Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться Петровичева Лариса

– Это ваша картина, Берт?

Пейзаж мне понравился – море на нем было таким живым, что, казалось, могло в любую минуту выплеснуться из рамы и окатить нас соленой волной. Берт сдержанно кивнул, словно советовал мне не развивать тему.

В столовой уже был накрыт завтрак, обильный и по-провинциальному сытный. Была здесь яичница, печеные грибы, фасоль в красном и белом соусе, сардельки с гриля, бекон – как видно, принц любил как следует поесть. Нас усадили за стол, и Эжен дружески поинтересовался:

– Как вы, милые барышни? Вы выглядите бледными.

– За ними бежали родители городских красавиц, – ответил Берт, придвигая к себе сардельки, и я невольно задумалась, сколько же должен есть дракон, чтобы потом махать крыльями. Да и магия обращения наверняка требует сил… – Пришлось немедленно прийти на выручку.

– Да, красавицы, точно! – воскликнул Эжен. – Как идет подготовка к отбору?

На мгновение мне показалось, что он успел забыть о том, что вчера решил жениться и подложить свинью венценосному родителю. Впрочем, нет: принцы никогда и ничего не забывают, это я знала точно. Такова их природа.

– Платья заказали, голубей и артефакты тоже, – ответила Петрова. – Шесть участниц, прекрасные девы с достойным образованием, сейчас на примерке у лучшей городской портнихи. Приглашения получили ранним утром.

Принц одобрительно посмотрел на нас. Кажется, он не ожидал, что дело будет идти так быстро.

– Прекрасно, просто прекрасно! – довольно заявил он, и Эжен добавил:

– Я уже знаю, кто будет фавориткой отбора. Девушка исключительно мила и полностью в твоем вкусе. Раз уж коротать жизнь в этих скучных краях, то надо это делать с тем, от кого тебя не тошнит.

Эжен понимающе кивнул и спросил:

– Как ее зовут?

– Джен, – ответила я. – Но она не хочет выигрывать. Ей просто нужен был диплом, чтобы уехать из Тансворта и начать новую жизнь.

Только сказав об этом, я подумала, что теперь пришла моя очередь подкладывать кому-то свинью. Хочешь раззадорить мужчину, который не сомневается в своей неотразимости? Скажи, что он тебя ни капельки не интересует. Эжен удивленно посмотрел на меня, собираясь задаться вопросом, насколько обнаглели здешние девицы, что воротят нос от принца, но в это время в гостиную вбежал еще один слуга и с искренним испугом выпалил:

– Ваше высочество! Беда!

Мы все удивленно обернулись к нему – слуга провел ладонью по лбу и сообщил:

– Ваша виверна… сбежала. Сбежала и несется к городу.

Эжен провел по губам салфеткой, поднялся из-за стола и сообщил:

– Отлично, господа! Все так, как и должно быть!

***

– Виверна! Виверна-а-а!

Принц Эжен и Берт обратились в драконов и рванули в сторону Тансворта, а мы с Петровой помчались по дорожке своим ходом. Вбегая на одну из городских улочек, я еще подумала, зачем мы это делаем – я боялась виверн, никогда не умела найти к ним подход, а тут вот здравствуйте, бросилась посмотреть, чем кончится дело. Запыхавшаяся Петрова, кажется, задавалась тем же вопросом.

А потом мы услышали тоскливый полукрик-полустон и застыли на мостовой. Кто-то бежал мимо нас, кто-то кричал, хлопали двери магазинов и кафе, люди прятались, пытаясь спастись, и чья-то рука схватила было меня за рукав, потянула в сторону и выпустила – надо было позаботиться о собственной жизни, а не о соседской. А впереди ревел и грохотал огонь и дымилось черно-зеленое и бесформенное.

– Зачем, интересно, принцу Эжену понадобилась эта виверна? – свистящим шепотом осведомилась Петрова. – Только не говори, что все дело в родственных чувствах.

– У него какой-то план… – таким же шепотом ответила я. – Но какой?

Мы машинально схватились за руки, и я подумала, что теперь-то нам точно пришел конец. Я вспомнила отцовского приятеля, который знал толк в вивернах. Он любил их, и они отвечали ему взаимностью – настолько, что однажды отцовский приятель отважился сунуться в пасть виверне, чтобы вынуть кость, застрявшую у нее в зубах. Та виверна была совсем ручной, она катала людей на спине и позволяла детям чесать себе брюхо, и то, что она захлопнула пасть и принялась рвать уже мертвого человека когтями и зубами, было страшным несчастным случаем.

Потом нам рассказали, что виверна плакала на бойне.

– Бегите! – прокричал Джон-Пухляк из пекарни, такой же белый, как его фартук, и замахал нам рукой. Его трясущийся помощник приоткрыл дверь, но мы с Петровой словно приросли. – Сюда, скорее! Спасайтесь!

Дым и огонь развеялись: в десятке шагов от нас воздвиглось огромное, черно-зеленое, со сверкающей лоснящейся шкурой. Сверкнули золотистые глаза, умные и злые, дрогнули ноздри. Виверна приблизила морду к Джен, лежавшей на земле, и втянула воздух.

Петрова ахнула и зажала рот ладонями.

Дрогнули крылья, складываясь по бокам. На одном было видно клеймо, молнию в круге: я знала, что это столичная ферма Эбенезера Клетуса. Виверна фыркнула. Я услышала странный звук и поняла, что это клацают мои зубы. Платье сделалось насквозь мокрым от пота, и я видела, что Джен, замерев, смотрит на виверну – она хотела закрыть глаза и не могла.

Да где же Эжен и Берт! Мы же не могли пешком обогнать драконов!

«Господи, – только и смогла подумать я, понимая, насколько бессмысленна моя молитва. – Пусть ей не будет больно. Пожа…»

– Прочь, тварь.

Голос принца Эжена, обычно спокойный и дружелюбный, звучал так, словно каждый звук выковали из металла. Виверна недовольно заворчала. Отцовский приятель когда-то говорил, что не стоит становиться между зверем и его добычей – и виверна удивленно посмотрела на хозяина, который почему-то прогонял ее от еды.

– Прочь, – голос прозвучал спокойно, почти лениво, но я почувствовала, какая огромная сила дымится за этим спокойствием. – Прочь отсюда.

Виверна вскинула голову к небу и издала такой рык, что в витринах магазинов зазвенели стекла. Паралич отпустил нас: мы с Петровой рухнули на мостовую, скорчились, зажимая ладонями уши. Рык нарастал, гремел, как тысяча колоколов, и, трясясь от ужаса, мы увидели, как вокруг простертой ладони принца задымился белый свет.

Рев оборвался, как обрезанная нить. Виверна попятилась и заскулила. Белый свет сделался нестерпимо ярким, и виверна присела и оторвалась от земли, тяжело хлопая крыльями. Еще несколько мгновений, и зверь растаял в небе.

Над городом воцарилась тишина, настолько густая и глубокая, что когда Петрова заговорила, то мне показалось, что ее услышали все жители Тансворта:

– Господи, помилуй, теперь всем штаны сушить.

Эжен склонился к Джен, помогая ей подняться – Берт стоял чуть в стороне, не сводя глаз с принца, смотрел хмуро и сурово и, кажется, не одобрял этого. Мы с Петровой встали на ноги и вместе с остальными осмелевшими горожанами бросились к Джен и принцу. Тишина лопнула мыльным пузырем: все зашумели, заговорили, на все лады восхваляя его высочество, который прогнал хищную тварь одним движением руки и спас красавицу от неминуемой смерти. Джен опомнилась, провела ладонями по лицу и вздохнула; принц придержал ее под локти и спросил:

– Как вы себя чувствуете, прекрасная барышня?

Джен посмотрела на него так, словно не могла понять, что происходит. А я, кажется, поняла: виверну выпустили для того, чтобы его высочество смог проявить доблесть и силу. Возможно, это тоже часть отбора, о которой Берт не стал нам рассказывать – все должны трепыхаться от ужаса, а не зевать от предсказуемости.

– Благодарю вас, – прошептала Джен. – Все в порядке, ваше высочество, спасибо.

Петрова толкнула меня в бок. Принц смотрел на Джен, и его идеальной красоты лицо обретало какую-то легкомысленную глупость, делая принца похожим на деревенского дурачка. Все остальные тоже поняли, куда дует ветер, и над зеваками снова воцарилась тишина. Драконий принц влюбляется в провинциалку, которую собственноручно выхватил из пасти чудовища – такого и в театре не увидишь.

– Никакого отбора невест, – завороженно произнес Эжен. – Я женюсь на вас, прелестная барышня.

Глаза Джен гневно сверкнули. Сквозь толпу пробились родители Джен, услышали сказанное его высочеством, и матушка от радости стала заваливаться в обморок, а отец чуть не подпрыгнул.

– Замуж? – переспросила она. – Вот уж нет! Я никогда за вас не выйду!

С этими словами Джен решительно освободила свои руки и быстрым шагом двинулась прочь, оставив Эжена с ошарашенным видом. Ее мать тотчас же оклемалась и, дотронувшись до плеча несостоявшегося зятя, решительно произнесла:

– Выйдет, ваше высочество! Выйдет, конечно! Сейчас догоним!

***

– Она прекрасна! Нет, она в самом деле прекрасна!

Принц был взволнован. Он мерил гостиную усадьбы в садах Алейны быстрыми решительными шагами, и Берт негромко заметил, что никогда не видел своего друга в таком состоянии. Обычно, обуреваемые похожими чувствами, люди отправляются на войну и побеждают.

Я думала о том, что вчера примерно в это же время мы с Петровой сидели на скамеечке и смеялись над Беконом, который клянчил у прохожих еду. Жизнь наша была тихой, спокойной и мирной, и вот теперь пожалуйста – в ней есть драконы, виверны и принц, который решил жениться.

– Вы же ее не знаете, ваше высочество, – я понятия не имела, почему отговариваю Эжена от скоропостижной женитьбы, но чувствовала, что все делаю правильно. – Если я правильно понимаю, то отбор невест как раз и нужен для того, чтобы познакомиться с претендентками, понять, что они из себя представляют…

Эжен остановился, задумчиво почесал кончик носа, и я сразу же спросила, не давая ему опомниться:

– С виверной тоже все было спланировано? Часть отбора невест?

– О, разумеется! – воскликнул Эжен, и я подумала, что его величество был прав, когда отправил сына в нашу глухомань. Принц был добр, но взбалмошен и беспечен. Не лучшие качества для сына короля. – Перед началом отбора драконий принц должен проявить истинную доблесть. В былые времена драконы воевали, испепеляя вражеские армии, а я решил выпустить Пушинку.

– Пушинку? – переспросила Петрова. – Это так зовут вашу виверну?

– Да! – Эжен улыбнулся так, словно речь шла о какой-нибудь пушистой кошечке на диване. – Она такая славная, я ее научил показывать трюки. И к лотку приучилась в две недели, представляете, какая умница?

Да уж, ну и принц. Ему бы быть каким-нибудь провинциальным клерком или продавцом – тут бы он был на своем тихом месте. Но как вышло, так вышло, ничего уже не исправишь.

– Надо было нам сказать об этом, – нахмурилась Петрова. Когда орчанка хмурится, это действительно впечатляющее зрелище. – Ваше высочество, если мы организуем ваш отбор невест, то должны знать о таких вещах. Весь город перепугался! Представляете, что теперь с нами сделают? «Вы, дескать, были в курсе и никого не предупредили о том, что в Тансворт прилетит такая страсть!»

Эжен только рукой махнул. Берт, который сидел на диване рядом со мной, посмотрел на него со снисходительной усталостью.

– Ничего, все об этом забудут уже сегодня к вечеру, – произнес принц. – Что ж, тогда действуем по старому плану и делаем все, чтобы прекрасная Джен победила в отборе. Представляю лицо моего отца, когда он узнает, что отбор закончен, невеста выбрана, и я женюсь!

В этом было что-то очень детское – желание отморозить уши назло родителям. Должно быть, вся жизнь принца с его любовными приключениями, скандалами и конфликтами была лишь стремлением привлечь внимание отца. Что ж, у Эжена все получилось. Отец заметил его, ссылая из столицы, а потом – узнав об отборе.

И мы с Петровой умудрились в это влезть по самую маковку…

– Первый этап отбора – это загадки, – Берт вынул записную книжку, пошелестел страничками, переводя внимание на себя. – Лана, вы знаете какие-нибудь загадки?