Конец всех песен Муркок Майкл

— Это Судьба вмешивается в вашу бесполезную идиллию! — сказал Юшарисп с некоторым раздражением. — А не люди с Пупли. Мы действовали (скр-р-р) из благородных побуждений.

Снова потеряв интерес к беседе, Джерек потянул Амелию прочь. Она на момент сопротивлялась его руке, затем пошла с ним.

— Путешественники во времени и в космосе не знают еще о присутствии друг друга, — сказала она. — Не сказать ли им? Ведь только несколько ярдов разделяет их!

— Оставим их всех, Амелия. Нам нужно уединение.

Выражение ее лица смягчилось. Она пододвинулась к нему ближе.

— Конечно, дорогой Джерек.

Он расцвел от удовольствия.

— Будет жаль, — сказала немного позже меланхолическим тоном, умереть, когда мы признались друг другу в чувстве.

— Умереть, Амелия?

Что-то вроде мертвого дерева, но сделанного из мягкого камня, начало мерцать. На стволе появился экран. На нем изображение мужчины заговорило, но звука не было. Они понаблюдали немного перед тем, как продолжить.

— Умереть? — сказал он.

— Ну, мы должны принять неизбежное, Джерек.

— Быть названным по имени! Ты не знаешь, Амелия, каким счастливым делаешь меня!

— Кажется нет больше смысла отказывать себе в выражении моих чувств, так как у нас осталось мало времени.

— У нас есть вечность!

— В каком-то смысле возможно. Но всем ясно, что город должен скоро погибнуть.

Будто опровергая ее слова, под ногами началось устойчивое пульсирование. Оно обладало силой и означало присутствие большого количества энергии, в то же время свечение от окружающих руин приобрело вокруг более здоровый оттенок — ярко-голубого цвета.

— Вот! Город восстанавливается! — воскликнул Джерек.

— Нет, просто видимость выздоровления, которая всегда предшествует смерти.

— Что это за золотистый цвет там? — он показал на линию от все еще вращающихся цилиндров. — Он похож на солнечный свет, Амелия!

Они побежали к источнику света. Скоро они могли ясно видеть что лежит впереди.

— Последняя иллюзия города, — сказал Джерек. Они оба с благоговением смотрели на простое, не слишком соответствующее окружению зрелище. Это была маленькая травянистая поляна, полная цветов, покрывающих пространство только в тридцать футов, хотя, совершенных до мельчайших подробностей, с бабочками, пчелами и птицами, сидевшими на невысоком вязе. Они слышали как они поют, чувствовали запах травы.

Держась за руки они шагнули в иллюзию.

— Будто память города воспроизвела последний образ земли в ее прелести, — сказала Амелия. — Что-то вроде памятника.

Они присели на холмик. Руины и призрачный свет видны были все еще ясно, но их можно было игнорировать.

Миссис Ундервуд показала поддерево.

Где на траве была разложена ткань в красно-белую клетку, на которой стояли тарелки, кувшины, фрукты, пирог.

— Не проверить ли нам, съедобен ли пикник?

— Сейчас, — он наклонился и понюхал воздух. Может быть, запах гиацинтов, который он почувствовал раньше, пришел отсюда.

— Это не продлится долго, напомнила ему она. — Мы должны воспользоваться им, пока сможем. — Она легла так что ее голова оказалась на его коленях. Он погладил ее голову и щеку. Она дышала глубоко и ровно с закрытыми глазами, слушая насекомых, наслаждаясь теплом невидимого несуществующего солнца на коже. — О, Джерек…

— Амелия, — он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы во второй раз с тех пор, как они пришли в город, и она без колебаний ответила. Его прикосновение к ее голому плечу, ее талии, только заставляли ее прижиматься ближе к нему и целовать его более крепко.

Я как юная девушка, — сказала она, спустя некоторое время. Все так как должно быть.

Он не понял ее слов, но не спросил ее. Джерек просто сказал:

— Теперь, когда ты зовешь меня по имени, Амелия, означает ли это, что мы женаты, что мы можем…

Она печально покачала головой.

— Мы никогда не сможем, никогда не будем мужем и женой…

— Нет?

Нет, дорогой Джерек. Слишком поздно для этого.

— Я вижу, — он печально потянул за травинку.

— Ты знаешь, развода не было. И нас не связывает никакая церемония. О, я многое могла бы объяснить, но не будем терять минуты, которые у нас есть.

— Эти… эти условности. Они достаточно важны, чтобы запретить нам выражение нашей любви?

— О, пойми меня правильно, дорогой, я знаю теперь, что эти условности не универсальны, что они не существуют здесь — но не забывай, что я подчинялась им годы. Я не могу в своей душе восстать против них в такое короткое время. Я и так ношу вину, которая угрожает заполнить меня.

— Вина? Снова?

Да, дорогой. Если я пойду против моего воспитания, я подозреваю, что сломаюсь полностью. Я не буду Амелией Ундервуд, которую ты знаешь.

— Хотя, если бы было больше времени…

— О, я знаю. В конце концов, я смогла бы преодолеть чувство вины… В этом ужасная ирония всего происходя его!

— Это ирония, — согласился он.

Джерек встал, помогая ей подняться на ноги.

— Давай посмотрим что нам предлагает пикник.

Песня птицы продолжала звать с дерева, когда они подошли к клетчатой скатерти, но вместе с песней послышался другой звук, пронзительные свистки, знакомые им обоим. Затем вырвавшись из мрака города на солнечный свет иллюзии появились капитан Мабберс, Рокфрут и остальные Латы. Они тяжело дышали и вспотели, похожие теперь на ярко-красные ожившие свеклы. Их зрачки дико вертелись в глазах, когда они увидели Джерека и Амелию и сконфуженно остановились.

— Мибикс? — сказал Рокфрут, узнавая Джерека. — Дрексим флуг руди?

— Вас все еще, как я вижу, преследует полиция? — Амелия была более чем холодна с незванными гостями. — Здесь негде с прятаться.

— Хрунг круфруди, — капитан Мабберс оглянулся назад, откуда послышалось громыхание сапог, и дюжина одинаково одетых полицейских, явно так же усталых, как и Латы, ворвались в натуральную иллюзию. Они помедлили мигая глазами и начали приближаться к своей добыче. Капитан Мабберс выкрикнул отчаянно: — Феркит! — и повернулся к ним лицом готовый драться против превосходящих сил.

— О, в самом деле, — воскликнула Амелия Ундервуд. — Офицер, так не годится! — она обращалась к ближайшему полицейскому.

Полисмен ответил внушительно:

— Вы все находитесь под арестом. Вы спокойно должны подчиниться.

— Вы намерены арестовать и нас? — возмутилась миссис Ундервуд.

— Строго говоря, мадам, вы находитесь под арестом с самого начала. Так вот, ребята…

Но он заколебался, когда раздались два хлопающих звука, и на пригорке материализовался Лорд Джеггет Канарии и Железная Орхидея.

Лорд Джеггет был великолепен в своей любимой светло-желтой накидке с высоким воротником, обрамляющим черты лица патриция. Он оказался в хорошем настроении. Железная Орхидея в пышном белом платье необычного покроя была так же счастлива, как и ее сопровождающий.

— Наконец-то! — сказал Лорд Джеггет с явным облегчением. — Это была, должно быть, пятидесятая попытка.

— Сорок девятая, неутомимый Джеггет, — ответила Орхидея. — Я хотела счастья на пятидесятой.

Джерек подбежал к своему другу и матери.

— О, Джеггет! Таинственный, величественный, дорогой Джеггет! Мы так беспокоились о вас! И Железная Орхидея, ты восхитительна. Где же вы были?

Джеггет и Железная Орхидея расцеловались с Джереком. Стоя в стороне от них, миссис Ундервуд позволила себе фыркнуть, но подошла с неохотой, когда сияющая Орхидея позвала ее.

— Мои дорогие, вы будете обрадованы нашими новостями! Но вы выглядите такими несчастными. Что происходит с вами?

— Ну, — ответила миссис Ундервуд с некоторым удовольствием, — мы в данное время находимся под арестом, хотя неизвестно почему.

— Вы, кажется оба имеете склонность не ладить с Законом, — сказал Джеггет оглядываясь спокойно на компанию. — Все в порядке констебль. Я думаю, вы знаете, кто я.

