Банановое убийство. Клубничное убийство Куликова Галина
– Дядя, у нас к тебе важное дело.
– А, Костик, привет! – очнулся Изотов. – И Шурка тут, надо же, какая ты стала! – проворчал он, как будто видел ее последний раз не на прошлой неделе, а еще в те времена, когда она каталась по его квартире на трехколесном велосипеде. – Все хорошеешь!
Шура в ответ тихонько хрюкнула.
– Леонид Николаевич… – Костя решил, что как джентльмен должен взять на себя самое трудное и рассказать о том, что случилось возле метро. – У нас возникла проблема.
– У кого это у вас? – с неудовольствием спросил Изотов, хлопая себя по карманам в поисках сигарет.
Сколько ему ни твердили, что лечение никак не сочетается с пристрастием к никотину, он ничего не желал слушать и дымил, как старый завод, обложенный штрафами за загрязнение окружающей среды.
– Это у меня возникла проблема, – ответила Тоня. – Ребята пришли меня поддержать.
– Хватит уже с тебя проблем, – проворчал Изотов. – Мало того, что Андрюшка пропал ни за понюшку табаку? Ты что захандрила?
– Она не хандрит. Послушайте. – В голосе Кости послышалась досада. – За Тоней кто-то ходит по городу. Двое незнакомых мужчин…
– Мы засекли их и даже чуть не поймали, – похвасталась Шура, которая на самом-то деле участвовала только в последнем акте драмы и никого не ловила.
– Вот что у них было при себе, – продолжил Костя, протянув папку Изотову. – Здесь Тонины снимки – целая куча.
– Так это, наверное, ее поклонники! – Леонид Николаевич достал вырезки из журналов, небрежно перелистал их и тотчас сунул обратно. – После того как твои фотографии попадают в прессу, у тебя немедленно образуются поклонники. Особенно если ты красивая, разведена и успешно продвигаешься по службе… Вот парни и сходят с ума.
Тоня недоуменно посмотрела сначала на Шуру, потом на Костю. После чего пожала плечами:
– До сих пор никто не просил меня дать автограф. Не думаю, что дело тут в красоте. Нет, дядя Леня, ты ошибаешься.
– Боюсь, что Тоне угрожает опасность, – с тревогой заметил Костя, забрав у Леонида Николаевича трофейную папку.
И они еще боялись за его нервы! Да у этого непробиваемого человека просто нет нервов. По-настоящему он помешан только на Мейсене, Гарднере и Кузнецове, а до племянницы ему и дела нет.
– Оставьте свои детские выдумки про то, что Андрюшку убили, – заявил Изотов, опустившись в кресло возле журнального столика и придвинув к себе пепельницу. – Какой-то непонятный Сильвестр, неизвестно кто и что он такое, придумал убийство у себя под дверью. Может быть, ему делать нечего? Милиция ясно сказала: произошел несчастный случай. А там, знаете, не дураки сидят.
– Но ведь это милиция вывела меня на Бессонова, – возразила Тоня. – Значит, у них все-таки есть сомнения.
– Сомнения – вещь эфемерная, – возразил дядюшка. – Тебе ведь сообщили о результатах экспертизы? Вот и успокойся. А то, что за тобой по городу таскается какой-то парнишка, так на то и молодость, чтобы голову терять.
– Я бы не сказал, что это парнишка, – рассердился Костя. – Этому парнишке лет тридцать.
– А ты его хорошо рассмотрел?
– Лица не видел. Но по фигуре, по манерам…
– Вот что, мальчики и девочки, – пророкотал Изотов, закурив сигарету и с наслаждением откинувшись на спинку кресла, – хитрые убийцы бывают только в кино и книжках. В жизни все происходит по-другому. Преступник лупит вас в подъезде по голове бейсбольной битой и убегает с награбленным, оставляя кучу следов. Его могут поймать, а могут не поймать – неважно. А в нашем случае что? Мотива нет, следов насилия нет, ограбления нет. Мы предадим тело бедного Андрюшки земле – я уже распорядился насчет похорон – и оплачем его, как подобает добрым христианам. Это мое последнее слово. Похороны завтра утром. Скромные, тихие. Если у кого-то есть желание прийти и положить на могилу цветы – пожалуйста.
