Человек за бортом Шекли Роберт

Глава 1.

На безмятежной водной глади они были одни; на сотни километров вокруг не было ни души, только искрился под солнцем океан и колыхались на воде пряди плавучих водорослей.

Палуба дрейфующего двухмачтового кеча. Притаившись, Деннисон не сводил глаз с капитана. Если Деннисон убьет его сейчас, быстро и незаметно для цивилизованного мира, судно капитана, его деньги и даже его имя, означенное в документах, будут принадлежать ему. И когда Деннисон, бродяга, попадет в поле зрения цивилизованного мира в следующий раз, он превратится в капитана Джеймса, героя, овеянного легендами.

Джеймс и не подозревал – да и не мог подозревать, – что в невзрачном, обожженном солнцем, списанном на берег лоботрясе, отрабатывающем свой проезд до Нью-Йорка, скрывается железная хватка и целеустремленность...

Классическая ситуация – герой и злодей отрезаны от какого-либо вмешательства извне, не подвластные никакому иному закону, кроме Божьего промысла. Итак, ничто не помешает Добру восторжествовать над Злом. Ничто.

1.

Только бы запустить мотор! Если бы это ему удалось, он был бы спасен. Это вопрос жизни и смерти. Остальные опасности не в счет. Он должен запустить проклятый мотор, как это ни рискованно!

Деннисон бесшумно спустился вниз по трапу, перешагнув через сломанную третью ступеньку. В трюме было темно, хоть глаз выколи. Он на ощупь отцепил трап, осторожно перенес его и положил на койку. За трапом находился холодный и неподвижный кожух мотора.

Сперва проверить подачу топлива. Долгое время мотор стоял с отключенной подачей горючего. Чтобы запустить двигатель, надо подсоединить заново все составляющие и проверить их в действии.

Итак – подача топлива. Он присел на кожух и нащупал карбюратор. Пальцы сразу нашли бензопровод и, скользнув вдоль него, наткнулись на первый вентиль. Открыл его. Потом Деннисон перегнулся через двигатель и вел рукой вдоль трубки, пока не отыскал второй вентиль, у самого бака. Открыл и этот.

Все идет как надо. Теперь водяной клапан.

Он размещался где-то справа по борту, позади мотора и рядом с водяным насосом. В темноте пальцы Деннисона шарили по внутренности мотора настороженным тарантулом – вниз, по свечам зажигания, по генератору, к маслосборнику. Он потянулся дальше. Его пальцы наткнулись на водяной насос и пробежались по трубке до самого водяного клапана. Деннисон попытался открыть и его.

Заело!

Ощутив нахлынувшую волну паники, он резко дернул маленький железный вентиль. Ни с места. Может, его удастся отвинтить с помощью отвертки, но в этом случае есть риск сорвать резьбу. Сколько протянет мотор без воды?

Тут ему пришло в голову, что, возможно, он просто вращает вентиль не в ту сторону. Деннисон попробовал провернуть кран в другом направлении. Через минуту у него получилось.

Все идет, как надо. Главное – не терять головы.

Какой-то звук?

Всего лишь скрип судна. Успокойся. Запускай мотор.

Он стиснул зубы и постарался припомнить, что следует делать дальше. Аккумулятор, вот что! Деннисон обнаружил его слева и включил. В этот момент его пальцы наткнулись на что-то длинное, с гладкой кожей. Это нечто свисало сверху и на ощупь походило на змею.

Он отшатнулся, крепко приложившись локтем о маховик. Змея?! Черт, откуда на судне могла появиться змея? Мыши, крысы и тараканы на корабле привычное дело, но змея?

Впрочем, чего только не бывает. Он как-то слыхал о мокасиновой змее, которая проскользнула на судно через незарешеченный водозаборник. А что здесь?

Нет, здесь с решеткой все в порядке; он сам проверял. Но змея могла пролезть и по вентиляционным отверстиям!

Деннисон вынул нож и осторожно потыкал им в темноту, туда, где приблизительно находилась гадина. Лезвие коснулось чего-то гладкого, что сразу же скользнуло вбок.

Змея!

Надо уносить ноги.

Но змея находилась на пути к трапу. Он мог бы выбраться через один из люков, но вдруг эта тварь уже подбирается к нему? Нужно посмотреть.

Деннисон вынул из кармана спички и зажег. Вот она, рядом с двигателем! Ее плоская лоснящаяся голова возвышается над черным телом, она готовится к атаке...

Но это была не змея. Всего лишь один из толстых электрокабелей, которые тянулись от аккумулятора к двигателю. Клемма вышла из гнезда. Изогнутый черный кабель был подсоединен лишь к двигателю, а другой его конец висел в воздухе. Должно быть, отсоединился во время одного из разворотов судна.

Деннисон потыкал клеммой в гнездо. Не удержится, слишком свободно – нужен гаечный ключ или плоскогубцы, чтобы закрепить зажим. Но он не знал, где их можно найти. Будет ли мотор работать, если одна из клемм аккумулятора неисправна?

Наверное, нет. Только спокойствие! Плоскогубцы наверняка лежат где-то здесь.

Спичка догорела, и он снова услышал непонятный звук.

«Это всего лишь мое воображение», – сказал он себе, обливаясь потом в темном и душном трюме. В довершение всего, из-за этой несуществующей змеи у него снова разболелась голова. У основания черепа резко запульсировала боль.

Он услышал, как захлопал фал на грот-мачте. Что-то тихо прошуршало по палубе.

Деннисон пошарил вокруг и наткнулся на ручки плоскогубцев. Инструмент заржавел, но его губки все еще могли закрываться и открываться. Деннисон яростно набросился на клемму. Готово!

Над ним поскрипывали блоки и щелкал фал на мачте. Сердито хлопнули паруса, и судно повернулось под внезапно налетевшем порывом ветра. Но мотор уже можно было запускать. Деннисон решил не возиться с трапом, а вскарабкаться на палубу, став на кожух двигателя. Скорее...

Боже, он забыл о заводной ручке!

Он ясно видел ее перед собой – бронзовый рычаг трех футов в длину, двух дюймов в ширину и с полдюйма в диаметре, вставленный в паз, который находится в палубе рубки. Без заводной ручки у него нет ни малейшего шанса запустить уснувший двигатель.

Где может быть эта чертова штуковина? Куда ее засунули? Он пошарил по другую сторону от мотора. Нашел еще одни клещи и здоровую отвертку. Ручки не было.

Где, где, где? Он мысленно перебрал все укромные уголки судна. Ручка может находиться в любом из них. Деннисону ни за что не отыскать ее вовремя. Все пропало.

Отвертка!

Ну, конечно же! Он тупеет на глазах. Большая отвертка так же легко войдет в паз, как бронзовый рычаг. На некоторых судах вообще всегда используют отвертки вместо дорогих бронзовых ручек. Как он мог забыть?

Деннисон подобрал отвертку и выбрался на палубу. Слабый ветер трепал паруса, вполне достаточно, чтобы заставить блоки скрипеть. Истаявшая на четверть луна сияла все еще ярко. В ее холодном свете он оглядел палубу, тень, которую отбрасывала рубка, обошел мачту, обрыскал всю яхту, от бушприта до брашпиля.

Все спокойно. Капитан Джеймс не воспользовался возможностью незаметно проскользнуть обратно на корабль.

Теперь оставалось только завести мотор. Если двигатель заработает, он спасен. Деннисон вошел в рубку и опустился на корточки рядом с приборной доской. Открыл воздушную заслонку и перевел дроссель на одну треть. Вставил отвертку в паз и убедился, что скорость – нейтральная. Что еще, что еще он мог забыть?

Ничего. Мотор должен заработать. Но Деннисон не мог избавиться от мысли о неполадках, которые подстерегают в море: осадок в бензобаке, вода в карбюраторе, севший аккумулятор, изношенные детали... Или более редкие неудачи: сломанный генератор, заклинивший поршень, коррозия реле стартера или водоросли на решетке водозаборника.

Он заставил себя не думать обо всем этом. Проклятый мотор должен завестись!

Деннисон встал и, затаив дыхание, нажал кнопку зажигания.

2.

Когда Деннисон разжигал небольшой костерок, он увидел двоих австралийцев, шагающих вверх по склону холма. Вчера вечером, в порту, ему на глаза попался их маленький неуклюжий кеч, над которым развевался флаг Австралии, едва ли не больший, чем все их корыто. Деннисон видел, как эти два здоровяка драили палубу и поднимали желтый карантинный флаг.

Сейчас они поднимались на холм. Того, что повыше, украшала копна выгоревших белокурых волос и густая пшеничная борода. Он смахивал на викинга. Второй был почти шести футов ростом, с песочными волосами, гладко выбритый, и походил на защитника футбольной команды какого-нибудь колледжа. На обоих были только шорты и сандалии, и кожа их отливала красноватой бронзой. В плечах косая сажень, грудь колесом, мускулистые предплечья, огромные бицепсы, крепкие икры ног. Животы расчерчены квадратами мышц. Их тела дышали бьющей через край физической силой и здоровьем.

Такое нагромождение мускулов напугало Деннисона, который сам был среднего роста и довольно тощ.

– Ну, че? – произнес бородач тихим и тоненьким голосом, неожиданным у такой громадины. – Харчишься?

– Завтракаю, – ответил Деннисон.

– Тоже дело, – заметил «защитник». – Плоды хлебного дерева, а?

– Да, и авокадо.

– На Маврикии мы только на них и сидели, – пропищал бородач. – Неплохо, особенно если их поджарить.

– И выдавить немного лимона сверху, – добавил его спутник.

– Присоединяйтесь, – сказал Деннисон. – Но глядите в оба, чтобы не прибежал какой-нибудь ублюдок с ружьем. В смысле, землевладелец.

Он говорил сердечным, проникновенным голосом, доверительным тоном, которым всегда обращался к мужчинам типа «шкаф». Австралийцы с благодарностью кивнули. Бородач отложил в сторону старый кливер, который нес в руках.

Деннисон оглядел кусок парусины:

– Похоже, прогнила.

– Это точно, – согласился «полузащитник». – Парень-швед выкинул ее, пока плесень не перекинулась на рундук. А мы с Алексом подобрали.

– Какой с нее толк? – спросил Деннисон. – Она не выдержит первого же ветра.

В его речи начал проскальзывать легкий австралийский акцент.

– Для паруса это ни к черту не годится, – ответил «полузащитник». – Но здесь много бронзовых заклепок, видишь? И крепления из нержавеющей стали. Мы расклепаем их и оставим себе. Потом, когда раздобудем где-нибудь парусины, сделаем кливер.

– Тоже дело, – одобрил Деннисон. – Из Австралии, да?

– Угу.

– Я там бывал. Сидней. Порт Морсби.

– Да ну? – удивился бородатый Алекс. – А мы оба жили на двести миль к югу от Виндема. А в Сиднее были только раз, верно, Том?

– Чертовски шумный город, – ответил Том.

– И дорогой. Мы с детства работали на овцефермах. Знаешь, эти поганые овцы до сих пор сидят у меня в печенках!

– Эт-точно, – поддакнул Том. – Потому мы и решили уехать – посмотреть мир, пока не обзавелись своим хозяйством и не вросли в землю. Денег у нас было немного, вот Алекс и построил лодку.

Алекс вспыхнул до корней бороды.

– Мы строили вместе, Том.

– Ну, может я как-то и пригодился при сборке и обшивке досками, – сказал Том. – Но это ты продумывал всю конструкцию и сверлил пазы.

«Чрезвычайно скромные молодые люди», – с удивлением отметил про себя Деннисон. С таким ростом и такими мышцами уж он-то бы не слишком скромничал.

– И как поживает ваше судно? – спросил Деннисон.

– Неплохо, – ответил Том. – У меня не было никаких чертежей, так что я постарался, насколько смог, сделать ее похожей на люггер, как бывает у ловцов жемчуга. Да только, видно, малость сплоховал с обводкой – наша малютка что-то сильно заваливается на подветренный борт, и за ней нужен глаз да глаз. Придется, наверно, удлинить киль – это должно поправить дело.

Том помолчал, потом продолжил:

– Мы сделали долгий переход на Маврикий, постояли на Реюньоне и двинули прямиком на Дурбан. Хотели зайти на Мадагаскар, да деньги все вышли.

– Южноафриканцы – замечательные парни, – вставил Алекс. – Не взяли с нас ни цента. Кормили и одевали за спасибо. В местном порту мало того, что не взяли с нас за стоянку, так еще и перекрасили наш «Муссон» за бесплатно. А яхт-клуб поставил нам новые паруса. Наши порвало в клочья к югу от Мадагаскара.

– Мы даже думали, не остаться ли в Дурбане, – заметил Том.

– Но не остались, – продолжал Алекс. – Мы собирались обойти вокруг всего земного шара, а потому отправились дальше, вокруг мыса Доброй Надежды. И на север, вдоль западного побережья Африки. Скука смертная, скажу я вам. Потом пришли на острова Зеленого Мыса.

– А там цены просто дикие, – сказал Том. – Думали отправиться в Англию. Даже нашли пассажирку, готовую заплатить, да она передумала. Тогда мы пересекли Атлантику и пришвартовались здесь. Можно еще один хлебный плод?

Какое-то время все молчали, сосредоточенно уминая хлебные плоды и авокадо. Наконец Том проронил:

– Порт Морсби?

– Да, в сорок восьмом, – ответил Деннисон с нарочитой небрежностью. – Жара, духота... Гадкое место. Мне его хватило под самую завязку, – добавил он с новоприобретенным австралийским акцентом.

Австралийцы кивнули. Они прикончили завтрак и встали.

– Нам пора двигать, – сказал Алекс. – Попробуем подработать, перехватить хотя бы пару-тройку долларов.

– Пустая затея, – отозвался Деннисон. – Поверьте, я уже пытался.

– Знаю, – весело ответил Том. – Но мы все-таки попробуем, заодно посмотрим город. А потом пойдем ловить рыбу. А ты как?

Деннисон пожал плечами.

– А я хотел бы убраться подальше с этого поганого острова.

– Я слышал, один американец купил сегодня кеч, – сказал Том. – На пятьдесят футов, тот, что был пришвартован у главного причала. По-моему, ищет напарника. Он идет в Нью-Йорк.

– Нью-Йорк! – воскликнул Деннисон. – Мой родной город!

– Я слышал, он собирается запастись там оборудованием, – добавил Алекс, – а потом пошарить по Карибскому морю, поискать затонувшие корабли.

– Может, поговоришь с ним? – спросил Том. – Капитан Джеймс. Говорят, старый морской волчара. Наверное, интересно с ним поплавать.

– Может, и поговорю.

– Да, кстати. Мы сегодня устраиваем пирушку. Двое хороших ребят угощают. Обещались выставить по паре бутылочек. Бросай все и приходи.

– Приду, – сказал Деннисон.

– Джеймс наверняка там будет. И почти все ребята из порта. Как солнце сядет, так и начнут.

– Я приду, – кивнул Деннисон. – Удачи!

Он смотрел, как австралийцы спускаются с холма. Их голые плечи отливали на солнце яркой бронзой.

Вот бы ему быть таким!

Деннисон вздохнул и вытер рот лохмотьями, в которые превратилась его рубашка. Нью-Йорк...

Там живет его сестра. У нее можно будет занять денег, немного, но для начала достаточно. Она бы ни за что не стала пересылать их почтой, но личная встреча – это совсем другое. Ну конечно, она ему не откажет. Как только денежки окажутся у него в кармане, он тотчас же отправится на Сити-Айленд и отыщет яхту, направляющуюся на юг. А может, вернется обратно с Джеймсом.

Опять же, когда он возвратится сюда с деньгами, все будет совсем по-другому. Может, он примкнет к капитану Джеймсу и они вместе будут искать эти затонувшие корабли. А нет – так можно еще устроиться на грузовую шхуну, или в школу катания на водных лыжах, или на какую-нибудь прогулочную яхту, из тех, на которых развлекаются туристы, или, в конце концов, можно заняться поиском затонувших кораблей самолично. Карибское море таит массу нераскрытых возможностей!

Он повидается с капитаном Джеймсом и подпишется на этот рейс до Нью-Йорка. Удача, наконец, повернулась к нему лицом. Несомненно! После долгих и скучных месяцев, дела начинают идти в гору. «Только так теперь все и будет», – пообещал себе Деннисон.

Он поднялся, заправил рубашку поглубже в штаны, и решил пройтись по городу. Солнце сядет часа через четыре, не раньше. Возможно, за это время что-нибудь подвернется – чисто на случай, если Джеймс ему откажет. Кроме того, слепо полагаться на везение с путешествием в Нью-Йорк неразумно. Может, найдется что и получше. Раз уж удача тебе улыбнулась, значит, она подбросит с дюжину вариантов, чтобы ты мог все тщательно взвесить и выбрать наиболее подходящий. Счастливый случай широко распахнул свои двери, и вот ты снова чувствуешь себя человеком, а не кучкой дерьма на фоне тропического пейзажа.

Он спускался по круто сбегавшей вниз пыльной дороге к Шарлотте-Амалии, мимо пользующихся дурной славой хижин аборигенов, мимо больших винных магазинов, ювелирных и посудных лавок, направляясь к магазину скобяных товаров Хейкклы.

В лавке царили прохлада и полумрак. Хейккла был занят тем, что завязывал узлом конец шнура, свисавшего из-под колокольчика. Он часто сооружал живописные узлы для домохозяев, которые сами были не в состоянии толком завязать узел. Когда Деннисон вошел, тощий лысый Хейккла поднял голову и глубоко вздохнул.

– У меня ничего для тебя нет, – быстро произнес он. – Я же сказал: милостыню не подаю.

– А я и не прошу, – бодро проронил Деннисон.

– Почему бы тебе не убраться с Сент-Томаса?

– Скажи, как.

– Я кое-что нашел, – ответил Хейккла. – На один небольшой сухогруз нужен помощник, чтоб разбирался в навигации. Помощник капитана, заметь, Деннисон! Они везут в Ливардс цемент и какие-то железки.

– И что, я, наверное, буду единственным белым на борту? – бросил Деннисон.

Хейккла передернул плечами.

– Ну и что? Я думал, тебе главное – выбраться с Сент-Томаса?

– Так-то оно так. Но не затем, чтобы застрять на Санта-Крусе или Антигуа. Как называется это корыто?

– «Люси Белл». Стоит сейчас у городской пристани.

– Это вариант, – сказал Деннисон, который теперь нисколько не сомневался, что фортуна повернулась к нему лицом. – Я подумаю. Но мне подвернулось кое-что получше.

– И что же?

– Рейс в Нью-Йорк. Там я смогу разжиться деньжатами. У меня в Нью-Йорке друзья. С кем ты будешь играть в шахматы, когда я уеду, старый ворчун?

– Да, тут, на острове, мало кто умеет играть в шахматы, – согласился Хейккла. – Но Нью-Йорк... Уже октябрь, Деннисон. Ты попадешь туда к зиме. Я слышал, там чертовски холодно.

– И что с того?

– Может, лучше наймешься помощником капитана на «Люси Белл»? Ты ведь долго жил в тропиках. Зачем тебе торчать зимой в Нью-Йорке?

– Да мне и самому не очень-то хочется. Но там я смогу занять денег.

– Ну-у, – с сомнением в голосе протянул Хейккла, – если ты точно уверен, что сможешь разжиться деньгами...

– Конечно, смогу! Только потому я туда и собираюсь.

– Значит, ты точно уезжаешь?

– Точнее некуда.

Хейккла помолчал, оглядывая свою сумрачную лавку.

– Ты опять на мели?

– Аг-ха, – ответил Деннисон с легким финским акцентом.

– Вот, возьми. – Хейккла протянул ему замусоленный доллар. – Мне будет не хватать шахмат.

– Мне тоже, – сказал Деннисон. – Спасибо. Если я передумаю насчет «Люси Белл», я дам тебе знать. Когда они отплывают?

– Через пару дней, а то и через неделю.

– Я заскочу к тебе. Спасибочки!

Выйдя на улицу, Деннисон сделал вывод, что он прекрасно умеет вымогать деньги. Но, с другой стороны, эти финны такие сентиментальные!

Теперь перед ним открылись целых две возможности удрать с Сент-Томаса. Кто скажет, что ему не везет? Помощник капитана на «Люси Белл»! Два, целых два способа. Может, появится и третий? И у него есть доллар – хватит на обед с мясом. А вечером его ждет попойка! Насколько он знает австралийцев, вечеринка должна быть буйной и веселой.

Жизнь определенно становилась светлее.

3.

Подойдя к яхт-клубу, Деннисон увидел яхты из разных уголков земного шара – одни были пришвартованы у пристани, другие стояли в заливе на якоре. Сезон штормов закончился, и корабли теперь заходили в гавань каждую неделю. Сент-Томас пользовался большой популярностью у путешественников.

Они приплывали со всех концов земли – из Бостона и Нью-Йорка, огибая с юга течение Гольфстрим, или лавируя меж Багамскими островами, через Кубу, Гаити и Пуэрто-Рико. Идя из Европы, многие капитаны предпочитали надежный и выверенный путь через Канары и Карибское море. Некоторые суда устремлялись дальше на юг на крыльях пассатов, к Тринидаду или Барбадосу, а затем поворачивали на север, держа курс на цепочку Малых Антильских островов. Другие шли прямиком через Северную Атлантику, как сделали Гербольт или Бартон. И немногие смельчаки отваживались выбрать более короткий и опасный путь через Гренландию и Ньюфаундленд.

И, откуда и куда бы ни направлялись все эти суда, они находили пристанище в гостеприимном порту острова Сент-Томас.

Хотя Деннисон знал технические характеристики и внешний вид каждого судна в порту, ему не довелось побывать на борту ни одного из них. Самое главное различие между богатыми и бедными заключалось в том, есть ли у тебя яхта. Если нет – тут ничего не попишешь, и только случай может привести тебя на борт чьего-то предела мечтаний. Но если у тебя есть яхта – пусть хоть дырявая маленькая двадцатифутовая посудина, – тогда ты становишься в один ряд с любым киноактером на стофутовой шхуне, или с удалившимся от дел промышленным магнатом на прогулочной парусной громадине с мотором. А на самом деле даже круче.

Деннисон знал толк в яхтах и любил их. Он вырос в Амитивилле, на южном берегу Лонг-Айленда, и его первым кораблем был маленький ялик с парусом. Потом он пересел в одномачтовый шлюп. Когда он учился в университете, и еще были живы его родители, у Деннисона появился небольшой прогулочный парусник. Дважды он участвовал в Бермудской регате; а один раз, как раз перед призывом в армию, его наняли перегнать вдоль побережья небольшую яхту – от Тандерболта, штат Джорджия, до Форт-Лаудердейла во Флориде.

Вот это было путешествие! Как если бы у него завелась своя яхта. Честно говоря, он представлял, что это и есть его собственная яхта. Как самый настоящий владелец судна, он встречался с другими владельцами в портах по пути следования. Он перебрасывался с ними шуточками на причалах, а однажды его даже пригласили пропустить рюмочку на борт шикарного парусника.

Это путешествие стало для Деннисона настоящим открытием. Когда у тебя есть яхта – это значит, что у тебя есть и дом, и определенное положение в обществе, и профессия. Ты сразу же начинаешь чувствовать себя настоящим мужчиной, одним из элитного братства яхтсменов. А без яхты ты – никто.

После Кореи Деннисон не раз пытался приобрести яхту, но время было упущено, и ему все никак не везло.

Он знал все о каждом судне в порту, потому что в таком маленьком городишке, как Сент-Томас, только и разговоров было, что о яхтах да о морских бродягах. Стоя на пирсе, Деннисон смотрел на новенькую шведскую тридцатифутовую яхту, на которой пришли двое парней из Гетеборга. Один сейчас валялся в местной больничке с пищевым отравлением, а второй, оказавшись без гроша в кармане, из кожи вон лез, чтобы повыгоднее загнать кому-нибудь их посудину. Рядом со шведской яхтой стояла на якоре увеличенная копия знаменитой «Капли» Джошуа Слокума. Эта красавица принадлежала отошедшему от дел владельцу заводов по производству электроприборов, который путешествовал с супругой и каким-то другом семьи. Неподалеку, почти у самого главного причала, болтался старенький шлюп. Парень по имени Тони Эндрюс вместе с двумя приятелями пригнал этот шлюп из Нью-Бедфорда. В Сент-Томасе его приятели решили, что по горло сыты морскими приключениями, которых им хватит теперь до конца жизни, и сошли на берег. Тони собирался идти дальше один, хотя с огромным парусом управиться в одиночку будет, наверно, трудновато. Дальше виднелся маленький двадцатишестифутовый шлюп из Англии, на котором прибыл невозмутимый бородач с симпатичной молодой женой. У самого конца причала болтался заброшенный одномачтовый тендер. Его владелец собирался когда-то на Таити, но вот уже три года торчит в Сент-Томасе, без конца копаясь в своем моторе и починяя генератор. Видно, не очень-то он и торопится на свой Таити. На ялике испанской постройки, пришвартованном у северного дока, жил американский писатель – тощий, самоуверенный и вечно чем-то недовольный. Он писал рассказы, настрочил их уже целую кучу, и каждый день ездил на велосипеде на почту в Сент-Томас, проверяя, не прислали ли ему гонорар. Когда же вместо гонораров издатели присылали обратно его творения – а так оно обычно и бывало – этот зануда, и в хорошие дни угрюмый и мрачный, становился чернее тучи. У него не было никаких явных источников дохода – но, как ни странно, особых денежных затруднений тоже.

Накануне из Аргентины прибыла большая гоночная яхта. Бригантина, зафрахтованная в Антигуа, заканчивала погрузку баков с водой, готовясь отплыть на рассвете. Рядом виднелся старый сухогруз капитана Финнерти из Сен-Мартена.

Судя по небольшой толпе на борту австралийского кеча, вечеринка уже началась. Писатель-американец перевез Деннисона туда в надувной резиновой лодке.

Пирушка началась довольно прилично. Двое здоровяков-австралийцев вежливо развлекали гостей разговорами. Подавали ром местного разлива, который прикупили более денежные моряки. Короткие тропические сумерки быстро сменились ночным мраком.

– А где капитан Джеймс? – спросил Алекс. – Что-то не видно его кеча.

– Он стоит у городской пристани, по ту сторону острова, – пояснил Финнерти. – Грузит снарягу. Сказал, что может не успеть на вечеринку.

– Я так надеялся, что он придет, – сказал Алекс. – Тут один парень хочет идти с ним в Нью-Йорк.

Старый Финнерти поскреб седую бороду и повернул кирпично-красное от загара лицо к Деннисону.

– Вообще-то, – сказал он, – ходить с кэпом Джеймсом тяжело, но здорово. Он настоящий рабовладелец, спустит три шкуры с любого, но и себя тоже не жалеет. Зато ты будешь плавать с настоящим моряком и отличным человеком.

– Да, я слышал, – сказал Деннисон, хотя как раз о Джеймсе он ничего не слыхал. – Вы его давно знаете?

– Давно, – кивнул Финнерти. – Мы с Джеймсом ходили вместе на трехмачтовой «Звезде Океана», которая в конце концов пошла ко дну неподалеку от мыса Горн. Наверное, вы много слышали о Джеймсе?

Финнерти окинул взглядом каюту.

– Нет? Ну, он мало ходил по Карибскому морю. Зато собаку съел на морских путях возле берегов Африки, Индонезии и Китая. Ах да, еще Южной Америки и туземных островов Тихого океана. Наш капитан настоящий джентльмен удачи. Из старого поколения, последний флибустьер Божьей милостью!

– Не уверен, что морские разбойники уходят в прошлое, – заметил, ухмыльнувшись, писатель. – Я думаю, что определение «джентльмены удачи» можно применить ко многим, собравшимся здесь.

– Я имел в виду нечто другое, – откликнулся Финнерти. – Действительно, мы водим наши яхты по морю, и иногда это – опасное занятие. Некоторые из нас покоряли горные вершины или охотились на тигров, или дрались на войне. Все это чертовски опасно, я не спорю. Но нам далеко до настоящих джентльменов удачи, так же, как до капитана Джеймса.

– Отчего же? – поинтересовался писатель.

– Потому что он слеплен из другого теста.

– Боюсь, что не понимаю вас.

Финнерти тряхнул головой.

– Не знаю, как вам и объяснить. Джеймс всегда ходил по лезвию ножа, если вы улавливаете суть этого выражения... Понимаете, Джеймс сражался почти во всех войнах, которые прогремели за последние тридцать лет. Он мыл золото в Новой Гвинее, водил торговую шхуну на Гебридских островах, пахал с рабами в Сенегале...

– Да таких любителей приключений полным-полно, – прервал его писатель. – Не волнуйтесь, старое поколение и не думает отмирать. Более того, к ним присоединяется все больше молодежи. Все они неизменно притаскивают домой кипу снимков с голыми дикарями и горными склонами, а потом строчат статьи в «Тру» и «Нэшинел Джеографик». Их квартиры забиты вонючими шкурами разных зверюг, высушенными человеческими головами, дротиками, ножами, тыквенными бутылями...

– Джеймс не из их числа, – возразил Финнерти. – Те парни, о которых вы толкуете, не имеют ничего общего с джентльменами удачи. Они – простые собиратели сувениров. И никогда не забудут подстраховаться, на всякий случай, для пущей безопасности.

– А Джеймс?

– Он никогда не думал о своей шкуре. Такие, как он, себя не берегут. И обычно умирают молодыми.

– Тогда почему Джеймс до сих пор жив? – съязвил писатель.

– А вы не торопите, – отрезал Финнерти. – Он слишком крепкий, чтобы смерть могла ухватить его голыми руками.

– Искатели славы все крепкие, – заметил писатель.

– Вы ни черта не понимаете! – проронил Финнерти с отвращением. – Джеймс в гробу видел вашу славу. Он идет на риск потому, что так устроен. И только. Он не считает себя ни искателем приключений, ни исследователем, ни джентльменом удачи. Ничего подобного. Он вообще не думает о себе! Он делает свое дело, потому что такой уж он есть. Улавливаете?

Писатель пожал плечами.

– Каждый представляет себя в этаком идеализированном виде. Это вполне по-человечески. И Джеймс не избежал общей участи. Наверняка, он много о себе воображает.

– Сразу видно, что вы ничего не смыслите в людях, – пробурчал Финнерти. – Не удивительно, что ваши рассказы никто не покупает!

Собеседники сверлили друг друга взглядами. Тони Эндрюс поспешно вмешался в разговор:

– Джеймс кажется отличным парнем. Эй, – обратился он к Деннисону, – если ты хочешь выйти в море, почему бы тебе не пойти со мной? Мои приятели откололись, и я не откажусь от помощи. У тебя как с финансами?

– Никак, – ответил Деннисон.

– У меня так же, – беспечно сообщил Тони. – Но на шлюпе есть запас консервов на пару недель и целая груда разных причиндалов для рыбной ловли. Слушай, я собираюсь идти до Никарагуа. Они там строят большую дамбу. Мы можем подработать на строительстве, запастись продуктами и двинуть дальше.

Финнерти покачал головой, глядя на Деннисона.

– Нельзя упускать шанс поплавать с кэпом Джеймсом. Конечно, если он тебя возьмет. Черт побери, это так же здорово, как плавать вместе со Слокумом. За три недели ты узнаешь о жизни и смерти больше, чем за три года поисков приключений на свою задницу.

Писатель ухмыльнулся, но воздержался от комментариев.

– Спасибо за предложение, – поблагодарил Деннисон, обращаясь к Тони. – Ценю твое доверие. Я подумаю. Но, видишь ли, кэп Джеймс идет в Нью-Йорк, а у меня там есть одна заначка. Правда, если ты собираешься идти на север...

– Не дальше Майами, – сказал Тони. – Дружище, в Нью-Йорке скоро зима! Там же холодина зверская!

– Знаю, – ответил Деннисон. – Я постараюсь убраться оттуда сразу же, как только получу деньги.

– Ну, ты еще подумай, – попросил Тони. – Мое предложение остается в силе.

Деннисон кивнул. Три! Три шанса, три пути – выбирай любой! Фортуна распахнула перед ним двери в будущее так широко, что они едва не слетали с петель. Он волен плыть на юг с «Люси Белл», на запад вместе с Тони, или на север, на пару со знаменитым капитаном Джеймсом. Удача надежно пришвартовалась к нему, он свободен как птица, вся жизнь впереди!

Бутылки с ромом продолжали обходить каюту по кругу, и вечеринка превращалась в шумную попойку. Мнения начали провозглашаться более категорично, неубедительные аргументы отметались с ходу. Жена англичанина принялась откровенно строить глазки Алексу, прямо под носом своего бородатого муженька. Алекс откликнулся с грубоватой и неуклюжей галантностью, но было заметно, что он сбит с толку таким поворотом событий и не знает, что предпринять. Рыдал аккордеон, под потолком раскачивалась керосиновая лампа, бросая желтый отсвет и черные тени на лица присутствовавших.

Основательно поднабравшийся Деннисон обнаглел. Он шумно рассказывал англичанину с замороженной физиономией, что такое архипелаг Туамото.

– Дыра страшная! Атоллы, подводные рифы, все острова похожи друг на друга, как две капли воды. Течений на карте и в помине нет. Какое там плаванье, о чем вы говорите! Эти проклятые течения угробят тебя, и глазом моргнуть не успеешь. Там чуть не остался «Чарльз Морган»!

– Осмелюсь заметить, там нужно быть осторожным, – сказал англичанин.

Друзья-австралийцы задумали бороться. Они кружили и топтались на скользкой крыше каюты, стараясь обхватить друг друга. Наконец Том сгреб Алекса и швырнул его через мостик прямо в каюту. Казалось, тот должен был переломать себе все кости, но он тут же вскочил, засмеялся и, схватив Тома за шею и ногу, бросил его чуть ли не на середину судна. Том угодил на ванты, которые провисли под его тяжестью. Кеч закачался. Гости столпились за спасательными тросами, чтобы австралийцам было где разгуляться. Том вскочил на ноги, похожий на огромного ухмыляющегося кота, и двинулся к Алексу.