Тайный брак
– Уже хорошо, не менее иронично кивнул закатный. И кто она? Из какого Дома? И какой у нее Дар? Что-то я ни одной магички в крепости Шарсола не видел.
– Она не маг, Эйлерт напрягся, приготовился выслушивать изумленные и негодующие возгласы.
Удивительно, но друзья удержались от шума. Огляделись по сторонам, убедились, что никто из других четверок не греет уши на их разговоре.
– Внезапно, обозначил общее на троих мнение дэй Кьярвел. Он, похоже, успел собраться с мыслями, и теперь выглядел таким спокойным, будто вел светскую беседу о погоде. И как тебя угораздило?
– Это не та ли малышка, которую огрел плетью маг-майор Маладос? припомнил Гломин. На память закатные никогда не жаловались, и подмечать мелочи умели, как никто другой.
– Она самая. Рейва Анналейса Дагейд. Теперь уже, правда, не Дагейд, а Ренсли.
– Для мага ночи ты слишком жалостлив, Эйлерт. Дал бы девице пару серебряных монет хватило бы и на целителя, и на новую накидку взамен испорченной. Вести ее в Храм? По мне, это уже лишнее. Дэй Кьярвел похлопал хлыстом по голенищу сапога, снял с головы форменную шляпу-котелок., явно подыскивая самые тактичные выражения, чтобы донести до друга свое осуждение, но сделать это не обидно.
Рассветный и закатный одновременно кивнули, соглашаясь с мнением Кьярвела.
Эйлерт остановился сам, придержал коня, который успел немного остыть и перестал мотать головой и отфыркиваться. Сорвал пучок травы и принялся обтирать от пота конскую шкуру.
– С той бедой, с которой она шла в крепость, Лейсе ни один целитель не помог бы, проговорил неохотно. И, не скрываясь, рассказал друзьям историю синеглазки.
Трое друзей выслушали его, не перебивая.
– Значит, решил напоследок доброе дело сделать, подытожил рассказ Эйлерта мор Дэгри, рассветник. Понимаю. Жаль только, что, выручив девицу от одной беды, ты, сам того не зная, втравил ее в другую. И только дархам ведомо, не окажется ли вторая хуже первой…
– Ты о чем?! Эйлерт отбросил смятые стебли травы в сторону, осмотрелся, отыскивая пологий спуск к ручью, возле которого встал на постой их отряд, повел коня к водопою.
Товарищи двинулись следом.
– Дэгри, ты тоже кончай тут загадками говорить! О какой беде речь? Кьярвел блеснул в сторону Рассветника черными глазами-маслинами. Не вынуждай меня внушать тебе болтливость, а то потом все свои тайны выдашь, даже те, о которых сам не догадываешься!
Угроза, пусть и шутливая, все же подействовала.
– Распространяться об этом лишний раз не принято, заговорил мор Дэгри, но старые целители утверждают, что простолюдинка, входящая в род мага, получает от Столпа-покровителя Дома магические способности. Только вот принять магию и один из Даров не каждая рейва способна. Бывает, что подарок этот болезнью оборачивается. У кого телесной, а у кого и душевной.
– Хочешь сказать, что моя синегл… жена разума лишиться может?! Эйлерт шагнул к рассветнику, неосторожно дернул поводья, отчего его гнедой резко вскинул голову и недовольно всхрапнул.
– Прости, прости, Эйлерт чуть отпустил поводья, и его жеребец снова склонил морду к воде.
– Кто знает? Может, повезет твоей зазнобе, обойдется без хворей. Дэгри ободряюще хлопнул друга по плечу. Кстати, что это за штука у тебя на руке? О ней ты рассказать забыл.
Если Дэгри надеялся отвлечь Эйлерта от беспокойства за Лейсу, то получилось у него не слишком удачно. О наручи и ее чудесных свойствах, которые приписывала доспеху синеглазка, сын Дома Ночи товарищам рассказал. Но сам продолжал хмуриться и, кажется, даже злиться.
– Вот почему я раньше не знал, что браки с магами для простых рейв опасны? Почему нам об этом в академии ни слова не сказали?!
– Может, потому что таких безумцев, как ты, один на тысячу? Остальные предпочитают сразу в постель к простолюдинкам прыгать, минуя Храм, без злости и даже с долей сочувствия усмехнулся дэй Кьярвел. Впрочем, я тебя тоже понимаю, может, даже лучше, чем Дэгри. Ради того, чтобы последнюю ночь перед смертью провести в жарких объятиях девицы чистой, неиспорченной и жениться не зазорно.
– Да я же не потому!.. возмутился было Эйлерт. Потом подумал и признал через силу. Наверное, и потому тоже.
– Ладно, хорош! Что сделано того не вернуть, решил примирить всех Гломин. Откинул со лба серые пряди, блеснул острым стальным взглядом. Пусть теперь о девчонке Столпы заботятся. А нам обедать пора. Скоро снова в седла.