– То есть ты считаешь, что я не должна обращать внимания на мужиков, которые ходят за мной по пятам, сличая с фотографиями из журналов? – обиженно спросила Тоня.
– Обращай, если тебе нравится. Начнут приставать, кричи караул и зови милицию – вот и весь сказ.
– А Фофанов вам перед смертью ни о чем таком не говорил? – на всякий случай поинтересовалась Шура, застрявшая возле окна. Отодвинув занавеску, она зорко оглядывала двор с высоты птичьего полета. – Может быть, за ним тоже следили? Или он получал какие-то записки угрожающего содержания?
– Глупости, – пыхнул в ее сторону дымом Изотов. – Обычный парень, в поте лица своего зарабатывающий на хлеб насущный, не может иметь врагов, которые станут писать записки. И зачем за ним следить, помилуй бог? Он же не шпион какой-нибудь. Советую вам успокоиться и попить чаю. Хотите чаю? Когда нечего делать, все садятся пить чай. Так что вы пейте, а я пойду полистаю каталоги. Скоро должна заехать Изольда. Ей подарили уникальную вазу, я обещал посмотреть.
Он затушил окурок, выбрался из кресла и отчалил, оставив некогда бравое войско в полном смятении.
– Какая это Изольда? – удивилась Шура. – Тетка Потапова? Та самая дракониха? И ты подпускаешь ее к своему родному дяде?! – Она вытаращила глаза, как будто речь действительно шла об опасном животном, которое способно напасть на Леонида Николаевича и откусить ему голову.
– Что я могу сделать? – обиженно ответила Тоня. – Это уже не в первый раз. И всегда находит подходящий повод. Теперь вот у нее ваза!
– А ты до сих пор не забрала у Потапова ключи от квартиры. Уже год он пытается втереться обратно в вашу семью. Заявляется, когда ему вздумается, подбивает клинья к Леониду Николаевичу. Какие-то дикие отношения.
– Он очень одинок, – сказала Тоня. – Ты же его знаешь, Шура. У него невозможно ничего отнять, потому что тогда он обидится. А вынести вид обиженного Потапова не под силу даже человеку с каменным сердцем, не то что мне. Кроме того, он уже давно не заявлялся просто так, потому что знал об Андрее.
– Он заявлялся, – мрачно возразил Костя.
– Как? Ты что… Ты его видел?
– Не только видел, но и слышал. Я с ним отлично знаком. Сто раз я заставал его у Леонида Николаевича. Кстати, твой дядя продолжает называть Потапова зятем.
В комнате повисла неловкая тишина, которую, разумеется, нарушила Шура.
– Ладно-ладно. Нам сейчас не до охов и вздохов, – заявила она, добыв из сумочки сигару и с аппетитом глядя на нее. – Ну, Тонька, дядя тебя успокоил? Относительно преследователей? Может, это в самом деле были парни из твоего фан-клуба? Шизики, которые нацелились завладеть какой-нибудь твоей вещью, чтобы сделать из нее фетиш и поклоняться ему? Я недавно читала про одного продавца сосисок, который поставил целью своей жизни похитить лифчик известной голливудской актрисы. Хотел положить его под подушку. Без этого, говорил, ему все не в радость. Знаешь, я бы на твоем месте пару дней не выходила из дома.
– А как же работа? – спросил Костя, которому вообще-то понравилась идея заточить Тоню в четырех стенах, для надежности.
– У нее после «Успеха» целая неделя отгулов.
– Я собиралась готовиться к свадьбе, – сдавленным голосом напомнила несчастная невеста. – Но я не хочу сидеть дома. Кроме того, я должна поставить в известность всех, кого коснулась смерть Андрея.
– Значит, мне придется тебя сопровождать, – не терпящим возражения тоном заявил Костя. – Я, конечно, уважаю пожилых людей и ценю их опыт… Но мне кажется, Леонид Николаевич витает… в высших сферах.
– Это точно, – согласилась Шура. – Коллекционирование – такая засадная штука. Она развивает мозги только в одном направлении. А когда надо охватить непредвзятым взором картину мира в целом, тут-то и наступает коллапс.
– Не стоит преувеличивать, – заметил Костя, сторонясь сигарного дыма. Этот дым как будто специально лез в нос только ему одному. – Я, например, тоже коллекционер.