Предводительствующий полицейский отдал салют, но не отступил.

— Да, сэр, — сказал он неопределенно. — Хотя у нас есть приказ прямо от Канцлера…

— Канцлер, констебль, слушает мои советы, как, несомненно, вы знаете…

— Я слышал что-то вроде этого, — он потрогал свой подбородок. — Как насчет этих литовцев?

Лорд Джеггет пожал плечами.

— Я не думаю, что они все еще представляют угрозу Короне.

Джерек Корнелиан был в восторге от представления Джеггета.

— Великолепно, дорогой Джеггет! Великолепно!

— И еще, сэр, есть еще вопрос по поводу пребывания в Конце Мира, продолжал полицейский.

— Не тревожьтесь об этом мой дорогой. Я займусь этим вопросом при первом удобном случае.

— Очень хорошо, сэр, — двигаясь как во сне, полицейский сделал знак своим коллегам. — Тогда мы лучше вернемся назад. Должны ли мы сказать инспектору Спрингеру, что теперь здесь распоряжаетесь вы?

— Можете сказать, констебль.

Полицейские вышли из иллюзии и исчезли в темноте города. Капитан Мабберс вопросительно посмотрел на Лорда Джеггета, но получил безразличный взгляд.

Рокфрут нашел пищу и набивал рот пирогом.

— Грудникс! — сказал он. Импик дерпук ввили!

Оставшиеся Латы расселись вокруг скатерти и вскоре с аппетитом пировали.

— Итак, самая чудесная из матерей, ты знала все это время, как найти Лорда Джеггета! — Джерек снова обнял мать. — Ты играла в ту же игру, да?

— Совсем нет! — обиделась она. — Мы встретились случайно. Мне так наскучил наш мир, что я стала искать более приемлемый и, должна признаться, более интересный, но эффект Морфейла препятствовал мне. Меня бросало из одной эры в другую, прежде чем я осознавала это. Браннарт предупреждал меня, но твой опыт заставил меня не доверять ему, — она осмотрела сына сверху вниз, и ее взгляд на Амелию Ундервуд не был таким критическим, как раньше. — Вы оба бледны. Вам нужно восстановить свои силы.

— Теперь мы чувствуем себя прекрасно, сияющая Орхидея! Мы так боялись за тебя. О, с тех пор, как ты исчезла, мир стал темнее…

— Нам сказали, что Смерть пришла во вселенную… — вставила Амелия.

Лорд Джеггет Канарии улыбнулся широкой мягкой улыбкой.

— Что ж, мы вернулись в подходящий момент. — Это зависит от того, что вы имеете в виду, Лорд Джеггет, — Амелия Ундервуд показала на черноту. Даже город умирает теперь.

— Изо всех наших друзей, — продолжал Джерек печально, — только Лорд Монгров и Герцог Королев остались в живых. Остальные только в памяти!

— Я думаю этого достаточно, сказал Джеггет.

— Вы черствы, сэр! — миссис Ундервуд поправила кнопку на горле.

— Можете называть меня так. — Мы считали что вы будете ждать нас, Лорд Джеггет, — сказал Джерек Корнелиан, — когда мы вернулись в конец Времени. Ведь вы обещали нам все объяснить здесь.

— Я прибыл, но был вынужден почти сразу же отправиться снова. Моя машина подвела меня. Я должен был сделать некоторые опыты. Во время этих экспериментов я встретил твою мать, и она уговорила меня удовлетворить ее каприз!

— Каприз? — миссис Ундервуд отвернулась с возмущением.

— Мы поженились, — сказала Железная Орхидея почти застенчиво, наконец.

— Поженились? Я завидую вам! Как это случилось?

— Это была простая церемония, Джерек, — она погладила белый материал своего платья. Казалось что она покраснела.

Любопытство заставило Амелию Ундервуд повернуться обратно.

— Это произошло в пятьдесят восьмом столетии, я думаю, — сказала Железная Орхидея. — Их обычаи очень трогательные. Простые, но глубокие. К счастью, жертвоприношения рабов стало теперь необязательным. Нам мало что еще осталось сделать, видите ли, так как мы ждали подходящего момента для перемещения.

— Без машины, — сказал Джеггет с определенной долей гордости. — Мы научились путешествовать во времени без приспособлений. Это оказалось теоретически возможным.

— Совершенно случайно, — продолжала Железная Орхидея, — Лорд Джеггет нашел меня пленницей неких неземных существ, временно контролировавших планету…

— Завоевание флергианцев в 4004 — 4006 годах, — объяснил Джеггет со стороны.

— …И сумели спасти меня прежде, чем успела испытать интересный метод пыток, который они изобрели, где плечи подвергаются… она замолчала, — но я отклоняюсь. Оттуда мы продолжили движение вперед, как полагалось, этапами. Я не смогла бы, конечно, сделать это сама. И некоторые из людей тех времен препятствовали нам, но твой отец уладил все хорошо.

Джерек сказал тихо:

— Мой отец?

— Лорд Джеггет, конечно. Ты должен был догадаться! — она сочно засмеялась. — Ты должен был догадаться мой плод!

— Я думал что слух касательный Сладкого Мускатного Ока…

— Твой отец хотел сохранить это в секрете по личным причинам. Это было так давно. У него имелось какое-то научное объяснение, относящееся к его генам, и как лучше увековечить их. Он считал тот метод самым надежным.

— Что и было доказано, — Лорд Джеггет положил руку с изящными пальцами на голову сына и нежно потрепал его волосы, что и было доказано.

Джерек снова обнял Лорда Джеггета.

— О, я так рад, Джеггет, что это вы! Эта новость стоит ожидания, — он протянул руку Амелии. — Это в самом деле самый счастливый день!

Миссис Ундервуд ничего не сказала, но не отняла своей руки. Железная Орхидея обняла ее. — Скажи, моя дорогая Амелия, что ты будешь нашей новой дочерью!

— Как я объяснила Джереку, это могло быть возможным.

— В прошлом?

— Вы, кажется, забыли Железная орхидея, что здесь нет ничего, кроме прошлого. Нам не осталось будущего.

— Нет будущего?

— Она вполне права, — Лорд Джеггет убрал руку с плеч сына.

— О! — комок поднялся к горлу Амелии. — Я надеялась что вы принесли отсрочку. Это было глупо.

Поправив свою желтую накидку, Лорд Джеггет уселся на холмик, показав им, чтобы они присоединились к нему.

— Информация, которая у меня есть, не очень приятная, — начал он, но так как я обещал объяснить, когда мы расставались в последний раз, я чувствую себя обязанным выполнить это обещание. Надеюсь, что не наскучу вам, — и он начал говорить.

20. ЛОРД ДЖЕГГЕТ КАНАРИИ ВЫКАЗЫВАЕТ ПРАВДИВОСТЬ, КОТОРОЙ
ИЗБЕГАЛ РАНЬШЕ

— Я полагаю мои дорогие, что мне лучше начать с признания, что я не был первоначально, из Конца Времени, — сказал Лорд Джеггет. — Мое происхождение недалеко от вашего, Амелия (если я могу звать вас Амелией) двадцать первое столетие, если быть точным. После ряда приключений я прибыл сюда около тысячи лет назад и, не желаю провести всю свою жизнь в зверинце, я представил себя как созданную мною личность. Таким образом, хотя и подверженный эффекту Морфейла, я смог продолжать свои исследования и эксперименты по природе времени, открыв между прочим, что я могу, соблюдая определенные правила, оставаться долгие периоды в одной и той же эре. Стало даже очевидным, что я мог, если пожелаю, устроиться в одном из ненаселенных периодов времени. Во время этих экспериментов я встречался с другими путешественниками во времени, включаю миссис Персон (возможно, самого опытного хрононавта, который у нас есть) и мог обмениваться информацией, сделав в конце концов, вывод что я являюсь чем то вроде исключения, так как ни один путешественник во времени не был так мало подвержен влиянию Эффекта Морфейла. Наконец, я решил, что при определенных условиях я могу не страшиться эффекта, если приму определенные предосторожности (которые включали тщательное внедрение в один из периодов и соответственно избежание всяческих анахронизмов). Дальнейшие исследования показали, что моя способность зависит не столько от моей самодисциплины, сколько от особенности моих генов.

— Ага! — сказал Джерек. — Нам уже говорили о генах.

— Вполне вероятно. Ладно, в течении моих различных экспедиций по тысячелетию мне стало известно, задолго до того, как инопланетянин принес нам эти известия, что конец Времени близок. Узнав это, мне казалось что я могу спасти что-то из нашей культуры и обеспечу выживание нашей расы, сделав своего рода временную петлю. Для вас должно быть очевидным, что я надеялся сделать — взять определенных людей с конца Времени и поместить их в начало со всеми знаниями, какие можно взять и со всей их цивилизацией. Наука построила бы нам новые города, думал я, у нас будут впереди миллиарды лет. Как бы то ни было, один факт стал ясен очень рано, и он касался эффекта Морфейла. Он не позволил бы осуществиться моему плану, без разницы как бы далеко во времени я не вернулся. Только люди с Генами, как у меня, могли бы колонизировать прошлое. Следовательно я модифицировал схему. Я найду нового: Адама и Еву, которые дадут потомство и произведут расу, неподвластную времени (или по крайней мере, раздражающему эффекту Морфейла). Чтобы сделать это, я должен бы найти мужчину и женщину, имеющих такие же характеристики, как и я сам. В конце концов, я махнул рукой на поиски открыв через эксперимент, что твоя мать Джерек, Железная Орхидея, была единственным существом, которое я нашел, гены которые напоминали мои. Тогда я предложил ей, не говоря о моих намерениях, чтобы мы вместе зачали ребенка.

— Мне это показалось такой забавной идеей, — сказала Железная Орхидея. И никто не делал ничего подобного тысячелетия!

— Таким образом через некоторые трудности, был рожден ты, мой мальчик. Но я все еще нуждался в жене для тебя, чтобы ты мог остаться, скажем в Палеозое (где существует как ты уже знаешь) станция, без того, чтобы быть неожиданно выкинутым из того снова. Я искал с начала истории, испытывая субъекта за субъектом, пока наконец в Амелии Ундервуд не нашел свою Еву!

— Если бы вы спросили меня, сэр…

— Я ничего не мог рассказать. Я объяснил, что должен был работать в секрете, что мой метод борьбы с эффектом Морфейла был настолько деликатным, что я не мог позволить себе ни малейшего анахронизма. Консультироваться с вами значит что-нибудь открыть о себе. В то время мне это казалось невозможной, опасной мыслью! Я должен был похитить вас и привести сюда. Затем я представил вас Джереку, надеясь, что вы привлечете друг друга. Все, казалось, шло хорошо. Но как ты помнишь, вмешалась миледи Шарлотина, обиженная манерой, в которой мы ввели ее в заблуждение.

— И когда я пришел к вам за помощью вас не было, Джеггет. Вы тогда снова искали приключений во времени.

— Точно, Джерек. По несчастью, я не смог предвидеть, что ты пойдешь к Браннарту, займешь у него машину времени и вернешься в девятнадцатое столетие. Уверяю тебя, я был так же как и ты удивлен увидев тебя там. К счастью, в одной из своих ролей, как судья Верховного Суда, я представительствовал на твоем процессе…

— …И вы не могли признать меня из-за эффекта Морфейла!

— Да, но я устроил, чтобы эффект сработал в момент твоей казни. Это привело меня к еще одному открытию в природе времени, но я не мог тогда позволить раскрыть тебе мои планы. Миссис Ундервуд должна была оставаться там, где она была (что считалось невозможным Браннартом), в то время, как я работал. Я вернулся сюда, как можно скорее, отчаянно пытаясь исправить дело, но постепенно узнавая все больше и больше фактов, противоречащих теории Браннарта. Я связался с миссис Персон, и она оказала мне значительную помощь. Я договорился встретиться с ней здесь между прочим… — Она прибыла, — сказала ему Амелия Ундервуд.

— Я очень рад. Но я отвлекся. Следующей вещью, что я узнал по моему возвращению, было то, что исчез снова Джерек. Но ты сделал открытие, которое изменило все мои исследования. Я слышал о методах рециклирования Времени, но отверг их. Убежище для детей, которое ты открыл, не только доказывало, что это возможно, но показывало, как это сделать. Это означало, что многое из того, что я делал было больше не нужно. Но ты, конечно, все еще был где-то во времени. Я рискнул вернуться в девятнадцатое столетие и спасти тебя, подвергая себя эффекту Морфейла. Я сам оказался оставленным в этом столетии, и если бы не путешественник во времени, не знаю, как его зовут, я никогда не нашел бы решения своей проблемы. Он сообщил мне много информации о временных циклах — он сам был из одного из них — и я сожалел, что для того чтобы избавить себя от недоразумений (так как я слишком много рассказал о себе, и моя маскировка становилась слишком опасной) я согласился на план Канцлера о реквизировании машины времени, и посылки его за тобой. Я не воображал себе тех осложнений, свидетелем которых стал.

— не кажется, Лорд Джеггет, — пробормотала миссис Ундервуд, — что ваши проблемы не возникли бы совсем, предвидьте вы обыкновенные человеческие факторы…

— Согласен с вашей критикой, Амелия. Я заслужил ее, но я был одержим и считал необходимым действовать срочно. Все разнообразные флюктуации возникшие в мегапотоке — в основном благодаря мне, должен признаться, фактически увеличивали общую путаницу. Настоящее состояние Вселенной не наступило бы так быстро, если бы не энергия, затраченная городами — на наши различные проекты. Но все это изменится теперь если повезет.

— Измениться? Вы сказали, что слишком поздно.

Разве я произвел такое впечатление? Простите. Мне хотелось бы, чтобы вам не пришлось страдать так много, особенно, раз оказалось, что весь мой эксперимент в целом бессмыслен.

— Значит, мы не можем поселиться в прошлом, как вы планировали? спросил Джерек.

— Бессмыслен? — с негодованием воскликнула Амелия.

— Ну, и да, и нет.

— Вы не умышленно поместили нас в Палеозое, как часть вашего эксперимента, Лорд Джеггет?

— Нет, Амелия. Я не обманывал вас, я считал, что послал вас сюда.

— Вместо этого мы отправились назад.

— Именно это я и хочу сказать. Вы не отправились строго говоря назад. Вы отправились вперед, и таким образом нейтрализовали эффект Морфейла.

— Каким образом?

— Потому что вы завершили круг. Если время — это круг (а так единственно правильно рассматривать его), и мы путешествуем по кругу, то проходим, конечно, от Конца к Началу очень быстро, не правда ли? Вы проскочили Конец и оказались в Начале.

— И обманули Эффект Морфейла! — сказал Джерек, хлопнув в восторге ладонями.

— В каком-то смысле да. Это означает что мы можем, если хотим, все избежать Конца Времени просто прыгнув вперед в начало. Недостатки этого метода, тем не менее, значительны. У нас не будет, например, мощи городов…

Но возбуждение Джерека отмело все эти мысли.

И таким образом, как Овидий, вы вернулись, чтобы отвести нас из плена времени на обетованную землю — вперед, как можно выразиться, в прошлое!

— Не так, — засмеялся его отец. — Нет необходимости покидать эту планету или этот период.

— Но нам грозит окончательное разрушение, если оно не происходит прямо сейчас.

— Чепуха! Почему ты так думаешь?

— Идемте, — сказал Джерек, начиная подниматься. — Я вам покажу.

— Но у меня много есть чего сказать тебе, сын мой.

— Позднее, когда мы все увидим.

— Очень хорошо, — Лорд Джеггет помог подняться сперва Амелии, потом своей жене. — Возможно это неплохая идея — найти миссис Персон и других. Но, Джерек, вряд ли твоя нехарактерная встревоженность оправдана.

Капитан Мабберс и Рокфрут подняли головы от еды.

— Орф? — сказал капитан Латов ртом полным кекса. Но лейтенант успокоил его:

— Груш фоллс, хрунг фреша, — они снова повернулись к еде и не обращали внимания, как четверо людей осторожно сошли с маленькой пасторальной полянки в мертвенно-бледный мерцающий свет на обширном пространстве руин, где сама атмосфера как теперь казалось Джереку, отдают слабым леденящим запахом смерти.

21. ВОПРОС ПОЗИЦИИ

— Я должен сказать, — говорил Джеггет на ходу, — город страдает определенной вялостью.

— О, Джеггет, ты недооцениваешь! — его сын шел рядом, а леди, переговариваясь друг с другом немного позади.

Подтеки полуметаллической, полуорганической материи цвета пыльной травы извивались поперек их тропинки.

— Но он оживает, — сказал Джеггет. — Взгляни Туда, разве это не вновь воссозданная цепь?

Труба, на которую он указывал, тянулась слева на право от них и выглядела новой, хотя и очень обыкновенно.

— Это не призрак, Джеггет. Труба может быть иллюзией.

Его отец не стал спорить.

— Если ты так думаешь, — глаза его блеснули. — Юность всегда была упрямой.

Джерек уловил иронию в голосе отца, его друга.

— О насмешливый Джеггет, так хорошо быть снова в твоей компании! Все тревоги исчезли!

— Твое доверие согревает меня, — сказал Джеггет. Для чего, своим детям.

— Детям?

Небрежный взмах рукой.

— Человек заводит привязанности то здесь то там во времени. Но ты, Джерек, мой единственный наследник.

Пока они шли сквозь мерцающий сумрак, Джерек, заразившись явным беззаботным оптимизмом Джеггета, искал знаки, указывающие, что город возвращается к жизни. Возможно, такие знаки действительно были: свет, который все время его наблюдения, мерцал голубоватым, жизнерадостным оттенком, регулярный ритм, пульсирующий под его ногами, вызывал в сознании образ оживающего сердца. Но нет, как это могло быть?

Лорд Джеггет закатал рукава, чтобы они не коснулись тонкой ржавчины, лежавшей всюду на земле.

— Мы можем положиться на города, — сказал он, — даже если у нас нет надежды когда-либо понять их.

— Вы теоретизируете, Джеггет. Очевидность противоречит вам. Источники мощи городов исчезли.

— Инстинкты существуют. Источники тоже. Города нашли их.

— Даже вы, Джеггет, не можете быть так уверены, — но сейчас Джерек хотел, чтобы его опровергли.

Джеггет остановился, так как впереди них была темнота.

— Мы достигли окраины города?

— Кажется, да.

Они подождали Железную Орхидею и Амелию Ундервуд, которые немного отстали от них. К удивлению Джерека, обе женщины кажется хорошо чувствовали себя в компании. Они больше не сверкали глазами и не предпринимали замаскированных атак друг на друга. Они выглядели старинными подругами. Джерек подумал, начнет ли он когда-нибудь понимать эти тончайшие сдвиги в отношениях между женщинами, но был доволен. Если все должны погибнуть, пусть это произойдет при хороших отношениях. Он подозвал их к себе.

Здесь город отбрасывал более широкий отблеск света на нарушенный ландшафт. Бесплодная, покрытая трещинами пустыня, не заслуживающая более названия «земля», оболочка, которая может обратиться в пыль при одном прикосновении.

Железная Орхидея поправила складку на платье.

— Все мертво.

— И в последней стадии разложения, — сочувственно сказала Амелия Ундервуд.

— Я не могу поверить, — сказала ровным голосом Орхидея, что это мой мир. Он был таким жизнерадостным.

— Его жизнерадостность была украдена как сказал Монгров, — Джерек рассматривал темноту за городом.

— Ну, по крайней мере, сердцевина осталась, — сказал Лорд Джеггет, коснувшись на секунду плеча жены.

— Разве они еще не загнили, лорд Джеггет? — сказала Амелия и пожалела о своей безжалостности, когда взглянула на лицо Орхидеи.

— Оно может быть оживлено. — Холодно, — пожаловалась Железная Орхидея, отодвинувшись дальше от границы города.

— Мы плывем в вечной темноте, — сказал Джерек. — Где нет Солнца, нет звезд, ни одного метеорита. И эта темнота, дорогие родители, скоро поглотит нас тоже!

— Ты слишком драматичен, мой мальчик.

— Возможно, и нет, — в голосе Орхидеи пропали чувства.