Бледные розы Муркок Майкл

– Я вижу, ты не один, Вертер, – мило улыбнувшись, сказала она. – Никак с тобой та самая девочка, о которой мне прожужжали все уши? Я не могла поверить. В наше время – и на тебе, настоящий ребенок! Впрочем, девочке повезло: она обрела отца, лучше которого не сыскать.

Несомненно, Миледи Шарлотина не обошлась без иронии, но Вертер, возбужденный ссорой с Лордом Монгровом, колкости не заметил.

– Эту девочку мне вверила в руки судьба, – простодушно ответил он. – Мой долг огородить ее от опасностей, от иллюзий. Нелегкая, ответственная обязанность, но я с радостью взвалил ее на себя. Я посвящу свою жизнь воспитанию Кэтрин.

– А ты, моя дорогая, – Миледи Шарлотина перевела взгляд на девочку, – уверена в своем будущем? Тебя ничто не тревожит?

– Я тревожилась только первое время, – ответила Кэтрин. – Постепенно я стала доверять Вертеру, а теперь верю ему безгранично.

– Безграничная вера! – задумчиво произнесла Шарлотина.

– Вот именно! – отозвался Вертер. – Эта вера растет и во мне. Своей похвалой вы воодушевили меня. Еще сосем недавно меня одолевали сомнения.

– Разве это возможно? Какие сомнения, если счастлив?

– Я тоже счастлива! – подхватила Кэтрин.

– Тогда, не сомневаюсь, вы оба будете у меня на балу, – сказала Миледи Шарлотина.

– Право, не знаю… – нерешительно протянул Вертер. – Кэтрин еще так молода.

Миледи Шарлотина протестующе замахала рукой.

– Вы не можете не приехать, Вертер. Твой долг убедить всех, что простые сердца – самые счастливые в этом мире.

– Вы думаете… – Вертер все еще колебался.

– Убеждена в этом. Чтобы встать на твой путь, обществу нужен добрый пример.

Вертер потупил глаза.

– Я польщен. Хорошо, мы приедем.

– Вот и прекрасно. Тогда не задерживайтесь. Если хочешь, поезжайте вместе со мной – бал скоро начнется.

– Нам с Кэтрин лучше ненадолго вернуться в мой замок, – ответил Вертер, поглаживая девочку по голове. – Она впервые поедет на бал, ей нужно подготовиться, выбрать платье.

Девочка просияла и захлопала в ладоши.

Бал, устроенный Миледи Шарлотиной, проходил на огромной – окружностью с милю – залитой золотистым светом площадке, окруженной прозрачной стеной с несколькими отверстиями для входа, разбросанными в произвольном порядке. Над серединой площадки парила платформа с рассевшимися на ней музыкантами, выходцами с разных планет и из различных времен, привезенными хозяйкой бала из своего небольшого зверинца, который она набирала только из артистичных натур.

Когда Вертер и Кэтрин, одетая в зеленое платье, вошли на площадку, оркестр играл простенькую мелодию, сочиненную самой Шарлотиной.

– Играют «Детство», – пояснила хозяйка бала, подойдя к появившейся паре и поведя рукой в сторону музыкантов. Несомненно, Шарлотина хотела угодить Вертеру: он уже как-то слышал эту мелодию, тогда она имела другое название.

Оглядевшись и заметив толпу знакомых, которые, разбившись на группы, оживленно беседовали, Вертер, держа Кэтрин за руку, направился к своему давнему другу Ли Пао, выходцу из двадцать седьмого века. Тот слыл брюзгой и, возможно, его ворчливость и мрачный вид в свое время уберегли его от зверинца. Хотя Ли Пао вечно порицал окружающих, он не пропускал ни одной вечеринки. Рядом с ним стояла Железная Орхидея, мать Джерека Карнелиана. В отличие от Ли Пао, одетого в свой неизменный сатиновый голубой комбинезон, она была укутана в красные, желтые и розово-лиловые лоскуты, на ее шее, руках и ногах красовалось великое множество браслетов и ожерелий, головным убором ей служили павлиньи крылья, а туфлями – два черных крота с устремленными кверху глазами-пуговками.

– Отчего пустыня? – говорила Железная Орхидея Ли Пао. – Если наше солнце израсходует запасы энергии, мы создадим новое. Неужто и это консерватизм? Простая предосторожность.

– Добрый вечер, Вертер, – сказал Ли Пао, облегченно вздохнув. – Добрый вечер, мисс, – добавил он, вежливо поклонившись.

– Мисс? – Железная Орхидея вопросительно подняла брови.

– Это Кэтрин, моя воспитанница, – пояснил Вертер. Железная Орхидея хихикнула.

– Может, невеста, а?

– Вовсе нет, – сказал Вертер. – А где Джерек? Что-то его не видно.

– Боюсь, он затерялся во времени. О нем давно ни слуху, ни духу. Знаю только, он все еще домогается любви своей пассии. Говорят, и вы берете с него пример.

Вертер знал, что Железная Орхидея любит подтрунивать, и отнесся к ее словам без обиды.

– Его любовь – чувственная, моя – настоящая.

– Не вижу разницы, – пожав плечами, сказала Железная Орхидея.

– Думаю, ты хочешь дать мисс Кэтрин блестящее образование, – елейным голосом поддержал разговор Ли Пао. – Рассчитывай на мою помощь. Никто лучше меня не знаком с политическими течениями двадцатых веков, особенно, если речь идет о двадцать шестом и двадцать седьмом столетиях.

– Ты так добр, – ответил Вертер, не зная, как отнестись к предложению, прозвучавшему не совсем искренне.

Размышления Вертера прервал Гэф Лошадь-в-Слезах. Его одежда исторгала настоящее пламя, а свет, льющийся с его колыхавшегося лица, нестерпимо слепил глаза. Первый делом Гэф потянулся к девочке. Кэтрин отпрянула, но тут же почувствовала, что от странного существа веет не жаром, а холодом. По ее плечу пробежал озноб, когда Гэф все-таки дотронулся до нее.

– Добрый вечер, Гэф, – сказал Вертер, постаравшись улыбнуться как можно шире.

– Она – мечта, – с чувством произнес Гэф. – Это говорю тебе я, наделенный самым пылким воображением. Верно, я сотворил ее, Вертер?

– Ты шутишь.

– Ха-ха! А ты, как всегда, серьезен, старина Вертер. – Гэф поцеловал своего приятеля, поклонился учтиво Кэтрин и удалился, извиваясь всем телом и оглашая воздух заливистым смехом. – Черствый Вертер! – донеслось издали.

– Он невоспитан, – сказал Вертер своей питомице. – Не обращай на него внимания.

– А мне он показался забавным.

– Тебе еще много надо познать, дорогая.

Тем временем с парившей над площадкой платформы лилась веселая музыка, а гости, поднявшись в воздух, кружились в танце, испуская вихри цветной энергии, из которых компоновались причудливые узоры.

– Как красиво! – воскликнула Кэтрин. – Может быть, и мы потанцуем, Вертер?

– Если хочешь. Я не расположен к таким развлечениям.

– Пожалуйста.

Лицо Вертера озарила улыбка.

– Ни в чем не могу отказать тебе, дорогая.

Кэтрин сжала Вертеру руку и рассмеялась по-детски, наполнив его сердце теплом.

Однако Вертер не успел исполнить просьбу воспитанницы. Он заметил, что к ним приближается Герцог Квинский, оставляя за собой зеленоватое пламя, исходившее из его металлического костюма.

– Сдается мне, Вертер, вам следовало давно самому завести ребенка, – сказал Герцог Квинский. – Вы идеальный отец. Отцовство может стать вашей профессией.

– Отцовство и профессия – вещи разные, – возразил Вертер.

– Вам виднее. – Герцог коротко хохотнул. Его красивое бородатое лицо, как всегда, выражало самодовольство. Он повернулся к девочке и, поклонившись, представился: – Герцог Квинский. – Его костюм зазвенел.

– Твои друзья очень милые, – сказала девочка Вертеру, когда они остались одни. – Прямо не ожидала.

– С ними следует соблюдать осторожность, – шепнул Вертер. – У них нет совести.

– Совести? А что это?

Вертер дотронулся до Кольца Власти и увлек девочку ввысь.

– Сейчас я твоя совесть, Кэтрин. Со временем тебе многое прояснится.

Едва Вертер и Кэтрин поднялись в воздух, как к ним подплыл Лорд Джеггед Канари. Его голова была чуть видна в пышном воротнике.

– Вертер, мой мальчик! – воскликнул Джеггед. – Я вижу, ты с дочерью. О, она слаще меда, нежнее лепестка розы. – Он окинул девочку долгим взглядом и с пылом продолжил: – Я много слышал о вас, но действительность превзошла все мои ожидания. Не сомневаюсь, вам посвятят стихи, музыку. Вы достойны стать героиней высокой прозы! – Джеггед отвесил изысканный глубокий поклон, взмахнув рукавами своего одеяния у ног Кэтрин. Затем обратился к Вертеру: – Ты не знаешь, где Миссис Кристия? Все собрались, а ее не видно.

– По всей вероятности, она не приехала.

– Появится непременно. Скоро маскарад. Миссис Кристия ни за что его не пропустит.

– Мне кажется, Миссис Кристия тоскует, – предположил Вертер.

– Тоскует? С чего?

– Она любит меня, вы знаете.

– Вероятно, ты прав, наверное, пребывает в тоске. Однако я помешал вам. Прошу прощения. – Лорд Джеггед Канари величественно поплыл к полу.

– Кто это Миссис Кристия? – спросила Кэтрин. – Твоя прежняя любовь?

– Она прекрасная женщина, – помедлив, отвечал Вертер. – Однако сейчас я не могу уделять ей внимание. Моя обязанность быть с тобой.

– Выходит, я разделила вас?

– То было слепое чувственное влечение, а теперь я исполняю свой долг.

Вертер снял с руки самое маленькое Кольцо Власти, передал его Кэтрин и объяснил, как им пользоваться, чтобы создавать телом в воздухе цветные узоры по своему вкусу. Девочка покраснела от удовольствия, а затем, сделав несколько плавных движений, открыла от удивления рот, когда за ней потянулся цветной шлейф. Вертер, поначалу встревоженный тем, что подарок может повредить целомудрию девочки, успокоился. Неожиданно он почувствовал, как страстно любит ее.

Пережив столь приятное потрясение, он отпустил девочку танцевать сначала со Сладким Мускатным Оком, представшим на этот раз в облике женщины, а затем с Алым О'Кэлой, обернувшимся косматым медведем. Вскоре Вертер пожалел о своем великодушном поступке: он увидел, как Кэтрин погладила О'Кэлу по красновато-коричневой шкуре. Первым побуждением Вертера было покинуть бал, но он быстро сообразил, как будет трудно ответить на недоуменные вопросы своей воспитанницы. Он опустился на пол и, скрестив на груди руки, погрузился в горестное раздумье, в котором нашел утешение.

Тем временем Миледи Шарлотина остановила игру оркестра и с платформы обратилась к гостям:

– Пришло время для маскарада. Вы все знаете тему нашего вечера. – Она немного помедлила и с улыбкой добавила: – Все, кроме Вертера и его очаровательной спутницы. Когда вновь заиграет музыка, предстаньте в карнавальном обличье.

Вертер нахмурился, удивляясь, почему тему вечера не довели до него.

– Ты чем-то расстроен? – раздался рядом с ним голос хозяйки бала. – Не печалься. Я подготовила тебе настоящий сюрприз. Уверена, будешь доволен.

Вскоре музыка заиграла вновь, и помещение наполнилось гомерическим хохотом. Вертер вскрикнул от нестерпимой душевной боли и вихрем поднялся в воздух.

– Кэтрин! – Кэтрин! – восклицал он, прокладывая к ней путь через скопище безобразных фигур, которые, кривляясь, казалось, издевались над ним. Девочка была в замешательстве, еще не осознав отвратительной правды.

– Фарисеи! Хулители чистоты! – вскричал Вертер, взяв ее за руку.

Он огляделся. Так и есть: тема вечера – «Детство». Сладкое Мускатное Око превратился в гигантский сперматозоид, Железная Орхидея приняла вид огромного заплаканного младенца, Герцог Квинский обернулся трехгодовалыми сиамскими близнецами, наделив обоих своим собственным, правда, помолодевшим лицом. Даже Лорд Монгров снизошел до того, чтобы изменить свою внешность: он стал громадным яйцом.

– Что с тобой, Вертер? – спросила подошедшая к нему Шарлотина. – Разве ты не в восторге? – Она обвела участников маскарада оказавшимся в ее руке леденцом.

– Это гротеск! Пародия на святое!

– Что тебе не нравится, дорогой Вертер? – подала голос Кэтрин. – Это всего-навсего маскарад.

– Разве ты не видишь? Над нами смеются! Этот маскарад не для детских глаз. Пойдем, Кэтрин. Эти безумцы оскорбили мои лучшие чувства. – Вертер потянул девочку за руку и бросился вместе с ней к ближайшему выходу.

Вертер так торопился убраться прочь, что даже не воспользовался своим экипажем. Он взмыл вместе с Кэтрин в воздух и, держа ее за руку, полетел к себе в замок сквозь черную, как смола, ночь. У замка светило солнце, зеленели лужайки, пели жаворонки, но ничто не вернуло Вертеру душевного равновесия. Он влетел в окно башни. Богатое убранство комнаты только усилило его раздражение. Движением руки Вертер почти опустошил комнату. На солнце блеснули какие-то черепки. Вертер повернулся к окну. Солнце! Теперь и оно чуждо и ненавистно. Светило погасло. Комната погрузилась во тьму. Удивленно взглянув на Вертера, Кэтрин тихонько тронула его за плечо.

Из груди Вертера вырвался глухой стон.

– Вертер! – шепнула Кэтрин.

– Они растоптали святое! Покусились на мои идеалы! – По щекам Вертера потекли слезы, он повернулся к девочке и зарылся лицом в ее волосы.

– Вертер! – Кэтрин поцеловала его в холодную щеку, разжала объятия и, взяв Вертера за руку, повела к себе в комнату.

– Ах, зачем я борюсь за нравственность, если все вокруг меня аморальны? Неужели лучше быть негодяем? – вопрошал Вертер, покорно идя за девочкой.

Он позволил усадить себя на кровать. Тяжело вздохнул.

– Им ненавистна духовность! Они смеются над добродетелью!

Кэтрин погладила его по руке.

– Ты ошибаешься, Вертер. Никто не хотел обидеть тебя.

– Что меня! Они развратят тебя! Мой долг не допустить этого!

Кэтрин нежно поцеловала Вертера в губы, сжав ему руку. Вертер задохнулся от мучительного смятения.

– Мой долг – уберечь тебя от невзгод, – чуть слышно произнес он сдавленным голосом. Сознание его помутилось, все вокруг перестало существовать. Он стиснул ее в объятиях, их щеки соприкоснулись, языки встретились. Вертер впервые ощутил упоение от физической близости. Внезапно безумная мысль пришла ему в голову: отчего не воспользоваться благоприятным моментом? Разве кто упустил бы такую возможность?

– Кэтрин! – прошептал Вертер, дотрагиваясь до Кольца Власти. Полог кровати откинулся, одежды пали.

Оставим Вертера наедине с Кэтрин. Не станем уподобляться тем литераторам, которые скрупулезно описывают плотские наслаждения – и так хорошо известные, скажут многие.

Вертера разбудили утренние солнечные лучи. Он открыл глаза и увидел рядом с собой обнаженную Кэтрин. Ее волосы сдвинулись в беспорядке, маленькие груди ритмично вздымались и опускались. Вертер пришел в ужас. Он был испуган, поражен, подавлен, глубоко потрясен – он понял, что, поддавшись мимолетному раздражению, лишил Кэтрин невинности, осквернил чистоту, свою веру. Его вожделение погубило все его помыслы.

Из глаз Вертера хлынули холодные слезы.

– Монгров был прав, – шептал Вертер, – общаться со мной – то же, что и с ядовитой змеей. Кэтрин больше мне не доверится. Украв у нее детство, я потерял право быть ее воспитателем, ее покровителем.

Не в силах оставаться на месте совершенного преступления, Вертер резко вскочил, выбежал из комнаты Кэтрин, бросился на свой излюбленный стул и опустошенно взглянул в окно. Представшая перед его измученными глазами идиллическая картина принесла ему новое потрясение. Вертер повернул Кольцо Власти. За окном поднялись нагроможденные одна на другую скалы, покосившиеся набок вершины, мрачные купола. Из груди Вертера вырвалось глухое рыданье.

– Столь тяжкая расплата за грех! – прошептал он, не без удовольствия погружаясь в печальные размышления.