– А, ну да. Тоня что-то такое рассказывала. Будто у вас был сосед антиквар, который произвел на вас в детстве неизгладимое впечатление. То, что запало в голову в нежном возрасте, уже ничем не вытравишь, это я вам как психолог говорю.
– Разве вы психолог? – удивился Костя.
– Я создаю интерьеры. И мне приходится иметь дело с людьми, которые желают, чтобы им вручную лепили на потолках амуров и вырубали из мрамора ступеньки в подвал. Пообщаешься с такими поплотнее и против воли станешь психологом.
– Суть коллекционирования ведь не в том, чтобы таскать в свою квартиру дорогостоящие вещи, – сказал оскорбленный Костя.
– Знаю, знаю. Я сама в пятом классе собирала марки.
– И я вряд ли когда-нибудь свихнусь настолько, чтобы разориться ради какого-нибудь подсвечника.
– Да уж, трясись потом над ним, – согласилась Шура. – Нужно быть сыном миллионера, чтобы шарить по аукционам. Кстати, вы кем работаете? – с любопытством спросила она.
Костя Чихачев понравился ей до такой степени, что Шура втайне решила отбить его у подруги, невзирая ни на какие моральные нормы. Ей невыносимо захотелось узнать об этом человеке абсолютно все.
– Он переводчик, – ответила вместо него Тоня, как будто тот был маленьким и не мог говорить сам за себя.
– Я специализируюсь на техническом переводе, работаю в филиале крупной западной компании, которая занимается экспортом электрооборудования.
Шуре было приятно, что пояснения даны специально для нее. Конечно, она понимала, что не обладает подходящими данными для молниеносного покорения мужчин. Вряд ли Костя вот так сразу увидел в ней воплощение Греты Гарбо и загорелся мыслью продолжить знакомство на более короткой ноге. Придется проводить с ним как можно больше времени, чтобы поразить своим богатым внутренним миром. А сделать это можно только через подругу.
– Кстати, вы совершенно правы насчет того, что Тоню нужно сопровождать, – схитрила Шура, задумавшая втереться в их компанию. – У меня сейчас как раз промежуток между заказами, так что я вполне могу помочь. Сегодня вон как пригодилась, – нагло напомнила она. – Вдруг придется применить силу. В любом случае нельзя сидеть сложа руки.
Глава 7
Точно так же думала и Майя Долинина – сидеть сложа руки никак нельзя. Соврав Сильвестру, что идет в магазин прикупить кое-что из предметов личной гигиены, она отправилась на охоту, задумав изловить старшего лейтенанта Половцева, поставив на него капкан в районе места прохождения службы. Конечно, Майя допускала, что его может не оказаться на месте. Он же не офисный служащий, вынужденный от звонка до звонка писать рапорты и отчеты, а человек дела, занимающийся живой оперативной работой.
К зданию местного отделения милиции она подкралась бесшумно, как ирокез. Благо вдоль забора, ограждавшего территорию, росли пышные кусты, из-за которых можно было наблюдать за входом. Светиться возле дежурного Майе не хотелось. И заявляться в кабинет Половцева тоже. Кто знает, как поведет себя старший лейтенант в присутствии коллег? Фокус был в том, чтобы перехватить его на улице и поговорить в неофициальной обстановке. Раз он сам рассказал Тоне Потаповой о Сильвестре, значит, поверил в его способности и вполне может согласиться немного помочь. Ведь еще до того, как было официально установлено, что труп «не криминальный», Стас успел провести предварительное расследование и опросил соседей. Это ей пришлось бегать за Мурочкиным по городу целых четыре часа, а потом еще удерживать его на мосту поцелуями. А старшему лейтенанту достаточно показать удостоверение, чтобы войти в любую квартиру и узнать решительно все, что требуется.
Она промаялась в кустах примерно полчаса. Рядом парковались оперативные машины, мимо проходили толпы озабоченных граждан, дефилировали кинологи с собаками, появилась даже небольшая группа людей в пятнистой форме с автоматами наперевес. От здания отделения милиции исходил брутальный дух, который ощущался даже на значительном расстоянии.
Как раз в тот момент, когда вся затея стала казаться Майе ребяческой глупостью, в поле ее зрения появился старший лейтенант Половцев собственной персоной. По-прежнему одетый в штатское, он походил на задержанного, вырвавшегося на волю после суточной отсидки в «обезьяннике». Вышел он не один, а с товарищем, гораздо более похожим на представителя правоохранительных органов. У него был бравый вид и усталое, но при этом совсем не мятое лицо. Они двинулись к воротам, перебрасываясь на ходу малозначащими фразами. Стоило им только оказаться на улице, как Майя выскочила из засады и бросилась наперерез.
– О господи! – пробормотал Стас, когда увидел перед собой курносый нос и знакомые зеленые глаза.
– Здравствуйте, старший лейтенант!
– Ты иди, Широков, – не ответив на приветствие, посоветовал тот своему спутнику. – Видишь, у меня тут дело образовалось.
– Пострадавшая? – с ухмылкой спросил Широков, плутовато подмигнув. – Или свидетельница?
Он прогулялся взглядом по фигурке Майи и поцокал языком.
– Катись давай, – отмахнулся Половцев.
Вероятно, он слишком резко дернулся – голова противно заныла. Языком он тоже ворочал с трудом. Выручала только профессиональная выдержка и та доза адреналина, которая попала в его кровь при виде зеленоглазой. Широков ретировался, продолжая противно ржать. Тут ветер дунул в другую сторону, и Майя неожиданно почувствовала, что от старшего лейтенанта несет перегаром.
– Вы пили! – изумленно воскликнула она.
– И что? Это сильно меня изменило? – нагло спросил он.
Майя была вынуждена признать, что не сильно. Нужно было выкладывать все сразу, иначе Половцев от нее улизнет. Судя по всему, больше всего на свете ему хотелось на что-нибудь опереться и закрыть глаза.
– Мне нужно с вами поговорить, – торопливо сказала Майя.
– Ну да? – насмешливо протянул он. – А я и не догадался.
– Я понимаю, что ваша работа связана с опасностями и риском. Наверное, поэтому вы такой колючий человек.
– Колючий в прямом или в переносном смысле?
Он сделал молниеносный выпад, больно схватил ее за запястье и потянул в сторону кустарника. Словно два резвящихся лося, они проломились сквозь колючие прутья и очутились в палисаднике под деревьями, отгороженные от всего мира плотной стеной зелени. Здесь Стас сразу же отпустил Майю и встал напротив, наклонив лобастую голову вперед.
– Ну? – спросил он, глядя на нее тухлым взглядом. – Чего надо?
По его небритой физиономии невозможно было понять, о чем он думает.
– Я пришла просить вас о помощи, – неуверенно сказала Майя.
Разве будешь чувствовать себя уверенной, когда на тебя так смотрят? Поначалу-то она хотела разжечь в старшем лейтенанте искру человечности. Но теперь интуитивно поняла, что этот номер не пройдет и к цели следует проложить какой-то другой путь.
– Давайте просите, – разрешил Половцев, вытащив руки из-за спины и сложив их перед грудью. Видно было, что никакого вкуса к беседе у него нет.
– Я подумала, что вы с вашим опытом и знаниями не сможете равнодушно наблюдать за тем, как преступники остаются безнаказанными.
– Смогу, – заверил ее Стас. – Что-нибудь еще?
Как всякая женщина, которой не удалось добиться своего хитростью и лестью, Майя немедленно бросилась в атаку:
– К Сильвестру приходила невеста Фофанова, – запальчиво сказала она. – И не отпирайтесь, это вы ее к нему заслали! Она пришла и потребовала найти убийцу. Боссу пришлось ей пообещать, потому что она горько рыдала, а он этого не выносит. Но поскольку у босса нет удостоверения и пистолета, как у вас, он не может получить свидетельские показания.
– А они ему нужны? – делано удивился Стас. На его физиономии появилась кривая ухмылка. – Мне казалось, что ему достаточно щелкнуть пальцами и – раз, два! – дело в шляпе. Туда посмотрел, там понюхал, на зуб попробовал… Зачем ему свидетельские показания?
– Да вы ему просто позавидовали! – ахнула Майя. – Вам тоже хочется быть таким же проницательным, но не получается, да?
– Слушайте, чего вы сюда приперлись? – грубо спросил Стас, сменив расслабленную позу на угрожающую. – Вам нужны свидетельские показания? Так это служебная тайна, милочка. И вы их не получите.
Он начал наступать на нее широкой грудью, и Майя непроизвольно сделала шаг назад. Ее напугали глаза Половцева, в которых сверкнула необузданная ярость.