Спорить было не о чем. Четверка магов-соратников вывела коней на луг, стреножила и отпустила пастись. Сами же они уселись неподалеку, в сени кустов со все еще зелеными листьями и спелыми, но ядовитыми ягодами, и разложили свои припасы на скатерке, которую положила в заплечную суму для Эйлерта рейва Калвина няня Анналейсы.
Ели быстро: на разговоры времени почти не осталось. Только успели дожевать хлеб и колбаски, как маг-майор Лейк дал команду собираться. Вскоре товарищи снова мчались рысью на своих отдохнувших какунах по сухим пока проселочным дорогам. К вечеру сделали еще один привал. А когда уже надеялись на третий едущие впереди дозорные передали сигнал: драконы! Целая стая…
10. Анналейса
Поход в банк за отцовскими деньгами Анналейса думала отложить на следующий день, но няня не позволила.
– Иди и забери! велела хмуро. Мало ли, какая еще беда приключится. Разрешение тебе твой маг выправил, за это ему низкий поклон. Но мужчины-покровителя у нас все одно нет. Муж твой ушел, дяди Асмунда больше нет, а в Шарсоле скоро неспокойно станет.
– Почему неспокойно? не поняла Лейса.
– Потому что разоренные драконами земледельцы, голодные, обездоленные, из приграничья в город потянутся. Беда порой даже самых честных и смирных на отчаянные поступки толкает, что уж говорить о других… вместе с честными беженцами и лихие люди в город проникнут, начнут грабить, убивать.
– Так не надежнее ли тогда золото в банке оставить? Он ведь в крепости, а крепость маги защищают… попыталась настоять на своем Лейса.
– В прошлый раз не защитили. Когда над Шарсолом драконы появились, магам не до банка стало. Не говорила я тебе правды, мала ты была, но пора, видно, рассказать кое-что… рейва Калвина говорила так загадочно, что Лейса и о возражениях своих забыла, и от тоски по мужу отвлеклась.
– Что? Говори, няня!
– Родители твои не от драконов погибли, как ты раньше думала… начала рассказ старуха.
– Как?! Анналейса не сдержалась от удивленного вскрика. Ты же сама…
– А ну, не перебивай! Да, я сама! Сама тебя уверяла, что родители твои под струю драконьего огня попали, няня схватила кружку, налила в нее воды, сделала пару жадных глотков. Не могла же я тебе сказать, что на мать твою лихой человек напал, силой ее взять пытался…
Анналейса поспешно присела на скамью, подле которой стояла, поглядывая в окошко на цветущую всеми оттенками алого утреннюю зарю.
– И ему удалось? Лихому человеку?.. Сделал он то, что собирался?
– Не сделал. Твой отец услышал крики любимой жены, прибежал на помощь, вступил в драку. Но лихие люди редко по одному ходят, вот и к тому насильнику прибежали на подмогу такие же бандиты, как он сам. Твои мать и отец дрались с ними до последнего, и так и погибли оба плечо к плечу, отбиваясь от десятка обозленных мерзавцев.
– Бедные мои мамочка и папочка… погибнуть не от драконов, а от таких же людей, как сами… Лейса обхватила подошедшую поближе няню за пояс, уткнулась ей в бок, заливаясь слезами.
– Порой люди в таких зверей превращаются, что куда там драконам. Те всего лишь крылатые хищники, а эти… рейва Калвина вздохнула, покачала головой, погладила подрагивающие плечи воспитанницы. Ну полно, полно, девочка. Я к чему тебе это рассказала-то? Чтобы ты понимала: если не удержат маги драконов, и хлынет в Шарсол поток беженцев нас защитить некому будет, а потому лучше не ждать беды, а продать лавку и уехать. Лантерра большая, дадут Четверо, найдем, где устроиться…
Выслушав рассказ няни, Анналейса согласилась: деньги из банка лучше забрать загодя: потом и в самом деле может стать поздно. А потому, проводив отряд магов и в последний раз обменявшись взглядами с мужем, пошла в крепость.
Долго шагать в одиночестве ей не пришлось. Уже скоро Лейсу догнали две девушки: подруга Ката и племянница дяди Асмунда, рейва Джатта.
– Куда спешишь, подруга? первой окликнула Лейсу Ката. Снова в крепость?
– Да. Надо вот распродать украшения, муки купить, яиц рейва Калвина блинов хотела к вечеру напечь, уклончиво отозвалась Лейса.
Как же хорошо, что няня сунула ей в руки корзину с безделушками: глиняными бусами, браслетами и свистульками, которые по осени, в сезон свадеб, всегда быстро раскупались. Бусы из разноцветной глазурованной глины, да с росписью на каждой бусине, которые делала Анналейса, шарсольские модницы из простонародья любили особенно: уж больно красивыми они получались и смотрелись богато.
– А что это за маг вчера под ручку тебя в крепость вел? задала ожидаемый, но совсем нежеланный вопрос рейва Джатта. Чего от тебя хотел? Или, может, ты от него?
– Ты смотри, Лейса! поддержала Джатту Ката. О том, что Анналейса осталась без опекуна, она знала, как и все соседи. С магом связываться себе дороже! Уж лучше бы за Барга моего замуж пошла он, хоть и бестолочь, но тебя любит. Взяла бы его в гамбовы рукавицы, глядишь, и вышел из парня толк!
– Ничего не хотел от меня маг, и я от него тоже. Просто помог до крепости дойти и целителю показал, после того как дэй Маладос плетью меня хлестнул за то, что вовремя с дороги не сошла…
– Значит, так-таки и расстались потом, и маг ничего за свою помощь не попросил? не поверила Ката.
– Так и расстались… на ресницы Анналейсы снова навернулись слезы. Она их смахнула тайком, пока подруги не заметили.
– И что дальше делать будешь, Лейса? Джатта вынула из корзины и протянула Анналейсе крупное яблоко с розовым боком. Мы с родней вчера уж и так думали, и этак: можем ли помочь, если твоим опекуном наш близкий родственник был? Но по закону выходит, что не может наследник дяди Асмунда по наследству опеку перенять…
Анналейса яблоко есть не стала, спрятала в корзину: такого огромного плода на целый пирог хватит. Будет радость и няне, и Мауре. Малышка пироги с яблоками страсть, как любит!
– Законник пообещал, что, пока родственники отца не отыщутся, позволит нам и дальше в доме жить, неправда слетала с губ на удивление легко. Лейса и сама не догадывалась, что так складно врать умеет. Сейчас главное дождаться, как маги с драконами справятся. А то, может, уже и наследовать тому родственнику нечего станет.
Упоминание о драконах заставило подруг побледнеть и подобраться. Чем опасны налеты этих тварей, они знали не хуже Анналейсы. Девушки посуровели, когда взялись обсуждать, кто и как с возможной бедой справляться намерен.
За такими разговорами добрались до крепости, разошлись по делам: Джатта с корзинами ягод и фруктов отправилась в ту часть рынка, где продавали продукты. Ката, которая трудилась белошвейкой в самой крепости, пошла чинить и штопать одежду магов. А Лейса, распродав за пару хвалей весь свой товар, поспешила в банк. Расспросов любопытных соседей она больше не опасалась: Ката и Джатта сами передадут всем любопытным ту байку, которую Лейса сочинила для них по дороге.
В банке никаких сложностей не возникло: владелец банка, рейв Моркант, и отца рейвы Дагейд помнил, и опекуна хорошо знал, и саму Анналейсу не раз с ними видел. Амулет, представленный Лейсой, сработал как положено: свиток с заговоренной печатью, в котором значилась сумма в десяток золотых, развернулся, высветил набежавшие за годы проценты: еще два золотых сверх десяти.
– Наверное, большую покупку вы затеяли, рейва Дагейд, раз все золото разом забрать решили, проявил любознательность рейв Моркант.
Анналейса не сказала ни да, ни нет, повела плечами с неопределенной улыбкой:
– Сами знаете, рейв Моркант: о предстоящих сделках принято помалкивать, чтобы не спугнуть удачу.
– И то верно, согласился банкир. Деньги они не только счет, но и тишину любят. Но знайте, рейва Дагейд: честным клиентам я всегда готов предложить новый вклад на самых выгодных условиях. А если попросите, то и взаймы денег дам…
– Взаймы не надо, такки! торопливо перебила его Лейса. Рейв Моркант славился умением заговорить человека, затуманить ему голову без всякой магии. Ей сейчас только и не хватало в долгу перед банком оказаться! Пойду я. Ждут меня…
Банкир отсчитал двенадцать золотых монет. Лейса подтвердила, что получила их, приложив амулет к печати на свитке. Припрятала золото в тайный карман под верхней юбкой и заторопилась домой: негоже молодой беззащитной рейве в одиночку с целым состоянием в кармане по улицам разгуливать! Пусть пока в Шарсоле спокойно, но береженого Столпы берегут, а не бережёного дархи стерегут.
***
Вернулась как раз к обеду. Няня встретила вопросительным взглядом: все ли вышло, как задумывали? Анналейса кивнула: все в порядке.Выложила на стол муку, яйца, яблоко для пирога. Потом извлекла из-под юбки сверток с золотыми монетами.
– Где хранить будем? спросила совета у мудрой старухи.
У той ответ был уже наготове.
– Бери совок, пойдем, прикопаем в хитром месте.
Лейса взяла лопату, поспешила за няней. Та повела воспитанницу по дорожке, проложенной от калитки до крыльца. Миновав где-то треть пути, рейва Калвина остановилась, наклонилась, сдвинула в сторону один из булыжников, которыми были выложены края тропинки, усыпанной щебнем.
– Вот тут копай, показала Лейсе. В доме золото хранить не станем: там его быстро отыщут, по кирпичику дом растащат, только бы забрать все ценное. А под камень у тропинки заглянуть не догадаются! Такой схрон без магии никому отыскать не под силу.
Анналейсе монеты в землю закапывать было странно, но ослушаться няню она не решилась. Быстро вырыла ямку глубиной в локоть. Рейва Калвина поставила на дно небольшой глиняный горшочек, накрыла его крышкой.
– Закапывай, отдала новое указание.
Лейса закидала горшочек землей, притоптала ее сверху, поставила приметный булыжник на место. Оставшуюся землю раскидала по грядкам, так что возле самой дорожки никаких следов раскопок не осталось.
– А теперь обедать. Маура вон с подружками с урока возвращается, тоже, небось, проголодалась, пигалица наша. Рейва Калвина пошла к калитке, встретила малышку, повела ее в дом, по пути расспрашивая, чему та научилась сегодня.
Обучение для детей мастеровых оплачивала гильдия, так что в свое время родители Лейсу письму и счету почитай, что бесплатно обучили, теперь же пришло время Мауре те же науки освоить. Девочка училась охотно, знания давались ей легко. Лейса втайне даже немного гордилась успехами младшенькой. Вот и сейчас шла, вела сестренку за руку и с улыбкой слушала, как та своими новыми навыками хвастается.
Пообедали, как всегда, просто, но сытно: овощным супом на птичьих голяшках, пирогами с капустой и яйцами. После обеда няня взялась перемывать посуду и готовить ужин, а Лейса, чтобы совсем уж не бездельничать, решила смастерить Мауре новую куклу: давно обещала. Голова из глины была уже готова, оставалось ее раскрасить и пришить к тряпичному телу.
Взяв кисти и краски, Анналейса устроилась за рабочим столом в мастерской, выдавила на специальную дощечку несколько капель светло-золотистой, похожей на выгоревшую на солнце солому, краски. «Сделаю златовласку», решила вдруг, сама не понимая, откуда вдруг пришла такая фантазия. Лицо куклы покрыла белой краской, глаза сделала серо-голубыми с темным ободком, губы яркими, вишневыми. Полюбовалась своей работой.
Пока краска схватывалась, взялась мастерить тряпичное тело: мягкий длинный валик набила птичьим пером, освобожденным от ости, приделала руки, ноги, смастерила платье из яркого лоскута синего цвета. Наконец, пришила голову. Кукла получилась просто загляденье! Во всяком случае, так показалась самой Анналейсе.
– Маура! Иди, посмотри, что я для тебя смастерила! позвала она сестренку.
Та тут же примчалась, залезла на скамью рядом с Лейсой.
– Это что? Это кто? замерла, разглядывая игрушку.
– Кукла. Ты ведь давно просила! удивилась Анналейса.
Обычно малышка была в восторге от ее подарков, а тут впервые не обрадовалась, и куклу брать в руки не спешила.
– Я не такую хотела! надула губки Маура. Ты же всегда волосы темные делала, а глаза синие, как у нас с тобой! А эта… эта на дочь Ночи похожа, я ее боюсь!
– А нэйта Дьярви не боялась, нахмурилась Анналейса. Значит, не нравится?
У нее вдруг заворочалось, забурлило внутри что-то темное, как та самая ночь. Никогда раньше такой холодной, обжигающей морозом ярости Лейса в себе не ощущала.
– Нет! Не нравится! Маура спрыгнула со скамьи, Лейса встала следом.
Посмотрела на недовольную сестренку, перевела взгляд на куклу…
– Ну и прах с ней! сказала в сердцах и махнула в сторону игрушки рукой.
Рабочий стол всего на мгновение окутало облако тьмы, а как только оно исчезло сестры обнаружили, что вместо куклы на нем осталось всего две горки праха. Одна, побольше, выглядела как куча перемолотой в пыль глины. Вторая, поменьше как остатки истлевших ниток.
– Няня-а-а! заверещала испуганно Маура и бросилась на кухню. Лейса куклу испортила!
Анналейса, еле передвигая ноги, вернулась к скамье и села, непонимающе глядя на стол. Она не могла отвести глаз от двух холмиков пыли.
«Как же это?! метались в ее голове заполошные мысли. Это я, что ли, сделала?!»
От испуга и неверия сознание мутилось, в глазах встала туманная пелена. Согласиться, что это ее слова стали причиной того, что кукла развалилась, Лейсе никак не удавалось. «Это не я!» вот и все, о чем могла она думать.
…Когда старая Калвина следом за всхлипывающей Маурой вошла в мастерскую, Анналейса так и сидела на скамье, смотрела пустым остановившимся взглядом в никуда, и, чуть покачиваясь, шептала еле слышно: «Это не я, не я!»
– Не ты, внучка, конечно, не ты! скользнув взглядом по останкам куклы, рейва Калвина нахмурилась, поджала губы в ответ на какие-то свои мысли, подошла к Анналейсе, обняла ее за плечи. А пойдем-ка травок попьем с медом, полежим маленько, позвала ласково.
Лейса бездумно подчинилась то ли словам няни, то ли ее повелительным жестам. Встала и, все так же покачивая на ходу головой и повторяя, как заклинание «не я», пошла следом за няней в кухню.
Там рейва Калвина усадила ее на свой стул единственный с мягким сиденьем и подушкой под спину, сунула маленькой Мауре миску с холодной водой и велела брызгать сестре в лицо, а сама быстро поставила котелок на огонь, выбрала из полотняных пакетиков несколько щепоток трав, закинула их в закипающую воду.
Брызги в лицо Анналейсе не помогли она их словно и не заметила. Няня забрала у Мауры миску с водой, отставила в сторону. Пока травяной отвар настаивался, расспросила малышку, выяснила все в подробностях.
– Плохи наши дела, покачала головой. Зря я надеялась…
Маура из бормотания няни поняла только одно: то, что случилось не к добру. А все из-за того, что она, Маура, старшую сестричку огорчила.
– Лейса, я больше не буду! Какую хочешь куклу делай, только не злись! заплакала она. Лейса, Лейса-а-а!
Но даже громкий испуганный рев Мауры не помог Лейсе очнуться.
– Прекрати реветь! прикрикнула на ребенка рейва Калвина. Слезами тут не поможешь. Сейчас мы Лейсу отваром сонным напоим, спать уложим. Утром встанет как новенькая.
– И не будет на меня злиться? Я не хотела!
– Не будет. Не виновата ты, рейва Калвина на пару мгновений прижала девочку к сухому поджарому боку, потрепала по волосам натруженной ладонью. Давай-ка, посиди пока.
Старуха перелила травяной настой в высокую кружку, взялась поить Лейсу. Та особо не сопротивлялась, глотала послушно сладкий ароматный взвар.
– Вот и хорошо, вот и молодец, кивнула Калвина, когда кружка опустела. А теперь пойдем-ка, приляжешь. И ты, Маура, с нами иди. Будешь сестру сторожить…
– А ты? испугалась девочка.
– Мне по делам отлучиться надобно. Лейса до утра спать будет, а я скоренько обернусь, ты и не заметишь.
Так, уговаривая поочередно то старшую воспитанницу, то младшую, старуха избавила Лейсу от верхнего платья, уложила ее в постель. Маура сама рядышком улеглась, прижалась к боку сестры теплым комочком, схватилась за ее холодные пальцы. Глаза Анналейсы тут же закрылись. Она забылась тихим сном. Маура тоже замерла, затаилась робким лесным зверьком. Няня ушла, а ей рядом со старшей сестрой все не так страшно казалось…
11. Анналейса
Рейва Калвина толк в травах всегда знала. Лейса убедилась в этом в очередной раз, когда проснулась поутру свежей, отдохнувшей, с ясным разумом и смутными воспоминаниями о том, что накануне произошло что-то… что-то… нехорошее? Тут память служить отказывалась.
Лейса пошевелилась, почувствовала тепло у левого бока. Скосила глаза и не удивилась, когда увидела темные чуть вьющиеся волосы Мауры. Сестры привыли спать вместе в одной комнате, на одной постели.
Няня спала тут же, у другой стены. Стоило Анналейсе завозиться старуха открыла выцветшие болотно-зеленые глаза, окинула воспитанницу цепким взглядом, приложила палец к морщинистым губам, указывая взглядом на Мауру: не разбуди! И кивнула головой в сторону двери: выходи, коли проснулась.
Лейса аккуратно, чтобы не потревожить малышку, выбралась из-под теплого шерстяного покрывала, поежилась зябко: осень на дворе, ночи холодные, скоро уже и печку топить придется, чтобы не мерзнуть по ночам. Натянула теплое верхнее платье, заботливо развешенное няней на спинке стула, мягко ступая, выскользнула за двери, на лестницу. Пошла вниз, слушая почти такие же легкие шаги за спиной: ходила старая Калвина так тихо и шустро, что не всякой молодухе под силу.
Когда оказались на первом этаже, Анналейса собралась было свернуть на кухню, но рейва Калвина поймала ее за руку, потянула в мастерскую. Завидев на столе не убранные краски, Лейса сразу же все вспомнила: и куклу с золотистыми волосами и серыми глазами, и то, что от нее осталось, когда она, Лейса, пожелала игрушке стать прахом…
– Няня! Я не знаю, как так вышло! взмолилась, будто ждала наказания.
– Зато я догадываюсь, старуха со вздохом уселась на скамью. Давай-ка, затапливай печь для обжига. Глину ты еще два дня назад распустила, самое время в дело взять. Попробуй смастерить что-то по особому отцовскому рецепту, с металлической крошкой, с песочком мраморным.
Анналейса словам няни удивилась, но спорить не стала. Быстро поставила ведро с замешанной на воде глиной на поддон, выбила затычку из отверстия, слила лишнюю воду, вычерпала оставшуюся массу на специальный поддон. Другие гончары выносили такие поддоны на улицу, ждали, когда глина просушится и перестанет к рукам липнуть.
Лейсе ждать не приходилось. Она уверенно отмерила в сероватую массу несколько кружек розового песка, кружку соды и кружку медной стружки. Перемешала сначала лопаткой, а потом запустила в смесь руки и стала медленно ее взбалтывать, нашептывая тайные слова:
Солнце землю светом греет,
В яме глина быстро зреет,
Я, как солнце, стану греть,
Будет глина быстро зреть.
Обычно через несколько минут такого перемешивания глина становилась горячей, начинала исходить паром, а медная стружка будто впитывалась в массу, растворялась в ней так, что и не разглядеть.
Лейса всегда была уверена, что нагревается глина из-за добавления в нее соды и меди. Только в этот раз что-то пошло не так. Как она ни старалась, сколько не вымешивала глиняное тесто, сколько ни шептала отцовские присказки глина под ее пальцами оставалась холодной жидкой массой с примесью медной крупы.
– Что-то не идет у меня сегодня, няня, растерянно глянула она на рейву Калвину. Неужели я перепутала что-то, неверное количество соды или меди добавила?
– А ты не задумывалась, девонька, отчего у меня никогда не получалось заставить глину греться? Я ведь и пропорции, и слова заветные знаю, начала издалека няня.
– Так ты же не… гончар? Анналейса подумала, и сама поняла, что это не объяснение.
Сколько старуха помогала сначала отцу, а потом и самой Анналейсе? Воду носила, глину месила, но никогда за подсушивание, лепку, обжиг и раскрашивание не бралась. Один раз только кривую тарелку да кособокий горшок слепила, и больше не пыталась. Сказала не дано.
– А почему другие гончары так, как ты, не могут? Тоже не задумывалась? дала новую подсказку няня.
– Так рецепт же… особый. Тайный…
– Нет, Лейса. Дело не в рецепте. Дело в тебе. Мой руки да пошли на кухню. Разговор будет долгий. Взгляд блеклых старческих глаз сделался таким усталым и тоскливым, что Анналейса даже плечами передернула. Что-то рассказы няни ей в последнее время одни огорчения приносили. Видно, и сейчас хороших новостей ждать не приходится.
В кухне занялись привычными делами: Калвина взялась тесто на хлебные лепешки заводить, Лейса принялась перебирать крупу на кашу.
– Говори уже, няня, не томи! попросила тихо.
– Ну, раз сама все еще не догадалась придется и в самом деле мне сказать, чуть ворчливо откликнулась старуха. Магия в тебе есть Дневная, огненная. Совсем немного, следы. У отца твоего немногим больше было.
– Магия? В простолюдинах? Откуда бы?! Лейса даже крупу перебирать забыла. Уставилась на няньку во все глаза, гадая: уж не выжила ли та из ума под старость?
– Оттуда. Не смотри на меня, как на умалишенную. Отец твой сын мага из Дома Дня. Дед твой магом был слабым, но и его силы хватило, чтобы бабку, мать твоего отца, огнем изнутри выжгло. Едва успела от бремени разрешиться, как ушла по темным тропам.
– А с дедом что стало?
– Его, как только он овдовел, родичи в гамбовы рукавицы взяли. От ребенка велели избавиться, жену подобрали, магией одаренную. Лишить младенца жизни у деда твоего рука не поднялась, вот и оставил его моим родителям, велел спрятать, денег дал, чтобы уехали подальше.
Анналейса покачала головой неверяще. Пересыпала очищенную от сора крупу в котелок, залила водой, повесила над огнем. Только потом к разговору вернулась.
– И откуда ты, няня, все это знаешь?
– Как же мне не знать, если я твоему отцу двоюродной кузиной прихожусь? Мне восемь лет было, когда он на свет появился. Нянчиться с младенцем осиротевшим, кроме меня, некому было. Родители мои в дом его приняли, за своего выдали. Когда подрос гончарному делу обучать взялись. Вот тогда его способности и проявились. Нам, детям, о том молчать было велено. Мы даже село, где жили, покинули, в Шарсол перебрались, да тут и осели.
– Магия, значит… Лейса все никак не могла свыкнуться с мыслью, что в ней с самого рождения сила Дня жила, а она и не догадывалась. Тогда что изменилось? Куда мои способности пропали?
Спросила и тут же охнула, округлила глаза от промелькнувшей догадки:
– Это из-за замужества, что ли? Если от деда-мага сила бабушке передалась, значит, мне от Дьярви тоже его магия перейти должна была?! Но как же… у меня же своя была?
Няня кивнула одобрительно: правильная догадка! И снова пустилась в объяснения:
– У тебя силы совсем немного было. Ты ведь больше одного ведра глины в день по отцовскому рецепту никогда замесить не пыталась.
– Отец так учил… нашла себе оправдание Лейса.
Ей отчего-то и в голову не приходило заветы своего родителя и главного наставника нарушить.
– Потому и учил, что понимал: попытаешься чуть больше сделать ослабнешь, занеможешь. Он-то все на собственной шкуре проверил, пока узнал, на что способен, на что нет. Но не о том сейчас… Когда маг вводит жену в свой Дом, к ней сила этого Дома переходит. Так что была ты магом Дня стала магом Ночи.
– И что теперь? Не быть мне больше горшечницей? Чем же я тогда зарабатывать буду?! Как вас с Маурой прокормлю?! теперь Лейса испугалась: не за себя за сестренку младшую, за няню. И тут же разозлилась на мужа. Надо же мне было с магом Ночи связаться! И он промолчал, не предупредил, какой меня свадебный подарок ждет!
Старая рейва кивнула согласно:
– Боюсь, то не единственный подарок. Другие не лучше будут. Ты думала, почему я твоему мужу не обрадовалась, в ноги не кинулась, как спасителю? По нему сразу видно: сильный маг. Была б ты совсем простолюдинкой, как твоя бабка, уже слегла бы с хворью какой… но и без хворей непросто тебе придется. Многое изменится. Даже облик твой другим станет.
– Облик?! Лейса непонимающе уставилась старуху. Няня, ты меня пугаешь! Я что постарею? Уродиной стану?
– Нет-нет, не пугайся так, девонька! Калвина приблизилась, обняла Анналейсу, похлопала по спине. В ее голосе смешались сочувствие и легкая усмешка: воспитаннице бы о здоровье переживать, о потере огненного Дара, а она некрасивой стать боится! Черты лица, сложение, молодость все при тебе останется! Только глаза и волосы посветлеют. Насколько не знаю. Время покажет.
Анналейса выбралась из рук няни, пошла к окну, уставилась в него невидяще. Постояла, помолчала, тяжелодыша. Потом тряхнула головой, будто отказываясь верить:
– Дьярви… он ведь такой ласковый был… Смотрел влюбленно! Спеть просил, клялся, что дышать без меня не может. Вот скажи, няня, как такое возможно?! Да и я хороша: растаяла, доверилась!
Рейва Калвина подошла, приобняла воспитанницу за плечи, погладила по склоненной голове:
– Не плачь, не надо. Не стоит он твоих слез. И себя не вини: не могла ты знать, чем для тебя это замужество обернется! Просто запомни на будущее: нет магам до простолюдинок дела, и никогда не было. Только Рассветные и Дневные силой берут, что хотят, а Закатные и Ночные хитростью да лестью.
От этих слов Лейсе еще горше стало. Заболело, заныло сердце: она ведь влюбилась в нэйта Эйлерта Дьярви Вебранда. Привязалась, как к родному! Неужели обманулась, не сумела разглядеть неискренности? Няня много старше и всяко опытнее, но разве не могла ошибиться старуха?
– Вот еще! И не подумаю страдать по обманщику! в груди у Лейсы снова вскипела, взметнулась черной вьюгой тьма. И ждать его не буду: может не возвращаться!
Анналейса резко выдохнула. Ее дыхание коснулось фиалки, что стояла в горшке на подоконнике. Цветок мигом увял, пожелтел и оплыл гнилой лужицей. Горшок, сделанный по отцовскому рецепту, раскололся, но не рассыпался.
– Ох, беда, беда… рейва Калвина с сожалением посмотрела на остатки цветка и растрескавшийся вазон. Боюсь, не совладаешь ты сама с новой силой.
– Так что же делать? в этот раз Анналейса тоже испугалась, но уже не до икоты.
Бросилась к старухе, прижалась, будто пытаясь отыскать подсказку и защиту. Да только разве от самой себя спрячешься?
А вот новый совет для воспитанницы у рейвы Калвины нашелся.
– Уезжать нам надо, девонька. Чем быстрее, тем лучше. Не стоит соседям видеть, как твои глаза и волосы светлеть начнут. Заподозрят неладное, слухи пойдут, а там и родня твоего мужа в гости нагрянет, начнет разбираться, что да как.
– Куда же мы поедем? К кому?
Не то чтобы Анналейса раньше об отъезде не задумывалась, но так надеялась, что обойдется! Здесь, в Шарсоле, все родное, все знакомое: дом, хозяйство. Родительские могилки, на которые она дважды в год цветы носить привыкла.
– Есть люди. Помогут… повела головой рейва Калвина. Ты только скажи: согласна ли?
– Мне бы подумать, Лейса взяла деревянную лопатку, пошла к печке, начала помешивать вскипевшую кашу в котелке. Разве можно такие решения в спешке принимать?
– До вечера подумай. Дольше тянуть нельзя. Старуха принялась убирать с подоконника останки фиалки. Сама видишь, как все складывается: драконы в наступление пошли. У тебя магия новая незнакомая появилась, а старая сила пропала. Опасно тебе в Шарсоле оставаться. И нам вместе с тобой…
Анналейса кивнула, соглашаясь: толку гончарную лавку держать, если она, Лейса, теперь не больше, чем простая горшечница? На обычных поделках много не заработаешь, а отцовские рецепты ей уже недоступны. Все говорило за то, что няня права, когда с отъездом торопит.
И только одно Лейсу мучило: она обещала Эйлерту, что будет ждать его. А вдруг муж вернется и не найдет ее? Обещания свои Анналейса привыкла выполнять. Так и отец с матушкой учили. Но и тут няня постаралась. Ее страшные слова впились в душу воспитанницы ядовитыми колючками, проросли сомнениями и недоверием.
Лейса разрывалась между влюбленностью в мужа и привычкой верить мудрой няне на слово. Рейва Калвина никогда не подводила! А муж… муж, по всему выходило, уже подвел. Разве мог он не знать, что Анналейса магическую силу получит, и что эта сила ее убить может? А ведь не засомневался ни на миг, когда в Храм вел! И ее, Лейсу, не предупредил, выбора не оставил. Так стоит ли ругать себя за желание скрыться и от родни мужа, и от него самого?
Анналейса и сама не знала, до чего еще додумалась, если бы и дальше мысли свои ворошила, но тут с лестницы послышался топот детских ножек и немного испуганный голос Мауры:
– Няня! Лейса! Вы здесь?!
12. Эйлерт
Драконы! Целая стая…
Больше полусотни крылатых тварей прикинул Эйлерт. Тварей, плюющихся огнем, способных мгновенно разодрать когтями в щепы самое прочное дерево, и поглощающих магию, как песок воду.
Чтобы справиться с одним драконом, нужна полная боевая четверка. Таких четверок в отряде всего десяток. Вместе с четверкой командира отряда одиннадцать. Мало! слишком мало… И взять больше негде.
Боевых магов всегда не хватало. Они были нужны везде: на охране границ, на войнах, которые то и дело вспыхивали то на юге, на горных склонах, то на востоке, в болотах, то на северо-западе, как теперь. На сражениях с монстрами, которых порождали магические завихрения, возникающие в самых неожиданных местах…
– Не успели лошадей укрыть в пещере! мор Дэгри, как все рассветные с целительским Даром, терпеть не мог напрасных жертв.
До холма, под которым находилась созданная самой природой просторная пещера, служившая надежным укрытием от драконов, оставалось рукой подать: поросшая низкорослым лесом маковка взгорка уже виднелась на горизонте. Коней собирались оставить там, а оставшиеся пару хвалей пути до Гнездовья пройти пешком.
Маг-майор Лейк, который возглавлял отряд, поднял руку, приказывая остановиться, крикнул, не оборачиваясь:
– Спешиться! К бою! Кто уцелеет прорывается к Гнездовью: молодняк должен быть уничтожен раньше, чем встанет на крыло!
Уцелеть хотели все, но не надеялся никто.
Спешившись, маги шлепками и криками подгоняли лошадей, заставляли их разбегаться в разные стороны. Драконы твари полуразумные: могут сообразить, что ездовые животные никуда от них не денутся, главное с людьми покончить. Но, если голод окажется сильнее, то могут купиться на уловку и броситься на более крупную и беззащитную добычу, подставляя бока и крылья под атаку магических заклинаний.
Драконы стаи оказались немолодыми и достаточно опытными, чтобы повестись на приманку. С недовольным клекотом они вытягивали шеи, размахивая огромными крыльями и провожая взглядами разбегающихся в разные стороны лошадей. Потом, повинуясь крику самого старого из стаи, закружили хороводом и стали снижаться.
Небольшая заминка оказалась кстати: маги тоже успели разобраться по четверкам и встать в круг, чтобы держать оборону. Эйлерт стоял спиной к спинам товарищей и, призвав свой Дар, готовился ударить заклятием по первому же дракону, который нарушит строй и резко спикирует вниз, чтобы выпустить по врагам первую струю огня.
На магов эти полуразумные твари никогда не набрасывались в одиночку и с наскока. Всегда брали в кольцо и начинали поливать огнем, оглушать криками, душить и ослеплять дымом. Сами драконы в дыму и огне пожаров зрения не теряли и чувствовали себя превосходно.
Эйлерт помнил тренировочные сражения с иллюзорными драконами, знал, что делать. Теперь, когда все началось, он собрался, отодвинул подальше тоскливые мысли и щемящие воспоминания. Значение имел только бой!
Драконы снижались быстро. Он уже мог разглядеть каждый коготь на крыльях и мощных чешуйчатых лапах, ощущал исходящую от крылатых махин резкую кислую вонь. Заклятие «Темная бездна» висело у него на кончиках пальцев, как невидимые нити-щупальца, готовые взметнуться, впиться в горячую плоть, высасывая из нее жизненные силы.
Оглушительный вопль, обрушившийся на головы магов, словно раскаты небесного грома, стал сигналом к атаке. Один за другим драконы ринулись к земле, едва не задевая когтистыми лапами головы магов, и выплеснули на людей потоки огня едкого, злого, приставучего!
Время дрогнуло, рассыпалось на отдельные вспышки. Они сменяли одна другую так быстро, что глаз едва успевал замечать.
…вот Кьярвел, сын Дня, вскинул руки, растягивая над своей четверкой огнеупорный щит.
Читать бесплатно другие книги:
