Венецианский купец. Книга 3. (Не) Все могут короли Распопов Дмитрий

Глава 4

22 декабря 1197 года от Р.Х., Венеция

– Мам, привет, а где отец? – крикнул я издали, помахав в приветствии графине.

– Во дворце дожа, где ему ещё быть в это время, – она подошла ближе и обняла меня, наклонившись к носилкам, – знаешь, дорогой, я уже спокойно начинаю реагировать на твои внезапные отбытия и появления.

– Мне нужно с ним посоветоваться и снова уплывать, – улыбнулся я, – прости, но не могу даже на ужин остаться. Зайду к отцу, к дяде Джованни, в дом Бадоэр – и снова в дорогу. Как тут, кстати, в целом дела? Особенно со стороны детей и девушек других домов? – забросал я её вопросами.

– Детей уже успокоили, занимаются с учителями вместе с нашими, – степенно ответила она, – с более взрослыми пока сложнее, они дичатся и злятся. Но на это понадобится время и пара сотен плетей, уверена, мы справимся.

Она замолчала и глазами показала вправо. Повернувшись, я увидел, как дядя Андреа спускается с лестницы, ведя за руку знакомую мне девушку.

– Дядя! – позвал я его, он, заметив меня, вздрогнул, но пересилил себя, подведя жену ближе.

– Думаю, представлять вас друг другу не нужно? – буркнул он.

Я откинул плащ со своего тела, показав тонкие, словно спички, руки и ноги, которые туго обтягивала кожа.

– О, я очень хорошо знаком с вашей женой, – весело ответил я, показываясь во всей красе. Мама, увидев то, что я обычно старался скрывать, вскрикнула и со слезами бросилась к носилкам, а Анна так и не смогла поднять глаз, чтобы на меня посмотреть.

– Ладно, – я снова закрылся накидкой, гладя графиню по руке, успокаивая её, – дядя Джованни дома?

– Да, Витале, ты хочешь его видеть? – родственник от неловкости постарался быстрее покинуть нас.

– Если несложно его позвать, я был бы вам благодарен, – попросил его я.

Он кивнул и, забрав жену, позвал слуг.

– Тебе нужно больше есть, Витале, – переживала мама, всё никак не успокаиваясь.

– Не переживай, ем много и часто, просто организм пока ещё не отошёл от произошедшего, – спокойно ответил я, – всё будет в порядке, не волнуйся, после морских прогулок я чувствую себя много лучше.

Я рассказал ей о своём путешествии, опуская, конечно же, подробности, особенно связанные с угрозой для жизни, когда наконец не появился ожидаемый мной второй родственник.

– Прошу нас простить матушка, дела, – извинился я перед графиней, когда Джованни подошёл ближе, поздоровавшись.

– Постарайся хотя бы поужинать с нами, – она, вытирая слёзы, поднялась с колен, – я была бы тебе очень признательна.

– Не обещаю, но постараюсь, – я пожал плечами.

– Что случилось? – поинтересовался дядя, когда мы остались одни.

– Свяжитесь с Дарио, который представляет наш род в Константинополе, – попросил я, – я завернул на него русских купцов с лесом. Какие новости по северянам?

– После всего случившегося ты так и не оставил свою идею с собором? – удивился он.

– С чего бы это? – я пожал плечами. – Для себя же это делаю по большей части. Так что по норманнам?

– Я договорился и заключил контракт, – он ничуть не удивился моей активности, – двести тысяч стволов лиственницы будут поставлены в течение следующего года.

– Отлично, русичам те же сроки поставьте, – обрадовался я, – что с мрамором?

– Тебе придётся лично договариваться с Гуальтье II, епископом Луни, – он покачал головой, – он не принял моих посланников, отказался обсуждать что бы то ни было с венецианцами.

– Хорошо, займусь, – сделал я себе в голове памятку, – что ещё?

– Истрийский камень, что ты присмотрел для строительства, можно запросить у дома Фалье, но тебе нужно поговорить с отцом, они вряд ли захотят разговаривать только с тобой.

– Хм, хорошо, что ещё?

– Ну и пора бросать клич архитекторам, чтобы выбрать, кто будет строить, – он внимательно на меня посмотрел, – не ты же сам будешь это делать?

– Конечно, нет, я в этом ничего не понимаю, – открестился я от этой обязанности, – спасибо, занимайтесь тогда пока деревом, с меня мрамор и камень.

– Ты ещё даже место не получил, – хмыкнул он, когда матросы подняли мои носилки.

– А что, совет ещё не принял нужного решения? – удивился я. – Тогда тем более посещу их, мотивирую так сказать, своим присутствием.

Дядя осуждающе покачал головой, но ничего не стал отвечать. Попрощавшись с ним, я отправился к отцу. Примечательно, что кавалькада лодок, которая перевозила меня и мой весьма немаленький отряд охраны, привлекала всеобщее внимание, но, когда видели носилки, водная гладь перед лодками таинственным образом очищалась.

У дворца дежурила дворцовая гвардия, которая при нашем появлении тоже посчитала должным сделать вид, что не заметила меня, видимо, насаженные на кол с содранной кожей предыдущие их товарищи, нёсшие стражу в то время, когда меня пытали, дали явный намёк всем, не злить меня. Поэтому в составе пятидесяти вооружённых людей я и вломился на заседание городского совета. При виде меня и охраны многие почему-то побледнели.

– Витале, что ты себе позволяешь?! – возмутился отец, привставая со своего кресла.

– А что такое? – притворно удивился я. – С прошлого раза я подумал, так можно всем.

Энрико тяжело вздохнул.

– Нет, Витале, это был исключительный случай, прошу тебя соблюдать приличия.

– Ладно, тогда дождусь вашего перерыва, – я пожал плечами и, словно вспомнив, спросил: – Да, кстати, а совет принял уже решение по выделению мне земли в обмен на земли безвременно покинувших Венецию благородных домов?

– Как раз этим и занимаемся, – проворчал отец, – если не будешь мешать, дело пойдёт быстрее.

– Я предлагаю проголосовать прямо сейчас, – я шевельнул рукой, и позади меня матросы демонстративно потянулись к мечам.

– Витале! – в возмущении отец подпрыгнул с кресла. – Это переходит уже все границы!

– Все границы были нарушены, когда меня отправили в пыточную по надуманным обвинениям, – я столкнулся с ним взглядом и не отвёл свой, – так что пусть прекратят раздражать меня и выделят землю.

– Км-км, – из-за стола поднялся один старик, – думаю, этот вопрос и правда не стоит траты нашего времени, род Дандоло предложил взамен действительно более дорогую землю, поэтому предлагаю сразу и проголосовать за отведение затребованного участка на острове Дорсодуро под нужды Витале Дандоло. Я голосую – за.

Многие скривились, но все проголосовали вслед за ним, естественно, положительно. Я поклонился, поблагодарив их за столь быстрое принятие решения, и помахал рукой на выход. Суровый взгляд отца, брошенный мне вслед, подсказал, что этот разговор ещё не окончен. Чтобы не ждать его просто так, я отправился к дому Франческо, у которого не был с той памятной ночи, хотя, с другой стороны, если Анна вернулась в город, и свадьбу так быстро сыграли, что даже не дождались меня, то наши договорённости с ним явно выполняются, что не могло не радовать.

Охрана дворца, снова появившаяся на своих местах, также сделала вид, что мимо неё не проходит огромный вооружённый отряд. Глава семейства в доме наличествовал, так что мне сразу предложили подняться к нему. В комнате мало что изменилось, если только видоизменился похудевший и не такой румяный, как прежде, Франческо.

– Что с вами, дорогой компаньон? – обеспокоенно спросил я. – У вас нездоровый вид.

– Витале, мне сейчас не до шуток, – скривился он.

– Что случилось? – я сразу посерьёзнел.

– Десять моих галер, отправленных в Арагон, были захвачены маврами рядом с Барселоной, – он покачал головой, – чтобы вернуть команду, мне нужно выплатить огромный выкуп, и это уже не говоря про потерю самих кораблей и товара.

– Хм, предлагаю поменяться проблемами, – предложил я, – я сегодня-завтра отплываю в Рим, потом мне нужно в Александрию, так что напишите документ, что могу заниматься вашими делами, и я постараюсь решить этот вопрос по пути.

– Это какие же тогда у тебя проблемы, если готов мне помочь с этой? – осторожно поинтересовался он.

– Договоритесь с семьёй Фалье о поставках мне истрийского камня, – предложил я, – самому совершенно не хочется этим заниматься, поскольку все договоры у меня по вашему же совету теперь ведёт дядя Джованни. Если будут согласны заработать много денег, просто сведите их с ним.

– Да, уже слышал о больших поставках дерева вам, – кивнул он, позвав слуг, чтобы принесли письменные принадлежности, затем написав весьма короткое письмо, поставил собственную печать.

– Держи, – он протянул мне бумагу, которую я принял, – здесь написано, кому и сколько нужно заплатить, а также обозначено место встречи для передачи выкупа. Только умоляю тебя, зная твои методы, люди мне важнее кораблей. Профессиональную команду нужно ещё найти и обучить, а корабль построят в Арсенале за десять дней.

– Учту, – кивнул я, – что с продажами специй и остального товара?

– Более чем хорошо, – он развёл руками, – как может быть по-другому, если мы не обрушиваем цены, а выставляем на продажу только маленькие лоты. Я твою часть сразу перевожу в ваш дворец, свои сокровищницы уже устал расширять.

– Что-то ещё? Поскольку мы увидимся нескоро, – поинтересовался я.

– Пожалуй, что нет, Витале, всё идёт, как было запланировано. Дерево для постройки нового корабля запасаем, металлы в огромных количествах скупаются и выплавляются, хлопок, канаты запасаются, так что, думаю, ещё несколько месяцев подготовки, и можешь давать задание мастерам.

– Отлично! – воодушевился я. – Глухих, немых ремесленников мне нашли?

– Да, как ты и просил, привезли из разных уголков Европы, кто соблазнился на деньги при переезде, только я до сих пор не понимаю, зачем они тебе.

– Нужны, – хмыкнул я, громким свистом зовя матросов за дверью, – рад был вас видеть, но мне пора.

– Не скажу, что я прям очень, но у меня и выбора-то нет, – попытался он пошутить, но даже не улыбнулся при этом.

– Выше нос, синьор Франческо, старая история, надеюсь, забудется, и мы вернём прежнее доверие друг к другу, – я помахал ему рукой, – ну, или я на это очень надеюсь.

Он покачал головой, но тем не менее встал, дабы проводить меня до двери, что обычно было для него не характерно.

***

Вернувшись к дворцу дожа, я как раз застал отца свободным, и он смог уделить мне время. Начав, конечно же, с недовольства моим поведением.

– Отец, мне правда некогда этими старыми пердунами заниматься, – отмахнулся я от его грозных и негодующих слов, – им дали землю в обмен на эту, пусть возьмут и закроют рты.

– Витале, нельзя силой затыкать людей, как ты это пытаешься делать! – возмутился он.

– Да? – очень удивился я его словам. – А мне кажется, именно сталь помогает тогда, когда золото бессильно.

Он покачал головой.

– Ладно, потом ещё это обсудим. Что привело тебя ко мне? Думаю, что-то серьёзное, поскольку ты с недавних пор не любишь посещать этот дворец.

– Да, кое-что случилось, и об этом я могу рассказать только тебе, наедине, – тихо сказал я.

Поняв серьёзность слов, он предложил мне пройти в отдельную комнату, как раз для подобных разговоров. Когда мы оказались внутри, я на всякий случай заставил его сесть со мной рядом и на ухо прошептал предложение, которое мне сделали в Риме. Его густые, седые брови взметнулись вверх, когда я договорил до конца, он отодвинулся и несколько минут молчал, обдумывая.

– Соглашайся, – он повернулся ко мне, – давай любые деньги под письменные гарантии.

– Отлично, – обрадовался я, видя, что и отец меня поддержал, – тогда я сегодня и отбуду, если нет ничего, требующего моего внимания.

– Вообще-то, есть, – он покачал головой, – твой «военный городок», как ты его называешь, почти достроен, а также начато укомплектование двух легионов по пять тысяч на основе твоего основного отряда. Я выполнил всё, как ты и просил, но у меня не так много времени, чтобы всем этим заниматься. Нужен командир, который возьмёт всё на себя.

– Есть кандидатуры? – поинтересовался я.

– Был один на примете, но ты его убил, – Энрико развёл руками.

– Да уж, незадача, – притворно закатил я глаза.

– Ладно, закончи дела в Риме, они сейчас важнее, а я присмотрю кого-нибудь, – сжалился он надо мной.

– Спасибо, отец! – я сразу же воодушевился. – И ещё можешь тогда послать гонцов по всей Европе, с приглашением архитекторов. Кто выиграет конкурс на лучший проект, получит слиток золота размером со свою голову.

– Что это за такие награды, – Энрико ошарашенно на меня посмотрел.

– Для привлечения внимания, даже ты вот удивился, хотя не раз был в моей сокровищнице.

– Ну, если это так рассматривать, то да, весьма запоминается. А что с ними делать со всеми? Ведь за подобной наградой приедет не одна сотня желающих.

– Хм, – я почесал затылок, – к конкурсу допускаются только те, кто уже имеет опыт, так что пусть привезут чертежи того, в чём участвовали.

– Хорошая мысль, – согласился он со мной.

– А, и ещё, я слышал, ты начал денежную реформу? Хочешь серебряные монеты выпустить? – вспомнил я.

– Да, а что? – осторожно ответил он, зная, что я редко когда спрашиваю просто так.

– Не спеши с этим, пожалуйста, вернусь, поделюсь своими предложениями. Нам, кроме серебра, нужно будет перегнать всё моё золото в монеты, для удобства оплаты, а тут, как ты понимаешь, нужно будет многое учесть.

– Ведь всё же хорошо было, – тяжело вздохнул он, – всё продумано и подготовлено. Может, передумаешь?

– Теперь, когда ты знаешь, что я могу улучшить выпуск денег, ты сам будешь готов делать среднее качество? – хитро поинтересовался я.

Он лишь грустно отмахнулся.

– Тогда всё? Мама хотела, чтобы я остался на ужин, но не хочется терять время, – признался я, – лучше закончу срочные дела и вернусь обратно.

– Я в этом не участвую, – сразу отказался он, – скажу, что не знаю, где ты. Не хочется ссориться с Контессой из-за того, что не смог тебя остановить.

– Тогда я сразу в Арсенал, – я позвал матросов, – постараюсь не задерживаться.

– Удачи, – он поцеловал меня в лоб и поднялся на ноги, – и береги себя.

– Ты тоже, отец, – улыбнулся я ему, смотря, как он нахмурился, когда меня уносили из комнаты.

Глава 5

6 января 1198 года от Р.Х., Рим

Я торопился как мог, даже ночью дежурил вместе с рулевым, чтобы корабль хоть медленно, но двигался нужным курсом с частью поднятых парусов. Джакопо это категорически не нравилось, он говорил, что очень опасно плыть ночами, но я, предупреждённый Клариссией о том, что каждый день на счету, не высыпался, но вёл корабль к Риму. Поэтому, когда прибыл в нужное мне поместье, и матросы занесли четыре сундука, сгибаясь под весом золота и серебра, поскольку я решил взять из сокровищницы только монеты, чтобы Конти было удобнее подкупать кардиналов коллегии, я был награждён довольным вскриком и поцелуем в щёку, после чего она стала собирать свою охрану, чтобы отнести груз в подвал. Только закончив с разгрузкой и посадив своих казначеев пересчитывать монеты, она вернулась ко мне.

– Прошу простить меня, дорогой Витале, – её голос прямо-таки струился патокой, – но дело и впрямь срочное. Папа на смертном одре и со дня на день испустит дух. Коллегия уже трижды собиралась, и у нас не хватает нужных голосов после оглашения его завещания. Так что прошу искренне простить меня, но в ближайшее время вам придётся побыть без меня.

– Ничего страшного, я понимаю, – кивнул я, – устройте моих людей и меня, можно и в прошлые апартаменты, и я просто отдохну, поскольку всего день побыл на суше, после того как мы с вами расстались в прошлый раз.

Она ужаснулась, но убежала отдавать приказы, и уже через пару минут мне выделили прежних слуг. Правда, в этот раз охрану я не убрал, отставив дежурить в коридоре. Когда кругом творятся такие дела, несколько вооружённых людей рядом точно не помешают.

Все последующие дни дом гудел, словно растревоженный улей. Количество посетителей просто зашкаливало, каждый час велись переговоры, заключались и расторгались союзы, а я всё это время просто отдыхал. Либо у себя в комнате, либо в поездках по городу, который всё больше мне не нравился. Разруха и упадок – вот всё, что от него осталось, и жить здесь я бы точно не стал. Вечерами, правда, было одно небольшое развлечение, мы с Клариссией согласовывали мои привилегии и обязанности на обеих должностях, а она потом это относила к сыну, который вносил свои правки. Вырваться домой он просто не мог физически, так что матроне невольно приходилось выступать ещё и гонцом, но она не жаловалась, поскольку находилась в возбуждении от предстоящего голосования.

***

8 января 1198 года от Р.Х., Рим

То, что случилось что-то важное, я понял по радостным крикам внизу, и вскоре ко мне в комнату зашла сияющая от радости Клариссия Скотти.

– Судя по вашему довольному виду, синьора, у вас всё получилось? – улыбнулся я уголками губ.

– У нас, Витале, у нас, ведь вы тоже приложили к этому великому дню свою руку, – она покачала головой. – Лотарио вступает в сан и уже вечером будет дома. Завтра утром будет встреча с узким кругом лиц из числа тех, кто участвовал в этом деле, и раздача милостей от нового Святейшего отца – Иннокентия III. Прошу вас одеться соответствующее, заодно мы познакомим вас с парой знатнейших римских семейств.

– Постараюсь вас не разочаровать, – склонил я голову.

– Тогда до завтра, мне нужно ещё много успеть сделать к прибытию сына, – она тоже склонила голову.

– Доброго дня синьора, – попрощался я с ней.

***

Утром следующего дня я был готов предстать во всём своём великолепии, если, конечно, не учитывать состояние моего тела, но, думаю, огромный рубин на шее, а также золотой пояс, усыпанный драгоценными камнями, привлекали больше внимания, чем моя бренная тушка. Вот только прождал я почти три часа, прежде чем за мной зашла хозяйка дома, придирчиво осмотрев и удовлетворённо покивав, пригласила последовать за ней. Конечно, пришлось звать свою охрану, которая и доставила меня на носилках в маленькую комнату, где собралось пять человек: новоиспечённый и сияющий, словно только что отчеканенная монета, святейший отец, кардинал Альбино и ещё трое неизвестных мне пожилых людей, с большим интересом следивших за моим въездом.

– Позвольте представить вам, – Клариссия дождалась, когда меня разместят в большом кресле и все лишние покинут комнату, – Витале Дандоло, знакомый вам больше под прозвищем Венецианец.

Взгляды присутствующих стали ещё более заинтересованными. Она пробежалась по неизвестным мне персонам, но их имена и фамилии ничего мне не сказали, я не был знатоком всех патриархальных римских семейств. Закончив знакомство, она замолчала, сев по правую руку от сына, который, подперев голову руками, стал говорить тихим голосом:

– Я позвал всех вас, дабы познакомить и сообщить, что теперь мы все в одной большой лодке. Прошу вас не соперничать друг с другом, а наоборот, помогать. Поверьте мне, после вчерашнего события врагов у нас всех добавится десятикратно.

Взрослые переглянулись и кивнули, соглашаясь.

– Корнелиус, – он обратился к первому из ближайших людей, доставая из шкатулки, стоящей перед папой, четыре документа, – ты становишься кардиналом-священником, это твоё назначение, как и было уговорено.

Тот взял бумаги, прочитал их и подписал, отдав два экземпляра обратно.

– Благодарю вас, святейший отец, – хриплым голосом сказал он.

– Юлиус, это твои земли в рамках папской области, – следом он протянул другому человеку новые бумаги, – графство и потомственный титул для твоих потомков.

– Благодарю, святейший отец, – тот подписал, даже не посмотрев. Видимо, всё было решено сильно заранее.

– Альбино, ваша коллегия, – он передал какой-то свиток кардиналу, и тот с поклоном принял его.

– Мариус, вы теперь военачальник над всеми моими войсками, – Иннокентий III протянул последнему из взрослых три документа, – позаботьтесь, чтобы ордены были готовы отразить любое нападение.

– Конечно, ваша святость, – склонил голову тот.

– Витале, – папа повернулся ко мне, доставая золотой перстень с чёрным камнем внутри, на котором был выгравирован крест, покрытый золотом, – отныне ты мой легат.

Он достал следом четыре подписанных с его стороны документа, два из которых я бегло посмотрел, убедившись, что это именно то, что мы согласовали, и подписал их, отдав ему обратно эти листы, а свои копии аккуратно положил рядом с собой.

– Архиепископство, как ты и хотел, будет чисто номинальным, – продолжил он, – но от этого ответственность твоя перед Святым престолом меньше не становится.

– Я понимаю, святейший отец, – низко склонил я голову.

– Что же, – он захлопнул крышку шкатулки и обратился к нам, – надеюсь, когда мне понадобится помощь, вы поспешите мне на подмогу, друзья.

Все тут же стали заверять его, что всенепременно. Он покивал и объявил встречу оконченной. Правда, дождавшись, когда все выйдут, показал мне глазами остаться. Поэтому, прощаясь со взрослыми, я делал вид, что пропускаю всех, чтобы позже позвать своих слуг и не мешать таким уважаемым людям выходить. Последней вышла его мать, которая с изумлением выслушала его весьма настойчивую просьбу оставить нас наедине. Впрочем, я сам удивился этому не меньше.

Ещё больше он поразил меня, когда, взяв ближайший стул, поставил его впритык к моему креслу, сев рядом, и нацелил на меня горящий от возбуждения и ярости взгляд. Мне стало не по себе от его состояния.

– Витале, я прошу наш дальнейший разговор никому не передавать, кроме тех лиц, которых укажу сам, – весьма странно начал он, – поклянись в этом спасением своей души.

Что я, конечно же, тут же и сделал, находясь в полном непонимании от происходящего.

– Надеюсь, ты не забыл, как нас приняли в Константинополе? – тихо поинтересовался он, преображаясь на моих глазах так, что я едва не охнул. Из спокойного, рассудительного кардинала, которым я его знал всё это время, он превратился в натурального ангела мщения.

– Такое забудешь, – я скрипнул зубами, – ересь, тщеславие, богохульство, похоть – я устану перечислять то, что ещё есть в этом городе. Они слишком погрязли во грехе, святейший отец, и вы знаете моё мнение об этом.

– Ещё бы, ведь я сам придерживаюсь подобного мнения, – злорадно улыбнулся он, показав крепкие зубы, – поэтому хочу предложить тебе и твоему отцу дело, которое должно оставаться тайным – только между нами тремя.

– Конечно, святейший отец, слушаю, – вот это уже было действительно интересно.

– Я объявлю четвёртый Крестовый поход на Египет, – тихо прошептал он, – чтобы освободить Святую землю от сарацин, но, когда соберётся войско, вы, венецианцы, отвезёте его на своих кораблях в Константинополь.

Мои глаза зажглись от радости, поскольку я вспомнил, сколько раз отец жаловался мне на бесчисленные закидоны местных правителей по отношению к нашим купцам. Также сыграло роль и мое собственное отношение к тому, как нас пытались убить всё то время, когда мы были там с посольством.

– Ты помнишь моих послушников, что я разослал при прибытии в город? – спросил он, и я кивнул, подтверждая.

– Так вот, они принесли вести от надёжных источников, что Византия слаба как никогда. Турки грызут их границы с одной стороны, восставшие венгры требуют своих территорий с другой, а аристократия на местах слишком зла на безумные налоги, отправляемые в метрополию.

– Хотите сказать, что, если на столицу нападут, желающих помочь ей будет немного? – я быстро сделал нужные выводы. – Если это и правда так, Византия обречена.

– Да! – он закивал. – Мы наконец сможем провести церковную унию и вернуть еретиков в лоно католической церкви.

– Если Крестовый поход будет на Константинополь, юридически христианский город, – я задумался, проговаривая вслух свои опасения, – то это нигде и никогда не должно всплыть. Иначе рыцарей трудно будет поднять на святое дело.

– Да, именно потому, что мне потребуется перевезти огромное войско, я и посвятил тебя в свои планы. Ты ведь сможешь договориться об этом с отцом?

– Предварительно, конечно, да, но платить всё равно придётся, – сразу отказался я помогать бесплатно, – не зная точного количества крестоносцев, неизвестно сколько потребуется для их перевозки кораблей и команд. Бесплатно никто не будет этого делать.