– А может, это был просто предлог? И вы сюда явились, чтобы со мной пококетничать?
Майя в панике попятилась и вдруг почувствовала, как ее лопатки коснулись чего-то твердого и холодного. Так и есть – позади бетонный забор и отступать решительно некуда.
– Может быть, я вам понравился?
Половцев был уже так близко, что от витавших вокруг него паров спирта могли воспламениться волосы. Губы у него были темные и сухие, и такие же темные и сухие глаза. Все это приблизилось к Майе на непозволительно близкое расстояние. Иными словами, между ними осталась только узкая щель, в которую с трудом могло бы протиснуться лезвие кинжала.
– Вы что, хотите меня поцеловать? – спросила Майя шепотом и затрепетала, как бумажка.
– Ну, если вы настаиваете…
Стас схватил ее одной рукой за талию, а другой за шею. Наверное, чтобы задушить при первых же признаках неповиновения. Только человеку, которого однажды прижимал к стене бульдозер, дано понять, каким получился этот поцелуй. Майя почувствовала, что на нее навалилась целая вселенная – горячая, пульсирующая, готовящаяся к взрыву. Ко всему прочему, от вселенной несло перегаром, табаком и кожей – вероятно, это был запах кобуры. Вселенная вторглась в ее рот и принялась вращаться внутри, разжигая адский костер. От него полетели такие искры, что Майя непроизвольно зажмурилась. Она падала в бездну, притягиваемая силой, которой невозможно было противостоять.
Все прекратилось внезапно. Стас отпустил ее, оттолкнулся двумя руками от забора и выдохнул так, как будто только что опрокинул очередной стакан водки.
– Чертова дура, – проворчал он. На его лице застыло злое раздражение. – Тебе что, приключений захотелось?
Он дышал так часто и бурно, что за две минуты смог бы накачать надувной матрас. Шокированная Майя смотрела на старшего лейтенанта остекленевшими глазами. Неожиданно кусты раздвинулись, и появился очкастый старичок с пушком на голове.
– Чего тут такое за безобразие? – строго спросил он. – Если дамочки пищат, нечего к ним и приставать!
Стас мигом развернулся к нему, рявкнув:
– Давай проваливай, хрен стоптанный.
– Тут рядом отделение милиции, – ехидно заметил старичок. – Щас я как закричу!
– Я сам милиция, – сказал Стас и приоткрыл пиджак, показав оружие.
Старичок немедленно отступил, громко проворчав напоследок:
– У, антихристы!
Майя, которая на самом деле вовсе не пищала и вообще не издавала никаких звуков, переступила с ноги на ногу и поежилась. Стас стоял неподвижно и смотрел на свою жертву взглядом вооруженного огородника, решающего, что делать с поганым зайцем, сожравшим его капусту.
Наконец решение было принято. Он отступил в сторону и резко махнул рукой, приказав:
– Пошла отсюда!
Ни слова не говоря, Майя ринулась прямо в кустарник. Продралась сквозь ветки и вывалилась на тротуар, едва не брякнувшись на асфальт. Она была до глубины души потрясена случившимся. Не то чтобы ее никогда не целовали сильно выпившие мужчины – бывало и такое. Но обращаться с ней столь цинично, когда она пришла просить помощи… Да уж, такой подлости от старшего лейтенанта Половцева она точно не ожидала.
Явиться домой в смятении чувств было бы ошибкой. Поэтому Майя некоторое время бродила по улицам, пытаясь успокоиться. Стоял безоблачный летний вечер. Синий купол неба медленно оседал на крыши, и в глубине каждого газона что-то упоительно стрекотало. Подышав воздухом, она достала из сумочки пудреницу и сунула в нее нос. Зеркало отразило лицо, которое вряд ли удалось бы пронести мимо Сильвестра без объяснений. Майе пришла в голову идея замаскировать только что испытанные переживания новыми, более свежими.
Добравшись до дому, она вызвала лифт и отправилась на девятый этаж допрашивать Жабина. После большой разборки с рубашкой и штанами она его больше не видела, впрочем, как и других участников драмы. Возможно, бедняга считает, что Майя его опозорила, и даже не пустит на порог. Однако в ответ на звонок Жабин немедленно открыл дверь. Выглядел он неважно – примерно так выглядит отец пятерых детей, когда мать этих детей уезжает на пару дней погостить к подруге.
