Буратино. Правда и вымысел Конофальский Борис

– Фамилия, подлец, – рявкнул человек с палкой, да так, что у парня в ушах зазвенело и по спине пробежал озноб.

– Я? Моя? Моя фамилия…

– Почему в таких штанах, негодяй?

– Но без штанов я бы вам еще больше не понравился, – логично заметил мальчик.

– Умничаешь, да? Дубинки захотел? – увесистая палка приблизилась к носу мальчика. От неё веяло угрозой.

– Нет, дубинки не захотел.

– А почему такой нос неподобающий?

– Нос? – удивился мальчик. – Не знаю. Какой есть.

– Не знаешь, подлец? Но ничего, ты у меня узнаешь. А ну марш за мной в околоток, пусть твоим носом околоточный занимается, а я не физиономист какой-нибудь.

– Синьор, но мне надо в школу.

– А, ты еще и в школе учишься? Образованный, значит, – с этими словами человек в мундире врезал Пиноккио по спине дубинкой и, ухмыльнувшись, спросил: – Что, больно?

– Больно, – поморщился мальчик, – но за что?

– Не люблю образованных и прочих подлецов. А то ишь повыучиваются, понанимают себе этих мерзавцев-адвокатов, что даже и дубинкой им не врежь.

– А вам очень нравится бить людей дубинкой?

– А как же, я свою работу люблю, и для этого, то есть для битья, тут и поставлен, а ты мне зубы не заговаривай, я вас, носатых, знаю, марш вперёд и ни слова больше.

Больше они и не разговаривали. И вскоре Пиноккио оказался, как вы уже догадались, в полицейском участке. Там ему не очень понравилось, было грязновато, окошко давало мало света, а в клетке на полу валялся человек и пел песню, другой не валялся, сидел на узкой скамеечке в драном пиджаке и с подбитым глазом. Пиноккио был перепровождён в отдельный кабинет, где за большим столом сидел мрачный человек с усами и залысинами.

– Вот, господин околоточный, привёл, – отрапортовал полицейский, отдавая честь лысому с усами.

– В чём вина? – резко спросил околоточный.

– Лицо неизвестной национальности и невообразимо носат, как видите.

– Вижу. Нос, так сказать, налицо, – произнёс лысый тоном, не обещающим ничего хорошего для Пиноккио, – ладно, идите, Маркони, а я выведу этого негодяя на чистую воду.

Человек с дубинкой ушёл, а усатый на минуту склонился над бумагами.

«С гитарою и шпагою я здесь под окном стою», – доносилась из-за двери песня, которую пел лежащий на полу.

«Какой весёлый человек», – подумал Пиноккио.

– Так-с, – произнёс околоточный, откладывая бумаги в сторону и вставая из-за стола, – и что мне с тобой делать?

– Не знаю, – признался мальчик. Он и вправду не знал, что этому усатому синьору с ним делать.

– Ладно, а какова твоя национальность?

– Не знаю, сударь.

– А вероисповедание, подлец?

– Не знаю, синьор околоточный.

– Понятно, – констатировал начальник, – нигилист и бродяга. Ни флага, так сказать, ни родины. А ну-ка быстро отвечать, без запинки. Гранатами и мандаринами на рынке торгуешь?