструкций на предстоящий день. Мисс Лемон была невзрачной на вид особой сорока восьми лет. При взгляде на нее создавалось такое впечатление, будто сложили вместе множество разнородных костей. Ее любовь к порядку была почти такой же, как у самого Пуаро, и хотя она обладала определенными мыслительными способностями, но никогда не размышляла на отвлеченные темы без особого на то распоряжения.
Пуаро вручил ей утреннюю корреспонденцию.
– Будьте добры, мадемуазель, напишите вежливые отказы на все эти письма.
Мисс Лемон, просмотрев все письма, нацарапала на каждом из них какие-то каракули. Эти пометки, понятные только ей одной, были кодовой системой ее собственного изобретения: «Умасливание», «Пощечина», «Мурлыканье», «Пара слов» и так далее. Закончив с пометками, она удовлетворенно кивнула и взглянула на Пуаро, ожидая дальнейших указаний.
Пуаро протянул ей письмо Амелии Бэрроуби. Она извлекла его из двойного конверта, прочла и заинтригованно подняла глаза.
– Итак, месье Пуаро? – Ее карандаш застыл в боевой готовности над деловым блокнотом.
– Что вы думаете по поводу этого письма, мисс Лемон?
Слегка нахмурившись, мисс Лемон отложила карандаш и еще раз прочла письмо.
Содержание писем обычно интересовало мисс Лемон только с точки зрения выбора соответствующего ответа. Крайне редко шеф взывал к ее индивидуальным, человеческим способностям, в отличие от служебных. Мисс Лемон не слишком нравилось, когда он так делал, – она являла собой образец почти идеального механизма, совершенно и удивительно безразличная ко всем человеческим делам и заботам. Настоящей страстью ее жизни было совершенствование порядка или системы хранения и подшивки документов, и, естественно, по достижении оного совершенства все остальные системы хранения следовало бы предать забвению. Она грезила о такой системе по ночам. Но мисс Лемон была также способна разобраться и в чисто человеческих делах, что было хорошо известно Эркюлю Пуаро.
– Итак? – спросил он.
– Старая дама, – сказала мисс Лемон, – жутко переполошилась.
– Вот как! По-вашему, переполох идет изнутри?
Мисс Лемон, прикинув, что Пуаро уже достаточно давно живет в Англии, чтобы понимать подобные выражения, не удостоила его ответом. Она бросила взгляд на двойной конверт.
– трого конфиденциально, – сказала она. – И при этом ничего не сказано.
– Да, – сказал Пуаро, – я тоже заметил это.
Мисс Лемон вновь с надеждой взялась за карандаш и блокнот. На сей раз Пуаро удовлетворил ее желание.
– Напишите ей, что я почту за честь навестить ее в любое удобное для нее время, если только она не предпочтет проконсультироваться со мной здесь. Не печатайте этот ответ на машинке, напишите от руки.
– Хорошо, месье Пуаро.
Пуаро передал ей очередные документы:
– Вот счета.
Мисс Лемон с деловым видом быстро рассортировала их.
– Я оплачу все, кроме этих двух.
– Чем они вас не устраивают? Ведь в них нет никаких ошибок.
– Они присланы от фирм, с которыми вы только что начали иметь дело. Неразумно слишком быстро платить по счетам, которые вы только что открыли, – могут подумать, будто вы добиваетесь того, чтобы в дальнейшем получить какие-то кредиты.
– М-да! – пробормотал Пуаро. – Я преклоняюсь перед вашими превосходными знаниями британских торговцев.