– Здрасьте, – сказал он в ответ на вежливое приветствие. – Неужели опять что-то случилось?
– Да нет, с чего вы взяли?
– У вас такой вид, как будто вы только что с пожара.
– Ну, почти, – призналась Майя.
– Вам неплохо было бы чего-нибудь выпить.
– А что у вас есть? – спросила она, уверенная, что Жабину требуется поддержать дух не меньше, чем ей.
– Не знаю, надо посмотреть.
Он отступил в сторону, приглашая ее войти, а потом повел на кухню, шаркая тапочками по паркету.
– Надеюсь, вы не держите на меня обиды? – спросила Майя у его спины, которая вращала лопатками, пока ее хозяин копался в холодильнике.
– Ни боже мой, – ответил Жабин, появляясь с бутылкой горькой настойки. – Это сойдет? А закусывать придется конфетами – больше у меня ничего нет. Только конфеты и манная каша, пропади она пропадом.
Майя огляделась и увидела на плите обугленную кастрюльку, обросшую по краям клочьями засохшего молока. На столе кисла плошка с зернистым месивом, в которую намертво влипла столовая ложка.
– Вам что, одолжили младенца? – спросила Майя, чокнувшись с Жабиным и быстро опорожнив предложенную ей рюмку.
Спиртное она не любила, но полагала, что сейчас у нее просто нет выбора. Лучше вернуться к Сильвестру пьяной, чем вдрызг расстроенной. Его проницательность граничила с колдовством и внушала ей мистический ужас.
– Вы просто не поверите в то, что случилось, – сказал Жабин, глядя на девушку с веселой злостью.
– Я? Неправда. Я поверю во все, что угодно.
– Тогда слушайте. Помните ту тетку, у которой я одолжил платье для нашего розыгрыша?
– Еще вы одолжили у нее чулки, – подсказала Майя. – И выдали ее за свою родственницу.
– Точно. Так вот, на самом деле это была никакая не родственница. А курьерша, которая развозит билеты, заказанные по телефону. Я собирался в Турцию. Эх, да что там…
Он выпил еще одну рюмку настойки и зашуршал фантиками. Освободил три конфеты и одну за другой покидал их в рот.
– А как вам удалось ее раздеть? – с любопытством спросила Майя. – Вы ей заплатили?
– Нет, я ее напугал. Сказал, что милиция ищет женщину-маньяка, которая только что задушила на лестнице парочку жильцов. От волнения с ней сделалась горячка. После того как все ушли, я не смог вытащить ее из постели. У нее поднялась высоченная температура, она вся пошла какой-то сыпью.
– Наверное, это вы накаркали, – предположила Майя, заметив свое отражение в стеклянной полке и удивившись тому, какой всклокоченной она выглядит. Вероятно, необузданность старшего лейтенанта Половцева подействовала на нее гораздо сильнее, чем показалось вначале. – Вы заливали про каких-то мадурайских комаров, помните?
– Надо же было как-то объяснить, почему тетя без одежды. Короче говоря, она теперь у меня тут болеет. А приехать и забрать ее некому.
– Вы вызывали врача?
– Он сказал, что это похоже на сильное нервное потрясение. От нервного потрясения, дескать, может быть все, что угодно, – и сыпь, и другие неприятные штуки. Поэтому тете нужно отлежаться и прийти в себя. Я кормлю ее манной кашей, – мрачно добавил он. – Больше она почему-то ничего не проглатывает.
– Может, у нее горло болит?
– Ничего у нее не болит, – возразил Жабин. – Иногда она песни поет. И соседи снизу сразу начинают стучать по батарее. Хотя она хорошо поет, с чувством. Слушайте, а чего вы пришли? – неожиданно спохватился он. – Опять милиционеры нашли какую-нибудь дрянь в мусорном баке и приписали ее мне?
– Да нет, все нормально, – отмахнулась Майя, ощутив, что на кухне значительно потеплело. Даже стало жарко. – Я хотела уточнить насчет того случая с вашим побегом через крышу подъезда.
– Забавно, – сказал Жабин. – Сейчас об этом вспоминаешь как о приключении. А тогда мне казалось, что я попал в чей-то ночной кошмар.
– Мне важно узнать, что вы тогда заметили. Ведь именно в тот момент, когда вылезли на крышу, по лестнице спускался убийца, который пришил невинного парня возле нашей двери.
