Амулет Безумного Бога Муркок Майкл

ГЛАВА 8

ЛАГЕРЬ ГРАНБРЕТАНЦЕВ

– Во имя всех горных великанов, да я и мили в этой кастрюле не проеду, – воскликнул Оладан, тщетно пытаясь приладить уродливый шлем. Вместе с друзьями они примеряли трофейные доспехи в свободной комнате на втором этаже таверны.

Хоукмуна этот маскарад тоже не приводил в восторг. Мало того, что доспехи оказались ему велики, в них было крайне неудобно. Даже хуже, чем в одеянии Волка, которым в свое время снабдил его барон Мелиадус. Броня Вепрей оказалась невероятно тяжелой, так что оставалось лишь пожалеть несчастную Иссельду. Один лишь д'Аверк с радостью воспринял это переодевание, ибо сей наряд был ему вполне привычен, и теперь он с удовольствием поглядывал на своих товарищей.

– Ничего удивительного, что вы жалуетесь на здоровье, – сказал Хоукмун. – У меня сильное искушение отказаться от вашей затеи.

– Ничего, вы быстро привыкнете, – заверил д'Аверк. – В доспехах немного тесно и душно, но вскоре вам не захочется с ними расставаться. Без них вы будете чувствовать себя нагим.

– Уж лучше нагим, – возразил Оладан, стащив, наконец, шлем и швырнув его на пол.

Д'Аверк погрозил ему пальцем:

– Поосторожнее! Ему и так досталось. Оладан зло пнул шлем ногой.

Спустя сутки они ехали по Шекии. Все говорило о том, что Империя Мрака уже завоевала эту провинцию: обезлюдевшие и разрушенные деревни и города, вдоль дорог – кресты с распятыми на них мертвецами, темное от стервятников небо и черная от трупов земля. Светла была лишь ночь – от пламени пожаров, охвативших города, села, фермы и виллы. А по разоренной земле, завывая, словно демоны из преисподней, носились черные всадники с мечами и факеелами в руках.

Уцелевшие жители прятались, а те, кого маленький отряд Хоукмуна встречал на своем пути, бросались наутек. Четверо всадников во весь опор скакали по охваченной ужасом земле, боясь, что несчастные шеки примут их за грабителей и убийц. Но ни друг, ни враг не догадывались, кто они на самом деле, потому что воинов в звериных масках кругом было немало.

Наступило утро, затянутое черным дымом, согретое пожарами – утро покрытых пеплом полей и вытоптанных посевов, обычное утро страны, раздавленной железным каблуком Гранбретании.

По разбухшей от дождя дороге навстречу четверым спутникам ехали на крепких черных скакунах всадники в темных холщовых плащах с капюшонами. Они сутулились, словно несколько дней не покидали седла.

Когда они приблизились, Хоукмун прошептал:

– Наверняка, это гранбретанцы. Похоже, мы их заинтересовали…

Предводитель темных всадников откинул капюшон, под которым оказалась огромная кабанья маска, более причудливая, чем у д'Аверка. Он натянул поводья, и его солдаты тоже остановили коней.

– Молчите! – шепотом приказал д'Аверк спутникам. – Говорить буду я.

Внезапно предводитель хрюкнул и зафыркал. Хоукмун догадался, что это и есть тайный язык Ордена Вепря. Такие же странные звуки посыпались и из уст д'Аверка.

Разговор длился несколько минут. Француз махал рукой назад, Вепрь дергал головой, указывая рылом в другом направлении. Потом пришпорил коня, и гранбретанцы проехали мимо четверых всадников и понеслись дальше.

– Что ему было нужно? – спросил Хоукмун.

– Спрашивал, не видели ли мы по пути какого-нибудь скота. Это фуражиры, ищут провиант для лагеря.

– Какого лагеря? Где?

– Он говорит, милях в четырех впереди – большой лагерь. Гранбретанцы готовятся к штурму последнего непокоренного города – Брадислы. Я знаю этот город, там замечательная архитектура.

– Значит, мы недалеко от Остерлянда, – сказала Иссельда. – За Остерляндом – Италия, а за ней – Прованс…

– Правильно, – кивнул д'Аверк. – Вы весьма сильны в географии. Но до Камарга, увы, еще далеко, и мы должны преодолеть самую опасную часть пути.

