Загон Прошкин Евгений

Глава 13

Воскресенье, утро

– Да, – это контроллер, – сказала Эльза, взглянув на прибор в коробке. – Я последнюю проверку в прошлом году проходила, там был точно такой же. Но к нему терминал нужен. Желательно хороший.

– Зачем? – спросил Андрей.

– Контроллер сам ничего не определяет. Он задает вопросы и считывает ответы. Не твои, а мозга. Затем их надо обработать. Это происходит на сервере. А для того, чтоб с ним связаться, требуется терминал.

– На сервере… – повторил Андрей. – Никогда не слышал.

– Сетевой сервер. Вроде того же терминала, но большой и умный.

– И как его найти?

– Программа сама находит.

– Нет, не в Сети. В жизни. Он же где-то стоит?

– Ну-у… Я об этом даже не думала. Сетевых серверов миллионы – на телестудиях, на городских станциях связи, где угодно. Часть из них занимается тестированием интеллекта. Они могут быть расположены в соседнем доме, или на Земле Франца-Иосифа, или в Кембридже, причем неизвестно, в каком из двух.

– Короче, это путь тупиковый, – подытожил Андрей.

– Путь к чему?

– Я еще не решил…

Он взял стопку потрепанных книг и перенес на кровать. Разложив их в произвольном порядке, Андрей принялся перетряхивать каждую. Эльза хотела было помочь, но получив отказ, удалилась на кухню доваривать суп.

Вадик дрызгался в душе. Едва проснувшись, он скрылся за занавеской и не выходил оттуда уже полчаса. Когда он появился – дрожащий, завернутый в мокрое полотенце, Андрей как раз наткнулся на то, что искал.

– У тебя вода горячая кончилась, – недовольно сказал Вадик.

– Не вода, а месячный лимит, – возразил Андрей, рассматривая маленький картонный прямоугольник. – Ты о других подумал, чистюля?

Вадик покраснел и начал одеваться. Андрей сбросил книги на пол и сел к монитору.

– Вот черт, забыл! – пробормотал он. – Электричество у нас фью… Что-то я в мае растранжирился…

– У меня есть, – сказал Вадик. – Еще киловатт пять на счетчике.

– Помалкивай! Твою фотку вся Европа видела.

– А что мою-то?.. – плаксиво спросил он. – Я-то при чем? Это ты его…

– Тихо! – цыкнул Андрей. – Мордой вертеть не надо было. Меня там почему-то нет, а ты – во всех позах.

– Вот именно. «Почему-то». Почему, интересно?

– Хватит ругаться! – крикнула Эльза. – Идите завтракать!

– А что у нас?

– Суп из амфибии.

– Из какой амфибии?

– Ты вчера говорил, что у тебя в банке то ли мясо, то ли рыба, – пояснила Эльза, заходя в комнату. – Я тоже не разобралась.

– Ну, вы пока поешьте, а у меня еще дела. – Андрей повернулся к Вадику и протянул ладонь. – Ключ.

– Вместе поднимемся.

– Это опасно.

– На пятнадцатом этаже не опасно, а на шестнадцатом – опасно? Если б меня всерьез искали, давно бы сюда приперлись.

– Нас с тобой разные люди ищут. И по-разному. Я пойду один, – твердо сказал Андрей.

Он поднялся на следующий этаж – не в лифте, а по пожарной лестнице. Эта предосторожность вряд ли имела особый смысл, но к кабине ноги как-то не пошли.

Засады у Вадика, естественно, не оказалось. Вздумай полиция его взять – она была бы повсюду. Да и друзья – как не проверить друзей? А про Вадика все соседи скажут, что он либо дома, либо этажом ниже.

Не хотели они Вадика брать, вот в чем дело. И Андрей об этом догадывался – хотя бы потому, что в его квартиру тоже никто не наведался. Однако попугать художника было необходимо. Разговаривать с Иваном Петровичем Андрей собирался без свидетелей.

Включив монитор, он посмотрел на визитку и ввел адрес полицейского участка, затем, через дробь, личный номер.

На экране появилась женщина – не красивая, но эффектная, как все женщины в форме.

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте. Мне нужен дознаватель Белкин.

– Дознаватель Белкин? – переспросила она, словно Андрей попал не в полицию, а на кондитерскую фабрику.

– Иван Петрович, – уточнил он.

– А-а… Белкина нет, – быстро проговорила женщина и принужденно улыбнулась. – Белкин у нас больше не работает. Если вы по одному из его дел, то он их уже сдал. Если по общему вопросу, то я могу вас связать с любым дознавателем.

– Белкин… он что, в другом районе? В другом управлении?

– Это частная информация, мы ее не даем.

– Подождите! Он мне как раз по частному… Он мне… дядя! – брякнул Андрей.

– Дядя? – озадачилась женщина. – И вы, племянник, не знаете его домашнего адреса?

Он уставился на визитную карточку и пожал плечами.

– Знаю…

– Всего хорошего.

Андрей поглазел на заставку-меню и, повинуясь какому-то внезапному порыву, перешел к разделу «Городские новости», а из него – к пункту «Преступления».

До обеда было еще далеко, но в Москве уже порядком набедокурили. Список сегодняшних злодейств занимал семь стандартных экранных страниц, и под нижней строкой постоянно выскакивала новая.

Андрей ввел дату: «29 мая». Монитор показал сводку субботних преступлений – почти сорок листов, около полутора тысяч позиций.

Интересовавшие его строки Андрей разыскал ближе к концу.

«21–20. Убийство в магазине „Одежда“ на улице Двадцать Седьмая Восточная».

«21–55. Захват такси вместе с водителем на Весеннем проспекте».

За тридцать пять минут от убийства до угона народ успел многократно подраться, изнасиловать, украсть и просто оскорбить, поэтому сообщения шли с большим интервалом, и Андрей не сразу заметил, что между ними есть одно любопытное сходство. Правее, в графе «Стадия расследования» в обоих случаях было указано:

«Раскрыто. Преступники задержаны».

Первая мысль касалась Вадика – его могли взять минуту назад. Это предположение Андрей отбросил – при всех скоростях, так быстро полиции не управиться.

Второй вариант – ошибка. Но в ошибке Андрей сомневался еще сильней, чем в феноменальной расторопности полиции. Нет, здесь было что-то иное, что-то намеренное… Или не было?..

Не было, осенило Андрея. На записи, сделанной в магазине, не было его лица! Вадика – сколько угодно, а от него самого даже затылка не осталось. Случайность?.. Куда там! Магазин-то небольшой, все толклись на одном месте.

Значит, его прикрывают. И неприятностей от полиции можно не ждать. Дали пистолетик, а в придачу – полный карт-бланш. Или индульгенцию?.. А в чем разница-то?

«Есть, есть разница, – сказал себе Андрей. – Не для них разница, для меня».

Ему захотелось тут же, прямо на пыльном экране, написать что-нибудь вроде «спасибо дорогому Сергею Сергеевичу».

– А что ты еще мне можешь простить? – спросил Андрей у монитора. – Если твоих детишек прикончу, тоже простишь? До какой грани ты готов дойти и через что перешагнуть – ради всеобщего блага…

Он сбросил полицейский канал и, сверившись с визиткой, набрал домашний адрес Белкина.

Экран вспыхнул так, что у Андрея навернулись слезы. Комната была белоснежной, даже светящейся – непонятно, как в ней не слепли. Посередине лежало нечто пушистое – не то ковер, не то матрас. На нем, скрестив ноги, сидела молодая девушка в чем-то таком же пушистом и белом. Она нетерпеливо потрясла пультом и сказала:

– Ага.

Андрей убавил яркость и, спохватившись, что его тоже видят, невольно обернулся. У задней стены в три ряда стояли безумные картины Вадика – зрелище специфическое, но все же лучше, чем сальные обои.

– Здравствуйте, – сказал он.

Теперь ему не нужно было щуриться, и он мог внимательно рассмотреть девушку. Белкин как-то упоминал, что ей семнадцать, – пожалуй, ровно на столько она и выглядела. Поздний ребенок, стало быть. Миленькая, немного похожая на отца. Такая же обаятельная. С короткой стрижкой и выбритым над ушами орнаментом. Наверно, жутко избалованная.

– Ага, – сказала она.

– Вы дочь Ивана Петровича?

– Ага.

– Мне бы с папой пообщаться. Он дома?

– Папаша в блоке.

– Я связывался с участком, на работе его нет, – признался Андрей, запоздало соображая, что, возможно, выдает какую-то тайну.

– Ага… Папаша не работает. Он там теперь живет, – безо всяких эмоций ответила девушка. Андрей почувствовал, что врастает в кресло.

– Как?! Как это живет?.. В блоке?!

– Ага. Все?..

– Нет, не все! Постойте!.. Где? В каком блоке?

– Для этого есть справочная, – сказала она. – Все.

– Какая, к черту, справочная?! – заорал Андрей, но белая комната уже пропала.

Он повторил вызов и просидел перед пустым экраном минут пять – пока эта цаца не соизволила переключить монитор.

– Ты, дочка!.. Отца родного знать не желаешь?! Слушай, дочурка. Доступ в справочную по терминалу, а у меня его нет. Зато у меня есть возможность отправить тебя вслед за папой. Я не вру. Хочешь убедиться?

Андрей и сам в это верил. Сейчас – верил. На автобусе до кольцевой, потом опять на автобусе – к дому в салатную шашечку. К Сергею Сергеевичу в объятия… Сейчас он это сделал бы – ради Белкина, ради того, чтобы его дочь не плевала на святое. На то, чего у Андрея никогда не было.

– Ага… – обронила девушка. – Не хочу.

– Тогда вызови справочную и все узнай. Я с тобой еще свяжусь.

Андрей сбросил адрес и судорожно набрал новый. Он должен был поставить в известность Никиту Николаевича. Нет, профессор не блажил, когда рассказывал о черах, у которых ИС аж за тысячу баллов. Да и сам Никита Николаевич… разве он дурак?! Дураки совсем не такие.

Профессор не отвечал.

Андрей встал и тревожно побродил вдоль сумасшедших картин. Затем резко повернулся к экрану, будто хотел застать кого-то врасплох. Ничего. Зеленый фон и мигание курсора.

Он набрал номер снова. Снова молчание. Усевшись в кресло, Андрей решил достать профессора во что бы то ни стало, но его прервал посторонний вызов.

– Это я, – сказала Белкина. – Ваш адрес в памяти остался… Я выяснила, где отец.

– Секунду!

Андрей вскочил и, порывшись у Вадика на полках, взял какой-то толстый грифель.

– Только у него дома никого нет. Автоответчик передал, что отец на работе. Где работа, я тоже записала. Бибирево-36, конвер… конверт… – Она запнулась и посмотрела в мятый листок.

Андрей отложил грифель в сторону.

– Конвертер?!

– Ага. Конвертер. Еще у автоответчика специальное послание для Белкина – однофамильца или родственника, там не указано.

– Диктуй!

– А чего диктовать? Это я так запомнила: «Не рой яму глубже».

– Что? Может, «себе яму»? Ты не перепутала?

– Нет. Просто «яму», без «себе». «Не рой глубже» И все.

Андрей откинул голову на спинку и бездумно уставился в потолок. У него, у чера, контроллер определил две тысячи баллов интеллект-статуса. У дознавателя Ивана Петровича – меньше ста пятидесяти. Андрей всю жизнь мечтал поменяться местами с кем-нибудь из нормальных людей. Но он и представить не мог, что однажды это произойдет.

– Вы ведь где-то недалеко? – спросила девушка. – Тоже в каком-то Бибиреве? Их так много…

– Много. И не дай тебе бог научиться их различать.

– Но вы же не из блока. Вы из… «неотложки»?..

В ее глазах впервые возник интерес, она даже скинула со лба светлую челку – чтобы лучше видеть своего героя.

– Оттуда, – кивнул Андрей. – О моем вызове ты навсегда забудешь. А отца забывать не смей. Навещай его.

– Ага… Каждый месяц? – осторожно осведомилась она. – Или можно реже?

– Бесполезно… – сказал Андрей. – Просить, убеждать… Все бесполезно. Отбой.

Он выдернул монитор из Сети и, обойдя стопку загрунтованных холстов, запер дверь. На пятнадцатый этаж он из принципа спускался в лифте, хотя по лестнице было и проще, и быстрей.

– Ты что такой расстроенный? – спросила Эльза. – С кем разговаривал?

– Ни с кем. Никого нигде нет.

– Долго ты это… «ни с кем», – заметил Вадик.

– Еще картины твои рассматривал.

– Ну?! – оживился он.

– Шедевры, – без энтузиазма ответил Андрей. – Так… Супа я похлебал бы, да времени мало. Мне еще съездить кой-куда. Вы остаетесь здесь! – не давая возразить, объявил он. – Здесь безопасней.

– Ты уверен?

– Во всяком случае, пока они не поняли, что самый умный поступок и поступок дурацкий иногда совпадают. Да!.. – сказал он Вадику. – Тебе высовываться вообще противопоказано. Сюда полиция не придет, но это единственное, что я могу гарантировать. Заодно и контроллер посторожишь.

– Отвечаю головой, – легко догадался Вадик. – Благодарю. Ты настоящий друг.

Эльза обескураженно наблюдала за тем, как Андрей распихивает по карманам оружие.

– Здорово ты нами распорядился, – сказала она. – И надолго мы тут застряли?

– Это будет зависеть от… э-э…

Он нахмурился, но подходящего ответа так и не придумал.

– От продолжительности нашей жизни, – усмехнулся Вадик.

Андрей ласково моргнул Эльзе и вышел из квартиры. Спорить с Вадиком ему не хотелось – Вадик мог оказаться прав.

Путь на конвертер был привычным, как утренний маршрут «кровать-туалет-кухня». Андрей пешком добрался до станции и запрыгнул в тамбур отъезжавшей линейки. Сидячих мест, как всегда, не было, и он остался у дверей.

Сквозь залапанное стекло он видел мучительно просыпающееся Бибирево-6, затем Бибирево-12 – район, выросший возле формовочного завода. Бибирево-24 было значительно чище, но и тут торчали те же блоки из четырех корпусов.

В Бибиреве-36 жилых домов не было. Все вокруг конвертера служило ему одному: станция линейки, две автодороги и огромная территория свалки-накопителя.

Проходя мимо помойки, Андрей испытывал странное чувство ностальгии и еще более странное – стыда. Он вспоминал, как совсем недавно восхищался всеми этими бумажками и баночками, и не понимал самого себя. Раньше в горах мусора ему мерещился веселый карнавал, а теперь он не мог в них разглядеть ничего, кроме грязи. И к тому же здесь стояла невыносимая вонь.

– Белкин?.. – спросил дежурный. – Белкин в камере. Чумаков его хвалит. Вчера дублером отработал, а сегодня уже один. Да он на твоем месте. А ты чего, в гости? Не положено, ты же уволен, Белкин… Ой, я и не сообразил! Вы родственники с ним? Ладно. Но чтоб Чумаков не видел!

Андрей обменялся с дежурным рукопожатиями и направился к платформе лифта. Спустившись в бункер, он миновал вереницу полукруглых люков и толкнул знакомую дверь.

Иван Петрович раскачивался на маленьком стульчике и был увлечен созерцанием вентилей. Белкин заметно сдал: его багровые щеки обвисли и оттянули уголки губ вниз, придав им выражение вечной печали, а волосы сделались совсем белыми и редкими, как пух.

– Доброе утро, Иван Петрович, – сказал Андрей. Белкин прекратил качаться и оторвался от кранов.

– Все-таки пришел? – проронил он. – Зря пришел.

– Я ничего не делаю зря, Иван Петрович, – ответил Андрей, подходя к баку.

– А ты изменился, – сказал Белкин и, мельком взглянув ему в глаза, снова уставился на вентили. – Даже говоришь по-другому. Хорошо говоришь, уверенно. Только ты это… без Петровича обойдемся. Какой я теперь Петрович? Ваня я. Ваня Белкин. Для Петровича у меня ИС жидковат.

– Бросьте, Иван Петрович! Вы же сами все знаете – от профессора. Да и без него ясно…

– Что тебе ясно?

– Никакой вы не чер. У вас же семьсот пятнадцать баллов!

– Было когда-то. А в пятницу я под тест попал, внеочередной…

– Праздничный, – добавил Андрей.

– Да. Праздничный. Кто-то усомнился в моем статусе.

– И сколько вы получили?

– Ровно сто. Одна палочка и два нуля.

– Но вы-то!.. Вы-то, Иван Петрович, не усомнились? Это главное.

– А мне, знаешь… Одна палочка и два нуля. Мне без разницы. Вот так-то. Надоело быть умным, Андрюша. С них, с умных, спрос больше.

– Так быстро поглупеть нельзя!

– А что?.. Плюсы тоже есть. Времени свободного навалом. Отдохну. «Повести Белкина» перечитаю. Повести покойного Ивана Петровича…

Белкин резко поднялся со стула и подкрутил кран на второй трубе. Андрей машинально отметил, что существо в баке справляется неплохо.

– Иван Петрович, вас от этого не тошнит?

– Меня-а? Ты б видел, на какие я трупы выезжал! Когда жена мужу голову отрежет, да еще в кастрюлю, и на плиту… А здесь что? Ну, дерьмо. Подумаешь! Оно и так повсюду, Везде, Андрюша, одно сплошное дерьмо… И не Иван я тебе не Петрович. Перестань над бедным чером глумиться. Над Ванькой Белкиным…

– Сдались… – разочарованно произнес Андрей. – Неужели вы сдались?!

Тот посмотрел на пену под колпаком и вернулся к стулу.

– Его больше нет, – буркнул он. – Того, который мог сдаваться или не сдаваться. Я за него. Но я другой человек. Чер Иван Белкин. Для друзей – Ваня.

– Быстро они вас… Никиту Николаевича они не сломали, хотя над ним даже мы посмеивались. Вся смена. А он крепкий, наш профессор. Не такой, как вы.

– Ваш крепкий профессор – обыкновенный параноик. У него что ни слово, то загадка. «Неотложки», скелеты в шкафу… Я предпочитаю верить только в то, что знаю, а знать только то, что вижу.

– И поэтому предпочитаете видеть как можно меньше, – грустно сказал Андрей. – Из вас выйдет отличный работник. Вам уже и смену самостоятельную поручили, и без пакетика вы уже обходитесь. Скоро станете обедать прямо тут, в камере, посреди этих труб. А после…

Андрей обошел бак и увидел, что бирка с номером существа прикрыта старым халатом. Якобы случайно, якобы просто так – подвернулся штырь, на него и повесили.

– А после, Иван Петрович, вам захочется назвать существо каким-нибудь именем. Не человеческим, это уж слишком. Допустим, как кота.

– Кот? Он что, мужского пола? – спросил Белкин.

– А вы уже Муркой назвали? Муськой?.. Матильдой?.. Зовите как угодно, оно вас не слышит.

– Да все эти цифры… – принялся оправдываться он. – Все эти «НР», «ЧР»… Мерзость и вранье.

– Вранье, – согласился Андрей.