– Но я ничего не заметил!
– Вы говорили, он кашлял. Тот, кто спускался.
– Не кашлял, а покашливал. Точно как Чепукин. Его я испугался даже больше, чем Янова. Однажды этот тип заманил меня к себе в квартиру и подверг многочасовой пытке. Он говорил, и говорил, и говорил… И выпустил только потому, что я замахнулся на него табуреткой. А когда я лез в окно, то был очень расстроен и про себя решил, что пришью его сразу, без предупреждения – пусть только появится.
– Но вы его не видели, – констатировала Майя.
– Не видел.
– Давайте вернемся к убийце, – предложила Майя. – Значит, он покашливал. А может быть, что-нибудь бормотал?
– Ничего он не бормотал. Впрочем, мне было не до этого, знаете ли.
– А он не топал? – не отставала Майя. – Стучали каблуки по ступенькам или нет?
– Я тогда обращал внимание только на голос Янова, который разговаривал по мобильнику. Так я хотя бы мог сориентироваться, где он находится. Впрочем, нет, тот, кто спускался сверху, не топал. Потому что я еще подумал – он может появиться в любую секунду. Значит, это был убийца? Выходит, наткнись он на меня, запросто мог бы пришить?
– Не думаю, что он готов был кромсать народ направо и налево, – пожала плечами Майя. – Он же хитрый, хотел, чтобы подумали, будто никакого убийства не было, а тот парень просто поскользнулся на банановой шкурке. Вроде как это судьба, злой рок. Ему невыгодно было убивать кого-то еще.
Жабин сокрушенно покачал головой и задумчиво посмотрел на бутылку.
– Предлагаю освободить посуду.
Майя согласилась, и они махнули еще по рюмке, зажевав их конфетами. Конфеты были лежалые, покрытые белым налетом. Вытерев рот тыльной стороной ладони, гостья решила откланяться и напоследок посоветовала Жабину успокаивать больную «тетю» теплыми грелками и тягучими ирландскими песнями, которые можно купить в любом музыкальном киоске возле метро.
Прошагав пешком три этажа, она достала связку ключей и открыла дверь. За дверью стоял Сильвестр Бессонов и молча смотрел на нее.
– О, босс! – оживленно воскликнула Майя. – Как дела?
Ее улыбка была такой же яркой и фальшивой, как те стеклянные побрякушки, которыми торгуют в подземных переходах.
– Тебя не было целую вечность, – попенял он, окинув ее внимательным взором. – Почему ты такая потрепанная?
– Разве я потрепанная? – удивилась Майя, приглаживая волосы обеими руками.
– Ты похожа на чемодан, побывавший в кругосветном путешествии. И от тебя пахнет спиртным. Ты что, предавалась разврату?
Майя выпятила подбородок, изображая обиду:
– Так вот что вы обо мне думаете!
– Послушай, ты отправилась покупать себе всякие штучки-дрючки, а вернулась пьяная и с пустыми руками. Что еще я должен думать?
– Разве я пьяная? – с еще большим удивлением спросила она.
– Скажем так: нетрезвая. И ты вряд ли способна приготовить ужин.
– Почему это? Сейчас немного полежу и приготовлю.
Сильвестр ни на секунду не отставал от нее, хотя Майя делала все возможное, чтобы ускользнуть. В конце концов она попыталась закрыться в ванной, но он подставил ногу и не дал двери захлопнуться.
– У тебя явно что-то случилось. Попался еще один поклонник, помешанный на кроликах?
– Какая вам разница? – спросила Майя, дергая дверь на себя.
– Хочу знать точно. Возможно, ты перебарщиваешь. Если он художник, который пользуется беличьими кисточками, то я вовсе не против ваших отношений.
– У меня нет никаких поклонников.
– Не ври. Я вижу, ты с кем-то целовалась.
Майя высунула язык и провела им по губам.
– Можешь не облизываться, тебя выдали глаза.
– Глаза?
– Да, твои бегающие глазки, – протянул Сильвестр и принялся рассуждать вслух: – Раз тебе стыдно, значит, это был не поклонник. Тут что-то другое.
– Конечно, поклонник, – небрежно возразила его помощница. – Я ни с кем больше не целуюсь.