– Что будем делать? – спросил Оладан. – Обогнем лагерь или попытаемся проехать через него?

– Лагерь огромен, и лучше всего было бы проехать напрямик, да еще заночевать там и разведать планы гранбретанцев, – сказал д'Аверк. – Выяснить, известно ли им, что мы путешествуем в этих краях.

Из-под шлема раздался приглушенный голос Хоукмуна:

– Я не уверен, что это не опасно. Но рискнуть, пожалуй, стоит.

– А нам не придется снимать маски, Дориан? – спросила Иссельда.

– Не бойтесь, – усмехнулся д'Аверк. – Многие гранбретанцы даже спят в масках. Их и под страхом смерти не заставишь открыть лицо.

Лагерь оказался намного больше, чем они ожидали. В отдалении высились стены Брадислы; отчетливо виднелись шпили и фасады зданий.

– Какая красота! – вздохнул д'Аверк. – Ужасно жаль, что завтра город погибнет. Надо быть безумцами, чтобы сопротивляться такой армии.

– Неужели для взятия этого города нужно столько войск? – удивился Оладан.

– Империи Мрака требуется быстрая победа, – объяснил Хоукмун. – Я встречал и большие армии. Не думаю, что этот лагерь охраняется надежно – он слишком велик. Надеюсь, если мы поставим здесь палатку, то ни у кого не вызовем подозрений.

Повсюду стояли палатки, шатры и даже лачуги; на кострах готовилась всевозможная снедь; в загонах паслись кони, буйволы и мулы. Под присмотром саперов Ордена Муравья рабы волокли по грязи огромные стенобитные машины. На вонзенных в землю древках развевались знамена и значки, отмечая расположение того или иного ордена. У костров кого только не было: Волки, Кроты, Осы, Вороны, Хорьки, Крысы, Лисы, Вепри, Мухи, Собаки, Барсуки, Козлы, Росомахи, Выдры и даже несколько Богомолов – отборных гвардейцев, чьим магистром был сам король-император.

Хоукмун узнал знамя Адаза Промпа, толстого магистра Ордена Собаки; пестрый флаг Вреналя Фарно, барона Гранбретании и магистра Ордена Крысы; длинный штандарт Шенегара Тротта, графа Суссекского.

Хоукмун понял, что Шекия завоевана почти целиком, – вот почему под Брадислой собралось столько солдат и знаменитых полководцев: почти вся армия Империи Мрака. Он увидел Шенегара Тротта, которого несли в паланкине к его шатру. Наряд графа Суссекского был расшит золотом и драгоценностями; его маска из белого серебра казалась пародией на человеческое лицо.

Шенегар Тротт выглядел изнеженным аристократом, но Хоукмун видел его в сражении у брода Вайзна на Рейне, когда граф под водой проскакал по дну реки до вражеского берега. Вельможи Империи Мрака оставались для герцога Кельнского загадкой. Они казались ленивыми и изнеженными, но при этом были смелы, как звери, с которыми себя отождествляли, а зачастую и смелее, и свирепее этих зверей. Однажды Шенегар Тротт отрубил руку у кричащего младенца и обглодал ее на глазах у несчастной матери ребенка.

– Ну что ж, – вздохнул Хоукмун. – Поедем напрямик через лагерь. На том конце заночуем, а утром попробуем выбраться.

Они медленно ехали по лагерю. Время от времени д'Аверк отвечал на приветствие какого-нибудь Вепря. На противоположном краю лагеря они спешились и достали походное снаряжение воинов, убитых ими в таверне.

Стоя в стороне, д'Аверк смотрел, как его товарищи готовят ночлег.

– Иначе нельзя, – объяснил он. – Военачальнику моего ранга не пристало трудиться наравне с подчиненными.

Несколько оружейников из Ордена Барсука подкатили к ним тележки, нагруженные запасными топорищами, эфесами, наконечниками для стрел и копий. Был там и точильный станок.

– Не нужна ли вам наша помощь, братья Вепри? – спросил один из них.

Хоукмун смело вытащил из ножен затупившийся меч:

– Надо его наточить.

– А я потерял лук и колчан со стрелами, – сказал Оладан, заметив на тележке связку луков.

– А ваш собрат? – спросил солдат в барсучьей маске, показывая пальцем на Иссельду. – У него и вовсе нет меча.

– Так дай ему меч, болван! – рявкнул д'Аверк, и Барсук торопливо подчинился.

Когда они оказались полностью вооружены, Хоукмун почувствовал, что к нему возвращается уверенность. Он был доволен своим хладнокровием, но Иссельда приуныла.

– Еще немного железа, и я свалюсь с ног, – пожаловалась она, ощупывая тяжелый меч, который ей пришлось пристегнуть к поясу.

– Забирайся в палатку, – посоветовал Хоукмун. – Там можно без опаски снять оружие и часть доспехов.

Д'Аверк печально смотрел, как Оладан и Хоукмун разводят костер.

– Чем вы так расстроены? – спросил Хоукмун, взглянув на него сквозь щели в маске. – Садитесь, скоро будем ужинать.

– Что-то мне не по себе, – пробормотал француз. – Я всегда чувствую опасность…

– Почему? Думаете, Барсуки заподозрили неладное?

– Нет… – Д'Аверк окинул взглядом лагерь. Сгущались сумерки, и воины укладывались спать. На городских стенах рядами стояли войска, готовые сразиться с армией, которой никто, кроме народа Камарга, еще не смог дать отпор.

– Нет, – повторил д'Аверк, – но мне стало бы гораздо легче, если бы…

– Если бы что?

– Если бы вы позволили мне побродить по лагерю и послушать, что говорят солдаты…

– Думаете, это разумно? А если к нам подойдут воины Ордена Вепря? Как мы с ними объяснимся?

– Я не задержусь. А вы, как закончите стряпать, укройтесь в палатке.

Он повернулся и пошел прочь. Хоукмун хотел было остановить его, но побоялся привлечь к себе внимание. Он проводил француза настороженным взглядом.

Внезапно у него за спиной раздался голос:

– Какая роскошная колбаса у вас, братья! Хоукмун повернулся и увидел Волка.

– Да, брат, – откликнулся Оладан. – Угощайся.

Он отрезал кусок колбасы и протянул солдату. Тот поднял маску и сразу опустил, сунув колбасу в рот.

– Спасибо, брат, – прожевав, сказал он. – А то у меня несколько дней крошки во рту не было. Командир наш – зверь, гнал нас от самого Прованса, как проклятых французов.

– От Прованса? – невольно переспросил Хоукмун.

– Ага. Бывали там?

– Случалось раза два. Камарг уже наш?

– Почитай, что взяли. Командир говорит, он и двух недель не продержится. Его ведь некому защищать – офицеров не осталось, да и провиант на исходе. Хоть они и убили миллион наших своим чудо-оружием, теперь им крышка…

– А что слышно об их вожде, графе Брассе?

– Говорят, помер или вот-вот помрет. А войска охвачены паникой. Когда мы туда вернемся, наверное, все уже будет кончено. Хорошо бы, верно? Знали бы вы, сколько месяцев я там проторчал… С самого начала этой распроклятой кампании. Ну, спасибо за колбасу, братья. Хорошей вам завтра драки!

Волк побрел прочь и вскоре исчез в сумраке, испещренном тысячами костров. Хоукмун вздохнул и забрался в палатку.

– Ты слышала? – спросил он Иссельду.

– Да. – Девушка сняла шлем и наколенники и теперь расчесывала волосы.

– Я верю, что отец жив.

Даже темнота не помешала Хоукмуну увидеть слезы на ее глазах. Он обнял ее и сказал:

– Не бойся, Иссельда. Еще несколько дней, и мы будем с ним рядом…

– Если он доживет…

– Он ждет нас. Он доживет.

Спустя некоторое время Хоукмун вышел из палатки. Оладан сидел у гаснущего костра, положив руки на колени.

– Д'Аверк что-то задерживается, – сказал горец.

– Да… – рассеянно произнес Хоукмун, глядя на городские стены. – Не попал ли он в беду?

– Больше похоже на бегство… – Оладан умолк, увидев несколько фигур, появившихся из темноты.

Это были Вепри. Хоукмун похолодел.

– Быстро в палатку! – приказал он, но было поздно – к нему обратился один из воинов. Ничего не разобрав в его ворчании и хрюканье, но приняв эти звуки за приветствие, Хоукмун кивнул и поднял руку. Голос воина зазвучал настойчивее. Хоукмун повернулся и шагнул к палатке, но его остановила сильная рука.

Вепрь снова что-то произнес. Хоукмун кашлянул, показывая на свое горло.

– Брат, я спросил, не выпьешь ли ты с нами вина. А ну, подними маску!

Хоукмун знал, что ни один гранбретанец не вправе требовать этого от брата по ордену – если только не заподозрил в нем чужого. Отступив на шаг, он выхватил меч.

– Извини, брат, я не стану с тобой пить. Но от драки не откажусь.

Оладан вскочил на ноги и встал рядом с мечом в руке.

– Кто ты такой? – прорычал Вепрь. – Почему на тебе чужой шлем? В чем дело?

Хоукмун откинул маску, и воины увидели бледное лицо с блестящим Черным Камнем во лбу.

– Я Хоукмун, – кратко ответил герцог и бросился на изумленных воинов. Хоукмун и Оладан лишили жизни пятерых воинов Империи Мрака, прежде чем на шум схватки сбежались другие. Галопом прискакали всадники. Слыша крики боли и возгласы изумления, Хоукмун поднимал и опускал меч, пока в его руку не вцепилась дюжина чужих рук. Несколько секунд он вырывался, затем его ударили по шее древком копья, и он упал лицом в грязь.

Оглушенного, его поставили на ноги и подтащили к высокому всаднику в латах, смотревшему на схватку издали. Маску Хоукмуна подняли, и всадник всмотрелся в его лицо.

– Какая приятная встреча! – произнес он звучным и вместе с тем зловещим голосом, и Хоукмун ушам своим не поверил, услышав его. – Герцог Кельнский собственной персоной. Выходит, не зря я отправился в такую даль, – добавил всадник, обращаясь к человеку, стоящему рядом с ним.

– Я очень рад, – отозвался тот. – Надеюсь, мне удастся оправдаться перед королем-императором.

Хоукмун вздрогнул и посмотрел на говорившего. На нем была маска д'Аверка!

– Ты все-таки предал нас! – произнес он заплетающимся языком. – Опять измена! Неужели в этом мире никому нельзя доверять?

Он рванулся, мечтая добраться до горла француза, но воины удержали его.

Д'Аверк рассмеялся:

– До чего же вы наивны, герцог Дориан…

– Остальных взяли? – спросил всадник. – Девчонку и коротышку?

– Да, ваше превосходительство, – ответил один из солдат.

– Приведите их ко мне. Я хочу посмотреть на них поближе. Сегодня у меня удачный день, – добавил он, поворачивая коня.

ГЛАВА 9

ПУТЬ НА ЮГ

Где-то вдалеке прогрохотал гром. Мимо гор мусора и грязи, мимо воинов, у которых злобно поблескивали глаза в прорезях масок, сквозь гомон голосов и суматоху лагеря, Хоукмуна, Оладану и Иссельду подвели к огромному, бьющемуся на ветру, стягу.

Почерневший небосклон расколол зигзаг молнии, и в этой вспышке Хоукмун узнал эмблему на знамени и не удержался от изумленного возгласа. Однако он ничего не успел сказать об этом Оладану с Иссельдой, ибо их втащили в огромный шатер, где в резном кресле восседал человек в маске Ордена Волка. На полотнище, что развевалось над его головой, была эмблема магистра ордена – одного из знатнейших вельмож Гранбретании, главнокомандующего армий Империи Мрака, правой руки короля Хеона – барона Кройденского, которого Хоукмун считал павшим от своей руки.

– Барон Мелиадус! – проворчал он. – Так вы не погибли под Хамаданом!

– Сожалею, но нет, Хоукмун, я не был убит, хотя вы нанесли мне серьезную рану. К счастью, мне удалось уйти живым с поля боя.

На губах Хоукмуна мелькнула улыбка:

– Мало кому из ваших это удалось. Мы ведь разбили вас в пух и прах.

Мелиадус повернул голову в изящной волчьей маске и сказал стоящему поблизости капитану:

– Принесите цепи для этих собак. Самые прочные и тяжелые. И никаких замков – только заклепки. На этот раз я должен твердо знать, что они не сбегут по пути в Гранбретанию.

Он встал, подошел к Хоукмуну и сквозь щели в маске впился взглядом в его лицо:

– А тебя часто вспоминали при дворе короля Хеона. Каких только казней мы не придумывали! Радуйся, изменник, – тебя ждут самые изысканные, изощренные пытки! Ты будешь умирать несколько лет, и ужасная боль ни на миг не покинет твоего разума, души и тела.

Он отошел и, протянув руку в латной рукавице, поднял за подбородок искаженное ненавистью лицо Иссельды. Девушка резко отвернулась.

– А что касается вас, дорогая, то я, помнится, предлагал вам стать моей супругой. На сей раз вы не дождетесь от меня такой чести. Я не стану вас упрашивать, но все равно буду вашим мужем, пока не потеряю к вам всякий интерес или вы не умрете от моих ласк. Он повернулся и окинул взглядом Оладана. – Ну а эта тварь, имеющая наглость ходить на двух ногах, скоро будет ползать и выть. Она у нас живо вспомнит, как должно себя вести животное…

– Еще бы – ведь у меня есть превосходный образец для подражания, – сказал Оладан и плюнул в волчью маску.

Барон круто повернулся, закутался в мантию и отошел к креслу.

– Скоро вы предстанете перед Тронной Сферой, – произнес он срывающимся голосом. – Я не убью вас – на несколько дней у меня хватит терпения. Завтра на рассвете мы отправимся в Гранбретанию. В пути сделаем небольшой крюк – я хочу, чтобы вы увидели падение Камарга. Между прочим, я провел там целый месяц, любуясь гибелью его защитников и падением башен. Теперь уже недолго ждать. Я приказал войскам отложить решающий штурм до моего возвращения. Думаю, вам приятно будет взглянуть на свою родину… вернее, на то, во что мы ее превратили, – он засмеялся, склонив голову набок. – А вот и цепи!

В павильон вошли воины Ордена Барсука, внеся массивные цепи, жаровню, молоты и заклепки.

Хоукмун, Иссельда и Оладан сопротивлялись, но вскоре тяжесть цепей увлекла их на пол. Затем Барсуки заклепали цепи раскаленным докрасна железом, и Хоукмун с тоской осознал, что ни одно человеческое существо не в силах разорвать такие оковы.

Когда кузнецы закончили работу, к пленникам подошел барон Мелиадус:

– Мы доберемся по суше до Камарга, а оттуда – до Бордо, где нас будет ждать корабль. К сожалению, я не могу вам предложить летающую машину. Почти все наши орнитоптеры сейчас над Камаргом – стирают его с лица земли.

Хоукмун закрыл глаза. Больше он никак не мог выразить свое презрение к врагу.

Утром узников бросили в открытый фургон. Их не кормили до тех пор, пока усиленно охраняемый караван во главе с бароном Мелиадусом не отправился в путь. Время от времени Хоукмун мельком видел своего заклятого врага, ехавшего впереди рядом с сэром Гьюламом д'Аверком.

Погода была по-прежнему пасмурная, гнетущая. На лицо Хоукмуну упало несколько крупных капель, забрызгав глаза. Но протереть их герцог не мог – мешали оковы.

Фургон покачивался и подпрыгивал на ухабах, а вдали, на фоне городских стен, маршировали войска Империи Мрака.

Хоукмуну казалось, что его предали все, кто только мог. Он доверился Рыцарю-в-Черном-и-Золотом – и лишился седельных сумок. Он поверил д'Аверку – и оказался в руках барона Мелиадуса. Герцог тяжело вздохнул, подумав, что и Оладан, возможно, способен предать его, чтобы спасти свою жизнь…

Он погрузился в едва ли не сладостную апатию, которую уже испытывал несколько месяцев назад, в Германии, когда был разбит и попал в плен к барону Мелиадусу. Мускулы его лица онемели, глаза потухли, мысли стали вялыми…

Иногда к нему обращалась Иссельда, но он отвечал односложно, не стараясь ее утешить – зная, что это все равно не удастся. Иногда Оладан пытался приободрить своих спутников, но и он в конце концов затих. Пленники проявляли признаки жизни только во время еды, когда им заталкивали в рот пищу.

Караван быстро приближался к Камаргу. Много месяцев Хоукмун, Оладан и Иссельда мечтали вернуться домой, но возвращение не принесло им радости. Хоукмун корил себя за невезение, за доверчивость, за то, что не сумел спасти Камарг.

Однажды, поравнявшись с фургоном, барон Мелиадус крикнул:

– Дня через два будем в Камарге. Мы только что пересекли границу Италии и Франции.

И он захохотал, пришпорив коня.

ГЛАВА 10

ПАДЕНИЕ КАМАРГА

– Посадите их повыше, я хочу, чтобы они все видели, – приказал барон Мелиадус взмокшим солдатам, которые возились с тремя закованными в цепи узниками. – Да, что-то они скверно выглядят, – добавил он, заглянув в повозку. – Мне казалось, они куда выносливее.

Сопровождавший его д'Аверк закашлялся.

– Как я погляжу, вам также нездоровится, сэр Гьюлам. Разве мой лекарь не изготовил снадобье по вашей просьбе?

– Изготовил, сударь, – жалобно отозвался француз. – Но что-то эта микстура мне не помогла.

– Поразительно, ведь травы, которых он туда намешал, вылечат кого угодно, – Мелиадус перевел взгляд на пленников. – Мы не случайно остановились на этом холме, герцог. Отсюда ваша страна видна как на ладони.

Дориан Хоукмун поднял голову и сощурился от лучей полуденного солнца. Перед ним до самого горизонта расстилалась болотистая равнина его любимой страны. Невдалеке высились мрачные сторожевые башни – в них находилось смертоносное оружие, тайну которого знал только граф Брасс. А пространство между башнями и холмом заполняла огромная черная толпа – тысячи и тысячи отборных воинов Империи Мрака, готовых ринуться в бой.

– О, нет! – всхлипнула Иссельда. – Их слишком много! Они сомнут наших солдат!

– Вы совершенно правы, моя дорогая, – усмехнулся барон Мелиадус.

Главнокомандующий и его свита остановились на склоне холма. Внизу, на равнине, стояла армия Гранбретании. Хоукмун видел конницу, пехоту, инженерные батальоны и огромные боевые машины, в том числе гигантскую огненную пушку.

Против Камарга были брошены все виды войск и вооружения. Здесь было много металла: медь и железо, бронза и сталь, золото и серебро, платина и свинец, а также прочные сплавы, способные выдержать выстрел огненного копья. В одном строю здесь стояли Стервятники и Лягушки, Кони и Кроты, Волки и Вепри, Олени и Кошки, Орлы и Вороны, Барсуки и Ласки. Сырой, теплый ветер трепал шелковые полотнища знамен двух десятков вельмож, съехавшихся сюда со всех концов Империи Мрака: желтые, фиолетовые, черные, красные, зеленые, синие и ярко-розовые. Сотни тысяч «глаз» – драгоценных камней на масках воинов – блестели на солнце.

– Вот такая у меня армия, – рассмеялся барон Мелиадус. – Помните тот день, когда граф Брасс отказался нам помочь? Если бы не его глупость, вы были бы сейчас победоносными союзниками Империи Мрака. Но вы предпочли сопротивляться, и за это будете наказаны. Вы думали, что чудо-оружия, башен и храбрости ваших солдат достаточно, чтобы устоять против Гранбретании? Нет, Дориан Хоукмун, не достаточно. Сейчас ты увидишь, как эта армия, набранная и обученная мною, отомстит Камаргу за все. Сейчас ты убедишься, что твой народ совершил непростительную глупость, – он запрокинул голову и захохотал. – Трепещи, Хоукмун! И ты, Ис-сельда, трепещи, как трепещут ваши друзья, знающие, что еще до заката башни рухнут, а от Камарга останутся только пепел и грязь. Если понадобится, я положу здесь всю армию, но уничтожу эту страну!

И Хоукмун с Иссельдой затрепетали – но не от страха, а от горя. На этот раз у безумного барона была возможность выполнить свою угрозу.

– Граф Брасс мертв, – сказал барон, поворачивая коня. – А теперь умрет Камарг, – он махнул рукой своим всадникам, охранявшим фургон. – Везите их поближе к полю боя. Пусть увидят, как мы потрошим их друзей.

