Она написала любовь Тур Тереза

– Понятно.

– Скажите… Как можно остановить мобиль преследователей? Чтобы допросить?

– Пусть стреляют по передним кракам, – предложил Эрик, – самые крупные кристаллы управления в большинстве моделей встраиваются именно туда.

– Ночью? В мобиль, что несется на страшной скорости? Вы же знаете – кристаллы можно приглушить и мобиль в ночи почти не будет виден. Именно так поступают во время преследования преступников.

– «Страшная» скорость… – передразнил, потом задумался. – Гвозди по дороге рассыплют?

– Скажите, вот у вас есть в машине гвозди? – возмутилась писательница.

– У меня – нет. Но я и не спецагент под прикрытием.

Они уже въезжали в Лаутгард, когда Эрик вдруг проговорил:

– У кого-то из них может быть кристалл, испускающий свет. Если его установить грамотно – он ослепит водителя.

– Чтобы спровоцировать аварию! Замечательно!

Агата так искренне обрадовалась, что барону стало легче. Артефактора огорчала явная неприязнь женщины к выбранному им образу. По правде говоря, он считал эту личину приятной. Намного приятней себя реального.

Они остановились.

– Сначала к адвокату, – предложил он. – Потом пообедаем. Или наоборот?

– К адвокату, – кивнула Агата.

Город! Агата почувствовала, что все это время скучала по столичной жизни. Суета, новые фасоны шляпок, запах духов, кофе и свежих булочек. Утренний дождь смыл пыль с витрин, и маленькие магазинчики стали как будто еще наряднее.

– Пфффчир! Рррррррррр…

Агата обернулась. Эльза разглядывала свое отражение в луже, и оно ей явно не нравилось.

– Эльза… Эльзочка, это тяжело, я знаю, но потерпи. Ты все равно красавица! – Пальцы утонули в золотистой шерсти. Какая… мягкая!

– Эльза, что за капризы! Не забывай, пожалуйста, что ты на задании! – возмутился барон.

Эльза даже не взглянула в сторону хозяина. Разве мужчины смыслят что-нибудь в подобных делах? Агата улыбнулась, поискала глазами Грона.

Пес также рассматривал свой новый внешний вид в стекле витрины. Но он делал это скорее философски. Без лишних неконструктивных эмоций, к которым склонны женщины.

К полудню они дошли до адвокатской конторы.

– Госпожа фон Лингер! – преувеличенно радостно поприветствовал их невысокий, полноватый мужчина средних лет. Был он розовощек, гладко выбрит, однако его почти искренней улыбке явно не хватало уверенности. – Чем обязан?

– Я бы хотела уточнить некоторые детали по управлению семейными активами. – Агата опустилась на краешек стула. Сжала ручку сумочки.

– Ах, дорогая моя госпожа Агата! Зачем вам забивать свою прелестную головку такими несущественными мелочами. Вот ваш супруг, вернувшись…

– Минуточку! – остановила его женщина. – То есть вы не только в курсе того, что мой муж пропал, но также не сомневаетесь, что он жив и здоров. Людвиг собирается возвращаться?

Мужчина опустил глаза. Было видно, что разговор ему хоть и неприятен, но к только что выдвинутым в свой адрес обвинениям он не относится серьезно.

– Я понимаю ваше беспокойство…

– Вы в курсе того, куда исчезли наши семейные сбережения?

– Я бы очень хотел вам помочь, моя дорогая госпожа фон Лингер, но… Простите, меня связывает этика, – поверенный поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – насмешливо проговорил Эрик, на которого до этого момента адвокат обращал внимания не больше, чем на еще один стул, – но в договоре о предоставлении услуг вашей адвокатской конторой написано, что вы представляете семейство фон Лингеров. И на бумаге – три подписи. Имущество у четы общее…

– Вы адвокат?

– Нет. Я охранник.

– Налицо конфликт интересов. – Адвокат налил воды, предложил гостье, получил отказ и выпил сам. – Необходимо дождаться господина Людвига и продолжить беседу втроем. Уверен, он все объяснит своей супруге.

– Вот что, – поднялась Агата. – Я обращусь в коллегию адвокатов с жалобой.

– Что?

– В ней я укажу, что поверенный нашей семьи прекрасно знал о местонахождении моего мужа, в убийстве которого пытались обвинить меня. Кроме того, он, по всей вероятности, покрывает тех, кто покушался на меня.

– Как покушался? Госпожа фон Лингер, что вы говорите такое?

– Меня пытались отравить. И велика вероятность, что это произошло из-за исчезнувших со счетов денег. Вам ведь известно, что сумма там была весьма внушительная.

– Еще можно привлечь прессу, – посоветовал из своего угла Эрик.

Поверенный без сил опустился в кресло.

– Господин Шольц, пожалуйста. Мне надо знать, во что нас всех втравил Людвиг, – как могла мягко проговорила Агата. – Если бы речь шла о благосостоянии – мы могли бы ждать… Но на кону – моя жизнь.

– Что вы хотите? – Шольц вытер шею платком.

– Ровно то, на что я имею право. Деньги со счетов.

– Хотите чаю? – вдруг спросил поверенный четы фон Лингер.

Агата и Эрик молча переглянулись. Когда же все уселись пить чай, Шольц заговорил менее официально:

– Людвиг слишком мягкий. Он всегда хотел, чтобы его любили в семье.

– Я это уже поняла, – невесело усмехнулась Агата. – Моей любви ему было мало…

Отчего-то эта фраза больно резанула господина барона.

– Увы, – поверенный опустил голову, – Людвиг всегда относился к тому, что его не принимает семья… слишком болезненно. И всегда хотел доказать им что-то. Сестре, брату…

– И особенно матери, – кивнула Агата.

– Да, особенно фрау Берте, что он достоин ее любви…

– Когда у нас не было больших денег и популярности на весь Отторн, все было намного проще. Тогда мы просто не интересовали семью Лингеров.

Эльза подошла и положила голову ей на колени. Агата погладила собаку.

– Деньги, – напомнил Эрик.

– Да, конечно, – не стал на этот раз спорить поверенный. – Все дело в том, что Людвиг отдал большую часть сбережений своей сестре, чтобы устроить развод. Муж не давал разрешения. И ему было страшно неловко перед вами от того, что огромная сумма идет на содержание его родственников. Поместье в кредит… Конечно, можно было бы пересидеть без резких телодвижений и постепенно все выплатить. Ну, конечно, пришлось бы урезать содержание… хотя бы матери и племяннику. Но он не мог пойти на это.

– Мы помним, он жаждал, чтобы его любили в семье, – насмешливо откликнулся Эрик.

– Но тут его младший брат предложил ему вложиться в разработку магических кристаллов в Новом Свете.

– Что? – тут, похоже, удивился даже Эрик.

– Но ни мой муж, ни Ульрих… они же ровным счетом ничего не смыслят в добыче кристаллов. И… если месторождение в Новом Свете – значит, надо было ехать туда. Как-то все контролировать!

– Вы сейчас говорите слово в слово то, что сказал я, госпожа Агата. Но Людвиг увлекся этой идеей. Он придумал себе историю про то, что все будет прекрасно. Что он выйдет победителем. И…

– Вложил деньги. И не только свои, но и госпожи фон Лингер. Наследство, компенсацию за поместье от правительства. – Внезапно за личиной приятного парня показался барон фон Гиндельберг.

Поверенный вздрогнул, но согласно кивнул:

– Ульрих был очень убедителен. А Людвиг слишком хотел поверить младшему брату. Он не смог сказать «нет».

– Конечно же, это была афера, – усмехнулся Эрик.

– Гигантская. Позже выяснилось, что под видом природных камней в Старый Свет шли искусственно выращенные кристаллы.

– Есть ли возможность вернуть хотя бы часть денег?

– Я работаю над этим.

– Но как можно было доверить деньги – да еще и такие огромные, – Агата оглядела мужчин в недоумении, – Ульриху? Он же совсем мальчишка!

– Ему просто выгодно, чтобы его таковым считали, – поморщился Шольц. – Талантливый мальчик, который вечно ищет себя!

– А вы так не считаете? – быстро спросил Эрик.

– Ему уже двадцать пять. Он не так уж и намного моложе Людвига или, скажем, меня. Несколько раз начинал учиться. Но… бросал. Устраивался на работу – тот же Людвиг хлопотал, – и нигде не продержался более трех месяцев. Ульрих не без таланта. Но как быстро загорается, так быстро и остывает. А еще категорически не умеет работать изо дня в день. Ему становится скучно.

– То есть вы хотите сказать, что младший брат господина Людвига был в курсе аферы? И просто воспользовался добрым отношением семьи Лингеров, чтобы раздобыть денег?

– У меня нет доказательств. Но исключать подобное я бы не стал.

– А участие в покушении на госпожу Агату?

– Ульрих? Нет… Не думаю.

– А сам господин фон Лингер?

– Да что вы такое говорите! – вскочила Агата. – Я…

Она пошатнулась, случайно задела чашку, та упала и разбилась.

– Госпожа фон Лингер! – Мужчины одновременно бросились к ней, но Агата вытянула руку перед собой и твердо сказала:

– Со мной все в порядке! Я… просто… Мне хочется на свежий воздух, если не возражаете. И не беспокойтесь, Эльза пойдет со мной.

– Я должен вас сопровождать.

– Эрик, пожалуйста. Я хочу побыть одна…

Агата выбежала на улицу, сделала несколько глубоких вдохов и, погруженная в свои мысли, зашагала прочь.

Азарт закрученных сюжетов… Финал запутанной истории, где все надо просчитать, чтобы не было «дыр», «затянутых» моментов. Постараться сделать так, чтобы интрига осталась не раскрытой до самого конца. Аккуратно разбросать смысловые «крючки» на протяжении всего текста. Возможность найти разгадку должна быть, иначе будет еинтересно. Но чтобы догадаться было практически невозможно!

Склоненные над листами головы, чуть ли не подпирающие друг друга. Скоро утро, сил нет даже на то, чтобы встать и заварить бодрящий чай. А в истории что-то не так. Что-то не нравится…

Они с Людвигом уже и посмеялись, и поругались, когда он швырнул листы, что встревоженными голубями разлетелись по комнате. Агата ворчала, бережно собирая результат их бессонной ночи. Муж высказывался, что все это – чушь полная. И надо переделывать…

Хорошее было время. Отчего-то они верили, что так будет всегда. Ну, может, чуть попроще, когда денег будет побольше. Она тратила все, что удавалось скопить, на травы. Бодрящий сбор – он помогает работать ночью. Сбор от головной боли, успокаивающий сбор. Все – для него. Чтобы он работал.

Так… привыкла заботиться о нем. Это же естественно. Как дышать. Никогда не задумывалась о том, сколько делала сама. Записывала то, что он рассказывал. Не перебивала, иначе у Людвига могло испортиться настроение, и тогда – все. Ждать нового вдохновения. А у них сроки.

Работа над текстом, портреты персонажей, характеры. Все записать. Перепечатать. Проверить. Перепроверить. Чтобы не было опечаток, повторов. Она редактировала книги сама, поэтому их новинки выходили всегда вовремя. Расходились тиражи мгновенно. И снова – чай, стенография, подготовка черновой рукописи, перепечатать, перепроверить…

Вдруг так ярко представилось, что она несет мужу чай. Ставит на стол. Он раздражен, потому что болит голова. Поджатые губы. Недовольное: «Оставь, не сейчас!» Мало заварить сбор. Надо еще заставить его выпить. Уговорить. Успокоить…

Он хоть раз сказал ей спасибо? Нет. Ни разу. Может, она и не заслуживала? Была слишком назойлива? Высокомерна? Он уже не любил? Чувства исчезли?

Даже если и так. Все равно. Людвиг не мог участвовать в покушении на нее. Нет.

Агата вдруг осознала это. И вздохнула спокойно. Пусть Людвиг затеял глупый розыгрыш и, как подросток, попытался просто сбежать от проблем. Пусть с ним рядом была другая женщина – наверное, с трепетом и восторгом воспринимающая все, что он изрекал. Агата в последнее время видела, что мужу этого не хватает, что он нуждается в искреннем восхищении именно со стороны домашних. Она чувствовала себя виноватой, потому что сама дать ему этого не могла: слишком критичный ум, слишком не мягкий характер.

Госпожа фон Лингер так задумалась, что не заметила, как они с Эльзой дошли до чайной лавки. Ну надо же! Казалось, что она просто бредет по городу в растрепанных чувствах, а на самом деле пришла туда, куда планировала. Четкость в действиях, мыслях, делах. Даже сейчас. Может быть, Людвиг сбежал от нее именно поэтому? Видимо, ей трудно понять по-настоящему творческого человека. А ведь она хочет самостоятельно написать книгу. Вдруг у нее ничего не выйдет? Нет таланта? Если книга будет скучной, то…

Приветливо тренькнул колокольчик.

– Госпожа фон Лингер! Как же я рада вас видеть! – выглянула хозяйка. – Давненько вас не было видно.

– Здравствуйте, Эви. Мы теперь переехали в поместье и достаточно редко бываем в столице.

– Вы позволите угостить вас чаем? Недавно привезли новый купаж, и мне бы хотелось услышать ваше мнение.

– С удовольствием.

Смуглая молодая девушка исчезла за занавеской из разноцветных стеклянных бусин. Агата бывала там. Бывший хозяин, дедушка Эви, господин Питт, когда еще был жив, приглашал ее в святая святых своей лавки – кладовую за занавеской из бусин. Они пили чай с печеньем, которое она специально пекла для их нечастых посиделок. Разговоры о чае. Книги, которые он ей давал, советы.

Мистер Питт умер два с половиной года назад. Скромные похороны, кладбище на окраине. Людвиг еще очень сердился – зачем она туда поехала. Подумаешь, умер хозяин чайной лавки! Но он был ей другом. Его сборы помогали. Людвигу же и помогали. Как же она раньше не замечала? Ее муж… не всегда вел себя достойно. А вот барон…

– Пчиф! Ррррррррррррр…. – Эльза громко чихнула, смущенно прикрыв лапой нос.

Агата улыбнулась, присела, погладила мягкую, золотистую шерсть. В лавке пахло пряностями, травами. Для низерцвейга, обладающего тончайшим нюхом, наверное, тяжело тут находиться.

– Может, подождешь на улице? – предложила она собаке, и Эльза удалилась, одарив благодарным взглядом.

Звякнул колокольчик. Солнечный луч ворвался в приоткрытую дверь. Быстро, зная, что скоро исчезнет, пронесся по многочисленным пузырькам, расставленным по полкам.

Вернулась Эви с подносом. Девушка была чем-то похожа на своего деда. Те же ямочки на щеках. Приветливая, искренняя улыбка. Мистер Питт души не чаял в своей внучке. Учил всему, говорил, что лавку оставит ей. И не ошибся. Его дело живет, лавка, судя по всему, процветает.

– Вот, госпожа фон Лингер! Новый поставщик с островов. Уверяет, что чай, выращенный в горшочках из кристаллов лично артефактором, способен поднимать настроение!

– Но ведь кристаллы… это очень дорого?

– О, нет. Конечно, они не настоящие, но в землю подсыпают пыль от отработанных настоящих пород, этого достаточно. И потом подобные купажи действительно не дешевы! Попробуйте!

– Как интересно… Мне как раз не помешает, наверное…

С каждым новым глотком ароматного чая уходили горечь и отчаяние. Это был… запах надежды! На сердце становилось спокойнее: скоро она раскроет все тайны и сможет справиться со всеми сюрпризами, что приготовила ей судьба.

– Чай чудесный! Думаю, вас не обманули, Эви. Купаж неплохой – собачьи ушки, лунный волос и земляника. Основа – зеленый чай. Именно его вырастили артефакторы, если я правильно понимаю?

– О, госпожа Агата! И как это вам удается? Вы все ингредиенты назвали, а сделали всего пару глотков! Вам надо написать книгу о чае!

– Я подумаю, – госпожа фон Лингер улыбнулась. – Скажите, Эви, не случалось ли вам помогать артефакторам приходить в себя после экспериментов?

– Конечно! Как раз Генрих и обращался ко мне! Артефактор, что придумал выращивать чай… А настроение у вас поднялось, госпожа Агата?

– Да! И это удивительно!

– Вот видите! Я скажу Генриху. То-то он обрадуется!

– Передайте, пожалуйста, мои комплименты. Так как на счет артефакторов?

– Артефакторы теряют много крови во время работы. Вот Генрих, он…

– Генрих – ваш жених?

– От вас ничего не скроешь, госпожа фон Лингер. – Девушка покраснела, ее смуглая от природы кожа не спасла положения. – А как вы догадались?

– Это все волшебный чай вашего Генриха. Так как на счет сбора для артефакторов, Эви?

– Простите меня… Все болтаю, болтаю! Сейчас принесу!

Агата внимательно читала состав сбора, прикидывая, сколько это может стоить. Редкий состав, но очень грамотный – медвежья кровь, коралловый мох, плоды яшника, листья северной плакуньи. Вот только на вкус это должно быть…

– Скажите, а он не горький?

– Не то слово, госпожа фон Лингер! Но вы возьмите сахарный вереск – с ним намного приятней. Генрих говорит, что, зажмурившись, пить можно.

– Думаю, можно добавить апельсиновых корок и кору шоколадного дерева… А ему помогает?

– Да, госпожа Агата. Намного лучше ему стало!

– Эви… Заверните мне, пожалуйста, этот сбор, сахарный вереск, апельсиновые корки и несколько палочек шоколадницы. Только… Запишите на мой счет. У меня сейчас нет, но…

– Конечно, госпожа Агата, конечно! А чай, что вы пили, я вам тоже заверну. Это вам подарок от нас с Генрихом. Вам ведь понравился?

– Очень. Спасибо! У нас в поместье сосед. Артефактор. Чудесный, редкой души человек. Только очень бледный. У него много работы…

Сзади раздалось деликатное покашливание. Агата обернулась и потеряла дар речи – барон стоял прямо у нее за спиной. Как же он вошел? Она не слышала дверной колокольчик, и… как давно он тут? Женщина покраснела, а Эви продолжала щебетать, как ни в чем не бывало:

– Не волнуйтесь. Поправится сосед ваш. Вон мой Генрих – румянец, что гранатовый сок… Ой, что же это я? Госпожа Агата, совсем забыла вам сказать! Кроме трав… Надо обязательно пить гранатовый сок. Я сейчас вам дам адрес. В этот магазин его доставляют с южных границ империи Волин. Не переживайте, госпожа Агата – не подделка, не вода крашеная! Я Генриху только там и покупаю. Вот, возьмите.

– Спасибо, Эви…

– Добрый день, господин. Что желаете? Это ваши собаки? Валльские пастушьи такие милые! Жаль у меня нет косточки… А вы зайдите к мистеру Эбби, вверх по улице – у него только свежее мясо, не сомневайтесь! И косточка всегда найдется! Давно в наших краях?

Агата бросила умоляющий взгляд на барона, и он приветливо заговорил с хозяйкой лавки, стараясь ее не выдать. Эльза же подыграть отказалась. Собака, широко улыбаясь, демонстративно вышла вместе с Агатой на улицу.

– Предательница, – добродушно буркнула женщина, погладив вытянутую острую мордочку валльской пастушьей, – и что тебе не нравится в твоей новой внешности? Красавица!

– Жозефина, детка, я тебя умоляю! – Хозяин издательского дома приложил пухлые пальцы к вискам, страдальчески качая головой.

Крошечная палевая собачка на столе лаяла, визжала и скулила одновременно. На лысом подрагивающем тельце красовалась клетчатая манишка, в тон шейному платку самого мужчины.

И как только Агата забыла про любимицу господина фон Бикка – Жозефину-Розалинду?! Стоило собачонке учуять Эльзу и Грона, которые, по требованию секретаря, остались в приемной, как она подняла гвалт. Вести в подобной атмосфере переговоры возможным не представлялось.

Бывшему канцлеру, который занял место в углу и слился с обстановкой, все это порядком надоело.

– Вы позволите? – спросил он у хозяина кабинета.

Тот кивнул, признавая полную беспомощность.

Эрик подошел к столу, посмотрел в глаза беснующемуся зверьку. И приказал:

– Сядьте и замолчите!

К удивлению и облегчению Агаты и господина фон Бикка, Жозефина-Розалинда послушалась и замерла.

– Надеюсь, мое сокровище не погрузится в депрессию от подобного бесцеремонного обращения? – Хозяин издательского дома вынул из кармана платок и промокнул вспотевший лоб. – С вашей стороны, госпожа Агата, было очень некорректно являться ко мне в сопровождении других собак.

Мужчина бережно отнес Жозефину-Розалинду в кресло, поправил бархатную подушечку, манишку и вернулся к посетителям.

– Прошу прощения, господин фон Бикк, но обстоятельства сложились таким образом, что меня охраняют.

– Да. Я что-то слышал о том, что Людвиг исчез. Госпожа Агата, вы не могли бы поговорить с кем-нибудь, а? Пусть ваш супруг задержится еще месяца на три! Уговорите его! У нас просто замечательно расходится дополнительный тираж! Конечно, если бы он погиб, тогда мы бы приурочили новость об этом к выходу новой книги! Продажи будут… А если фон Лингер после этого еще и воскреснет, вот тогда…

Агата сжала зубы, чтобы ничего не ответить… Вообще ничего. Потому что все, что она хотела произнести, не должна говорить дама из приличной семьи, к тому же финансово она сейчас была унизительно зависима от этого мерзкого человека с его премерзкой собачонкой. Как его только Людвиг терпит?

Супруга господина фон Лингера глубоко вздохнула, сжав ручку сумочки с такой силой, что та чуть было не оторвалась.

– Надеюсь, вы принесли рукопись? Она дописана? Давайте ее сюда!

Агата достала рукопись и протянула господину фон Бикку. Тот перелистал несколько страниц, заглянул в финал, усмехнулся и уставился на женщину, словно удивляясь, что она еще тут, в его кабинете.

– Я извещу вас о сроках выпуска книги, – проговорил он недовольно. Убрал рукопись в стол. Взял на руки собачку, которая, казалось, потеряла голос, и отвернулся от визитеров.

– Прошу прощения, господин фон Бикк, – поднялась Агата. – Но мне известно о ваших договоренностях с Людвигом. Равно как и о сумме, которая должна была поступить на наш счет за эту книгу.

– Госпожа фон Лингер, мои договоренности с вашем мужем в силе. Но, простите, при чем тут вы?

Дверь тихонько скрипнула, и огромные золотистые собаки бесшумно вошли в кабинет. Жозефина не издала ни звука. Эльза и Грон подошли к хозяину издательского дома, легли с двух сторон и с интересом уставились на господина фон Бикка.

– Но я же могу пойти вам навстречу, моя дорогая госпожа фон Лингер, и выписать вам аванс, – побледнел хозяин кабинета.

– Я была бы вам очень признательна, – склонила голову Агата.

– Скажем…

И он написал на листочке сумму – ровно в четыре раза меньше, чем было договорено.

– Сожалею. – Ногти вонзились в ладони, раздирая кружевные перчатки. – Но это – не та сумма, на которую я рассчитывала.

– Думаю, остальную сумму я выдам Людвигу. Или его поверенному, если с нашим любимым автором что-то случилось.

– Увеличьте сумму вдвое, – раздался тихий, но уверенный голос барона. – Остальные деньги – по выходу книги. Пришлете чек с нарочным в поместье госпожи Агаты.

– Как скажете, – вдруг совершенно миролюбиво ответил господин фон Бикк. – Госпожа фон Лингер, с вами приятно иметь дело.

Агата переводила взгляд с одного мужчины на другого. Честно говоря, она ожидала, что после ее возражений хозяин издательского дома просто прикажет им покинуть кабинет. И не станет ни слушать, ни разговаривать. Казалось бы, проблема решена, но…

Агата чувствовала себя униженной. Столько работы над последней рукописью, к которой ее муж имел уже очень поверхностное отношение. Все предыдущие книги они писали вместе, а ее как будто нет! Есть только господин фон Лингер.

– Хочу заметить, – прервал ее мысли голос господина фон Бикка. – Мы крайне заинтересованы в сороковой книге про агента фон Церга. И нам все равно, кто именно принесет эту книгу: вы или ваш супруг. Мы готовы будем заплатить…

И он написал на следующем листочке сумму, которая понравилась даже господину барону.

– Скажите, – решилась Агата. – А если история будет остросюжетная, со шпионскими страстями. Но… от имени другого персонажа?

– Дорогая моя, не надо ничего выдумывать! Ни вам, ни вашему мужу! Зачем? Вы нашли свою золотую жилу, я готов платить деньги – ну что вам еще надо? Люди любят агента фон Церга? Вот и пишите про агента фон Церга!

– То есть вы хотите сказать, что если я принесу вам новую рукопись, то…

– Если вы принесете мне новую рукопись об агенте фон Церге от имени вашего мужа – я ее приму. И заплачу. Мне ведь, знаете, все равно – вы это пишете или ваш муж! Но если вы принесете мне какую-нибудь отсебятину – я не буду тратить на это свое время. Время – деньги, моя дорогая госпожа Агата!

– А если «отсебятину», как вы выражаетесь, принесет вам мой муж?

– Честно скажу, новая рукопись об агенте фон Церге меня обрадует гораздо больше… Но – я посмотрю. Все-таки это фон Лингер! Что бы он там ни придумал – книга разойдется. Но если успеха не будет, второй раз я рисковать не стану. Что на вас нашло, моя дорогая? Нет, если вы пишите – пишите! Только не вздумайте менять имя! Людям нужен фон Лингер!

– Но ведь когда-то они его не знали. Верно?

– Верно! И вам страшно повезло, что когда-то я пошел вам навстречу!

– Повезло не только нам, господин фон Бикк… Но и вам!

– Согласен. Но я все сказал. Выкиньте всю эту чушь из вашей прелестной головки, госпожа фон Лингер, мой вам совет! Вы еще женским именем назовитесь, вот будет потеха! – И господин фон Бикк засмеялся, вытирая маленькие глазки накрахмаленным платочком.

Эрик и Агата ехали молча.

Низерцвейги лежали на заднем сиденье с плохо скрываемым возмущением в глазах. Какая чудовищная несправедливость! Даже Грон, чьи взгляды на женский пол были, в общем-то, традиционны, на этот раз был целиком и полностью согласен с Эльзой. Безобразие!

Господин фон Бикк решил прогуляться до дома пешком – полезно для здоровья. Он любил пройтись по хорошей погоде в конце рабочего дня. Обсудить с Жозефиной-Розалиндой последние события:

– Ну сама посуди, Жоззи! Новая рукопись от женского лица! Кому это нужно? Никто не будет читать женщину, это исключено! И не смотри на меня так, я же не тебя имею в виду!

– С кем это вы спорите, господин фон Бикк?

Навстречу, придерживая шляпку, шла пожилая дама с валльской пастушьей собакой.

– Госпожа фон Люминг! Марго! Добрый вечер, добрый вечер… Да вот, философствуем с Жозефиной-Розалиндой. Чудесный вечер, не находите?

Жозефина-Розалинда и Марго раскланялись. Они жили на одной улице и весьма терпимо относились друг к другу. Можно сказать, приятельствовали.

– Ваша правда, господин фон Бикк, – улыбнулась старушка.

– Удивительно, Жозефина-Розалинда никогда не лает на вашу Маргарет. Сегодня у меня были посетители с двумя валльскими пастушьими, правда, намного крупнее. Так Жоззи такой скандал подняла!

– Быть такого не может, господин фон Бикк! Литтл-херриганы не любят низерцвейгов, а к валльской пастушьей относятся вполне миролюбиво. Мой племянник занимается собаками, уж я-то знаю! Да и валльская пастушья крупнее быть просто не может! Наверное, это были не породистые собаки, без родословной!

– Может быть, госпожа фон Люмминг, может быть…

Мужчина задумался. Попрощался. С большим трудом присел, взял собачку на руки и направился к дому.

– Значит, Жозефина-Розалинда, ты не любишь низергцейгов? Я тоже их не люблю, мое сокровище. Зато мы с тобой любим печеночный пудинг! А? Ты не против печеночного пудинга, Жоззи?