– Недавно ты целовалась с Мурочкиным. А! Кажется, я догадался. Ты ходила к Жабину?
– Да, – с облегчением призналась Майя.
– И вы с ним выпили?
– Точно. А потом поцеловались на прощание. Я хотела его поддержать, потому что та тетка, которую он выдал за свою родственницу, до сих пор лежит у него в постели. Только теперь она вся покрылась сыпью. Разве можно было уйти просто так?
– В самом деле, уважительная причина.
Сильвестр убрал ногу, и Майя наконец осталась один на один со своим отражением. Отражение ей очень понравилось – оно было симпатичным и веселым, хотя и немного расплывчатым.
– Не советую тебе лезть в ванну, – крикнул босс из-за двери. – Ты можешь поскользнуться и разбить свою легкомысленную голову.
Она не стала его слушать и включила душ. Сильвестр чертыхнулся и остался стоять в коридоре, чтобы хотя бы на слух контролировать процесс. Когда его помощница появилась на пороге ванной комнаты, он снова принялся доставать ее вопросами. Она во всех подробностях рассказала ему о своем разговоре с Жабиным и отправилась на кухню чистить овощи для ужина.
– У меня есть новый фильм с Кевином Костнером, – сказал Сильвестр, следуя за ней. – Не поверишь, но он все еще играет героев-любовников.
– Кевин Костнер – это прекрасная мечта! – надменно ответила Майя. – А я мечтать завязала. Бесплодные мечты вредят девушкам больше, чем беспорядочный секс.
– Первый раз слышу из твоих уст слово «секс». Вероятно, ты здорово наклюкалась. Надеюсь, это была не паленая водка из ларька напротив?
– И не ореховый ликер. Можете не волноваться.
Он хмыкнул и ушел к себе, задумчиво почесывая бровь. С ней явно было что-то не то, и Сильвестру хотелось докопаться до правды, потому что, несмотря на свою безоговорочную зависимость от помощницы, он одновременно ощущал и свою ответственность за нее. Как старший за младшую и как начальник за подчиненную. Как мужчина за женщину, наконец. Он втянул ее в расследование совершенно реального убийства, которым занялся с подачи Стаса Половцева. Вспомнив про старшего лейтенанта, Сильвестр неожиданно ощутил сосущую пустоту в желудке. Он подошел к письменному столу и достал из ящика визитную карточку, которую Половцев вручил ему во время своего первого визита. На карточке были напечатаны два телефона – рабочий и мобильный. Мобильный! Как раз то, что надо. Сильвестр поднял телефонную трубку и принялся набирать цифры. На вызов ответили после сто восемьдесят пятого гудка.
– Половцев слушает.
Свою фамилию опер произнес настолько невнятно, что сразу стало ясно – он трагически пьян.
– Это Сильвестр Бессонов, помните меня?
– Чего надо? – выдержав значительную паузу, спросил старший лейтенант.
При других обстоятельствах Сильвестр ответил бы, чего ему надо. Но сейчас ломать копья было бессмысленно. И он просто спросил:
– Вы сегодня виделись с моей помощницей?
– Э-э-э… – протянула захмелевшая трубка. – Скажите ей… что я… извиняюсь.
Короткие гудки подытожили то, о чем Сильвестр уже догадывался. Майя встречалась именно с Половцевым. Сначала он ее напоил, а потом распускал руки. Никаких сомнений. Она понравилась подлецу в тот самый миг, как он ее увидел. Возможно, Половцев заслал к ним Тоню Потапову только для того, чтобы иметь повод еще раз встретиться с Майей и соблазнить ее. И не верит этот гад ни в какое убийство.
Сильвестр опустился в кресло и прислушался к своему самочувствию. Все было в порядке, если не считать того, что кровь стучала в виски с такой силой, будто решила проделать в его голове пару лишних отверстий. Он сцепил руки перед собой, некоторое время сидел неподвижно. После чего резко поднялся. Это был совершенно другой человек, чем минуту назад, – собранный, жесткий, решительный. Открыв шкаф, он достал джинсы и льняную рубашку и быстро переоделся.
Когда в полной боевой готовности босс появился на кухне, Майя как раз ставила на плиту кастрюлю с водой и напевала себе под нос любимую песню: «О-о-о, сладкий голос сирен плывет над водой. О-о-о, жизнь так печальна».
Читать бесплатно другие книги:
