Билл, герой Галактики: Последнее злополучное приключение Гаррисон Гарри

Глава 17

Билл и его заново обретенные друзья следом за роботом миновали лабиринт коридоров, вошли в лифт, куда вместе с ними втиснулись еще два охранника с бластерами на изготовку, и очутились вскоре на уровне, который Билл узнал с первого взгляда.

Точнее, он узнал не уровень, поскольку те удручающе смахивали друг на друга, а женщину, которая сидела за столом и наблюдала за мельтешением крохотных голографических фигурок. Увидеть ее было все равно что ощутить дуновение ветерка из родных краев.

– Привет, Сильвия! – окликнул Билл.

– Снова ты, – буркнула она. – Выходит, тебя не пристрелили. – Оглядев Билла с ног до головы, Сильвия указала в угол приемной, где приоткрылась дверь: – Снорри ждет. Заходи.

– Рад был встретиться, – промурлыкал Билл.

Сильвия презрительно фыркнула и отвернулась. Сид и Сэм поволокли Билла в комнатку со скамьей.

– Снорри? – спросил Сэм с подозрением.

– Ну да, – отозвался Сид с воодушевлением в голосе. – Наверно, он убедил генералов в своей полезности. Или предал нас.

– Он офицер, – сказал Билл. – Офицеры все враги. Вы что, только вчера на свет родились?

– Елки-палки, Билл, так нечестно! – На экране возник Снорри Якамото, который протянул руку, повернул регулятор и убавил громкость звука. – Может, в вашей армии и принято клеветать на офицеров, но у нас демократия. По крайней мере, была – совсем недавно.

– Предатель! – вскричал Сэм.

– Коллаборационист! – заявил Сид.

– Где наш обед? – поинтересовался Билл. – Нам обещали, что будет обед.

– Билл прав, – изрек директор. – Вам и впрямь не помешает подкрепиться, иначе вы не сможете убежать.

В стене открылся люк, из которого выехали три подноса с горячими, дымящимися супербургерами. Билл накинулся на них как зверь: он жевал, глотал, пускал слюни и плотоядно урчал, предоставив Сиду с Сэмом разбираться, что имел в виду Снорри. К тому времени, когда на подносах ничего не осталось, все вопросы, похоже, были сняты.

– А пива у вас нет? – справился Билл.

– Нет, – ответил Снорри с экрана. – Постарайтесь не забыть, что я только притворяюсь предателем. Я решил, что если останусь на своем месте, то принесу президенту Гротски гораздо больше пользы. И вот результат! Елки-палки, все, пожалуй, обернулось к лучшему, а?

– Как будто, – неохотно признал Сэм.

– Итак, ребята, через несколько минут вы отправитесь в путь. Ваша машина стоит в гараже, куда ведет мой личный тайный ход. Насколько мне известно, пропуск по-прежнему висит на лобовом стекле. Да вы ешьте, ешьте. Билл, раз ты уже сожрал все, может, перекинешься со мной парой словечек?

В стене распахнулся еще один люк, за которым начинался узкий и темный проход. Билл чувствовал, что, пока он не залезет туда, с ним ничего не случится, однако не послушался внутреннего голоса, забрался в проход и очутился в кромешной тьме, словно попал на дно шахты, ибо люк моментально захлопнулся.

– Елки-палки, Билл, давно не виделись, правда?

Загорелся тусклый свет, который постепенно сделался ярче, и тогда стало возможным различить в нише, каковая украшала противоположную стену помещения, крохотный кабинетик. Вообще-то, с точки зрения человека, это был отнюдь не кабинетик, а целый кабинетище, но для существа семи футов ростом, которое сидело за письменным столом, он явно не подходил по размерам. Перед столом возвышалась камера, провод от которой тянулся к компьютеру последней модели с надписью над дисплеем: «Преобразователь чинджеров в людей».

– Бгр! – вырыгнул Билл. – Что ты здесь делаешь?

– Елки-палки, Билл, ты не знаешь, как тяжело усидеть на месте нормальному, здоровому чинджеру! Не хочешь повспоминать наши похождения в учебном лагере имени Леона Троцкого, когда я скрывался под омерзительной личиной Трудяги Бигера?

– Нет! – презрительно отрезал Билл.

– Хорошо, – отозвался с нескрываемым облегчением Бгр. – Откровенно говоря, я возненавидел вашу армию. Сборище ослов! Однако мне казалось, даже ты догадываешься, что тут, на Вырви-глазе, не обошлось без чинджеров. Меня послали сюда с заданием содействовать возникновению и развитию движения борцов за мир. Елки-палки, к сожалению, все пошло слегка наперекосяк. Нам, чинджерам, предстоит многому у вас научиться. Убивать своих – я бы никогда до такого не додумался!

– Та ступня, которую ты мне дал в последний раз… – начал Билл.

– Сейчас не время, – перебил Бгр. – Сказать по совести, Билл, ты изрядно разочаровал ЧРУ, Чинджерское разведывательное управление. Мне кажется, мы не сможем снабжать тебя стопами до тех пор, пока ты не провернешь какой-нибудь действительно серьезной операции. И потом, чем тебе не нравится твоя нога? По-моему, смотрится неплохо. – Бгр причмокнул, затем подался вперед и устремил на Билла пронизывающий взгляд. – Ты что, не понимаешь, что в твоих руках – судьба нашего проекта? Ты единственный, кто может восстановить демократию на Вырви-глазе! Я думал, мой приятель Миллард пришелся тебе по душе. Елки-палки, Билл, постарайся если не для меня, то хотя бы ради него!

Билл призадумался.

– Как насчет добавки супербургеров и пива?

– Считай, что уже получил.

– Заметано! – Минуту спустя Билл вытер подбородок, облизал пальцы, рыгнул и спросил: – Значит, я смогу выбраться отсюда?

– Разумеется, сможешь.

– О'кей. Показывай, где выход.

На поверхности планеты со времени переворота как будто не произошло сколько-нибудь существенных перемен. Бомбы по-прежнему падали как и куда попало, дороги по-прежнему находились в отвратительном состоянии, а жизнь кипела в основном на подземных бульварах с магазинами, где собирались вырви-глазнийцы, спасавшиеся от всепрощающей любви Императора, которую тот являл через свои доблестные войска.

В небе клубился дым, сквозь который с трудом просвечивало солнце; тем не менее на поверхности, если не считать бомбежек, было куда веселее, чем в шахте.

Сид, Сэм и Билл ехали в бронированном лимузине, откинув люк, и наслаждались свежим ветром, а заодно восхищались собственным остроумием, которое позволило им весьма ловко провести часовых у ворот шахты.

– Шикарная была задумка, Сэм, – проговорил Билл. – Слушай, объясни ее мне еще разок, ладно?

– Елки-палки, Билл, может, хватит? – сказал Сэм, вылезая из вороха бумаги, с которой пытался проделать нечто непонятное. – Наш замысел отличался невероятной глубиной и утонченностью. Если до тебя ничего не дошло за предыдущие восемь раз, не дойдет и в девятый. Передохни, расслабься, подыши свежим воздухом!

Билл пожал плечами, привстал и высунулся в люк, вдохнул полной грудью, поперхнулся, закашлялся, потом сокрушенно вздохнул. Через несколько часов они доберутся до города, который Сид, Сэм и Бгр (телохранители продолжали считать того Снорри Якамото) выбрали для драматического представления с участием Билла – то есть для произнесения исторической речи против военной диктатуры. Они разыщут танк, Билл заберется на башню и призовет население к борьбе за демократию; генеральский режим падет, на планете воцарится мир, а Билл получит непыльную работенку.

План был достаточно прост, и Билл одобрял его всей душой, однако испытывал известное беспокойство по поводу речи.

Драматическая, так сказать, часть Билла нисколько не тревожила, ибо он, учась еще в начальной школе, занимался в театральной студии; школьная газета охарактеризовала его выступление в пьесе «Чудовище с десятью пальцами» как «бередящее сердца». Билл тогда изображал один из пальцев.

Но в той роли, несмотря на то что она потребовала от будущего Героя Галактики поистине колоссального напряжения, почти не было слов, которые следовало произносить. Да что там говорить: даже в свою бытность вырви-глазнийской знаменитостью Билл изрекал на торжественных встречах от силы две-три фразы. А тут целая речь!

Бгр, которому было не впервой работать с Биллом, догадывался, что поручать тому составление сколько-нибудь приличного текста по меньшей мере рискованно. Поэтому он написал речь заранее и заявил, что Биллу необходимо всего-навсего запомнить ее, слово в слово, и тогда желаемый эффект будет обеспечен наверняка.

«Запомнить! – фыркнул Билл, крутя в руках компьютерную распечатку. – Скажи „спасибо“, если я успею ее прочитать!»

Однако Бгр уверил, что составлять новый план и сочинять новую речь просто некогда. В конце концов было решено, что единственный выход из сложившейся ситуации – воспользоваться неожиданно проявившимся талантом Сэма, который вызвался сократить речь по времени и по количеству неудобопроизносимых слов и пообещал добиться от Билла, чтобы тот вызубрил урезанный кусок, а там уповал на лучшее.

Вот почему Биллу приходилось то и дело отвлекаться от обозрения окрестностей и браться за чтение очередного листка. Он прочел большинство страниц, подарил около десятка ветру, а запомнить не запомнил практически ничего. Тем не менее, когда лимузин остановился на главной площади города Главная площадь, Билл, к своему немалому удовлетворению, обнаружил, что в голове у него крутится несколько вполне патриотических фраз.

В этом средних размеров городке находился столь же средний – опять-таки по размерам – университет. Бгр, опираясь на собственные глубокие познания в человеческой истории, заключил, что среди студентов должно зреть недовольство. Речь Билла воспламенит молодежь, начнется восстание, которое распространится по всему Вырви-глазу, сметет тиранов в мундирах и обернется торжеством подлинной демократии.

Сид остановил лимузин у тротуара, напротив входа в кафе и стоявших на улице столиков, за которыми сидели люди. Надо сказать, что все больше вырви-глазнийцев увлекалось новым видом спорта – обедом на свежем воздухе в период затишья между бомбежками. Время наступления затишья можно было вычислить с точностью до секунды, поскольку налетами по-прежнему руководил генерал Мудрозад, привыкший все делать по расписанию. Посреди площади возвышалась статуя Гар Ганчуа, основателя города, возле которой также толпились местные жители. Самая же многочисленная толпа собралась у танка, что стоял перед зданием, похожим издалека на городскую ратушу.

– Отлично, – проговорил Сэм. – Слушатели на месте. Может быть, они уже обсуждают, как им устроить революцию.

– Елки-палки, Сэм, что-то мне так не кажется, – отозвался Билл, качая головой. Елки-палки? Он сказал «елки-палки»? Вот уж точно: с кем поведешься – не вырубишь топором. – По-моему, они смотрят кино.

– Нет, ты ошибаешься. Я уверен, мы наблюдаем стоячую забастовку. Видишь, как они теснятся перед входом? Слышишь, как молчат? Великолепная тактика демонстрировать силу духа, не вызывая притом ответных насильственных действий!

– По правде говоря, я тоже сомневаюсь, – заметил Сид. – Где же лозунги? Раз забастовка, значит, должны быть лозунги.

– Разумеется, – подтвердил Сэм и показал куда-то в сторону. – Пожалуйста, вон тебе лозунг. Можешь прочесть, что на нем написано?

Все трое напрягли зрение, но за дальностью расстояния не смогли разобрать ни единой буквы.

Троица выбралась из лимузина и под прикрытием домов, чтобы не привлекать к себе внимания, направилась к танку. Когда они очутились рядом с боевой машиной, Билл одним прыжком вскочил на борт и спрятался от любопытных глаз за башней; Сэм протянул ему последний вариант речи.

Билл выждал секунду-другую, а затем вспрыгнул на башню и распростер руки, приветствуя молчаливую толпу. По той пробежал ропот, который вскоре превратился в оглушительный рев.

Билл наслаждался впечатлением, какое произвело его появление перед людьми. Внезапно он различил, что, собственно, кричат собравшиеся.

– Эй, ты, а ну слезай!

Однако Билла не остановить, тем более что он преисполнился священного пыла, избытком которого страдают, как правило, профессиональные борцы за мир и свободу.

– Кому говорят, слезай!

– Друзья мои, вырви-глазнийцы! – начал Билл. Кто-то потянул его за брючину, но он притворился, что ничего не чувствует.

– Да слезешь ты или нет, дубина стоеросовая?!

– Билл! – воскликнул Сид. Оказывается, это он дергал Героя Галактики за брючину.

– Спускайся, Билл! – крикнул Сэм, перекрывая голосом негодующий рев толпы, и взмахнул рукой – на случай, если Билл его не слышит. Между тем люди, что толпились у танка, принялись грозить Биллу кулаками.

– Зачем? Все идет как надо! Дайте мне, в конце концов, произнести мою речь!

Сид изловчился, ухватился поудобнее и мощным рывком скинул Билла с танка. Сэм устремился на помощь товарищу, и вдвоем они поймали незадачливого оратора прежде, чем тот ударился о мостовую. В толпе раздались хохот и улюлюканье.

– Сдается мне, Билл, нас тут не поймут. Смотри, – Сэм указал на лозунг, тот самый, который они пытались прочесть раньше.

На лозунге было написано: «Старомодный ночной кинотеатр на свежем воздухе». Билл обернулся и уставился туда, куда глядели все, кто теснился перед танком. На стене мелькали серые расплывчатые тени. Сид заметил, что все без исключения зрители – в наушниках, через которые, должно быть, передается звук, сопровождающий старинный фильм.

Билл пнул подвернувшийся под ногу камешек.

– Ладно, – проговорил он, потом вдруг наклонил голову набок и уставил в небо палец. – Я кое-что придумал! – Эту позу Билл позаимствовал из комиксов, а сейчас принял ее потому, что ему понравилось выступать перед публикой и он всячески старался показать, что обладает несомненными актерскими задатками.

– Не надо, Билл, – испугался Сэм. – Давай обойдемся без твоей идеи.

– Так будет лучше, – согласился Сид, и охранники поволокли Билла к лимузину.

Билл топнул армейской стопой. Когда грохот немного утих, он сказал:

– Вы же еще не знаете, что мне пришло на ум!

– Как сказать, – буркнул Сэм.

– Понимаешь, – пустился объяснять Сид, – если твоя нынешняя идея похожа на те, которыми ты делился с нами раньше, мы вряд ли сможем ее осуществить.

– Поехали в университет! – умоляюще воскликнул Билл.

Охранники застыли как вкопанные, потом переглянулись.

– Хм-м, – протянул Сэм.

– Разумно, – одобрил Сид.

– Неужели?

– А закон средних чисел?

– Правильно. Должно сработать. Молодец, Билл! Поехали.

Центральная площадь университетского комплекса кишмя кишела людьми, так что на лимузин в такой толкотне никто не обратил ни малейшего внимания. Как ни странно, на площади также стоял танк, вокруг которого также собралась толпа. В отличие от той, которая находилась в кинотеатре, эта толпа шумела, кричала, вопила на разные голоса; над головами тут и там вздымались сжатые кулаки. В общем, ситуация казалась весьма благоприятной.

– Как у вас дела? – справился один студент, когда Билл со своими спутниками приблизился к танку.

– Пожалуй, еще один поместится, – ответил голос, исходивший как будто изнутри машины. Билл вскарабкался на башню и чуть было не провалился в открытый люк. Следуя привычке к аккуратности, он хотел закрыть отверстие, но из того внезапно высунулся человек.

– Нет, приятель, ты не войдешь – уж больно здоров. Нам бы кого поменьше. Может, девочку?

– Чего? – переспросил Билл.

– Ты внутри не поместишься, не та у тебя конституция. Нам нужен кто-нибудь пониже и похудее, и тогда мы установим рекорд по числу студентов в одном танке.

Билл заглянул в люк. Народу в танке было как сельдей в бочке. До такого не доходили даже десантники…

– Я не собираюсь никуда лезть. Мне надо произнести речь.

– А, вон оно что. Тогда, будь добр, прежде чем начнешь, передай сюда какую-нибудь девушку.

Билл выбрал из толпы миниатюрную студенточку и сунул ее в люк. Кто-то протянул ему банку пива. Билл с благодарностью выпил, отшвырнул банку в сторону и начал.

Глава 18

Вы можете победить!

Начало речи, к сожалению, не оказало на толпу того воздействия, на какое рассчитывал Билл. Бгр утверждал, что речь совершенна во всех отношениях, поскольку ее сочинил чинджерский компьютер, в который была заложена специальная программа речетворчества. Тем не менее студенты никак не реагировали на вступительную фразу.

– Люди, друзья, вырви-глазнийцы! Слушайте меня! Я пришел, чтобы поддержать Гротски, а не для того, чтобы расправиться с ним!

Лица студентов не выражали ни интереса, ни сочувствия. Один, правда, следуя инструкциям, криво ухмыльнулся. Похоже, пронять их было проще простого.

– Порок на службе свободы – вовсе не экстремизм!

Предполагалось, что речь Билла побудит студентов к решительным действиям, однако те немногие, кто, казалось, стряхнул с себя общую апатию, обращали внимание не столько на Героя Галактики, сколько на особ противоположного пола.

Билл не понимал, чем заслужил подобное отношение к себе; впрочем, он не понимал и того, о чем вещал с танка. Не то чтобы это имело более-менее существенное значение, но Билл чувствовал, что впечатление от выступления получается несколько смазанным.

Причина того заключалась вовсе не в недостатках самой речи. Последняя, по утверждению Бгр'a, была начисто лишена каких-либо недостатков.

– Видишь ли, Билл, – объяснил чинджер, – окончательный текст является кульминацией чрезвычайно глубоких исследований, проведенных выдающимися учеными нашей планеты. Служба МА-5 – военные археологи – разыскала древний банк человеческой памяти и реконструировала на его основе большой словарь обиходных выражений. Что касается древности банка, суди сам: в нем упоминается свобода и независимость, а также приводятся высказывания людей, которые не состояли в родстве с Императором.

Билл благоговейно присвистнул.

– Мы уверены, что истолковали эти выражения надлежащим образом. А потому, прежде чем дать задание своему компьютеру, я провел поиск в банке данных по ключевым словам вроде «свобода», «независимость», «демократия» и тому подобное и присовокупил результаты к нужному мне файлу. Отсюда следует, что твоя речь состоит из призывов, сочиненных величайшими политиками, мыслителями и ораторами человечества. Твои слова будут воздействовать на архетипы, из-за которых люди совершают альтруистические поступки. Понимаешь?

– Нет, – ответил Билл и утвердительно кивнул.

– Ничего страшного, – Бгр сокрушенно вздохнул. – Доверься мне. Мы не можем проиграть.

Билл обладал некоторым опытом общения с человеческими военными гениями, из которого усвоил, что, когда тебе говорят: «Доверься мне, мы не можем проиграть», разумнее всего прижаться к земле и не поднимать головы, пока не уляжется стрельба. Что же касается опыта общения с чинджерами, тут возникла некая неопределенность. Единственным чинджером, которого Билл знал в лицо, был Бгр, что в общем-то препятствовало проведению обобщений; к тому же неизвестно было, относится Бгр к числу военных гениев своей расы или нет. Тем не менее чинджер, похоже, соображал, что говорит, и уже только тем превосходил всех и всяческих военных гениев человечества.

Вот почему Билл нисколько не усомнился в истинности слов Бгр'a.

Герой Галактики продолжал свою речь, прерываясь лишь затем, чтобы распределить по порядку страницы или осушить залпом очередную банку пива. Он то ревел как раненый зверь, то переходил на шепот, зачаровывал аудиторию и угрожал ей страшными карами, то витийствовал, то изъяснялся, как и положено простому смертному, – то есть был в ударе.

Тем не менее студенты один за другим покидали площадь. Когда из люка показалась голова последнего студента, Билл изловчился, схватил его за плечи и принялся трясти.

– Что происходит? – рявкнул он.

– … ста… ань… я… тря… яс… ясти!.. – отозвалась девушка.

– Чего? – опешил Билл.

– Перестань меня трясти! – Билл подчинился и опустил девушку на землю. Она расправила помятую одежду; Билл не сводил с нее заинтересованного взгляда. – Так-то лучше.

– И впрямь лучше. Но что происходит?

– А, – проговорила девушка, – все бегут на лекцию в гимнастический зал. Там в бассейне состоится демонстрация проглатывания золотых рыбок с точки зрения деконструкции борьбы с аллигаторами.

– Тебе понравилась моя речь?

– Старо, скучно, противно, – девушка зевнула.

– Противно? – поразился Сэм, помогая Биллу спрыгнуть с танка.

– Ну да. Сплошная лажа.

– Но ведь она взывает к основополагающим принципам человеческой натуры!

– Ну и что? – Девушка двинулась в направлении гимнастического зала. Мужчины последовали за ней.

Сэм хранил угрюмое молчание, зато теперь в разговор вмешался Сид.

– Вы не верите в демократию? Не верите в президента Гротски?

– Его наверняка шлепнули. Какая ему разница на том свете, верю я в него или нет?

– Разве ты не хочешь свергнуть тиранию хунты? – встрял Билл. Это была фраза из речи. – Разве тебе все равно, кому подчиняться – гражданским или военным? – На сей раз вопрос был продиктован личными переживаниями Билла.

Девушка остановилась, подождала, пока мужчины вернутся, и сказала:

– Послушайте, когда нами правил Император, на планете царил мир, пускай худой, но мир. Потом появился Гротски, и имперские солдаты – олухи вроде тебя, красавчик, – она ткнула Билла пальцем в живот, – стали засыпать нас бомбами. Студентов начали забирать в армию. Короче, что при Гротски, что при хунте – все одно и то же. Так с какой стати менять шило на мыло?

– Что, другие думают точно так же? – спросил Сэм.

– А то!

– Все студенты? Вы говорили между собой?

– Разумеется. Зачем, по-вашему, мы ходим в университет?

– Чтобы гулять на вечеринках? – предположил Билл после глубокого раздумья.

– Верно. А в перерывах треплемся.

Такой возможности не предвидели ни Сид с Сэмом, ни Билл, для которого была в новинку сама идея, что студенты в колледжах не только пьют как лошади и занимаются любовью. Впрочем, неведение Героя Галактики было вполне простительным, поскольку все свои знания о системе высшего образования он почерпнул из прочитанного на досуге комикса. Сид же с Сэмом пришли в ужас от того, что всем, по-видимому, наплевать на то, что президента Гротски захватили в плен мятежные генералы.

Всю дорогу до гимнастического зала телохранители о чем-то вполголоса переговаривались между собой, тогда как Билл пытался убедить Калифигию – так звали девушку, – что с точки зрения морального уровня является точной копией весьма прилежного студента, а потому заслуживает приглашения на очередную вечеринку.

Калифигия лишь презрительно усмехалась, однако Билл не собирался отступать.

Однако в тот миг, когда он решил возобновить атаку, ему грубо помешали.

– Билл, мы уходим.

– Я с вами, ребята. Подождете минуточку, ладно?

– Билл, мы уходим насовсем.

– Почему?

– Мы слишком многим обязаны Милларду, чтобы прохлаждаться, пока он мается в тюрьме. Возьмем лимузин, отыщем президента, освободим его и восстановим демократию.

– Здорово! – похвалил Билл. – Удачи, ребята! – прибавил он, не отводя глаз от аппетитной попки Калифигии.

– Мы не возражаем против того, чтобы ты присоединился к нам, – произнес Сид, переступив с ноги на ногу.

Билл посмотрел на своих телохранителей, взглянул на Калифигию и вновь воззрился на Сэма с Сидом. С одной стороны, грандиозное, высокоморальное предприятие; с другой – неопределенная возможность слегка поразвлечься. С одной стороны, хорошая компания, куча приключений, ореол славы; с другой стороны – почти неизбежные неудачи и унижения. Все решило пресловутое «почти».

– Знаете, ребята, я, пожалуй, останусь тут. Пора заняться образованием, подумать о будущем…

Разолгаться как следует Билл не успел.

Его прервал грохот разрывов. Началась дневная бомбежка.

Отдельные бомбы падали достаточно близко, а потому Билл и Калифигия помахали телохранителям и…

Бум!

– Математический факультет, – проговорила Калифигия и посмотрела на часы. – Еще же рано! Твои придурки-приятели снова изменили расписание!

Билл принялся было объяснять, что солдаты вообще и те, кто составляет расписания бомбежек, в частности, вовсе не его приятели, скорее наоборот, однако Калифигия не желала ничего слушать.

– Нам надо куда-нибудь спрятаться. Только вот куда? – Она огляделась по сторонам в поисках укрытия.

Бум!

– Оздоровительный центр.

Билл отметил про себя, что оздоровительный центр располагался ближе к тому месту, где они стояли, чем математический факультет.

– Геологический! – радостно воскликнула Калифигия.

– Я не слышал взрыва, – пробормотал Билл.

– Его и не было. Это ближайшее укрытие. Побежали!

В отличие от Сэма и Сида, Калифигию не надо было учить перебежкам зигзагом. Она двигалась по ломаной линии даже тогда, когда с неба ничего не падало. Билл мысленно похвалил девушку за профессионализм и последовал ее примеру.

Он вовремя услышал свист падающей бомбы и успел толкнуть Калифигию на землю раньше, чем здание геологического факультета взлетело на воздух и превратилось в груду развалин.

Судя по всему, прятаться под крышей было несколько опасно.

Билл и Калифигия некоторое время лежали на земле, стараясь слиться с ней воедино. Билл заодно попробовал слиться с Калифигией, но не слишком решительно, ибо его отвлекали проносившиеся над головой осколки бомб, комья земли, камни и прочие довольно-таки увесистые предметы.

Но рано или поздно все кончается. Бомбежка прекратилась, земля перестала дрожать, а следом за ней кончил трястись как в лихорадке и Билл. Он поднялся и посмотрел на Калифигию, которая отряхивала одежду.

– Сдается мне, семестр закончился, – сказала девушка.

– А?

– Обернись.

Билл подчинился. Калифигия ничуть не преувеличивала. В занятиях наступил перерыв, если только не найдутся энтузиасты, которые пожелают продолжать учебу на открытом воздухе, живя притом в палатках. В общем и целом территория университета представляла собой перепаханное вдоль и поперек поле, вполне готовое для сева. Огромные воронки перемежались развалинами, в которых копошились люди, разыскивая то ли друзей, то ли вещи, то ли просто что-нибудь, что может пригодиться в хозяйстве.

По шоссе, что вело мимо университета за городские пределы, тянулись нескончаемой вереницей горожане.

Так начался исход из Главной Площади.

Глава 19

К тому времени, когда они отыскали уцелевшие принадлежности Калифигии – карандаш, кружевную ночнушку, три пары носков и весьма тяжелую косметичку – и присоединились к веренице беженцев, дорога оказалась запруженной настолько, что даже те, кто ехал на машинах, передвигались не быстрее пешеходов.

Билл вызвался помочь Калифигии, однако девушка справедливо заподозрила, что ему всего-навсего хочется пощупать ее белье, а потому высокомерно отказалась от помощи. Вдобавок она вскоре обнаружила, что преспокойно может рассовать вещи по карманам. Что касается немногочисленных пожитков Билла, те укатили на бронированном лимузине вместе с Сидом и Сэмом выручать президента Гротски. Впрочем, Билл привык путешествовать налегке.

Кроме того, он привык к протяженным марш-броскам, так что пеший переход без полной выкладки весом в сотню фунтов – в большинстве частей хранились специальные запасы камней на случай, если ранец десантника окажется вдруг легче положенного, – ни капельки его не пугал; скорее, наоборот – доставлял удовольствие.

По мере того как мало-помалу подстраивался под ритм движения, Билл начал даже радоваться жизни. Рядом с ним шагала симпатичная девушка; хотя он пришелся ей не совсем по душе, все же она до сих пор не огрела его своей косметичкой, что внушало определенную надежду. Погода стояла отличная, солнце нет-нет да просвечивало сквозь клубы дыма и пелену шрапнели; под вечер ожидалась, с вероятностью около семидесяти процентов, очередная массированная бомбардировка. Башмаки – вырви-глазнийский вариант стандартных армейских, сшитыe на заказ по описанию Билла, – ничуть не жали.

Словом, все было на мази. Поэтому Билл слегка удивился тому, что Калифигия пребывала в мрачном настроении. Ну да, конечно, ее дом разбомбили, университет разрушили, все, чем она владела, сгинуло без следа, большинство друзей погибло или пропало без вести, однако Билл знал на собственном опыте, что человек может притерпеться и не к такому. Сколько раз он сам оказывался в подобном, если не худшем положении! Он попытался развеселить девушку, сообщил ей, что: а) они до сих пор живы и б) останутся в живых, по крайней мере, в течение нескольких часов. Но Калифигия, несмотря на все ухищрения Билла, выказывала завидное упрямство.

– Это ты во всем виноват! – воскликнула она наконец.

– Я? – ошарашенно переспросил Билл. – Что я такого сделал?

– На тебе ведь мундир, так? – осведомилась девушка, ткнув пальчиком в живот Героя Галактики. – Значит, ты солдат, правильно?

– Правильно, солдат, но не ваш.

– Где-то я тебя видела, – проговорила Калифигия, окидывая Билла пристальным взглядом.

– Я тот парень, который взобрался на танк. Помнишь, на площади? Я произносил речь. Ну, вспомнила?

– Да нет, чурбан, я видела тебя раньше! Говоришь, не наш? Подожди, это же форма имперской армии!

Билл с неохотой подтвердил, что да. Кстати сказать, его нынешний мундир немного отличался от стандартного образца, поскольку был пошит на Вырви-глазе из настоящей ткани, а не из переработанной бумаги.

– Так ты Билл? – справилась Калифигия, тщательно изучив с близкого расстояния армейскую стопу.

– Он самый. Разве я не представился? – Билл протянул руку.

– Знаменитый военнопленный? – Калифигия притворилась, будто не заметила его жеста.

– Между нами, – проговорил Билл, встревоженно озираясь по сторонам, – сейчас я знаменитый беглец. Потому-то и не сбриваю бороду.

– Выходит, это ты постарался?! – Девушка смерила Билла свирепым взглядом и повела рукой, подразумевая, очевидно, что он виноват в бомбежках, потоках беженцев, войне вообще, заговоре генералов и гибели ее головидеотеки.

Билл прикинул, стоит ли ему ставить себе в заслугу все, что творится вокруг, и решил, что так будет нечестно; однако в глубине души он подозревал, что Калифигии на его доводы наплевать.

– Я тут ни при чем, – пролепетал он жалобно. – Я всегда был против войны, но с офицерами не спорят, им подчиняются.

– Ах да, солдат не рассуждает, солдат повинуется! Эх ты, прутик в армейском венике!

– А чем плохо быть прутиком?

Теперь изумилась Калифигия. Ответ Билла рассердил ее настолько, что она чуть ли не милю хранила гробовое молчание.

Билл же никак не мог понять, чего она, собственно, ерепенится. Впрочем, общество помалкивающей Калифигии было ему приятнее, чем общество Калифигии говорящей. Сейчас никто не мешал Биллу размышлять о том, что, несмотря на свою нелюбовь к армии, он буквально пропитался армейским духом и не мыслил для себя иного образа жизни. Он был солдатом до мозга костей. Солдат Билл. Можно даже поставить знак равенства: солдат = Билл.

Позднее, когда Билл помогал одной старухе перетащить через воронку тележку с поклажей, Калифигия вновь взялась за его воспитание.