Фургон понесся по склону холма, подпрыгивая на ухабах. Потемневшими от горя глазами пленники смотрели на равнину. Д'Аверк скакал рядом.

– Барон прав: его аптекарь – настоящий волшебник, – сказал он вдруг, покашливая. – Мне его лекарство, правда, не помогло, но надеюсь, солдатам поможет.

Произнеся эти загадочные слова, он пустил коня галопом и обогнал фургон.

По плотным рядам наступающих войск из башен били необыкновенные лучи. Там, где только что шагали воины, оставались лишь борозды взрытой, дымящейся земли. Хоукмун видел боевые порядки камаргцев – редкую цепочку усталых гвардейцев с огнеметами за плечами, верхом на рогатых конях; за ними – ополчение из горожан и крестьян, вооруженных топорами и мечами. Но ни графа Брасса, ни фон Виллаха, ни философа Ноблио среди них он не заметил. В свой последний бой камаргцы шли без предводителей.

До герцога Кельнского донесся боевой клич камаргцев, рев и вой их врагов, треск пушечных выстрелов, лязг и скрежет разрываемого, разрубаемого металла; Хоукмун вдыхал запах людей и животных.

Потом стена огня преградила путь черным полчищам, над которыми летели алые фламинго с наездниками, стреляющими из огненных копий в орнитоптеры.

Словно холодная чужая рука сдавила сердце Хоукмуна. Он рванулся, пытаясь сбросить цепи, мечтая отбить у врагов меч и коня, добраться до армии Камарга и повести ее за собой. Камаргцев осталась лишь горстка, у них не было вождя, но они продолжали сражаться с ордами Империи Мрака. А Хоукмун мог лишь в бессильной злобе звенеть цепями и проклинать своих врагов.

Наступил вечер, а битва была в самом разгаре. На глазах у Хоук-муна в огромную старинную башню разом вонзились тысячи огненных лучей, и, дрогнув, она покачнулась и через мгновение превратилась в груду камней. Ее крушение гранбретанцы встретили торжествующим ревом.

Ночную тьму пронзали миллионы огненных стрел; воздух был настолько разогрет, что лица пленников в фургоне покрылись потом. Вокруг них, оживленно переговариваясь и смеясь, сидели часовые-Волки. Они не сомневались в своей победе. Пользуясь тем, что их магистр умчался на коне в самую гущу наступающих войск, они достали бурдюк и, не поднимая масок, потягивали вино через соломинки. Постепенно болтовня и смех утихли, и Хоукмун понял, что часовые спят.

– Волки – опытные вояки, странно, что они уснули все разом, – сказал ему Оладан. – Наверное, они уверены, что мы не убежим.

– Ну и что с того? – спросил Хоукмун, вздохнув. – Нам не избавиться от этих проклятых цепей.

– Что такое? – Послышался голос д'Аверка. – Неужели Хоукмун утратил свой оптимизм? Не могу в это поверить.

– Убирайтесь, – проворчал Хоукмун. – Ступайте лизать сапоги своему господину.

– А я вам кое-что принес, – как ни в чем не бывало продолжал д'Аверк. – Может, пригодится? – На его протянутой ладони лежал какой-то длинный предмет. – Между прочим, это мое лекарство усыпило часовых.

Хоукмун сощурился:

– Что там у вас?

– Одна редкая вещица, которую я нашел на поле боя. По-видимому, она принадлежала крупному военачальнику. Это своего рода огнемет, хотя и небольшой. Как видите, его можно поднять одной рукой.

– Я слышал о таких копьях, – кивнул Хоукмун. – Но какой нам от него прок? Разве не видите, сколько на нас цепей?

– Разумеется, я обратил на это внимание. Но если вы все-таки готовы рискнуть, я попытаюсь вас освободить.

– Новая ловушка? – поинтересовался Хоукмун. – Вы ее с Мелиадусом придумали?

– Хоукмун, вы меня оскорбляете. Что заставляет вас так думать?

– Вы предали нас. Выдали Мелиадусу. Видимо, вы заранее подстроили ловушку, еще в карпатском городишке, когда повстречали там Волков. Через них вы передали весть своему хозяину, а сами повели нас в лагерь, зная, что там с нами легко справиться.