По ту сторону звезд. Книга 2 Паолини Кристофер

4

Семь часов.

Они прошли быстрее, чем ожидала Кира. Она вернулась в свою каюту и записала ответное сообщение семье: рассказала, что произошло в системе Жукхи (утаив, как и в отчете Хоусу, что причастна к сотворению Утробы), и даже показала кое-что из того, на что способен Кроткий Клинок, подняв руку и вырастив копию цветка Полуночного Созвездия на своей ладони. Она надеялась, что это вызовет улыбку у отца. По большей части она ограничилась общими добрыми пожеланиями, настоятельно советовала не покидать укрытия и напоследок сказала:

– Надеюсь, вы получите это сообщение на будущей неделе или около того. Не знаю, что от меня потребует Лига, но, скорее всего, на какое-то время мне запретят поддерживать с вами связь… Держитесь, что бы ни происходило на Вейланде. Есть шанс, что с медузами удастся заключить мир, и я приложу все усилия, чтобы это произошло как можно быстрее. Так что не сдавайтесь, хорошо? Не сдавайтесь… Люблю вас. До свидания!

Записав сообщеие, Кира несколько минут провела в темноте с закрытыми глазами, чтобы дыхание замедлилось и спал лихорадочный жар.

Затем она взяла себя в руки и вернулась в рубку. Вишал уже был там. Вполголоса он разговаривал с Фалькони и Воробьем. Доктору приходилось наклонять голову, потому что он был выше ростом.

– …это скверно, док, – сказал Фалькони. – Серьезно. Если ты хочешь покинуть «Рогатку», я не против. Мы можем найти другого…

Вишал замотал головой, не дав ему договорить.

– Нет, в этом нет необходимости, капитан, но я благодарю вас. Мой дядя сказал, что даст мне знать, как только что-то прояснится.

Воробей похлопала его по плечу – Вишал даже вздрогнул от неожиданности.

– Ты же знаешь, док, что мы тебя прикроем. Если я могу чем подсобить – просто скажи, и… – она присвистнула, – фьюить – и я тут как тут.

Казалось, поначалу Вишал был оскорблен ее фамильярностью, но затем успокоился и ответил:

– Мне важна ваша поддержка, мисс Воробей. Правда.

Усевшись в кресло, Кира испытующе посмотрела на Фалькони.

<Что произошло? – Кира>

<Медузы разрушили цилиндрическую станцию, на которой живет Вишал. – Фалькони>

<Черт. Его сестры и мама целы? – Кира>

<Возможно, они успели выбраться, но пока новостей нет. – Фалькони>

Когда Вишал подошел к столу, Кира сказала:

– Фалькони все мне рассказал. Чудовищно. Мне очень жаль.

Вишал опустился в кресло рядом с Кирой. Он нахмурился и помрачнел, но голос его по-прежнему был мягким.

– Спасибо за вашу доброту, мисс Кира. Я уверен, что все будет хорошо, с Божьей помощью.

Кире оставалось только надеяться, что он прав.

Она вышла в дополненную реальность и включила трансляцию с корабельных камер заднего обзора; она видела, как «Рогатка» приближается к Юпитеру, окаймленному пестрыми полосами, и крошечному пятнистому диску – Ганимеду.

Вид Юпитера во всем его оранжевом великолепии с мучительной силой напомнил ей Зевса в небе Адрастеи. Неудивительно: первые исследователи дали имя Зевсу именно из-за сходства планет[3].

Ганимед по сравнению с Юпитером казался просто крохотным, хотя это был крупнейший спутник планеты, крупнее даже, чем Меркурий (подсказала Кире дополненная реальность).

А станция «Орстед» – пункт назначения их путешествия – казалась просто пылинкой, парящей высоко над испещренной кратерами поверхностью Ганимеда. Кроме нее на орбите Ганимеда находилось еще несколько сверкающих пылинок поменьше – многочисленные пассажирские и грузовые корабли и дроны, сновавшие вокруг станции.

Кира вздрогнула. Она ничего не могла с собой поделать. Ей часто казалось, что она осознаёт необъятность пространства, но снова и снова она убеждалась, что это не так. Человеческий мозг просто неспособен воспринимать космические расстояния и масштабы. По крайней мере, мозг обычного человека. Возможно, разум корабля способен на большее. Ничто из того, что построили люди (и когда-либо построят), не сравнится с этой безмерной пустотой.

Она отвлеклась от этих мыслей и вновь перевела взгляд на станцию. Даже самые опытные космонавты могут тронуться рассудком, если будут слишком долго вглядываться в пустоту.

Кира всегда мечтала побывать в Солнечной системе, особенно на Земле, посетить эту великую сокровищницу биологических видов. Но она и представить себе не могла, что путешествие будет таким: торопливым, изматывающим, омраченным войной.

Тем не менее вид Юпитера заворожил ее, и она сожалела, что Алана нет рядом, чтобы разделить с ней эти впечатления. Они неоднократно обсуждали, как хорошо было бы накопить денег и позволить себе отпуск в Солнечной системе. Или получить грант на исследования и отправиться к Солнцу за счет компании. Впрочем, все это были просто воздушные замки, пустые рассуждения о несбывшемся будущем.

Кира заставила себя отвлечься от этих воспоминаний.

Через несколько минут в дверях появилась Нильсен.

– С кораблем все в порядке? – спросил Фалькони.

– Насколько возможно, – ответила Нильсен. – С инспекторами проблем не должно быть.

– Если не считать Итари, – заметила Кира.

Первый помощник сухо улыбнулась:

– По крайней мере, они не смогут обвинить нас в том, что мы нарушили карантин. Надлежащего биоконтроля при взаимодействии с медузами не было с первого дня.

Она подошла к столу и села в кресло напротив Вишала.

Воробей недовольно зарычала и посмотрела на Нильсен:

– Ты видела, что удумали стелларисты?

– Мм. Не хуже, чем экспансионисты или экологисты. Будь они у власти, сделали бы то же самое.

Воробей покачала головой:

– Это просто самоуговоры. Премьер пользуется тем, что объявлено чрезвычайное положение, чтобы прессовать колонии по полной программе.

– Тьфу, – сказала Кира.

Почему она не удивилась? Стелларисты всегда ставили интересы Солнечной системы превыше всего. До какой-то степени их можно было понять, но восторга их политика у нее не вызывала.

Выражение лица Нильсен было непроницаемо любезным.

– Это довольно радикальная точка зрения, Воробей.

– Поживем – увидим, – сказала Воробей, тряхнув короткостриженой головой. – Когда закончится эта заварушка (если хоть кто-то выживет), мы даже плюнуть не сможем без разрешения от Кабминземшара. Зуб даю.

– Ты переоцениваешь…

– Да кого я уговариваю? Ведь ты с Венеры. Конечно, ты всегда будешь горой за землян, как и все, кто вырос, витая в облаках.

Нильсен нахмурилась и уже открыла рот, чтобы ответить, но вмешался Фалькони:

– Больше ни слова о политике. Отложим эти споры до того момента, когда у нас будет достаточно выпивки, чтобы вы глаза друг другу не повыцарапывали.

– Да, сэр, – угрюмо отозвалась Воробей.

Кира вновь вернулась к просмотру новостей. Она никогда не могла уследить за всеми тонкостями межзвездной политики. Слишком много игроков, переплетающихся интересов. Но она совершенно точно недолюбливала стелларистов (да и большинство политиков, если уж на то пошло).

«Орстед» постепенно увеличивался в размерах и занял большую часть обзора с камер на корме. Темная, резко-угловатая станция была массивно-строгой, как исполинский готичный гироскоп. Судя по всему, защитный кольцевой модуль не был поврежден, но четверть оболочки скрепленного с ним вращающегося обитаемого модуля была разорвана, словно «Орстед» драл когтями дракон. Вокруг пробоин зубрились лепестки обшивки, образовавшиеся из-за разгерметизации при взрыве. Сквозь пробоины были видны заиндевелые белесые каюты. Верхняя часть центрального модуля «Орстеда» (иными словами, обращенная в космос, а не к Ганимеду) ощетинилась антеннами, спутниковыми тарелками, телескопами и пушками на вращающихся опорах, сейчас неподвижно устремленными в пространство. Похоже, большая часть оборудования была сломана или оплавилась. К счастью, пришельцам не удалось повредить термоядерный реактор, размещенный глубоко внутри обитаемого кольцевого модуля. Веретенообразная, поперечно закрепленная ферменная конструкция длиной несколько сотен метров, выпирающая из нижней части, выглядела целой, но множество прозрачных радиаторов, окаймлявших ее, были разломаны или продырявлены, превратились в заостренные осколки, источающие из разорванных вен раскаленный металл. Десятки сервисных ботов сновали вокруг поврежденных радиаторов, пытаясь остановить утечку охлаждающей жидкости.

Дополнительные приборы связи и орудия, закрепленные на дальнем конце ферменной конструкции, тоже были искорежены и опалены. Невероятная удача – уцелела защитная камера марковского генератора (обеспечивающего энергией сверхсветовые датчики станции). Антиматерии в генераторе было немного, но если бы защитная оболочка порвалась, большая часть ферменной конструкции просто-напросто аннигилировала бы вместе со всем оборудованием.

Четыре крейсера ОВК дежурили у левого борта станции: наглядная демонстрация военной мощи Лиги.

– Туле! – воскликнула Воробей, присаживаясь в кресло. – Из них всерьез повыбили дерьмо.

– Ты бывалана «Орстеде» раньше? – спросила Кира.

Воробей облизнула губы.

– Однажды. Когда меня вытурили из армии. Не горю желанием снова побывать в этом гадючнике.

– Лучше пристегнись, – посоветовал Фалькони.

– Да, сэр.

Все пристегнулись. Наступила невесомость. Кира скривилась. «Рогатка» совершила последний маневр (так что теперь носовая часть была обращена к станции), и Грегорович объявил:

– Расчетное время прибытия – четырнадцать минут.

Кира попыталась ни о чем не думать.

Вскоре к ним присоединилась Хва-Йунг. Она впорхнула в рубку с грацией балерины. На ее лице застыла гримаса отвращения, она выглядела мрачнее, чем обычно.

– Как там Виложка и мистер Пушистые Панталоны?

Механик поморщилась:

– С этим котом одни несчастья. Фу. Он снова все изгадил. Если я когда-нибудь куплю корабль, кота там не будет. Свиньи – это замечательно. А кошки… будь они прокляты.

– Спасибо, что прибралась.

– Угу. Я заслужила надбавку за биориск.

Некоторое время все молчали. Затем Воробей сказала:

– Знаете, если говорить о биоконтроле, зря на Руслане так разозлились на нас.

– Почему? – спросила Нильсен.

– Все эти сбежавшие рептилии оказали весьма тритонизирующее действие.

Кира наигранно застонала вместе со всеми. Ей подумалось, что большинство из них жалеет, что Трига нет рядом и он не отпускает свои шуточки.

– Да убережет нас Туле от каламбуров, – пробурчал Вишал.

– Могло быть и хуже, – заметил Фалькони.

– Да? Как?

– Воробей могла устроить мимическое шоу.

Воробей сделала вид, что бросает в него перчатку, и капитан рассмеялся.

5

Кире скрутило желудок, когда «Рогатка» замедлила ход и, слегка вздрогнув, соединилась с одним из стыковочных узлов в защитном кольцевом модуле «Орстеда».

Через несколько секунд прозвучал сигнал «все чисто».

– Ладно, слушайте, – сказал Фалькони, отстегивая ремни. – Капитан Акаве договорился об амнистии для нас… – Он исподлобья посмотрел на Киру. – Но все равно в их глазах все мы негодяи. У Лиги должно быть досье на каждого, но это не означает, что мы должны выставлять себя дураками. Помалкивайте, пока мы не узнаем, что им известно, а что нет, и ситуация не прояснится. Грегорович, особенно это касается тебя.

– Как скажете, о капитан, мой капитан! – ответил разум корабля.

Фалькони хмыкнул:

– И не вздумайте болтать о медузе. Мы с Кирой берем это на себя.

– Разве Хоус и его подчиненные еще не сообщили ОВК? – уточнила Кира.

Фалькони мрачно ухмыльнулся:

– Уверен, они бы так и поступили, если бы я дал им доступ к связи. Но я не дал.

– И теперь Хоус рвет и мечет, – догадалась Нильсен.

Фалькони был уже у гермодвери.

– Неважно. Военные будут допрашивать нас прямо сейчас, и им понадобится некоторое время, чтобы пообщаться с нашими добрыми соседями из морской пехоты.

– Мы должны быть на «Орстеде» в полном составе? – осведомилась Хва-Йунг. – «Рогатке» все еще нужен мелкий ремонт после возвращения из сверхсветового.

Фалькони жестом указал на дверь:

– У тебя будет куча времени, чтобы разобраться с кораблем позже, Хва-Йунг. Обещаю. Да, мы должны быть там в полном составе. – Воробей застонала, Вишал закатил глаза. – Офицер связи на «Орстеде» особо подчеркнул, что ОВК хочет видеть всех, кто прибыл на этом корабле. Думаю, они еще не решили, что с нами делать. Они сказали, что ждут распоряжений от Кабминземшара. Кроме того, мы не можем бросить Киру.

– Спасибо, – искренне сказала Кира.

– Не за что. Я бы никого из моей команды не отпустил одного в лапы ОВК. – Фалькони усмехнулся, и Киру обнадежила эта усмешка, пускай суровая, таящая опасность. – Если они тебя хоть пальцем тронут, мы устроим переполох. Остальные – не мне вас учить, как себя вести. Ушки на макушке, рот на замке. Помните: это не отпуск на берег.

– Вас понял.

– Да, сэр.

– Конечно, капитан.

Хва-Йунг кивнула.

Фалькони похлопал по переборке:

– Грегорович, держи корабль наготове на случай, если нам придется срочно улепетывать. И следи внимательно за трансляцией с наших имплантов, пока не вернемся.

– Естественно, – пропел Грегорович. – Глядите сквозь ваши гляделки, а я буду за вами приглядывать. Вынюхивать-высматривать – просто восхитительно. Высматривать-вынюхивать – просто упоительно.

Кира фыркнула. Вне сомнений, разум корабля остался прежним, несмотря на долгий сон.

– Думаете, нас ждут неприятности? – спросила Нильсен у Фалькони, когда они вышли из рубки.

– Нет, – сказал Фалькони. – Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Святая правда, – поддержала Воробей.

Они направились к центральному трапу «Рогатки». Фалькони возглавлял шествие. Вскарабкавшись по трапу, члены экипажа достигли шлюза в носовой части корабля. Там к ним присоединились энтрописты. Мантии Ищущих развевались в невесомости, словно паруса на ветру. Они наклонили головы, остановились и пробормотали:

– Приветствуем вас, капитан.

– Добро пожаловать на вечеринку! – сказал Фалькони.

В шлюзе стало тесно, когда там сгрудились девять человек, тем более что Хва-Йунг одна занимала столько места, сколько трое из них, вместе взятых, но, потолкавшись, они все-таки уместились.

Шлюз, как обычно, стал издавать невнятные звуки: зашипел, защелкал. Когда наружная гермодверь открылась, Кира увидела погрузочную платформу, точно такую же, как на станции «Выыборг», где она побывала уже больше года назад. Она испытала странное чувство – не вполне дежавю, не вполне ностальгию. То, что когда-то было знакомым, даже дружелюбным, сейчас выглядело бездушным, суровым и – хотя она понимала, что это просто нервы пошаливают, – жутковатым.

Их встретил небольшой шарообразный дрон, витавший слева от шлюза. Рядом с камерой горел желтый огонек, из динамика донесся мужской голос:

– Сюда, пожалуйста.

Выпуская струйки сжатого воздуха, дрон развернулся и полетел к гермодвери на другом конце вытянутого, обшитого металлическими панелями помещения.

– Похоже, лучше следовать за ним, – сказал Фалькони.

– Похоже, да, – согласилась Нильсен.

– Неужели они не понимают, что мы спешим? – возмутилась Кира.

Воробей прищелкнула языком:

– Ты словно дитя малое, Наварес. Нельзя торопить бюрократов. Сейчас идет война. Так что привыкни ждать, хотя времени в обрез. Иначе на войне и не бывает.

Фалькони прыгнул с края шлюза к гермодвери. Он медленно закружился в воздухе, подняв одну руку над головой, чтобы удержать равновесие.

– Любит же он покрасоваться, – хмыкнула Нильсен, выкарабкиваясь из шлюза и хватаясь за поручни на стене.

Один за другим они покинули «Рогатку» и пересекли погрузочную платформу с дистанционными манипуляторами на карданных подвесах и рифлеными ремнями, помогающими удержать грузовые контейнеры в невесомости. Кира понимала, что лазерные, магнитные и другие датчики сейчас незримо проверяют их удостоверения личности, ищут взрывчатку и оружие, контрабандные товары и так далее. У нее по коже побежали мурашки, и она ничего не могла с этим поделать.

На секунду у нее промелькнуло желание вызвать на лицо маску… но она поборола этот порыв.

В конце концов, она не собирается вступать в схватку.

Дрон скользнул в гермодверь и понесся в коридор, расположенный за ней, не меньше семи метров в ширину. После стольких месяцев, проведенных на «Рогатке», он казался прямо-таки огромным.

Коридор пустовал. Все двери в нем были закрыты и заперты. И за первым, и за вторым поворотом – тоже никого.

– Очень радушный прием, – сухо заметил Фалькони.

– Наверное, они побаиваются нас, – предположил Вишал.

– Нет, – сказала Воробей. – Они побаиваются ее.

– И не зря, – пробормотала Кира.

К ее удивлению, Воробей захохотала так громко, что ее смех эхом разнесся по коридору.

– Вот именно. Покажи им, на что ты способна.

Даже Хва-Йунг вроде бы удивила эта вспышка веселья.

Они прошли по коридору через все пять палуб защитного кольцевого модуля и в конце концов увидели, как и предполагала Кира, маглев – вагон на магнитной подушке. Боковая дверца вагона была открыта.

Из темноты за маглевом Кира слышала шорох обитаемого кольцевого модуля: он все вращался, вращался и вращался…

– Пожалуйста, будьте осторожны при входе, – сказал дрон, зависая рядом с вагоном.

– Ага-ага, – пробурчал Фалькони.

Все уселись и пристегнулись. Затем раздался музыкальный сигнал, и женский голос из динамиков произнес:

– Маглев скоро тронется. Пожалуйста, пристегните ремни и закрепите багаж.

Дверь со скрежетом захлопнулась.

– Следующая остановка: обитаемый отсек С.

Маглев стал набирать скорость, плавно и почти бесшумно. Он проплыл через герметический шлюз в конце терминала и свернул в главный транспортный тоннель между стыковочным и обитаемым модулями. Кира сразу почувствовала, что маглев заскользил по дуге вокруг центра станции, – ощутила, что она сама вращается по огромному кругу, – и ее прижало к сиденью. Ноги опустились на пол, руки – на подлокотники, и через несколько секунд она почувствовала свой привычный вес.

Вращение вкупе с ускорением вызывали странное ощущение. Вначале у Киры закружилась голова, но скоро она привыкла к этому по-новому устроенному пространству.

«Низ» был у нее под ногами (как и полагалось). «Вверху» был центр станции, а «внизу» – оболочка защитного кольцевого модуля и открытый космос.

Вагон затормозил, дверца напротив той, в которую они вошли, лязгнула гермозатвором и открылась.

– Ох. Чувствую себя, словно сахарная вата, которую накрутили на палочку, – признался Вишал.

– Я тоже, док, – сказал Фалькони.

Все защелкали замками, отстегнули ремни, а затем, пошатываясь, вышли в терминал, пытаясь удержать равновесие.

Едва сделав пару шагов, Фалькони, Кира и все остальные замерли.

– Ши-бал!

Их ждала целая фаланга вооруженных солдат в черных бронескафандрах. Они нацелили бластеры на Киру и других членов экипажа. За ними стояли два отряда штурмовиков – угловатых гигантов в шлемах, безликих, будто бы жукоголовых. Кроме того, на путешественников были наведены стволы турелей, привинченных к палубе между отрядами солдат. А в воздухе, жужжа, словно миллион разъяренных ос, роились боевые дроны.

Дверь маглева захлопнулась.

Прогремел чей-то голос:

– Руки за голову! На колени! Если окажете сопротивление, вас расстреляют. ЖИВЕЙ!

Глава II

Станция «Орстед»