Потусторонний батальон. Том 2. Война за дружбу Осипов Игорь

Глава 3. Безликая

С момента срыва Яробора прошло уже порядком времени. Заходить к нему в терем никто не решался, мало ли что этот безумец отчебучит. А сам он заперся и не показывался. Только командир несколько раз стучался в широкую дубовую дверь, но ответа не было. Теперь же там караулило отделение от комендантского взвода, готовое сразу подать сигнал, что бог-хранитель появится на улице.

Барьер так и не появился, и мы пребывали в постоянной боевой готовности. Солдаты в спешке растягивали в почти поглощённом тьмой лесу мотки малозаметного проволочного заграждения, именуемого в народе путанкой. Если уж кто застрял в ней, тот точно без посторонней помощи не выберется, увязнув в стальной паутине не хуже мухи.

Вдалеке гудели двигатели, и не поймёшь сразу, от машин это или от дизельных генераторов, но судя по мерному тарахтению на не самых маленьких оборотах, все же генераторы.

Я сидел на кевларовом шлеме, как на шляпке большого сказочного гриба. В руках держал пистолет-пулемёт «Каштан», под патрон 9 на 18 мм. Все как один снаряжены серебром. Слева от ствола в воздухе медленно колыхались цифры с количеством боеприпасов, моя маленькая хитрость техномагии. Морок походил на старинные газоразрядные индикаторы, что применялись в первой электронике. Оранжевый свет не резал глаза, а при необходимости их можно было совсем погасить.

На оружие толковый чародей вообще может повесить кучу полезных заклинаний. Это и подобие лазерного целеуказателя, и глушитель, и фонарик. Я не нуждался в этом. С ладони с тихим жужжанием сорвалась колдовская пчела, вспыхнув, как лампочка-сороковка, и умчалась гигантским светлячком в заросли. Там и так рваными хаотичными движениями кружило не меньше сорока её сестёр.

Мы все сидели в ожидании непонятно чего. При необходимости сорвёмся на самое опасное направление.

– Шарахаются, – тихо произнесла Александра, упрятанная в бронежилет и шлем.

– Орда? – спросил я, вглядевшись в наступающую тьму.

– Да, но их мало совсем. Они на самой границе восприятия мелькают, – ответила Шурочка, она как-то совсем хмуро осунулась.

Я ощущал нити её внимания. Часть из них протягивалась вдаль, раскинувшись, как ловчие сети паука-крестоносца. А часть обвивала меня, словно желая запутать в кокон.

– Как думаешь, почему не нападают? Мы же сейчас для них очень хорошая мишень, – снова задал я вопрос, глядя, как девушка нервно ломала пальцы.

– Не знаю, – произнесла она дрожащим голосом, вот чего-чего, а страха перед боем я за ней не наблюдал.

Наоборот, она всегда была очень собрана, входя в транс и чётко давая указания. А тут её словно подменили.

– Что случилось? – спросил я, положив на её трясущиеся ладони свою ладонь.

– Ты… – она замялась, но всё же высказалась, – ты ничего не ощущаешь?

– Нет, – осторожно произнёс я, всматриваясь в лицо Александры. Она и в самом деле была сама не своя. – А что я должен ощущать?

– А если… – начала она, а потом тряхнула головой, словно отгоняя дурные мысли, – нет, ничего.

– Сашенька, что стряслось?

– Ничего! – повторила она и подняла лицо с незрячими глазами вверх. – Несколько особей близко подошло.

Я кивнул, а потом позвал стажёра.

– Володя, дай-ка мне вон ту упаковку, – произнёс я, показав на лежащее рядом имущество.

– Сэ… сэ… солнышком? – заикаясь, переспросил Володя.

– Да.

Он кинул пачку с небольшими пластиковыми тубусами. Я поднял упаковку и достал одну ракетницу. На ней стояло клеймо Дажбога, изображавшее солнышко.

– Щас испытаем новинку, – произнёс я. – А где, кстати, Ангелина?

– В па-па-палатке. С Ярой сэ-сэ-сидит.

Я хмыкнул. И эта чудит. Ладно, потом разберёмся.

Я направил зелёную пластиковую ракетницу вверх и дёрнул за шнур. С резким шипением в фиолетовое небо с проступившими на нём звёздами ушёл осветительный патрон, оставляя искры. А потом там, вверху, возникло небольшое охристо-жёлтое солнце, медленно опускаясь и освещая всё вокруг.

Я глядел на него. Осветительный патрон был раз в десять ярче обычного. Где-то вдалеке прозвучала короткая автоматная очередь, а потом несколько одиночных выстрелов, но больше ничего не произошло. Это либо кто-то с перепугу открыл огонь, либо тоже увидели тварей и обстреляли с дальней дистанции. Хотя в лесу сильно не понасмотришься.

Когда я опустил глаза, то увидел чёрный высокий силуэт, выхваченный из этого разбавленного колдовским солнцем сумрака. Я даже вздрогнул, но присмотревшись, узнал Дениса. ФСБшник осторожной походкой приблизился к нам. Видимо, ему больше не нашлось места, кроме как у нас, а может, он сам не мог найти себе места в этом напряжённом состоянии.

– Хорошая вещица, – произнёс он, начав говорить издалека, имея в виду солнышко. – Хорошо с ней, уютно.

Я кивнул.

– Они не нападут, – вдруг сказал Денис, присев на землю и прислонившись спиной к слегка урезанному Соколиной пеньку.

– С чего бы это?

– Сейчас с другой стороны от города штурмуют железнодорожный эшелон, по восточной ветке. В город перебрасывают технику для восполнения потерь. Орда пытается до неё добраться. Там целая дивизия бой ведёт. Тварям попросту не до нас. Давно такой массированной атаки не случалось. И я вот что скажу. Этот эмиссар вообще не спешит с войной. Предыдущие ошалевшие были. Всё пёрли буром, а этот наносит мощные, точные и очень продуманные удары, отрезая резервы, уничтожая стратегически важные объекты. Ведёт изнуряющие рейды, но основная масса атак для отмазки.

– Не понял, – произнёс я, перебив монолог Дениса.

Я тоже поймал себя на таких же мыслях, но думал, что это только так кажется.

– Ну, – он пожал плечами, – словно он преследует свои цели, а меж тем, ему сверху спускают план. Он побарахтается немного, отправит на убой сотню другую, а потом затихает. И лишь когда возникает очень большая необходимость, как сейчас, когда можно потерять стратегическую инициативу, берётся всерьёз.

– Значит, сейчас нас не будут атаковать?

– Я так думаю. Попугают малость, и всё, – кивнул Денис, а потом посмотрел вверх.

Осветительный патрон резко погас, и мы снова погрузились во тьму. За это время небо из фиолетового стало совсем чёрным. Лишь мои пчёлы роняли рваные лучики света, просачивающиеся через густой кустарник. Если придут только пугать, то напорются на сторожевые фантомы. Пчёлы сразу дадут знать за двести метров, а то и сами взорвутся гранатами. А если появится эмиссар и развеет их, то тоже станет ясно, что враг рядом.

Все сидели и вслушивались в ночную темноту, сжимая оружие в руках.

– Барьер, – произнесла Александра, и все дружно выдохнули.

Облегчение прокатилось волной по усталым лицам и мордам.

– Белый голос, – позвал я во тьму, и оттуда тускло блеснула пара глаз. – Отправь кого-нибудь за хворостом, – попросил я волкудлака, – костёр разведём. Заодно надо прочесать окрестность, мало ли какая тварь притаится. Твои волки могут её по запаху найти.

Волк коротко и глухо прорычал, и сразу три волчонка-подростка поднялись с мест и умчались в ночь.

Я встал и потянулся. Значит, Яробор потихоньку приходит в себя, раз поставил колдовскую стену. Можно расслабиться.

Сразу оживилась рация. Командиры наперебой стали давать команды и уточнять житейские вещи. «Организовать прочёсывание местности и назначить парные патрули на ночь для проверки районов подразделений!», «Оружие на место», «Что там с кухней?», «Внимание, в ночь движение техники запрещаю. Оставить всё на местах, выделить патрули для охраны», «Сбор командиров подразделений через час с рапортами о наличии оружия и личного состава».

– У… у… меня тушняк есть, – произнёс Володя.

– Это НЗ, – сразу подал голос дед Семён из дверей кунга.

Домового в полевых условиях почти не было видно и слышно. Он всё время прятался в жилом прицепе и лишь изредка показывался народу.

– Дед не жадничай, – произнёс я. – Сейчас душа праздника просит.

Дед пробурчал что-то невнятное, типа «на ночь жрать вредно», и исчез.

Володя встал и, бряцая тяжёлыми ботинками по железным ступеням, полез в кунг, где загремел дверцами шкафа. Из темноты выскочил волчонок и бросил на траву большую охапку сухих веток, а потом опять испарился.

Я щёлкнул пальцами, и по хворосту пробежалось плмя. Легко быть колдуном на природе. Костёр начал разгораться, бросая резкие тени, распыляя жар и искры. Дым и искры утекали вверх, чтобы немного покоптить чёрное небо и звёзды.

– Щас бы песню, – снова послышались слова домового, – такую… чтоб за душу зацепила.

– Я не певец, – усмехнулся я, легонько толкнув плечом севшую рядом Александру, но та даже не заметила, погруженная в свои думы.

– Белый голос, – раздались выкрики волкудлаков, – Белый голос, спой.

Я посмотрел на зверя. Тот подвинулся ближе к костру и задрал вверх морду. Все с любопытством уставились на волка, ожидая нечеловеческую песнь. Какова она? Обычный собачий вой и лай?

Белый голос зажмурился, вдохнул, а потом начал. Чистый звук начал расти из едва слышного подвывания в невероятно громкий и мелодичный вой. Я слышал раньше волчью песню, но сравнивать с этой язык не поворачивался. Это то же, что сравнить напевающего в подъезде пошлые мотивчики подростка с оперным певцом. Вой уходил к небу, рождая тягучие переливы. Что-то смутное угадывалось в этой песне, словно он взял человеческую и растянул.

– Это Цой, – вдруг вырвалось из-за спины Володи. Там сидела, обняв стажера, Светлана. – «Кукушка».

– Хватит зверьё дрессировать, – раздалось с шипением из рации, – уже отбой был.

Я усмехнулся. А Белый голос пел самозабвенно и с удовольствием. Он допел почти всю песню, как вдруг резко замер, уставившись во тьму. Мы разом повернули головы, а потом встали. Один из волков, ушедших за хворостом, легко толкнув, вывел на свет костра странное создание.

Белесое и, кажется, даже полупрозрачное. Оно было не одето и ступало худыми босыми ногами по траве и палой хвое. Никаких признаков пола, никаких признаков лица на овальной тонкой передней части головы, по-другому язык не поворачивался назвать эту гладкую белую маску.

– Вот те раз, – произнёс Денис, привстав с земли и подойдя к существу.

– Не стоит подходить ближе – сказал я, заготавливая щит и фокусный импульс, – вдруг оно опасно.

– Откуда оно здесь? – спросил ФСБшник, и сам себе ответил. – Хотя, наверное, пока барьера не было, оно и проникло.

Существо сделало шаг вперёд и наклонило безликую голову. Мы все замерли, а оно меж тем стало меняться.

– Охренеть, – раздалось из тьмы.

Это Кирилл.

У существа начали расти волосы на голове. Они сначала встали густым ёжиком, а потом стекли вниз, достигнув плеч. Все подались вперёд, когда под гладкой белёсой кожей резко возникли тёмные пятна там, где полагается быть глазам. Плавно вытянулся нос. Он сначала вырос тонким и длинным, а потом, наоборот, стал короче, словно существо специально его подгоняло под какие-то параметры. Нос менял непрерывно форму. То появлялась горбинка, то он становился плоским. Это походило на подборку фоторобота. Наконец, это остановилось на курносом варианте.

Существо водило слепым лицом из стороны в сторону, словно всматриваясь в каждого, словно читая реакцию. Света попятилась, а потом спряталась за Володю. Александра тихонько взяла меня за руку. Происходящее завораживало и пугало одновременно. Всё это время хрустели суставы и кости. Гудели, как натянутые верёвки, мышцы.

Возникли уши и брови. Они тоже несколько раз претерпели метаморфозу. Одновременно с этим оформлялось тело. Тонкие палочки рук и ног приобрели определённую плотность. На кончиках пальцев выросли ногти.

Что-то чавкнуло, а потом существо открыло тонкий безгубый рот, чтобы сделать глубокий шумный вдох. Губы тоже начали появляться. Рот то расширялся, то сужался, а потом всё же приобрёл немного детские пухлые формы. Существо явно не могло выбрать, на каком черновике остановиться.

– Оно читает наши эмоции, – произнесла Александра, – Оно по очереди показывает варианты и останавливается на том, что больше нравится всем. Уровень эмпатии зашкаливает. Предпочитает прислушиваться к тому, кто сильнее остальных.

Я не ответил, как боевой маг, я был немного сильнее остальных. Я молча смотрел на преображение. Лицо стало тоньше и чем-то напоминало Александру, словно старалось стать неким подобием младшей сестры. Я видел, как блеснул глазами Денис, тоже уловил сходство. Он с любопытством задержал на мне свой взгляд.

Ниже пояса пока оно не преобразилось, и это было жутковато, словно мутант какой-то. Получеловек, полу что-то. На совершенно гладком теле потемнели и затопорщились соски, потихоньку выросла женская грудь. Грудь сначала налилась до третьего размера, а потом опять уменьшилась, став едва оформившейся.

– А почему не мужчина? – спросила Света, всё так же прячась за Володей.

Я пожал плечами.

– Девушка. Подросток, – забормотал Денис, – самая безобидная внешность. И меньше всех провоцирует. Оно же смотрит не только реакцию мужчин и женщин, но и социальные реакции. Не хочет ревности, зависти и прочего негатива.

На теле существа потихоньку углубился пупок, а затем потемнел пах, где появились едва заметные лобковые волосы. Промежность после изменений прямо указала, что это девушка.

С противным и громким хрустом разошлись бёдерные суставы, придав существу женскую фигуру. От такой перемены существо даже стало немного ниже. Я поморщился от этого звука.

Существо стало водить плечами, разминая их, сгибать и разгибать руки, потягиваться на носочках. И всё ещё хрустело и хрустело хрящами.

Тело перестало быть подобием матового стеклопластика, приобретя естественный цвет подёрнутой лёгким летним загаром кожи.

А потом все вздрогнули, когда оно открыло совершенно белые глаза, похожие на варёные вкрутую яйца. Существо зажмурилось, а потом снова открыло глаза. На этот раз дёрнулся от боли я, когда Шурочка впилась мне ногтями в руку. Не знаю, как, но она смогла уловить то, что понял только я. Может, именно через меня Шурочка и прочитала.

Существо выглядело неким подобием более молодой и более тонкой Александры, разве что немного детские губы вылепились под заказ кого-то другого. Но у этого были глаза Анны, моей погибшей жены. Один голубой, другой зелёный. Для слепой Сашеньки это как удар под дых.

Все молчали и смотрели. Мы на это, это на нас.

Денис достал фотоаппарат, про который, видимо, совсем забыл в процессе самого преображения, и сделал несколько снимков.

– Мы тебя не обидим, – произнёс я, почувствовав, как ещё сильнее стиснулась рука Шурочки.

Существо наклонило голову, а потом широко улыбнулось.

– Она умеет говорить? – спросил Денис, а потом заорал: – Твою мать!

– К чертям собачим! – завторил ему я.

Противогазная сумка, которую я таскал с собой, лопнула, как воздушный шарик, разбросав лохмотья ткани. Полоз, про него и забыли уже все, так долго он спал в уютном логове, появился в своём репертуаре. Мелкий ужик почти мгновенно вырос до пятиметрового удава. Змей сбил с ног нашу неожиданную гостью, смотал в кольца и замер в траве. Всё это произошло в полном молчании их обоих.

– Зачем? – быстро спросил я, высвободившись от хватки Александры и подойдя вплотную к Полозу и его жертве.

Змей поднял голову на уровень моего лица, медленно шевельнул чёрным раздвоенным языком и тягуче заговорил.

– Это тварь орды.

– Ты уверен? – произнёс я, переведя глаза на слабо шевелящуюся сущность, принявшую человеческий облик.

Змей, возраст которого был на пару порядков больше всех в этом гарнизоне вместе взятых, включая деда Семёна с его десятком тысяч лет, никогда не ошибался и никогда не шутил.

Я выпрямился, словно мне вбили кол в спину.

Тварь орды.

Глава 4. Убить или не убить? Вот в чём вопрос

Костёр тихо потрескивал. Но если раньше это было красиво и умиротворённо, то сейчас, оранжевые искры взлетали вверх частичками пожарищ, оставленных ордой в пригороде Новониколаевска. Воображение придавало дыму зловещие изгибы, а тьма глядела на нас бесчисленными глазами чуждых нашему миру тварей.

Напряжённо замерев, мы разглядывали пленницу, а существо улыбалось от уха до уха, словно не висело на волосок от смерти, а просто запуталось в тёплом мягком одеяле. Оно высвободило из слегка обмякших колец Полоза одну руку, протянуло узкую ладоь к длинной голове змея, блестевшей неподвижными глазами, и осторожно прикоснулось к самому кончику морды. Полоз недовольно зашипел, как пробитая покрышка, а его чёрный язык, дрожа, коснулся тонких пальцев.

Существо приоткрыло рот в улыбке с жемчужными зубами и сверкнуло любознательным взглядом, оно словно не осознавало угрозы.

Я прищурился, переходя на экстрасенсорное восприятие. Обычно твари орды истекают густым фиолетовым свечением, характерным для них. Они не проявляют привычных нам эмоций, воплощая лишь готовность убивать до последнего вздоха. Даже эмиссары сверкали ультрафиолетовыми прожекторами, или же переливались синими искрами чуждых аур. Но здесь полыхал комок чистого белого пламени, зажатого в тиски физической оболочки.

– Это точно ордынка? – спросил я, открыв глаза.

Существо повернуло голову на мой голос и замерло. Улыбка сошла с её лица, губы беззвучно сложились дудочкой, словно оно силилось повторить мои слова, а потом пленница снова расплылась в улыбке. Вспомнился наивный и придурковатый Буратино из старого Советского фильма.

– Да-а-а, – прошипел Полоз, – ош-ш-шибки быть не мож-ж-жет.

Я поглядел на Дениса, молча стоящего рядом.

– Предлагаю убить. Если это тварь орды, то от неё не может быть ничего хорошего. Помнишь мальчика в лесу, которого мы спасли, он прирезал своего спасителя. Это тоже их уловка, мина замедленного действия. Оно дождётся, когда мы все уснём, и перебьёт.

ФСБшник неспешно провёл ладонью по волосам. Глаза его лихорадочно бегали из стороны в сторону. И наверняка так же лихорадочно скакали его мысли.

– Нет, – выдохнув, произнёс он. – Мы знаем, что это враг. Но мы не знаем её цели. Нужно установить постоянный надзор на случай, если это не убийца, а шпион. Может быть, она даст нам подсказки к замыслам её руководства, вдруг мы сможем сливать ей дезу.

– Она? – скрипнул я зубами. – Это тварь орды. Она не девушка и никогда ею не была. Это лишь живой механизм для убийства.

Во мне начинала разгораться злость. Вспомнился Мясник, отрывающий головы людям, вспомнились истерзанные собачьими клыками детские тела, зомби-смертники, вбегающие в толпу со взрывчаткой.

– Это монстр в человеческом обличии! Это нужно уничтожить сейчас же!

Все вокруг стояли и смотрели на нас. А тварь улыбалась, положив голову на плечо. Ненавижу! Они убили мою жену. Да, сейчас рядом со мной Александра, но это не значит, что я простил им смерть Анны!

– Если мы используем её в своих целях, это принесёт куда больше пользы, – высказался Денис, – в конце концов, если справимся, ты майора досрочно получишь, а я подполковника. Главное, чтоб у нас не отобрали её вышестоящие органы. Надо всё в секретности пока сохранить. Нужно её взять в оборот и только потом донесение составить, чтоб промашки не вышло.

Он, стало быть, майор. Но это ещё ничего не значит.

– Да к чёрту эти звания, – скривившись, ответил я.

Кисть правой руки сама собой сложилась в фигуру, словно я сжимал невидимый теннисный мячик. По пальцам пробежали белесые разряды, и на ладони вспыхнула яркая искра, словно вынутая из светодиодного прожектора. Злость помогла оформить энергозаряд, мощности которого хватит, чтоб разорвать в клочья грузовик или спалить дотла одного монстра. Одного конкретного монстра.

– Ты не кипятись, – раздался хрипловатый голос деда Семёна.

Домовой неспешно вышел между нами, уподобившись магистру Йоде. Он заложил одну руку за спину и кряхтел, словно вся древность тысячелетий навалилась в одночасье на его плечи. Старый хитрец.

– Одному выслужиться хочется, другому жаждется мести, – плавно заговорил словно сказку дед Семён. – Это старо, как мир. Как его… конфликт. А я скажу так. Одному не о чине нужно думать, а как зло перехитрить. И зло ли это. Тогда и дело доброе выйдет, ведь ведомый выгодой, ты будешь видеть пред собой лишь орудие, а не существо разумное. Мало ли таких примеров в истории? Мало ли исковерканных потом судеб было. Не веди себя как ничтожный дьяк в опричнине, мечтающий о власти. Другому нужно гнев смирить. Ну полно те. Враг. И что с того? Не зря закон о пленных придумали. Немчуру после войны тоже не всех поголовно в стране ихней повырезали. Не всяк, кто на врага ликом похож, да кто на его наречии калякает, враг и есть. Будь настороже. Твоя злость поможет в этом, но действуй умно.

– Дед, – произнёс я, перебрасывая пылающую искру с ладони на ладонь, – ты вот зачем вмешиваешься?

– Вам, дурачьё, помогаю! – повысил голос домовой. – Вы как подростки! Либо чёрное, либо белое! Ты в любой момент можешь убить её, вот и не торопись! Сам когда-то кичился, мол, не хочу совершать необратимых поступков! Становишься как Шурочкин отец. Скоро оружие на людях испытывать начнёшь и вербовать магов обманом и угрозами? Тьфу! Когда тебя подменили?

– Когда они ей голову оторвали! Ты не видел запись, как это было!

– Не видел! Зато я видел, как моих правнуков половцы на кол сажали, как моих пра-праправнучек печенеги насиловали! Видел, и сделать ничего не мог! – сказал дед, а потом голос понизил. – Оторвали. А ты средь мёртвых её видел, когда мы через Навь шли? Нет её там, а эта поможет тебе ответ найти.

Я хмуро смотрел на улыбающееся существо, не понимающее, что сейчас решается её судьба. Сжал искру в кулаке, а потом швырнул в лес, словно мячик. Искра упала в сваленную маленькой кучкой хвою. Сухая хвоя сразу начала тлеть.

– Ага, – хмыкнул дед, – ты ещё ни в чём не повинный муравейник спали. А может, вообще рванёт твоя колдовская граната? Всех камнями посечёт.

Я сложил пальцы щепоткой и быстро их раскрыл, словно стряхивая воду с руки. Искра несколько раз моргнула и погасла, оставив тлеющую хвою.

– Я просто не хочу, чтоб они Александру убили, – тихо произнёс я.

– Вот и придумай, чтоб все живы были! – подняв палец вверх, произнёс дед.

Он замолчал, начав гладить окладистую серебряную бороду. Глаза его с прищуром уставились на меня.

Я поднял лицо к небу. А оно, оказывается, начало светлеть. Мрак быстро оседал, как грязные сугробы по весне, прячась в кустах. Мрак искал щели и норы, куда можно забиться до конца дня. Мрак таял чёрным инеем на нижней стороне листьев.

Денис отошёл в сторону и что-то говорил в рацию, шипящую и каркающую искажённым голосом в ответ.

Я обернулся и выискал глазами Кирилла.

– Юнга, для тебя есть важная задачка. Никуда не отходишь от этого… от этой особи, всё равно ты не спишь никогда. Возьмёшь сумку новую от противогаза, дашь убежище Полозу. Вдвоём справитесь с пленником. Чуть что, убьёшь. Не ты, так змей.

– ОК, – произнёс лич.

– Что военнослужащий отвечает? – переспросил я.

– Есть, товарищ капитан! – бодро выкрикнул Кирилл. – А как назовём этого метаморфа?

– Марфа, – брякнула молчавшая, как и все остальные в нашей перепалке, Света. – Метомарфа.

– Марфа, так Марфа, – ответил я, глядя, как Денис прицепил метаморфу на руку чуть повыше локтя небольшой ярко-оранжевый браслет, а потом озадаченно отошёл от существа.

– Что? – тихо спросил я, разглядывая эту процедуру.

Денис повернул голову, снова посмотрел на меня, а потом указал пальцем на улыбающуюся тварь.

– Это нам раздавали на всякий случай. Блокирует передачу ментального сигнала от эмиссара к конечному исполнителю и обратно.

– И? – тихо протянул я, чувствуя, что что-то пошло не так.

– Браслет имитирует пустой сигнал, и от этого псы становятся не активнее овоща. Совсем как после лоботомии, ну простейшие рефлексы, минимум агрессии, никакой мотивации. Псы и кабаны – просто марионетки, что-то вроде болванчиков на дистанционном управлении. Их много ловили, изучали. А это автономная особь. Это что-то новое.

Он замолчал, пожевал недолго губу и продолжил.